Хоббит Толкин Джон
– А что, по-вашему, должен был сделать взломщик? – сердито сказал Бильбо. – Меня нанимали не драконов убивать, – этим занимаются воины, – а воровать сокровища. Вот я и начал по мере сил. Вы что думали, я за один раз притащу на спине всю сокровищницу Трора? И вы еще жалуетесь! Уж кому теперь жаловаться и ворчать, так это мне! Вам надо было взять с собой пятьсот взломщиков, а не одного. Конечно, такое богатство делает честь вашему дедушке, но меня-то вы и не подумали предупредить, сколько там золота. Да мне потребуется сто лет, чтобы все это вытащить наверх, даже будь я в пятьдесят раз больше, а Смауг – смирным, как кролик!
Тут гномы, конечно, опомнились и попросили прощения.
– И что же вы предлагаете, мистер Бэггинс? – вежливо осведомился Торин.
– Мне пока ничего не приходит в голову – если вы спрашиваете, как добыть сокровища. Все зависит от того, не выпадет ли нам еще какая-нибудь удача и найдется ли способ избавиться от Смауга. Вообще-то, избавляться от драконов – не мое ремесло, но я подумаю, что можно сделать. Хотя я лично ни на что не надеюсь и только хочу домой, туда, где никаких драконов нет.
– Не время об этом говорить! Что нужно сделать сегодня, сейчас?
– Ну, если угодно знать, то я бы посоветовал ничего не делать. Будем сидеть, где сидим. Похоже, что днем мы без опаски сможем выходить подышать свежим воздухом. И со временем, наверное, рискнем снарядить гонцов к реке на склад, чтобы пополнить наши запасы. Но главное, чтобы к ночи все возвращались в туннель. А теперь я вам кое-что предложу. У меня есть кольцо. Сегодня в полдень, когда Смауг, скорее всего, заснет, я проберусь вниз и посмотрю, как он там. Может, дело пойдет на лад. «У всякого дракона найдется уязвимое место», как говаривал мой отец, хотя я не думаю, что он основывался на личном опыте.
Само собой разумеется, гномы с радостью согласились. Они давно уже прониклись глубоким уважением к маленькому Бильбо. А теперь он, по сути, возглавил их отчаянное предприятие и стал строить собственные планы и принимать решения. В полдень Бильбо приготовился во второй раз спуститься в логово. Конечно, ему было не по себе, но все-таки не так страшно, как раньше, поскольку теперь он более-менее представлял, что его ждет впереди. Но если бы он знал побольше о драконах и их коварстве, он бы не чувствовал себя так уверенно и не рассчитывал застать спящего дракона врасплох.
Снаружи ярко сияло солнце, но в туннеле было темно, как ночью. Бильбо пошел вниз. Узкий луч света, проникавший в подземный ход сквозь приоткрытую дверь, вскоре исчез. Хоббит ступал совершенно бесшумно, – тише плывет только дымок на слабом ветру, – и когда подобрался к нижнему выходу из туннеля, почувствовал, что может гордиться собой. Красноватый свет в логове едва брезжил.
«Старина Смауг устал, спит, – сказал себе хоббит. – Увидеть меня нельзя, услышать невозможно. Все в порядке, Бильбо!»
Он забыл или просто не знал об остром чутье драконов. Кроме того, у драконов есть еще одно неприятное свойство: будучи настороже, они дремлют с полуприкрытыми веками и уголком глаза смотрят по сторонам.
Бильбо осторожно заглянул в подземелье. Казалось, Смауг крепко спит: он лежал тихо, темный и неподвижный, и даже не всхрапывал – слышалось только едва различимое шипение, когда из его ноздрей вырывались невидимые во мраке тонкие струйки пара. Бильбо уже хотел выбраться из туннеля, как вдруг заметил, что из-под опущенного левого века дракона вырвался тонкий и яростный огненный луч. Смауг не спал! Он только притворялся спящим! Он наблюдал за выходом из туннеля! Бильбо отпрянул назад и в который раз благословил судьбу за свое кольцо. И тут Смауг заговорил.
– Ну что, вор? Я тебя чую. Я чувствую, что ты здесь. Я слышу твое дыхание. Заходи! Возьми еще что-нибудь, у меня всего вдоволь!
Но Бильбо не был настолько невежественен по части драконов, чтобы согласиться на подобное предложение, и если Смауг надеялся, что сумеет так легко заманить его к себе в логово, то он просчитался.
– Спасибо, о Смауг Ужасный! – ответил Бильбо. – Но я пришел не за подарками. Я только хотел взглянуть на тебя и увидеть, правда ли ты так велик и грозен, как гласит молва. А то мне что-то не верилось.
– А сейчас? – спросил дракон, невольно поддавшись на лесть, хотя не поверил ни единому слову Бильбо.
– Поистине, никакие песни и сказки не в силах тебя описать, о Смауг, Приносящий Величайшие Бедствия! – ответил Бильбо.
– Для вора и лжеца ты неплохо воспитан, – проговорил дракон. – Я вижу, тебе знакомо мое имя, но я не припоминаю по запаху, чтобы мы раньше встречались. Могу я узнать, кто ты такой и откуда?
– О разумеется! Я вышел из-под холма, пробирался по горам и под горами, летел по воздуху. Я странствую невидимкой.
– Нетрудно поверить, – сказал Смауг. – И как же тебя зовут?
– Я – Находящий ключи и Разрубающий сети. Я – Муха с Жалом. Меня избрали для счастливого числа.
– Прелестные прозвища! – хмыкнул дракон. – Но счастливое число не всегда выпадает.
– Я тот, кто топит друзей, заколотив их досками, и живыми достает из воды. Я был в Бэг-Энде, но не попал в мешок.
– В это поверить труднее, – заметил Смауг.
– Я – друг медведей и гость орлов. Я – Получивший кольцо, Наделенный удачей. Я – Оседлавший бочку, – продолжал Бильбо, радуясь своим загадкам.
– Очень хорошо! – сказал Смауг. – Постой, переведи дух.
Разумеется, именно так нужно разговаривать с драконами, когда не хочешь открыть свое настоящее имя (что очень благоразумно) и не хочешь разозлить их прямым отказом (что тоже очень благоразумно). Ни один дракон не устоит перед соблазном поговорить загадками и попытаться их разгадать. Смауг, конечно, не во всем разобрался (ведь он, в отличие от вас, ничего не знал о приключениях Бильбо, которые тот вспоминал), но решил, что понял достаточно, и злобно ухмыльнулся про себя.
«Я еще вчера догадался, – подумал он. – Люди Озера, жалкие торговцы бочками, это их рук дело, чтоб мне быть ящерицей! Я давно туда не заглядывал, но теперь-то я их навещу!»
– Отлично, Оседлавший Бочку! – сказал он вслух. – Наверное, Бочкой звали твоего пони, а может, и нет, хотя он был довольно толстый. Ты странствуешь невидимкой – но не всегда пешком, не всегда. Должен тебе сказать, что прошлой ночью я сожрал шестерых пони, а скоро поймаю и сожру остальных. В уплату за вкусный ужин я дам тебе один полезный совет: не связывайся с гномами, если не хочешь себе неприятностей!
– С гномами? – переспросил Бильбо, притворяясь удивленным.
– Не пытайся меня провести! – произнес Смауг. – Мне хорошо известен запах (и вкус) гномов. Неужели ты думаешь, что я мог сожрать пони из-под гнома и не учуять запаха? Ты плохо кончишь, Вор, Оседлавший Бочку, если будешь водить с ними дружбу! Я не против, коли ты передашь им то, что я сказал. – Но дракон скрыл от Бильбо, что он учуял еще один запах – непонятный и неизвестный ему запах хоббита – и был весьма озадачен, поскольку не знал, с кем приходится иметь дело. – И что же, тебе хорошо заплатили за чашу? – продолжал Смауг. – Не правда ли? Ты не получил ни гроша! Очень на них похоже. Они-то, как я полагаю, прячутся где-то снаружи, а ты, рискуя своей головой, должен тащить им сокровища, чуть я отвернусь? И они обещали, что ты получишь сполна свою долю? Не верь им! Если ты выберешься отсюда живым – это уже будет большая удача.
Бильбо чувствовал, что продолжать разговор становится все труднее. Всякий раз, когда на него падал огненный взгляд дракона, пытавшегося разглядеть собеседника среди теней, хоббита пробирала дрожь и охватывало неодолимое желание выбежать из туннеля, открыться Смаугу и рассказать всю правду. Как видите, Бильбо грозила страшная опасность: он мог оказаться во власти драконьих чар. Но хоббит нашел в себе мужество ответить.
– Тебе известно не все, о Смауг Могучий, – сказал он. – Мы пришли сюда не только за золотом.
– Ха-ха! – усмехнулся дракон. – «Мы»! Ты проговорился! Почему бы не сказать «мы, все четырнадцать», мистер Счастливое Число? Рад слышать, что у вас есть и другие дела в здешних краях, помимо моего золота. Тогда, может, вы не просто впустую потратите время. Кстати, а ты хоть раз задумывался, что будет дальше? Предположим, ты понемножку – лет этак за сто или больше – перетаскаешь все золото наверх. А потом? Что ты будешь с ним делать? Какой прок от него на пустоши? Или в лесу? Интересный вопрос! Тебе не приходило в голову подсчитать прибыль? Полагаю, по условиям договора тебе причитается четырнадцатая часть? А как доставить ее? Какова стоимость перевозки? Потребуется нанять вооруженную охрану, – а сколько придется им заплатить? А пошлины? – И Смауг расхохотался. Он был коварен, и сердце у него было злобное. Он знал, что его догадки недалеки от истины, хотя и предполагал, что это дело затеяли люди Озера и что почти вся добыча осядет в их городе на берегу, который в дни его молодости звался Эсгарот.
Вы не поверите, но бедный Бильбо был совершенно огорошен. До сих пор он думал только о том, как добраться до Горы и отыскать потайной вход. Он не представлял себе, как вытащить сокровища из подземелья, и уж тем более – как довезти свою долю обратно через леса и горы в Бэг-Энд под Холмом.
И сейчас у него в душе зашевелилось нехорошее подозрение: а вдруг гномы не просто забыли, а намеренно упустили из виду этот важный момент и теперь потихоньку посмеиваются у него за спиной? Вот как действуют на неопытных драконьи речи. Конечно, Бильбо следовало поостеречься, – но Смауг был слишком сильным противником и подавлял его волю. И все-таки Бильбо попытался не поддаться дракону и сохранить верность своим друзьям.
– Я скажу тебе, – произнес он, – что золото – это не главное, зачем мы пришли. Через горы и под горами, по воде и по воздуху мы добирались сюда, чтобы свершить Месть. О Смауг, чьих сокровищ не выкупить, разве ты не догадываешься, что вместе с богатством нажил себе немало смертельных врагов?
И тут Смауг захохотал так, что задрожала земля, и Бильбо упал на пол, а наверху в туннеле гномы в страхе прижались друг к другу, полагая, что хоббита постиг безвременный и ужасный конец.
– Месть! – прошипел дракон, и огонь его глаз осветил сумрачный зал от пола до потолка, как багровая молния. – Месть! Король Под Горой мертв, а где его родичи и кто из них осмелится свершить месть? Гирион, Лорд Дейла, мертв, его народ я пожрал, как волк овец, а где сыновья его сыновей, и кто из них посмеет ко мне приблизиться? Я убиваю, когда хочу, и никто не не отваживается принять бой! Я повергал во прах воинов древности, а ныне такие уже не рождаются в мире. Тогда я был молод и слаб. Теперь я стар и могуч, могуч, могуч, Вор из Тени! – злорадствовал Смауг. – Моя броня вдесятеро крепче щитов, мои зубы – мечи, мои когти – копья, удар моего хвоста – как удар молнии, взмах моих крыльев – как натиск бури, мое дыхание – смерть!
– А я слышал, – пискнул перепуганный Бильбо, – что драконы обычно мягче снизу, особенно там, где у них… э-э-э… грудь, но у того, кто так хорошо снаряжен, верно, все продумано до мелочей.
Смауг прекратил бахвалиться.
– Твои сведения устарели, – отрезал он. – И сверху, и снизу у меня броня из железных чешуй и драгоценных камней. Никакой клинок не пронзит меня.
– Я мог бы и сам догадаться, – сказал Бильбо. – Поистине, тебе нет равных, Лорд Смауг Непроницаемый! Какое немыслимое великолепие – носить жилет из алмазов!
– Да, это большая редкость, – согласился Смауг, который, как ни смешно, был весьма падок на лесть. Он не знал, что хоббит еще в прошлый раз успел бросить взгляд на его удивительную броню и теперь хотел рассмотреть ее повнимательней, имея на то свои причины. Дракон перекатился на спину. – Смотри! – предложил он. – Что скажешь?
– Потрясающе! Бесподобно! Безупречно! Ослепительно! Изумительно! – восклицал Бильбо, а про себя подумал: «Старый дурак! Да у него в броне слева на груди дырка, и там он голый, как улитка без раковины!»
Увидев все, что хотел, мистер Бэггинс решил поскорее убраться восвояси.
– Не смею дольше задерживать Ваше Великолепие, поскольку вам, несомненно, так нужен отдых, – проговорил он. – После долгого сна, верно, нелегко поймать пони. И взломщика, – добавил он на прощанье и со всех ног бросился вверх по туннелю.
Лучше бы он оставил последнее замечание при себе! Ужасная голова Смауга в мгновение ока оказалась у входа в туннель, и, как ни быстро улепетывал Бильбо, он, разумеется, еще не успел отбежать на безопасное расстояние, когда дракон пустил ему вслед огненную струю. К счастью, вся пасть целиком в туннель не пролезла, но пар и огонь из ноздрей настигли хоббита. Бильбо едва удержался на ногах. Он рванулся из последних сил и, спотыкаясь, побежал дальше, ничего не видя от страха и боли. Он уже хотел поздравить себя с тем, что так умно вел беседу с драконом, но ошибка, которую он допустил в конце, отрезвила его.
«Никогда не смейся над живым драконом, глупый Бильбо!» – сказал он себе, и впоследствии эта фраза стала его любимым присловьем, а в конце концов – общеизвестной пословицей. «Приключение еще не закончено», – добавил он, и это тоже была чистая правда.
День начал клониться к вечеру, когда хоббит, спотыкаясь, выбрался из туннеля и без памяти упал на пороге. Гномы привели его в чувство, промыли и перевязали ожоги, но еще долго на ступнях и затылке у Бильбо оставались проплешины – там, где его обожгло огненное драконье дыхание. Друзья, как умели, старались его подбодрить и, конечно, просили рассказать, что случилось, почему дракон так разбушевался и как Бильбо удалось спастись.
Но хоббит только испуганно озирался, ему было не по себе, и какое-то время гномы ничего не могли от него добиться. Припоминая беседу с драконом, Бильбо теперь чувствовал, что наговорил лишнего, и ему совсем не хотелось об этом рассказывать. Старый дрозд сидел рядом на скале, склонив голову набок, и внимательно прислушивался к разговору. Можете представить себе, в каком отвратительном расположении духа был Бильбо: он схватил камень и бросил в дрозда, – но тот лишь немного отлетел в сторону и сразу вернулся обратно.
– Гадкая птица! – произнес Бильбо со злобой. – Не нравится мне этот дрозд. Мне кажется, он подслушивает.
– Оставьте его в покое! – сказал Торин. – Дрозды – птицы добрые и дружелюбные, а этот дрозд очень старый – может быть, он последний из древнего рода дроздов, которые раньше гнездились в здешних краях. Мой дед и отец кормили их с рук. То были удивительные птицы. Они жили по несколько сотен лет. Как знать, а вдруг этому дрозду лет двести или даже больше и он помнит моего деда? У людей Дейла в те времена был особый дар – они понимали язык дроздов и посылали их гонцами на Озеро и в другие края.
– Ну если он ждет вестей для Озерного Города, то он их сейчас услышит, – проговорил Бильбо. – Только вряд ли там будет кому понимать язык дроздов.
– Да что такое произошло? – хором закричали гномы. – Рассказывай, наконец!
И Бильбо, насколько помнил, пересказал разговор с драконом и признался, в чем дело: его терзали неприятные подозрения, что дракон слишком многое понял из его загадок, а поскольку Смауг еще раньше обнаружил пони и следы лагеря, то он наверняка сделал свои выводы.
– По-моему, он догадался, что мы пришли с Озера и горожане нам помогли. У меня есть ужасное предчувствие, что теперь он туда наведается. И кто только дернул меня за язык, зачем я сболтнул про бочки! В этих краях даже глупый кролик, и тот бы смекнул: где бочки, там наверняка замешаны озерные жители!
– Ну теперь уж ничего не поделаешь, а я слышал, что в разговоре с драконом трудно не ошибиться, – сказал Балин, которому хотелось утешить хоббита. – По-моему, ты просто отлично справился: добыл важные сведения и сам остался в живых – а этим не всякий похвастается, кому доводилось беседовать с такими, как Смауг. Может, мы еще будем благодарить судьбу, что по ее милости узнали об этой прорехе в алмазном жилете старого чудища.
Тут гномы завели речь о том, как следует убивать драконов, и стали вспоминать разные случаи – исторические и легендарные, вероятные и невероятные, а также всякого рода хитрости и уловки, колющие и режущие удары, способы нападения на драконов сверху, снизу и сбоку. В конце концов все согласились, что застать спящего дракона врасплох совсем не так легко, как кажется, и тому, кто попытается это сделать, скорее всего, не сносить головы, а куда проще убить дракона в открытом бою. Шел час за часом, они говорили и говорили, а старый дрозд сидел на скале и внимательно слушал, – и только когда в сумеречном небе проступили первые звезды, он вдруг расправил крылья и беззвучно упорхнул в темноту. И все время, пока гномы спорили, а Бильбо смотрел на удлиняющиеся вечерние тени, тревога его росла, и предчувствие страшной беды усиливалось.
Наконец он вмешался.
– Мне кажется, здесь опасно сидеть, – проговорил он. – Да и какой смысл? Дракон спалил всю траву, уже ночь, становится холодно. И я сердцем чувствую, что он еще нагрянет сюда. Он теперь знает, как я проник к нему в логово, и наверняка догадается, куда выводит туннель. Он разнесет весь склон, чтобы завалить вход в свое подземелье, а если при этом и нас раздавит, то только порадуется.
– Ну зачем же так мрачно, мистер Бэггинс! – сказал Торин. – Если бы Смауг хотел преградить нам путь, он мог бы завалить нижний выход. Почему же он ничего такого не сделал? Мы бы услышали, если бы он этим занялся.
– Не знаю, не знаю! Наверное, сперва хотел еще раз заманить меня к себе в логово, а сейчас, например, решил, что завалит выход после ночной охоты, или просто не желает крушить стены у себя в спальне, – я не знаю, но прошу вас, не спорьте со мной! Смауг может вылететь на охоту в любую минуту. У нас только один шанс спастись – забраться поглубже в туннель и закрыть дверь.
Он говорил с такой убежденностью, что гномы послушались. Они спрятались в туннеле, но дверь пока не закрыли. Это казалось слишком рискованным: ведь никто не знал, как она открывается изнутри и удастся ли ее отпереть, а кому приятно оказаться запертым в подземелье, откуда единственный путь наверх ведет через логово дракона! Кроме того, и в глубине Горы, и снаружи пока все было тихо. Поэтому они еще долго сидели в туннеле у приоткрытой двери и продолжали беседовать.
Слово за слово, разговор коснулся низких намеков дракона относительно гномов. Бильбо с горечью подумал о том, как было бы хорошо, если бы он никогда их не слышал, – или хотя бы сейчас точно знал, что гномы ничуть не кривят душой, утверждая, что сами ни разу не задумывались, что они станут делать, когда золото окажется у них в руках.
– Мы понимали, что затеяли трудное предприятие, – сказал Торин. – Мы и сейчас это понимаем. Но я полагаю, что у нас еще будет возможность решить, как поступить дальше, когда мы завладеем сокровищами. Что же касается вашей доли, мистер Бэггинс, то, уверяю вас, мы благодарны вам от всего сердца, и как только у нас появится что делить, вы сможете сами выбрать четырнадцатую часть и взять что пожелаете. Я понимаю, что вы беспокоитесь о доставке золота, и это вполне объяснимо. Согласен, что трудности велики – здешние края не стали безопасней с течением времени, скорее наоборот, – но мы всемерно постараемся вам помочь и возьмем на себя часть расходов, когда дойдет до того, чтобы везти сокровища. Хотите верьте, хотите нет!
После этого гномы заговорили о великой сокровищнице Трора и о прекрасных и драгоценных вещах, которые помнили Торин и Балин. Они спрашивали себя, а вдруг эти сокровища и по сей день лежат там, внизу, в целости и сохранности? Копья с трижды прокованными наконечниками, с древками, искусно инкрустированными золотом, заказанные для своего войска великим королем Бладортином (почившим много лет назад), которые так и не попали к нему и за которые не поступило никакой платы; щиты, предназначавшиеся славным воинам древности; огромная золотая чаша Трора с двумя ручками, с гравировкой и чеканным узором из птиц и цветов, где лепестками цветов и глазами птиц служили драгоценные камни; позолоченные и посеребренные несокрушимые доспехи; ожерелье Гириона, Лорда Дейла, из пятисот травянисто-зеленых изумрудов, которое он отдал в уплату за необыкновенную кольчугу для своего старшего сына – несравненную кольчугу работы гномов, сплетенную из колец чистого серебра, которая была втрое прочнее стальной. Но прекраснейшим из сокровищ был огромный сияющий белый драгоценный камень, который гномы нашли у самых корней Горы, – Сердце Горы, Аркенстон Трайна.
– Аркенстон! Аркенстон! – словно в полусне бормотал Торин, сидя в темном туннеле и уперев подбородок в колени. – Шар с тысячью граней – он сиял, как серебро в свете огня, как ручей под лучами солнца, как снег в звездную ночь, как дождь на полях луны!
Но чары сокровищницы уже не действовали на Бильбо, и он почти не обращал внимания на то, что говорят гномы. Он сидел ближе всех к двери и одним ухом вслушивался в тишину ночи, чтобы различить первый же отзвук надвигающейся опасности, а другим старался уловить малейшие отголоски эха в туннеле, чтобы за тихим бормотанием гномов не пропустить какой-нибудь подозрительный шорох, долетевший из глубины.
Мрак сгущался, и у хоббита все сильнее щемило сердце.
– Закройте дверь! – умоляюще произнес он. – Я до смерти боюсь этого дракона. Тишина меня куда больше пугает, чем вчерашний грохот. Закройте дверь, пока не поздно!
В его голосе было что-то такое, от чего гномам тоже стало не по себе. Торин, с трудом очнувшись от грез, медленно встал и отбросил ногой камень, не дававший двери закрыться. Гномы подтолкнули каменную плиту – и дверь с лязгом захлопнулась. Что-то щелкнуло. На внутренней поверхности двери не осталось никаких следов замочной скважины. Искатели сокровищ оказались заперты в Горе!
И как раз вовремя! Едва они отошли чуть подальше от входа, как на скалы обрушился страшный удар, словно по склону Горы били тараны из цельных дубов, раскачиваемые великанами. Утесы загудели, по стенам туннеля побежали трещины, с потолка на головы гномам посыпались камни. Что было бы, если бы дверь не закрыли, я боюсь даже подумать. Бильбо и гномы бросились вниз по проходу, радуясь, что остались в живых. За дверью у них за спиной послышался чудовищный грохот и громовой рев разъяренного дракона. Смауг крушил скалы, дробил камни, разносил вдребезги каменные стены ужасными ударами своего могучего хвоста. Место, где стоял их маленький лагерь на высоком утесе, опаленная трава, серый камень, где некогда сидел дрозд, скалы, по которым ползали улитки, узкий выступ – все обратилось в каменное крошево, и лавина обломков рухнула в ущелье.
Дракон, оказывается, украдкой выбрался из логова, бесшумно взмыл в воздух и затем медленно и тяжело, как чудовищная ворона, полетел в темноте по ветру на западный склон, думая застать там кого-нибудь врасплох и обнаружить дыру, через которую проник вор. Но он никого не увидел и ничего не нашел даже там, куда, по его мнению, должен был выходить туннель, – и потому пришел в такое неистовство.
Дав волю своему гневу, Смауг слегка успокоился. Он подумал, что с этой стороны его больше тревожить не станут, и решил, что настала пора свершить еще одну месть.
– Оседлавший Бочку! – прошипел он. – Ты добирался сюда водой, значит, твой след ведет вниз по реке! Мне незнаком твой запах, но если ты не из людей Озера, то они тебе помогли! Они увидят меня и запомнят, кто настоящий Король Под Горой!
В блеске огня он взмыл ввысь и полетел к югу, по направлению к Бегущей реке.
Глава 13. Пустое логово
Бильбо и его друзья сидели в туннеле в кромешном мраке. Их обступала мертвая тишина. Они мало ели и почти не разговаривали. Никто из них не мог бы сказать, сколько прошло времени. Они боялись пошевелиться, потому что громкое эхо разносило по проходу малейший шорох, и даже шепот отдавался в стенах туннеля гулким шелестом. Порой они дремали и просыпались все в тех же темноте и безмолвии. Казалось, прошел не один день. Наконец они стали задыхаться без свежего воздуха, в голове у них мутилось от духоты, и гномы почувствовали, что больше не в силах это терпеть. Они бы, наверное, даже обрадовались, если бы снизу донесся шум, говорящий о возвращении дракона. В тишине им по-прежнему чудилась нависшая угроза. Бильбо и гномы боялись, что Смауг приготовил какую-то коварную ловушку, – но не могли же они вечно сидеть в туннеле.
Торин заговорил:
– Попробуем открыть дверь! Я хочу только одного – вдохнуть полной грудью, иначе я просто умру! Пусть лучше Смауг раздавит меня наверху, чем погибать здесь от духоты!
Несколько гномов встали и попытались на ощупь добраться до двери. Но оказалось, что верхний конец туннеля разбит, засыпан обломками скал, и дверь похоронена под завалом. Отныне ни чары, которым она подчинялась, ни ключ были не в силах ее открыть.
– Мы в западне! – застонали гномы. – Это конец. Мы все здесь погибнем.
Но как раз тогда, когда гномы впали в самое беспросветное отчаяние, у Бильбо почему-то вдруг стало легче на душе, словно у него из-под жилета выпала какая-то тяжесть.
– Ну-ну! – сказал он. – «Пока жив – надейся!», как говаривал мой отец. Помните: «третий раз все оплатит». Я иду вниз. Я уже два раза спускался туда, хотя точно знал, что внизу поджидает дракон, рискну и в третий. Может быть, там сейчас пусто. Все равно, чтобы отсюда выбраться, надо идти вниз. И теперь вам, пожалуй, придется составить мне компанию.
Ничего другого и правда не оставалось. Гномы согласились, и Торин встал впереди всех, рядом с Бильбо.
– Только осторожней! – прошептал хоббит. – И главное – тише! Может, внизу никакого дракона нет, а может, и есть. Не стоит рисковать зря.
И они направились вниз по туннелю. Конечно, гномы не могли идти так же тихо, как Бильбо, – как они ни старались, все равно они шаркали ногами и отдувались, и гулкое эхо усиливало этот подозрительный шум. Хоббит не раз в страхе замирал и прислушивался, но снизу по-прежнему не доносилось ни звука. Когда до конца туннеля, насколько он мог судить, осталось недалеко, Бильбо надел свое кольцо и пошел чуть впереди гномов. Впрочем, кольцо сейчас совершенно не требовалось: их окружала непроницаемая тьма, и с кольцом или без него, все и так стали невидимы. Мрак был таким густым, что хоббит не понял, где кончается туннель: неожиданно у него под рукой оказалась пустота, Бильбо споткнулся и кувырком полетел в зал!
Он лежал ничком на полу, затаив дыхание и не смея пошевелиться, – но ничего не произошло. Наконец Бильбо медленно поднял голову. Он по-прежнему не видел ни единого проблеска в темноте, – только у дальней стены, высоко наверху, что-то вроде бы сверкнуло белым неярким светом. Но это слабое мерцание вовсе не походило на смертоносное пламя, выдыхаемое драконом, хотя в зале висел густой тяжелый драконий смрад, от которого першило в горле.
В конце концов мистер Бэггинс почувствовал, что больше не в силах выносить неизвестность.
– Эй, Смауг, проклятый червь! – закричал он. – Хватит играть в прятки! Зажигай огонь и сожри меня, если поймаешь!
Только слабое эхо отозвалось в темноте.
Бильбо поднялся и тут понял, что не может определить, куда идти и в какой стороне туннель.
– Хотел бы я знать, что затеял Смауг, – пробормотал он. – Нынче днем (или ночью?) его явно нет дома. Если Ойн и Глойн не потеряли трутницы, пожалуй, стоит зажечь огонь и оглядеться, раз уж нам выпала такая удача.
– Эй, мне нужен огонь! – громко закричал Бильбо. – Может кто-нибудь принести факел?
Гномы, которые не на шутку перепугались, когда хоббит оступился и упал, со стуком хлопнувшись об пол, сидели в темном туннеле, сгрудившись в кучу в том самом месте, где Бильбо их и оставил, – неподалеку от выхода в зал.
– Шшш! Шшш! – зашипели они, услыхав его крик, и хоть Бильбо таким образом выяснил, в какой они стороне, но далеко не сразу он сумел еще чего-нибудь от них добиться. Только когда хоббит в нетерпении затопал ногами и как можно громче и пронзительней закричал: «Нужен огонь!», Торин сдался и послал Ойна и Глойна вверх по туннелю достать трутницы из своих мешков.
Через какое-то время в темноте замерцал огонь: показался Ойн с небольшим ярким сосновым факелом, а за ним Глойн, который нес несколько запасных под мышкой. Бильбо подбежал к выходу из туннеля и схватил горящий факел, но зажечь остальные факелы или пойти вместе с хоббитом на разведку гномы не согласились. Торин обстоятельно пояснил, что мистер Бэггинс, согласно их договору, по-прежнему считается Главным Взломщиком и Разведчиком. Если он желает с риском для жизни обследовать подземелье при свете, это его дело. Они подождут донесений в туннеле. И гномы уселись у самого выхода, так, чтобы им было видно, что делает Бильбо.
Они увидели, как темная фигурка двинулась через зал, держа маленький факел над головой. Пока Бильбо был близко, гномы порой различали поблескивание золота и слышали позвякивание, когда хоббит спотыкался о какую-нибудь золотую вещицу. Бильбо постепенно забирался все дальше вглубь необъятного зала, и огонек факела делался все слабее. Затем огонек заплясал, медленно поднимаясь выше, – Бильбо взбирался на огромную кучу сокровищ. Вскоре он вскарабкался на самый верх и пошел дальше. Затем гномы увидели, что хоббит остановился и наклонился на мгновение, но не поняли зачем.
Он наклонился, чтобы взять Аркенстон, Сердце Горы. Бильбо узнал его по описанию Торина, но ошибиться было нельзя, ибо второго подобного камня не нашлось бы даже в такой великолепной сокровищнице и даже в целом мире. Это его белый блеск с самого начала притягивал к себе хоббита. Пока Бильбо взбирался наверх, он все ясней различал впереди бледное светящееся пятно. Постепенно оно обрело форму – то был маленький шар, лучащийся белым огнем. Затем Бильбо подошел ближе, и поверхность шара заиграла неяркими разноцветными искрами, отблескивающими в бесчисленных гранях в трепещущем свете факела. И наконец, когда хоббит остановился, чтобы как следует рассмотреть великое сокровище, которое он отыскал, у него просто перехватило дыхание. Огромный драгоценный камень лежал у его ног: он сиял собственным внутренним светом, – и в то же время, поскольку был огранен и отшлифован гномами, добывшими его в сердце Горы в стародавние времена, он вбирал в себя свет, падающий извне, и возвращал мириадами белых сияющих искр, пронизанных яркими отблесками всех цветов радуги.
Рука Бильбо против воли потянулась к камню, повинуясь его немыслимому очарованию. Камень был большой и тяжелый, маленькие пальцы хоббита не могли его обхватить, но Бильбо поднял его, зажмурился и спрятал подальше в самый глубокий карман.
«Теперь я настоящий вор! – подумал он. – Конечно, я расскажу про него гномам… в свое время. Они обещали, что я смогу сам выбрать свою долю и взять что захочу. Я выбрал бы этот камень, а они пускай забирают все остальное!»
И все-таки на душе у него было неспокойно: Бильбо чувствовал, что истолковал обещание Торина слишком буквально, что Аркенстон, скорее всего, дележу не подлежит и что из-за этого камня еще случатся крупные неприятности.
Хоббит двинулся дальше. Он спустился с другой стороны золотой горы, и гномы потеряли из виду его факел. Но вскоре огонек опять замерцал вдали: Бильбо пересекал подземелье.
Спустя какое-то время хоббит добрался до огромных дверей в дальнем конце зала. На него повеяло свежим воздухом, но сквозняк едва не погасил факел. Бильбо робко выглянул за дверь и различил в темноте величественные галереи и начало широкой лестницы, уходящей наверх, в черноту. Дракона по-прежнему не было ни видно, ни слышно. Хоббит уже собрался повернуть назад, как вдруг маленькая черная тень пронеслась мимо, задев его по лицу. Вскрикнув, Бильбо отскочил в сторону, споткнулся и упал. Факел покатился по полу и погас!
– Кажется, это просто летучая мышь, – растерянно пробормотал хоббит. – Надеюсь, что так. Но что же теперь делать? Где тут восток, где юг, север, запад?
– Торин! Балин! Ойн! Глойн! Фили! Кили! – закричал он во весь голос, но в черном необъятном зале его пронзительный крик прозвучал едва слышно. – Факел погас! Кто-нибудь, подойдите сюда, помогите!
И куда только делось его мужество!
Гномы издалека услышали слабые крики, но разобрали только одно: «Помогите!»
– Что такое стряслось? – проговорил Торин. – Если бы он повстречался с драконом, он не кричал бы так долго.
Они еще чуть-чуть подождали, но ничего подозрительного, свидетельствующего о присутствии дракона, не услышали: в подземелье вообще царила полная тишина, если не считать далеких возгласов Бильбо.
– Кто-нибудь, зажгите еще пару факелов! – приказал Торин. – Похоже, надо идти на помощь нашему Взломщику.
– Да, кажется, настал наш черед ему помогать, – сказал Балин. – Я готов идти. Тем более что сейчас нам, по-моему, ничего не грозит.
Глойн запалил еще несколько факелов, и гномы один за другим выбрались из туннеля. Они двинулись вдоль стены, стараясь идти побыстрей, и вскоре увидели хоббита, который сам пробирался им навстречу. Бильбо сразу почувствовал себя уверенней, когда различил в темноте огоньки факелов.
– Просто пролетела летучая мышь, и я выронил факел, только и всего! – объяснил он.
Гномы с облегчением перевели дух и тут же ворчливо выразили свое недовольство, раздосадованные тем, что волновались без всякого повода. Что бы они сказали, если бы Бильбо прямо сейчас показал им Аркенстон, я просто не знаю. Но даже беглого взгляда на груды сокровищ, мимо которых они прошли, хватило, чтобы у них в сердцах запылала великая страсть гномов, – а когда в сердце гнома, даже самого почтенного, при виде золота и драгоценностей разгорается пламя, он делается неустрашимым, а иногда и свирепым.
В общем, Бильбо не пришлось больше их уговаривать – теперь гномы и сами рады были поверить, что Смауга дома нет, и рвались осмотреть зал, пока есть возможность. Каждый из них взял горящий факел. Они бродили по залу туда-сюда, озираясь по сторонам, и постепенно не только забыли свой страх, но и утратили всякую осторожность. Громко перекликаясь, они выбирали из кучи или снимали со стен драгоценные вещи, показывали их друг другу, вертели в руках, ласкали и любовались ими при свете огней.
Фили и Кили на радостях схватили золотые арфы с серебряными струнами (на стенах зала до сих пор висело много прекрасных арф, и дракон, который музыкой не интересовался, к ним не притронулся), а поскольку арфы были волшебные, они сразу же заиграли в лад. Как давно не звучали струны под темными сводами этого подземелья! Но остальные гномы были настроены куда более серьезно: пока младшие играли на арфах, они набивали карманы драгоценными камнями, а то, что не могли унести, со вздохом роняли на пол. Торин не отставал от других, только при этом он все время метался из стороны в сторону и что-то искал – искал и никак не мог найти. Он разыскивал Аркенстон, но пока ничего об этом не говорил.
Гномы сняли со стен топоры и кольчуги и вооружились. Поистине, Торин теперь выглядел по-королевски: на нем была позолоченная кольчуга, перехваченная драгоценным поясом, сплошь усеянным алыми самоцветами, а в руке – топор с серебряной рукоятью.
– Мистер Бэггинс! – позвал он. – Пора выплатить первую часть вашего вознаграждения! Сбросьте старую куртку и наденьте вот это!
И он помог Бильбо облачиться в кольчужку, сплетенную для какого-то юного принца эльфов в стародавние времена. Она была сделана из серебра, прочного, как сталь, которое эльфы называли митриль. К кольчуге полагался пояс, украшенный жемчугом и хрусталем. Легкий шлем из кожи с тисненым рисунком, укрепленный изнутри стальными пластинами, а по ободу усыпанный белыми сверкающими камнями, оказался у Бильбо на голове.
«Я чувствую себя героем, – подумал хоббит. – Но выгляжу, должно быть, нелепо. То-то бы посмеялись надо мной дома, под Холмом! А все-таки жаль, что нет под рукой зеркала!»
И тем не менее мистер Бэггинс не потерял головы при виде сокровищ. Он не так остро, как гномы, чувствовал их притягательную силу, и ему довольно быстро надоело рыться в сокровищнице. Бильбо не сомневался, что гномам это занятие прискучит еще не скоро, а потому сел на пол и чуть-чуть подождал, со страхом гадая, что будет дальше. «Пожалуй, я отдал бы немало этих дивных золотых кубков, – подумал он, – за глоток чего-нибудь этакого для поднятия духа из деревянной чаши Беорна!»
– Торин! – крикнул Бильбо. – Чего мы ждем? Мы вооружены, но ведь и с оружием никто не мог выстоять против Смауга Ужасного! Сокровища еще не отвоеваны. Рано думать о золоте, нужно искать выход! Мы и так слишком долго испытываем судьбу.
– Вы правы! – согласился Торин, опомнившись. – Идемте! Теперь я поведу вас. И за тысячу лет мне не забыть коридоров и галерей этого дворца!
Торин окликнул остальных гномов. Те не без сожаления оторвались от созерцания сокровищ и вместе с Бильбо и Торином вышли через огромные двери, держа факелы над головой и поминутно оглядываясь назад.
Сверкающие кольчуги они прикрыли старыми поношенными плащами, а блестящие шлемы – потрепанными капюшонами. Торин пошел первым, остальные гуськом двинулись за ним – и цепочка крошечных огоньков поплыла по темным проходам, то и дело замирая на месте: гномы останавливались и в страхе прислушивались, не ползет ли дракон.
Древний подземный дворец был опустошен и разрушен, полы и стены пострадали от драконьего пламени и были испачканы слизью, но Торин узнавал каждый коридор, каждый поворот. Они поднимались по нескончаемым лестницам, сворачивали, спускались по гулким проходам, снова сворачивали и снова поднимались по лестницам. Гномы шли дальше и дальше, вверх и вверх по гладким, широким и удобным ступеням, высеченным в лоне Горы из первозданного камня, и по-прежнему все было тихо, никого живого вокруг, только робкие тени прятались по углам с приближением факелов, трепетавших на сквозняке.
К сожалению, ступеньки оказались великоваты для хоббитских ног. Но когда Бильбо совсем выдохся и почувствовал, что больше не в силах сделать ни шагу, лестницы кончились, и потолок внезапно ушел вверх, на недосягаемую для света факелов высоту. Тонкий луч пробился через какое-то отверстие в своде подземного зала, повеяло свежим воздухом. Впереди угадывались громадные двери: наполовину сгоревшие створки криво висели на петлях. Из-за порога через дверной проем проникал тусклый рассеянный свет.
– Это парадный зал Трора, – произнес Торин. – Здесь устраивались пиры и собирался совет. Теперь уже недалеко до Главных Ворот.
Гномы и хоббит пересекли разоренный зал, обходя полусгнившие столы, обугленные перевернутые кресла и лавки. В пыли на полу среди разбросанных кубков, чаш и разбитых рогов валялись черепа и кости. Путники миновали еще одни двери на выходе из зала и вдруг услышали журчанье воды. Сумрак развеялся, стало совсем светло.
– Здесь берет начало Бегущая река, – проговорил Торин. – Она течет вниз, к Воротам. Поспешим за ней!
Из темного отверстия в стене струился бурный ручей. Вода сбегала в узкий глубокий желоб, прямой, как стрела, высеченный в камне искусными руками древних мастеров. Вдоль ручья шла широкая мощеная дорога, по которой плечом к плечу могло бы пройти много гномов. Торин и его соратники бросились по ней бегом, дорога плавно повернула, и – о радость! – им в глаза ударил дневной свет. Впереди высилась величественная арка; на внутренней стороне разбитого, почерневшего портала еще виднелись остатки старинной резьбы. Неяркое солнце, проглядывающее сквозь осеннюю дымку, озаряло долину меж двух отрогов Горы, на каменных плитах у порога лежали золотые пятна солнечного света.
Потревоженные дымом факелов летучие мыши заметались у гномов над головой. Путники в испуге подались вперед – и тут же поскользнулись на покрытых слизью камнях, ставших гладкими от того, что по ним часто проползал дракон. Выбегавшая из Ворот река, шумно пенясь, катила свои воды дальше, в долину. Гномы побросали на землю ненужные теперь факелы и остановились, щурясь от непривычно яркого света. Они стояли в проеме Главных Ворот, глядя вниз, на долину Дейла.
– Вот это да! – произнес Бильбо. – Вот уж не ожидал, что доведется когда-нибудь Выходить из этих Ворот. Я даже не представлял себе, что можно так радоваться солнцу и свежему ветру! Брр! А холодно как!
И в самом деле, дул резкий пронизывающий восточный ветер, возвещающий о приближении зимы. Он врывался в долину из-за отрогов Горы, выл и свистел меж камней и скал. Путники провели много времени в духоте под землей, в нагретом драконьем логове, и теперь дрожали, выйдя на солнце.
Тут Бильбо почувствовал, что он не только падает с ног от усталости, но и умирает с голоду.
– Похоже, скоро полдень, – проговорил он. – Время позавтракать, если найдется чем. Но мне кажется, что парадные двери Смауга – не самое подходящее для этого место. Давайте поищем, где можно спрятаться и спокойно перекусить!
– Правильно! – произнес Балин. – И я, кажется, знаю, куда лучше всего пойти: к старому сторожевому посту в конце юго-западного отрога.
– А далеко до него? – спросил хоббит.
– Я думаю, часов пять ходьбы, и путь будет трудным. Дорога от Ворот по левому берегу реки, по-моему, совершенно разбита. Но взгляните туда: там, где река поворачивает к востоку, огибая разрушенный Дейл, раньше был мост, а дальше, на правом берегу, – крутая лестница. Она выведет нас на дорогу к Равенхиллу. Чуть дальше от дороги отходит тропа, которая поднимается к сторожевому посту. По крайней мере, так было прежде. Но взобраться наверх нелегко, даже если сохранились ступеньки.
– Ой-ой-ой! – застонал хоббит. – Еще столько идти и столько карабкаться по горам без завтрака! Интересно, сколько завтраков, обедов и ужинов мы пропустили, пока сидели в этой мерзкой норе, не ведая, который час и который день?
На самом деле с той поры, как дракон разбил волшебную дверь, прошел всего один день и две ночи (и за это время они перекусили несколько раз), но Бильбо совсем потерял счет дням: долгие часы, проведенные в подземелье, слились для него в одну сплошную ночь, и он не знал, сколько она длилась – день, два или неделю.
– Ну-ну! – улыбаясь, произнес Торин (он опять воспрял духом и позвякивал драгоценными камнями в карманах). – Не стоит называть мой дворец мерзкой норой! Подождите немного, увидите, что будет, когда его вычистят и отделают заново!
– Ничего не будет, пока жив Смауг, – мрачно ответил Бильбо. – Интересно, где он сейчас? Я отдал бы сытный завтрак за то, чтобы это узнать. Надеюсь, он не лежит на вершине Горы, глядя, чем мы тут занимается!
Это неприятное предположение так потрясло гномов, что они сразу согласились с Бильбо и Балином.
– Надо уходить отсюда подобру-поздорову, – сказал Дори. – Я словно затылком чувствую его взгляд.
– Здесь так холодно и пустынно, – подхватил Бомбур. – Вода рядом, но ничего съедобного, кажется, нет. Дракон, наверное, всегда голоден.
– Идем! Идем! – закричали все остальные. – Вперед, на тропу Балина!
Под отвесными каменными стенами, высившимися по правую руку, тропы не оказалось, и путники двинулись по левому берегу реки, пробираясь между камней. Запустение, царившее в разоренной долине, заставило вновь помрачнеть даже Торина. Мост, о котором говорил Балин, давно обрушился, и его каменные обломки стали округлыми валунами в мелкой и шумной реке, но путники без труда перешли ее вброд и по древним ступеням вскарабкались на высокий берег. Вскоре они обнаружили старую дорогу, которая привела их в глубокую лощину, укрытую между скал. Здесь путники немного отдохнули и перекусили: скудный завтрак составили в основном Крам и вода. (Если вам интересно, что такое Крам, то могу лишь сказать, что это нечто вроде сухарей; его точного рецепта я, увы, не знаю. Крам практически не портится и считается питательным. Других достоинств у него нет, разве что грызть его – неплохое упражнение для челюстей. Люди Озера выпекали Крам специально для долгих странствий.)
После завтрака гномы и Бильбо отправились дальше. Дорога ушла от реки, свернув к западу. Высокий кряж, тянущийся от Горы на юг, подступал все ближе. Наконец, путники заметили крутую тропинку, уходившую наверх, и гуськом двинулись в гору. Они поднимались долго и медленно и лишь во второй половине дня выбрались на гребень и увидели опускающееся к западу холодное зимнее солнце.
Тропа вывела их на ровную площадку, с трех сторон открытую всем ветрам, а с севера огражденную высокой скалой, в которой был выбит проход наподобие двери. Отсюда как на ладони просматривались окрестности Горы на востоке, юге и западе.
– Раньше здесь все время стояли часовые, – сказал Балин. – А дверь ведет в караульню, вырубленную в скале. Вокруг Горы было несколько таких постов. Но во времена нашего благоденствия казалось, что нет особой нужды нести стражу, и часовые, вероятно, утратили бдительность, – иначе мы бы заблаговременно узнали, что летит дракон, и все могло бы сложиться по-другому. Я думаю, это неплохое убежище. Отсюда мы сможем следить за окрестностями, оставаясь невидимыми для посторонних глаз.
– Что толку, коли нас заметили по дороге сюда! – произнес Дори, который ежеминутно бросал опасливые взгляды наверх, словно ожидал увидеть дракона, сидящего на вершине Горы, как огромная птица на шпиле высокой башни.
– Придется пойти на риск, – сказал Торин. – Сегодня мы все равно не в силах двигаться дальше.
– Вот именно! – воскликнул Бильбо и уселся на землю.
За дверью оказалась большая комната, где хватило бы места на целую сотню гномов, а за ней – еще одна комнатка поменьше, укрытая в глубине скалы от ветра и холода. Место казалось совершенно заброшенным: похоже, за время владычества Смауга сюда не заглядывали даже дикие звери. Путники побросали на пол свою поклажу. Некоторые тут же улеглись спать, а остальные уселись возле наружной двери и принялись обсуждать, что делать дальше. Но о чем бы они ни говорили, они все время возвращались к одному и тому же вопросу: где Смауг? На западе и на востоке не было видно ничего подозрительного, на юге тоже ничто не говорило о присутствии дракона, но там вдали кружились огромные стаи птиц. Гномы долго смотрели в ту сторону и гадали, что бы это могло означать. Наступил вечер, в небе появились первые холодные звезды, а они так ни до чего и не додумались.
Глава 14. Огонь и вода
А теперь, если вы, как и гномы, хотите узнать новости о драконе, придется вернуться на два дня назад, в тот вечер, когда Смауг разбил волшебную дверь и в ярости полетел к югу.
Почти все жители озерного города Эсгарота сидели по домам, ибо с востока, с черного края ночи, дул резкий холодный ветер, – и только несколько человек, которые любили посмотреть, как в озере, в зеркальных пятнах спокойной воды, зажигаются отражения звезд, проступающих в небе, стояли на набережной. Одинокую Гору почти целиком заслоняли от глаз невысокие холмы на дальнем конце озера, между которыми пробивала свой путь с севера Бегущая река. Только самую вершину Горы можно было увидеть из города в ясную погоду, однако жители Озерного Города редко смотрели в ту сторону, потому что Гора казалась зловещей и мрачной даже при утреннем свете. Но сейчас ее скрывала ночная тьма.
И вдруг на мгновение четкий силуэт Одинокой Горы проступил на фоне ночного неба: зарево тронуло ее остроконечную вершину и тут же погасло.
– Смотрите! – воскликнул один из стоявших на набережной. – Опять свет! И вчера часовые с полуночи до рассвета видели, как там полыхали огни. Что-то там происходит.
– Может, Король Под Горой кует золото, – сказал другой. – Он давно уже отправился на север. Пора, чтобы сбылись и другие пророчества из наших песен.
– Какой еще король? – угрюмо произнес третий. – Не иначе, пламя изрыгает дракон, вышедший на разбой, – единственный Король Под Горой, которого мы знаем.
– Ты всегда ждешь беды! – сказали его собеседники. – То наводнение пророчишь, то ядовитая рыба тебе мерещится. Хоть раз подумай о чем-нибудь веселом!
Внезапно яркий свет блеснул между холмов, и северный край озера вспыхнул золотым огнем.
– Король Под Горой! – закричали стоявшие на набережной. – С Горы фонтаном золото взметнулось до небес! С Горы потекла золотая река!
Повсюду распахнулись окна, люди выбежали на улицы. Весь город вновь охватило бурное ликование. Но угрюмый человек что было духу кинулся к главе города.
– Сюда летит дракон, чтоб мне провалиться! – закричал он. – Рубите мосты! К оружию! К оружию!
Трубы пропели тревогу, эхо откликнулось по скалистым берегам. Веселые песни смолкли, радость сменилась страхом. И дракон не застал горожан врасплох.
Он летел с немыслимой скоростью: вскоре жители Озерного Города увидели в небе огненную искру, которая с каждой секундой росла и разгоралась все ярче. Тут даже самые бестолковые поняли, что в пророчества, кажется, вкралась какая-то ошибка. Но у горожан еще оставалось немного времени. Во всех домах в Озерном Городе запасли воду, все воины вооружились и набили колчаны стрелами, мост, ведущий на берег, срубили и обрушили в озеро. Вовремя! Смауг был уже близко: с севера послышался нарастающий рев, озеро подернулось рябью под ударами страшных крыльев, на волны лег багровый огненный отблеск.
Под крики ужаса, стоны и возгласы людей дракон пролетел над городом и устремился к мосту, – но он просчитался! Моста больше не было, враги укрылись на острове, со всех сторон их окружала глубокая темная вода, – слишком глубокая, темная и холодная, на его взгляд. Если бы дракон попробовал сунуться в озеро, то вода закипела бы, и поднялось бы огромное облако пара, так что туманная мгла окутала бы окрестные земли на несколько дней. Но озеро было сильнее Смауга, и оно погасило бы его огонь.
Дракон испустил громовой рев и снова взлетел над городом. Ливень черных стрел взметнулся ему навстречу. Стрелы защелкали по его броне, застучали по драгоценным камням; подожженные его дыханием древки с шипением падали в воду. Самые яркие фейерверки, какие вы только можете вообразить, не сравнятся с тем огненным дождем, который увидели жители Озерного Города этой ночью. Услышав свист стрел и пронзительное пение труб, Смауг пришел в неистовство. Он обезумел от ярости. Давным-давно никто не осмеливался вступать с ним в бой; никто бы и сейчас не посмел, если бы тот самый угрюмый человек (Бард было его имя) не настоял на своем: теперь он бегал взад и вперед, подбадривая лучников, и требовал, чтобы глава города приказал им сражаться до последней стрелы.
Пламя вырвалось из пасти дракона. Он взлетел выше и сделал над городом несколько кругов. Отблеск его огня озарил озеро. Деревья на берегах заалели, как кровь, как красная медь, по земле от стволов побежали густые черные тени. Дракон устремился вниз, и вновь его встретила туча стрел, но он был в такой ярости, что не обратил на них никакого внимания и даже не подумал повернуться, чтобы подставить под выстрелы чешуйчатую броню. Сейчас он хотел одного: поджечь город.
Пламя вспыхнуло на концах бревен, соломенные крыши запылали, едва он пронесся над ними, хотя перед его появлением все крыши, все стены в Озерном Городе окатили водой. Сотни рук снова и снова сбивали огонь и заливали водой каждую искру. Дракон опять ринулся вниз. Взмах хвоста – и крыша ратуши разлетелась в куски и обрушилась. Неукротимые языки огня взметнулись в ночное небо. Еще один круг над крышами, затем еще и еще – и один за другим рушились дома, объятые пламенем. И по-прежнему ни одна стрела не могла остановить Смауга: их удары тревожили дракона не больше, чем укусы болотной мошкары.
Повсюду люди прыгали в воду. Женщин и детей пытались рассадить в лодки на главной площади. Воины бросали оружие. Плач и стон стояли в городе, где совсем недавно распевали старинные песни о возвращении Короля Под Горой и веселых грядущих днях. Теперь люди проклинали вернувшихся гномов. Глава Озерного Города уже пробирался украдкой к своей большой позолоченной лодке, намереваясь среди всеобщего смятения незаметно уплыть куда-нибудь подальше, чтобы самому остаться в живых. Скоро покинутый город сгорел бы дотла – разве что под водой уцелели бы деревянные сваи.
На это и рассчитывал дракон. Пусть хоть весь город залезет в лодки, думал он, не все ли равно. Он вволю поохотится за ними, когда они поплывут, а остальные потом перемрут с голоду. Пусть попробуют выбраться на берег, – узнают, что их еще ждет. Он тотчас подожжет все окрестные леса, поля и пастбища. Давно уже ему не доводилось так позабавиться, как сейчас, когда он чинил расправу над целым городом.
Но небольшой отряд лучников еще держался среди горящих руин. Их капитаном был Бард – неуступчивый воин с мрачным лицом и угрюмым голосом, которого друзья обвиняли в том, что он вечно пророчит наводнения и другие напасти, но при этом все знали, что он человек достойный и доблестный. Он был дальним потомком Гириона, Лорда Дейла, чьи жена и ребенок после падения города бежали вниз по реке. Сейчас Бард стрелял из большого тисового лука. Он потратил все стрелы, кроме одной. Огонь подбирался к нему все ближе. Другие лучники из его отряда начали отступать. Бард натянул тетиву в последний раз.
Внезапно из темноты выпорхнула какая-то тень и метнулась к его плечу. Бард вздрогнул, – но это оказался всего-навсего старый дрозд. Без страха усевшись на плечо Барда, он пересказал новости, и лучник с удивлением обнаружил, что понимает птичий язык, – но ведь он был родом из Дейла.
– Погоди! – сказал дрозд. – Встает луна. Отыщи прореху в его броне на груди слева, когда он развернется и пролетит над тобой!
Бард замер в изумлении, а дрозд тем временем рассказал ему обо всем, что он видел и слышал на Горе.
Тогда Бард натянул тетиву до самого уха. Дракон сделал круг и теперь возвращался. На этот раз он летел низко, и, когда он приблизился к городу, над восточным берегом озера поднялась луна, и лунный свет посеребрил его огромные крылья.
– Стрела моя! – произнес лучник. – Черная стрела! Я берег тебя до последнего. Ты никогда не подводила меня и всегда возвращалась ко мне. Я получил тебя от отца, а он унаследовал тебя от своих предков. Если ты и правда вышла из кузницы истинного Короля Под Горой, то сейчас бей без промаха!
Дракон опустился еще ниже и развернулся, чтобы промчаться над самыми крышами. В лунном свете его поблескивающее чешуйчатое брюхо, вспыхивающее разноцветными искрами драгоценных камней, казалось белым, – но в одном месте осталось темное пятно. Зазвенела тетива большого тисового лука. Черная стрела ушла вверх и ударила прямо в прореху между чешуй возле левой передней лапы. Удар был страшен, стрела вошла в грудь дракону вся целиком – наконечник, древко и оперение. Дракон издал пронзительный вой, от которого люди на время оглохли, а по берегам озера повалились деревья и потрескались камни. Смауг взвился, будто его подбросило, перевернулся в воздухе и рухнул вниз.
Он упал прямо на город. Корчась в предсмертных судорогах, дракон разметал набережные и дома, искры и угли полетели в ночное небо. Озеро закипело, и во внезапно наступившей темноте над водой поднялись белые облака пара, освещенные луной. Свист и шипение разнеслись над огромным водоворотом – и все стихло. Так пришел конец Смаугу и Эсгароту. Но Бард спасся.
Луна поднималась все выше, все громче завывал холодный ветер. Он скрутил белый туман танцующими жгутами, погнал его на запад косматыми тучами, разметал в клочья и развеял над болотами у опушки Мирквуда. Тогда в лунном свете стали видны лодки – множество черных точек на поверхности озера. Ветер доносил с воды голоса людей Эсгарота, оплакивавших свой погибший город, сгоревшее добро и разрушенные дома. Но если бы они хоть немного пришли в себя и подумали (хотя сейчас трудно было этого ожидать), то признали бы, что на самом деле должны благодарить судьбу: три четверти жителей Озерного Города остались живы, прибрежные леса, поля, пастбища, скот и большая часть лодок уцелели, а дракон был мертв. Но они еще не поняли, что это значит.
Собравшись на западном берегу озера, они плакали и горевали, дрожа на холодном ветру, и вскоре послышались первые гневные возгласы: люди осыпали упреками главу города, который сбежал на лодке одним из первых, когда другие еще были готовы сражаться, защищая свои дома.
– Может, он и умеет вести дела, особенно свои собственные, – ворчали они, – но ему нельзя доверять в трудную минуту.
И все восхваляли мужество Барда и его последний славный выстрел.
– Был бы он жив, – говорили они в один голос, – мы бы сделали его королем. Бард Драконобойца из рода Гириона! Какое горе, что он погиб!
В этот момент высокий человек выступил из темноты. С его одежды ручьями стекала вода, черные волосы мокрыми прядями свисали на плечи и падали на лицо, глаза горели неистовым огнем.
– Бард не погиб! – воскликнул он. – Он нырнул в озеро, когда враг был сражен. Я – Бард из рода Гириона, я – победитель дракона!
– Король Бард! Король Бард! – закричали люди, но тут глава города стиснул зубы, чтобы они перестали лязгать от холода, и заговорил.
– Гирион был лордом Дейла, а не королем Эсгарота, – сказал он. – Главу Озерного Города всегда избирали из числа старых и мудрых людей, поскольку у нас не в обычае, чтобы городом правили воины. Пусть король Бард правит в своем королевстве – Дейл теперь свободен благодаря его доблести, и Барду ничто не мешает туда вернуться. Кто хочет, может пойти с ним, если считает, что холодные камни под сенью Горы лучше зеленых берегов Озера. Мудрые останутся здесь в надежде отстроить город, а потом наслаждаться покоем и благоденствием.
– Мы хотим, чтобы городом правил Король Бард! – закричали в ответ те, кто стоял поближе. – Хватит с нас старых скупцов и торговцев!
Остальные подхватили их крик, и эхо прокатилось по берегу:
– Да здравствует лучник, долой денежных мешков!
– Я не отрицаю заслуг Барда Лучника! – осторожно произнес глава города (ибо Бард теперь стоял рядом с ним). – Поистине, его имя должно занять самое почетное место в списке благодетелей Эсгарота. Он достоин того, чтобы о нем слагали бессмертные песни. Но почему, почему, о горожане, – тут он вскочил на ноги и возвысил голос, – почему вы во всем вините меня? За что вы хотите меня сместить? Подумайте, кто повинен в том, что дракон пробудился? Кого мы осыпали дорогими подарками? Кому оказали всемерную помощь? Кто заставил нас поверить в то, что старые песни правдивы и наши мечты начинают сбываться? Кто воспользовался нашим добросердечием и доверчивостью? И что же они послали вниз по реке вместо золота в награду за наше гостеприимство? Драконье пламя нам на погибель! С кого мы должны теперь требовать возмещения ущерба, чтобы помочь нашим вдовам и сиротам?
Как видите, глава города не случайно занимал свой высокий пост. Выслушав его речь, люди на какое-то время и думать забыли про нового короля и обратили свой гнев на Торина и Компанию. Со всех сторон послышались резкие негодующие выкрики, и многие из тех, кто не так давно громче всех пел старинные песни, теперь так же громко кричали, что гномы нарочно разбудили дракона и натравили его на город!
– Глупцы! – оборвал их Бард. – К чему тратить слова и гнев на этих несчастных! Они, несомненно, первыми погибли в огне еще до того, как Смауг напал на нас! – И в этот момент его сердце дрогнуло: он понял, что у великой сокровищницы Одинокой Горы теперь нет ни хранителя, ни хозяина, и умолк. Бард вспомнил слова главы города, подумал о возрожденном Дейле и представил себе, как зазвонят его золотые колокола, – если только ему удастся найти сподвижников!
Затем он заговорил снова:
Читать бесплатно другие книги:
