Взбалмошная герцогиня Картленд Барбара

Глава 7

На следующий день к вечеру они прибыли в Эльбеф. В целом путешествие было не слишком утомительным, несмотря на то, что в конце дорога стала сильно петлять.

Эльбеф, расположенный на берегу Сены, оказался маленькой очаровательной деревушкой, имевшей полное право гордиться своей гостиницей.

Могло бы показаться странным, что генерал решил остановиться здесь на ночлег, но Бина сообразила, что до Гавра осталось всего четыре часа пути и он хочет на следующий день прибыть к месту назначения засветло, чтобы его могли встретить с соответствующими почестями.

День выдался очень жаркий, солнце пекло нещадно. Повинуясь приказу генерала, кучер немилосердно гнал лошадей, и Бина не могла не думать о том, что подобное обращение с животными граничит с жестокостью.

Как и накануне, разговаривать в дороге было очень трудно, поэтому Бина молча сидела рядом с герцогом, размышляя над тем, думает ли он о ней так же часто, как она о нем.

Утром он разбудил ее в шесть часов, и она с таким трудом очнулась от сна, что поначалу никак не могла сообразить, где находится. Огромная, громоздкая кровать оказалась очень удобной, и Бина проспала всю ночь, почти не шелохнувшись.

Герцог уже успел встать и одеться; сквозь незашторенные окна в комнату проникал яркий солнечный свет.

— Через час мадам потребует, чтобы ей принесли кофе, — сказал герцог. — Вам лучше встать и спуститься вниз, чтобы успеть позавтракать, не то вы останетесь голодной.

Бина сонно улыбнулась ему. Ее рыжие волосы рассыпались по подушке, глаза были еще полузакрыты.

— Мне снился чудесный сон, — пробормотала она.

Она подумала, что герцог выглядит очень странно с повязкой на глазу и воспаленной раной на лбу. Он посмотрел на нее, и Бине почудилось, что в его глазах промелькнула нежность. Но он тут же поспешно отвернулся.

— Поторопитесь, Бина! — сказал он. — Я не хочу давать нашим хозяевам повод для недовольства, потому что нам очень важно добраться до Эльбефа.

Он вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь, и Бина услышала, как он стал спускаться по лестнице.

Ей казалось странным, что они проспали всю ночь бок о бок, и тем не менее барьер из перины остался на своем месте, словно они и вправду находились на разных континентах, как сказала герцогу Бина.

Ей было интересно, как бы он отреагировал, если бы она бросилась к нему в объятия и сказала: «Я люблю вас!» Она живо представила, как он замер бы и холодно ответил, что не любит ее и хочет лишь одного — снова стать свободным!

«Ну зачем я с ним повстречалась?» — в отчаянии спрашивала себя Бина.

После того как они расстанутся, она больше никогда не увидит его, но все равно всегда будет хранить его образ в своем сердце, несмотря на то, что он не любит ее.

— Я люблю его… я люблю его! — произнесла она вслух. Но девушка тут же спохватилась, что герцог будет очень недоволен, если мадам Дельма придется ждать ее.

Бина быстро оделась, упаковала ночную сорочку в корзину и спустилась вниз, захватив корзину с собой, так как решила, что у нее не будет времени подняться за ней, если генерал решит немедленно тронуться в путь.

Бина оказалась права в своем предположении. Едва она успела помочь мадам Дельма одеться, как одно за другим стали поступать сообщения, что карета уже у дверей и генерал ждет их.

Сидя снова на высоких козлах, Бина размышляла о том, что ей следовало бы любоваться пейзажем, разглядывать крестьян, работавших на полях, и крохотные деревушки, мимо которых они проезжали. Справа протекала Сена, и серебряная лента реки постоянно была в пределах видимости, как бы ни петляла дорога.

Но вместо этого все мысли девушки были заняты герцогом. Столько всего произошло за такой короткий промежуток времени, что Бине казалось, будто в голове у нее все перепуталось.

Она вспоминала, как выглядел герцог, когда она вошла в гостиную и обнаружила, что он расстался со своим мрачным облачением и вместо этого одет по последнему крику моды.

Она думала о том, как ей было весело, когда они кружились в танце под звуки шумного оркестра.

Но больше всего она размышляла над тем, что ей рассказал виконт. Ей было интересно, заставит ли герцога это необычное приключение отказаться от того унылого существования, которое он вел в последние годы.

«Я уже больше не считаю его скучным, — говорила себе Бина. — И я люблю его».

Каким бы он ни был, она хотела всегда быть рядом с ним. Было нелегко, сидя рядом с ним, скрывать, какое действие оказывает на нее его близость, как она трепещет от одного лишь прикосновения его руки.

Накануне она заснула, положив голову ему на плечо, но она сделала это совершенно бессознательно. Теперь же ей хотелось прижаться к нему щекой, заглянуть в глаза и сказать о своей любви.

Бина резко одернула себя. Она прекрасно знала, какие чувства испытывает герцог по отношению к ней. Она была уверена, что если он когда-нибудь и вспоминает о ней, то только размышляя, как бы избавиться от нее.

Бина не сомневалась, что если бы он отвез ее в Ниццу, как и планировал, то счел бы самым разумным поскорее забыть о ее существовании.

Он не был шотландцем, поэтому Бина подозревала, что каким-нибудь образом он смог бы расторгнуть брачные узы, которыми силою обстоятельств оказался связанным с нею.

Может быть, шотландские законы не распространялись на англичан?

Как бы тяжело ей ни было признаться в этом, Бина не сомневалась — что бы ни случилось, герцог устроит так, чтобы впредь им не было необходимости встречаться.

Поскольку он не собирался жениться, ему нисколько не будет мешать тот факт, что он формально состоит в браке с женщиной, которую больше никогда не увидит.

Что же касалось ее самой, будущее казалось ей таким ужасным, что она гнала от себя всякие мысли о нем. Быть разлученной с человеком, которого любишь, и не иметь возможности выйти замуж за кого-нибудь другого — такая участь казалась ей хуже ада!

Ей хотелось обратиться к герцогу с просьбой, чтобы он придумал какой-нибудь другой выход, но она не могла обсуждать это в присутствии кучера. Кроме того, они все равно ничего не могли предпринять до тех пор, пока благополучно не достигнут берегов Англии.

Бина почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок при мысли о том, что, вполне возможно, она никогда не доберется до своей родной страны. Даже когда они прибудут в Эльбеф, им нужно будет ухитриться избежать столкновения с береговой охраной, разыскать контрабандистов и пересечь на лодке Ла-Манш, что само по себе может оказаться весьма рискованным.

Она вспомнила рассказы о том, как сторожевые таможенные суда обстреливали лодки контрабандистов, и те вынуждены были защищаться, в результате чего гибло много людей.

Внезапно жажда приключений покинула ее, и Бина почувствовала себя слабой женщиной, напуганной грозящей ей опасностью! Но потом она сказала себе, что герцог непременно защитит ее. Пусть она и не интересует его как женщина, тем не менее он все равно сочтет своим долгом позаботиться о ней.

Девушка вспомнила, как он был неумолим, когда накануне вечером она хотела присоединиться к танцующим в общем зале. Даже сейчас при воспоминании о пьяных солдатах и их размалеванных подружках она испытывала приступ дурноты. Она никогда не предполагала, что люди, особенно женщины, могут вести себя подобным образом.

Бина знала, что от солдат можно ожидать грубости, а зачастую и жестокости, но все равно та чудовищно непристойная сцена, свидетельницей которой она оказалась накануне, потрясла ее.

«Как я могла быть так наивна, чтобы собираться в одиночестве путешествовать по Франции?» — спрашивала она себя.

Герцог вовсе не ради соблюдения условностей настаивал на том, что ее должен кто-то сопровождать, но Бина только теперь поняла это.

— Я должна извиниться за то, что так глупо спорила с ним, — прошептала девушка.

Как только они добрались до гостиницы в Эльбефе, мадам Дельма объявила, что немедленно отправляется спать.

— Я поужинаю у себя в номере, — сказала она, и генерал не стал возражать.

Помогая хозяйке раздеться, Бина пришла к выводу, что та не столько устала, сколько хотела привести себя в порядок, чтобы выглядеть как можно лучше, когда они прибудут в Гавр.

Поэтому она потребовала, чтобы Бина наложила ей на лицо специальную косметическую маску и, кроме того, как и накануне, растерла разными лосьонами ноги, руки и спину.

На все это ушло немало времени, и, когда девушка наконец освободилась, она не только валилась с ног от усталости, но и изнывала от жары.

Для мая погода стояла необычайно жаркая. Задернув шторы и задув свечу, Бина вышла из спальни мадам Дельма и направилась в свою комнату, расположенную этажом выше.

На этот раз гостиница не была переполнена, и Бина обнаружила, что предоставленная ей спальня сильно отличается от той, которую они с герцогом занимали прошлой ночью.

Во-первых, она не была расположена на чердаке. Во-вторых, в комнате, помимо кровати, имелась и другая мебель, и хотя деревянный пол был голым, тем не менее он был чистым и натертым до блеска, и кое-где лежали небольшие циновки. Кроме того, здесь имелся умывальник, и Бина, сняв с себя черное саржевое платье, вымылась губкой с головы до ног.

После этого она надела то платье, которое ей дали с собой, — из тонкой хлопчатобумажной материи. Как ей объяснили, горничные обычно надевают такие платья по утрам, когда им предстоит какая-нибудь грязная работа.

В данном случае Бина поступила совсем наоборот, но платье было легким, чистым и шло ей гораздо больше, чем черное, которое она носила в течение дня. Оно было с короткими рукавами, широкой юбкой и глубоким вырезом, отделанным тесьмой. Довершали туалет фартук и чепец, полностью скрывавший волосы девушки.

Полагая, что теперь, когда они почти добрались до места назначения, ей уже навряд ли откажут от должности, девушка тщательно расчесала волосы, так что на них почти не осталось и следа от темного порошка, и они засверкали как золото в лучах заходящего солнца, проникавших в окно.

По всей видимости, мадам Дельма не только не собиралась прогонять Бину, но даже похвалила ее, когда девушка массировала ей спину.

— У вас такие мягкие руки, Мари, — сказала она. — Должно быть, вам не приходилось выполнять тяжелую работу. — Бина замерла, испугавшись, что мадам Дельма что-то заподозрила, но француженка продолжала: — Я хочу, чтобы они такими же и оставались. Я ненавижу прикосновение грубых, шершавых рук. У меня такая чувствительная кожа.

— Совершенно верно, мадам, — пробормотала Бина.

— Поэтому, когда мы прибудем в Гавр, я предупрежу прислугу, чтобы вас освободили от тяжелой работы, — сказала мадам Дельма. — Я найму еще горничных, которые будут следить за стиркой, уборкой и растопкой каминов. Я хочу, чтобы вы занимались только мною и моими туалетами. Вы умеете шить?

— Да, мадам.

— Очень хорошо. Даже вдалеке от Парижа я не намерена отставать от моды и опускаться, превращаясь, как большинство жен военных, в настоящее пугало.

— Я уверена, что вам это не грозит, мадам, — сказала Бина, зная, что лесть будет приятна хозяйке.

Но тем не менее никакие ухищрения не могли скрыть тот факт, что волосы у мадам были жидкими и не отличались красотой.

«Сколько бы она ни расчесывала их, они никогда не станут блестеть так, как мои», — подумала Бина.

Вспомнив, что герцог ждет ее, девушка быстро убрала волосы под чепец и поспешила вниз. Бина даже не подозревала, что уже так поздно. Герцога она нашла на кухне, где он подгонял старуху кухарку, чтобы та быстрее готовила ужин для генерала.

— Как хорошо, что вы пришли, — обратился он к Бине. — Генерал уже начал терять терпение. Хозяин гостиницы обслуживает клиентов в баре, а эту старуху я никак не могу заставить шевелиться.

— Сейчас я ей помогу, — сказала Бина.

Девушка очень вежливо предложила свою помощь, которая была с благодарностью принята. Старая женщина, бывшая, как выяснилось, матерью хозяина гостиницы, предоставила Бине готовить омлет, а сама занялась холодными закусками и цыпленком в винном соусе.

— Идите накройте на стол, — сказала Бина герцогу. — Отнесите генералу побольше вина, чтобы поддержать его в хорошем расположении духа.

— Именно это я уже и сделал, — с улыбкой ответил герцог.

Но он все же послушался Бину, а когда вернулся, омлет был уже готов. Бина выложила его на тарелку и сказала:

— Скорее несите, пока он горячий. Я тем временем уложу на блюдо цыпленка, а вы возвращайтесь за холодными закусками.

Когда герцог снова появился на кухне, ему тотчас же вручили поднос, на котором лежали пирог с голубями, жаркое из телятины и несколько больших колбас, сильно приправленных чесноком, поэтому Бине пришлось самой отнести цыпленка в отдельный кабинет, где ужинал генерал.

Это была просторная, уютная комната. У одной стены стоял большой шкаф, у другой — дубовый туалетный столик, перед камином разместилась длинная резная скамья-ларь, на сиденье которой лежало несколько диванных подушек. Ребристый потолок с выступающими балками придавал комнате весьма живописный вид, на выложенном каменными плитами полу лежали циновки.

Генерал сидел за маленьким обеденным столиком, на котором стояло несколько пустых бокалов из-под вина. Обратившись к Бине, он спросил:

— Мари, Жак сказал мне, что это вы готовили омлет. — Бина кивнула. — Он был очень неплох. Я чувствую, что по приезде в Гавр нам придется повысить вас в должности и перевести на кухню.

— Боюсь, мосье, что мадам не согласится на это, — ответила Бина. — Она уже сказала мне, что хочет, чтобы я занималась исключительно ею. Но в то же время, мосье, мне бы не хотелось, чтобы вы голодали.

— Сегодня, по крайней мере, мне это не грозит, — улыбнулся генерал.

Герцог принялся ставить блюда на стол, а Бина предложила генералу цыпленка. Он положил себе большую порцию, и тут Бина вспомнила, что они забыли принести салат, и поспешила за ним на кухню.

На десерт не было никаких пудингов, поскольку старая кухарка была не в состоянии готовить подобные деликатесы, но, по крайней мере, у нее нашелся сыр и свежие фрукты. Наконец генерал объявил, что он вполне удовлетворен и больше не хочет есть, и приказал герцогу принести из бара коньяк. Бина тем временем сложила на поднос грязные тарелки, чтобы отнести их на кухню.

— Не желаете кофе, мосье? — спросила она.

— Да, я с удовольствием выпил бы чашечку, — ответил генерал. — Только приготовьте его сами, пожалуйста.

— Конечно, мосье.

Бина отправилась на кухню и в коридоре встретилась с герцогом, который нес в руках бутылку коньяка.

— Мне нужно сказать вам кое-что после того, как вы освободитесь, — тихо проговорил он.

— Генерал попросил кофе, — неуверенно произнесла Бина.

— В таком случае скорее отнесите его ему, — приказал герцог, — а если он потребует еще чего-нибудь, пусть сходит за этим сам!

— Вы собираетесь так и сказать ему? — рассмеялась Бина. Она поспешила на кухню, сварила кофе, поставила на поднос чашку с блюдцем, отыскала сахар и отправилась назад.

Герцог все еще был с генералом, который, стоя спиной к камину и держа в руке бокал с коньяком, разглагольствовал о своих подвигах на поле брани.

— А! Вот и мой кофе! — воскликнул он, увидев Бину. — Вы свободны, Жак. Возьмите мою шпагу и проследите за тем, чтобы к утру она была как следует начищена. Сегодня мне показалось, что эфес блестит недостаточно ярко.

— Я сейчас же займусь этим, мой генерал, — поспешил заверить его герцог.

Он взял с бокового столика шпагу, где генерал оставил ее вместе с ярко украшенной портупеей, и вышел из комнаты. Поставив кофе на стол, Бина хотела было последовать за герцогом, но генерал остановил ее:

— Налейте мне кофе, пожалуйста, и положите две ложечки сахару.

— Хорошо, мосье.

Бина налила кофе и протянула генералу чашку. Но он даже не сделал попытки взять ее у нее из рук, лишь стоял и молча смотрел на девушку.

— У вас очень белая кожа, Мари, — произнес он наконец.

— Мне говорили об этом, мосье.

— Вы счастливы с мужем?

— Да, мосье.

— Он хорошо обращается с вами?

— Да, мосье.

— А он способен оценить вашу дивную белую кожу?

Что-то в голосе генерала насторожило Бину. Она поспешила поставить чашку с кофе на маленький столик возле камина.

— Если вам больше ничего не нужно, мосье, то я пойду помогу мужу, — сказала она.

— Он в состоянии почистить шпагу и без вашей помощи, — заявил генерал. — Заприте дверь!

Этот неожиданный приказ заставил Бину вздрогнуть. Она взглянула в глаза генералу, и внезапно ее охватил страх, подобного которому ей еще не доводилось испытывать.

— Закрыть… дверь, мосье? — прерывающимся голосом повторила она.

— Вы же слышали, что я сказал.

— Я… я думаю, мне лучше… пойти к мужу. — Она направилась было к выходу, но остановилась в нерешительности, когда генерал со зловещим спокойствием произнес:

— Мне кажется, что Жак достаточно оправился от полученных ран. Пожалуй, завтра я попрошу полкового лекаря в Гавре, чтобы он осмотрел его. Если ваш муж достаточно окреп, ему следует сражаться за Францию на поле боя!

— О нет! Вы не можете так поступить! — воскликнула Бина, но тут же вспомнила, что завтра в это время их с герцогом может уже не быть во Франции.

Словно прочитав ее мысли, генерал сказал:

— Конечно, раз теперь вам известно о моих намерениях, мне следовало бы прямо сейчас посадить его под арест, поскольку у меня возникло подозрение, что он намеренно уклоняется от исполнения воинского долга. В Эльбефе стоят солдаты, я видел их, когда мы въехали в город.

— Но зачем? Зачем вам это нужно? — с отчаянием спросила Бина.

— Заприте дверь, и я вам все объясню, — ответил генерал.

Мучительно пытаясь сообразить, что ей теперь делать, и смертельно боясь, что генерал выполнит свою угрозу и прикажет арестовать герцога, Бина медленно направилась к двери. Она подумала, что, может быть, ей стоит попытаться выскочить из комнаты и броситься за помощью к герцогу, но поняла, что тем самым подвергнет его опасности.

— Заприте дверь и принесите мне ключ, — снова сказал генерал, и на этот раз эти слова прозвучали как приказ.

Бина послушно попыталась повернуть в замке большой, тяжелый ключ, но тут ей пришла в голову мысль, что она может сделать вид, будто закрыла дверь, а на самом деле оставить ее открытой, чтобы не отрезать себе путь к отступлению. Она погремела ключом, не поворачивая его, потом вытащила его и, зажав в руке, направилась к генералу.

Ее расширившиеся от ужаса глаза казались слишком большими на крохотном личике. Бина чувствовала, что утратила способность соображать. Она подала генералу ключ, но он протянул руку не для того, чтобы взять его, а чтобы сдернуть у нее с головы чепец.

Поскольку она не закалывала волосы, они сверкающим водопадом упали ей на плечи. Казалось, их цвет странным образом отразился в глазах генерала.

Какое-то мгновение он молча смотрел на нее, потом подхватил на руки и с такой силой швырнул на скамью, что у нее перехватило дыхание. Опомнившись, она закричала, но генерал уже всем телом навалился на нее.

Бина решила, что сначала он попытается поцеловать ее, и отвернула голову в сторону, прижавшись щекой к твердой деревянной поверхности. Но вместо этого он резким движением разорвал на ней платье, обнажив грудь. Бина снова закричала.

Ей казалось, что от страха и от того, что генерал всей тяжестью навалился на нее, звук замер у нее в горле. Она чувствовала прикосновение его грубых рук и, когда он начал задирать ей юбку, в последний раз попыталась закричать.

Но в этот момент он неожиданно как-то странно обмяк, голова его упала и с такой силой ударила девушку в лоб, что на какое-то мгновение она почти потеряла сознание.

Через секунду Бина почувствовала, как тяжелое тело, придавившее ее, приподняли, и, повернув голову, увидела, что герцог стаскивает генерала на пол. Из спины у того торчала его же шпага.

— Дрю! Дрю! — закричала Бина.

Герцог приподнял ноги генерала, и они с глухим стуком упали на пол.

Бина попыталась сесть, но ее бил озноб, и она чувствовала, что не в состоянии пошевелиться, словно ее парализовало. Вдруг она вспомнила про свою обнаженную грудь и поняла, что вот-вот разрыдается.

Но тут герцог резко приказал:

— Встаньте и помогите мне! Заприте дверь, на случай, если кто-нибудь попытается войти сюда.

Его голос подействовал на Бину отрезвляюще, словно ушат воды. Поначалу она даже не поняла, чего он хочет от нее, но, когда он принялся оттаскивать генерала от скамьи, она встала, все еще дрожа, и подняла с пола ключ, который перед этим выпал у нее из рук.

— Заприте дверь, и поторопитесь! — приказал герцог. — А потом откройте дверцу вон того шкафа.

Бину поразило, что после всего случившегося она все еще в состоянии двигаться.

Кое-как она добралась до двери, повернула ключ в замке и, обернувшись, увидела, что герцог тащит генерала, который был либо мертв, либо без сознания, к шкафу. Она опередила его и поспешно открыла дверцу.

Очевидно, этот шкаф использовали для хранения верхней одежды, поскольку внутри, кроме небольшой полки на самом верху, были лишь деревянные вешалки.

Герцог положил генерала в шкаф лицом вниз, потом подогнул ему ноги, чтобы можно было закрыть дверцу. Заперев ее, он швырнул ключ в горевший камин.

— Будем надеяться, что они не сразу обнаружат его, — сказал он, и его голос прозвучал совершенно ровно.

Поскольку он казался абсолютно спокойным, Бина почувствовала, как ее возбуждение постепенно спадает. Она все еще дрожала, но уже не так сильно. Взглянув на девушку, герцог взял со стола бутылку и налил ей немного коньяка в бокал.

— Выпейте это!

— Нет! — попыталась воспротивиться Бина, но он поднес бокал к ее губам и буквально силой заставил ее сделать несколько глотков.

Коньяк обжег ей горло, и она закашлялась, но сразу же почувствовала, как тепло разлилось по всему телу. Она перестала дрожать, и герцог, взяв ее за руку, потащил за собой к двери. Он отпер замок, взглянул наружу и быстро вышел из комнаты, потянув Бину за собой.

После этого он снова запер замок и просунул ключ под дверь так, что тот оказался внутри комнаты.

— Это собьет их с толку! — тихо произнес он. — Пойдемте! Мы должны покинуть этот дом как можно быстрее!

Бина смотрела на него широко раскрытыми глазами, прижимая к груди обрывки платья.

Герцог огляделся по сторонам. На стене в холле висел плащ генерала, а рядом — отделанная соболями накидка мадам Дельма, которую та надевала, когда они покидали Париж, и которую Бина забыла отнести наверх.

Сегодня было слишком жарко, и мадам не стала надевать ее, поэтому, когда она направилась в гостиницу, накидка осталась в карете вместе с остальными вещами, а потом ее принесли в холл.

Герцог снял накидку с вешалки, набросил ее на плечи Бине и тихо сказал:

— Если кто-нибудь увидит нас, они решат, что мы просто отправились подышать свежим воздухом.

Они прошли весь коридор, не встретив никого. Старуха-кухарка возилась на кухне, там же находилась молоденькая девушка, приходившая по вечерам помогать мыть посуду.

Хозяин гостиницы все еще обслуживал посетителей в баре. Когда они вышли во двор, герцог, оглядевшись по сторонам, увидел привязанную к столбу открытую повозку, из тех, которыми обычно пользовались крестьяне, с впряженной в нее лошадью. Он быстро направился к ней — так быстро, что Бина едва поспевала за ним. Он подсадил девушку в повозку, отвязал лошадь и повел ее под уздцы со двора.

Из бара доносились голоса и смех. Через окно Бине было видно, что бар заполнен мужчинами. Но они так шумели, что не смогли бы услышать стука колес, к тому же, хотя Бина и видела их, сами они не могли видеть беглецов. Как только они вышли со двора, герцог сел в повозку, подобрал поводья и стегнул лошадь кнутом.

— Нам не придется ехать далеко, — сказал он. — Я уже выяснил, что контрабандисты заходят прямо в устье реки. Обычно они высаживаются в полутора милях отсюда. — Бина не отвечала, и спустя мгновение герцог продолжил: — Именно это я и собирался вам сообщить.

— Я боялась… что вы не услышите моего крика, — всхлипнув, сказала Бина.

— Это моя вина, — коротко сказал герцог. — Я не должен был позволять вам прислуживать ему. Эти чертовы французы все одинаковы — похотливые свиньи! — Герцог произнес это с такой яростью, что Бина с удивлением взглянула на него. В этот момент он сорвал повязку с глаза и отшвырнул ее в сторону. — Слава Богу, я могу наконец избавиться от нее! — воскликнул он. — Однако она не помешала мне увидеть, в какое место лучше вонзить шпагу!

— Вы… убили его… его же собственной шпагой! — задумчиво произнесла Бина.

— Я хотел бы еще пальнуть в него из его собственного пистолета и оторвать его голову выстрелом из его собственной пушки! — с ненавистью сказал герцог.

— Мне кажется, в глубине души я не сомневалась, что вы спасете меня, — тихо произнесла Бина. — Но все равно это было… ужасно! Я и не знала, что человек, называющий себя джентльменом, может опуститься до такого.

— Вы еще многого не знаете.

— Теперь я это поняла, — серьезно ответила Бина. — Вы были правы! Я бы никогда… не смогла одна… путешествовать по Франции.

Герцог не ответил, и Бина почувствовала, что ему не хочется продолжать этот разговор.

Теперь, когда они выехали за пределы деревни, он правил более осторожно из-за темноты. Но все равно было не настолько темно, чтобы нельзя было различить узкую ленту дороги, вьющуюся вдоль берега Сены. Они проехали около мили, и герцог наконец остановил лошадь.

— Отсюда мы пойдем пешком, — сказал он. — Я помню, что говорил нам герцог де Сен-Круа о береговой охране.

— Может быть, нам стоит связаться с агентами роялистов? — спросила Бина. — Они лучше нас знают, где обычно высаживаются контрабандисты.

— У нас нет времени, — коротко ответил герцог. — Когда генерала обнаружат, нас бросятся искать и начнут прочесывать всю округу. Если мы сегодня же не покинем Францию, нам не удастся избежать ареста и обвинения в убийстве! — Герцог старался осторожнее подбирать слова, но Бина все равно вздрогнула. — Я не хочу пугать вас, — сказал он более мягко, — но нам нельзя задерживаться во Франции ни минутой дольше, чем необходимо.

— Да конечно, — согласилась девушка.

Герцог помог ей вылезти из повозки и, развернув лошадь, подстегнул ее, так что та резво побежала в обратном направлении, туда, откуда они только что приехали. Он взял Бину за руку и повел ее за собой по противоположной от реки стороне дороги.

— Может быть, нам лучше было бы идти по той стороне, что ближе к реке? — прошептала Бина.

— Нет, ведь они рассчитывают, что мы поступим именно так, — ответил герцог.

Они шли еще какое-то время, потом герцог неожиданно нырнул в кусты и потянул Бину за собой. Он приложил палец к ее губам, и она поняла, что он приказывает ей молчать.