Сломанные цветы (сборник) Бергстрем Анна

Глава 10

Реализм в буфере обмена

– Чайку?

– Спасибо, позже…

– Кофейку?

– Что-то не хочется…

– Коньячку?

– Да сколько можно? Как бы совсем не спиться!

– Косячку?

– А что, есть?

– Для тебя всё, что угодно. Но лучше сразу скажи, что у тебя стряслось на этот раз?

– Стою на пороге новой жизни. Осталось только дверь открыть. Вот думаю: с ноги или культурно?

– А ну-ка поподробней! – оживилась подруга, забивая косяк.

– Я наконец-то решила расстаться с Алексом, – заявила Маруся.

– И куда же ты от него уйдёшь?

– Туда, куда тянет сердцем. А не приходится возвращаться по привычке.

– Ты уверена? Ведь у нас одна жизнь. Жалко тратить её на новые ошибки.

Девушка улыбнулась:

– Жизнь-то одна… А я стану как восемьсот тридцать улиток на бронзовом черепе Будды, которые оберегают голову своего Господина от палящего солнца… Я буду там, где и должна быть. Потому что другого уже не надо.

Сегодня некто с никнеймом БОГ стриг свою седую бороду… С неба падал первый снег. И всё вокруг говорило о чуде. Но дело было не в двух затяжках гашиша, которые слегка дурманили Марусин мозг. А просто потому, что рядом с этим человеком было по-настоящему хорошо. Окрылённая, она летала снаружи всех измерений. Становилась струями света. Отрывалась от земли, будто радужный мыльный пузырь. Но всё так же приземлялась на его зацелованные солнцем ресницы…

– Чего совместное? – переспросила Маруся.

– Совместное future. То есть будущее, – признался Серёга. – Знаешь, я как Винни-Пух, который нашёл свой личный сорт мёда: если ты будешь жить сто лет, то я хочу жить сто лет минус один день – не хочу прожить и дня без тебя.

– Мне кажется, мы будем жить как в сказке: долго, счастливо и умрём в один день, потому что наши ангелы уже сговорились. Осталось дело за нами… – улыбнулась девушка.

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Мне тебя обещали. Когда мы ещё не знали друг друга, эти самые святые засранцы сказали, что однажды я встречу самого лучшего человека на земле.

– А может, это кто-то гораздо больше? – тихонько шептал добрый хранитель за её плечом.

– Ну чем тебе так нравится этот идиот? – допытывались люди.

– Для вас он идиот, а для меня – ангел в потёртых джинсах, – восхищённо отвечала она. – Человек всегда будет самым-самым, если он любимый.

Они смотрели на неё как на душевно больную:

– Так не бывает.

– Я это чувствую, – сказала унесённая холодным солнцем и уставилась в ночное небо.

Маленькие мерцающие плевочки поблёскивали над головой. Она шла по изнанке мечты и верила в свои смешные глупости, которые делали её счастливой.

– Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её! – сказал Серёга.

– Ты о чём? – удивилась Маруся.

– Знай, что я всегда буду рядом, чтобы тебя защитить. Чтобы ты никогда не знала о тоске и боли.

Он говорил так спокойно и просто, что хотелось ему верить. Прижимаясь к нему всё сильней, она чувствовала удары его преданного сердца.

Но в голове как будто разом вещают двести телевизионных каналов, и ты не можешь заставить замолчать ни один из них! Любовь, ненависть и сладкая горечь… Всё смешалось между трёх спутанных сердец. Чем закончится эта игра, на которую поставлены их сломанные судьбы?

…Маруся стояла на дороге и смотрела под ноги. Маленький, неподвижный комочек валялся на асфальте, раскинув крылья. Перевёрнутое небо отражалось в навсегда потухших глазах.

И, глядя на мёртвую птицу, унесённая холодным солнцем прошептала сквозь слёзы:

– Когда-нибудь и я выскользну из ладоней ветра… Буду лежать на обочине жизни… Вот только бы научиться летать…

Слышится обречённый стук сердца… Будто кто-то забивает гвозди в гроб. Приходит конец этой истории. Но сейчас не важно, что эта жизнь была истрачена во имя лжи. Зачем сожалеть о том, чего не изменить?

Но как расставить все точки по местам? Как признаться во всём парню, с которым она жила? Одно дело просто разбить чьё-то сердце. Другое дело – уничтожить того, кто заменил тебе весь мир. А ведь глупый тряпкомуж по-прежнему верил ей. Творил её из своих разочарований, будто ничего не произошло. Но порой та самая вера, кашляя и захлебываясь кровью, продолжает жить… На этот раз уже в коме.

– Ебать мою жизнь! – кудахнул Алекс, чувствуя себя полным дерьмом. – Я добивался тебя полгода. Дарил цветы, писал стихи, пел под окном. А ты вдруг познакомилась с каким-то там Серёгой. Потом вы нажрались и переспали!

– Ну и что? – бесстыдно призналась она. – Каждая минута в жизни – это шанс всё изменить. Прости. Я сделала выбор. Увы, не в твою пользу.

Но глупый эльф на побегушках никак не мог открыть глаза на то, что настала пора расстаться.

– Ты обещала всегда быть рядом. Мы хотели пожениться, помнишь? – убивался Дарлинг, цепляясь за последний шанс.

Она ответила, глядя на него как на смертельно-больного:

– Прости. Я обещала это, когда тебя любила…

Он пытался остановить её как мог.

– Прошу, не бросай меня одного! Пожалей моё несчастное сердце!

– Но я должна уйти из твоей жизни, – решительно заявила Маруся. – Ведь ты ещё встретишь девушку, которая оценит твою заботу и доброту. Ту, которая будет тебя по-настоящему достойна.

– Но я люблю тебя! – повторял он, как безумный. Но всё было бесполезно…

Люди как консервы. Не надо втирать им слишком много о прекрасном. Не поймут. Просто не мешайте им портиться. Для них это гораздо важнее… Есть люди как наркотик – знаешь, что нельзя, а тянет… А есть люди как торт – сладко, вкусно, но уже тошнит… Сегодня настал предел. Устав притворяться послушной, Маруся выблевала своё самое главное откровенье:

– Мне всё равно на твои чувства! Как ты не понимаешь?

Стемнело. Алекс подошёл к окну и уставился в высокое небо. Из почерневшей пустоты на него смотрели сотни равнодушных мерцающих точек. Выражение лица луны то и дело менялось из-за горько-солёных капель, застилавших глаза.

– Что же делать? – раздумывал он и плакал от бессилия.

Некто с никнеймом БОГ по-прежнему молчал. Его не было в сети. Бросив несчастных людей без ответа, он ушёл в offline пить чай вприкуску с тишиной и пофигизмом.

Хрупкие мечты раскалываются на обломки вечности. Ты бежишь по ним, рассекая в кровь ступни. Сколько будет пролито слёз о старом? Ты никогда не научишься жить заново… Заворачиваясь в саван безмолвия, прячешься от взгляда совести. Ты сам выбрал свой ад. Всё, что остаётся тебе, – прощаться навсегда с воспоминаниями, падая мёртвой бабочкой с ладоней времени… Жизнь утекает в трубу канализаций. Плен тлена. Пена дней. И вечный январь на станции одиноких сердец… И вечный апрель в сердце. И война в голове…

– Ну, мне пора… – буркнула с порога Маруся, наспех собрав вещи.

Пришла эсэмэска от Серёги: «Собирайся, через полчаса буду у твоего подъезда». Дарлинг видел, что её втягивает безумным потоком уже другая жизнь. Там, где уже не будет его.

И едва девушка открыла дверь, чтобы уйти навсегда, Алекс её остановил.

– Слышь?

– Ну что?

– Да так, ничего.

– Расставашки – всегда пичалька… – невпопад ответила Маруся. – Так сказал Сократик. Ну всё, давай…

– Давай лучше обнимемся на прощанье? – взмолился он, загораживая ей дорогу.

Глядя на его убитое выражение лица, изменница не могла отказать своему бывшему в последней просьбе.

– Ну давай, – буркнула она, не глядя ему в глаза.

Захлёбываясь слезами вперемешку с обломками иллюзий, тряпкомуж прижал эту гадкую, но такую любимую девчонку к себе. Он ощутил её запах. Зарылся лицом в волосы с ароматом холодного солнца и запрещённой свободы. Казалось, что в эту минуту нет никого на свете несчастнее него. Горло драло так, будто подавился кошками. Хотелось плакать. Выть. Бросаться на стены. Рыдать… Но, как известно, долгие проводы – лишние слёзы. Девушка выскользнула из его объятий. Попятилась к выходу. Понимая, что видит Марусю в последний раз, Дарлинг обречённо признался:

– Ты – самое лучшее, что у меня было. Но знаешь, в чем проблема? Что самое худшее – тоже ты…

– Всё будет хорошо, – невпопад ответила она, пытаясь выглядеть невозмутимо.

– Нет, я не могу отпустить тебя просто так, – разрыдался Алекс.

Эта фраза звучала так знакомо, отдаваясь болью в самой глубине души. Память совершила последний флешбэк.

– Нет, я не могу отпустить тебя просто так… – прозвучало где-то в голове.

И Маруся вдруг вспомнила, как однажды уже пыталась от него уйти.

– Прости. Я сделала выбор. Увы, не в твою пользу.

Но он её не пустил…

– Я отомщу тебе! – зловеще улыбнулся тряпкомуж.

– Но за что?

– А ты думаешь, тебе можно? Врать, недоговаривать, хитрить, вести двойную игру за моей спиной? Наматывать на кулак мои нервы, выедать чайной ложечкой несчастную душу?! – оскалился он.

– Насильно мил не будешь! Отвали! – отбивалась бедная испуганная девочка, загнанная в тупик.

Он ударил её по лицу:

– Я сделаю тебе так же больно, как и ты мне всё это время! И знаешь что? На этот раз меня уже ничто не остановит.

Он уставился на неё как хищник, готовый к прыжку. Ощутив на себе пугающий взгляд Зверя с человеческим лицом, она вспомнила, где же видела раньше эти безумные глаза. Алекс уже смотрел на Марусю так, когда в порыве ревности изнасиловал её пьяный…

Она всё ещё помнила этот кромешный ад. И ей снова стало не по себе, когда Дарлинг превратился в настоящее воплощение жестокости и зла. Маска слетела с его фальшивой души. Теперь это был не любящий парень. И даже не Зверь с человеческим лицом. А непреклонный Хозяин Слёз. Он мерзко ухмылялся, глядя в её испуганное лицо, как жестокий инквизитор.

– Но этого не может быть! – повторяла она в бреду, её сотрясал истерический смех.

И всё повторилось как в кошмаре, который приснился ей пару месяцев назад.

Дьявол ответил:

– Даже у Бога есть свой ад – это его любовь к людям.

Он схватил её за руки…

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей… Её будто бы бросило в холодный огонь. По коже побежали мурашки.

И вдруг её тело заполнила боль. Будто разряд электричества ударил одновременно во все позвонки. Вокруг была только боль. БОЛЬ… Она распускалась внутри, будто смертельный цветок. Пускала ядовитые корни в генетический код каждой клетки.

Маруся всё ещё не верила тому, что видела помутневшими глазами… Из-под кожи вырвалась красная ртуть. Нежная плоть превращалась в бесформенное мясо…

– Опомнись, безумец! Что ты творишь? – взмолилась она.

– Ты плохо знаешь меня. Дьявол не прощает измен, – ухмыльнулся Алекс, ломая её пальцы как стебли хрупких цветов.

Унесённая холодным солнцем корчилась в муках. Сведённые судорогой губы шептали:

– Господи, ну за что?

А Дьявол захохотал как безумный. Из его поганого рта вылетели такие слова:

– Бог мертв; из-за сострадания своего к людям Бог давным-давно умер.

…И вдруг небо закипело вдоль и поперек, готовое вылиться из берегов. Птицы истошно кричали в потускневшей бездне, будто перед концом света. Всё повторилось как в тот самый день. Девушка вздрогнула, услышав за окном отголоски этих душераздирающих стонов. И внезапно стал явным смысл кошмаров наяву, от которых было не суждено очнуться. Только это был уже не сон. Вот тут-то Маруся наконец-то догадалась, кто сделал её когда-то давно такой убогой и несчастной. Теперь она знала, кто искалечил её прекрасные руки, но в этом не сознавался! Она вдруг поняла, почему ей становилось не по себе всякий раз, когда она слышала любой хруст. Так вот, каким оказался ответ на вопрос, который не давал покоя столько дней! Сейчас, глядя от первого до последнего эпизода это жестокое кино под названьем «жизнь», девушка наконец-то вспомнила всё…

Так вот почему этот двуличный человек, скрывал ту самую правду, которую знал один лишь он. Так вот откуда взялись эти сломанные цветы её пальцев!

Чувствуя, как память наконец-то вернулась к ней, унесённая холодным солнцем упала с Седьмого Неба и отчаянно зарыдала:

– Теперь я всё знаю! Это был ты!

– Ты это заслужила! Ну, наконец-то ты вспомнила, как уже пыталась от меня уйти. Но теперь ты знаешь, чем это закончится для тебя? – прошипел сквозь зубы Алекс, накидываясь на бедняжку.

И всё повторилось снова… Растерзанная хрупкость. Пульсирующие зрачки. Небо цвета вывернутого нутра кровоточит над головой… Неужели это реальность? Но ты понимаешь, что это не сон. Сломанные цветы изуродованных рук истекают алой росой. Как это было когда-то давно… Где-то там, на грязном полу, влага жизни рисует багровые маки…

– Убей меня, хотя бы из жалости! – умоляла девушка, не в силах терпеть эту невыносимую боль.

– Знаешь, зря я тогда сжалился над тобой. Надо было всё-таки тебя прикончить… – вдруг признался Алекс.

Сердце замерло в тревожной невесомости. Небо упало под ноги осколками разбитых зеркал.

– Нет, ты не сможешь… – в ужасе повторяла Маруся, вспоминая его ласки, которые когда-то сводили с ума. Ощущая себя на волосок от края бездны, желание жить загорелось в ней, как никогда.

Но этот человек был неумолим. И он решил действовать. Зная, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Что мёртвые девушки не говорят «нет». А самый короткий путь к сердцу – это несколько сантиметров металла под ребро… Алекс пошёл на всё.

– Ты решила как в прошлый раз? Если я однажды тебе помог, то теперь ты не достаешься никому.

Он надвигался на неё с ножом, готовый на тяжкий грех. Выбежав из квартиры, Маруся ринулась по лестнице вниз. Шатаясь на ватных ногах, пыталась спастись от страшной участи, которая её ждала. Оставляя на стенах багровые разводы окровавленными руками, она цеплялась за последний шанс уйти. Остаться в живых. Но Алекс мигом настиг её. И, невзирая на то, что уже причинил ей достаточно мук, схватил за волосы и ударил головой о стену…

Её лицо побледнело, как остывший воск. Глаза смотрели на мир вывернутой наизнанку Болью…

– Ну почему я любила тебя?! – прошептала унесённая холодным солнцем, падая без чувств на грязный пол.

Всадив в неё нож по самую рукоятку, Хозяин Слёз улыбнулся в ответ:

– Ну почему я не убил тебя раньше?!

Чувствуя, как обжигающий поцелуй смертельно-заточенной стали коснулся её где-то глубоко внутри, вся жизнь пронеслась перед глазами, как немое кино…

Нас убивает непонимание. Нас убивает ложь. Нас убивают те, кого мы так любили когда-то. Сжигающий ветер доносится с обратной стороны Земли в день Судного Дня… Мы сгораем как бабочки, вырезанные из бумаги. Пытаемся подняться с колен в последнем кругу ада. Идём на свет по разбитым зеркалам там, откуда никто не возвращался. Это – реализм в буфере обмена. Это – любовь. И только вера, надежда, амфетамин наше противоядие от неминуемой смерти…

Маруся очнулась в луже липкой вишнёвой жижи и поняла, что всё зашло слишком далеко. Сломанные пальцы не слушались, застыв как уродцы, обреченные на смерть. Из пробитой головы лилась кровь. Расплывалось изображение в глазах. Поцелуй стального пера горел, как смертельный ожог где-то под сердцем… Боль сжимала руки на пульсе сильней и сильней. Девушка лежала почти без дыхания на полу и медленно отключалась…

А потом она сказала будто бы невпопад:

– Что-то исчезает: или я, или ступени.

Сломанная кукла смешно моргнула, и её завод затих… И она исчезла. А ступени остались… Понимая, что на сей раз натворил непоправимое, Алекс запаниковал. Оставив несчастную умирать, трусливо помчался прочь. Он бежал вниз по этажам… В темноту, по сквозным лестничным клеткам… А унесённая холодным солнцем погибала одна. На изнанке забытой Богом земли. И ей снилось, что её виртуальной луны тоже не стало.

– Вот и всё… – прошептал ветер больших городов, унося на своих запылённых крыльях никем не сказанные откровенья.

Казалось, чуда не случится. Но в разбитом сердце прозвучал таинственный голос:

– Потеряв надежду, вспомни, для чего ты здесь. Ради своих любимых…

И вдруг послышался звук чьих-то шагов. А потом кто-то добрый и сильный склонился перед ней на колени. Принёс облегченье на своих несуществующих крыльях.

– Пожалуйста, живи! – ответил ангел в потёртых джинсах.

Он чувствовал боль её кожей. Вдыхал в неё свою душу. Прикасался к безжизненным губам. Его сердце так отчаянно пыталось до неё достучаться.

– Как ты узнал, что со мной случилось всё это? – спросила Маруся, очнувшись в больнице на руках у Серёги.

– Я же сказал, если тебе понадобится моя жизнь, то приди и возьми её, – ответил он. И большая солёная слеза вдруг потекла по его носу.

Такая странная реальность связывает нас общей болью. Мы уничтожаем друг друга. Проверяем на прочность. Но мы не можем по-другому. И всё летит в бездну, которая заглядывает нам в глаза. Мы падаем в неё вместе, чтобы разбиться и медленно сгореть. А потом взываем к Богу:

– Что же будет с нами?

Нет ответа. И этот ураган безумных чувств снова загоняет нас под землю…

– А где же Алекс? – спросила подруга, в который раз навещая бедняжку в больнице.

– Его нет… – выдохнула Маруся, чувствуя, как с души наконец-то свалился тяжкий груз.

– Но как этот подонок мог бросить тебя в беде?! – возмущались знакомые.

Маруся грустно улыбнулась:

– Да как вам сказать…

– Всё это время он играл тобой, врал, обманывал, манипулировал чувствами, насиловал, уничтожал тебя живьём. Но почему ты не ушла от него, когда можно было всего этого избежать? – удивлялись все вокруг.

Унесённая холодным солнцем только пожала плечами в ответ:

– Тот, кто находится в плену слабостей другого, ставит на себе крест. Жалость – это обратная сторона любви. Всё это время я жалела его. Пусть этот мир более, чем полон слёз. А разве можно иначе?

Многие из нас такие пиздатые и охуенные. Такие крутые и идеальные. Сильные и невозмутимые. Привыкшие осуждать, потреблять и оскорблять. Видеть отражение собственного триумфа в глубине чужой разбитой души. Лишать других права на слабость. Мы… такие жестокие и глупые дети. Несчастные. Каждый по-своему.

Разве можно относиться иначе к этой ошибке программы под названием Л.Ю.Д.И?

А знаете ли вы, как неповторимо ощущение сломанных ногтей, когда ты пытаешься выбраться из клетки собственного отчаянья?

А знаете ли вы, как незабываем вкус крови на губах, когда ты ударяешься о равнодушие? А знаете ли вы, как непередаваемо чувство, когда люди втираются в доверие, а потом с размаху бьют по нервам бейсбольной битой?

А я знаю…

Люди – У.Б. люди равнодушно смотрят на чужую боль. Горизонт задыхается под тяжестью свинцовых туч. Жидкокристаллический дождь кривыми пикселями бьёт по глазам. Не даёт спокойно дышать короткое замыкание в сердце.

– Это жизнь паскуда, – вздохнул Серёга.

– Это полный пипец! – сказали мышки в мягких свитерках, живущие у него за плинтусом.

– Это хуже, чем дихлофос! – вздрогнула моль, живущая в шкафу.

– Реальность – это больничка, из которой просто так не выписываются, – сожалеет некто с никнеймом БОГ. Он и сам давно не знает, как всем нам помочь.

Но что толку искать виноватых? Пересыпаются секунды в колбе вечности. Ошибки прошлого превращаются в кровавые рубцы, высеченные на сердце. А мы снова прячем боль по карманам, став старше на жизнь. И нам снова становится не страшно.

Ведь где-то там, на этой несчастной земле, растут сломанные цветы наших истерзанных душ. Они такие же, как мы, унесённые холодным солнцем…

Глава 11

Там, где я и ты

– Герда, ты не видела, куда подевалось моё ледяное сердце?

– Прости, Кай. Я жахнула его вместе с вискарём.

Увы, Снежная Королева не доглядела за своими выросшими детками. А после получилось так, что её саму чуть было не вынюхали, как дорожку амфетамина.

– Что за ерунда? – удивлялся Чеширский кот, который уже давно перестал улыбаться.

– Не знаю! – буркнула Алиса из Зазеркалья, чья жизнь давно стала напоминать кошмар на улице вязов, нежели прежнюю сказку в Стране чудес.

У Русалочки давно отвалился хвост. Отчаявшись найти прекрасного принца, она коротала свой век в духоте ночных клубов.

– Не грусти, Русалочка. Скоро пойдём купаться! – откровенно врала Золушка, зная, что лето не настанет.

– А мы тут плюшками балуемся! – оправдывался Карлсон, чтобы спровадить подозрительного Шерлока Холмса куда подальше.

По всей округе стоял странный запах палёных тряпок. Гуси-лебеди превращались в шаурму, так и не долетев до тридьесятого царства. Лета так и не наступало. На дворе стоял бесконечный месяц под названием «хуябрь». Время сочиняло новые сказки, в которых не было счастливого конца, только одна безысходность. А хорошие девочки так и продолжали влюбляться в мудаков.

Его звали Алекс. Она называла его Дарлинг. И не был он никаким тряпкомужем, которым хотел казаться, пряча под фальшивой маской своё истинное лицо. Он не был эльфом на побегушках у собственной мечты. Он затмил её холодное солнце на обратной стороне луны. Он был из тех, кто идёт сквозь ад. Ведь он не знал, что такое жалость. Он был незаживающим порезом на её душе. Он был её самым большим испытаньем. Но что-то держало её на привязи… Рядом с ним на орбите несчастий… Она была готова лететь сломя голову в эту безумную вечность… И ей снился рассвет для двоих в перевёрнутом океане неба… И встречали его счастливые человечки на прекрасной крохотной планете с волшебным названием: МЫ… Которую человек с ледяным сердцем усеивал день ото дня сломанными цветами мёртвых иллюзий…

– Прошу вас, не напоминайте больше о нём! – попросила друзей Маруся, уничтожая его фотки.

Обнуляя счётчик времени, некто с никнеймом БОГ ответил:

– Реализм в буфере обмена полностью перезагружен.

– Но я боюсь, что Зверь вернётся, чтобы причинить нам боль… – переживал Серёга.

– Любите друг друга. Остальное я беру на себя, – ответил добрый папа галактики, которого так и не видел никто.

– Осторожно! Двери прошлого закрываются! Следующая остановка… «Счастливая жизнь»! – улыбнулся водитель ковра-самолёта.

– А давай будем друг у друга последними? – воскликнул ангел в потёртых джинсах.

– Это как?

– Выходи за меня замуж.