Ведьма придет за тобой Грановский Антон
Погода не радовала уже четвертый день. Дул ветер, в лужах поблескивали фонари. Глеб подошел к припаркованному у обочины «Лексусу». Стекло опустилось, и он увидел знакомое лицо.
Пожилой мужчина достал из внутреннего кармана пальто конверт и протянул его Глебу.
– Эта сумма перекрывает ваш проигрыш в два раза, – сказал он с легким кавказским акцентом. – Можете пересчитать.
– Нет смысла, – ответил Глеб и убрал конверт в карман.
– Спасибо, что согласились помочь, Глеб Олегович.
– Пожалуйста. – Корсак посмотрел на жесткое, испещренное глубокими морщинами лицо бывшего вора в законе, а ныне депутата Госдумы. – Шалва Георгиевич, можно спросить – зачем вам это понадобилось?
– Бадрик все равно будет играть, – ответил депутат не без горечи. – Но сегодня у моего мальчика день рождения. Ему исполнилось двадцать пять лет.
– Значит, это подарок?
– Да. Я хочу, чтобы он был счастлив – по-настоящему счастлив. Хотя бы сегодня.
– Странный способ сделать человека счастливым, – сказал Глеб. – К тому же до утра еще далеко. Ваш сын может спустить все, что «выиграл».
– Я прослежу, чтобы он этого не сделал.
Корсак собрался распрощаться, но депутат Гурамов снова заговорил:
– Глеб Олегович, я слышал, что в последнее время вы себя неважно чувствуете. Говорят, после недавней травмы головы вас мучают сильные боли.
– Кто вам сказал? – поинтересовался Глеб.
– Неважно. Просто я хотел по-дружески вам предложить: если нужны европейские врачи или клиники…
– Спасибо, со мной все в порядке.
Несколько секунд депутат испытующе смотрел на журналиста, затем улыбнулся и вежливо произнес:
– Да, конечно. Разумеется. Всего вам доброго, Глеб Олегович! И берегите себя!
– Вы тоже.
Тонированное стекло «Лексуса» скрыло лицо депутата. Машина мягко тронулась и, быстро набирая скорость, покатила прочь от клуба.
Глеб повернулся и зашагал к своей «бэхе». В салоне он включил «Радио Джаз» и закурил электронную сигарету.
– Зря ты с ним связался, дружище, – сказал человек, сидящий рядом.
Глеб хмуро на него покосился. Он готов был поклясться, что еще несколько секунд назад никого на соседнем сиденье не было.
– И вообще все это дело дурно попахивает, – продолжил человек, расположившийся рядом. – Помнишь, ты когда-то писал статью про чемпиона мира по боксу, которому предложили «лечь под противника». В той статье ты назвал его «проституткой». Тебе не кажется, что ты поступил точно так же?
– Нет, не кажется. Это не одно и то же.
Человек хмыкнул.
– Слухи о твоей «болезни» распространяются слишком быстро. Скоро вся Москва будет знать, что ты сумасшедший. И что тогда?
– Лягу в клинику, а когда выйду, напишу «Палату номер шесть» или «Записки из мертвого дома».
– Все шутишь? – Собеседник саркастически хмыкнул. – Не надоело? Послушай, дружище…
– Помолчи, – велел Глеб. – Тебя не существует. Ты – моя галлюцинация.
– Да ну? – Двойник криво ухмыльнулся. – А машина, в которой ты сидишь? А город, по которому ты ездишь? Откуда ты знаешь, что все это существует в реальности и не исчезает, когда ты засыпаешь?
– Дешевый солипсизм.
– И все же я здесь. И ты со мною разговариваешь.
– Ты прав. Но сейчас я положу этому конец.
Глеб достал из внутреннего кармана пиджака флакон с таблетками. Двойник посмотрел, как он вытряхивает пилюлю на ладонь, и сказал:
– Это ни к чему не приведет.
– Это приведет к тому, что ты исчезнешь.
– Да, но не навсегда. Лишь на время.
– Меня это устраивает. В жизни ничего не бывает «навсегда».
Глеб забросил таблетку в рот и, сделав усилие, проглотил ее. Закрыл глаза и пару минут посидел молча и неподвижно. Затем открыл глаза и посмотрел на соседнее сиденье. Там никого не было.
Глеб облегченно перевел дух. Затем достал телефон и набрал номер своего психиатра. Тот отозвался после двух гудков.
– Доктор Макарский слушает.
– Виктор, это опять произошло.
– Глеб? – Психиатр выдержал паузу. – Ты видел своего двойника?
– Да. И на этот раз не только видел, но и говорил с ним. – Корсак набрал в легкие воздуха, мысленно досчитал до трех, успокаивая сердцебиение, затем выдохнул: – Скажи мне честно, Витя, я сумасшедший?
– Нет, Глеб, ты не сумасшедший. Это все – последствия стресса.
– А разве не из-за стрессов люди сходят с ума? Я разговариваю со своим двойником. Любой нормальный психиатр сказал бы, что я свихнулся.
– Я нормальный психиатр, и я говорю тебе, что это пройдет.
– Ты мой друг и ты меня щадишь. Я глотаю таблетки уже неделю, а прогресса нет.
– Я говорил тебе: одних таблеток мало. Ложись в клинику, Глеб! Пойми, ты нуждаешься в отдыхе! Твой мозг нуждается в отдыхе!
– Мне нужен еще один стресс.
– Что?
– Клин клином вышибают.
– Глеб, больных людей не лечат стрессами.
– Теперь лечат. Это новая методика.
– Чья?
– Моя. И Ницше. «То, что нас не убивает, делает нас сильнее».
– Твой Ницше был изрядной скотиной, – заявил Макарский.
– Да, но умной скотиной. И я доверяю ему больше, чем тебе.
– Глеб, не сходи с ума!
– Поздно, Витя. Уже сошел.
Корсак отключил телефон. Посидел немного молча, потом тихо окликнул:
– Эй! Ты еще здесь?
Никто не ответил. Он вздохнул и удовлетворенно сказал:
– Вот и хорошо. Надо чего-нибудь пожевать.
Затем повернул ключ зажигания и тронул машину с места.
Полтора часа спустя Корсак сидел в глубоком кресле перед пылающим вирт-камином. На журнальном столике – бутылка водки, бутылка тоника, чашка со льдом и блюдце с ветчиной и бужениной. В руке – стакан с холодным коктейлем.
За окнами все еще царила тьма, хотя через пару часов должно было рассвести. Сиамский кот Самурай, умолотив несколько кусков ветчины, сидел на подлокотнике кресла в величественной позе сфинкса. Кот был доволен и сыт, Глеб – тоже, хотя на душе у него было мрачновато.
Телевизора в доме он не держал, и его это вполне устраивало. Обычно он предпочитал тишину самому изысканному шуму, но сейчас не отказал себе в удовольствии послушать перед сном хорошую музыку. Выбор пал на «Tutu», предпоследний студийный альбом Майлза Дэвиса.
Слушая холодновато-меланхоличные звуки трубы Дэвиса и потягивая водку с тоником, Глеб размышлял о том, что жизнь при всей ее паршивости иногда бывает вполне сносной штукой. Даже сейчас, когда, снова оставшись один, он привыкает к статусу старого холостяка. Привыкает… и не может привыкнуть.
Допив коктейль, Корсак решил смешать себе еще один, но, едва он потянулся к бутылке, как телефон на журнальном столике отчаянно завибрировал, привлекая его внимание.
Глеб не без досады отставил бокал и взял мобильник.
– Слушаю, – буркнул он в трубку.
– Журналист Глеб Корсак?
– Да.
– Ваш номер мне дали в редакции журнала. Меня зовут Евгений Борисович Чурсин. Я врач.
– У меня уже есть врач, – сказал на это Глеб. – Всего доброго!
Он прервал связь и бросил телефон на столик. Снова потянулся за бутылкой, однако звонивший не собирался сдаваться без боя. Телефон завибрировал с еще большим энтузиазмом. Самурай открыл глаза и с упреком мяукнул.
– Ладно тебе вякать, – сказал ему Глеб. – Сейчас отвечу.
Он вздохнул и взял трубку.
– Да.
– Это опять доктор Чурсин. Простите, я не успел объясниться. Вы знакомы с Андреем Темченко?
– Нет.
– Странно.
– Почему?
– Он назвал вашу фамилию.
– Ее многие знают.
Собеседник, сбитый с толку, несколько секунд молчал. Потом решил зайти с другого бока.
– Простите, я снова не с того начал. Андрей Темченко – мой пациент. Он провел в коме много лет, а сегодня утром пришел в себя.
– А такое бывает? – небрежно осведомился Корсак.
– Редко, но бывает.
– Ладно. А я-то тут при чем?
– У моего пациента амнезия. До сегодняшней ночи он не помнил ничего, кроме своей фамилии. А сегодня он вспомнил вашу.
Глеб посмотрел на бутылку с водкой и досадливо поморщился. Было очевидно, что доктор Чурсин ждет от него каких-то разъяснений, но он не собирался никому ничего разъяснять.
– Прошу прощения, но я… – начал было он, однако доктор его перебил:
– Глеб Олегович, вы можете приехать?
Корсак слегка опешил.
– Когда? – растерянно спросил он.
– Когда сможете. Но чем быстрее, тем лучше.
Глеб задумался.
– Хорошо. Я буду у вас ровно в полдень. Называйте адрес.
Чурсин продиктовал адрес. Глеб сказал, что запомнил, попрощался и положил трубку. После чего сделал музыку погромче и смешал себе новый коктейль.
3
Евгений Борисович Чурсин, высокий, сутуловатый, в белом халате и очках в золотой оправе, неторопливо прохаживался перед кроватью, в которой сидел, навалившись спиной на подушки, Андрей Темченко.
– Восемнадцать лет назад вы попали под грузовик, – вещал доктор. – Он переломал почти все ваши кости.
– Но вы же их «склеили»!
Чурсин строго взглянул на пациента сквозь стекла очков и сказал:
– Милый мой, вы восемнадцать лет находились без движения. Ваши кости стали хрупкими, но это еще полбеды. В ваших суставах и сосудах за это время произошли патологические изменения.
– Да, вы об этом уже говорили. Скажите лучше, я стану здоровым? У меня есть шансы?
– Есть. Но немного.
– Спасибо за прямоту.
Доктор остановился и поправил пальцем очки.
– Резервы вашего организма велики, но не безграничны. Восстановление будет тяжелым и болезненным. Если случится закупорка сосудов или даже простая кишечная инфекция – вы можете умереть.
– Я чувствую себя намного лучше, чем пару дней назад, – возразил Темченко. – Завтра или послезавтра могу попробовать встать на ноги.
– На ноги? – Чурсин усмехнулся. – Хорошо. Я вам докажу. Вытяните руки перед собой. Да-да, просто вытяните, смелее!
Темченко поднял руки и вытянул их перед собой. Однако продержать их так смог не больше пяти секунд, после чего они упали на одеяло.
– Вот видите, – произнес доктор без торжества, но с легким упреком. – Все должно происходить постепенно. Считайте, что вы заново родились на свет меньше двух недель назад. Разве двухнедельный младенец пытается встать на ноги?
– Мне сорок лет, – хмуро сказал Темченко.
Доктор вздохнул.
– Что ж… Вижу, вы очень упорный человек. Хорошо, завтра мы начнем курс мышечной реабилитации. Но главное ваше правило – постепенность. Никаких резких движений. Никакой самодеятельности. Все должно идти по намеченному плану. Вы меня поняли?
– Понял.
– Ваша новая жизнь только начинается. Вы будете заново учиться ходить, садиться, вставать, водить машину, накачивать мускулы… Не торопить события, но и не терять веру. Вы поняли, что я сказал?
Темченко вздохнул.
– Понял, доктор. Я не дегенерат.
– Станете дегенератом, если попытаетесь форсировать события, и наживете себе осложнения. А пока…
Дверь кабинета приоткрылась.
– Евгений Борисович? – услышали они голос Лизы.
– Что там еще? – обернулся Чурсин.
– Можно вас?
– Да, сейчас. – Доктор снова взглянул на Темченко. – Никакой самодеятельности! – повторил он. И вышел из палаты.
В коридоре Лиза дождалась, пока он прикроет за собой дверь, и сказала:
– Евгений Борисович, пришел журналист, которому вы звонили. Глеб Корсак.
– Пришел? Отлично! Где он?
– Вон – сидит в кресле. Я позволила ему пройти.
– Хорошо. Пойду его подготовлю.
Доктор сунул руки в карманы халата и зашагал к Глебу. Тот, завидев Чурсина, поднялся ему навстречу.
– Глеб Олегович? – с улыбкой осведомился доктор.
– Да. Ваш пациент хотел меня видеть.
– Да-да, сейчас я вас к нему проведу! – кивнул доктор и пожал журналисту руку.
Глеб достал из кармана электронную сигарету и сунул в рот.
– Простите, но у нас нельзя курить, – сказал Чурсин.
– Она электронная.
– Даже электронные.
Глеб молча убрал сигарету обратно в карман и вопросительно посмотрел на врача.
– Перед тем, как вы встретитесь, я должен кое-что вам объяснить, – сказал тот. – Пациент Андрей Темченко всего одиннадцать дней назад вышел из комы.
– Вот как, – неопределенно проговорил Корсак. – И сколько он спал?
– Восемнадцать лет.
Лицо Глеба вытянулось.
– Сколько-сколько?
– Восемнадцать лет, – повторил Чурсин. – Он впал в кому после того, как его сбила машина. Случилось это на трассе, вокруг лес. Темченко получил множественные переломы. У него было сотрясение мозга и еще много чего.
– Сочувствую парню. Но почему он позвал меня?
– Дело в том, что он почти ничего не помнит о своей жизни до аварии. Ваше имя было вторым, которое он вспомнил – после своего собственного.
Глеб задумчиво сдвинул брови.
– Он говорил, откуда меня знает?
Доктор покачал головой:
– Нет. Он помнит только ваше имя – Глеб Корсак.
– Уверен, что я не единственный Глеб Корсак на свете.
– Да, но он попросил позвать именно вас. – Чурсин улыбнулся. – Он увидел вашу фамилию под журнальной статьей.
– Хорошо, что не на заборе, – заметил Глеб. – И чего ему от меня нужно?
– А разве это не очевидно? Андрей Темченко пытается вернуть себе воспоминания.
– С моей помощью?
– Да. – Доктор выжидательно посмотрел на Глеба. – Подумайте. Припомните. Быть может, вам знакомо его имя? Андрей Темченко.
– Похоже, моя память тоже не совсем в порядке, – иронично произнес Корсак.
– Ладно, – смирился Чурсин. – Но вам все равно следует с ним поговорить. На беседу у вас есть пять минут. Не больше. Пациент еще слишком слаб.
– Думаю, мне хватит и минуты, – ответил Глеб. – Куда идти?
Когда Глеб вошел в палату, Андрей Темченко был там не один. Рядом с его кроватью сидела на белом табурете молоденькая медсестра, хрупкая, похожая на подростка. У нее было усталое лицо с правильными, тонкими чертами и большие зеленые глаза. Завидев Глеба, она хотела подняться с табурета, но пациент удержал ее за руку.
– Подождите, Лиза. Останьтесь.
Девушка покраснела и бросила на Глеба смущенный взгляд.
– Но вам ведь нужно поговорить.
– Вы нам не помешаете, – тихо произнес Темченко.
Он посмотрел на вошедшего.
– Вы Глеб Корсак?
– Точно, – кивнул тот. – А вы Андрей Темченко?
– Верно. – Рыжий мужчина слабо улыбнулся сухими, бесцветными губами. – Я видел вашу статью. И подпись под ней.
– И как вам статья?
– Не знаю, не читал.
– Значит, вас вдохновила подпись? Я всегда говорил, что мне повезло с именем и фамилией, – ухмыльнулся Глеб.
Темченко тоже попытался улыбнуться, но улыбка вышла вялой и ненатуральной.
– Мне не так сильно повезло, – сказал он, – судя по тому, что вы меня не помните. Не против, если мы перейдем на «ты»? Мы ведь, наверное, ровесники.
– Наверное, – согласился Глеб. – Хотя выглядишь ты намного младше.
Корсак покривил душой, поскольку выглядел его собеседник странновато. Андрей Темченко напоминал внезапно постаревшего мальчика, или, скорей, юного актера, на лицо которого наложили небрежный грим в виде россыпи страдальческих морщинок.
– Да уж, моложе. – Темченко усмехнулся и с горечью проговорил: – Я все никак не могу привыкнуть к тому, что мне почти сорок лет. Ведь еще несколько дней назад мне было всего двадцать два.
– Странное, наверно, ощущение.
– Не то слово. Садись на стул!
Глеб подошел к кровати и уселся на белый венский стул.
– Телевизор уже смотрел? – поинтересовался он у пациента.
– Да, – ответил тот.
– И как тебе наш мир? Впечатляет?
– Скорее, пугает. Компьютеры, сотовые телефоны, крутые тачки, заграничные товары в свободном доступе… Все это похоже на фантастику. Если, конечно, телевизор не врет и показывает правду.
– Он не врет, – сказал Глеб. – Товаров действительно много. А вот хороших людей мало. Впрочем, они всегда были в дефиците.
Глеб потянулся к карману пиджака за электронной сигаретой, но вспомнил, что в больнице курить нельзя, и со вздохом положил руку на колено.
Все это время пациент наблюдал за ним изучающим взглядом.
– Откуда я тебя знаю? – спросил он наконец.
– Сам скажи, – отозвался Глеб небрежно.
Некоторое время оба молчали, разглядывая друг друга. Первым молчание прервал Темченко.
– Кажется, я вспомнил. – Он снова внимательно вгляделся в лицо Корсака. – Школа, да? Ведь это было в школе? Ты тоже там учился, верно?
– Все мы учились в школе, – ответил Глеб. – Этой пытки не удалось избежать никому.
– Ты меня не помнишь? Совсем не помнишь?
Корсак молчал, и, казалось, что смотрит он не на взволнованное лицо пациента, а куда-то мимо.
– Я Андрей Темченко! Ты звал меня Тьмой! Глеб, ты правда меня не помнишь?
Читать бесплатно другие книги:
