Помечтай немножко Филлипс Сьюзен
— Сомневаюсь.
— И все же это действительно так.
Выудив из пакета несколько чипсов, Рэчел положила их в рот. При этом лицо ее исказилось от боли: это в порезы на ее пальцах попали крупинки соли. Заметив гримасу боли, Боннер взял ее за запястья и, повернув руки ладонями кверху, принялся внимательно изучать кровоточащие царапины. Они не произвели на него особого впечатления.
— Удивляюсь, как это вы, будучи такой всезнайкой, не догадались надеть перчатки, — сказал он.
— Я забыла их в моем пляжном домике. — Рэчел встала со стула. — Сейчас я зайду в дамскую комнату и хоть немного отмою эту грязь.
Она нисколько не удивилась, кода Боннер не сделал ни малейшей попытки ей помешать. Эдвард последовал за ней.
Дамский туалет оказался запертым, но дверь в мужской была открыта. Сантехника была старой и весьма неприглядной, но Рэчел заметила рядом с раковиной стопку чистых бумажных полотенец и свежий кусок туалетного мыла.
Она вымылась, как могла, и от холодной воды почувствовала себя заметно лучше. Тем не менее выглядела она по-прежнему ужасно: грязное платье, землистое лицо. Кое-как расчесав пальцами спутанные волосы, она пощипала себя за щеки, чтобы добиться хотя бы подобия румянца. Одновременно Рэчел размышляла, как ей быть дальше. В итоге она пришла к выводу, что, поскольку ее «шевроле-импала» невозможно стронуть с места, ей остается одно — продолжать бороться.
К тому времени когда она вернулась в закусочную, Боннер уже закончил прикреплять к потолку неоновые трубки.
Глядя, как он складывает стремянку и прислоняет ее к стене, Рэчел изобразила на лице беззаботную улыбку.
— Ну так как, может, мне потихоньку начать зачищать стены, чтобы потом я могла их покрасить? — спросила она. — Когда я с этим покончу, здесь будет вдвое лучше, чем теперь.
Хозяин кинотеатра повернулся к ней, и сердце у нее упало: на лице его было все то же равнодушное, отсутствующее выражение.
— Бросьте, Рэчел. Я не собираюсь вас нанимать! Раз вы не уехали с буксировщиком, я вызвал еще кое-кого, чтобы вас забрали отсюда. Подождите у дороги.
Борясь с охватившим ее новым приступом отчаяния, женщина энергично затрясла головой.
— Вы не можете так поступать, Боннер. Приводить в порядок придорожные кинотеатры, где можно смотреть фильмы прямо из автомобилей, — это мое призвание!
— Найдите себе другое место, а мой кинотеатр оставьте в покое.
Похоже у Боннера было каменное сердце. Беды Рэчел его совсем не трогали. Эдвард с озабоченным, даже с каким-то стариковским выражением на лице стоял рядом с матерью, вцепившись ручонками в ее юбку. Взглянув на сына, она почувствовала, как внутри у нее все оборвалось.
Рэчел поняла, что готова пожертвовать чем угодно ради своего малыша.
— Пожалуйста, Боннер, — снова заговорила она, и ей показалось, что голос ее срывается на визг, как безнадежно загнанный мотор ее «шевроле». — Мне нужна передышка. — Она сделала паузу, почувствовав приступ ненависти к себе за то, что не смогла сдержаться, и произнесла последние слова с просительной интонацией. — Я на все согласна.
Боннер медленно поднял голову и осмотрел ее таким взглядом, что Рэчел почему-то стало стыдно за свои растрепанные волосы и перепачканное платье. Именно в эту секунду она вдруг осознала, что перед ней не истукан, а мужчина, и почувствовала себя точно так же, как шесть дней назад в мотеле «Доминион».
— У меня на этот счет есть серьезные сомнения, — едва слышно пробормотал владелец кинотеатра.
Да, ему было на все наплевать, но тем не менее именно в этот момент где-то в глубине его глаз промелькнуло какое-то новое выражение, которое таило опасность. В том, как он посмотрел на нее, не было ничего похотливого, но в то же время Рэчел поняла, что он все же не бесчувственное изваяние и кое-что его все-таки интересует.
Сердце Рэчел отчаянно заколотилось, у нее мгновенно пересохло во рту. Она слишком долго боролась с судьбой, и, как видно, пришло время сдаться. Силы ее иссякли, и оставалось лишь покориться неизбежному.
Облизав сухие губы языком, Рэчел вперила пристальный взгляд в Габриэля Боннера.
— Эдвард, милый, — сказала она, — мне надо поговорить с мистером Боннером с глазу на глаз. Пойди поиграй на той черепахе.
— Я не хочу.
— Никаких пререканий. — Повернувшись к Боннеру спиной, она подвела сына к двери. Когда он шагнул за порог, она вымученно улыбнулась ему. — Ну, иди, мопсик. Я скоро к тебе приду.
Мальчик неохотно побрел прочь. Глаза Рэчел стали наполняться слезами, но она отчаянным усилием воли не дала им пролиться. Сейчас был неподходящий момент, чтобы плакать, да и вообще это было бы совершенно бессмысленно.
Закрыв дверь закусочной, она заперла ее изнутри, снова повернулась к Боннеру лицом и вызывающе вскинула подбородок, чтобы хозяин придорожного кинотеатра не считал ее несчастной жертвой.
— Мне нужен постоянный заработок, я готова сделать все, что угодно, лишь бы его получить.
Боннер издал короткий звук, который был похож на смешок, но, поскольку в нем напрочь отсутствовал хотя бы малейший признак веселья, скорее всего это было просто фырканье.
— В самом деле? — осведомился он.
— Да, в самом деле, — хриплым, ломающимся голосом подтвердила Рэчел. — Слово скаута.
Она начала расстегивать непослушными пальцами пуговицы платья, под которым у нее не было ничего, кроме синих нейлоновых трусиков: ее маленькая грудь не заслуживала того, чтобы тратиться на лифчик.
Боннер молча наблюдал за ней. Интересно, женат он или холост, подумала про себя Рэчел. Она решила, что, учитывая его возраст и в целом весьма привлекательную, мужественную внешность, жена у него скорее всего есть. Что ж, Рэчел оставалось только мысленно принести извинения неизвестной женщине, которой она вынуждена причинить зло.
Хотя Гейба Боннера только что оторвали от работы, под ногтями у него не было траурной каймы, а на рубашке — вполне естественных в такую жару пятен пота. Обратив на это внимание, Рэчел поблагодарила судьбу за то, что он по крайней мере чист и опрятен, а изо рта у него не разит запахом лука и нездоровых зубов. Тем не менее интуиция подсказывала ей, что она была бы в большей безопасности, если бы перед ней сейчас стоял Клайд Рош.
— Где же ваша гордость? — неожиданно спросил Боннер, почти не разжимая губ.
— Я ее только что потеряла, — ответила Рэчел, расстегивая последние пуговицы. Затем она сбросила платье с плеч, и оно с тихим шелестом упало к ее ногам.
Пустые глаза Боннера уставились на ее маленькие, высокие груди и резко проступившие под кожей ребра. Затем взгляд его опустился ниже — крохотные трусики Рэчел не могли скрыть ни выступающие тазовые кости, ни едва заметные следы растяжек на коже живота, как раз над резинкой.
— А ну-ка, оденьтесь, — скомандовал он.
Рэчел перешагнула через платье и, оставшись в одних трусиках и сандалиях, заставила себя подойти к нему. Стараясь не уронить достоинства, она держала голову высоко вскинутой.
— Я готова работать в две смены, Боннер, — сказала она. — И днем и ночью. Этого не сможет ни один мужчина, Полная мрачной решимости, она протянула руку и накрыла ею кисть Боннера.
— Не прикасайтесь ко мне! — выкрикнул он и отскочил в сторону, словно она его ударила. Глаза его больше не были пустыми. Они потемнели от гнева, такого страшного, что Рэчел невольно сделала шаг назад. Подхватив с пола платье, Боннер швырнул его ей в лицо.
— Наденьте это.
Рэчел разом ссутулила плечи: она поняла, что проиграла. Держа, в руке платье, она нашла глазами изображение Дуэйна Сноупса, глядящего на нее со стены.
Грешница! Шлюха!
Пока она надевала платье, Боннер подошел к дверям и отпер их, но открывать не стал. Остановившись у входа, он положил руки на бедра. Плечи его двигались вверх-вниз, так тяжело он дышал.
Как раз в тот момент, когда Рэчел онемевшими, распухшими пальцами с трудом застегнула последнюю пуговицу, двери закусочной распахнулись.
— Эй, Гейб, Дили передал мне, что ты звонил. Где…
При виде Рэчел преподобный Этан Боннер замер на месте. Это был светловолосый, поразительно красивый мужчина с тонкими чертами лица и добрыми глазами, то есть полная противоположность своему брату.
Рэчел уловила тот момент, когда он узнал ее. Мягко очерченные губы Этана Боннера сжались и разом стали тоньше, во взгляде его мелькнуло презрение.
— Так-так, — протянул он. — Значит, вдова Сноупс снова решила нас посетить.
Глава 3
— О чем ты? — удивленно спросил Гейб, повернувшись к брату.
Во взгляде Этана, устремленном на Габриэля, Рэчел почудилось что-то отеческое. Этан подошел к Гейбу и встал так, словно хотел прикрыть его своим телом. Со стороны это выглядело довольно смешно, поскольку Гейб был выше ростом и мускулистее.
— А разве она не сказала, кто она такая? — Этан оглядел Рэчел, теперь уже не скрывая презрения. — Впрочем, семейство Сноупсов никогда не отличалось искренностью и открытостью.
— Я не из семейства Сноупсов, — деревянным голосом заметила Рэчел.
— Все те несчастные, которые посылали вам деньги, были бы крайне удивлены, если бы услышали ваши слова.
— Она сказала, что ее зовут Рэчел Стоун, — вставил Гейб.
— Не верь ни одному ее слову, — сказал Этан тем мягким тоном, каким обычно люди говорят с больными. — Она вдова покойного, но оставившего по себе недобрую память Дуэйна Сноупса.
— Вот оно что.
Этан прошел в глубь закусочной. На нем были тщательно выглаженная голубая рубашка, брюки цвета хаки с острой складкой и блестящие, хорошо вычищенные полуботинки. Его светлые волосы, голубые глаза и мягкие черты лица резко контрастировали с довольно привлекательной, но гораздо более мужественной внешностью его брата. Если Этан вполне подошел бы на роль ангела, то Габриэль, если судить по его виду, мог быть только одним из слуг сатаны.
— Дуэйн погиб года три назад, — пояснил Этан все тем же мягким голосом, каким обыкновенно разговаривают у постели тяжелобольного. — Ты в то время жил в Джорджии.
Завладев несколькими миллионами долларов, которые ему не принадлежали, он уже собирался покинуть страну, буквально на один шаг опережая идущих по его следу служителей закона.
— Кажется, я об этом что-то слышал, — заметил Гейб без всякого интереса, как бы по привычке. Рэчел невольно подумала, есть ли вообще на свете хоть что-нибудь, что его волнует.
— Его самолет рухнул в океан, — снова заговорил Этан. — Тело его нашли, но деньги так и остались на дне.
Гейб облокотился спиной и локтями на стойку и медленно повернул голову в сторону Рэчел. Она вдруг почувствовала, что не может заставить себя посмотреть ему в глаза.
— Между прочим, Дуэйн был вполне приличным человеком, пока не женился на ней, — продолжал Этан. — Миссис Сноупс очень нравятся дорогие автомобили и модные тряпки. Стремление угодить ей сделало Дуэйна алчным, и его деятельность по сбору средств стала настолько активной, что в конце концов он и погиб.
— Он не первый проповедник, с которым случилось такое, — заметил Гейб.
Этан поджал губы.
— Дуэйн проповедовал так называемую теологию процветания. Следуя его теории, люди должны были расставаться с тем, что у них есть, даже с последним долларом, чтобы получить от Бога во сто крат больше. Сноупс говорил о Боге так, словно Всевышний был чем-то вроде игрального автомата. И надо сказать, многие поддавались его проповедям. Люди жертвовали деньги, полученные от органов социального обеспечения, пособия по безработице. Одна женщина из Южной Каролины, больная диабетом, прислала ему деньги, которые были ей нужны для приобретения инсулина. Вместо того чтобы отослать эти деньги обратно, Дуэйн зачитал ее письмо с экрана, заявив, что это — пример, которому должен следовать каждый. Неплохой козырь, и Дуэйн его умело использовал.
Этан метнул на Рэчел такой взгляд, словно перед ним была куча отвратительных отбросов, и продолжил тираду:
— Камера показала миссис Сноупс, сидящую в первом ряду на скамье в нашем городском храме, — в платье с блестками, со слезами благодарности, стекающими по щекам, покрытым толстым слоем румян. Позже какой-то репортер из «Шарлотт обсервер» снова раскопал эту историю и обнаружил, что у той бедной женщины случилась диабетическая кома, и в итоге она умерла.
Рэчел опустила глаза. Те слезы, о которых рассказал Этан, лились у нее из глаз от стыда и беспомощности. Но об этом не было известно никому, кроме нее самой. Каждый раз перед съемкой ее заставляли сидеть на скамье в первом ряду с густо накрашенным лицом, в одежде с люрексом или блестками. Что поделать, таковы были понятия Дуэйна о красоте и элегантности. Обнаружив, что Дуэйн всего лишь делает на религии деньги, она попыталась уйти от него. Увы, беременность сделала это невозможным.
Когда общественности стало известно, что муж Рэчел нечист на руку, Дуэйн организовал несколько телепокаяний, пытаясь спасти свою шкуру. Он витийствовал с экрана, рассказывая о том, как греховная женщина увела его с праведного пути и заставила пасть. Надо сказать, что у него хватило ума не пытаться полностью обелить себя. План преподобного Сноупса был беспроигрышным. Смысл его выступлений был Прост и понятен: если бы не алчность жены, он никогда не поддался бы искушению.
Разумеется, на это купились далеко не все, однако Сноупсу удалось внушить эту идею большинству своих последователей. В результате Рэчел за последние три года неоднократно узнавали на улице и публично оскорбляли.
Дверь закусочной, скрипнув петлями, слегка приотворилась. В образовавшуюся неширокую щель протиснулся маленький мальчик и, подбежав к матери, остановился.
— Я же сказала, чтобы ты побыл на площадке, — резким тоном произнесла Рэчел, которой не хотелось, чтобы Эдвард присутствовал при столь неприятном для нее разговоре.
Низко опустив голову, сын тихо, едва слышно пробормотал:
— Там большая… большая собака.
Она усомнилась в правдивости его слов, но все же ободряюще сжала его плечо. Одновременно она бросила на Этана взгляд затравленной волчицы, который ясно давал ему понять, что он должен внимательно следить за тем, о чем можно, а о чем не следует говорить в присутствии ребенка.
Этан уставился на Эдварда.
— Я и забыл, что у вас с Дуэйном был сын, — пробормотал он.
— Это Эдвард, — сказала Рэчел, стараясь говорить таким тоном, словно ничего не случилось. — Эдвард, поздоровайся с преподобным отцом Боннером.
— Привет, — сказал мальчик, не отрывая глаз от своих тапочек на резиновой подошве, а затем, помолчав немного, громким шепотом, так, что его слышали все присутствовавшие, спросил:
— Он тоже шарлот таун?
Поймав вопросительный взгляд Этана, Рэчел пояснила:
— Он хочет знать, не шарлатан ли вы. — Голос ее окреп. — Ему доводилось слышать, как этим словом называли его отца…
На какой-то момент Этан растерялся, но быстро взял себя в руки.
— Нет, Эдвард, я не шарлатан.
— Преподобный Боннер настоящий слуга Господа, малыш. Честный и богобоязненный, — Рэчел посмотрела Этану прямо в глаза. — Он из тех, кто не судит людей, а сочувствует тем, кому повезло меньше, чем ему.
Этана Боннера, однако, было так же трудно смутить, как и его брата.
— Миссис Сноупс, даже не мечтайте снова обосноваться здесь. Вас никто не хочет здесь видеть, — сказал он и повернулся к Гейбу. — У меня назначена встреча, так что мне пора ехать в город. Давай пообедаем сегодня вечером вместе.
— А с ними что ты собираешься делать? — спросил Габриэль, кивнув головой в сторону Рэчел и Эдварда.
На лице Этана отразилась нерешительность.
— Прости, Гейб, — сказал он наконец. — Ты ведь знаешь, что я готов сделать для тебя все, что угодно, но в этом деле я не могу тебе помочь. В нашем городе миссис Сноупс — нежелательная персона, и я не буду тем человеком, благодаря которому она снова появится в Солвейшн.
Он мягко дотронулся до руки Гейба и направился к двери. Тот на мгновение словно оцепенел, но тут же ринулся вслед за братом.
— Этан! Погоди минутку.
Эдвард снизу вверх посмотрел на мать.
— Нас никто не любит, правда? — спросил он.
Рэчел сглотнула подступивший к горлу комок.
— Мы с тобой — самые замечательные люди на свете, а если кто-то не в состоянии это понять, то он просто не стоит того, чтобы мы тратили на него свое время.
До нее донеслось ругательство, и в закусочной снова появился Гейб. Губы его недовольно кривились. Уперев руки в бока, он уставился на нее. Рэчел только сейчас поняла, какой он высокий. В ней самой было пять футов и семь дюймов, но рядом с ним она чувствовала себя маленькой и беззащитной.
— Сколько знаю своего брата, это первый случай, когда он кому-либо отказал в помощи.
— Могу вам сказать, Боннер, что даже терпение добропорядочных христиан имеет свои пределы. С точки зрения большинства из них, я смертельно перед ними виновата.
— Мне вы здесь не нужны!
— Боюсь, для меня это не новость.
Лицо Гейба помрачнело.
— Это место не подходит для ребенка. Ему просто нельзя здесь оставаться.
Почувствовав, что хозяин кинотеатра начинает колебаться, Рэчел быстро сориентировалась, решив прибегнуть к безвредной, с ее точки зрения, лжи.
— Мне есть где его разместить.
Эдвард еще теснее прижался к ее боку.
— Если я вас и найму, то только на пару дней, пока не подыщу кого-нибудь другого.
— Ясно, — кивнула Рэчел, стараясь не показывать радости.
— Ну ладно, — буркнул Гейб. — Приходите завтра к восьми часам. И учтите — пахать придется по-черному.
— Для меня это не в новинку.
Хозяин придорожного кинотеатра еще больше насупился.
— Я вовсе не обязан искать место для вашего ночлега.
— Мне есть где переночевать.
— И где же вы собираетесь остановиться? — подозрительно спросил Гейб.
— Вас это не касается. Я вовсе не беспомощное дитя, Боннер. Мне просто нужна работа.
На стене зазвонил телефон. Гейб подошел к нему, снял трубку и принялся беседовать с неким мистером Чармом по поводу доставки каких-то товаров.
— Ладно, я приеду и сам все это решу, — подытожил наконец Гейб и повесил трубку на рычаг. Затем он подошел к двери и открыл ее.
Рэчел поняла, что он сделал это не из вежливости, а просто для того, чтобы поскорее от нее избавиться.
— Мне надо съездить в город, — сказал он. — Когда я вернусь, мы с вами потолкуем насчет вашего ночлега.
— Я же вам сказала, что об этом я уже позаботилась.
— Вернусь — тогда и поговорим, — повторил Гейб. — Подождите меня на игровой площадке. И займите чем-нибудь вашего ребенка!
С этими словами он вышел из закусочной. Дождавшись, пока Боннер уехал, она направилась к машине. Пока Эдвард спал на заднем сиденье «импалы», Рэчел вымылась, выстирала в протекавшем через рощицу небольшом притоке реки Френч-Брод свои грязные вещи и одежду сына, переодевшись в рваные, потертые джинсы и старую оранжевую футболку. Как раз в это время мальчик проснулся.
Развесив мокрые вещи на ветвях деревьев неподалеку от машины, мать и сын принялись распевать бессмысленные песенки и развлекать друг друга добрыми старыми шутками и смешными историями.
Тени от деревьев постепенно стали удлиняться. Еды у них совсем не осталось, и Рэчел поняла, что откладывать вылазку в город больше нельзя. Держа Эдварда за руку, она зашагала вдоль шоссе и остановилась только тогда, когда кинотеатр «Гордость Каролины» остался далеко позади.
После этого она, дождавшись попутной машины, подняла кверху большой палец.
В машине ехала пожилая пара пенсионеров из Сент-Питерсберга, проводившая лето в Солвейшн. Всю дорогу до города старики любезно беседовали с Рэчел и то и дело ласково заговаривали с Эдвардом. Она попросила высадить их на окраине города, около бакалейно-гастрономического магазина под названием «Инглес», и на прощание благодарно помахала им вслед рукой, радуясь, что они не признали в ней печально известную вдову Сноупс.
Ее везения, однако, хватило ненадолго. Пробыв в магазине всего несколько секунд, она заметила, что одна из продавщиц смотрит на нее чересчур пристально. Стараясь вести себя как ни в чем не бывало, Рэчел тщательно перебирала груши, пытаясь выбрать наименее помятую, и тут боковым зрением уловила, как седая женщина, посетительница магазина, поглядев на нее, зашептала что-то на ухо своему мужу.
Рэчел сильно изменилась внешне, и теперь ее узнавали уже не так часто, как в первый год после скандала. Но ведь сейчас она находилась в Солвейшн, жители которого знали ее лично, а не просто видели на телеэкране. Хотя на ней не было туфель на высоких каблуках и платья с блестками, она все равно не могла не привлекать их внимания.
Стараясь не задерживаться на одном месте, Рэчел продолжила свое движение вдоль полок с товаром. В хлебном отделе хорошо одетая женщина лет сорока пяти с коротко стриженными, выкрашенными в черный цвет волосами при виде Рэчел отложила в сторону пакет с булочками и уставилась на нее так, словно ей явился сам дьявол.
— Ты! — выдохнула, а точнее, выплюнула она.
Рэчел сразу же вспомнила ее. Женщину звали Кэрол Деннис. Она когда-то появилась в храме как одна из многочисленных добровольных сподвижниц и взялась за дело так активно, что через некоторое время вошла в число наиболее лояльных прихожан, приближенных к Дуэйну. Будучи глубоко религиозным человеком, Кэрол обожала Сноупса и в то же время испытывала к нему чувства, которые были сродни материнским.
Когда злоупотребления Дуэйна стали достоянием гласности, Кэрол так и не смогла примириться с тем, что Дуэйн Сноупс, который с таким жаром проповедовал евангельские постулаты, оказался замешанным в финансовых махинациях. И она возложила всю вину за его грехопадение на Рэчел.
Это была болезненно худая женщина с острым носом, выступающим вперед подбородком, бледной как пергамент, чистой кожей и почти такими же темными, как и ее выкрашенные в черный цвет волосы, глазами.
— Я просто поверить не могу, что ты опять здесь, — пробормотала она, продолжая поедать глазами Рэчел.
— Это свободная страна, — парировала та.
— Да как же ты посмела сюда заявиться?
У Рэчел разом иссяк ее боевой дух.
— Ты не поможешь мне донести это? — сказала она, обращаясь к Эдварду, и, сунув мальчику в руку небольшой батон, торопливо двинулась дальше.
При виде Эдварда лицо женщины немного смягчилось.
Шагнув вперед, она наклонилась к нему:
— Я в последний раз видела тебя, когда ты был еще совсем маленьким, а теперь ты стал вон каким красивым молодым человеком. Ты наверняка очень скучаешь по папе?
С Эдвардом и раньше частенько заговаривали незнакомые люди. Мальчик этого не любил и теперь, когда к нему обратилась Кэрол Деннис, втянул голову в плечи.
Рэчел хотела как можно скорее пройти мимо нее, но Кэрол, выкатив вперед тележку, ловко преградила ей дорогу.
— Бог учит нас, что, ненавидя грех, мы должны любить грешников, но в твоем случае это очень трудно сделать.
— Я уверена, Кэрол, что такая набожная женщина, как ты, в состоянии справиться и с этим.
— Если бы ты только знала, сколько раз я молилась за тебя.
— Прибереги свои молитвы для того, кому они нужны.
— Тебя здесь никто не ждет, Рэчел. Многие из нас отдали храму всю свою жизнь. Мы верили, и мы страдали. Тебе никогда этого не понять. У нас долгая память, и если ты думаешь, что мы позволим тебе как ни в чем не бывало разгуливать по городу, то сильно ошибаешься.
Рэчел знала, что отвечать на это не следует, но не смогла удержаться:
— Я тоже во что-то верила, и никому из вас этого не понять.
— Если бы ты испытывала хоть малейшие угрызения совести, мы простили бы тебя, но у тебя по-прежнему нет ни стыда, ни совести, не так ли, Рэчел?
— Мне нечего стыдиться.
— Он покаялся в своих грехах, а ты этого не сделала и никогда не сделаешь. Твой муж был Божьим человеком, а ты разрушила его жизнь.
— Дуэйн сам ее разрушил.
Рэчел оттолкнула тележку в сторону и потащила Эдварда за собой. Однако в этот момент откуда-то из-за полок с товаром перед ней появился сутулый подросток, держащий в руках несколько пакетов с картофельными чипсами. Это был худощавый юнец с грязноватыми светлыми, коротко остриженными волосами и тремя серьгами в ухе. На нем были мешковатые джинсы и надетая поверх черной футболки мятая голубая рубаха. Увидев Рэчел, он остановился на месте как вкопанный. В первые секунды на лице его не было никакого выражения, но затем оно на глазах превратилось в злобную гримасу.
— А она что здесь делает? — враждебным тоном спросил он.
— Рэчел вернулась в Солвейшн, — холодно сказала Кэрол.
Рэчел вспомнила, что Кэрол была разведена и имела сына, но она никогда не узнала бы в этом агрессивном юнце тихого, скромно одетого мальчика, которого смутно помнила.
Развернувшись, она нырнула в проход между стеллажами и почувствовала, что ее бьет дрожь. Прежде чем она успела отойти на достаточное расстояние, до нее донеслись слова перепалки, вспыхнувшей между Кэрол и ее сыном.
— Я не собираюсь платить за всю эту несъедобную гадость!
— Я сам за нее заплачу!
— Нет, не заплатишь. И сегодня вечером ты никуда не пойдешь с твоими отвратительными дружками.
— Ты не можешь мне этого запретить! Мы всего-навсего собираемся сходить в кино.
— Не лги мне, Бобби! В прошлый раз, когда ты пришел домой, от тебя пахло спиртным. Я знаю, чем ты занимаешься со своими приятелями!
— Ни черта ты не знаешь.
Эдвард озадаченно посмотрел на мать.
— Она его мама? — спросил мальчик.
Рэчел молча кивнула и торопливо повела сына прочь из магазина.
— Разве они не любят друг друга? — не унимался Эдвард.
— Я уверена, что любят. Просто у них возникли какие-то проблемы, малыш.
К концу своего рейда по магазину Рэчел удостоверилась, что привлекает внимание людей: одни провожали ее недоуменными взглядами, другие, увидев ее, начинали перешептываться со злорадным выражением на лицах. Она была готова к тому, что к ней отнесутся враждебно, но степень этой враждебности все же удивила и расстроила ее.
Хотя прошло три года, жители городка Солвейшн, штат Северная Каролина, ничего не забыли и не простили.
Идя с Эдвардом вдоль дороги со своими скромными покупками, она пыталась понять, почему даже Бобби Деннис был зол на нее. Он явно не в ладах с матерью, и потому вряд ли его враждебное отношение к Рэчел было вызвано тем, что он просто разделял мнение Кэрол о вдове Сноупс. Более того, ей даже почему-то показалось, что в злости Бобби по отношению к ней было гораздо больше чего-то личного, нежели у Кэрол Деннис.
От мыслей о Бобби ее отвлекло появление на шоссе старого автомобиля с флоридскими номерами: она решалась голосовать только перед такими машинами. За рулем «краунвиктории» сидела вдова из Клируотера. Она с удовольствием согласилась подвезти Рэчел и Эдварда к придорожному кинотеатру. Когда Рэчел выходила из машины, сшитый ремешок на сандалии снова треснул, да так, что отремонтировать его было явно безнадежным делом. В результате этой очередной неприятности у Рэчел осталась только одна пара обуви.
Незадолго до девяти вечера Эдвард уснул. Накинув на плечи старое пляжное полотенце, Рэчел уселась на багажник неподвижной «импалы» и развернула на коленях измятую фотографию из старого журнала, которая и послужила ей поводом вернуться в Солвейшн. Осветив снимок небольшим карманным фонариком, она стала всматриваться в лицо старшего брата Гейба, Кэла Боннера.
Хотя между братьями было несомненное сходство, резкие черты лица Кэла смягчало выражение огромного счастья. И Рэчел невольно подумала: не является ли источником этого счастья его жена — стоящая рядом с Кэлом улыбающаяся блондинка, чем-то похожая на школьницу?
Снимок был сделан в доме, когда-то принадлежавшем Дуэйну и Рэчел. Огромный и вычурный, он стоял на окраине Солвейшн. Дом был конфискован государством в счет неуплаченных Дуэйном налогов. Он долго пустовал, пока наконец вскоре после своей женитьбы его вместе со всей обстановкой не купил Кэл.
Фото, лежащее у Рэчел на коленях, было сделано в комнате, которая когда-то служила Дуэйну кабинетом. Рэчел вырезала снимок из журнала вовсе не из-за сентиментальности, а потому, что где-то на его заднем плане она увидела заинтересовавший ее предмет: окованный медью небольшой, размером с хлебную буханку, кожаный ящичек, стоявший на полке книжного шкафа прямо за головой Кэла Боннера.
Дуэйн купил этот ящичек примерно три с половиной года назад у какого-то торговца, который не распространялся о дорогих приобретениях преподобного Сноупса. Муж Рэчел давно мечтал заполучить его, поскольку когда-то ящичек принадлежал семейству Кеннеди. Дуэйн вовсе не был поклонником Кеннеди, но он любил все, что ассоциировалось с богатыми и известными людьми. Рэчел прекрасно помнила, что, когда до гибели Сноупса оставалось всего несколько недель, а тучи над ним явно начали сгущаться, ее супруг частенько поглядывал на эту маленькую кожаную шкатулку.
Как-то раз днем он позвонил ей с расположенного в горах небольшого аэродрома и дрожащим от страха голосом сказал, что его вот-вот арестуют.
— Я… я думал, что у меня будет больше времени, — промямлил он, — но за мной придут уже сегодня вечером, так что мне надо бежать из страны. Рэчел, я к этому не готов! Привези Эдварда, чтобы я мог попрощаться с ним перед отъездом. Ты должна сделать это для меня!
Рэчел без труда различила в его голосе нотки отчаяния и поняла: Дуэйн боится, что она не выполнит его просьбы, так как ее всегда возмущало отсутствие внимания к сыну с его стороны. Эдвард почти не видел отца, если не считать того времени, которое мальчик проводил перед телевизором во время знаменитых телепроповедей Дуэйна, весьма популярных среди верующих.
Рэчел решила не отказывать Дуэйну в его желании встретиться с сыном. Ведь эта встреча могла оказаться последней.
— Ладно, — сказала она. — Я буду в назначенном тобой месте. Постараюсь приехать побыстрее.
— И еще я хочу… Я хочу забрать с собой кое-что из дома… Как сувенир на память. Привези мне шкатулку Кеннеди и мою Библию.
Что касается Библии, то тут все было понятно: ее когда-то подарила Дуэйну мать. Но Рэчел была уже не той наивной девчонкой из Индианы, на которой Дуэйн женился. Требование мужа привезти ему шкатулку Кеннеди сразу же показалось ей подозрительным. Ей было известно, что из собранных храмом средств бесследно исчезли пять миллионов долларов, и потому, прежде чем выполнить просьбу супруга, Рэчел собственноручно взломала маленький медный замочек шкатулки и убедилась, что кожаный ящичек пуст.
Сев в машину, Рэчел поехала по горной дороге на аэродром. Пристегнутый к детскому сиденью, в машине сидел двухлетний Эдвард и сосал ухо своего плюшевого кролика.
На переднем пассажирском сиденье лежала Библия, подаренная Дуэйну матерью, а маленькая кожаная шкатулка стояла на полу. Однако, когда Рэчел добралась до места, было уже поздно. Правоохранительные органы решили не дожидаться вечера и арестовать Дуэйна Сноупса как можно скорее. Сотрудники местной полиции во главе с шерифом округа высыпали на летное поле. Заметив их, Дуэйн, сидевший в кабине легкого самолета, поднял машину в воздух. Два заместителя шерифа высадили Рэчел из «мерседеса» и конфисковали автомобиль и все, что в нем было, даже сиденье Эдварда. Затем один из них отвез Рэчел и ее сына домой на патрульной машине.
На следующее утро она узнала, что самолет потерпел катастрофу, а ее муж погиб. Вскоре после этого ее выселили из дома и конфисковали все вещи. У Рэчел осталась только одежда, которая была на ней. Она в полной мере узнала, каким суровым может быть общество по отношению к вдове нечистого на руку телепроповедника.
С тех пор она никогда больше не видела шкатулки Кеннеди. И вот пять дней назад, сидя в прачечной-автомате и листая кем-то забытый журнал «Пипл», она случайно наткнулась на фотографию Кэла Боннера. Целых три года она гадала, куда делась кожаная, обитая медью шкатулка. Взломав замок, Рэчел лишь весьма бегло ее осмотрела. Уже потом, когда она вспомнила, каким тяжелым ей показался кожаный ящичек, ей пришло в голову, что у шкатулки, возможно, было двойное дно. А может, под зеленым фетром, которым она была обита изнутри, спрятан ключ от депозитного сейфа?
Становилось прохладно. Рэчел плотнее закуталась в полотенце и почувствовала, что в душу ей закрадывается горькое чувство. Ее сын спал на заднем сиденье сломанного автомобиля, съев на ужин бутерброд с арахисовым маслом и перезрелую грушу. А ведь у нее в руках когда-то было пять миллионов долларов.
Даже после выплаты всех оставшихся долгов Дуэйна от этих денег должно было остаться достаточно, чтобы купить сыну беззаботное, счастливое детство. Она мечтала не о яхтах и драгоценностях, а о маленьком домике в каком-нибудь тихом месте. Ей хотелось, чтобы Эдвард нормально питался, ходил в приличной одежде, посещал школу и имел возможность кататься на велосипеде.
Но она не могла осуществить эти мечты без помощи Габриэля Боннера. За последние три года жизни Рэчел научилась мыслить трезво и воспринимать окружающую действительность такой, какой она была на самом деле. Поэтому она прекрасно понимала: для того, чтобы проникнуть в дом, где она когда-то жила, и найти там кожаную шкатулку, ей потребуется время. Нужно было выжить в течение нескольких недель, а это означало, что ей необходимо сохранить за собой работу в кинотеатре.
Листья над ее головой зашелестели от дуновения ночного ветерка. Вспомнив, как днем она разделась почти догола перед совершенно незнакомым мужчиной, она невольно вздрогнула. Исправно посещающей церковь девушке из Индианы, которой она когда-то была, такое и в голову не могло бы прийти. Но ответственность за ребенка заставила ее забыть о гордости и щепетильности. Стиснув зубы, Рэчел поклялась себе сделать все, чтобы Габриэль Боннер был ею доволен.
Читать бесплатно другие книги:
