Помечтай немножко Филлипс Сьюзен

Гейб бросил на дрожащего ребенка сердитый взгляд.

— Это всего-навсего уж, — сказал он и протянул рептилию мальчику. — Видишь, вот здесь, на затылке, у него желтое пятно. Когда у змеи такое пятно, это значит, что она не опасна. Ну давай, потрогай ее.

Эдвард отрицательно покачал головой и сделал шаг назад.

— Давай! — скомандовал Гейб. — Я же сказал тебе, она не ядовитая.

Эдвард попятился еще дальше.

В ту же секунду Рэчел оказалась рядом с сыном и, как обычно, прижала его к себе.

— Все в порядке, милый, — заговорила она с утешительными интонациями. — Ужи совсем не страшные. На ферме, где я выросла, их было очень много. — Выпрямившись, Рэчел бросила на Гейба взгляд, полный холодной ярости. Затем она взяла у него из рук змею и швырнула через перила. — Ну вот, мы ее отпустили. Пусть она возвращается в свою семью.

Гейб укоризненно посмотрел на нее и подумал, что ей никогда не удастся воспитать Эдварда мужчиной, если она без конца будет его опекать и защищать. Сам Гейб познакомил Джейми со змеями, когда его сын еще только начал ходить. Разумеется, он сделал это, предварительно убедившись, что мальчик научился безошибочно отличать безобидных рептилий от опасных Джейми любил дотрагиваться до них, брать в руки. Что-то подсказывало Гейбу: есть огромная разница между мальчиком, умеющим обращаться со змеями, и не умеющим этого. Но его сын был мертв, и все это уже не имело значения.

Эдвард продолжал жаться к матери. Рэчел ласково погладила его по голове.

— Как насчет того, чтобы позавтракать, мистер Ранняя Пташка? — спросила она сына.

Уткнувшись головой в ее живот, Эдвард кивнул.

— Пастор Этан сказал, что я сегодня пойду в воскресную школу, — пробормотал он так невнятно, что Гейб его едва расслышал.

— В другой раз, сынок, — сказала Рэчел несколько раздраженно.

Гейб мысленно обругал своего младшего брата за то, что тот подал мальчику эту идею. Этан совершенно не подумал, через что придется пройти Рэчел, если она появится в церкви во время воскресной службы.

— В прошлое воскресенье ты сказала мне то же самое, — захныкал Эдвард.

— Давай лучше откроем коробку с конфетами.

— Я хочу сегодня в школу.

— Делай, что тебе говорит мама, — вмешался Гейб, не в силах слушать их спор.

Волчком повернувшись на месте, Рэчел посмотрела на него и открыла было рот, желая что-то сказать, но тут же передумала и, взяв сына за руку, торопливо увела в дом.

Чтобы не встречаться с ними какое-то время, Гейб ушел в лес и бродил там до тех пор, пока не нашел место, где когда-то в детстве устроил звериную больницу Когда ему было десять или одиннадцать лет, он построил несколько клеток. Помещая в эти клетки всех раненых и больных животных, найденных в лесу им или его друзьями, он стал заниматься их лечением. Теперь, вспоминая те далекие времена, он невольно поразился, как много зверюшек ему удалось спасти от неминуемой гибели.

Впрочем, эти воспоминания не вызвали в его душе ничего, кроме печали. Теперь у него не было никакого желания возиться с животными. Ему было горько сознавать, что, вылечив множество живых существ, он оказался бессилен помочь самому себе.

Возвратившись домой, Гейб почувствовал, что все еще не готов к общению с Рэчел и Эдвардом, и потому, сев в машину, отправился в город. Там он заглянул в закусочную «Макдоналдс» и выпил чашку кофе, после чего подъехал к церкви Этана и припарковался на своем обычном месте, в квартале от нее.

Рэчел повернулась к Богу спиной, но Гейб никогда не ощущал в себе способности сделать это. Его вера была такой же прочной, как вера младшего брата. Правда, это не помогло ему, не спасло от несчастья.

Несмотря на то что в последнее время Этан раздражал его своим поведением, Гейб любил слушать его проповеди.

Этан Боннер не был одним из сладкоголосых, безукоризненно правильных во всем слуг Божьих, которые напыщенно провозглашали прописные истины и вели себя так, словно только они обладали правом общаться со Всевышним и выдавать пропуска в рай. В отличие от них младший брат Гейба проповедовал терпимость и пытался воспитывать в прихожанах не только чувство справедливости, но и сострадание и умение прощать, то есть именно те качества, которые сам Этан отказывался проявлять в отношении Рэчел. Гейб не мог этого понять, считая, что его младший брат никогда не был лицемером.

Оглядевшись, Гейб заметил, что он не единственный опоздавший. Прошло уже немало времени после начала службы, когда на заднюю скамейку тихонько опустилась Кристи Браун, одетая в очень короткое желтое платье. Выражение лица у нее было вызывающее. Гейб мысленно улыбнулся. Как и многие жители Солвейшн, он никогда не обращал на Кристи никакого внимания, за исключением тех случаев, когда ему нужна была ее помощь в каком-нибудь деле. Теперь же Кристи стала женщиной, с которой нельзя было не считаться.

После окончания службы он заехал в пустующий дом Кэла и, позвонив брату, сообщил ему, что на какое-то время переселяется из его жилища в другое место.

Узнав о причине такого его решения, Кэл взорвался:

— Так ты, значит, переезжаешь к вдовушке Сноупс? Этан говорил мне, что ты с ней снюхался, да я ему не верил. Значит, теперь ты живешь с ней?

— Все не совсем так, — ответил Гейб, хотя в словах Кэла было немало правды. — Похоже, на нее тут начали охоту, и мне кажется, ей угрожает опасность.

— Ну, так пусть этим занимается Оделл.

Ухо Гейба уловило какой-то тихий писк, и он понял, что рядом с братом его маленькая дочь. Рози была чудесным ребенком с лукавым ясным взглядом, весьма недвусмысленно говорившим о весьма шаловливом нраве и о том, что в скором времени ее родителям предстоят нелегкие времена. Глубоко в груди Гейба снова шевельнулась боль.

— Послушай, Гейб, я тут побеседовал с Этаном… — заговорил Кэл после небольшой паузы. — Я знаю, что больные животные всегда были твоей слабостью, но в данном случае речь идет о гремучей змее. Любой, кто побудет в твоей компании пять минут, сразу же поймет, что вытянуть из тебя денежки проще простого, и…

— Гейб? — послышался в трубке голос жены Кэла.

Хотя Гейб виделся с доктором Джейн Дарлингтон Боннер всего несколько раз, он очень быстро проникся к ней симпатией. Она была умна, уверена в себе и в то же время отличалась скромностью и сдержанностью. Именно этими качествами и должна была обладать супруга Кэла, который в течение всей своей футбольной карьеры был окружен молодыми девицами без царя в голове.

— Гейб, не слушай его, — сказала Джейн. — И Этана тоже не слушай. Мне нравится вдова Сноупс.

— Я очень рад это слышать, — заметил Гейб, — но ведь ты, насколько я помню, ни разу с ней не встречалась.

— Нет, не встречалась, — ответила Гейбу его невестка голосом человека, который привык говорить серьезно. — Но я жила в ее ужасном доме. Когда у нас с Кэлом были проблемы, я, хотя это, наверное, звучит глупо, оказываясь в ее спальне или в детской, почему-то чувствовала, что мы с ней очень похожи. Весь дом был чем-то вроде воплощения порока, а ее комната и детская — воплощением добродетели. Я всегда была уверена, что эти две комнаты — ее рук дело.

До Гейба донесся скептический смешок старшего брата.

Гейб улыбнулся.

— Рэчел так далеко до святой, что я и выразить не могу, Джейн, — сказал он. — Но ты права: она хороший человек, и сейчас переживает очень тяжелые времена. Постарайся сделать так, чтобы мой старший братец какое-то время не дышал мне в затылок, ладно?

— Сделаю все, что в моих силах. Счастливо, Гейб.

Положив трубку, Гейб тут же снова снял ее и позвонил еще в несколько мест, в том числе Оделлу Хэтчеру. Затем он забрал из холодильника скоропортящиеся продукты и отправился обратно на гору Страданий. Когда он припарковался около гаража, была уже середина дня. Окна коттеджа были открыты, входная дверь отперта, но ни Рэчел, ни ее сына в доме не оказалось.

Гейб занес зелень и другие продукты на кухню и положил их в холодильник. Покончив с этим, он обернулся и увидел позади себя Эдварда, стоящего у задней двери. Он вошел так тихо, что Гейб не слышал его шагов.

Гейб тут же вспомнил, как в их небольшой фермерский домик в северной части Джорджии вбегал Джейми. Он врывался, словно ураган, хлопая дверями, громко топая ногами, во всю силу своих легких крича, что обнаружил какого-то необыкновенного земляного червяка, или требуя починить сломанную игрушку.

— А твоя мама на улице? — спросил Гейб.

Опустив голову, мальчик уставился в пол.

— Пожалуйста, ответь мне, Эдвард, — спокойно сказал Гейб.

— Да, — прошептал Эдвард.

— Что «да»?

Плечи мальчика напряглись и оцепенели, голова опустилась еще ниже. Для Гейба было очевидно, что мальчику необходимо мужское влияние, чтобы он стал более решительным и раскованным.

— Посмотри на меня, — сказал Гейб, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

Эдвард медленно поднял голову.

— Когда ты говоришь со мной, Эдвард, я хочу, чтобы ты произносил «да, сэр» и «нет, сэр», а когда разговариваешь с мамой, с Кристи или еще с какой-нибудь женщиной — «да, мэм» и «нет, мэм». Ты теперь живешь в Северной Каролине, а здесь вежливые дети разговаривают со взрослыми именно так. Ты понял?

— Угу.

— Эдва-ард… — предостерегающе протянул Гейб.

— Меня зовут не Эдвард.

— Но я слышал, как тебя так называет твоя мама.

— Ей можно так меня называть, — сказал мальчик с мрачным видом, — а тебе нет.

— Ну а как же мне тебя называть?

— Чип, — пробормотал малыш после некоторого колебания.

— Чип?

— Да, Чип. Мне не нравится имя Эдвард. Я хочу, чтобы все меня называли Чипом.

Гейб хотел было объяснить, что Чип Стоун — не самое лучшее имя, но тут же отказался от этого намерения. Он всегда ладил с детьми, но с сыном Рэчел у него это плохо получалось: уж больно мальчик был странный.

— Эдвард, ты нашел моток веревки?

Задняя дверь дома распахнулась, и появилась Рэчел. Ее грязные руки и обгоревший нос яснее ясного говорили о том, что она работала в саду. Едва успев войти, она тут же устремила озабоченный взгляд на сына, словно боялась, как бы Гейб не сделал с ним чего-нибудь в ее отсутствие. Гейб невольно почувствовал себя виноватым, и ему это не понравилось.

— Эдвард.

Мальчик подошел к старому буфету, обеими руками открыл левый ящик и вытащил клубок бечевки, который, насколько Гейб помнил, лежал там всегда.

— Положи его в то ведро, ладно?

Эдвард кивнул и, бросив настороженный взгляд на Гейба, сказал:

— Да, мэм.

Рэчел вопросительно посмотрела на него, но Эдвард уже вышел из дома через заднюю дверь.

— Почему ты решила назвать его Эдвардом? — спросил Гейб, стараясь не дать Рэчел возможности начать разговор об утреннем происшествии с ужом.

— Так звали моего деда. Он взял с меня клятву, что своего первого сына я назову в его честь.

— А разве ты не можешь называть его Эдом или Эдди? Сейчас никто не называет маленьких мальчиков полным именем Эдвард.

— Прости, но я не понимаю, какое тебе-то до этого дело.

— Я только хочу тебе сказать, что ему не нравится его имя. Он сказал мне, что хочет, чтобы я называл его Чипом.

Зеленые глаза Рэчел сверкнули, словно у дикой кошки.

— А ты уверен, что это не ты сказал ему, будто с его именем не все в порядке? Может, это ты подсказал ему, что он должен сменить имя Эдвард на имя Чип?

— Нет, я ничего такого не говорил.

Рэчел шагнула вперед, наставив на Гейба указательный палец, словно дуло пистолета.

— Оставь моего сына в покое! (Бац!) И не смей больше вмешиваться в наши отношения, как сегодня утром! (Бац-бац!) Рэчел была не из тех, кто тщательно выбирает слова и смягчает выражения.

— То, что ты проделал сегодня утром с этой чертовой змеей, было жестоко по отношению к ребенку, — снова заговорила она. — Я не позволю тебе больше так поступать. Если ты еще раз попытаешься сделать что-нибудь подобное, можешь убираться отсюда к чертовой матери.

Несмотря на то что Рэчел, безусловно, была права, Гейб тоже ощетинился.

— Если ты забыла, хочу тебе напомнить, что это мой дом, — сказал он, слегка погрешив тем самым против истины, поскольку на самом деле коттедж принадлежал его матери.

— Я ни о чем не забыла.

В это время Гейб боковым зрением уловил неподалеку от себя какое-то движение и, посмотрев через плечо Рэчел, заметил Эдварда, который, стоя у двери, внимательно прислушивался к их разговору. При этом вид у мальчика был такой, словно он был готов в любой момент броситься защищать мать.

— Я серьезно, Гейб. Оставь Эдварда в покое.

Ничего не отвечая, Гейб продолжал смотреть в сторону двери. Эдвард понял, что его заметили, и спрятался.

Гейб достал из заднего кармана квадратный листок бумаги и развернул его.

— Оделл дал мне имена всех, кто был задействован в операции в аэропорту, когда Дуэйн сбежал.

У Рэчел мгновенно поднялось настроение.

— О, Гейб, спасибо! — Она выхватила у него из рук бумажку и, усевшись за кухонный стол, принялась изучать список. — А ты уверен, что здесь указаны все? — спросила она. — Тут ведь только десять фамилий. Мне показалось, что там было как минимум человек сто.

— Да нет, здесь все. Четверо людей шерифа и все отделение полиции Солвейшн. Все сходится.

Рэчел снова склонилась над столом, собираясь изучить список подробнее, но в это время послышался шум приближающейся машины. Гейб, опередив Рэчел, торопливо направился в гостиную, но тут же вздохнул с облегчением, увидев в окно Кристи, выходящую из своей «хонды». Одета она была просто сногсшибательно — в облегающие шорты цвета хаки и шелковую зеленую блузку.

Рэчел пошла навстречу подруге, чтобы поздороваться с ней, но ее опередил Эдвард.

— Кристи! — воскликнул мальчик, бросаясь в объятия гостьи. — Ты вернулась!

— Я же говорила тебе, что вернусь. — Наклонившись, она поцеловала Эдварда в макушку. — Я что-то очень устала на работе и решила заехать узнать, не сможешь ли ты отправиться со мной на благотворительный пикник поесть жареного бекона.

— Вот здорово! Мама, можно мне съездить с Кристи?

— Ну конечно. Только сначала пойди умойся и приведи себя в порядок.

Когда женщины вошли на кухню, Гейб наливал себе кофе.

— Но зачем тебе потребовалась Библия Дуэйна? Что ты… — Кристи осеклась и умолкла при виде Гейба Боннера. Гейб знал, она беспокоится из-за того, что Рэчел осталась в коттедже Энни одна, и теперь в ее взгляде он прочел облегчение.

— Привет, Гейб.

— Здравствуй, Кристи.

— Библия Дуэйна нужна мне для Эдварда, — сказала Рэчел, не глядя на Гейба. — Это семейная реликвия.

«Вот, значит, как, — подумал Гейб. — Рэчел даже Кристи не говорит правду». Получалось, что она поделилась своим секретом только с ним.

Усевшись за стол, Кристи быстро просмотрела лежащий перед ней список.

— Один из этих людей скорее всего украл Библию в тот вечер, когда у меня конфисковали машину. — Рэчел взяла чашку с кофе, которую Гейб приготовил для себя, и отхлебнула небольшой глоток. Это было сделано машинально, как нечто само собой разумеющееся, но Гейбу это почему-то доставило огромное удовольствие.

— Только не Пит Мур, — задумчиво сказала Кристи, продолжая изучать список. — Он не появлялся в церкви уже много лет.

Рэчел оперлась бедром о раковину, бережно держа в ладонях чашку с кофе.

— Человек, который украл ее, мог сделать это отнюдь не из религиозных соображений, — заметила она. — Он вполне мог зажать ее как своеобразный сувенир.

Наконец Кристи решительно вычеркнула из списка шесть человек и заявила, что оставшиеся четверо тоже вряд ли могли присвоит Библию. Рэчел, однако, не собиралась опускать руки.

— Ну что ж, — сказала она, — начну с этих четырех, а если это ничего не даст, поговорю с остальными.

В это время в кухню вбежал Эдвард.

— Я уже чистый! — закричал мальчик. — Ну что, Кристи, поехали? А мы правда будем есть настоящий жареный бекон?

Когда Рэчел подошла к Эдварду, чтобы проверить, в самом ли деле у него чистые руки, Гейб взял отставленную ею чашку с кофе и пошел на заднее крыльцо. Через несколько минут он услышал, как машина Кристи отъехала от дома.

Над горой Страданий снова воцарилась тишина. Гейб с радостью подумал о том, что весь остаток дня коттедж Энни будет в их с Рэчел распоряжении, и словно ток пробежал по всем его жилам. Да благословит Господь Кристи Браун, мелькнуло у него в голове.

Он на несколько секунд прикрыл глаза, словно устыдившись того, что испытывает такое сильное влечение к Рэчел Стоун, но при этом не любит ее. Он не мог любить ее.

Та часть его души, в которой раньше жила любовь, почернела и обуглилась. Но все же ему было хорошо с Рэчел, очень хорошо, и одно лишь ее присутствие действовало на него успокаивающе.

Хлопнула входная дверь. Обернувшись, он заглянул в глаза Рэчел и сразу же понял, что все его надежды и планы пошли прахом.

— Поехали, Гейб, — сказала она. — Мы займемся поисками Библии сейчас же.

Гейб хотел было возразить, но понял, что это бесполезно: Рэчел уже приняла решение.