Мифы славян для детей и их родителей. Меч Сварога Крыласов Александр

Присказка

Весна-красна пришла!.. С румянцем, с вешним солнышком-колоколнышком! С розовеющей корой на оживших кустах, с юными клейкими листочками.

А вот и первую пчёлку тепло погнало из улья… Выбралась она, прошлась по летку, прихорашиваясь, крылья расправила и метнулась, победно зажужжав… Ищет окрест проталинки и первые подснежники… Весна! Вот ты и с нами! Прилетела на крыльях пчелиных.

А Зима-то! Ой, матушка-то наша седовласая… Отвыла метелями, оттрещала напоследок морозами… И вдруг, когда устали ждать, обессилела, осела грязным сугробом… и вдруг зажурчала весело ручьём!

Ей-то поначалу не поверили. Она то отступала, то вновь шастала по лесам – грозила, леденила, мела… Силой ледяной похвалялась. Ещё вчера!..

Но вот уже и нету её! А почему так? Да всё оттого, что мы её проводили на Масляной неделе. Спровадили лютую! Сожгли чучелом из тряпья да ветоши, соломой набитым. А весеннее Ясно Солнышко блинами зазвали…

– Взялась весна-то… – так говаривала баба Люба. – На Красну горку[1] взялась. На ярец, на самый початок…

– Бабусь, а бабусь! – канючу я, ещё малец с мизинец. И дёргаю бабу Любу за юбку. – А что это – ярец?

– Ярец-млад – то первый месяц по зиме, на почин весны ярой. Так-то по старине сподобнее балакать-то… Белояром его тако же ино кличут. Се кологодью крестьянску начало… Но зачинается оный-то не с початку марта, а по-позжее, егда Солнце Ярово горе воздымается…

Я щурю глаза, гляжу прямо на Солнце – юное, но уже не по-весеннему жаркое, ярое… И будто вижу: легко ступая по золотистой пыльце, нисходят к нам от терема Солнца, как из сказки, златокрылые добрый молодец и красна девица…

Ярец-Белояр – это ты пришёл к нам! Первый месяц весенний. Пришёл как юноша златовласый, зеленоглазый, с букетом подснежников. Бог Вешний, бросивший Зиму и берущий в супруги Весну!

А где же быть свадьбе Белояра и Весны Яровой? Не в оврагах и буераках, не в чащобах тёмных… Там ещё снег и сон зимний… А на горе Красной, пригретой Ярилою – Ясным Солнышком.

Красная горка! Ярец-Белояр, юный весенний бог, уже там! Оттого и розовеет молодая кора и вишенье расцветает! И Красная горка укрывается белою кисеёю лепестков, как зардевшаяся от смущения невеста на выданье… Белое на розовом!..

А мы уже повесили ленточки на берёзе белой. И они трепещут на ветру… И там же, на Красной горке, лежит Бел-горюч камень Алатырь. И на нём, на Кресте Солнечном, распят весенний бог Белояр в лютую Зиму… Крыжень-бог на Кресе солнечном! Он же имеет и имена иные, тайные – Бус, Святояр и Даждь-бог!..

А для бабы Любы он ещё и «Исус Крестос» – бог крестьянский. Смертию смерть поправший и во гробе живот даровавший… Старый русский бог!

И не верит она отцу, смеющемуся: да разве ж он русский? А вот так… Русский и всё тут! И волосы его цвета спелой ржи, и глаза зелёные… И это он Бусом Белояром воскрес волею Вышней и обручился с Весною Яровой. А от того Буса Вешнего, что взошёл на Красную гору, цветёт вишня. А на вишне той Гамаюн птица вещая поёт песни весенние…

И от песни той, да любви ярой, припекает Солнышко Красное. И под вешним Солнышком тают снега, и мир вновь рождается – и так возрождается. И то не слёзы текут с Красной горы, а ручьи бегут. И стекаются они в потоки, и будят сонные, скованные льдом реки…

И вот сама Волга-матушка очнулась от зимнего сна. Взломала ледяные оковы… Вздулась. И, грохоча, сметая ветхие мостки, пошла… Понесла в тёмной воде грязные льдины, смывая с берегов листву и лежалый мусор, бурля у свай и причалов. И уткнулась в плотину, разбилась, закрутилась, пробуя её на крепость…

Не сейчас… Но капля и камень точит, и река свалит преграду, как уносит время все дела наши…

И зашумел, набрал силу потеплевший вешний ветер. И жизнь, ещё сонная, пробилась на чёрных проталинах, пахнула живыми запахами от реки, защебетала на все лады…

Весна-красна уже в силу вошла, да и месяц ярец-постный весь прошла…

– Нонче перелом поста, щука ходит без хвоста… – улыбается баба Люба и кивает в сторону крыльца. Там за дверью, в сенях, – отец. Он копается в рыбацких снастях.

– Отчего ж без хвоста-то? – дивлюсь я.

Мне отвечает отец, выходя с удочками и сачком:

– Нешто сам не знаешь? Мы вон тоже почитай всю зиму маялись, бились, аки рыба об лёд, в городской суете, покуда в деревню не вернулись. Так и щука билась, пока лёд хвостом не пробила и весна не наступила… Весело нам стало, да только щука свой хвост потеряла!..

Мы шли к реке, всегда теперь тёмной, хоть половодье уже сошло. Тут, за плотиною, всегда разлив и водная ширь до края неба… Волжское море! Так его тут и зовут: мо-о-оре!.. Здесь Волга стоит высоко, врезаясь в притоки, обтекая острова и образуя заводи, в глуби коих и теперь видны топляки, стволы и леснины.

Нас трое рыбаков – отец, я и старший брат мой Андрюха. Спустившись по обрыву к реке, мы освобождаем нашу лодочку-бударку от цепи. Сталкиваем её в воду, оставляя на прибрежном песке борозду и свои следы. Рыболовные снасти, удочки и сачки, брошены на днище. И вот уже вёсла легли в пазы и… вперёд! В море! Греби правой, табань левой! Вороти нос к волне!

Отец мой, Игорь Иванович, строитель судов и потомственный рыбак, как и многие в нашем роду. И старую мудрость рыбачью отец освоил вполне. И нам её передал. И мы с братом всегда следили, как он готовил снасти и как крючки привязывал особыми узлами.

– Вот этот узел для леща… Видите, как завязан? Колечко и перекрестье. Это знак Солнца. Потому как лещ – рыба солнечная, свет и простор любит… А это узел для щуки…

– И этот узел тоже – знак тайный?

– Эта петёлка… означает яйцо. Да! Но не простое яйцо, а золотое. Что наш мир породило… – значительно подмигнув, отец затянул петельку на ушке двужального крючка с блесной.

Петля в самом деле похожа на яйцо. А как отец её затянул, она обратилась в заговоренный узелок.

Волшебство! Слова отца, уж не знаю как рыбу, а меня впечатлили. Выходит, рыбу ловят не абы как, а на заколдованные узелки… А они ведь ещё и старые наши письмена…

А баба Люба посмеивается и поясняет:

– Наши деды сказывали, как по Рожденью Мира из моря-окияна явилася Щука-Калуга. Она-де и держала в зубах это-само Яйцо. Из желтка онаго после родилось Солнце Красно, из белка – небо, а из скорлупы – Матушка Земля… С тех пор все щуки возомнили себя невесть кем. Лёд по весне хвостами бьют – будто разбивают! А заметивши что-то круглое да блестящее в глубине, сразу – хвать! А вдруг се и окажется то-само Яйцо Золотое?

– Да-да… – кивает, соглашаясь, отец. – Вот потому-то щуки очень даже легко на такие узелки заговоренные да блёсны ловятся.

– Пап, неужели ты веришь, что те рыбы, коих мы тут ловим, читают эти самые узлы? – изумляюсь я.

Брат мой Андрей – а он завсегда насмешник – уверяет меня с искрой в глазу:

– А как же, рыбы не враз наживку глотают. Вначале узлы разбирают, послание читают. Если завязано, мол, им угощенье, – ам!.. И всё, на крючке. А нет – плывут себе прочь…

– А вот мы и проверим, обучены ли рыбы грамоте старой… – усмехается отец. – Попадутся ли на крючок, как иные глотатели книг…

Рыбалка удалась на славу. Щука и лещ клевали вовсю. А ведь вышли мы на лов поздновато по причине необоримой лени… Такая удача рыбацкая – не иначе как из-за заговоренных узелков да волшебных блёсен!

А после на море разразилась гроза. Молнии вились над нами, как драконы золотые, ирбисы небесные… Те, что рождаются, согласно поверью волжскому, из шаров-молний, золотых яиц. Говорят же, что и наш мир от такого яйца родился…

И мы едва утекли домой под потоками ливня… Мокрые, но весёлые! Принимайте улов богатый, родные наши!

И вот мы уже дома, в избе. И баба Люба с мамою колдуют у печи. Готовится уха из щуки, поделённой на всех по старому обычаю.

А вот и главное блюдо на разговенье – утка с яблоками. И к ней в придачу «яблошник» – только он не из яблок готовится, а из картошки, что у нас по-старому зовут «чёртовым яблоком».

Это вроде как просто пюре… Просто, да не просто! Вы такого и не едали небось. На парном-то молоке распущенное, да в горшке томлённое на жару и пару, в русской печи… Лакомство нежнее птичьего молока!

А вот и пироги с вишнею! К чаю самоварному! Ой ты, Самовар Самоварыч! Собеседник живой, сверкающий золотом и сам довольный собой. На еловых шишечках гретый, сапогом раздутый. От него-то и тепло, и дух особый, лесной, шишечный по дому расходится… И входит весь за один присест! Чай-то пить – не дрова рубить!..

А я сижу за столом, за чаем, размышляю… Вишенье-то в пирогах то Злату Вышню угодно. Ему почтенье шишечное угощенье…

А Щука мир родила из Яйца Золотого, вот и подают её с яйцами вареными… А «чёртов яблошник» да утка с яблоком в клюве… Это ведь тоже из старого сказа картинка лубошная…

Какого? Да всё того же – о Рождении Мира. И об Утке, желавшей заглотить Алатырь-камень, дабы обрести власть над всем Белым Светом… Ой и наивная! Против неба пошла! Так потому у неё и не вышло ничего дельного! И нужно отобрать у неё яблочко-то печёное из клюва, д и самим проглотить его. Вкусно-то страсть как!.. Волшебство!..

Вот и отошли праздники… И вечер уже, и голова клонится к подушке стёганой. И половицы поскрипывают, и поёт сверчок… Не пора ли песни петь колыбельные да сказы сказывать?.. Бабусь, а бабусь!

Ох, и много есть сказов о богах прежних, о волшебниках и колдунах, да чудесных существах. Много их и в книгах старых, глубинных-голубиных… Есть они и в песнях баюнных-гамаюнных….

И мне их сказывали… И пора уже теперь мне пересказать их и сыну моему, и вам… Как то было в годы старые, в прошлом уж веке, в старом нашем селе берендеевом…

Как Род-батюшка наш мир породил

Давным-давно, когда само время было безвременьем, а всякая быль – небылью, не было ни света ни тьмы, ни ночи ни дня, ни воды ни земли.

И весь наш Мир заключался в крохотном зародыше, в Золотом Яйце, которое явилось из небытия по воле Вышнего Родителя.

А в том Золотом Яйце за златой его скорлупой спал сам Прародитель всего сущего – бог Род. И видел он сны про мир чудесный. Будто всё в этом мире правильно устроено. Всему есть место – и Солнцу Красному, и Месяцу Ясному, и звёздам частым, и Земле Матушке. А на Земле – горам высоким, долинам широким, лесам дремучим, а также морям глубоким, рекам быстрым и озёрам синим.

И тогда родилась в душе Рода – Любовь, ибо полюбил он тот Мир чудесный. А сила Любви – великая сила, ничто не устоит пред нею. И потому Род силою Любви расколол свою темницу – Яйцо Золотое. И Любовь явилась из Яйца и заполнила собою всё сущее.

И так Род породил Вселенную – бесчисленное множество звёздных миров, а также наш земной мир. А в нём породил Род небеса звёздные, а под ними поднебесье и море раздольное.

И утвердил Род в колеснице огненной Гром гремящий и Молнию блескучую. Бог Солнца Ра, явившийся из лица Рода-батюшки, был утверждён в золотой ладье-колеснице, и несли её по небу кони златогривые с крыльями лебедиными. А Ясный Месяц был утверждён – в ладье серебряной. И не просто то были ладьи, то были летучие корабли, что распускали крылья и летели, как птицы в поднебесье, либо выпускали колёса и катились, пробивая колею в облаках.

А после воспела сие деяние великое вещая птица Гамаюн: «Солнце вышло тогда из лица Его, Самого Рода небесного, Прародителя и Отца богов. Месяц светлый – из груди Его. Звёзды частые – из очей Его. Зори ясные – из бровей Его. Ночи тёмные – да из дум Его. Ветры буйные – из дыхания…»

Так в изначальные времена родил Род-батюшка небесное царство – Правь, где поселились боги горние и вышние.

А затем породил он и царство поднебесное, где поселились люди, животные, птицы и рыбы – Явь. А за гранью Яви учредил Род мир духов и снов – Навь. И установил Род в том мире Законы Прави, отделив Свет от Тьмы, Правду от Кривды.

После сего породил Род-батюшка сияющую в сердце мира Полярную звезду. И учредил там свою обитель, вознеся Трон Предвечный. И с той звезды сошли Небесная Корова Земун и Коза Седуня, а из их сосцов разлилось по Вселенной звёздное молоко, кое и стало Млечным Путём, звёздною дорогою в горних высях.

Затем под Полярной звездою Род породил Бел-горюч камень Алатырь. И взял он тот камень, стал взбивать им звёздное молоко. Но вместо масла из молока явилась Мать Сыра Земля.

А как родилась она, сразу же сокрылась в океане-море, ибо не нашла она на чём упокоиться среди бушующих волн.

Так сам Род, ставший и Отцом и Матерью всего сущего, породил всё, что мы видим окрест, – всё, что при Роде, – всё, что мы зовём Природой.

У Рода-батюшки много забот в звёздных мирах. Просто ли следить за всяким рождением, звезды ли, человека ли, зверя или рыбы, да и самого малого родника в чаще лесной?

А кому быть хозяином в небе? Кому следить за порядком на земле? Ведь поначалу всё рождённое Родом никак не находило себе места. Солнце Красное да Месяц Ясный сбились с пути и блуждали без толку и проку. Океан смешался с небом. Звёзды метались, как стая мотыльков. Да и земля сокрылась в развёрстой бездне.

И тогда разделился бог Род сам в себе, отделил Отца от Матери, и так породил Сварога, хозяина Сварги, царства богов и горних духов. И наделил его великой творящей силою, дал ему молот громовый, коим тот и выковал твердь небесную.

Матерью же всего сущего стала супруга Сварога, имя коей Матерь Сва. И явилась она солнечной Лебединой девою. А поскольку Сварог и Матерь Сва зажили в супружестве мирно да ладно, и в мире всё устроили по ладу, то и прозвали их Ладом и Ладою. И поныне любимых жён мужья зовут ласково – ладами и лебёдушками.

И вот поднял сильномогучий бог Сварог над морем-океаном выкованное им небо звёздное. И утвердил его на двенадцати звёздных столпах, каждый из которых подпирал созвездие зодиака.

И там, в небесной выси, Сварог проложил путь для Солнца Красного, дабы не мешкая кони златокрылые, впряженные в летучую ладью, неслись за облаками от рассвета до заката, с востока на запад.

И путь годовой, солнопутье, также провёл бог Сварог солнечной ладье среди звёзд, дабы каждый раз от рождения молодого Месяца, затем полнолуния и до новолуния, Солнце гостило только в одном из двенадцати созвездий зодиакальных.

Так сотворил Сварог-отец Синюю Сваргу – заоблачную страну богов.

И затем оглядел из заоблачья бог Сварог поднебесный мир. И увидел, что под ним лишь бездна морская, но не видно в море-океане Земли-матушки. Той, что должна кормить и лелеять всё, что в мире рождается.

Опечалился Сварог-отец, и из думы его, из печали лютой, явилась вдруг Уточка Мировая. И поплыла та Уточка по морю-океану, стала резвиться в его волнах и перелетать с гребня на гребень, и вертеться там и поскакивать. Да так хитро, будто «уточка» на старом ткацком станке. И учинила она тот мир тоже творить по своему разумению, как ткачиха ткёт узор.

Поручил Сварог сей Мировой Уточке отыскать в бездне морской сокрывшуюся Землю.

И дважды ныряла Уточка на дно моря-океана. Но недостало ей сил донести в клюве даже малую толику земли.

И тогда обратился Сварог к самому Прародителю:

– О всемогущий Род-батюшка, помоги нам достать из пучины морской Землю-матушку!

Тут в третий раз нырнула Уточка в пучину. И по воле Рода доставила немного земли в клюве своём.

Взял горсть земли Сварог. И стал её в ладонях мять, желая вылепить Землю, как гончары лепят из глины горшки, а потом закаляют их в печи.

И вновь воззвал к Роду всевеликому:

– Помоги мне, Род Рожанич, вдохнуть дух и силу в Мать Сыру Землю – кормилицу нашу!

Тут по воле Рода-батюшки да по повелению Сварога-отца стало греть и закалять Землю-мать Солнышко Красное, а затем принялся остужать её Ясный Месяц. А потом ветры буйные сдули комок земли с ладони Свароговой, и упал тот в море.

И по слову животворящему Сварогову разрослась там Мать Сыра Земля. Явила среди моря сушу, горы высокие и долины широкие. И стала взращивать она и кормить всё рождённое Родом.

А чтоб Земля снова не ушла в пучину, Род родил под нею многосильного змея Юшу, коему отныне было предназначено удерживать на себе алмазное основанье Земли.

И так пела о нём птица Гамаюн: «Если Юша-змей пошевелится, Мать Сыра Земля поворотится…»

Бел-горюч камень Алатырь был рождён в начале времён самим Родом-батюшкой. Да как явился он, сразу же сокрылся в бездне морской.

Но нашла его вместе с Землёю-матушкою в сей пучине Мировая Уточка. А когда по велению Рода она отдала комочек земли Сварогу, сам камень Алатырь тайно сокрыла в клюве, дабы властвовать в мире.

И был тот камень поначалу мал. Но Сварог-отец произнёс животворящее Слово, и Земля-мать, а с нею и Алатырь-камень стали расти и тяжелеть.

Уточка не смогла его удержать в клюве, и потому уронила. Там же, где упал Бел-горюч камень Алатырь, поднялась Алатырская гора.

Велика сила Бел-горюч камня Алатыря, ибо покоится на нём звёздное небо! Алатырь предстаёт и горою великою, но может быть и камнем малым. Он мал и велик, лёгок и тяжёл…

Когда Сварог-отец ударял по Алатырю млотом, как по наковальне волшебной, тотчас же из искр рождались боги горние.

На горе же Алатырской был разбит Сварогом сад Ирийский. Посреди сада возросло Древо Мировое, что ушло корнями в глубины неведомые Матери Сырой Земли. А ветвями своими это древо скрепило Мироздание.

И вокруг той горы Алатырской и Древа Мирового поднялись горы и могучие деревья великих богов.

Как на горушке Сарачинской поднялось кипарисово дерево – древо смерти, печальное дерево. А на белой горе Березани поднялась берёзонька белая – вверх кореньями, вниз ветвями.

На златой горе Алатырской распустился Ирийский сад. Там поднялось вишнёвое дерево, рядом – солнечный дуб вверх кореньями, вниз ветвями-лучами и яблоня с золотыми волшебными яблоками – кто отведает злато яблочко, тот получит вечную молодость.

Ходят по Ирийскому саду дивные звёздные звери. Поют там и опереньем блистают чудные райские птицы: Гамаюн, Сирин, Алконост с роднёй пернатой.

Серебрятся там ручьи хрустальные, устланные самоцветами, и златопёрые рыбы плещут в ручьях.

И в том Ирийском саду – лужайки зелёные, а на лугах – трава мягкая, шёлковая, а цветы во лугах – лазоревые.

Средь сада того Ирийского был возведён волшебным зодчим Китаврулом Суревичем великий храм Света Предвечного.

Потому Алатырь – также алтарь, камень-жертвенник Вышнему. На нём Всевышний Прародитель – Сам приносит в жертву Себя и обращается в камень Алатырь.

Ведь Алатырь – не только гора либо камень. Это сердце Мира. У него семь образов чудных, рассыпанных по Белу Свету.

И эти камни именуются на языке альвов, что живут близ Алатырской горы, так: золотой Алатырь, белый Меланель, алый Лелиграль, синий Мерлир, бурый Мистраль, зелёный Верлиль и чёрный Марабель.

В земном же мире Алатырь явлен горою Эльбрус. С Эльбруса-Алатыря стекает Белая река Алатырка.

Как случилась первая битва Правды и Кривды

Когда Сварог-кователь ударил молотом громовым по камню Алатырю, из искр небесного огня явились его сыновья – Сварожичи.

После Сварог принялся ковать оружие волшебное для своей небесной рати. И первым выковал Меч Прави на Бел-горюч камне Алатыре. Сей пламенный меч правил стихиями, громами и молниями, вызывал дождь благодатный, творил лишь добро и служил справедливости.

Затем Сварог выковал на Алатырь-камне Меч-кладенец. Его лезвие было сотворено из белого золота, истекшего из Бел-горюч камня Алатыря. И сияло оно, как Солнце. Тот меч был в бою словно луч, разящий врагов.

Сварог также сковал на Алатыре всепобеждающий солнечный Меч-крест. И так выковал он первые булавы, секиры, сабли, доспехи и другое волшебное оружие и броню.

Тогда же и сам Чёрный Змей вознамерился сотворить своё чёрное воинство. Он приполз к Чёрному камню Марабелю и ударил по нему, будто молотом, хвостом железным. И тотчас рассыпались искры чёрные по всему поднебесью.

И так родилась сила навская – поползли по земле змеи лютые. А волки-обортни, волкодлаки, стали рыскать лесами дремучими. И вся водная нечисть ушла в омуты глубокие.

Подражая Сварогу-кователю, Чёрный Змей выковал и своё оружие на Чёрном камне Марабели. Поначалу он сковал необоримый меч – корд Седыев, сражающий даже бессмертных. На лезвие его пошло звёздное железо, истекшее из Чёрного камня по воле козы Седуни. И было то лезвие серповидно, будто Месяц. И сей меч-серп пресекал жизни тысяч воинов за один взмах, как жнец сжинает спелые колосья в пору жатвы.

А затем Чёрный Змей на Марабели выковал Меч Кривды, Меч Пекла и другие исполненные тёмной силы мечи, секиры и копья.

И так близилась битва великая Света и Тьмы, Правды и Кривды. И продолжили копить силы воинства Света и Тьмы.

Тогда сама Птица Матерь Сва с любовью ко всему Белу Свету отложила златые яйца у камня Алатыря. И были исполнены те яйца созидающей силою Прави.

И как только раскололось первое златое яичко, вылетел из него сам царь птиц, Орёл – Владыка неба, повелитель громов и молний. И правый глаз его всегда был устремлён в будущее, левый – в прошлое. И крылья его простёрлись над Миром. Под правым крылом разместился весь светлый мир Яви, а под левым – тёмный мир Нави.

А следом за Орлом явилась из златых яиц его рать небесная, стая орлов, соколов и кречетов. Возглавили ту рать воеводы – огнепёрые Рарог и Финист Сокол. И у Рарога каждое перо будто язык пламени, а у Финиста Сокола, как нож обоюдоострый.

Рядом с ними реяла сильнокрылая птица Стратим. Ей все ветра подчинялись, и потому о ней пели так: «Если птица Стратим вострепенется, море синее восколышется, и потонут в нём корабли, белопарусные ладьи…»

И тогда то воинство небесное встало на защиту Ирия светлого. В самом же Ирии из златых яиц рождались птицы ирийские. И они суть также дети Птицы Матери Сва.

Первой на рассвете вылупилась из яйца птица зари Алконост. И когда она на востоке, при восходе Солнца, кладёт в золотой песок у брега моря свои яйца, тогда на море стоит тишина великая. В руках Алконост держит лотос златой, из коего рождается сама Заря-Зареница, красная девица, супруга Солнца Красного.

Вслед за Алконостом родилась и птица вечерняя Сирин, с ликом печальным. И та птица на вечерней заре весь мир зачаровывает своей песнею, и закрываются лепестки у цветов, и засыпают люди и звери. А кому время пришло уснуть навеки, того птица Сирин манит песней своей к заоблачным лугам и садам Ирийским.

А затем из златого яйца в саду Ирийском явилась и поднялась в небо синее птица вещая Гамаюн. И та птица всегда вещала о будущем и поминала прошлое. И ведомы были ей все тайны мира, и учила она правде, истине и любви.

Стали те птицы ирийские служить богам неба, детям Сварога и Рода. Перуну Громовержцу служил Орёл, а Велесу Семиликому – семь птиц из его стаи.

Трёх мы уже помянули – Рарога, Финиста и Сирина. Первый из них, Рарог, служил Велесу Огню Небесному, коего также звали Семаргл Сварожич. А второй, Финист Сокол, служил Велесу Огню Земному. И тот Финист Пламенный раз в пятьсот лет сам себя сжигал в жертвенном пламени, и затем воскресал из пепла. А третий, Сирин, служил Велесу Огню Негасимому, что горит в реке Смородине на границе Яви и Нави.

О четырёх иных птицах и ликах Велеса пойдёт речь потом, ибо служение их тайно. И не все они явились на битву сил Света и Тьмы в начале времён.

И так Сирин служил у врат Нави богу Велесу Всевеликому и Солнцу Ночному. Алконост же служил в небесах Солнцу Красному и Заре-Заренице. А Гамаюн – наследникам трона Солнца на Земле-матушке.

И где пролетала та стая светлая, роняя перья златые, там в горах являлись груды золота и самоцветов.

А в Чёрных горах у камня Марабеля сама Уточка Мировая отложила свои яички. Но не золотые, а железные, исполненные силой Нави.

Родилась из первого яйца железного птица Могол сильнокрылая. Столь велика и сильна была она, что могла проглотить весь мир и любого забрать в царство Нави. Вслед за нею из железного яйца родился Грифон, грозный воин с львиным телом, орлиною главою и крыльями, мрачный страж подземных сокровищ.

Следом, расколов скорлупу железным клювом и когтями, выбрался из яйца и полуптица-полудракон Василиск. От его взгляда всё живое вокруг обращалось в камень.

Потом, вылезая из своих железных яиц, заухали сычи и совы. И зашипели лебеди чёрные – птицы Обиды, Злобы и Лиха.

А затем загремели громы на небе – это в самой глуби Нави, на Чёрной горе родился Чёрный Ворон – вещун горя, войн и напастей. За ним явилась и воронья стая.

И поднялись, и полетели по миру те птицы навские, тёмные. Где задевали они Мать Сыру Землю крыльями – там пролегали овраги глубокие, расходились широкие пропасти. А где роняли перья – там подымались скалы острые, высились горы непроходимые.

И вот настало время великой битвы Правды и Кривды, Света и Тьмы, Жизни и Смерти. И загремели громы на небе, собрались над полем брани тёмные тучи.

Стали биться с чёрными силами светлые боги. А на помощь им пршла рать небесная – птицы ирийские, светлые. Бились на небе орлы с воронами, с филинами бились соколы, белые лебеди бились с чёрными. И летели пух и перья по всему Белу Свету.

И вот то не огненный вихрь закружил над Землей-матушкой – то Семаргл Огнебог сын Сварожич со всею небесною силой надвинулся на силу Чёрного Змея.

И узрел он, что у Змея того тысяча голов с пастями, извергающими пламя, и тысяча хвостов, сокрушающих всё вокруг. И зубы его скалились, словно обнажалась тысяча мечей, а рога его рушили горы.

У Семаргла же вспыхнула тысяча пламенных очей, и из них посыпались снопами молнии. Борода же его была, как лава, истекающая из жерла вулкана. И так в златых доспехах и с пылающим мечом на коне огнегривом налетел он на лютого ворога.

Грозная и жестокая была битва! В небесах молнии вились, как огненные змеи, и из тысяч вулканов выплёскивалась лава. И вся Земля была подобна кипящему котлу.

Но недостало силы у Сварожьей рати. Стал теснить Сварожичей Чёрный Змей. Уже почудилось, что силы Нави победят и звёздам суждено будет угаснуть навеки по злой воле Змея.

И так померкло Солнце и погрузилась Земля во тьму кромешную.

И тогда Семаргл, взлетев на седьмое небо, явился в Сварожью кузницу. А за ним ринулся, круша небеса, и лютый Чёрный Змей. Пробив молниями одно за другим четыре небесных свода, налетев на пятое, взревел лютый Змей в тучах грозовых, будто раскатился гром:

– Покорил я всю Землю-матушку от края и до края! Я был князем Тьмы, а теперь я буду царь Вселенной!

Но в Ирийской кузне не просто огонь горел да железо в горне шипело. То Сварожич-Огонь во печи плясал, а Стрибог-ветродуй раздувал меха.

Сам Сварог-отец бил молотом по наковальне, и работа в кузнице небесной спорилась. Двенадцать лучших кузнецов-подмастерьев, сами знаки зодиака, звонко ударяли молоточками по наковальне и споро ковали булатный плуг.

И так рекли они Змею:

– Пролижи-ка, ты, Змей лютый, ещё три небесных свода и открой три двери в кузню! Мы тогда на язык тебе сами сядем, и ты станешь царь всей Вселенной!

Обрадовался Змей речам тем хитрым. Льстивое слово и Змею приятно! И стал лизать двери кузницы. А пока он так надсаждался, Сварог со Семарглом наконец сковали плуг из булата Сварогова и закалили его в пламени Огнебога.

И лишь только лютый Змей пролизал последнюю дверь, тотчас высунул он свой язык в щель, дабы боги на нём покорно уселись.

Но тщетно ждал тех знаков покорности лютый Змей. Не пришлось ему ждать обещанного три года, сразу Боги защемили ему язык раскалёнными в горниле печи клещами.

И как же он был изумлён и раздосадован! Забился, и взвыл, и стал хвостом бить, сотрясая Вселенную. И посыпались с неба звёзды, как жёлуди падают с дуба в сильную бурю.

А Сварог-отец принялся бить Змея молотом по всем его глупым головам – в то время как бог Семаргл Сварожич впрягал его в булатный плуг.

И так рекли Сварог и Семаргл пленнику:

– Будем мы теперь делить Вселенную и проведём межу по Сырой Земле. Пусть справа за межою будет царство Правды, где правят Сварог и Сварожичи. А слева за межою будет Змеево царство.

Нашлась на силушку сила большая! Согласился Змей разделить власть со Сварожичами. И там, где он, впряженный в плуг, проложил борозды, там протекли реки – Дон, Дунай и Днепр.

А на месте битвы со Змеем вознеслись великие Рипейские горы.

И так после битвы богов Сварог и Сварожичи опустились на Землю. Бог Семаргл за плугом пошёл, направляя его по Правой Стезе. Сварог же стал погонять Змея Чёрного, но не плетью стегая, а тяжким молотом на славу потчуя.

И увидели Сварожичи, что вся Земля залита кровью. И разрезали они Матушку Землю тем плугом булатным, дабы по проложенной борозде протекла река Смородина.

И отделила та река мир мёртвый, навский, от мира живого, явского. И заструились в той речке Смородине слёзы горькие, с кровью смешанные. Одна струя в речке была холодна как лёд, в ней все горести и печали слезами текли. А другая струя – огненная – кипела яростью и страстями.

Даже бессмертные боятся переходить ту реку, ибо охраняют её стражи лютые, чудовища и змеи. А уж смертным туда и вовсе путь заказан.

Лишь тонкий и колючий, как ветка калинова-малинова, усыпанная по колючкам не ягодами, а каплями крови, Калинов мост – из калины, железа калёного, чрез ту реку был перекинут. И по нему умершие люди в Навь следуют, охраняемые Велесом, а иных чрез реку переправляет перевозчик Старик Смерть.

Навь та разделена на царство праведных и грешных. Попав туда, одни следуют к Свету вслед за утренней Зарёю-Зареницею, а иные идут во Тьму вслед за Зарёю-Вечерницею.

И в том Тёмном царстве правит сам Чёрный Змей. Сей Чёрный князь – Повелитель Тьмы и Навского Пекла. На языке альвов туранских его зовут – Каранджель, ибо «кара» на их языке значит – чёрный, а «джель» – дракон.

Чёрный змей-дракон сидит в Чёрном замке на чёрном троне. Рядом с ним – богиня смерти Марена. А пред ним восседает загробный судья, грозный львиноголовый Радогаст.