Сломанные цветы (сборник) Бергстрем Анна

Глава 3

Под взглядом Будды

– Дети, идите строить коммунизм!

– Мне ленин!

– А я усталин!

– Эволюция идёт по заданному курсу! – повторяли ленивые жопы.

Продолжались публичные диалоги. «Собрание людей, страдающих от прокрастинации, перенесено на завтра!» – написано на закрытых дверях зала, где случилось преступление Против Времени.

И всё чаще казалось, что человечество само себя смывает в унитаз.

– Самая трудная ночь та, что перед смертью, когда кажется, что никого нет рядом. И ты знаешь, что можешь изменить всё, сбросить оковы и уйти, но ты не станешь этого делать, потому что ты родился для того, чтобы изменить мир к лучшему. Но сначала тебя измучают и убьют, – вздохнул Вселентий.

– Ты говоришь, прям как тот самый, который, который «В белом венчике из роз впереди Иисус Христос!» – подколол его Маяковский, цитируя Блока.

– Может, хватит уже? – обиделся играющий на нервах неба, танцующий в темноте.

Они стояли на мосту через Вечность.

– Я хочу быть лучше!

– Лучше, чем кто?

– Чем они.

– Нужно быть лучше, чем вчера, а не лучше, чем другие.

– Хочешь обломать мои стремленья? – обиделась Глупындра.

– Женщина – это поразительная слабость огромной силы…

Вселентий поцеловал свою любимую дуру. Она засияла:

– Так-то лучше.

– Не думай о том, что есть у других. Думай о том, что есть у тебя.

У неё не было дома. Она жила в душах людей. А в полнолуние превращалась в волшебство.

– Если ты по-настоящему сумасшедший, ты до конца не веришь в своё безумие.

Они всякий раз болтали о чём-то подобном, гуляя на обрыве зеркал. Там, где отдыхают облака…

Сегодня танцующий в темноте так по-особенному посмотрел в её глаза:

– Скажи, ты перестаёшь верить в луну, когда восходит солнце? – спросил он.

– Нет.

– А ты перестаёшь верить в солнце, когда его закрывают тучи?

– Нет, – улыбалась самая беззаботная на свете девчонка.

– Так вот, мы всегда будем рядом… Мне надоело прикасаться к чужим жизням, – устало признался Вселентий.

– Вот и мне так нравится сегодняшнее полуобморочное состояние. Внутри всё наполнено солнцем. Так и хочется сказать людям: «Дурачьё! я не падаю, я летаю…»

Он ответил:

– Сохрани это чувство в себе! Ощущая каждый момент, пробуя ветер, солнце, море на вкус. Даря себе радость осознания, повторяй: я живу, сейчас, вечно!

– Если твоя голова на земле, значит, ноги в воздухе. Ты пробуешь этот трюк и несёшься! Ееее! Твоя голова развалится, если в ней ничего нет. И ты спрашиваешь себя… Where is my mind? – визжала от счастья Кристина.

Рядом с ним она выглядела такой счастливой и беззаботной. Но любимый с опаской и болью глянул на неё.

– Мне всегда жутко хотелось подсмотреть твои сны. Представляешь, родная? Вчера, пока ты была в ванной, я поменял местами наши подушки…

– И что?

– Почти всю ночь сам себе снился.

Она ущипнула его за нос.

– Смотри, не зазнавайся!

Он снова поник. На его лице появилось то самое безысходное выражение, от которого становилось не по себе.

– О чём ты все время грустишь? Ты же говорил, что тебя оглушают чужие мрачные мысли, разве нет?!

– Угу, было такое…

– Теперь твоя грусть оглушает меня. Так в чём же дело?

Самая лживая фраза: «Я в порядке. Правда». Она заставляет думать, что всё не так. Поэтому он ответил:

– Когда мне ночью не спится, я начинаю резать картон.

Последнее время Вселентий был явно чем-то встревожен. Зона его страхов разрасталась всё больше. И реальность вытесняла собою все сильнее этот необъяснимый иллюзорный мир.

– Доверься мне! Я приму всё как есть.

– Знаешь, – робко начал он, – сегодня уборщица в подъезде так разозлилась, что чуть не отрубила мне голову тряпкой…

Он скрывал причину своей грусти. Но Кристина замечала, что в его глазах горит тревожной искрой какой-то нерешённый вопрос.

– Ну что с тобой происходит, милый?

– А ты не боишься, что настанет время, когда люди законсервируют свои чувства?

– Это как?

– Представь, что все мы зависнем в состоянье полного равнодушья… Вдруг станет скучно отмечать день рожденья. Будет всё равно, как на Новый год пахнет ёлка и мандарины. Никто не будет мечтать о лете.

– Это невозможно представить. Такие приятности как раз и делают нас живыми! – спорила Глупындра.

Она снова витала в облаках. На небе только и было разговоров что о море… Верхняя и Нижняя Вода… Небеса и голубая бездна… Утонуть можно в обеих…

– У вас мало времени… Поспешите! – будто послышалось откуда-то сверху.

Танцующий в темноте вздрогнул:

– А ты представь, что бархатные дельфины однажды выбросятся на берег. Будут таять на раскалённом песке медузы-самоубийцы. А кто-то большой и сильный махнёт рукой на наши судьбы. И будут боги пинать нашу планету, как школьники – пробитый глобус. А после – швырнут на помойку Вселенной несчастное чучело Земли.

– Это звучит ужасно. Откуда у тебя такие мрачные мысли?

Наконец он озвучил своё самое главное опасенье:

– А ты не боишься, что будущее не настанет?

– Я пока не думала об этом… – насторожилась Глупындра.

Вселентий горько вздохнул, а его взгляд стал абсолютно погасшим:

– А я боюсь.

Он сходил с ума при мысли о конце света. Но его пугал не апокалипсис, когда на земле произойдёт глобальная катастрофа, наподобие взрыва, который уничтожит всё живое. А на деревьях будут висеть части тела и кишки. Он боялся куда более ужасных вещей.

– Расскажи мне о своих страхах.

Он не мог сознаться в том, что его пугал иной исход цивилизации под названием «люди». А именно: день, когда человечество убьёт будущее собственными руками. И месть стихии будет ни при чём.

– В каждом заложен синдром саморазрушения, – сокрушался Вселентий.

И чем быстрее двигались на его часах невидимые стрелки, тем ему становилось всё более не по себе. Его часто мучили кошмары, в которых огромные мегаполисы населяли живые мертвецы. Они не были похожи на зомби. Они выглядели как обыкновенные люди. Но они не видели снов. Не мечтали. У них не было никаких целей. Их сердца не тикали. А бесполезно гоняли по организму кровь.

Люди будущего, скованные невидимой сетью. Они пялятся в свои жидкокристаллические мониторы. Они ненавидят страну, в которой родились и называют её «Рашка». Им безразлична жизнь. Своя и чужая. Их потухшие глаза смотрят в будущее, которого нет.

– Всё нормально. Сейчас такое время. Типа, как его?.. Мультимедийный век.

Кристина успокаивала его как могла.

– Посмотри в окно, жизнь там, а не в сети.

Глупындра целовала новые морщины на его лице, омрачённом заботами. Но это не помогало. Вселентий снова просыпался по ночам от кошмаров. А потом растерянно наблюдал, как его любимая курит, беззаботно лёжа в кровати. Поджигает сигареты спичками, привезёнными из разных уголков земли. Ровный тёплый огонёк светил спокойно и умиротворённо. Утопия в спичечном коробке согревала сердце. Вселентий чувствовал себя будто под взглядом Будды, который безмолвно сообщал, что пока горит огонь слепой веры в чудо, у людей ещё осталась надежда на земле…

И противный сквозняк на душе ненадолго унимался. Глупындра снова беззаботно засыпала. Время нещадно летело вперёд, как выпущенная в сердце пуля. Тихонько выскользнув из кровати, Вселентий пил на кухне вчерашний чай, закусывая его остатками переживаний. А потом снова музицировал на нервах неба, расстроенного дождями. Пока за окном не гасли тусклые звёзды уличных фонарей.

Вслед за днём наступал вечер. И всё было как прежде. Луна удивлённо втекала в окно, как желток из разбитой скорлупы на сковородку. Но сегодня странный сосед сверху, вопреки обыкновению, играл другую мелодию на струнах неба. Он играл гимн нашей всеми забытой, но такой родной страны…

– Что это ты вдруг? – удивилась Глупындра.

Перестав строить из себя Моцарта, Вселентий ответил как обычный парень:

– Знаешь, ноктюрн на струнах водосточных труб звучит так дебильно! А Гимн России, как ни крути, слышится так, что за душу берёт.

Глупындра удивлённо приподняла брови и вдруг от всей души призналась:

– А ведь ты прав…

С тех пор он играл именно это. И каждый раз у него получалось всё лучше… И расстроенное небо внимало ему, задержав дыхание. И казалось, что не только небу. А всем вокруг становится легче. Даже вечно спешащая куда-то тётя Время улыбается и замедляет движенье. И в измученном мире наступает порядок и покой.

А потом Вселентий взлетал выше запылённых крыш. Он отправлялся в путь и мчался через весь город к сердцу столицы. Там, удобно устроившись на высоте, где ночевали птицы, он протирал запылённые звёзды рукавом любимой поношенной рубашки. И они ещё ярче сияли на макушках кремлёвских башен. Как нарядные леденцы из жжёного сахара, которые все мы так любили в детстве.

СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРО! И тогда ВЫ ПОЙМЁТЕ, ЧТО ГЛАВНЫЕ ВЕЩИ НА СВЕТЕ – ЭТО СОВСЕМ И НЕ ВЕЩИ! Жизнь слишком коротка, а смерть никогда не опаздывает. Ты можешь прожить жизнь так, как ты хочешь; или же как получится. В любом случае второго шанса у тебя не будет. Решать тебе. И никакая внешность не поможет, если внутри нет ничего, кроме дерьма. А там должна быть Вселенная. Вселенная внутри… Можно называть это разными смешными словами. Но что-то подсказывает, что именно так выглядит человеческая Душа.

Так говорил Заратустра. Так говорил Будда. Так завещали боги, создавшие нас…

Так говорил и Вселентий. Но люди бросали в его лицо оскорбленья, как камни. А он принимал их проклятья с улыбкой. И его сердце тикало всё сильней, в надежде спасти этот мир. Он брал на себя его невзгоды. А его разбитые губы шептали:

– Плевок в меня – это исход вашего безумия. Моя душа неприкосновенна. Моему телу абсолютно всё равно. Рано или поздно оно превратится в пыль…

– Ненормальный! – орали люди.

– Я – давно сошедший с ума Мастер. Чайльд Гарольд, так и не нашедший своей дороги. Никому не нужный герой ненаписанной книги… – огорчался отверженный странник.

– Ты мой выросший маленький принц! – говорила Глупындра. – Я хочу быть для тебя королевой, но никогда не осознавать себя таковой…

Глава 4

Вумный грач

У Глупындры были два любимых существа: Кисоид и Кисовня. Люди утверждали, что это кот и кошка. Но Глупындра абсолютно точно знала, что это непременно Кисоид и Кисовня, у которых должны родиться Кисень и Кисуниум. Или две маленькие Кисятинки. Которые, когда вырастут, тоже превратятся в любимого Кисоида и обожаемую Кисовню. У каждого должен быть кто-то, к кому ты относишься особенно.

А как иначе?!

Например, у Маленького принца был сказочный лис и волшебная роза, которыми он дорожил больше всего. А у играющего на нервах неба были только проблемы с сердцем. Всё потому, что оно было одно и на всех. И как-то раз Глупындра спросила:

– Скажи-ка, милый. А у тебя есть самое любимое на свете существо?

Вселентий улыбнулся, а в его глазах отразился открытый космос.

– Конечно!

– А кто это?

– Его зовут Вумный Грач.

– Кто-кто?

Глупындра согнулась пополам от смеха.

– Вумный Грач, – повторил Вселентий.

– Может, всё-таки УМНЫЙ?

Он вежливо поправил её:

– Вумный, именно Вумный! Ведь это существо уверено, будто знает больше всех на свете.

– А ну покажи мне этого грача!

Танцующий в темноте подвёл девушку к зеркалу:

– Смотри! Вот же тот, кто мнит себя центром Вселенной.

Кристина съёжилась. Эта безобидная шутка её задела.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что этот самый грач тупой?

– Он очень Вумный, – улыбнулся играющий на нервах неба. – И есть шанс, что со временем ты по-настоящему поумнеешь. Моё самое любимое на свете существо.

– Ты говоришь со мной как с малолеткой, – обиделась Глупындра.

– А разве это плохо?

– Ну сам подумай… – фыркнула Кристина.

Выросший Маленький принц снова о чём-то задумался, а на его лице появился тот самый болезненный взгляд. В такие минуты он выглядел так, будто не живёт, а мучается:

– Эх, взрослые… Взвалившие на себя кучу обязанностей дети. У них нет времени радоваться жизни за этой бездумной привычкой выживать, – опечалился он.

Поэты цифрового Века счиняют стихи из пробелов и точек размером в одну строчку. А разве нужно что-то ещё?

Мы смотрим на мир сквозь стёкла повседневности… Сквозь широко закрытые глаза.

Новые тенденции. Эволюция трендов. Мы все спешим куда-то. А времени всё меньше… И так каждый день.

Люди думают, что время течёт. А время думает, что люди проходят.

Сколько ещё будет это длиться? Мы смотрим на мир сквозь окошки уютных стекол…

Ненадолго покидаем клетку из четырёх стен. Чтобы… Снова забиться в другую.

Галактика одиночества в светящемся окошке монитора заменяет нам мир.

Каждый думает, что он не каждый.

Мы ищем спокойствие между свинцовых строчек. Вдыхая аромат «другой жизни», о которой не смеем мечтать.

Сквозь стёкла повседневности на нас смотрит город…

Вглядываясь сквозь оболочку невидящих окон, мы видим таких же, как мы.

Кажется, что так будет длиться вечно… Но механический голос на том конце телефона сообщает, что завтрашний день временно не доступен.

Хочешь, что-то изменить? Ещё не поздно. Действуй.

Выбросив сожаления под колёса проезжающих иномарок, начни жить сначала.

Формула счастья проста:

Спи. Мечтай. Проснись. Действуй. Придумывай. Сражайся. Побеждай. Спи. Мечтай.

ЖИВИ СЕЙЧАС!

Он говорил так спокойно-правдиво, что хотелось вывернуться наизнанку. И становилось всё более понятно, что Вселенная может быть только внутри. А за её пределами только потусторонний мир или Зазеркалье… Имя которому – Пустота.

Глупындра вздыхала:

– Мне грустно…

– Мне тоже.

– И что делать?

– Ну значит, когда двоим грустно, это уже не так страшно. Потому что они не одни! – обнимал её неизменный друг и защитник.

– Зачем тебе он сдался? Уходи от него, – говорили жаждущие лёгких решений.

– Цени того, кто любит твою душу, – говорили люди умнее.

Тем временем её быстрая жизнь в медленном космосе вышла из-под контроля…

– Тебе сахар в чай сыпать?

– Нет, спасибо. Я и так сладенькая! – ответила она и снова завязла в тягучих раздумьях.

Вселентий окинул её нежным взглядом и спросил:

– Трудно быть маленькой вкусной конфеткой?

– Если ты маленькая вкусная конфетка, то единственная проблема, которая может быть у тебя, – это потеряться в кармане. А вот быть взрослой девочкой, потерянной в себе, – вот это уже жопа…

Она была потеряна в океане людей. Как розовая космическая жвачка, прилепленная к грязным подошвам миллионов прохожих. И порой её совсем разбивал на запчасти вчерашний чай со вкусом коммунальной квартиры.

– Благословенны трудности, ибо ими растём… – успокаивал он.

– Люди творили бы меньше глупостей, если бы не относились к ним столь серьёзно, – говорила подруга.

– Иногда случаются удивительные вещи. И невозможное становится возможно, – отвечало сердце, тикая всё сильней.

И Глупындра снова понимала, что есть тот, ради кого звёзды складываются каждую ночь на синем бархате неба.

– Надо мной, кроме его взгляда, не властно лезвие ни одного ножа, – сознавалась она.

Он спрашивал: «Милая, а что сегодня на ужин?»

Она отвечала: «А на ужин сегодня фьюжн…

Это когда заря сшивает небо с землёй,

Прорываясь сквозь чёрный бархат ночи тонкой багряной нитью.

Отведать чудес не хотите ли?