Помечтай немножко Филлипс Сьюзен
— Пожалуйста. Для меня это очень важно. — Рэчел улыбнулась. — У меня к вам только одна просьба. В следующий понедельник я уезжаю. Так вот, я вас очень прошу после моего отъезда послать Кэлу Боннеру письмо с благодарностью за его щедрость.
— Конечно. Но… — С лица Лизы не сходило недоумение, свойственное в подобных ситуациях людям, которые не привыкли к хорошим новостям.
— Он будет очень рад, когда узнает, что его деньги пошли на помощь вашей дочери.
Рэчел не могла отказать себе в этом маленьком удовольствии. Она выполнила условия, поставленные Кэлом, так что у него не было оснований потребовать свои деньги назад, зато она теперь получила возможность потешить себя мыслью, что все-таки обвела его вокруг пальца.
— Мама… — раздался слабый детский голосок.
Лиза разом расправила плечи.
— Иду, — сказала она и встала, сжимая в руке драгоценный чек. — Хотите познакомиться с Эмили?
Если бы этот разговор происходил в присутствии матери Лизы, Рэчел нашла бы предлог для того, чтобы отказаться, но стоящая перед ней женщина не ожидала от нее никаких волшебных исцелений.
— Да, с удовольствием.
Сунув чек в карман, Лиза провела Рэчел по короткому коридору между гостиной и кухней. Они миновали спальню и ванную комнату и вошли в детскую.
На бумажных обоях, покрывающих стены, резвились маленькие девочки в панамках. Не слишком плотно запахнутые желтые шторы прикрывали единственное в комнате окно.
Целая гроздь воздушных шаров, некоторые уже были спущены, сонно покачивалась в углу. Повсюду были расставлены почтовые открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. Многие из них уже начали загибаться по краям.
Рэчел увидела двуспальную кровать, на которой, укрытая мятой голубой простыней, лежала девочка. Лицо у нее было припухшее, руки покрывали темные синяки. Короткие редкие волосы каштанового цвета походили на пух.
Держа в руках розового плюшевого медвежонка, девочка молча смотрела на Рэчел лучистыми зелеными глазами.
Лиза подошла к кровати дочери.
— Хочешь немножко сока, маленькая? — спросила она.
— Да, пожалуйста.
Лиза поправила подушку так, чтобы девочка могла сесть.
— Апельсиновый или яблочный?
— Яблочный.
— Это Рэчел, — сказала Лиза, поправляя сбившуюся простыню. — Она не доктор, а просто друг. Может, пока я схожу за соком, ты покажешь ей Блинки? Рэчел, это Эмили.
Когда Лиза вышла из комнаты, Рэчел подошла поближе.
— Привет, Эмили, — сказала она. — Можно я присяду на кровать?
Девочка согласно качнула головой, и Рэчел осторожно опустилась на краешек постели.
— Готова поспорить, я знаю, кто такой Блинки.
Эмили бросила взгляд на своего розового медвежонка и крепче сжала его в руках.
— Наверняка это и есть Блинки, — сказала Рэчел, дотрагиваясь до кончика маленького, похожего на кнопку носика малышки.
Эмили улыбнулась и отрицательно качнула головкой.
— А, понятно. — Рэчел дотронулась до уха Эмили. — Тогда вот кто Блинки.
— Нет, — сказала девочка и тихонько хихикнула.
Они поиграли еще немного в эту нехитрую игру, после чего Рэчел наконец «угадала», что Блинки — имя розового медвежонка. Девочка была очаровательным существом, и у Рэчел сердце разрывалось при виде того, что с ней сделала болезнь.
В комнату вошла Лиза с желтой пластиковой чашкой в руке. В тот самый момент, когда Рэчел стала подниматься на ноги, чтобы дать матери возможность напоить ребенка, зазвонил телефон.
— Не возражаете? — спросила Лиза, протягивая чашку с соком Рэчел, — Разумеется…
Когда Лиза вышла, Рэчел помогла Эмили сесть и поднесла чашку к ее губам.
— Я могу попить сама, — сказала девочка.
— Конечно, можешь. Ты ведь уже большая.
Обхватив чашку обеими руками, девочка сделала глоток, после чего снова протянула ее Рэчел.
— Ты не могла бы выпить еще немного? — спросила Рэчел, но тут же увидела, что глаза у малышки сами собой закрываются: даже такое небольшое усилие, по всей видимости, было для Эмили чрезмерным. Рэчел уложила ее и поставила чашку на прикроватную тумбочку, заставленную флаконами с таблетками.
— У меня есть сын. Он немного постарше тебя…
— Он любит играть на улице?
Рэчел кивнула и осторожно сжала в руке ладошку девочки.
— Я тоже люблю играть на улице, но мне нельзя, потому что у меня лейкемия, — слабым голосом сказала Эмили.
— Я знаю.
Привычка — вторая натура: глядя на бледное лицо маленькой девочки, Рэчел поймала себя на том, что обращается к Богу, в которого она больше не верила: Как Ты мог это сделать? Как Ты мог допустить, чтобы с таким чудесным ребенком случилось это?
В памяти Рэчел всплыли слова, когда-то сказанные Гейбом: Наверное, ты путаешь Бога с Санта-Клаусом. Должно быть, вид ребенка, отчаянно цепляющегося за жизнь, обострил восприимчивость Рэчел. Никогда раньше она так остро не ощущала скрытого, глубинного значения этой фразы. Она почувствовала какое-то странное душевное спокойствие, впервые по-настоящему поняв, что именно Гейб имел в виду: у нее, у Рэчел, было детское представление о Боге.
Всю свою жизнь она рисовала себе Бога как существо, живущее отдельно от людей, которое, руководствуясь какими-то понятными одному лишь ему соображениями, определяло судьбы людей, делая одних счастливыми, а других несчастными. Неудивительно, что она не могла полюбить такого Бога — жестокого и несправедливого.
Однако теперь, сидя у кровати неизлечимо больного ребенка, Рэчел вдруг осознала: то, что произошло с Эмили, — это не дело рук Бога. Это сделала жизнь.
В этот момент она не могла не вспомнить о Дуэйне и о его проповедях. Дуэйн говорил, что Бог всемогущ. Но какое было дело до Его могущества умирающей девочке, которую Рэчел держала за руку?
Озарение пришло к Рэчел неожиданно и мгновенно, словно вспышка молнии, — она вдруг осознала, что всегда понимала идею всемогущества Бога слишком приземленно, сравнивая его с властью земных правителей, распоряжавшихся жизнью и смертью своих подданных. Всевышний, однако, не был одним из подобных им тиранов.
До нее вдруг дошло, что Бог в самом деле всемогущ, но могущество его совершенно иное, нежели у земных королей и царей. Он всемогущ так же, как всемогуща Любовь — великая, самая великая на свете сила. Могущество Бога — это могущество Любви.
От сердца по всему телу Рэчел прошла мощная теплая волна. Ее состояние было близко к экстазу.
Всемогущий Господь, излечи этого ребенка силой Твоей любви.
— У тебя рука горячая.
Голос Эмили заставил Рэчел очнуться. Она моргнула несколько раз, и похожее на транс состояние исчезло. Тут только она сообразила, что, наверное, слишком сильно сдавила детские пальчики.
— Прости меня, — извинилась Рэчел. — Я не хотела сделать тебе больно.
Встав, Рэчел почувствовала, что у нее дрожат ноги. На нее вдруг навалилась слабость, словно она только что Пробежала несколько миль. Что это было? Рэчел интуитивно чувствовала: с ней произошло нечто очень важное, но теперь уже не могла четко сформулировать, что именно.
— Я хочу сесть, — сказала Эмили.
— Сейчас, я только схожу посмотрю, как там твоя мама.
Хлопнула входная дверь, и в доме прозвучал громкий мужской голос:
— Я знаю эту машину. Черт возьми, Лиза! А она-то что здесь делает?
— Успокойся, я…
Мужчина, однако, не дослушал. В коридоре раздались тяжелые шаги, и в дверном проеме комнаты Эмили возник человек, в котором Рэчел узнала Расса Скаддера.
— Здравствуй, папа, — сказала Эмили.
Глава 21
Проскользнув мимо Расса, в комнату вбежала Лиза.
— Эмили, ты почему сидишь?
— Мне стало жарко.
Мать озабоченно пощупала ладонью лоб девочки.
— Жара у тебя нет. — Вынув из стоящего на прикроватной тумбочке стакана градусник, Лиза сунула его дочери в рот. — Посмотрим, что у тебя с температурой.
Неприязненно оглядев Рэчел, Расс подошел к кровати девочки.
— Привет, дорогая.
— Ты же обещал прийти вчера, папа, — пробормотала Эмили, которой мешал говорить термометр.
— Да, верно, только я был слишком занят. Но теперь я пришел.
Присев на край кровати. Расс метнул на Рэчел еще один злобный взгляд.
— У Рэчел есть маленький мальчик, — сказала Эмили. — И еще у нее очень горячие руки.
Лицо Расса исказила злобная гримаса.
— Убирайтесь отсюда, — процедил он.
— Перестань, Расс, — шагнула вперед Лиза.
— Я не хочу, чтобы она находилась около Эмили.
— Теперь это мой дом, поэтому никого не интересует, чего ты хочешь, а чего нет.
— Ничего, — вмешалась в разговор Рэчел, — мне в любом случае надо ехать. До свидания, Эмили. Будь умницей.
— А ваш маленький мальчик может прийти со мной поиграть? — спросила девочка, вынув изо рта градусник.
— Мы скоро уезжаем, так что боюсь, он недолго здесь пробудет.
Лиза попыталась вернуть термометр на место, но Эмили отрицательно покачала головой.
— Я хочу почитать, — сказала она. — И еще я хочу яблочного сока.
— В чем дело? — спросил Расс. — Ты же мне сказала, она так плохо себя чувствует, что не может даже сидеть.
— Наверное, сегодня у нее просто хороший день. — Лиза подошла к Рэчел и, взяв ее за руку, вывела в коридор. — Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы сделали. Эти деньги очень нам помогут.
Позади неожиданно возник Расс.
— Какие еще деньги?
— Рэчел передала нам двадцать пять тысяч долларов для фонда Эмили.
— Что?! — переспросил Расс таким голосом, словно его душили.
— Чек подписан Кэлом Боннером, — сказала Рэчел. — Это не мой подарок, а его.
По лицу Лизы было ясно, что она в это не верит. Что же касается Расса, то у него был такой вид, будто его оглушили чем-то тяжелым по голове. Внезапно Рэчел захотелось поскорее уехать.
— Всего хорошего, — сказала она.
— Пока, Рэчел, — послышался из комнаты тоненький голосок.
— Пока, малышка.
Выйдя из дома, Рэчел торопливо направилась к своей машине.
Этан выехал в левый ряд федерального шоссе, обгоняя прокатный грузовик со свисающими сзади двумя велосипедами. Кристи посмотрела на безупречный профиль преподобного Боннера.
— Не могу поверить, что ты говоришь серьезно, — сказала она.
— Я не создан для того, чтобы быть священником, — повторил Этан, снова перестраиваясь вправо. — Я знаю это уже очень давно, и мне надоело бороться с собой. В понедельник, как только мы вернемся, я напишу прошение о том, чтобы с меня сняли сан.
Кристи попыталась было спорить, но затем перестала его отговаривать. Какой в этом смысл? Он обрушил на нее свою новость, как только они выехали из Солвейшн. Теперь они уже подъезжали к Ноксвиллю, и все время она старалась его разубедить, но тщетно — Этан не собирался отказываться от своих намерений.
У Кристи не укладывалось в голове, как это Этан Боннер не может понять, что он — прирожденный священник и что, отказавшись от сана, он сделает самую серьезную в своей жизни ошибку. Тем не менее ей было совершенно ясно: он не намерен прислушиваться к ее мнению, что бы она ни говорила.
— Пожалуйста, давай побеседуем о чем-нибудь еще, — предложил Этан.
Кристи понимала — времени на то, чтобы его переубедить, у нее оставалось очень мало. Был вечер пятницы, а им предстояло вернуться в Солвейшн сразу после воскресной утренней службы, на которую должны были собраться все участники конференции и ленча.
— И чем же ты намерен заниматься? — осведомилась она.
— Пока не знаю. Может, попробую себя в качестве юриста. А может, попытаюсь получить научную степень в области психологии.
— Твои братья будут очень разочарованы, не говоря уже о твоих родителях, — сказала Кристи, выкладывая главный козырь.
Они подъехали к эстакаде у въезда в город, и Этан немного притормозил.
— Каждый человек должен жить своей жизнью, — сказал он. — Я проголодался. Давай чего-нибудь перекусим.
Этану, как и Кристи, было прекрасно известно, что конференция начиналась в семь часов с фуршета, а из-за неприятностей с машиной Кристи они и так уже порядком задержались. Не желая проводить слишком много времени в обществе Этана, Кристи хотела отправиться на конференцию в Ноксвилль на своей машине, однако ее обычно безотказная «хонда» на этот раз почему-то не завелась, и ей ничего не оставалось, как поехать с ним.
— Уже шесть часов, и у нас нет времени на остановки, — сказала она.
— Ты боишься, что за опоздание тебе поставят в дневник плохую отметку?
Сарказм, прозвучавший в его словах, раньше был совсем не характерен для Этана. Это была одна из его новых черт, появившихся после того, как Кристи объявила ему о своем уходе, и эта черта ей не нравилась, — Это ведь тебе надо на конференцию, а не мне, — с раздражением заметила она. — Если бы ты меня не упросил, я бы вообще на нее не поехала.
Двухнедельный срок, который Кристи обязалась отработать, прежде чем окончательно уволиться, истек неделю назад, но Этан уговорил ее задержаться вплоть до этих выходных. Она согласилась, поскольку на новую работу в одном из дошкольных детских учреждений Бреварда ей надо было выходить только в понедельник. Теперь она от всей души жалела о своей покладистости. То, что произошло между ней и Этаном в пятницу на прошлой неделе на сиденье его автомобиля, разрушило все ее иллюзии. Кристи поняла, что по-прежнему любит Этана Боннера и будет любить всегда. Поэтому последняя неделя стала для нее настоящей пыткой. Приступы необычной для Этана сварливости и раздражительности чередовались у него с такой нежностью и предупредительностью, что Кристи подчас с трудом сдерживала слезы. Она знала: ее слова о том, что все годы, в течение которых они были знакомы, он не был ее другом, больно задели Этана, и изо всех сил старалась сделать так, чтобы в своем поведении он руководствовался какими-то иными эмоциями, нежели чувство вины.
Несколько раз Кристи перехватывала устремленный на нее взгляд Этана, в котором даже при всей своей неопытности в таких вещах она без труда улавливала желание. Казалось бы, от этого она должна была чувствовать себя счастливой: разве не этого она добивалась? Тем не менее эти взгляды не приносили ей ничего, кроме ощущения какой-то тягостной неловкости и угнетенности. Ей не хотелось быть всего-навсего одной из девиц, пробуждающих в Этане Боннере похоть, — ей нужна была его любовь.
Внезапно Кристи поняла, что Этан проехал мимо сразу нескольких расположенных вдоль дороги закусочных.
— Кажется, ты сказал, что хочешь перекусить.
— Верно, — ответил Этан, но автомобиль, не снижая скорости, продолжал мчаться по двухрядному шоссе. Наконец Этан притормозил и, сделав левый поворот, въехал на стоянку ресторанчика с тускло освещенной вывеской, расположенного рядом с мотелем на восемь номеров.
На стоянке с покрытием из гравия были припаркованы в основном пикапы. Этан довольно ловко вписался между двумя из них. Кристи с неудовольствием огляделась вокруг.
Усеивающие стоянку голыши горчичного цвета и аляповатая неоновая реклама различных сортов пива выглядели не слишком многообещающе.
— Пожалуй, нам лучше вернуться в заведение Харди, — сказала Кристи.
— А мне нравится это место, — возразил Этан.
— Оно какое-то зашарпанное.
— Вот и хорошо.
Он выдернул ключи из замка зажигания и распахнул дверцу. Кристи поняла, что, если у Этана в самое ближайшее время не поправится настроение, ей предстоит длинный и весьма нелегкий уик-энд. Грудер Матиас, один из ушедших на покой священников Солвейшн, взялся прочитать вместо Этана воскресную службу, в понедельник у Этана был выходной. Получалось, что ему нет необходимости торопиться с возвращением.
Решительно вздохнув, Кристи пошла следом за Этаном к оформленному в псевдосредиземноморском стиле входу с тяжелыми деревянными дверями. Еще до того как они вошли внутрь, до ее слуха донеслась звучащая в баре простоватая музыка кантри.
Едва они успели переступить порог, как их окатила мощная струя кондиционированного воздуха, от которой ярко-красное платье Кристи облепило ее тело. Ноздри ее уловили запах горячего жира и перестоявшегося пива. У тускло освещенной стойки бара сидела группа молодых парней в бейсболках и грязных джинсах. Парни потягивали пиво и курили.
Поскольку было еще относительно рано, большинство столов, а также обтянутых коричневым винилом отдельных кабинок пустовало. Главным украшением интерьера были пыльные побеги пластикового плюща. На стенах висело несколько взятых в рамку сертификатов министерства здравоохранения, должно быть, таких же поддельных, как и плющ.
Этан подвел Кристи к одной из отдельных кабинок в задней части помещения. Как только они уселись, бармен, лысый мужчина с короткой шеей, окликнул их, желая выяснить, что они будут пить.
— Кока-колу, — ответила Кристи и после некоторого колебания добавила:
— В банке, пожалуйста.
— А мне виски со льдом, — заявил Этан.
Кристи посмотрела на него с изумлением. Она никогда раньше не видела, чтобы Этан употреблял крепкие напитки.
Один из сидящих у стойки парней принялся разглядывать Кристи. Она еще не привыкла к тому, что мужчины обращают на нее внимание, и потому, чтобы преодолеть смущение, сделала вид, будто не замечает этого.
Бармен принес напитки и шлепнул на стол два закатанных в пластик меню, липких от некогда пролитых на них соусов.
— Дженни подойдет к вам через минуту. Рекомендую жареную рыбу, — сказал он и отправился обратно к стойке.
Кристи мизинцем брезгливо отпихнула грязные меню. Не обращая внимания на стоящий на столе пустой стакан с кубиками льда, она протерла бумажной салфеткой верхний край жестяной банки и, открыв ее, сделала глоток. Кока-кола оказалась теплой, но по крайней мере ее можно было пить, не опасаясь подхватить при этом какую-нибудь инфекцию.
Мужчина, сидящий у стойки бара, продолжал за ней наблюдать. Он был молод, лет двадцати пяти, с мощными бицепсами, выпиравшими из-под коротких рукавов футболки.
Отхлебнув виски. Этан устремил на незнакомца злобный взгляд и громко спросил:
— Эй ты, чего на нее уставился?
— Этан! — ахнула Кристи.
Парень пожал плечами.
— Я что-то не вижу на ней надписи «продано», — лениво процедил он.
— Наверное, это оттого, что ты не умеешь читать.
Глаза Кристи расширились от испуга. Этан, убежденный пацифист, буквально нарывался на драку с типом, который был на добрых пятьдесят фунтов тяжелее его, причем это были пятьдесят фунтов мышц.
Парень поднялся со стула, и Кристи готова была поклясться, что увидела в голубых глазах Этана искорку удовлетворения. Она лихорадочно соображала, как поступить. Что сделала бы в такой ситуации Рэчел?
Нервно сглотнув, она подняла руку и, обращаясь к парню, примирительно сказала:
— Пожалуйста, не обижайтесь. Он просто сам не свой после того, как отказался от сана священника.
Самое интересное, подумала Кристи, что это и в самом деле так.
Парень, судя по его виду, не особенно ей поверил.
— Что-то он не похож на священника.
— Я же вам говорю, он недавно сложил с себя сан. — Кристи глубоко вздохнула. — Он постоянно меня опекает. Я… э-э… сестра Кристина.
— Вы что, монашка? — Парень прошелся взглядом по вырезу ее платья.
— Да, монашка. Да благословит вас Господь.
— Вы не похожи на монашку.
— Мой орден не обязывает меня носить монашеское платье.
— А разве вы не должны носить хотя бы крест с распятием или что-то в этом роде?
Кристи осторожно потянула за золотую цепочку у себя на шее и извлекла маленький золотой крестик.
— Извините, сестра. — Парень бросил еще один враждебный взгляд на Этана и снова уселся на стул.
— Ты что делаешь? — спросил Этан, раздраженно глядя на Кристи.
— Не даю тебе ввязаться в пьяную драку!
— А может, мне как раз не надо, чтобы меня удерживали.
— Пусть нам принесут рыбу! — крикнула Кристи бармену. — И да благословит вас Господь, — добавила она с некоторым опозданием.
Этан закатил глаза кверху, но, к счастью, не стал продолжать разговор на неприятную тему. Вместо этого он снова налег на виски, и к тому времени, когда у их столика появилась сильно накрашенная темноволосая официантка в футболке и юбке с разрезами, его стакан опустел.
— Принесите мне еще виски, — сказал он.
— Этан, ты же за рулем, — запротестовала Кристи.
— Не лезьте не в свое дело, сестра Бернадина.
Официантка подозрительно взглянула на Кристи.
— Я слышала, как до этого вы говорили, будто вас зовут сестра Кристина.
— Э… До того, как я постриглась в монахини, меня звали Бернадина. А уже в монастыре я стала Кристиной.
Этан фыркнул. Официантка повернулась в его сторону, явно заинтересованная его внешностью.
— Ну, и как вы себя чувствуете, перестав быть священником? — осведомилась она.
— Спросите у нее, — ответил Этан и ткнул пальцем в сторону Кристи.
— Он… Понимаете, это очень нелегко. Людям, которые отказываются от своего призвания, всегда нелегко. — Кристи отвернула пробку бутылки с кетчупом, но прежде, чем протянуть бутылку Этану, тщательно протерла горлышко еще одной бумажной салфеткой. — Они чувствуют себя опустошенными. Пустоту внутри такие люди зачастую пытаются заполнить виски и очень быстро становятся одинокими, никому не нужными алкоголиками, опустившимися и утратившими человеческий облик.
Официантка легонько провела по плечу Этана кончиком покрытого голубым лаком ногтя и сказала:
— Я думаю, вам это не грозит, святой отец.
— Спасибо, — лениво улыбнулся Этан.
— Не за что.
Официантка пошла к бару, и Этан с видимым удовольствием уставился на ее покачивающийся зад. Вернувшись, она поставила на стол еще одну порцию виски и снова отошла, сложив губы в томную улыбку.
— Ешь, а то все остынет, — раздраженно бросила Кристи.
— Какое тебе дело, остынет у меня еда или нет? — спросил Этан и отхлебнул из стакана.
— Никакого.
— Ты врешь. — Он уставился на нее так пристально, что ей стало неловко. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты все еще меня любишь.
— А я думаю, ты пьян, — сказала Кристи, изо всех сил стараясь не покраснеть. — Пить ты не умеешь.
— Ну хорошо, предположим, я пьян. И что из этого?
Кристи уже всерьез рассердилась.
— Ты еще не сложил с себя сан, Этан Боннер! Пока ты еще священник.
— Только не в душе, — тоже сердито буркнул Этан. — В душе я давно уже вышел в отставку.
Не успел Этан произнести эти слова, как лицо его исказила гримаса. Он замер, словно прислушиваясь к чему-то неприятному внутри себя, и наконец, пробормотав что-то нечленораздельное, взял со стола вилку и со всего маху вонзил ее в лежащую перед ним на тарелке рыбу.
— Она уже уснула, и ее даже зажарили, — заметила Кристи.
— Смотри лучше к себе в тарелку и оставь меня в покое, — огрызнулся Этан. — Где соль?
— Рядом с тобой.
Этан протянул руку к солонке, но Кристи быстрым движением выхватила ее у него из-под пальцев. Как бы она ни сердилась на Этана, она все же любила его и не могла допустить, чтобы он отравился или наглотался каких-нибудь микробов. Тщательно протерев ржавую крышку солонки очередной бумажной салфеткой, она резким движением протянула ему стеклянный цилиндрик.
— Постарайся ни до чего здесь не дотрагиваться.
Длинные пальцы Этана сомкнулись на солонке, а глаза его уставились прямо в глаза Кристи.
— Ты ведь знаешь, до чего мне ужасно хочется дотронуться, верно?
Кристи промолчала: у нее словно онемел язык.
— Я хочу дотронуться до тебя, — снова заговорил Этан. — Как тогда, в кинотеатре…
— Я не желаю об этом говорить.
— Говорить об этом я тоже не желаю. — Этан отодвинул в сторону тарелку с рыбой, взял в руку стакан и посмотрел на Кристи поверх его края. — Но я собираюсь это сделать.
Читать бесплатно другие книги:
