Записки сахалинского таёжника. Фоторассказы 2013 Маслов Валерий

Часа полтора вил петли по марям, да по бамбуку. Основной курс на юго-восток. Озеро где-то рядом! А вот где оно рядом?

Залез, забурился в сплошной, мощный бамбук, мари давно закончились. Кругом редкий ельник и розетки высокого стланика. Взял курс на север, добрался до начала распадка. Испил водички с махонького ручейка, устал, однако. А с чего устал? Всего-то два часа гулял по бамбуку, да по марям. В основном гулял по бамбуку, площадь марей небольшая. Что делать? Озеро где-то здесь, на этом огромном плато, поросшем редким ельником и бамбуком.

Решил падать в Тигрёнок. Можно сказать, что вторая часть запланированного мероприятия не получилась. Надо было сразу идти по Тигрёнку. Обратно, от озера, выходить напрямую к Найбе. Найба большая, на неё так и так бы вылез. Озеро маленькое, можно в сотне метров кружить у озера и пройти мимо. Время уже потеряно. Нужно падать на ключ, рыбки наловить.

Снова или опять искал короткий путь. Да что ты будешь делать! А ничего не сделаешь, горбатого могила исправит. В пятнадцать, в двадцать пять, в пятьдесят лет, да и в семьдесят лет будет искать короткие пути. Тимоха не против того, чтоб в семьдесят лет искать короткие пути сквозь бамбук! Но это фантастика. Почему фантастика, в семьдесят лет таёжник станет умней?! Может быть, и станет умней, хотя лазить по бамбуку много ума не надо! Здоровья не хватит.

Пошёл на север по махонькому ручейку. Развилка, вторая, третья и уже приличный ручей. Метров через двести склоны распадка стали чуть ли не отвесными десятиметровыми стенами. Склоны фактически голые, наверху стеной бамбук и уже кондовый ельник. Характер ручья изменился. Вниз летит строптивый ручей, маленький, громкий горный поток чистейшей прозрачной воды. Как будто снова оказался в самых верхах Найбы. Но здесь горная порода другая, серо-жёлтого цвета. Не гладкая, слизанная водой, а шершавая. Значит порода крепкая, сродни с гранитом. Ногу держит отлично, вообще не скользит.

Минут двадцать спускался по гранитным высоким ступеням. Перепады по два, по пять, по семь метров. Градус приличный, отвесов фактически нет. Для многих это водопады, каждый красив по-своему. Таёжнику эти водопады, пороги, перепады уже изрядно надоели. Идёшь по речке, по ручью, долго идёшь, доходишь до водопада – красота, любуешься созданием природы. А когда на полуторакилометровом участке десятки водопадов! Ты уже не любуешься созданием природы.

Как говорится, хорошего, а также и красивого должно быть помаленьку. Много хорошего, красивого превращается в обыденность. Переизбыток хорошего, красивого начинает надоедать. Когда становится приторно, это уже не хорошо, а красоту уже не замечаешь, не до красоты, потому что тебе приторно!

До основного ключа, до Тигрёнка падал час-полтора. Ну ничего себе дела! Тигренок большой, значит, до устья недалеко. Выходит, что с того плата, где искал озеро, нужно было ещё минимум пару километров брать на юго-восток. Бамбук помешал, ладно, в другой раз посмотрит озеро.

Сейчас нужно рыбки наловить. Пошел вниз, пялясь на воду. Слишком пялиться на воду не пришлось, сразу бросилось в глаза. Наличие рыбы? Нет, полнейшее отсутствие рыбы! Ямы чистые, даже мальков не видно. Что за ерунда?

На большой яме сразу же за приличным водопадом, где дно ямы не просматривается, закинул снасть раз, закинул два, закинул три. Бог троицу любит! Тишина! В тайге бога нет. А лесной дух, наверное, троицу не любит. Видимо, осерчал лесной дух на таёжника. Кому молиться, Николаю Угоднику?! Он покровитель людей, которые творят дела на море-океане. Кто же покровитель людей, которые творят дела на таёжных речках, водяной? Вряд ли, водяной что ондатра – любит тихую спокойную воду. До устья, точней до главного водопада, падал минут сорок. Речка чистая, рыбы нет. Сверху внимательно осмотрел огромную яму. Кажется, есть рыбёшка, там дальше, где вода тише. По сопке облез непропуск. Снова телескоп в рабочее положение, принялся рыбачить. Не стоит говорить о такой рыбалке. Да и рыбёшки здесь кот наплакал, десяток, может, и будет на эту огромную яму. Куда же рыба с Найбы подевалась? Рано ей ещё скатываться.

Короче, минут за двадцать, поймал всего две мальмочки размерами с сигарету. Настроение было подпорчено, озеро не нашёл. Теперь настроение стало ещё хуже – рыбы не наловил. Да хрен с ним, с этим озером. Как-то неуютно находиться в верховьях Найбы, имея в наличии всего две банки тушёнки. Не стоит падать духом, на речке Пожарской рыба будет. Много рыбы, должен голец быть, как на Ясновке.

Форсировал Найбу. Стал рыбачить на большой реке, здесь рыбы не видно даже на яме. Поймал две подкаменки, размерами немногим больше спичечного коробка. Снова перешёл на левый берег. Поднялся по медвежьей стежке, две минуты и дома.

Время обеда, гулял почти пять часов. Ничего не нагулял! Что делать с рыбой? Выбрасывать жалко. Не в том дело, что рыбу жалко выбрасывать. Скажем, жалко в другом ракурсе. И вообще, на вопрос, что делать с рыбой, можно ответить другим вопросом. С какой рыбой, где ты рыбу видишь, четыре малька – рыба? Допустим, на речке Чусовой, так бы и сказал. Этих четырех мальков выкинул бы, не глядя и ни о чем не сожалея.

Это там, на Чусовой, на Ясновке, на Вознисенки и на других рыбных речках. В верховьях Найбы четыре малька – это рыба. Потому что нет здесь рыбы, продуктов у тебя мало и поэтому жалко выбрасывать РЫБУ! Все в мире относительно, что-либо, к чему-либо. Было бы в рюкзаке пять банок тушёнки, не задумываясь выкинул бы этих мальков. В рюкзаке всего две банки и поэтому мальки превратились в рыбу!

Выпотрошил добычу! Сварил на донышке котелка, долго варил, больше получаса, чтоб кости разварились. Затем засыпал в котелок пачку куксы. Лапша запарилась. Обед готов. Покушал. Не сказать, что вкусно, мол, пальчики оближешь. Нет, нет и близко нет к облизыванию пальчиков. Варево получилось вполне съедобное, гораздо лучше, чем пустая кукса. Плюс смена блюда, а то всё рис, рис, да рис. По калорийности кукса с четырьмя рыбинами намного уступает рису с тушёнкой!

До вечера ничем не занимался. Тяжело, однако, переносится безделье на режиме экономии. Можно пить чай бесконтрольно, только без сахара. Спасибо, без сахара не хочется пить чай бесконтрольно. Заняться нечем, дров гора.

На ужин сварил риса с полбанкой тушенки. А может, правильней будет – сварил риса и заправил его полбанкой тушёнки? Нет, не правильно. Именно сварил риса с полбанкой тушёнки. В котелок насыпаешь рис, тушёнку, щепоть соли, воды наливаешь, ставишь на малый огонь.

Покушал с аппетитом. Как обычно, до десяти вечера посиделки возле огня. Сегодня холодно, однако. По Лайф радио минус не передали, ночью три, пять градусов тепла, то есть плюса. Пять градусов – это далеко не тепло, это холодно! На завтрашний день передали до семнадцати градусов тепла, а не плюса. Семнадцать градусов в конце сентября – это далеко тепло! Тащиться с двадцатикилограммовым рюкзаком по скользкой большой реке, семнадцать градусов – это далеко жарко!

Завтра семнадцать градусов тепла, без осадков, ясно! В пору ура кричать, почему-то не кричится. Потому что сегодня – это не завтра, сегодня холодно, однако!

6

Ночью временами изрядно трясло. Несмотря на то, что в спальник залез в камуфляжной куртке. Поднялся в пятом часу, завёл огнь, отогрелся чаем. Все, теперь нужно разводить костер в полутора метрах напротив полога. Лето закончилось. Лето давно закончилось. Просто в это раз разбил бивуак чисто в летнем режиме. Костер в стороне, в метрах семи от полога. Первая ночь была тёплой, вторая так себе, третья ночка сильно холодная.

Сидя возле огня, беззлобно выругался в адрес изготовителя спального мешка. В их адрес за десть лет ушло много хороших слов! Дело в том, что на ценнике данного спального мешка было написано – ЗИМНИЙ. На поролоне. Стоил в два раза больше обыкновенных спальных мешков на синтепоне. Естественно, таёжник не повёлся на слово зимний, по двум причинам.

Первая причина – он таёжник не на словах. Вторая причина, если бы повёлся на слово зимний, он бы ещё десять лет назад в середине мая околел бы на проталине в верховьях речки Анны, Сусунайский хребет. Зимним может быть пуховой спальный мешок или меховой.

Разогрел рис, покушал. На речке помыл котелок. Вода упала, стала прозрачной, это хорошо. Температура воды, ух! А вот это не важно. По речке не босиком идти. Сегодня, кровь из носа, нужно добраться до устья Пожарской.

Собрал рюкзак, в восемь тридцать старт. Вздрогнул! Минут десять придётся вздрагивать, то есть дрожать – холодно, однако. Внизу у реки на зеленке видна изморозь. Значит, здесь был небольшой минус. Река рисует кривуны, Найба уже большая и кривуны неслабые.

Медведи набили обходные стежки, местами неплохие тропы. Допустим, выше устья Тигрёнка стежек мало, они короткие. Как и двадцать шесть лет назад, от Тигрёнка вниз по Найбе медвежий рассадник. Выше устья Тигрёнка до нижней Угольной не заметили ни одного следа и ни одной кучи помёта.

Порода на реке скользкая, местами что каток. Два брода пришлось преодолевать на четырёх точках. Иначе никак, невозможно удержаться на ногах на скользкой породе. Глубина небольшая, бодрое течение. Руки как дополнительная опора. Медведи здесь так же форсируют реку, на четырёх лапах. У косолапых рюкзака нет, и возраст! Медведи молодые по сравнению с таёжником. Вот это гимнастика!

Разумеется, не всю реку переходишь на четырёх точках. К тому же броды косые, по расстоянию превышают ширину реки почти в два раза. Чувствуешь, что впереди очень скользкое место. Становишься раком и пошёл на четырёх точках. Руки выше локтя мокрые и мерзнут. Вот вам и не босиком броды форсировать! Данным способом передвижения экономишь время и силы. Нехороший участок можно обойти, пролезть по склону. Но медведь – не дурак, он хорошо знает, где лучше и быстрей, он живёт здесь.

Шёл таёжник по Найбе и шёл. Где по медвежьим стёжкам, где раком по речке. Сделал уже два перекура, стало жарко. Собрался, было, устраивать третий перекур. Медвежья тропка завела куда-то не туда, высоко, однако, залез. Тропа ельником пошла на запад в небольшой распадок, сплошь покрытый бамбуком. С матюгами в адрес морды косолапой слетел вниз на Найбу!

Форсировал реку, хотел углубляться в пойму левого берега, чтоб срезать большой пойменный мыс. Имеется хорошая набитая стёжка. Здесь, наверное, ходят умные медведи. А на правом берегу, откуда спустился, ходят дурные мишки.

Что-то там не так, у реки, у левого поворота. Не пошёл по тропинке, пошёл по реке. Вот тебе раз и два! Устье речки Пожарской. А ведь мог пройти. Посмотрел на часы. Уложился в три часа, как и положено. Рассчитывал до вечера добраться до устья Пожарской. Сразу так стало легко. Поздоровался с речкой, давно не виделись, четверть века прошло. На этой речке провёл четыре ночи, две из них зимние.

Покурил напротив устья. Здесь Найбу не перейти, яма большая, ниже пошёл прижим. Пришлось возвращаться по старому пути. Зря медведя ругал, сам дурак! Надо было идти по бамбуку вниз. Форсировал Найбу, держась крутого склона, вылез на Пожарскую в ста метрах выше устья. Речка немаленькая, не многим меньше Найбы напротив устья Тигрёнка. Почему сверху не заметил большой поймы? Хитрости рельефа! Медведям верить надо. Таёжник до того дожился, что медведей за людей принимает. Нет, медведь не обманет! За недоверие к косолопаму потерял минимум полчаса, два лишних раза бродил Найбу.

Большая, однако, речка Пожарская. Минут пятнадцать прошёл вверх по реке. Рыбы вообще нет! Не заметил ни одного малька. Что же произошло? Да ничего особенного не произошло. Четверть века назад не было повального браконьерства. В Найбе горбуши кишело. Мелочёвка на горбушовой икре жировала. В это время мальма икру ела с размытых горбушовых копов. Комар закончился, середина осени. Всего-навсего мальма уже скатилась в связи с отсутствием кормовой базы. Да здравствует свобода, ну и демократия, конечно, пусть здравствует!

Таёжник остался без рыбы, фактически без пропитания. Виновата демократия, ну и, конечно, свобода! Если бы не свобода, Тимоха в это время работал бы на благо общества, потихоньку приближался бы к коммунизму. Не было бы времени долго лазить по сопкам. Если бы не работал, то сидел бы за тунеядство! В связи со свободой он потихоньку приближается не к коммунизму, а к Камышовому хребту. И за тунеядство не сидит!

Все-таки свобода – это хорошо. А вот равенство перед законом, то есть демократия, как-то не очень. И уж больно оно схоже с всеобщим равенством, то есть с коммунизмом. К коммунизму мы все шли, демократию мы почему-то все защищали?!!! Странно, однако. Вот это демократы мозги народу запудрили! Все, хватит о политике. Кому бы рот открывать, ходит тунеядец по сопкам. Да ты должен демократов………!!!

Правый берег отступил, началась большая пойма. На Пожарской пойма больше, чем на Ломоносовке. Взял, левее пошел, держась склона правой стороны распадка речки Пожарской. Хорошо набитая стёжка пошла ельником. Капкан в шалашике. Естественно, капкан закрыт. Это не стёжка, это тропка охотничья, здесь путик проложен. Охотник тоже режет пойму. Прошёл палку, на ней висит два капкана первого номера. Нормально, если капканов много, почему не подстраховаться? Один на палке возле приманки, второй на земле под палкой.

Вскорости тропа снова спустилась в пойму, поросшую крупной редкой ольхой, и исчезла. Ну здесь мишка и нарыл. Чего он искал? Множество пятаков, где зелёнки вообще нет, давно нет – пожухла и следа не осталось. Земля, слабо присыпанная листвой. Интересное место. Вышел на реку, остановился как вкопанный. Замотал головой, словно бык на скотобойне, получив сильный удар кувалдой в лоб! Что за ерунда, куда это я попал? Речка в четыре раза меньше и бежит на юго-восток. Вот это срезал путь! Пошёл по пойме на север, обратно пошёл. Наткнулся на скелет медведя.

Косолапый был немаленький, килограмм на триста пятьдесят. Что удивило, но не поразило – скелет фактически цел. Кости не растасканы. Скорей всего, медведь был больной. Обычно кости растаскивают на десять, на двадцать метров и больше. Медведи растаскивают крупные мослы. Лиса, енот, соболь растаскивают кости поменьше. Этого медведя никто не растаскивал. Но скелет объеден полностью, кости ещё фактически розовые. Мыши, крысы работали, к ним зараза не пристает. Долго работали, большой медведь был. Наверное, грызунов было много. Вороны и сойки тоже принимали участие. Без соек дело не обошлось, она чует поживу лучше грифа стервятника. Днём птицы, ночью грызуны.

Дальше по пойме бодульё стеной. Пришлось взять влево, встать на тропу и обратно на север. Прошёл капканы, ещё десять минут ходу. Вот он, перевалок. Отрог высотой всего метров восемь. Хорошо видно, что половина отрога срезана. Естественно, не ножом бульдозера срезано. Лопатами сделали широкий проход, делали в эпоху Карафуто. Хорошо видно широкий проход, разумеется, все давным-давно заросло травой. Пихтовые здесь редкие. Также просматривается участок старой дороги.

А ведь когда шёл туда, не заметил дорогу и хорошо просматривающийся широкий проход. Думал, что большой кривун срезал. На самом деле, не глядя махнул водораздел. Оказался на среднем течении речушки Горбицы, устье которой в часе ходу от устья Пожарской. По Горбице не попадёшь на Камышовый хребет.

В итоге потерял минимум часа полтора. Сил потратил мало, путь легкий. Все равно обидно. Леший попутал, закрутил, завёл, гад такой! Виновата невнимательность. Нет, нет, что вы, таёжник внимательный, как космонавт в открытом космосе! Виноват леший, место аномальное, так богу было угодно или чёрту. А может, звезды криво стоят! Виноват кто угодно, но только не я! Досадно, но ладно. Вперед, на запад!

Часа два двигался сквозь бодульё, по пойме правой стороны распадка. В основном, по медвежьим стежкам. Косолапые здорово здесь натоптали. Судя по времени, вот-вот должна быть развилка. Распадок стал заметно уже, правобережная пойма сошла на нет. Вылез на речку. Что-то Пожарская стала больно маленькой. Пока всё правильно, река бежит с запада.

Начались пороги. Странно, однако. Кажется, до развилки, до речки Чижовки порогов не было. А может, и были, лет-то сколько прошло. Много где походил, всего не упомнишь. Что, валим всё на склероз?! Тогда уж лучше валить на старческий маразм, он всё списывает!

Вдалеке показался большой водопад. А вот водопада, да такого большого не было на Пожарской. Вот это номер! Куда же на этот раз Тимоху занесло! Точно, наверное, что звёзды сегодня криво стоят! Не слушал астрологический прогноз. Таёжник вообще не слушает такую муру. А зря! Кстати, астрологические прогнозы, ежедневные, по всем радиоволнам, по всем радиостанциям. Ох и дурят народ!

Подошёл ближе к великолепному созданию природы. Закричал «ура»! Что, звёзды выпрямились или астрологи астрально послали кару за хулу в их адрес? Теперь ходит идиот в таёжных дебрях Сахалина и кричит «ура»! Астрологи могут только молоть языком. Они не способны послать кару таёжнику, который тоже неслабо мелет языком!

Данный водопад не спутает ни с каким другим, четвертый раз здесь. В этот раз воды больно много. Водопад в лоб не взять. Придётся махать невысокий отрог, как зимой в восемьдесят восьмом году.

А ведь спутал водопад. Но это издалека, воды много. Не знал, что уже почти час идёт по Чижовке, развилку давно прошёл. Если бы знал, то ждал бы встречи с водопадом. Снял рюкзак, закурил. На этом водопаде немножко загрузила ностальгия. Отдохнул.

Махнул отрог, упал на ручей, спустился на Чижовку. Бросил рюкзак, сходил на водопад. Он рядом, двадцать метров по порогам. Сфотографировал водопад сверху вниз.

На обход водопада потратил меньше десяти минут. А тогда, двадцать пять лет назад, больше двух часов, по шею в снегу, потратил на это коротенький отрезок пути.

Тогда, зимой, в яме водопада кишело крупной мальмы. Во всех открытых ямах речки Чижовки было полно крупной мальмы. Теперь шаром покати – Пожарская чистая насчёт рыбы и Чижовка тоже!

Полчаса прошёл вверх по кривунам да по порогам. Наконец, речушка стала тихой, спокойной. На большой мелкой яме, точней на заводи, увидел рыбку. Стайка подкаменки, рыбка размерами чуть больше спичечного коробка. Такую рыбу ловить только в голодный год. Но уже с голоду не помрёшь, можно много наловить этих мальков. В наличии полторы банки тушёнки, так что пусть эта подкаменка плавает, как и плавала раньше.

Выше заводи речной перекрёсток. Не часто приходится встречать речные перекрёстки. В Чижовку с двух сторон впадают приличные ручейки. Устья ручьёв напротив друг друга. Выше перекрёстка Чижовка небольшая, с севера бежит приличный ключ. До перевала на Черную речку, примерно три час ходу. Таёжнику туда не надо.

На левой стороне распадка, наверху, кажется, место неплохое. Залез наверх, место относительно нормальное. Но не хорошее, в смысле неплохое, но хорошего мало! Пойдёт. Нет ни времени, ни сил искать хорошее место. Сегодня много прошёл, устал, однако.

Березы фактически нет, дрова в наличии, но не густо. Надо собирать. Много мощного кленового кустарника. За кустами сплошной бамбук. Больно хорошо стоят две кондовые пихты. А что если между ними натянуть веревку? Пропиленовый шнур в наличии. Надо попробовать. Сначала нужно чая испить.

Рогачки сделал из кленового кустарника. Кленовый кустарник – клён урукунду, желтый. Если сказать, что сделал рогачки с клена урукунду, да ещё с желтого, многие подумают: вот сволочь, такие деревья губит! Сделал рогачки из берёзы – все нормально, никто ничего не подумает и сволочью не назовёт. А сделать рогачки из клёна урукунду, да ещё с желтого, это всё равно, что пустить на дрова какой-нибудь итальянский гарнитур! Дело в том, что на юге Сахалина этого урукунду, да ещё желтого, не многим меньше бамбука. Когда вылезаешь с зарослей урукунду, то даже не удивляешься, почему так назвали этот клён. И точно урукунду! Конечно, есть много других слов, но они далеко не литературные, они даже нецензурные!

Завёл огонь, повесил чайный котелок. Напилил шестов с урукунду! Натянул шнур между пихтушек. Почаевничал. Один конец шеста на шнур, другой на земле. Нормально. Крайние шесты верёвочками закрепил к пихтам. Накрыл сооружение полиэтиленом. Получился неплохой полог. Со шнуром экономия времени, сил, материала.

Поверх полиэтилена уложил четыре мощных еловых лапы, на случай ветра. Собрал дровишек, пришлось полазить на сопке по бамбуку. Дров хватит, много дров заготовил, потому что уже свежо. И по радио на ночь передали ноль – минус два. Вот и считай, сколько будет! Ноль минус два равно холодно, однако!

Темнеет, повесил вариться рис. Наконец-то переобулся. Ух, как хорошо ногам. Сегодня был ходовой денек. По плану должен был завтра стать на ночь в этом районе. Завтра нужно взять гору Якутскую, упасть в речку Русскую! Ох, и названия придумали, от фонаря. Разбить бивуак в районе Шуйского водопада.

Рис поспел. Поужинал. Много сегодня сварил риса, нужно было сыпать две горсти, насыпал три. Руки завидущие, глаза загребущие – вот это чисто русская поговорка. А насчет речки Русской вопрос спорный. И не вопрос это, а огромная проблема, которую не видно пока что у нас. Но эта огромная проблема продолжает ещё расти и когда-нибудь вырастет до неимоверных размеров. Справедливость на их стороне, а не на нашей. Подтянул костёр поближе к пологу, до лежанки всего метр. Как и повелось, до десяти вечера – посиделки возле огня. Сегодня лучше, сегодня полежалки возле огня! Лежа в пологе, хорошо чувствуешь тепло огня. Лайф радио работает хорошо, звук не плавает. Ещё бы плавать звуку в верховьях Камышового хребта. Здесь должны брать другие радиостанции. Пробежался по волнам – пусто. Но не тишина – азиаты кругом, как обычно. Вот вам и речка Русская у горы Якутской!

7

Поднялся в седьмом часу, проснулся на полчаса раньше. Ох и холод крокодильский, как на Луне под мостом! Подживил огонь. Во врет и не краснеет! Откуда остаться углям, в костре не было ни одной берёзовой чурки. Развел огонь. Разогрел рис, позавтракал. Риса осталось ещё на раз покушать. Сегодня вне костра мерзнут израненные пальцы рук. Отходишь всего два метра от костра – уже холодно. День обещают теплый.

Для таёжника день по-любому будет жарким. По карте гора Якутская – всего семьсот метров с небольшим. Какой будет подход к этой горе? Позволит, не позволит на себя залезть? Полезешь, да схлопочешь по мордам. Всякое может быть. Да, горы схожи с женщинами! Собрал рюкзак и вздрогнул чуть ли не бегом. Упал на речку, верха зелёнки белые.

Но нет льда на заберегах. Каких-то пять минут пути и снова пошли пороги, приличные водопады.

А вот здесь на породе местами тонкий лёд. Примерно полчаса лез по строптивой речушке. Наконец-то добрался до верховой длиннющей поймы. Ключ течет спокойно, вяло и такие кривуны рисует, что слов нет. Это одна напасть, вторая напасть – много завалов, шлагбаумов. Третья напасть – бодулье стеной, стежки отсутствуют. Медведь не дурак, что ему здесь делать? Короче, путь ужасный. Солнышко давно поднялось, его здесь ничто не загораживает. Стало сыро, однако, обильный иней превратился в воду.

Часа полтора пробирался по пойме до более-менее серьёзной развилки. С запада в Чижовку впадает приличный ручеек для таких верховьев. Сменил курс с северного на западный. На развилке ручейка мелькнула гора Якутская, настроение упало. Высока, однако, гора. Настроение упало, оттого что гора вся зелёная, сплошь зеленая. Подсознанием почувствовал, что не взять эту гору. Ну а до ума пока не дошло, тормозит ум, временами конкретно тормозит!

Двадцать пять лет назад гору Якутскую принял за гору Шпанберг. Не было более-менее нормальных топографических карт. По ручью лез около часа. Добрался до начала распадка. Фактически отвесные склоны. Наверху стеной мощный, высокий бамбук. Такой же бамбук, как у подножья горы Рудановского.

Полез по стене на запад, сверху дёрн, внизу порода. Ну и в одном месте найденная опора сапогу оказалась не прочной. Полетел вниз! Нет, ничего не кричал, даже не матерился. Летел не вверх тормашками. Ногами вперед, животом по дерну, как покойник! Пытаясь руками ухватиться, задержать, приостановить этот полёт. На голой породе полёт остановился. Коричневая порода хорошо держит, когда она чистая, без листвы.

Ну и что мы имеем? Да в сущности ничего страшного не имеем, ноги целы. Да и руки вообще-то целы. Локти разбиты в мясо! Рукава рубахи клочками, как будто собаки погрызли! На животе рубаха выдержала. Коленки были защищены голенищами болотных сапог.

Нужно спускаться обратно. Это сказал не таёжник, а его здравый смысл. Но ведь включен экстренный режим, который почему-то дал сбой. Здравый смысл был услышан, но не взят во внимание. И снова полез на фактически отвесный склон южной стороны распадка. Мало, наверное, получил? А что, разве много? Руки-ноги не поломал – значит мало!

Залез, добрался до бамбука и до мощной березы. Пристроил рюкзак возле дерева. Прорвался метров на десять выше. Здесь идти невозможно – бамбук в рост, толстый и густой, спасу нет. Посмотрел на гору Якутскую вблизи. Её покорять только с бензопилой! Гора покрыта сплошным стлаником. Вот и получил по мордам от горы Якутской. Точней, по рукам получил. Все верно, не суй руки туда, куда не надо. Таёжник не понравился горе Якутской, вот и не пустила на себя, не дала покорить. Такой горе никто не нравится. Извращенка, потому что без бензопилы и не подходи!

Упал в распадок, побрёл вниз. Здесь не разгонишься, и настроение ни к черту. День угробил за просто так. Добрался до Чижовки. Уселся на бревно, закурил, стал думать, мыслить. С данной точки до перевала на речку Черную меньше часа. По Черной придется пилить дня два минимум, до Татарского пролива. Это не беда. По Черной речке путь плохой, нет никаких троп. Вылезешь на безлюдное побережье. До посёлка Тамари девять километров.

Лучше пойти обратно. Упасть в речку Кету, приток речки Чеховки. Ну а потом в саму Чеховку и вниз до посёлка Чехов. По реке должна сохраниться тропа, ведь на Шпанберг ходит много туристов. От большой развилки, где в Чеховку впадает речка Крестьянка, идёт дорога, старая лесовозка с Найбы, с Десны. С поселка Чехова быстрей доберешься до областного центра, чем с Тамари. Решил идти обратно.

Пошел. Нужно было сегодня с утра махнуть Камышовый хребет по маленькому ручью, по проторенному пути. За день успел бы пройти Кету. Бивуак бы разбил на Чеховке. А завтра Шуйский водопад и Шпанберг. Кто знал, что гора Якутская не пропустит. Теперь этот вариант не подходит. Продуктов, курева в обрез, всего на три дня с жесткой экономией.

Не доходя до перекрёстка, залез на левый склон. Место гораздо лучше вчерашнего. До вчерашнего бивуака сто метров с небольшим! Береза есть, дров больше, и не нужно далеко лазить. Дрова можно собирать в сандалиях. Вот это хорошее место. А насчёт воды, в наличии пластмассовая полуторалитровая бутылка. Сделал рогачки, завёл костерок, сообразил чай.

Полог смастерил по вчерашней схеме, с помощью пропиленового шнура. На стропила пошла береза, а не какой-то там урукунду, да еще к тому же желтый! Обычная белая береза! До ночи наготовил гору дров.

В сумерках разогрел рис. Кстати, рис в котелке здорово тряхануло, когда летел ногами вперед! Котелок ставил в рюкзак в полиэтиленовом кульке. Немножко риса вылетело с котелка в пакет. Это ерунда. Главное, что при полёте мозги с котелка не вылетели! А чему там вылетать, там пусто, все уже давным-давно вылетело и следа не осталось!

К ночи настроение снова немножко подпортилось. Расстройство отверженного горой Якутской прошло быстро. Этих гор, как и женщин, пруд пруди! Ударила зараза сильно, под вечер локти разболелись. Но это не причина расстройства. Синоптики слегка расстроили. Ночь будет тёплая, это и без них понятно и это явно не повод для расстройства, наоборот. На завтра передали сильный ветер и возможные осадки на юге. На севере дождь. Ну что сделаешь, осень на дворе. Погода туриста балует. Деньки стоят солнечные. Не гоняет дождевые тучи. В это время года обычно вот такая погода – пять раз на дню дождик крапит, и солнышко столько же раз подогревает.

8

Проснулся в шесть утра. Тепло, ветра вообще нет на бивуаке. Но хорошо слышно, как гудит тайга. Ветер шурует по самым верхам. Утро как обычно – сначала чай и ждёшь рассвета. Рассвет сегодня затягивается – метеоусловия не те. На рассвете запарил пустой куксы, давал уже пояснение такому завтраку. Завтрак, конечно, не ахти какой. Он подходит для офисного работника или для тех, кто сидит на диете в связи с отсутствием денег!

Таёжнику сегодня махать Камышовый хребет. Это не в офисе за клавиатурой сидеть. Деньги есть, магазина поблизости нет. Вот и приходится завтракать легко. Помыл посуду, собрался и вздрогнул.

Пошёл вниз по Чижовке. Добрался до нужного ручья, он здесь такой один. Сначала курс на юг, потом полез на запад. Ветер рвёт. По небу сплошным потоком на северо-восток несутся свинцовые тучи разных оттенков. Перед перевалом уже не понять, откуда дует, стало еще темней. Ну, вот сейчас как вдарит, вдарит. Ух, хорошо будет.

Хребет махнул быстро, так и должно было быть. Наверху бамбук по пояс, стланика хватает. Черники в этом году здесь мало. Но всё равно покушал ягодки. Слетел до воды, бодренько побежал вниз. В тучном небе образовалась брешь. Солнышко появилось на каких-то полминуты. Мол, ку-ку, дурачёк, куда идёшь, бежишь?! Тимоха остановился так резко, как будто напоролся на крепкую стеклянную стену. Снова кто-то вдарил кувалдой по голове.

Как же так могло получиться? Таёжник-то бежит на восток! Проклятый компас. Приобрёл хитрый компас. На стрелке север обозначен фосфорной стрелочкой. Юг обозначен буквой S! Данная промашка уже не в первый раз. Матерился долго и далеко не беззлобно. Злой, однако, Тимоха.

Прошёл вниз ещё метров сто. Развилка, справа впадает такой же ручей. По нему снова пошел наверх. Затем полез. На этот раз тяжело залазил на хребет.

Как обычно, закарабкался на господствующую в данном районе вершину Камышового хребта. Немногим южнее глубокая седловина. Это точно Камышовый хребет, а полтора часа назад махнул отрог. Да, если бы солнышко не показалось, упал бы снова в Найбу. На северо-западе неплохо просматривается Шпанберг.

Таёжник там будет, но не в этом году. Стал падать в Кету. Спуск крутой, это ерунда. Спуск сплошь покрыт стлаником. До воды добирался минут сорок. И еще, наверное, минут сорок спускался по сплошному желобу из серой породы. Порода хорошо держит сапог, вообще не скользит. Множество завалов, распадок перекрыт. Минут на десять закрапал редкий дождик.

Добрался до верховой поймы. Бодулье стеной. Данная пойма огромная, ручей рисует такие кривуны! Да как везде на широких, длинных поймах. Увидел стёжку, сразу легче стало. Поблагодарил медвежье семейство. Если бы не медведи, тяжело бы пришлось. Путь получился бы минимум в два раза длинней. Разумеется, по времени, да и сил бы потратил гораздо больше. Огромная разница, споро идти по набитой стёжке или лезть сквозь бодулье выше твоего роста.

На Кете тоже хватает мелкой подкаменки. Что-то шипит в рюкзаке! Ничего себе дела творятся в этом королевстве! Что это может быть? На Чижевке вода газированная? Шипенье схоже с выходом газа с бутылки. На перекуре внимательно слушал шипенье, косился на рюкзак, но вовнутрь не полез выяснять причину. Глубоко шипит, где-то в центре рюкзака. Лень распаковывать. Да в сущности, ничего страшного не должно произойти. Для змей поздно. В начале сентября возможен такой вариант – клубок гадюк решил перезимовать в рюкзаке.

Пошел дальше, и вдруг из рюкзака донеслась больно знакомая мелодия! Ох, ничего себе – «Белые розы, беззащитны шипы»! В первое мгновение промелькнула мысль: ну всё, доходился, рано или поздно это должно было случиться! А почему именно «Белые розы»?! Во второе мгновенье сообразил: если ты думаешь, что твои мозги съехали набекрень, значит с твоими мозгами всё в порядке, никуда они не съехали, пока.

В третье мгновенье на пути попался шлагбаум. Взял вправо на обход препятствия. Рюкзак замолчал. Обошёл бревно, повернул влево, снова сзади запел Юрик Шатунов! И сразу отлегло. Всего-навсего появилось авторадио. Оно никуда не пропадало, на западной стороне Камышового хребта приёмник стал брать авторадио. В час дня транзистор автоматически включается и именно на авторадио, настроен так. Не пытался перестраивать, зачем? Работает один час и пятнадцать минут, затем автоматический отключается.

Так что дальше пошёл с песнями. Прослушал погоду на предстоящий день, самому петь захотелось. Без осадков, ясно, плюс пятнадцать. А ведь на завтра ожидал ужасной погоды. Ломовой ветер должен был нагнать что-нибудь нехорошее. Не нагнал.

По пойме шёл почти три часа. Пошли прижимы, пороги Кета заметно выросли, дно стало скользким до ужаса – каток. Река стали писать сильные кривуны, как Ясновка. Прошёл еще два часа. Пора разбивать бивуак, до Чеховки сегодня не дотянуть. Но ведь она рядом. Зимой от хребта два часа ходу – и ты на Чеховке. Сейчас не зима. Протянул ещё полчаса. Все, стоп!

Как раз на левом берегу попалось хорошее место под бивуак. Редкий пихтовый лес, есть береза, сушняка полно. Что ещё надо заморенному туристу, шоколада? Шоколад есть, немного, но есть, так что всё есть, что надо!

Разбивка бивуака запрограммирована. Рогочки, костёр, чай, полог на веревки. Ветер шумит по верхам, иногда рывком проносится низом. Наверх полиэтилена уложил четыре более толстых стропила. Открыл последнюю банку тушёнки, заправил котелок, повесил на огонь. Дрова, как и вчера, заготавливал в сандалиях. Здесь сухо, под ногами мелкий полужухлый папоротник.

Папоротника осмунда пришлось изрядно собрать. Осмунд – крупный папоротник, выше пояса.

Между двух пихтушек место неровное. Сделал хозяйскую подстилку из папоротника осмунда, его здесь много. Пихты в несколько раз больше, чем папоротника. Пихту валить надо, потом лапку рубить – рядом нет подроста. Сегодня ужинал засветло. С аппетитом ел рис с тушёнкой, потому что завтрак был с пустой куксой.

До десяти вечера всё по расписанию, вошло в обыденность. Сегодня духовная пища немного другая, более съедобная. Достала таёжника молодёжная музыка. По авторадио репертуар, конечно, заезженный, но он свой, привычный, скажем, родной. Новостей гораздо больше, чем на Лайф радио. Звук, правда, не ахти, плавает, шумов много. Лайф радио здесь работает чисто.

9

Поднялся на рассвете, тепло. Завёл огонь, чай, потом завтрак. А потом холодно рукам. Вода в речке ледяная. Помыл котелок, собрался. Что день грядущий готовит таёжнику? Да ничего особенного и привлекательного. Целый день тащиться по реке. Завтра будет посёлок Чехов. Сегодня дотянуть бы до Крестьянки, что маловероятно.

Вздрогнул вниз по речке Кете, речка уже не маленькая. Через двадцать минут вышел на Чеховку.

Чуть-чуть вчера не дотянул. Если бы не компас, ночевал бы на Чеховке. Компас крайний, внимательней быть надо. А если бы не солнышко, то ночевал бы на Найбе!

По берегам нет никаких троп. А ведь должна быть тропа, хорошая тропа. Гора Шпанберг – памятник природы. Двадцать пять лет назад здесь тоже не было тропы. Тропа пошла с порогов, это примерно час ходу вниз по реке.

Значит на Шпанберг ходят по речке Рудановского до истоков. Затем падают в Русскую, Шуйский водопад, Шпанберг. Речка Рудановского по-местному называется речкой Вонючкой, потому что течёт по посёлку. Почти во всех населенных пунктах небольшие речушки загажены и поэтому полно речек Вонючек.

Пошёл вниз по Чеховке, вскорости попал на тропку, дорожка слабо хожена. Пороги обошёл по тропе. Больше часа двигался по тропе. Внизу заметил туристическую стоянку. Тропа круто пошла вниз. Стоянка поразила своей чистотой, но здесь давно не горели туристические костры.

Тропа исчезла. Левым берегом обошёл большую глубокую яму. Тяжело обходил, на склоне конкретный завал, грунт сошёл вместе с деревьями. Ниже ямы след квадроцикла. Пошёл по следу этого супер проходимого четырехколёсного аппарата с мотоциклетным рулём. Где по реке, по скользким камням, где сквозь пойму пробит след. Сколько прошёл бродов – не счесть. Река большая.

На каждом броде скорость падает до черепашьей, дюже скользко. Время становиться на ночь. Река идет ровней, ну вот ещё кривун – и будет развилка. Прошел кривун – нет развилки, и снова кривун.

Стал на ночь уже на старой лесной дороге. Время восемнадцать ноль-ноль. Так и не дотянул до развилки. Да куда уже тянуть, два часа тому назад должен был встать на ночёвку.

Материала на полог полно. По краям дороги молодая ровная ива. С дровами негусто. И нет двух подходящих деревьев, чтоб между ними натянуть шнур. Хотел было в бамбуке соорудить полог. А как по бамбуку ходить в сандалиях? Вдруг ливанет. Погода восстановилась, но ветер свежий. Может нагнать тучи. Быстрей надо думать, время-то идёт.

Натянул шнур поперек дороги на тонких ивах. Длина шнура получилась метров девять. Шестов напилил быстро, с одного деревца выходит по два шеста. Ива стоит частоколом. На низ расстелил кусок полиэтилена, чтоб не пачкать коврик и спальный мешок. Поверх полога положил пять тяжёлых стропил, самых толстых. Сильные рывки ветра. Ивы, к которым привязан шнур, склонились. Пришлось по бокам полога ставить распорки.

Сделал полог и только потом приступил к костру. Рогачки не вбиваются в речные мелкие голыши. Закрепил с помощью булыжников. Завёл огонь, повесил воду на чай.

Сегодня немножко по-другому. Обычно сначала чай, потом строительство полога. Авторадио работает намного чище, чем в верховьях. Прослушал погоду, успокоился. Без осадков и плюс восемнадцать! Лето, что ли, вернулось?!

Почаёвничал. Приступил к заготовке дров. Здесь фактически нет сушняка. Да и не нужно, на завтрашнюю растопку есть. Натаскал полусырой ивы, немножко напилил сырой ивы.

На огонь повесил рис. Из продуктов осталось полбулки черного хлеба, полпачки хлебцов, пачка куксы. Немного сахара, чая, две дольки шоколада и пачка сигарет. А ведь хватило, обошёлся без рыбы и не голодовал. Рис – хорошая штука, калорийная штука и хорошо разваривается штука!

Переобулся. Сидел возле костра, слушал приёмник, ждал, пока ужин поспеет. Ужинал при свете костра.

Как обычно посиделки до десяти вечера. Сон не идёт. Ветер крепчает, небо звёздное. Ложе далеко не звёздное. Данный отель даже не тянет на ползвезды! Жестко, однако. Таежник – не принц на горошине. Приходилось спать на булыжниках без всякого коврика.

Лежал, думал, размышлял под завывания ветра. Прошло двадцать пять лет. И ты снова прошёл с Фирсово в Чехов. Прошёл легко, скажем, играючи. Не напрямую, через гору Рудановского. Но нет никакого удовлетворения. Точней, не чувствуешь себя героем, как четверть века назад. Почему? Наверное, причина в годах. А главная причина – в таёжном опыте.

Да, для молодого зелёного таежника пройти такой сложный продолжительный маршрут, да ещё в одиночку – это о-го-го! Конечно, не герой Росси. Но орден второй степени за заслуги следовало бы потребовать! Прошли года, набрался опыта и нет никакого о-го-го. А удовлетворение все-таки есть. Тебе уже пятьдесят, а ты прошёл этот маршрут легко. Как за грибами сходил. Не ломит спину, не болят суставы, не отваливаются руки и ноги. Здоровье в норме. В норме? Мягко сказано, точней, скромно сказано, очень скромно!

10

В три час ночи как дунуло. Чуть было стропилами не зашибло! Спросонку не понял, что произошло. На ноги вскочил в спальном мешке! Дошло, полог сдуло. Сразу посмотрел на небо и успокоился. Начавшийся было в душе ажиотаж пропал. Небо звездное. Но все равно накрыл полиэтиленом вещи и спальный мешок – на случай росы.

Сидел до рассвета возле маленького огня. Дров было только на утро. Поднялся ночью. Сон не идёт. Под утро рывки ветра стихли, да вообще на рассвете стало тихо-тихо. За ночь уничтожил весь оставшийся сахар. На рассвете позавтракал. Помыл посуду. Полиэтилен в костёр, пластмассовую бутылку туда же. Собрал рюкзак, все равно мешок объёмный.

Ну что, вздрогнули. В наличии пачка сигарет, кусок черного хлеба, пачка куксы. Посёлок Чехов недалеко.

Прошёл по дороге, брод на левый берег.

Река большая, кстати, скользить меньше стало. Изменился цвет камня на дне.

По всей реке преобладал камень жёлтого оттенка, здесь много серых булыжников. Солнышко поднимется: верх сопок стал золотистым.

Начались поля с нескошенной травой.

Сельское хозяйство Сахалина еле дышит. Дорога лучше и лучше. Где же эта развилка, речка Крестьянка? Наконец, пошли поля со скошенной травой.

Вдалеке заметил стан. Подошёл ближе. Трактор Беларус, вагончик, навес. Мужик чай пьёт. Второй воду несёт, с ручья, в ведре. Спросил про развилку, скоро ли, мол, речка Крестьянка. Оказалось, что развилку прошёл. А дорога с Найбы идёт наверху. До Чехова немногим больше десяти километров.

Минут сорок пути, вышел на хорошую, накатанную грунтовку. По левой стороне стоят дачные домики. Внизу у реки посёлок Куйбышево. Дошёл до одинокой руины на правой стороне дороги. Когда-то здесь был магазин. Покупал две шоколадки и пачку сигарет Лайка. А потом на улице во всё горло закричал: Ура, я победил. Да, четверть века назад это была победа. На голых лыжах махнуть два хребта.

Час пути, вышел на западное побережье, посёлок Чехов.

Повернул на север. Спросил у женщины, где магазин и как добраться до города Холмска. Магазин недалеко. А вот добраться до Холмска далеко. Естественно, далеко, сорок километров на юг. Поезд пойдёт в восемнадцать ноль-ноль. А сейчас десять тридцать утра. Как хорошо жить в свободной российской стране. В былые года, то есть во время тюрьмы народов, через Чехов каждый день проходило два поезда Ильинский – Южно-Сахалинск. Дизель поезд утром и вечером ходил. Также автобусы ходили до города Холмска! Разговорился с одним товарищем. Он тоже любитель бродить по тайге. Пошли с ним на железнодорожную станцию. Машинист маневрового тепловоза тоже любитель ходить по тайге. Так что Тимоха поехал в Холмск на тепловозе. С кабины сфотографировал устье реки Чеховки и сам посёлок, вид на север.

В отрогах Мицулёвского хребта

Когда разглядывал подробную топографическую карту юга Сахалина, мое внимание привлекли озёра в верховьях реки Тиобут. Давно привлекли, вот бы сходить туда, посмотреть таёжные озера, расположенные у водораздела! Слышал от одного бывалого товарища, проживающего в посёлке Пятиречье. Они в молодости пытались попасть на эти озёра, но не попали, не нашли озёра. С верховьев Тиобута попали в посёлок Синегорск. Объяснение простое – в те перестроечные года достать более-менее подробную карту Сахалина – это конкретная проблема. Так что ребятишки пошли в тайгу по рассказам бывалых и тоже стали бывалыми.

В данное время на руках у Тимохи – топографическая карта пятисотметровка! В одном сантиметре пятьсот метров. Даже в век электроники, интернета, пятисотметровку тяжело достать. Можно скачать двухкилометровку, однокилометровку. Короче на руках у таёжника отличная карта, лучше не найдёшь. Знает по собственному опыту, пытался искать. Года два тому назад скачал с интернета военные карты Сахалина, двухкилометровку. Был доволен, чуть ли не ура кричал. Потом принесли переснятые карты пятисотметровки. Качество было отвратительное, пришлось поработать, довести карты до ума. Надо иметь GPS навигатор, и никакая карта не нужна. Чего нет, того нет, навигатор больно дорого стоит.

Немного географии. Мицулёвский хребет – отрог Камышового хребта идет в южном направлении, забирая восточней, давая дорогу растущей реки Лютога. Так же как и хребет Шренка. Мицулёвский хребет южней Шренки, ниже. Насчёт характера, надо будет посмотреть, что это за Мицулёвский хребет. Хребет питает три бассейна. Скажем проще, с него берут воды самые большие реки юга острова: Найба, Сусуя и Лютога.

Река Тиобут – крупный, основной приток Лютоги, бежит с севера на юг. С другой стороны хребта бежит речка Красноярка, в Найбу впадает. С верховьев Тиабута гораздо легче попасть в притоки речки Сусуи и выйти в посёлок Синегорск.

1

Четвертого октября таёжник дал старт. Погода не предвещает ничего хорошего – сильный ветер гоняет тучи. Скажем откровенно, плохая погода! Следовало бы дома сидеть. Тем более, ещё полностью не восстановился после маршрута Фирсово – Чехов. Ведь немолодой парниша – пятьдесят лет стукнуло. На четвёртый день снова в тайгу, бродить реки, махать сопки, отогреваться возле костра. Каждому свое или каждый с ума сходит по-своему! Он имеет здоровье неделями тащить рюкзак, бродить речки, махать сопки и греться у костра.

Погода не предвещает ничего хорошего, зато синоптики по интернету предвещают хорошую погоду на всю предстоящую неделю. Поверил синоптикам! Ну, а что сделаешь, ведь надо хоть кому-то верить, тяжело жить без веры!

Первый автобус на город Холмск поздно идёт. Отправились в восемь сорок утра. До посёлка Пятиречье доехали быстро, немногим больше часа, расстояние – семьдесят пять километров. Пятиречье относится к Холмскому району. Двадцать километров по отрогам Камышового хребта и портовый город Холмск, Татарский пролив.

В Пятиречье погода ещё хуже – дует сильней, тучи гуще, ниже, темней! Своим видом тучи говорят: вот сейчас раскроемся, мы тебе, турист, устроим, зальём! А может, засыпим. Холодно! В поселке сливаются три речки. Фрекена впадает в Чиапань, а та впадает в Лютогу. Тиабут в Лютогу впадает ниже, в сущности, сходятся две одинаковые речки. Почему тогда назвали посёлок Пятиречье, а не Трёхречье? В былые годы, в пору СССР, в Пятиречье был единственный на Сахалине совхоз, который выращивал клубнику!

В посёлке взял курс на север, ушёл с асфальта на грунтовку, повернул на юг. Потопал по старой автотрассе Холмск – Южно-Сахалинск. Здесь также когда-то шла железная дорога. После перестройки железка оказалась не рентабельной. Пустили на металлолом! Железная дорога шла через двадцать два туннеля. Сквозь отроги Камышового хребта и Мицулёвского хребта. Туннели нужно было обогревать, охранять. А где взять на это денег молодой, в который раз свободной, но уже демократической России!

Прошёл по дороге с километр, мост. Речка бежит с севера на юг. На мосту нет названия реки. Зато на мосту десяток дорожных рабочих монтируют ограждения. Спросил название реки. Да, Тиобут. Показали дорогу, идущую вверх по реке. Пришлось вернуться на пригорок, повернуть на разбитую дорожку. Снова в горку. Вес рюкзака около двадцати килограмм. В мешке всё то же самое, продуктов столько же, как и при первом осеннем маршруте. Только один кусок полиэтиленовой плёнки, но толще в два раза. Икры нет на тампоны, зато дождевые черви есть. Сахара немножко больше – сахар песок.

Дорога пошла вниз к реке. Что-то здесь не так. Карту посмотри. С собой карта с верховьями Тиобута, Красноярки, Малого Такого. Нет у таёжника личного цветного принтера. Приходится печатать по родственникам, знакомым. Был бы свой принтер, одних карт нес бы пару килограмм! Год назад десять дней жил в Пятиречье, кету ловил на Чиопане. Местный товарищ говорил, что Лютога ниже, восточней.

По идее, должен Лютогу пройти, Тиобут будет потом. Вернулся обратно. На том же мосту остановил мотоцикл Урал. Это речка Лютога, за мостом начинается посёлок Ожидаево. До Тиабута ещё пять километров и посёлок Чистоводное. Ну, дорожники, захотели отправить таёжника по ложному пути.

От посёлка Ожидаево остались одни дачи. Возле дороги разваливающиеся стены былого магазина. Много таких руин по старым автотрассам, они как памятники развитого социализма. Дорога пошла в гору. Вокруг всё в золоте. Негде взгляду уцепиться за елку. Кругом берёза, берёза и береза, внизу сплошной бамбук, бамбук и бамбук! Зашёл на водораздел, дует – ужас. Временами сыпет мелкий град. Может, и холодно, таёжнику жарко. С двадцаткой в гору жарко будет и не таёжнику! Вид исключительный, красота. На востоке распадок реки Ожидаевки.

Внизу, вдалеке, юго-восточней, в широкой пойме, просматриваются два больших двухэтажных жилых дома, посёлок Чистоводное.

Также в разных местах видны стайки дачных домиков. И всё в золоте! Зелёные пяточки – это лиственница, она ещё не скоро станет золотой.

Жаль, солнышка нет. Все равно фотоаппаратом работал направо-налево.

По дороге спустился до деревянного моста. Река больше Лютоги. Здесь висит табличка – «р. Тиабут»!

В пятнадцати метрах ниже по течению возвышается железнодорожная насыпь, мост.

Скоро и его сдадут на металлолом, он не деревянный. Вернулся назад, поднялся на горку метров за сто от моста. Свернул на дорогу, идущую вдоль речки.

С полкилометра прошёл верхом, спустился к воде. Костерок горит и больно сильно чадит! На таком огне уху не варят. Погодка явно не для пикника, к тому же пятница. Стоит иномарка, парень крутится возле чадящего костра. Два мелких пса-недоноска взяли Тимоху в оборот. Он как рявкнул, парень возле костра подпрыгнул, а собаки обмякли. Покурил, поговорил с металлистом, получил нужную информацию, больше получил ненужной информации, типичной дэзы!

Почему с металлистом поговорил? Метал, он обжигает изоляцию с медного провода. Неужели в Холмском районе медь осталась? Да не может такого быть, цветной метал – это вам не грибы! Правильно, такого быть не может. Нужно снова возвращать народное хозяйство, примерно лет пятьдесят коллективно хозяйничать! Потом снова лет двадцать собирай цветной метал, раскиданный народными хозяевами.

Изоляцию обжигает с нового провода и кабеля, скажем, с ворованного. Тащат с работы, как в былые советские времена. В былые советские времена никто с работы не таскал провода в большом количестве. Зачем они были нужны? Хватало более нужных, ходовых вещей, которые можно было унести с работы через родную заводскую проходную.

Металлист рассказал, что были времена – за смену вытаскивали по двадцать килограмм медного провода. Обматывали себя проводом, затем одевались. Килограмм меди стоит сто семьдесят пять рублей. Посчитайте, сколько навара выходило за смену. Да, будь хоть какая власть, русского мужика не исправишь. Мы так жили, живем и будем так же жить! Вот поэтому иностранные компании неохотно берут русских на работу.

Дорога тянется по реке семнадцать километров! До тупика, как выразился металлист. Тупик – это место большой развилки, мол, Синегорцы по ней на Тиабут ходят. Местный металлист даже краем уха не слышал ни про какие озёра. Человек далёк от леса, вот и наговорил разных сплетен.

Странно, однако, что Синегорцам на Тиабуте делать? Как это что, – горбуша! В речке Сусуе рыбы нет давным-давно. Ребята с Синегорска бегают за рыбой и на Малый Такой, воды реки Найба. Много лет бегают в верховья Мураямы. В этом году в Анивском заливе рыбы было очень мало, фактически не было горбуши. На Найбе горбуша была.

Пошёл по дороге. Километра через полтора первый брод. Хорошо видны остатки от моста, не мосток здесь был – серьёзный мост стоял. Конечно, серьёзный, река в ширину за десять метров. Глубоко, при небольшом подъёме воды на данном участке реки придётся искать брод. Раскатал сапоги, форсировал широкую, большую реку. Грунт, то есть дно нормальное, фактически не скользит. Снова сапоги закатал и давай нарезать по дороге левого берега Тиабута.

Часа полтора шёл до очередного брода. Дорога нормальная, лужи большие встречаются. Кругом березняк, внизу бамбук. Где же здесь на ночь становиться? Только в пойме.

Время идёт. Ветер стихает, солнышко начало прорываться сквозь прорехи в тучном небе, тучи выглядят добрее, побелели изрядно, свинца уже нет. Неужели синоптики на этот раз оказались правы?! Сапоги приходится раскатывать-закатывать чаще – броды пошли чаще.

На бродах стало, однако, скользко. Пошли места, где на дороге лужа на луже, вода мутная. По краям луж грязный бамбук стеной. Есть объезды, ходят здесь внедорожники, ещё как ходят, дорожка набита. Судя по времени, дорога должна вот-вот закончиться, должны закончиться эти семнадцать километров. Так оно и получилось. Дорога закончилась на небольшой, кстати, зелёной поляне. Странно, а где крупная развилка? Её и не должно было быть. На картах нет в среднем течении Тиобута крупного притока.