Молли Мун, Микки Минус и машина для чтения мыслей Бинг Джорджия

Глава двадцать вторая

— И опять доброе утро! — вскричал профессор, успевший переодеться в грязную красную набедренную повязку. Микки сдавленно вскрикнул, и мальчик заметил его состояние. — Как я и думал! В тебя вселился дьявол. Видимо, ты тоже хлебнул гипнотизма. А я получил пятиминутное предупреждение.

— Он — очень — опасен, — проговорил Ветросвист своим наилучшим голосом загипнотизированного.

— Ну, тогда посадите его под замок! — отозвался профессор. Не обращая внимания на Микки, который брыкался и что-то орал сквозь кляп, Ветросвист подхватил его и отнес в металлическую клетку, стоявшую в самом дальнем конце комнаты, возле клеток с другими животными. Древесный мальчик обернулся к Молли и посмотрел на нее снизу вверх водянистыми, безумными глазами.

— Рад, что мои помощники хорошо вас припрятали. Вы мне еще пригодитесь. Скоро обед. Любите маринад? — Молли вспомнились двухголовые белки, которых она недавно видела на полке. — А сегодня у нас вкуснейшие сурикатокошки. — С этими словами он широко осклабился, и Молли увидела, что между его зубами, всеми до единого, застряли черные крошки пищи. Ей стало жалко мальчишку. Ухаживал ли за ним кто-нибудь, учили ли его чистить зубы? Скорее всего, нет.

— Не желаете ли выпить? — Молли с нараставшим отвращением смотрела, как мальчишка снял со стены кожаный бурдюк и нацедил из него в стакан коричневатой жижи. Увидев, как Молли отшатнулась, он повесил бурдюк на место. — А может быть, вам больше по вкусу придется вот это? — Он указал на прозрачную жидкость, которая извлекалась из дымящихся камней, и стал отвинчивать банку от трубы. У него за спиной Ветросвист покачал головой и показал Молли бутылку воды, которую он спрятал в клетке.

— Гм, нет, не беспокойтесь, — вежливо ответила Молли, хотя ее внутренний голос громко кричал: «Не буду я пить эту гадость! Еще чего! Ты что, с ума сошел?»

Потом мальчик снова углубился в разговор с самим собой на два голоса.

— Ну, тогда действуй, — призывал первый голос. — Выясни, много ли ей известно. Ты же не хочешь, чтобы она на тебя настучала. А то как же ты будешь добывать из дворца химикаты! Химикатики для экспериментиков. Ведь дверь перекроют. И тогда что?

— Ох, тьма тебя разрази! — простонал второй голос, пронзительный. Мальчик обернулся к Молли и с безумной искрой в глазах потребовал: — Расскажи, что тебе известно о скорпионе и его гнезде! Ты любишь скорпионов? Их ядом пропитано всё вокруг. — Он подошел к Молли совсем близко и снизу вверх смотрел ей чуть ли не в нос. У нею изо рта пахло заплесневелым бутербродом, съеденным на завтрак. — Нужен тебе скорпион с гипнотическими глазами? И целый мир пережаленных людей?

Молли не понимала, о чем он говорит, но, видя по лицу мальчика, что он ждет ответа, сказала:

— Я никогда не видела скорпионов, только в зоопарке и по телевизору.

— Телевизор, телевизор, телевизор! — заорал мальчишка. — Гниль и плесень из прошлых лет! Кстати, о плесени, не желаешь ли съесть на завтрак яйцо тысячелетней давности? Ну, конечно, ему на самом деле не тысяча лет, это поэтическое преувеличение. Дней сто, не больше. Молли чуть не поперхнулась. Мальчишка помчался в свою замусоренную кухню и принялся шарить по полкам, уставленным стеклянными бутылками, а ей было страшно представить, какими еще гадостями он станет ее угощать.

— Иди сюда! Вот, смотри. Вчера откопал. Положил его в пепел, соль, известку и черный чай, потом закопал. Оставил на сто дней. Вкуснятина! Иди скорей! — Молли неохотно подошла к кухонному столу. Мальчишка положил перед ней почерневшее яйцо и стал счищать грязь с окаменевшей скорлупы. Молли видела: всё, что он сказал о яйце, чистая правда. Оно действительно хранилось не в холодильнике. Мальчик с энтузиазмом отдраил яйцо и стал чистить скорлупу. Яйцо было такое древнее, что внутри оказалось не белым и блестящим, а зеленым и склизким. Профессор разрезал яйцо пополам, и Молли увидела, что желток превратился в темно-зеленую слизь.

— М-м! Вкуснятина! Попробуй! — сказал он и придвинул яйцо к Молли. Ей в нос ударил резкий сероводородный запах. — На вкус как авокадо, — сказал мальчишка с безумной улыбкой.

— Очень жаль, — соврала Молли, — но у меня аллергия на яйца. От них я покрываюсь сыпью.

Мальчик заколебался.

— Ну и ладно! — вздохнул он и, жадно чавкая, проглотил вторую половинку тухлого яйца

Дожевав, он причмокнул губами и вытер рот рукой. Молли спросила:

— Ты был в машине для чтения мыслей?

Вопрос пришелся не ко времени. Мальчишка принялся скакать как ужаленный.

— Конечно, был! Разве сама не видишь? Да — нет, вверх-вниз! Прыг-скок. Прыг-скок. Вперед-назад. Хлоп! В пузырь. Хлоп! Из пузыря. Хлоп, хлоп, хлоп. Крутят, вертят, мне мозги сверлят. Но во мне еще осталось из чего состряпать снадобье. Сделать Н₂О! Сядь! Сядь! Сюда! — Он указал на табуретку и стал носиться по лаборатории. На шум вползли две змеесобаки. Они прошелестели по полу и свернулись вокруг табуретки, на которой сидела Молли. Потом, пыхтя, положили свои собачьи головы на чешуйчатые туловища и закрыли глаза Молли осторожно вытянула ногу из-под одного животного. Ей вспомнилось, что собаки всегда чувствуют, если человек их боится, и решила быть с этими зверями поласковее.

— Хорошие змеесобачки, — проговорила она. — Умницы.

Тем временем профессор стал возиться со своими научными приборами.

— Время на исходе! — пожаловался он, возясь с химикатами. Молли видела, как у него на лбу выступают капельки пота. Он поковырялся в установке и стал всматриваться в экран, на который проецировалась мутная радуга. — Эх, если бы камень был чистым! — воскликнул он. — Может, рентгеновские лучи помогут?

Молли знала, что рентгеновские лучи опасны.

— Не возражаете, если я проверю, всё ли хорошо с моим братом? — с надеждой спросила она.

Мальчик устремил на нее свирепый взгляд.

— Цыпленок, иди в свою клетку, — бросил он и свистнул змеесобакам. Они отползли от Моллиной табуретки. Потом, всё так же бормоча себе под нос, открыл дверь клетки и впихнул Молли внутрь. — Ты гиппи? — спросил он ее сквозь железные прутья.

— Что за гиппи?

— Гипнотизер.

— Была, — осторожно ответила Молли, надеясь, что он не вытащит ее обратно.

— Фанг сажала тебя в свою микроволновку? — Молли начала привыкать к причудливому разговору мальчика и уже немного понимала его.

— Ты хочешь спросить — сажала ли она меня в свою мыслительную машину?

— Ну да, сажала ли она тебя в свою постирайку? Прополаскивала мозги мылом и водой?

— Да, — ответила Молли. — Она отобрала у меня все знания о гипнозе.

— Гм… — Ее ответ, кажется, успокоил мальчика. Он вернулся к своим экспериментам и до конца дня больше не беспокоил Молли.

Час шел за часом. Молли не отходила от Микки. Он перестал сопротивляться, больше не пытался разорвать веревки. Просто лег на дощатый пол и поджал колени. Взгляд у него был отрешенный, как будто он смотрел сквозь стены деревянного дома и наблюдал за птицами, летящими в небе. Потом он уснул. А мальчик-профессор суетился в своей лаборатории, колдовал над камнями, из которых он извлекал свет, с таким тщанием, как будто это был вопрос жизни и смерти. Потом в шалаш проник запах жареного мяса. Мальчик принес Молли и Микки грязные тарелки, на которых лежало мясо, похожее на курятину.

— Хотите жареной сурикатокошки? — спросил он, кружась перед клеткой.

— Нет, спасибо. Я сытно позавтракала, — соврала Молли. Однако ее живот недовольно заурчал.

После ужина профессор вытащил из-за кресла большую вазу. Она сильно походила на ту, из которой несколько дней назад, в обеденном зале на вершине горы, принцесса Фанг выбирала печенье с предсказанием,

— Хочешь цыганское печеньице? — предложил профессор. — Их принес королевский стражник. Подарок от принцессы Фангофик за то, что сует нос в мою хибару.

Молли посмотрела на мелкие пластиковые свертки. Они казались довольно чистыми; поскольку они были свежими и герметично упакованными, а Молли очень проголодалась, она решила угоститься.

— Спасибо. — Она взяла два печенья.

— На здоровьице, — ответил древесный мальчик и вернулся к своим делам.

Молли развернула печенье для себя и Микки. Сначала откусила свое. Оно оказалось сладкое и сочное, пахло кленовым сиропом. Печенье Микки она положила возле его ноги и распечатала, чтобы сунуть ему в рот, когда он проснется. Потом прочитала белые бумажные полоски, прилагавшиеся к каждому печенью.

На бумажке Микки было написано: «Что посеешь, то и пожнешь». Бедный Микки. Он воистину пожал то, что сам посеял. Сначала он загипнотизировал Рокки, а потом Рокки загипнотизировал его.

Ее предсказание говорило: «Если захочешь узнать глубину ручья, не ступай в него обеими ногами». Она скатала бумажку в комок. Надо бы запомнить. Если она когда-нибудь вернется во дворец, то придется ступать очень, очень осторожно.

Молли прислонилась к стенке клетки и смотрела, как сумасшедший профессор возится с пипетками и порошками, без конца болтая сам с собой. Он накормил мышонка каким-то снадобьем, которое только что состряпал, и стал качать у него перед глазами маятником.

— Я смогу тебя обучить! — говорил он мышонку. — Научу тебя, как это делается. Потом найдется и выход из норы.

Устав от его бессмысленной болтовни, Молли заснула.

В тот день в зоологическом институте кипела бурная деятельность. Ворота были закрыты, и зоопарники готовили отобранных животных к путешествию на вершину горы, для большого представления принцессы Фанг. Из ангара возле озера выкатывали большие клетки и ящики, их подвозили к загонам, животных мыли, высушивали и

причесывали. Дети-фламинго ходили от загона к загону, взяв с собой Петульку.

В клетке со слонозайцем огромного зверя поливали из шланга и отскребали шваброй. Когда он высох, Бельчия стала втирать в его толстую кожу подсолнечное масло.

«В Озерном крае суматоха, — рассказывал Сильвер Петульке. — Чокнутое королевское дитя заказало спектакль по сказке „Ганзель и Гретель“. Он о двух детях, которые заблудились в лесу. Они встречают ведьму, которая живет в пряничном домике. Артистам придется танцевать сначала за лесных зверей, потом за лесных фей. Слышишь эти звуки?»

Петулька навострила уши, до нее донесся отчетливый рев фанфар.

«Да», — сказала она,

«Это оркестр разогревается, — пояснил Сильвер. — А видела бы ты их костюмы!»

В клетке с медвемартышками Петулька с интересом наблюдала, как свирепых зверей, помесь медведей с обезьянами, заманивают в клетку, где лежат бананы.

Ветросвист стоял в небольшом дворе и мыл ноги толстому красногрудому дрозду величиной с орла. Пенистая вода стекала по перьям. Петулька подобрала камушек и стала его испуганно сосать.

«Сильвер!» — позвала она.

«Что?»

«Что они будут делать, если я не смогу никого загипнотизировать?»

— Кар-р! «Не спрашивай меня, — ответил Сильвер. — Я буду с тобой. Я переведу тебе всё, что скажет Молли».

Петулька перекатила камушек языком. Оттого, что Сильвер будет рядом, ей стало немного легче, но всё же она сильно волновалась. У нее было нехорошее предчувствие, что, когда дело дойдет до гипноза, она, сама того не желая, подведет Молли.

Когда на ночном небе стали вспыхивать звезды, как будто их включали огромной невидимой зажигалкой, Молли устроила Микки, всё еще связанного, поудобнее и накрыла его одеялом.

— Прости, Микки, что так получилось, — прошептала она и погладила ему лоб. Он проснулся и заморгал, глядя на нее безумными глазами. — успокойся, пожалуйста. Я всё улажу. Завтра я пойду во дворец. Попробую вернуть назад свои знания.

Глава двадцать третья

Наутро, когда солнце было уже высоко, Молли проснулась оттого, что ее осторожно ткнули в спину палкой. Она обернулась и увидела Ветросвиста, стоявшего на ветке возле ее тюрьмы. Он приложил палец к губам, призывая хранить молчание, и указал в дальний конец клетки. В этом месте он немного раздвинул прутья, и между ними образовалась довольно широкая щель. Молли вытащила затычки из ушей и осторожно выбралась из дома на дереве. Микки вздрогнул, но не проснулся, лишь перевернулся на другой бок и свернулся калачиком.

Ветросвист сунул руку в клетку, положил подушку на то место, где лежала Молли, и накрыл одеялом, чтобы казалось, будто она всё еще там. Потом поправил изогнутые прутья, осторожно взял Молли на руки и спорхнул на землю.

Они пришли в хижину к Тортиллусу. Старик уже ждал их с бутербродами и чаем. А приятнее всего было то, что Петулька радостно бросилась навстречу Молли.

— Ой, Петулька! — воскликнула Молли и обняла собачку. Петулька весело запрыгала. Молли выпрямилась и взяла бутерброд. — До чего же я проголодалась, — вздохнула она. — Видели бы вы, чем питается профессор. — Ветросвист, ничего не сказав, уселся на стул в уголке.

— Сегодня у нас великий день, — улыбнулся ей Тортиллус. Молли кивнула с набитым ртом. — Этим утром во дворец повезут ящики с животными из зоопарка.

— Так что давайте поторапливаться, — сказала Молли, вытирая руки о спортивный костюм. — Я готова. В каком ящике нам спрятаться?

Тортиллус достал из сумки какие-то странные предметы. Одним из них был изогнутый кусок желтого пластика. За пластиком последовало что-то вроде двух больших черных меховых носков, и наконец — четыре желтые резиновые штуковины, которые напомнили Молли перчатки для мытья посуды.

— Это костюм для Петульки. Вряд ли ты видела наших собакряков. Это собаки, скрещенные с утками. Они не лают, а крякают. Обычно они крупнее, чем Петулька, но если она наденет эти длинные черные уши, эластичный клюв и перепончатые лапы, то сойдет за небольшого собакряка. Как ты думаешь, она согласится их надеть?

— Попробую уговорить, — ответила Молли. Тортиллус достал коричневый меховой комбинезон и крысиную маску. — А это, наверное, для меня?

— Да, я думаю, ты сможешь переодеться саблезубой крысой. С тобой полетят еще три саблезубых крысы, но я посажу тебя в другую клетку, потому что они не самые дружелюбные животные.

Молли приподняла брови и осмотрела костюм.

— В нем будет жарко, — заметила она.

— В клетках у саблезубых крыс всегда кондиционированный прохладный воздух.

— А моя клетка будет близко от собакряков? — спросила Молли, возясь с кнопками на меховом комбинезоне.

— Довольно близко.

— Поняла, — сказала Молли. — Значит, сначала мы должны попасть во дворец. Потом Петулька загипнотизирует стражников. И уж затем мы проберемся в зал, где стоит мыслительная машина…

— Я рассчитывал иначе, — перебил ее Тортиллус. — Петулька может выйти на сцену вместе с собакряками. Оттуда она тихонько проберется к креслу принцессы Фанг, заглянет ей в глаза и загипнотизирует.

— Но если принцесса Фанг поймет, что не собакряк, — возразила Молли, — то Петульку схватят. Это слишком опасно. К тому же даже если ей удастся заглянуть принцессе в глаза, то вдруг она не сможет ее загипнотизировать? — Молли нахмурилась. — Тогда… тогда она погибнет!

— Ты права, — прошептал Тортиллус. — Будем действовать по-твоему. — Он протер глаза. — Будем надеяться, что нам выпадут хорошие карты.

Молли погладила Петульку. Она не раз играла в покер, когда жила в приюте, и могла припомнить немало случаев, когда сначала безнадежно проигрывала, а потом ей подваливала удача.

— Может быть, Петулька станет нашим тузом в рукаве, — сказала она.

Через некоторое время Тортиллус вывел из хижины лохматую саблезубую крысу и маленького собакряка. Петулька шла медленно, постоянно спотыкаясь в новых перепончатых лапах. Ей было очень тревожно.

«Знаешь, я боюсь, у меня ничего не получится», — призналась она птице-майне.

«Постарайся, как можешь», — только и смог ей посоветовать новый друг.

И Петулька поплелась вслед за хозяйкой в ту часть зоопарка, где шла погрузка. Очутившись там, она заглянула в ящик с собакряками и с подозрением оглядела диковинных животных. Вид у них был миролюбивый. Петулька мысленно послала им вежливое приветствие. Ей было интересно, понимают ли они по-собачьи и ответят ли столь же дружелюбно. Тортиллус открыл дверь клетки.

«Заходи, — долетели до Петульки мысли самого большого собакряка. — Мы тебя не съедим».

Петулька оглянулась на Молли — та сидела в клетке для саблезубых крыс. Потом глубоко вздохнула и, подбирая перепончатые лапы, осторожно ступила в клетку.

В небе зарокотали большие пчелопланы, они спускались к зоопарку. Ветросвист помахал голубым флагом, давая понять, что машины могут забирать груз. С пчелопланов спустили цепи и прочные брезентовые лямки.

Один за другим большие и маленькие ящики прицеплялись к пчелопланам. Когда всё было готово, человек-ястреб взмахнул зеленым флагом, и клетки поднялись в воздух. Одной из первых была увезена Петулькина клетка с собакряками. У собачки подвело живот, как будто она поднималась в скоростном лифте. Сквозь металлическую решетку она видела, как исчезают внизу зоопарковские загоны, как сжимается блестящее озеро. Крыши домов и зеленые лужайки становились всё мельче и мельче, и наконец внизу не осталось ничего, кроме серого обрывистого склона огромной горы.

«Ты почему нарядилась как собакряк?» — спросил Петульку самый большой зверек.

«Я выполняю секретное задание», — пояснила Петулька. Собакряк, пошевелив бровями, долго переваривал эту информацию. Вряд ли он вообще знал, что такое секретное задание. Петулька посмотрела на его серую лохматую шубку, на его настоящие перепончатые лапы и понадеялась, что больше никто не разоблачит ее маскарад.

Пчелопланы зависли над плоской каменистой равниной. Петулька выглянула из ящика — ей было любопытно посмотреть, что там, внизу, происходит. Справа находились очень высокие металлические ворота, они были открыты. За ними начинались широкие коридоры, которые исчезали в недрах горы и вели прямо к театральным подмосткам во дворце. Стражники, одетые как оловянные солдатики, с лентами на касках, помогли нагруженным пчелопланам опустить свой груз. Петулька задумалась: которого из них придется загипнотизировать первым? «Загипнотизировать? Кого ты обманываешь?» Петулька понимала, что от ее гипнотизма не осталось и следа. Точнее, и след давно простыл. Всё гипнотическое умение, какое у нее было, развеялось в прах.

Тортиллус открыл клетку Молли, пристегнул поводок к ее ошейнику и погладил лохматую голову саблезубой крысы.

— Хорошая крыска, — проговорил он, заметив, что мимо идет стражник. — Только не кусайся! — Он подвел Молли к краю обрыва, где в землю было вделано несколько железных колец, и привязал поводок к одному из них. — Стоять! — скомандовал он, потом вернулся за Петулькой.

— Умница моя, — прошептала Молли Петульке, восхищаясь актерскими способностями собачки. — Теперь я понимаю, почему режиссер взял тебя в тот фильм. — Молли пыталась развеяться, однако внутри от страха всё сжималось. — Не бойся, Петулька, это скоро кончится. У нас всё получится, вот увидишь. Не успеешь оглянуться — и снова будешь охотиться на кроликов в Брайерсвилле.

Стражник у скалы развернулся и направился к ним. В пузыре над головой Петульки Молли увидела, что собачка думает только об этом стражнике и больше ни о чем. Вокруг него переливались сполохи серебристого света, и его глаза тоже крутились. Молли понимала, что Петулька готовится загипнотизировать его.

«Петулька, у тебя получится!» — молча подбодрила она собачку. Стражник подошел ближе.

И в этот миг, напрягая все свои собачьи силы, Петулька попыталась вызвать у себя электрическое щекочущее чувство, предшествующее гипнозу. Ее лапы и спина затекли от напряжения. Глаза впились в приближающегося стражника, призывая его посмотреть на нее, Петульку.

«Ну, давай же!» — подбадривала Молли.

Петулька чувствовала воодушевление Молли. Когда массивный стражник наконец приблизился, Петулька впилась черными зрачками ему в глаза и пожелала, чтобы он поддался ее гипнотической силе.

Но ничего не получалось. Человек оставался недвижим. Петулька не удивилась: по ее телу не пробежало знакомого электрического ощущения, поэтому она поняла, что с гипнотизмом ничего не получается.

Петулька без сил рухнула на пол. Она всех подвела,

— Эй, смотритель! — позвал стражник. Молли испуганно вздрогнула. Неужели он раскрыл Петулькин маскарад? На зов тотчас же подошел Тортиллус.

— Этот — собакряк — заболел. Прогоните — его. — И зашагал прочь.

— У Петульки ничего не вышло, — громко прошептала Молли, с трудом сдерживая слезы. — Она ничего не смогла сделать.

— Как ты думаешь, может, ей попробовать еще разок? — спросил Тортиллус и наклонился погладить Петульку. В этот миг рядом с ней опустился Сильвер.

«Ох, кот меня подери! — застонала Петулька, опустив голову на лапы. — Я за всю свою жизнь загипнотизировала только стайку сонных мышей. Я думала, они поймут».

«Не беспокойся, — утешил ее Сильвер. — Я им объясню». — Он вспорхнул на сгорбленное плечо Тортиллуса и проверещал:

— НЕ — БАЗЗ — МОЖНО! НЕ — БАЗЗ — МОЖНО!

— Не базз можно? — тихо спросила Молли у Тортиллуса. — Что это означает?

— Боюсь, это означает «невозможно», — вздохнул в ответ Тортиллус.

От огорчения Молли чуть не лишилась чувств. Надо срочно придумать новый план, иначе всё пойдет прахом. И ее изобретательный ум заработал с бешеной скоростью.

— Забудем наш первый план, — сказала она, поглядев на Ветросвиста, который держал в руках мышку с крыльями бабочки. — Я придумала кое-что получше.

И пока Тортиллус гладил Петульку по пришитому клюву, Молли шепотом рассказала ему о своих идеях. Тортиллус кивнул.

— Тогда жди знака, — сказал он и неторопливо зашагал прочь.

Молли села, постаравшись как можно лучше изобразить саблезубую крысу. Она заглянула за обнесенный стеной край обрыва и не сводила глаз со слонозайцев. Часы тянулись невыносимо медленно, как будто время приняло снотворную таблетку. Если дворцовые слуги,

проходя мимо, смотрели на нее с излишним интересом, Молли рычала на них, и они поспешно убегали.

Потом из недр горы послышалась музыка, и Молли поняла, что представление началось. На другом конце широченного туннеля, во дворце, играл духовой оркестр. На глазах у Молли в туннель загнали медвемартышек, потом через десять минут они вернулись. За ними на представление повели гигантских мышей и оленегусей.

Наконец послышался громкий голос Тортиллуса:

— А теперь мы увидим слонозайцев!

Молли, повозившись немного, украдкой расстегнула ошейник и положила его на землю. Потом отстегнула и поводок Петульки. А после этого началось столпотворение, которого она и ждала. Два огромных самца слонозайца словно взбесились. Один из них стал брыкать задними ногами с такой силой, что клетка подползла к самому краю обрыва, свесилась наполовину и повисла, покачиваясь. Другой принялся топать ногами и, задрав хобот, сердито трубил на стражников. Загипнотизированные дворцовые слуги отпрянули к стене. Даже Тортиллус, кажется, забеспокоился. А Бельчия стояла позади слонозайцев и перышком щекотала им хвосты, что вряд ли помогало животным успокоиться, скорее, наоборот, распаляло их. Она подмигнула Молли.

И тут Молли услышала в воздухе шелест крыльев. На нее с высоты пикировал Ветросвист. Молли почувствовала себя полевой мышкой, на которую охотится ястреб. Она схватила Петульку — и вовремя, потому что через мгновение острые когти Ветросвиста подхватили ее под руки и подняли в воздух. Молли инстинктивно ухватилась за него покрепче. Потом ей показалось, будто она падает, — это Ветросвист наклонился вперед и стал стремительно снижаться. Молли опустила глаза. Под ней уходил вниз тысячеметровый обрыв. У Молли перехватило дыхание. Если Ветросвист разожмет когти, и ей, и Петульке придет конец. Неужели он пойдет на это? Не может быть! Но Молли не до конца доверяла человеку-ястребу Она скинула маску, зажала ее в зубах и обеими руками буквально впилась в него.

Потом Ветросвист полетел вверх, обогнул затененную часть города на вершине горы. Его сильные крылья со свистом рассекали воздух. Вскоре он был уже возле вершины. Внизу замелькали аккуратные разноцветные сады, золотистые крыши роскошных особняков. Город был совершенно пуст. Наверное, все пошли в цирк. Молли горячо надеялась на это.

Ветросвист поднимался всё выше и выше, приближаясь к остроконечному дворцу принцессы Фанг. Молли сразу же узнала его. Они направлялись к большому балкону, на котором она стояла всего несколько дней назад.

Ноги Молли ступили на землю, встретившую ее столь же гостеприимно, как вода — пойманную в сети рыбу. Ветросвист выпустил ее плечи и осторожно поставил девочку на край балкона. Не успела Молли его поблагодарить, как он взмыл в воздух и скрылся.

А внизу, в зоологическом институте, в доме на дереве Микки бился плечом о прутья решетки и вопил сквозь кляп. Сквозь решетку своей тюрьмы он видел лабораторию профессора Селкима. На полу валялись битые стеклянные пробирки и тарелки, отбросы после ночных экспериментов профессора.

— Иду, иду, — ворчал профессор, с трудом очнувшись от сна, — Чего тебе? — зевнул он.

— М-м-м, ы-ы-ы, — нетерпеливо хрюкал Микки, кивком указывая на опустевшую клетку Юный профессор сунул руку сквозь прутья и вытащил у Микки кляп. — Рок-ки-и-и! — завопил Микки. — Молли ушла — во дворец! Рок-ки-и-и! К мыслительной — машине. Рок-ки-и-и! Тортиллус и Ветросвист — не — загипнотизированы! Молли хочет — вернуть их — на трон!

— Чего? Вернуть их на трон? Ветросвист не загипнотизирован? Вот дерьмовая новость! — Профессор задергался и стал суетливо озираться по сторонам в приступе паники. Потом сердито закричал: — Фанг их не получит! Я не допущу! Они нужны нам! Ветросвиста надо остановить!

— Я должен — увидеть — Рок-ки-и-и! — завопил Микки, словно для него это был вопрос жизни и смерти.

Профессор распахнул дверь клетки и потащил Микки по полу к двери.

— Мы их поймаем! — прорычал он, второпях на сумку лабораторным оборудованием. — А ты увидишь своего Рокки. Надо перехватить Ветросвиста, пока не поздно! — Он повелительно свистнул, и к нему подползли четыре верные змеесобаки. — Понесите мальчишку. Все за мной! — закричал он. — К туннелю!

Глава двадцать четвертая

Молли вздохнула с облегчением. У бедной Петульки от ужаса подкашивались ножки, она стояла на лапках. Молли поцеловала собачку. Потом у нее над головой захлопали маленькие крылья. Сильвер опустился на землю, подскакал к Петульке и постучал оранжевым клювом по фальшивому клюву собакряка

«Это было ужасно», — мысленно произнесла Петулька, заскулив.

«Твое счастье, что ты не родилась птицей, — отозвался Сильвер. — И что ты думаешь делать дальше? Нехорошее это место».

«Моя хозяйка что-то задумала, — сказала Петулька, пытаясь устроиться поудобнее на желтых перепончатых лапах. — Может, на вид она и не из храбрецов, но всегда находит выход из непростых положений».

Молли надела маску саблезубой крысы и огляделась. Во дворце было тихо, как на кладбище. Она осторожно выглянула из-за балконного ограждения. Не следит ли кто-нибудь? Нет, никого. Но теперь Молли знала о видеокамерах и об отравленных стрелах. Одну камеру она уже заметила — та была прикреплена к розовой стене над головой, а еще одна покачивалась на красно-зеленых ветвях земляничного дерева. Вращающиеся камеры были понаставлены на каждом шагу, словно смотрители в музее. Глядя, как они вертятся, Молли заметила, что время от времени наступает момент, когда некоторые места не просматриваются ни одной из камер. Если двигаться быстро, пока камера смотрит в другую сторону, то она и Петулька останутся невидимыми для стражников.

Прямо над головой тянулся украшенный цветами коридор, ведущий в столовую. Направо от балкона раскинулся сад, а за ним — внутренний двор, где была установлена машина для чтения мыслей. До исполинской медузы было рукой подать, но всё же она оставалась недоступна. Молли не умела пользоваться этой машиной, но ей подумалось: надо прокрасться в машинный зал, и тогда, может быть, рано или поздно туда придет принцесса Фанг. Возможно, Молли сумеет одолеть ее и заставит вернуть все знания о гипнозе. Но, даже фантазируя об этом, Молли понимала, насколько слабы ее шансы. Во-первых, разве можно доверять принцессе Фанг? Та пообещает запрограммировать машину так, чтобы знания вернулись в голову к Молли, а сама полностью опустошит ее разум. Надежда в душе у Молли постепенно увядала, снова поднималось отчаяние. Ей вспомнился ее друг-хиппи, Лес. У него всегда в запасе были какие-нибудь разумные шутки. Интересно, что он сказал бы сейчас, чем сумел бы помочь? В голове у Молли, будто наяву, зазвучал его неторопливый голос:

«Сбавьте темп, миссис Торопыжка».

«Не такая уж это превеликая беда».

«Мы все — лишь искорки в большом космическом компьютере, Молли».

«Думай позитивно, и положительные вибрации сами найдут тебя».

Молли улыбнулась.

— Ладно, искорка моя, — сказала она, расправляя собакряковые уши и перепончатые лапы Петульки. — Покажем этой Фанг, где раки зимуют!

Она надела маску саблезубой крысы, подождала, пока ближайшая видеокамера отвернется от нее, потом крепко ухватила Петульку за ошейник и вышла вместе с ней в прекрасный цветущий сад. Они побежали по тропинке к внутреннему двору Молли старалась двигаться как саблезубая крыса. Когда они были на полпути через газон, к ним повернулись сразу три видеокамеры. Молли, оцепенев от страха, торопливо юркнула за большую клумбу фиолетовых лилий, а потом, когда опасность миновала, ринулась дальше. Так, перебегая от статуи Фанг до благоухающего куста моркови, они наконец добрались до машинного зала.

Молли толкнула дверь. Что и говорить — она не поддалась. Заперта. Молли прижалась ухом к створке и прислушалась. Изнутри доносился тихий шелест медузьей машины. Видимо, устройство было включено. Неужели кому-то прямо сейчас промывают мозги? Должно быть, принцесса Фанг тоже там, набивает себе голову знаниями очередной несчастной жертвы.

— Кар-р-р! Сюда идут, сюда идут! — вдруг прокричал Сильвер со своего наблюдательного насеста-

Молли тотчас же спряталась за огромный мшистый камень и присела на корточки в тени. Петулька припала к земле в высокой траве, залитой солнцем, возле клумбы разноцветных маков, и стала смотреть на сводчатый коридор. Кто из него появится? К ее ужасу, первым на газон выскочил котопаук Тарамасалата. Петульке меньше всего на свете хотелось встречаться с ним, но она не могла рисковать: нельзя, чтобы Молли обнаружили. Поэтому она, старательно подражая собакрякам, хрипло тявкнула.

Котопаук остановился, навострил уши и застыл на восьми розовых пушистых ногах. Потом его желтые глаза встретились с Петулькиными. Тарамасалата тотчас же принюхался и послал весьма агрессивную мысль:

«Это частная собственность. Тебе здесь не место.

Почему нарушаешь?»

Петулька закрыла от котопаука свои настоящие мысли и ответила, как подобает собакряку:

«Я заблудилась. Я пришла из зоопарка. Но злой орел схватил меня и забросил сюда. Я хочу вернуться к моим щенутятам. Покажешь дорогу?»

Тарамасалата заморгал и приблизился. Вскоре он был уже в двух шагах от Петульки и присматривался к ее резиновым перепончатым лапам. Потом протянул розовую ногу и потрогал клюв Петульки. Петулька крякнула, сознавая, что котопаук почуял неладное — точнее, почуял мопса. Эх, загипнотизировать бы его! Надо только вспомнить, как зарождается в лапах то теплое, щекочущее ощущение. Тогда котопаук был бы в ее власти. Петулъка мысленно вернулась к тем временам, когда она наблюдала, как Молли учится гипнотизировать. В тот раз Петулька догадалась, что Молли старается проникнуть в глубинные чувства своей жертвы и потом, как зеркало, пересылает эти чувства обратно, а уже после этого посылает ей мощный импульс глазами. Этим же методом Петулька когда-то загипнотизировала мышей. Может быть, попробовать и сейчас? Она осторожно проникла в разум Тарамасалаты.

Внутри Петулька обнаружила скулящую царапучую злость вперемешку с самодовольным мурлыканьем. Она глубоко вздохнула, ощутила себя такой же злой, царапучей и самодовольной, как котопаук, и замурлыкала в ответ.

— Муррррр, муррррр, муррррр. — Розовое существо недоуменно замерло. Петулька замурлыкала опять. Тарамасалата вопросительно склонил голову. «Значит, получается», — понадеялась Петулька. И тогда оно пришло, это самое чувство. Теплая щекотка затронула кончики когтей, стала подниматься по ногам. Петулька замурлыкала еще и еще раз. Щекотка распространилась по спине. Еще три мурлыканья — и над головой словно вспыхнул электрический ореол. Теперь оставалось только перелить эту гипнотическую энергию в глаза. Петулька задрожала от волнения и заглянула прямо в глаза котопауку. Но потом всё пошло не так.

Злобная тварь не склонила сонно голову, поддаваясь гипнозу, а, наоборот, прошипела:

«Ты не пахнешь как собакряк. В твоем запахе нет ничего утиного. А пахнешь ты по-собачьи. И клюв у тебя какой-то странный».

Петулька коротко крякнула:

«Не смейся надо мной. Меня и так все собакряки дразнят. Я не виновата, что пахну собакой, а не собакряком».

Пока Петулька старательно играла роль обиженного собакряка, щекочущее ощущение развеялось без следа. Это было обидно. Нельзя же допустить, чтобы все усилия пошли насмарку! Она обязана помочь Молли! И Петулька, собравшись с силами, попыталась еще раз.

Теперь хвост у Петульки стал горячим, как свежесваренная сосиска. Она стиснула зубы и снова вызвала над головой электрический ореол, потом вобрала всю гипнотическую силу в глаза и послала во взгляде импульс такой силы, что им, как она надеялась, можно было уложить слона.

На этот раз мысли котопаука словно споткнулись. Он заглянул в глаза Петульке. Та ответила глубоким, проникновенным взглядом. Желтые зрачки Тарамасалаты затрепетали. Петулька, вдохновленная, увеличила напор. Зрачки котопаука расширились, стали величиной с вишни. И потом от хвоста Петульки по спине, через лоб, до кончика носа прокатилось настоящее чувство слияния. По жилам словно заструилась горячая вода. Котопаук попал под ее чары!

Из-за мшистого камня Молли внимательно следила за действиями Петульки и пришла в восторг. Ей хотелось закричать: «Молодчина, Петулька!» Но нельзя же было портить всю собачкину работу, так что Молли только затаилась еще тише.

Петулька тотчас же послала страшному животному мысленный приказ:

«Тарамасалата, теперь ты в моей власти».

Котопаук кивнул и подергал усиками.

«Каков код на двери в машинный зал?» — спросила Петулька.

«Не — знаю», — мысленно ответил загипнотизированный Тарамасалата. Петулька нахмурилась. «Где твоя хозяйка?» — спросила она. «И-дет».

Петулька бросила взгляд в сторону арки и спросила: «Идет куда?»

К ним подлетел Сильвер — ему было интересно послушать мысленный разговор.

«Идет — в машинный — зал», — ответил котопаук. Петулька обеспокоенно поглядела на Сильвера. Сильвер мысленно ответил: