Зачем убивать дворецкого? Хейер Джорджетт

Глава семнадцатая

«Бентли» въехал в Верхний Неттлфолд, промчался по улицам города и остановился у входа в гостиницу «Голова вепря». Портье сообщил мистеру Эмберли, что мисс Браун еще до сих пор не приходила. Он уже направился к выходу, но затем передумал и попросил разрешения позвонить по телефону. Портье подвел его к будке и удалился. Эмберли открыл телефонную книгу и быстро нашел нужный ему номер. Набрал и уже через три минуты говорил с портье-распорядителем одного лондонского клуба.

Да, мистер Фонтейн заезжал в клуб сегодня днем, но ушел незадолго до пяти. Нет, он не говорил, куда именно направился отсюда, но чуть позже его наверняка можно будет увидеть в театре «Гейети». Портье лично бронировал там место для мистера Фонтейна по телефону.

Эмберли поблагодарил распорядителя за информацию и повесил трубку. А затем направился к своей машине, возле которой увидел возмущенного констебля. Тот потребовал у мистера Эмберли назвать его имя и адрес, собирался выписать ему штраф за опасную езду по городу.

Фрэнк уселся в машину и включил мотор.

– Уйдите с дороги. Непременно увидимся, но только чуть позже. Мне сейчас не до разговоров, времени нет.

Констебль успел вовремя отпрыгнуть в сторону – машина резко рванула с места. Он так и застыл на бордюре с разинутым ртом, хорошо еще хватило присутствия духа записать номер «бентли».

Эмберли направился к коттеджу «Плющ»; доехав, остановился прямо у калитки. Увидел, что в доме горит свет, и облегченно выдохнул. Выходя из машины, он увидел бультерьера – тот вертелся на дорожке, обнюхивал землю в надежде найти потерянный след.

Фрэнк позвал собаку. Билл тут же бросился к нему, узнал по голосу. Попрыгал у ног Эмберли, жалобно скуля, затем метнулся в сторону и растворился в темноте. Но Фрэнк успел заметить порезы у него на морде и боках. Он не стал ловить Билла, вместо этого вошел в сад и окликнул констебля Такера. Ответа не было.

Затем под ногой у него что-то хрустнуло; Эмберли наклонился и увидел блестящие осколки стекла. В кухонном окне зияла дыра – Фрэнк быстро сообразил, как она появилась.

Передняя дверь была заперта, тогда Эмберли просунул руку в разбитое окно, отпер задвижку и толкнул нижнюю раму вверх. Влез в помещение через окно и первое, что увидел, – сумочку Ширли. Та лежала на столе, а рядом с ней – пистолет. Даже в такой момент тонкие губы Эмберли непроизвольно сложились в улыбку – печальную и насмешливую одновременно. Он взял кольт, положил его в карман, потом достал фонарик и начал обходить дом.

Стоило только приоткрыть кухонную дверь, как в ноздри ударил сильный запах хлороформа; у подножия лестницы валялся клочок ваты, видимо, оторванной Ширли во время борьбы. Эмберли подобрал его, поднес к носу. Запах хлороформа до сих пор еще не выветрился. Отсюда можно было сделать вывод – клочок ваты пролежал тут всего несколько минут, не больше. Окно в гостиную было распахнуто настежь. На полу прямо под ним лежал кусок грязи с отпечатком обуви – каблука резинового сапога. Эмберли подобрал этот кусок очень аккуратно, чтобы тот не раскрошился, положил на стол. В доме – никого, и констебля Такера тоже нигде не было видно.

Фрэнк снова вышел в сад и начал обходить его, светя фонариком. А затем вдруг услышал стон – тот привел его к кусту сирени за садовой скамьей. На земле под кустом лежал Такер – видимо, свалился с сиденья – и делал попытки приподняться на локте.

Эмберли посветил ему в лицо; Такер растерянно заморгал, продолжая постанывать. Фрэнк опустился рядом с ним на колени.

– Ну будет вам, дружище, будет. Возьмите же себя в руки наконец! Что случилось?

Такер поднес руку к затылку.

– Голова! – простонал он. – О Боже, моя голова!..

– Да, нимало не сомневаюсь, что кто-то вас ударил. Еще повезло, что голова у вас такая крепкая. Вот, выпейте! – Он достал флягу с бренди, откинул крышку, поднес к губам Такера.

Крепкий напиток сразу оживил констебля, он сел, но все еще держался за голову.

– Что произошло? Кто меня ударил?

– Не задавайте вопросов! – рявкнул Эмберли. – Лучше подумайте хорошенько! Вы здесь кого-нибудь видели?

– Нет. Не понимаю, как это случилось. Я сидел на скамейке, ждал молодую леди. Должно быть, кто-то подкрался сзади и ударил меня.

– Вы просто прекрасный полицейский! – сердито воскликнул Эмберли. – Так вы, значит, никого не видели и ничего не слышали? Ни звука шагов? Ни подъезжающей машины?

Несчастный Такер попытался сосредоточиться.

– Машина… Да, вроде бы я слышал машину. Но она проехала мимо, вон туда, к ферме. Не остановилась.

– Что за машина? Номера разглядели?

– Нет. Видел ее лишь мельком, когда она проезжала мимо ворот. Вроде бы с закрытым верхом. И большая такая.

– Цвет?

– Я не разглядел, сэр. Слишком темно было.

– Теперь слушайте! – снова рявкнул Эмберли. – На столе в гостиной лежит ком засохшей глины. Вы должны отвезти его в участок. На нем отпечаток обуви. Ясно вам?

Такер кивнул и попробовал встать.

Фрэнк развернулся и зашагал к калитке. Услышав отчаянное завывание Билла, обернулся через плечо:

– И присмотрите за собакой. Поводок на кухне.

С этими словами он исчез. Хлопнула дверца машины, затем Такер услышал, как взревел мотор. Констебль бессильно опустился на скамью, боясь потерять равновесие.

Вскоре Эмберли оказался в Верхнем Неттлфолде, проехал по Хай-стрит к Рыночной площади. Здесь неподалеку находилась автозаправочная станция, подъезд к бензиновым колонкам был ярко освещен электрическими лампами в виде шаров.

Он подогнал «бентли» к одной из колонок, коротко бросил пареньку:

– Полный бак! – Потом вышел и захлопнул за собой дверцу.

Полицейский участок находился на противоположной стороне площади. Сержант Губбинс сидел в кабинете, на двери висела табличка «Посторонним вход воспрещен», но мистер Эмберли вошел, даже не предупредив дежурного констебля.

Сержант сердито вскинул голову, но при виде посетителя так и расплылся в улыбке:

– Вечер добрый, мистер Эмберли! Есть какие новости?

– Вот что, сержант. Прикажите дежурному констеблю обзвонить все близлежащие участки, чтобы остановили и обыскали синий лимузин марки «воксхолл», Эмберли указал и номер лимузина, – PV 80496.

Сержант уже достаточно хорошо изучил мистера Эмберли. А потому никаких вопросов задавать не стал, поднялся, вышел и повторил дежурному констеблю распоряжение барристера. И только вернувшись, спросил:

– Что произошло, сэр?

– Девушку похитили. Можете поехать со мной прямо сейчас?

Сержант не сводил с него изумленного взгляда.

– Бог ты мой, сэр! – выдохнул он. – Похитили? А где же был Такер?

– Возле коттеджа. Кто-то его оглушил. Он ничего не видел, ничего не слышал. Утешаюсь лишь тем, что констебль сильно не пострадал. Так вы идете?

– Всего минутку, сэр, и я с вами! – Губбинс бросился в приемную, где дежурный констебль уже отправлял сообщение. Коротко переговорив с ним и захватив шлем и револьвер, сержант выбежал на улицу. Мистер Эмберли уже направлялся через площадь к своей машине.

Губбинс последовал за ним и устроился на переднем сиденье, пока Фрэнк расплачивался за бензин. И только когда он сел за руль и включил мотор, сержант спросил, куда они направляются.

– Пока не знаю.

Эмберли выехал с площади и двинулся к развязке, что пролегала рядом с гостиницей «Голова вепря». Затем развернулся и поехал к ней.

Дежурный констебль, записавший его номер около получаса назад, вновь увидел «бентли» и вскинул руку, пытаясь остановить машину. Она подкатила прямо к нему.

Эмберли опустил стекло:

– Скажите, здесь за последний час проезжал синий пятиместный лимузин «воксхолл»? – Фрэнк продиктовал ему номер. – Вспомните, приятель, подумайте хорошенько!

Констебль ворчливо ответил:

– Мне незачем думать и вспоминать. И не указывайте мне, что делать! Я должен записать ваше имя и адрес.

Эмберли откинулся на спинку сиденья.

– Вот и говори с дураком.

Тут в дело вступил Губбинс. Он внятно и доходчиво объяснил констеблю, что именно от него требуется.

– Но… но, сержант, я поднял руку, а он промчался мимо меня как молния, – принялся оправдываться констебль. – Может, просто не заметил или не обратил внимания. Он двигался…

– Неудивительно: человек не может видеть то, что находится у него за спиной, – оборвал его Губбинс. – Вам задали вопрос, так что отвечайте, и быстро! Это сам мистер Фрэнк Эмберли, не кто-нибудь там!

– Откуда мне было знать, кто он, – промямлил в ответ констебль. – Знаю только одно: он проигнорировал мой сигнал, не остановился и…

– Ну сколько можно! – воскликнул Эмберли. – Оштрафуете меня в следующий раз! Повторяю, лимузин «воксхолл».

Констебль задумчиво почесал подбородок.

– Вроде бы был «Морис оксфорд», проехал по Ламсден-роуд, – пробормотал он. – Не подходит.

– О Бог ты мой! – взмолился Эмберли. – Большая машина, синяя! Пучеглазенькая такая!

– Нет, ничего похожего не видел, – даже с каким-то злорадством ответил констебль. – Видел «даймлер» мистера Пурвиса. Но другой такой большой машины не заметил. По крайней мере за последний час.

Мистер Эмберли нащупал ручку переключения скоростей:

– Убери хотя бы с дороги эту телегу, мне надо проехать.

– Ну что ты стоишь и хлопаешь ушами! Убирай телегу! – прикрикнул сержант на констебля. – Господи, отроду не видел такого тупоголового парня! Деревенщина! Вот сюда, немного правее, мистер Эмберли. И ради Бога, не зацепите этого идиота!

«Бентли» с ревом объехал констебля и помчался по Хай-стрит. Констебль, все еще придерживающий лошадь, впряженную в телегу, так и застыл, словно в трансе. Очнулся он лишь после того, как к нему обратился возница, державший в руках поводья…

– Скажите, сержант, есть по дороге к коттеджу «Плющ» еще какой-нибудь пост? – спросил Эмберли.

– Ни одного. Примерно в миле отсюда, на перекрестке у Брайтон-роуд, находится отделение «Автомобильной ассоциации», но дежурного там сейчас уже нет. Слишком поздно.

– Черт! Ну а где-нибудь на ближайших поворотах?

– Нет, до самого перекрестка с Брайтон ничего, если не считать дорогу, ведущую к Фёрз-Холлу. Хотя, знаете что, сэр?.. Как раз сейчас расширяют мост у съезда на Гриффин, это еще до перекрестка. И там точно должен быть регулировщик движения.

– Что ж, остается лишь молиться и надеяться, что он не круглый дурак. – Фрэнк резко вывернул руль, объезжая какого-то зазевавшегося пешехода.

Сержант вцепился в дверную ручку и выпрямился. От комментариев по поводу такого маневра воздержался, заметил лишь:

– Осторожнее, сэр, впереди поворот!

– Позвольте мне вести машину так, как я считаю нужным, – сухо ответил Эмберли.

Сержант затаил дыхание – машина заложила крутой вираж – и облегченно вздохнул.

– Несколько лет не был в этом районе, сэр.

– Мы здесь не задержимся.

– Нет, если будете ехать с такой скоростью. Но я бы на вашем месте так рисковать не стал. Впрочем, я хотел сказать о другом. Хорошо, что машин здесь проезжает совсем мало.

– Верно подмечено.

– И еще могу добавить вот что, мистер Эмберли. Как-то не очень хочется погибнуть в аварии. Впереди мост, сэр! Сбавьте скорость.

Юнец, стоявший у моста на дежурстве, лениво размахивал зеленой лампой. Фрэнк резко затормозил. Сержант оказался ближе к юнцу, высунулся из окна и спросил, не проезжал ли недавно через мост синий «воксхолл».

Паренек ответил, что машин за последнее время проехало не так много и он к ним не присматривался. И номерами тоже не интересовался. Но действительно, примерно три четверти часа тому назад тут притормозил большой «воксхолл», чтобы пропустить грузовик, въезжающий на мост с другой стороны. И он тут же принялся в подробностях описывать машину – сколько у нее лошадиных сил, какова максимальная скорость и прочее, однако его перебили.

– Я не собираюсь покупать эту машину, сынок, – сказал Губбинс. – Куда она поехала?

Юноша восхищенно смотрел на «бентли». Зашевелил губами, про себя перечисляя все достоинства этого автомобиля, и с промедлением, но наконец ответил Губбинсу:

– Сначала проехала по мосту, а потом свернула к перекрестку.

– Кто в ней был? – спросил Эмберли.

– Не знаю, сэр.

– И все же кто, мужчина или женщина, один человек или больше?

– Не знаю, сэр.

– Толку от него никакого, – заметил сержант. – У меня племянник, точная его копия. Если за рулем машины будет сидеть кенгуру, он и не заметит. Прямо тошно становится. Может целый день рассуждать о каких-то там дифференциалах, но поинтересоваться тем, что не движется на колесах, о нет, это не про нас!

«Бентли» тронулся с места.

– Перекресток с Брайтон, – пробормотал Эмберли. – Направляется на юг. И я думаю… нет, даже нисколько не сомневаюсь, что нам следует поторопиться, сержант. Ехать как можно быстрее.

– Но ведь мы и так едем быстро, разве нет? – Губбинс выждал, когда машина свернет на дрогу, ведущую к югу, затем, видя, что никакой опасности впереди вроде бы не предвидится, спросил: – А теперь, сэр, если не возражаете, конечно, могли бы мы поговорить? Сдается мне, вы знаете немного больше, чем я. Мы преследуем некий лимузин «воксхолл», имеющий перед нами фору примерно в три четверти часа. У меня имеются кое-какие соображения по поводу того, чья это машина. Но как у него хватило смелости решиться на такое, просто ума не приложу! Правда, и прежде частенько доводилось замечать: в тихом омуте черти водятся. И еще, сдается мне, жуткое вырисовывается дельце. Как думаете, сэр, он прикончил молодую леди?

Машина резко рванула вперед, как пришпоренная лошадь. Сержант покосился на профиль мистера Эмберли, увидел, как мрачно его лицо – ему даже страшно стало, как он сам позже признался.

– Если да, – ровным тоном произнес Фрэнк, – если он сделал это, палача беспокоить не будем.

Столь зловещее предупреждение в совокупности с особым выражением на лице Эмберли привели сержанта к мысли, что он сейчас сделал одно любопытное открытие. Чувствуя, что ситуация требует проявления такта с его стороны, Губбинс не стал распространяться на данную тему. Однако не преминул заметить, что мистеру Эмберли все же не стоит принимать все это так близко к сердцу.

– Зачем нам с вами нарываться на неприятности, сэр? Если собираетесь пойти на убийство… сами подумайте, в каком тогда я окажусь положении. Что мне тогда делать?

Эмберли тихо и зло усмехнулся:

– Арестовать меня, что ж еще. Вот будет сенсация!

– Я окажусь в страшно затруднительном положении, – продолжал гнуть свое сержант. – И, если б был уверен, что намерения у вас серьезные, я просто обязан отобрать у вас пистолет, который в данный момент упирается мне в бедро.

– Да я с удовольствием задушу эту свинью. Однако не думаю, что он убил девушку. Пока скорее всего нет. Еще одно убийство может оказаться для него фатальным. Смерть Марка Брауна сошла за несчастный случай, но еще один несчастный случай… Нет, это выглядело бы слишком подозрительно. Ширли должна исчезнуть. Нет тела – нет дела, сержант.

– Понял вас, сэр. Так, значит, он старается увезти ее как можно дальше от Верхнего Неттлфолда и прикончить где-то в глуши?

– Если он дурак. Если он действительно поступит именно так, и тело найдут, оно выведет на него. У мисс Браун нет машины. Как она могла заехать так далеко? Вывод напрашивается однозначный: ее привез туда сам убийца. Нет, слишком опасно. От тела надо избавиться. Ну поставьте себя на место убийцы, сержант. Как это сделать?

Тут перед глазами Губбинса пронеслись самые разнообразные и жуткие картины, но он решил, что лучше не делиться с Эмберли этими своими соображениями. Ведь джентльмен, влюбленный, как понял теперь сержант, в юную леди, вряд ли придет в восторг при мысли о всяких там расчлененных трупах и сожженных фрагментах тела.

– Давайте лучше не будем о страшном, сэр.

– Понимаю, – протянул Фрэнк. – Негашеная известь. О нет. Нет! Вы ошибаетесь, сержант. Он едет на юг, а там… Там море. Море!

Губбинс обдумал услышанное и пришел к выводу, что Эмберли, пожалуй, прав.

– Сдается мне, сэр, нам действительно лучше поспешить, – осторожно заметил он. – Потому как в противном случае… Короче, мы должны схватить его, и это самое главное.

Машина с ревом промчалась мимо небольшой деревушки, стрелка спидометра продолжала ползти вверх.

– Он еще не убил ее, – заявил Эмберли.

У сержанта сложилось впечатление, что говорит он это для собственного утешения.

– Он не осмелится, не пойдет на такой риск. А что, если авария, пусть небольшая? Допустим, его остановят, обыщут? Если девушка жива, привлечь его за убийство не получится. Он должен это понимать. Просто обязан понимать!..

Губбинс на словах с ним согласился, хотя по опыту знал, что убийцы действуют просто и редко вынашивают хитроумные и изощренные планы. Впрочем… Убийство Марка было очень умно спланировано, так что, возможно, мистер Эмберли все-таки прав.

Впереди мелькнули огоньки очередной деревушки; Фрэнк немного сбросил скорость, и сержант увидел впереди, на перекрестке, постового констебля.

Эмберли притормозил возле него, однако все переговоры взял на себя сержант. Констебль, в отличие от тех, с кем они говорили в Верхнем Неттлфолде, оказался весьма сообразительным и наблюдательным молодым человеком. За последний час мимо него проехало не так много машин, и он почти уверен, что самая большая из них была лимузином «воксхолл». Вот только номер совсем другой, не PV 80496, констебль. Да он готов в этом поклясться. На номерном знаке лимузина «воксхолл», который он видел, буквы были АХ. Нет, сам номер запомнить не удалось, но вроде бы начинался тот с девятки.

Сержант вопросительно взглянул на Эмберли:

– Стало быть, не совсем подходит, сэр.

– Фальшивый номерной знак. Такого номера, возможно, вообще не существует. Куда направлялась эта машина, констебль?

– Вон там свернула вправо, – показал рукой полицейский.

– А куда ведет эта дорога?

– Вообще-то в Лакхерст, сэр, но там много поворотов.

– А по ней можно добраться до побережья?

– Нет, сэр. Напрямую не получится. Придется немного поколесить.

– А где лучше свернуть?

Констебль призадумался.

– Ну, если ехать через Сикс-Эш-Корнер и Хиллингдин, придется свернуть у первого паба, а дальше – через Кетли. С другой стороны, если вы не против более сложного маршрута, можно немного срезать у Чинхема и двигаться дальше через Фрешфилд и Треншем. Тогда можно выехать к побережью у Голдхейвена.

Эмберли кивнул:

– Понял. Спасибо вам. А вы не заметили, как быстро ехал этот «воксхолл»?

– Да вполне обычно, со средней скоростью, сэр.

Фрэнк повернул ключ в замке зажигания:

– Мои комплименты, вы самый сообразительный и умный полицейский, которого удалось встретить за последние две недели.

Машина тронулась с места.

Сержант кашлянул и заметил:

– Даже слишком умен для констебля.

Эмберли насмешливо улыбнулся, но воздержался от язвительной реплики. Все его внимание было приковано сейчас к извилистой и темной дороге; Губбинс получал лишь односложные ответы на все свои вопросы, а затем проявил мудрость и прекратил дальнейшие попытки как-то поддержать разговор.

Путь им предстоял не близкий и трудный, все вокруг терялось во тьме. «Воксхолл» предпочел главным дорогам целое разветвление узких проселочных. Время от времени Эмберли останавливался, спрашивал, не видел ли кто синий лимузин. В большинстве случаев в ответ отрицательно мотали головой. Но дважды все же удалось узнать кое-какие новости о машине: сначала от сотрудника железной дороги, который дежурил на переезде, затем – от ночного сторожа, сидевшего на корточках возле жаровни и охранявшего место, где производились дорожные работы. Получалось, что «воксхолл» направлялся на юго-запад, ехал достаточно быстро, но скорости не превышал. Очевидно, водитель не хотел рисковать – опасался попасть в аварию или быть остановленным за нарушение скоростного режима. Очевидно было и другое: он не слишком опасался погони.

Когда они свернули на проселочные дороги, двинулись витиеватым маршрутом, сержант поначалу подумал, что шанс нагнать и остановить машину с фальшивыми номерами, следующую в неизвестном направлении, у них совсем невелик. Но через некоторое время начал понимать, что Эмберли преследует какую-то вполне определенную цель. Они ненадолго остановились в Хиллингдине, Губбинс стал расспрашивать дежурившего на перекрестке констебля, а Фрэнк достал карту и начал внимательно ее изучать.

Предупреждение, разосланное из Верхнего Неттлфолда, было получено всеми постами южного направления, однако результатов не принесло. Никто и нигде не видел машины с вышеупомянутым номерным знаком. Эмберли проклинал себя за то, что дал в ориентировке этот номер, и решил не тратить времени на дальнейшие расспросы.

На протяжении многих миль они не видели ни одной машины, даже отдаленно похожей на «воксхолл», но Фрэнк продолжал упорно гнать «бентли» вперед и время от времени лишь немного сбрасывал скорость для того, чтобы прочесть надпись на дорожном указателе. Он ни разу не усомнился в выборе направления, и сержанту стало окончательно ясно, что его спутник уже твердо определился с маршрутом.

Всего один раз Эмберли попросил сержанта свериться с картой перед особо сложной развязкой и указать направление к деревне, названия которой Губбинс ни разу еще не слышал. Только тут он осмелился спросить, куда они, собственно, едут. Ему даже пришлось повысить голос, чтобы перекричать рев мотора. Он уловил всего лишь одно слово – «Литтлхейвен», которое сержанту ничего не говорило.

Только когда «бентли» затрясся на дорожном полотне, испещренном ямами и колдобинами, и сбавил ход, Губбинс вымолвил:

– Если вы так уверены, что он выбрал именно это направление, сэр, почему бы нам не поехать по главной дороге?

– Да потому, что я, черт побери, не уверен! – рявкнул Эмберли. – Делаю что могу.

Сержант снова погрузился в молчание. Если не считать дискомфорта от поездки по незнакомым разбитым дорогам с такой бешеной скоростью, в целом он был скорее рад, что они выбрали заброшенные объездные пути. По крайней мере куда меньше риска попасть в аварию при столкновении с другой машиной. Губбинс даже содрогнулся при мысли о том, что могло бы произойти, если бы они мчались по одной из главных дорог. Почти все время он цеплялся за ручку дверцы, чтобы сохранить равновесие, и, хотя восприятие немного притупилось, несколько раз испугался довольно сильно. Особенно когда посреди дороги прямо перед ними вдруг возник мотоциклист, и «бентли», визжа шинами на скользкой дороге, резко вильнул в сторону и лишь каким-то чудом умудрился объехать зазевавшегося парня.

Тут сержант потерял всякое терпение и выкрикнул:

– Людям, подобным вам, мистер Эмберли, нельзя садиться за руль более мощной машины, чем «форд»!

Ночь выдалась тихая, но ветер свистел у него в ушах. Один раз с головы едва не сорвало шлем. Сержант поплотнее надвинул его на голову и подумал, что мистер Эмберли, должно быть, совсем свихнулся, раз обращается с дорогой машиной столь ужасным образом.

Взошла луна, медленно и одиноко проплывала над головой, время от времени затеняемая полупрозрачным облачком. Местность, по которой они сейчас ехали, была совершенно незнакома Губбинсу. Он пытался запоминать дорогу, но от воспоминаний оставались лишь какие-то обрывки – незаасфальтированные участки с лужами, поблескивающими в лунном свете; живые изгороди, с бешеной скоростью проносящиеся мимо; деревни с домами, где через незанавешенные окна просачивался теплый желтоватый свет; и дорожные указатели, простирающие в разные стороны растопыренные потрескавшиеся планки с названиями неизвестных ему деревень. А также холмы, на которые взлетал «бентли»; ощущение легкой тошноты, когда машина входила в очередной крутой поворот; почти непрерывный вой клаксона, настойчиво предупреждающий более медлительных водителей об опасности и заставляющий их прижиматься к обочине. Но больше всего запомнилось лицо мистера Эмберли, сидевшего рядом. Он не отрывал глаз от простирающейся впереди дороги, а губы у него были сжаты в плотную безжалостную линию.

Постепенно Губбинс перестал нервно всматриваться вперед в поисках опасности. Эмберли не обращал ни малейшего внимания на его предупреждения, но продолжал ехать вперед и вперед, вел машину очень умело – тут следовало отдать ему должное, – но страшно рискованно. Сержант попытался представить, в какое он попадет положение, если они врежутся во что-то или в кого-то. Что скажут люди? Этот тип несется со скоростью свыше пятидесяти миль в час, а рядом с ним сидит офицер полиции! Ничего себе получится расклад, если они, не дай Бог, убьют кого-то.

Вскоре им пришлось остановиться у железнодорожного переезда и ждать, когда поднимут шлагбаум. Тут-то они снова напали на след, и даже вконец измотанный этой гонкой сержант, услышав, что «воксхолл» проезжал здесь минут двадцать назад, не больше, в этот момент подумал, что скорость, с которой они ехали, в определенной мере оправдана.

Эмберли оживился, глаза его заблестели. Переезжая через рельсы, он заметил:

– Я был прав. Придется еще немного поднажать, сержант.

– Буду очень признателен вам, сэр, если вы наконец поймете: здесь вам не Дейтона-Бич[12], – произнес исстрадавшийся Губбинс. – Далеко не он, даже совсем наоборот. Ради Бога, мистер Эмберли, осторожнее, автобус!..

Впереди посередине дороги трясся местный автобус. Эмберли не отнимал руки от клаксона, но упрямый водитель и не думал сворачивать в сторону и пропускать «бентли». И тогда мощная машина обогнала его, пронеслась мимо всего в каких-то нескольких дюймах, вырывая клочья травы, растущей на обочине.

Сержант, прилипший к дверце, пробормотал несколько нелестных слов в адрес водителя автобуса, хотя тот, разумеется, его не слышал.

Очередной крутой поворот – и «бентли» снова затрясся на ухабах.

Губбинс достал большой носовой платок, вытер пот со лба и заметил, что им куда сподручнее было бы передвигаться на танке, а не в легковой машине.

Глава восемнадцатая

Литтлхейвен оказался рыбацкой деревней, раскинувшейся на заболоченных наносных землях, на берегах небольшой реки, которая впадала в море и была длиной примерно с милю. Сама деревня – старая, с узкими извилистыми улочками, где пахло водорослями и смолой. Имелась здесь и небольшая гавань, там стояли на якоре рыбацкие лодки, а на песке были раскинуты черные сети, которые нуждались в починке, с поблескивающими в них серебристыми рыбьими чешуйками. К западу от деревни вырос вдоль побережья и возле устья речушки целый городок из современных бунгало, поскольку в этом месте отдыхающим была обеспечена хорошая рыбалка и возможность вдоволь покататься на лодках. В сезон побережье оживало, шла бойкая торговля сувенирами и дарами моря; а в единственном отеле, довольно уродливом сооружении, возвышавшемся над одноэтажными домиками, найти свободное место было практически невозможно, что позволяло владельцам бессовестно взвинчивать цены на довольно убогие номера. Когда сезон заканчивался, половина лавок и заведений закрывалась, бунгало тоже пустовали. Принадлежали они по большей части предприимчивым торговцам, меблировавшим эти жилища с тем, чтобы сдавать по совершенно непомерным ценам всем желающим на протяжении трех месяцев в году; остальные девять месяцев дома простаивали пустыми.

Вдоль побережья по другую сторону речки красовались бунгало посолиднее, довольно далеко отстоящие друг от друга. Хозяева этих владений желали как можно реже соприкасаться с соседями, обитателями съемных бунгало, и держались гордо и обособленно. Они могли похвастаться довольно большими садами, и сюда даже проложили отдельную дорогу из городка Лоучестера, что находился в десяти милях от побережья.

Невдалеке от железнодорожного переезда Эмберли постигла неудача. Сначала на дороге вдруг появились запрещающие знаки, и ему пришлось довольно долго ждать, пока впряженная в повозку лошадь не перейдет узкий ее участок, мощенный булыжником; затем в небольшом городке пришлось останавливаться на каждом перекрестке, а миновав его, двигаться с небольшой скоростью – и все это благодаря некоей беззаботной дамочке, которая ехала перед ним на огромном «хамбере» прямо посереди узкого полотна. Она блокировала путь, и «бентли» потерял немало драгоценных минут. Причем дважды у дамочки глох мотор, и она возмущенно оборачивалась на Эмберли, который не снимал пальца с клаксона. Сердце у сержанта ушло в пятки, когда задолго до того, как «хамбер» завершит поворот, «бентли» рванул вперед, взлетел на тротуар и лишь после этого снова оказался на дороге.

Но времени, несомненно, было уже много упущено, что и отметил Эмберли, взглянув на часы.

Сержант, увидев впереди море с дорожкой лунного света, заметил, что здесь очень красиво. И, не получив ответа на свою ремарку, спросил:

– Куда мы теперь едем, сэр?

– Дальше есть речушка, мы уже почти до нее доехали. По ту сторону от нее и ярдах в четырехстах-пятистах от побережья находится бунгало. Вот туда мы и направляемся.

– Говорите, именно туда, сэр? Но в таком случае нам придется как-то перебираться через эту речушку. Или переплыть…

– Мы переплывем ее в лодке.

– Лично я все же предпочел бы ехать по дороге, сэр. Никогда не был хорошим мореплавателем, да и, наверное, уже не стану. Более того, я даже думать боюсь о том, что вы будете переправлять меня в моторной лодке, сэр. И потом, – добавил он после паузы, – где же вы собираетесь достать эту самую лодку в столь поздний час?

– У меня она есть. Уже ждет нас.

Губбинс разинул рот от изумления.

– Меня только одно удивляет, сэр. Как же вышло, что вас не ждет аэроплан? Жаль, что вы о нем не позаботились. Но откуда взялась здесь эта лодка?

– Я взял ее напрокат. Есть тут у меня один человек, сторожит бунгало по эту сторону речки. Он нас и переправит. Ни за что бы не рискнул добираться туда по дороге. Слишком много займет времени, хотя «воксхолл» поехал именно таким путем. Внизу, там, где обрывается сад у бунгало, есть деревянный причал.

– Так вы с самого начала знали об этом, сэр?

– Должен был знать. Специально приезжал сюда сегодня с утра, чтобы все проверить.

– Разрази меня гром, сэр! Но с чего это вдруг? Как? Вам удалось что-то выяснить, да?

– Удалось. И узнал я вот что. Из Мортон-Ярда, который мы с вами проезжали недавно, к бакену примерно в четверти мили вверх по речке, была доставлена частная моторная лодка. Ее перегнали сюда недавно, причем с полными баками. И я счел этот факт столь любопытным, сержант, что решил подкинуть немного деньжат одному типу, перебивающемуся случайными заработками на здешнем курорте. Живет он в коттедже по эту сторону речки, сторожит лодку и бунгало, а заодно информирует меня обо всем, что происходит вокруг.

Это объяснение, однако, любопытства Губбинса не удовлетворило. Его так и подмывало спросить: почему мистер Эмберли внезапно, ни слова никому не сказав, сорвался в Литтлхейвен, по какой причине его так заинтересовали превратности судьбы какой-то моторки? Но затем он подумал, что сейчас вряд ли получит мало-мальски внятный ответ на свои вопросы. А потому просто заметил:

– Что ж, сэр, могу сказать только одно. Для человека штатского, не работающего в полиции, вы действуете основательно. Нет, честное слово, весьма даже основательно.

Дорога вилась среди невысоких холмов; сержант увидел, как блеснула полоска воды и понял, что они, должно быть, подъезжают к речке. Эмберли сбавил скорость, а затем остановился перед небольшим коттеджем, ярдах в пятистах от береговой линии. Губбинс, всматриваясь в темноту, увидел по ту сторону речки, у самого берега, очертания дома, слабо вырисовывающиеся на фоне ночного неба.

Эмберли распахнул дверцу и уже собрался выйти из машины, как вдруг замер и прошептал:

– Слышите?..

В тишине ночи до них с водной глади донесся рокот лодочного мотора.

На дороге возникла мужская фигура. Человек направился к машине и крикнул Эмберли, который озирался по сторонам:

– Это вы, сэр?! Как раз собирался идти звонить вам, как вы просили. – Только тут он заметил шлем сержанта: – Бог ты мой! Это полицейский, что ли?

– Иди к нам сюда, приятель, и расскажи, что видел, – строго скомандовал Губбинс и тут с удивлением заметил, как побледнел мистер Эмберли, даже сквозь загар было видно.

Фрэнк не сводил со сторожа глаз:

– Быстрее! Выкладывайте!

– Кто-то отплыл в этой моторке. Буквально с минуту тому назад. Да, и он… он тащил с собой что-то, перебросив через плечо. Я подумал, берет с собой какой-то багаж, что ж еще. А что тут думать, верно, сэр? Какой-то мешок. Ну и вот, сэр… Идет он, значит, по причалу, а потом бросает этот мешок или не знаю, что еще, в лодку, а она не привязана к причалу, вы сами видели, когда были здесь. А потом он садится на весла и отплывает вверх по ручью, а я бегу следом по берегу, наблюдаю, значит, а он ничего не подозревает. А потом он доплывает до моторки и пересаживается в нее вместе со своим багажом. Ну и я подумал: чего такое он затеял и чего мне теперь делать, ведь почти ни черта не видно. Но потом скумекал, зачем вся эта возня. Если б не видел, как он перекладывает этот багаж в моторку, тогда еще ладно. А так ясно, что дело темное. Ну а потом слышу, этот типчик заводит мотор и отплывает себе прямо в открытое море, а лодка болтается сзади, потому как он привязал ее к моторке. И зачем ему понадобилось брать с собой еще и весельную лодку, просто ума не приложу. Это уж слишком, вы как считаете?

Сержант тоже считал, что это слишком, однако промолчал. Он с сочувствием смотрел на Эмберли. Тот сжимал ручку от дверцы машины с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Рассказ сторожа убедил Губбинса, что Ширли Браун скорее всего уже нет в живых. А потому совсем неудивительно, что мистер Эмберли словно окаменел. Сержанту хотелось как-то утешить его, сказать добрые слова, но они не шли на ум, и он угрюмо пробормотал:

– Боюсь, мы с вами опоздали, сэр.

Фрэнк поднял на него мрачные темные глаза – по их выражению было ясно, что мысль его работает напряженно, ищет какой-то выход.

– Лодка, – пробормотал он. – Лодка. Это ведь неспроста, это должно что-то значить… Господи, ну почему ничего не идет на ум?! – И Эмберли в отчаянии стукнул кулаком по капоту машины.

– Должен признаться, я и сам не вижу никакого выхода, сэр. И действительно, зачем ему понадобилась весельная лодка, если он отплыл на моторке?

– Да чтоб вернуться на ней! – рявкнул Фрэнк. – Какая еще может быть причина? А в общем, думайте, дружище, думайте!