Лишь время покажет Арчер Джеффри

54

— Можете назвать свое имя?

Гарри смотрел на медсестру, но не смог шевельнуть губами.

— Вы меня слышите?

Снова американский акцент.

Юноше удалось слабо кивнуть, и она улыбнулась. Он услышал, как открылась дверь, хотя и не разглядел, кто вошел в судовой лазарет. Но сестра немедленно его покинула — должно быть, какое-то начальство. Гарри не видел их, но слышал, и ему казалось, будто он подслушивает.

— Добрый вечер, сестра Крейвен, — донесся голос человека постарше.

— Добрый вечер, доктор Уоллес, — ответила та.

— Как дела у наших пациентов?

— Один явно пошел на поправку. Второй по-прежнему без сознания.

«Значит, нас выжило по меньшей мере двое», — подумал Гарри.

Ему хотелось кричать от радости, но, хотя его губы и шевелились, не было слышно ни слова.

— И мы по-прежнему не знаем, кто они?

— Нет, но недавно заходил капитан Паркер, и я показала ему остатки их формы. Так вот, он не сомневается, что оба служили офицерами.

Гарри воспрянул духом при мысли, что капитан Хэйвенс мог выжить. Он услышал, как доктор подошел к другой койке, но не смог повернуть голову и посмотреть, кто там лежит.

— Бедняга, — услышал он вскоре, — я удивлюсь, если он переживет ночь.

«Тогда вы не знаете капитана Хэйвенса, — хотелось вмешаться Гарри. — Не так-то просто его убить».

Доктор вернулся к постели Гарри и начал его осматривать. Гарри с трудом разглядел мужчину средних лет с серьезным, задумчивым лицом. Закончив осмотр, доктор Уоллес обратился к сестре.

— Этот внушает мне куда большую надежду, — прошептал он, — хотя после всего, что ему пришлось вынести, шансы пятьдесят на пятьдесят. Не сдавайтесь, молодой человек, — добавил он, посмотрев на Гарри, хотя и не мог быть уверен, что пациент его слышит. — Мы постараемся сохранить вам жизнь.

Гарри хотел поблагодарить его, но лишь снова едва кивнул.

— Если кто-то из них ночью умрет, — расслышал он шепот Уоллеса, обращенный к сестре, — вам известен надлежащий порядок действий?

— Да, доктор. Следует немедленно уведомить капитана, а тело перенести в морг.

Гарри хотелось спросить, сколько его товарищей уже находится там.

— И мне доложите, — добавил Уоллес, — даже если я уже лягу спать.

— Конечно, доктор. Могу я узнать, как капитан решил поступить с бедолагами, которые уже были мертвы, когда мы вытащили их из воды?

— Поскольку все они были моряками, он приказал похоронить их в море завтра утром, как только рассветет.

— Почему так рано?

— Он не хочет, чтобы пассажиры увидели, сколько людей погибло, — пояснил доктор, направляясь к выходу.

Гарри услышал скрип двери.

— Доброй ночи, сестра.

— Доброй ночи, доктор, — откликнулась та, и дверь закрылась.

Сестра Крейвен подошла и села у койки Гарри.

— Наплевать мне на шансы, — заявила она. — Ты будешь жить.

Гарри поднял взгляд на сестру — лицо ее трудно было разглядеть за накрахмаленной белой формой и чепцом, но он не мог не заметить пылкую убежденность, горевшую в ее глазах.

Когда Гарри проснулся в следующий раз, в каюте было темно, не считая тусклого мерцания в дальнем углу, вероятно из другого помещения. Первым делом он подумал о капитане Хэйвенсе, боровшемся за жизнь на соседней койке. Он помолился, чтобы тот выжил и они вместе вернулись в Англию, где капитан выйдет в отставку, а Гарри запишется на любой корабль Королевских ВМС, куда устроит его сэр Уолтер.

Его мысли снова вернулись к Эмме и тому, как удачно его смерть разрешила бы многие трудности семьи Баррингтон, которые теперь от нее не отступятся.

Гарри услышал, как дверь отворилась снова, затем — незнакомые шаги. Судя по звуку, мужские, причем человек прекрасно знал, куда шел. В дальнем конце помещения открылась другая дверь, и свет стал ярче.

— Привет, Кристин, — произнес мужской голос.

— Здравствуй, Ричард, — ответила сестра. — А ты поздно, — добавила она, явно поддразнивая, а не сердясь.

— Прости, крошка. Всем офицерам пришлось оставаться на мостике, пока не прекратили искать выживших.

Дверь закрылась, снова приглушив свет. Гарри не знал, сколько времени прошло, — полчаса, а может, и час, — прежде чем она скрипнула снова и он услышал голоса.

— У тебя галстук криво повязан, — заметила сестра.

— Это никуда не годится, — ответил мужчина. — Того и гляди догадаются, что у нас на уме.

Она рассмеялась, а он направился к выходу, но вдруг остановился.

— А кто эти двое?

— Мистер А и мистер Б. Единственные выжившие во время вчерашней спасательной операции.

Когда они направились к его койке, Гарри захотелось сказать, что он мистер К. Но он только закрыл глаза, не желая, чтобы они подумали, будто он подслушивает. Сестра проверила пульс.

— По-моему, мистер Б крепнет с каждым часом. Знаешь, мне страшно даже подумать, что кто-то из них не выживет.

Она оставила Гарри и перешла к соседней койке.

Юноша открыл глаза и, чуть повернув голову, увидел высокого молодого человека в белой парадной форме с золотыми эполетами. Сестра Крейвен вдруг расплакалась. Молодой человек нежно приобнял ее за плечи и попытался утешить.

«Нет-нет, — хотелось закричать Гарри, — капитан Хэйвенс не может умереть! Мы вместе возвращаемся в Англию».

— И что положено делать в таких случаях? — спросил молодой офицер официальным тоном.

— Я должна немедленно уведомить капитана, а затем разбудить доктора Уоллеса. Как только все бумаги будут подписаны, а разрешение получено, тело перенесут в морг и подготовят к завтрашнему погребению.

«Нет-нет-нет», — кричал Гарри, но его никто не слышал.

— Я готова молиться любому богу, — продолжала сестра, — чтобы Америку не затянуло в эту войну.

— Этого ни в коем случае не произойдет, крошка, — заверил молодой офицер. — Рузвельт слишком осмотрителен, чтобы ввязаться в еще одну европейскую драку.

— Именно так политики говорили и в прошлый раз, — напомнила ему Кристин.

— Эй, к чему ты это вообще? — спросил он обеспокоенно.

— Мистер А был примерно твоим ровесником. Возможно, у него тоже была дома невеста.

Гарри понял, что на соседней койке лежал не капитан Хэйвенс, а Том Брэдшо. Именно тогда он и принял решение.

В очередной раз Гарри проснулся от голосов, доносившихся из соседнего помещения. Вскоре в лазарет вошли док тор Уоллес и сестра Крейвен.

— Наверное, тяжко пришлось, — сказала сестра.

— Приятного мало, — признался доктор. — И то, что все они упокоились безымянными, только усугубило дело, хотя я должен согласиться с капитаном: именно так хотел бы быть похоронен каждый моряк.

— Есть ли новости с другого корабля?

— Да, они справились чуть лучше нас. Одиннадцать покойников, но трое выживших: китаец и двое англичан.

Гарри задумался, не может ли оказаться так, что один из последних — капитан Хэйвенс.

Доктор склонился над ним и расстегнул на Гарри пижамную куртку. Он начал прижимать холодный стетоскоп к разным точкам, каждый раз внимательно прислушиваясь. Затем сестра вставила Гарри в рот градусник.

— Температура уже спала, доктор, — сообщила она, глянув на ртутный столбик.

— Превосходно. Можете дать ему немного бульона.

— Да, конечно. Вам понадобится моя помощь еще с кем-то из пассажиров?

— Нет, спасибо, сестра, пока ваша главная задача — позаботиться о том, чтобы этот человек выжил. Я проведаю вас через пару часов.

Как только дверь закрылась, сестра вернулась к постели Гарри, присела рядом и улыбнулась.

— Вы меня видите? — спросила она.

Гарри кивнул.

— Можете назвать свое имя?

— Том Брэдшо, — ответил он.

55

— Том, — обратился к Гарри доктор Уоллес, закончив его осматривать, — не назовете ли имя вашего товарища-офицера, который умер прошлой ночью? Я хочу написать его матери — или вдове, если он был женат.

— Его звали Гарри Клифтон, — ответил Гарри едва слышно. — Он не был женат, но я неплохо знаком с его матерью. Я сам собирался ей написать.

— Весьма похвально, — одобрил Уоллес, — но я все равно хочу послать ей письмо. У вас есть ее адрес?

— Да, — подтвердил Гарри. — Но будет лучше, если она узнает эту новость от меня, а не от совершенно незнакомого человека.

— Если вы так считаете… — уступил Уоллес, продолжая сомневаться.

— Да, — повторил Гарри, на этот раз тверже. — Вы сможете отправить письмо, когда «Звезда Канзаса» вернется в Бристоль. Конечно, если капитан по-прежнему собирается плыть обратно в Англию теперь, когда мы воюем с Германией.

— Мы с Германией не воюем, — заметил Уоллес.

— Нет, конечно же, — поспешно исправился Гарри. — И будем надеяться, что до этого дело не дойдет.

— Согласен, — отозвался Уоллес, — но это не помешает «Звезде Канзаса» вернуться. В Англии застряли еще сотни американцев.

— Но не рискованно ли это? — спросил Гарри. — В особенности если учесть недавний опыт.

— Нет, я так не думаю, — заявил Уоллес. — Последнее, чего захочется немцам, — это потопить американское пассажирское судно, что уж наверняка втянет нас в войну. Советую вам немного поспать, Том, а завтра сестра выведет вас прогуляться по палубе. Но только недолго, — подчеркнул он.

Гарри закрыл глаза, но даже не попытался заснуть, задумавшись о принятом решении и о том, на чьи жизни оно повлияет. Позаимствовав имя Тома Брэдшо, он выгадал себе небольшую передышку, чтобы подумать о собственном будущем. Узнав, что Гарри Клифтон погиб в море, сэр Уолтер и остальные Баррингтоны освободятся от любых обязательств, а Эмма сможет начать новую жизнь. Ему казалось, что Смоленый Джек одобрил бы это решение, хотя всех его последствий он еще не осознал.

Однако воскрешение Тома Брэдшо, вне всякого сомнения, создаст другие проблемы, и ему придется постоянно быть настороже. Не слишком помогало и то, что он почти ничего не знал о Брэдшо, а потому всякий раз, когда сестра Крейвен спрашивала его о прошлом, ему приходилось либо что-то выдумывать, либо менять тему.

Брэдшо показал себя мастером уклоняться от вопросов, на которые не хотел отвечать, и явно был одинок. Он не ступал на землю родной страны по крайней мере три года, а то и больше, так что семья никак не узнала бы о его возвращении. Как только «Звезда Канзаса» прибудет в Нью-Йорк, Гарри намеревался отплыть обратно в Англию на первом же подвернувшемся корабле.

Больше всего его заботило то, как уберечь мать от излишних страданий при известии о потере единственного сына. Доктор Уоллес отчасти помог разрешить это затруднение, пообещав отправить письмо Мэйзи, как только вернется в Англию. Но Гарри еще нужно было это письмо написать.

Он провел несколько часов, составляя в уме текст, и к тому времени, как оправился достаточно, чтобы доверить свои мысли бумаге, почти выучил его наизусть.

Нью-Йорк

8 сентября 1939 года

Дорогая матушка!

Я сделал все, что в моих силах, чтобы ты получила это письмо прежде, чем тебе сообщат, будто я погиб в море.

Как показывает проставленная выше дата, я не умер четвертого сентября, когда потопили «Девонец». На самом деле меня спасло американское судно. Однако мне представилась возможность назваться именем другого человека, и я воспользовался ею в надежде избавить и тебя, и семейство Баррингтон от множества трудностей, которые я, похоже, невольно навлек на вас за прошедшие годы.

Мне важно, чтобы ты поняла: моя любовь к Эмме ни в коем случае не ослабла — ничуть. Но я не считаю себя вправе ожидать, чтобы она всю жизнь цеплялась за тщетную надежду: вдруг мне удастся доказать, что моим отцом был Артур Клифтон, а не Хьюго Баррингтон. Так она сможет хотя бы задуматься о союзе с кем-то другим. Завидую этому человеку.

Я намерен вернуться в Англию в ближайшее время. Если ты получишь известия от Тома Брэдшо, то это буду я.

Я свяжусь с тобой, как только ступлю на английскую землю, но пока вынужден просить сохранять мою тайну так же строго, как ты берегла собственную.

Твой любящий сын,

Гарри

Он несколько раз перечитал письмо, прежде чем убрать его в конверт, помеченный «Лично и конфиденциально». Затем адресовал его миссис Артур Клифтон, дом номер двадцать семь по Стилл-Хаус-лейн, Бристоль. На следующее утро он передал письмо доктору Уоллесу.

— Ну как, готовы к небольшой прогулке по палубе? — спросила Кристин.

— Ясное дело, — ответил Гарри, попробовав ввернуть одно из выражений, которые подслушал у ее молодого человека, хотя обращение «крошка» по-прежнему казалось ему неестественным.

Все долгие часы, проведенные в постели, Гарри внимательно прислушивался к доктору Уоллесу и всякий раз, когда оставался один, подражал его выговору, помня о том, как Кристин, обращаясь к Ричарду, назвала его характерным для восточного побережья. Гарри был благодарен доктору Пейджету за многочасовые уроки по владению голосом, которые, как ему казалось, могли пригодиться только на сцене. Но он и очутился на сцене. Однако Гарри так и не решил, как погасить невинное любопытство Кристин насчет его прошлого и семьи.

В решении этой задачи ему помогли романы Горацио Элджера и Торнтона Уайлдера — единственные книги, кем-то забытые в лазарете. Основываясь на них, он создал воображаемую семью, происходившую из Бриджпорта, штат Коннектикут. Состояла она из отца — управляющего банком «Коннектикут траст энд сэвинз» в небольшом городке, матери — заботливой домохозяйки, однажды занявшей второе место на ежегодном городском конкурсе красоты, и старшей сестры Салли, которая благополучно вышла замуж за Джейка, владельца местной скобяной лавки. Он улыбнулся себе, вспомнив замечание доктора Пейджета о том, что с этаким воображением он скорее станет писателем, чем актером.

Гарри неуверенно спустил ноги на пол и с помощью Кристин медленно встал. Накинув халат, взял ее под руку и нетвердой походкой проследовал к двери, а после вверх по лестнице и наружу.

— Давно не были дома? — спросила Кристин, когда они неспешно двинулись в обход палубы.

В целом Гарри старался держаться тех скудных сведений о Брэдшо, которыми действительно располагал, лишь изредка дополняя их эпизодами из жизни придуманной семьи.

— Чуть больше трех лет, — отозвался он. — Моя семья не жалуется, я с детства мечтал уйти в море.

— А почему вы плавали на британском судне?

«Хороший вопрос», — подумал Гарри.

Хотел бы он сам это знать. Он споткнулся, выгадывая время для сочинения убедительного ответа. Кристин наклонилась поддержать его.

— Я в порядке, — заверил ее он, вновь беря под руку.

А затем отчаянно расчихался.

— Пожалуй, лучше вернуть вас в палату, — заволновалась Кристин. — Еще простудитесь. Завтра мы повторим попытку.

— Как скажете, — ответил с облегчением Гарри, благо она не стала задавать новых вопросов.

Когда она подоткнула его одеяло, как мать, укладывающая в постель малыша, он быстро провалился в глубокий сон.

За день до того, как «Звезда Канзаса» вошла в гавань Нью-Йорка, Гарри уже мог пройти одиннадцать кругов по палубе. Знал бы кто, с каким волнением ждал он, когда же наконец увидит Америку.

— Ты сразу поедешь в Бриджпорт, когда причалим? — спросила Кристин во время последнего круга. — Или задержишься в Нью-Йорке?

— Не особенно об этом задумывался, — отмахнулся Гарри, хотя на самом деле много об этом размышлял. — Это зависит от того, когда именно мы причалим, — добавил он, пытаясь предвосхитить следующий вопрос.

— Я просто к тому, что будет здорово, если ты переночуешь у Ричарда в Ист-Сайде.

— О, я вовсе не хочу его обременять.

Кристин рассмеялась:

— Знаешь, Том, иногда ты говоришь совсем как англичанин, а не американец.

— За столько лет службы на английских кораблях чего-нибудь да нахватаешься.

— Не потому ли ты не захотел рассказывать о своих трудностях?

Гарри резко остановился — теперь бесполезно спотыкаться и чихать.

— Будь ты с самого начала чуть откровеннее, мы с удовольствием помогли бы тебе с ними разобраться. Но, учитывая обстоятельства, нам не осталось ничего другого, кроме как уведомить капитана Паркера и предоставить ему решать, что делать дальше.

Гарри рухнул на ближайший шезлонг, но, поскольку Кристин даже не попыталась прийти ему на выручку, понял, что побежден.

— Это сложнее, чем ты себе представляешь, — начал он. — Но я могу объяснить, почему мне не хотелось привлекать никого лишнего.

— Не нужно, — ответила Кристин. — Капитан уже помог. Но ему хочется знать, как ты разберешься с главной проблемой.

Юноша потупился.

— Я охотно отвечу на любые его вопросы, — заявил он, испытывая едва ли не облегчение.

— Он хочет знать, как ты собирался сойти с судна, не имея ни одежды, ни цента в кармане?

Гарри улыбнулся:

— Я решил щегольнуть халатом со «Звезды Канзаса». Мне показалось, что жители Нью-Йорка это одобрят.

— Откровенно говоря, в Нью-Йорке мало кто обратит внимание, даже если ты и впрямь прогуляешься в халате по Пятой авеню, — признала Кристин. — А те, кто обратит, подумают, что это новая мода. Но, чисто на случай, если этот номер не пройдет, Ричард предложил пару белых рубашек и спортивную куртку. Жаль, что он настолько выше тебя, иначе нашел бы и брюки. У доктора Уоллеса есть лишняя пара коричневых туфель, носки и галстук. Это по-прежнему не решает проблемы со штанами, но у капитана нашлись бермудские шорты, из которых он уже вырос.

Гарри расхохотался.

— Том, ты не обижайся, но мы организовали среди команды небольшой сбор средств, — добавила она, протягивая ему пухлый конверт. — Думаю, тут более чем достаточно, чтобы добраться до Коннектикута.

— Как мне вас отблагодарить? — вздохнул Гарри.

— Успокойся, Том. Мы все очень рады, что ты выжил. Жаль, нам не удалось спасти еще и твоего друга Гарри Клифтона. Но не переживай — капитан Паркер поручил доктору Уоллесу лично доставить твое письмо его матери.

56

В то утро Гарри одним из первых вышел на палубу — часа за два до прибытия «Звезды Канзаса» в Нью-Йорк. Минут через сорок компанию ему составило солнце, и к этому времени он уже точно знал, как проведет свой первый день в Америке.

Он уже попрощался с доктором Уоллесом и, как умел, поблагодарил его за все, что тот для него сделал. Уоллес заверил его, что отправит письмо миссис Клифтон сразу, как только прибудет в Бристоль, и нехотя согласился не навещать ее, когда Гарри намекнул на слабость ее нервов.

Гарри был тронут тем, что капитан Паркер лично заглянул в лазарет, чтобы занести ему бермуды и пожелать удачи.

— Тебе пора ложиться, Том, — твердо сказала ему Кристин, когда капитан ушел обратно на мостик. — Тебе понадобятся все силы, если ты завтра собираешься ехать в Коннектикут.

Том Брэдшо с радостью провел бы пару дней на Манхэттене с Ричардом и Кристин, но Гарри Клифтон не мог себе позволить тратить время попусту теперь, когда Британия объявила войну Германии.

— Утром, как проснешься, — продолжала Кристин, — иди на пассажирскую палубу — увидишь рассвет над Нью-Йорком. Я знаю, тебе не впервой, но это зрелище не перестает меня восхищать.

— Меня тоже, — откликнулся Гарри.

— А когда причалим, почему бы тебе не подождать, пока мы с Ричардом не закончим дежурство? Сойдем на берег вместе!

Облаченный в спортивную куртку и рубашку Ричарда, немного великоватые, чуть длинноватые капитанские бермуды и докторские туфли и носки, несколько тесноватые, Гарри с нетерпением ждал, когда ступит на сушу.

На корабле заранее дали телеграмму в иммиграционную службу Нью-Йорка, сообщив о присутствии на борту лишнего пассажира, гражданина США, по имени Том Брэдшо. В ответе сообщалось, что мистеру Брэдшо следует обратиться к одному из их чиновников, а дальше они сами займутся его делом.

Гарри планировал немного поболтаться на вокзале Гранд-сентрал, где его высадит Ричард, а после вернуться в порт, обратиться в профсоюз и узнать, какие корабли отходят в Англию. Порт назначения роли не играл — только не Бристоль, конечно.

Когда он подберет подходящее судно, то подпишется на любую работу, какая найдется. Его не волновало, придется ли ему служить на мостике или в котельном отделении, драить палубу или чистить картошку, коль скоро на кону была Англия. Если подходящего места не будет, он закажет самый дешевый проезд домой. Гарри уже проверил содержимое пухлого конверта, врученного ему Кристин, и денег в нем оказалось более чем достаточно, чтобы оплатить каюту, которая никак не могла оказаться меньше того чулана для метел, где он спал на «Девонце».

Гарри печалило, что в Англии он не сможет увидеться ни с кем из друзей и ему придется осторожничать, пытаясь связаться с матерью. Но, едва он сойдет на английский берег, у него будет единственная задача — завербоваться на боевой корабль его величества и воевать против врагов короля, хотя он знал, что по возвращении в порт ему придется оставаться на борту, словно беглому преступнику.

Мысли Гарри прервало появление дамы. Он в восхищении уставился на статую Свободы, как только она замаячила в утренней дымке. Он видел фотографии знаменитой достопримечательности, но те не передавали ее величия, и вот она выросла над «Звездой Канзаса», радушно приветствуя в Соединенных Штатах гостей, иммигрантов и соотечественников.

Пока корабль шел в гавань, Гарри, облокотившись о перила, принялся разглядывать Манхэттен, разочарованный тем, что небоскребы казались не выше, чем некоторые памятные ему бристольские здания. Впрочем, с каждой минутой они все росли и росли, пока не вознеслись высоко в небо и ему не пришлось заслонять глаза от солнца при попытке их рассмотреть.

Нью-йоркский портовый буксир вышел навстречу и благополучно провел «Звезду Канзаса» на ее место у седьмого причала. Когда Гарри увидел ликующую толпу, ему стало не по себе, хотя юноша, этим утром прибывший в Нью-Йорк, был куда старше четвертого офицера, покинувшего Бристоль тремя неделями раньше.

— Улыбнись, Том.

Гарри обернулся и увидел Ричарда, глядевшего в объектив своего «Кодака Брауни». Он рассматривал перевернутое изображение Тома на фоне Манхэттена.

— Из всех пассажиров тебя я буду помнить дольше других, — заметила Кристин.

Она подошла, чтобы Ричард сфотографировал их вместе. Сестринскую форму сменило нарядное платье в горошек, с белым пояском и туфельками.

— Я вас тоже, — ответил Гарри, надеясь, что никто не видит его волнения.

— Нам пора на берег, — напомнил Ричард, закрывая затвор камеры.

Все трое сошли по широкой лестнице на нижнюю палубу. Пассажиры уже начали покидать корабль и общались со встречавшими их родственниками и обеспокоенными друзьями. Пока Гарри спускался по трапу, его изрядно воодушевляло желание многих пожать ему руку и пожелать удачи.

Оказавшись на суше, они направились к паспортному контролю и встали в одну из четырех длинных очередей. Гарри озирался по сторонам, ему хотелось задать множество вопросов, но любой из них выдал бы его полное незнание американской жизни.

Первым бросался в глаза сам народ — не публика, а пестрое лоскутное одеяло. Он лишь однажды видел в Бристоле чернокожего человека и помнил, как замер и уставился на него. Смоленый Джек тогда объяснил ему, что так себя вести — это хамство, и спросил, как бы он себя чувствовал, если бы на него глазели лишь из-за белого цвета кожи. Но больше прочего Гарри захватили шум, суета и неуемный темп жизни города, где он оказался, в сравнении с которым Бристоль выглядел пережитком седой старины.

Гарри уже начинал жалеть, что отверг предложение Ричарда переночевать у него и провести несколько дней в городе, заворожившем его еще до выхода из порта.

— Я пойду первым, — предложил Ричард, когда подошла их очередь. — Заберу машину и встречу вас на выходе.

— Отличная мысль, — согласилась Кристин.

— Следующий! — крикнул сотрудник иммиграционной службы.

Ричард подошел к столу и протянул паспорт чиновнику, который мельком глянул на фотографию и проставил печать.

— Добро пожаловать домой, лейтенант Тиббет. Следующий!

Гарри шагнул вперед с чувством неловкости от того, что у него нет ни паспорта, ни другого удостоверения личности, только чужое имя.

— Меня зовут Том Брэдшо, — заявил он с уверенностью, которой вовсе не ощущал. — По-моему, со «Звезды Канзаса» давали обо мне телеграмму.

Чиновник внимательно присмотрелся к Гарри, взял лист бумаги и принялся изучать длинный список имен. Наконец он поставил галочку, повернулся и кому-то кивнул. Гарри заметил по другую сторону заграждения двоих мужчин в одинаковых серых костюмах и шляпах. Один улыбнулся ему.

Сотрудник иммиграционной службы поставил печать на листок бумаги и протянул его Гарри:

— С возвращением, мистер Брэдшо. Давненько вас не было на родине.

— И правда, — подтвердил Гарри.

— Следующий!

— Я тебя подожду, — сказал он Кристин, подошедшей к столу.

— Я быстро, — пообещала та.

Гарри прошел за ограждение и впервые в жизни ступил на землю Соединенных Штатов Америки.

Двое мужчин в серых костюмах шагнули вперед.

— Доброе утро, сэр, — произнес один. — Вы мистер Томас Брэдшо?

— Да, это я, — подтвердил Гарри.

Только он это произнес, как второй незнакомец схватил его и заломил ему руки за спину, а первый защелкнул на нем наручники. Все это произошло так быстро, что Гарри даже не успел возмутиться.

Внешне он оставался спокоен, поскольку уже рассматривал возможность разоблачения. Да, он не Том Брэдшо, а англичанин по имени Гарри Клифтон. Но даже в этом случае худшим, что могло ему грозить, была депортация и возвращение в Британию. А раз он этого и хотел, сопротивляться Гарри не стал.

Он заметил две машины, ждавшие у обочины. Одна была черной полицейской, и заднюю дверцу держал открытой еще один неулыбчивый человек в сером костюме. На капоте второй — красного спортивного автомобиля — сидел улыбающийся Ричард.

Увидев, что Тома уводят в наручниках, лейтенант вскочил и бросился наперерез. Тем временем один из полицейских начал зачитывать мистеру Брэдшо его права, пока другой крепко удерживал Гарри за локоть.

— Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката…

Мгновением позже Ричард уже шагал рядом.

— Черт возьми, что вы творите? — спросил он, смерив полицейских мрачным взглядом.