Браслет императрицы Александрова Наталья

Официантка принесла заказ, и тут у Нины в сумочке зазвонил мобильник.

– Да? – спросила она, с трудом его отыскав. – Да, слушаю, Гера! Почему не беру? Да, конечно… говорила, обещали передать ему мой телефон, этот человек сам со мной свяжется! Ну что ты кричишь, что смогла, то и сделала… а ты всегда недоволен…

Нина внезапно замолчала и стала напряженно слушать, прижав трубку к уху. Лицо ее постепенно менялось. Вместо легкого недовольства и обиды на нем проступила озабоченность, которая в свою очередь уступила место радости и довольству жизнью.

– Да, Герочка! – защебетала Нина. – Конечно, Герочка! Конечно, дорогой, сейчас бегу. Извини, что задержалась, уже лечу! Соскучилась очень!

Она стала быстро-быстро запихивать в сумку телефон.

– Ты куда? – спросила Надежда. – Мы еще не договорили!

– Некогда, Надя, мне по кафе рассиживаться и с подружками болтать! – обрезала ее Нина. – Муж дома голодный сидит, меня ждет! Ты сама замужем, должна такие элементарные вещи понимать!

И пока изумленная Надежда хлопала глазами, Нинка схватила сумку и пальто и убежала, не заплатив.

«Больная она, что ли? – думала Надежда, допивая вторую чашку кофе и ковыряя ложечкой лимонный пирог, которого ей совсем не хотелось, но не пропадать же добру. – Сама меня сюда затащила, сама плакала в жилетку, выговориться хотела, а теперь еще нахамила! Нет, точно Нинка больная, причем на всю голову…»

Мужа побежала кормить! При мысли о том, какую отраву Нина подаст сегодня мужу на ужин, Надежда ощутила вполне объяснимое злорадство.

От кофе в голове прояснилось, и Надежда вспомнила, каким фальшиво-радостным стал голос у Нины, когда она послушала по телефону слова своего мужа. А ведь раньше говорила вполне нормально. Зомбирует он ее, что ли?

Пока ехала в маршрутке, Надежда Николаевна выработала план действий. Конечно, самое умное было бы послать Нинку ко всем чертям. Однако, учитывая ситуацию с убитым Владимиром Рукавицыным, есть в этой истории нечто… непонятное, скажем так. И прежде всего это Нинкин муж Георгий. Кто он такой? Откуда он взялся? Свалился Нинке как снег на голову и почти сразу женился! А она и согласилась. Как говорила Надеждина соседка Валентина, некоторым женщинам так замуж хочется – готовы за Чикатило выйти!

Так-то оно так, но… В общем, Надежда Николаевна убедила себя, что ей необходимо получить информацию об этом Георгии. Допустим, он закончил Псковский политехнический институт. Но что он делал потом? Где жил, где работал, был ли женат? Если окажется, что он, допустим, находился на лечении в психбольнице, то это многое объясняет – и одержимость бабушкой, и женитьбу на внучке.

Если же он жил как все люди, то пускай объяснит Нине свое пристрастие к ее бабке.

А вот если он окажется связанным с криминалом, тогда нужно эту дуреху Нинку выручать из беды. Хотя она этого и не заслуживает.

Надежда помнила, что ее соученица Ленка Пантюхина вышла в свое время замуж за парня из Пскова. У его родителей был дом в деревне на речке Плюссе, Надежда как-то гостила у Ленки с маленькой еще тогда своей дочкой Аленой. Места там удивительно красивые, лето тогда было чудесное, Надежда до сих пор помнит поляны, усыпанные земляникой, и теплую вечерами воду в реке. У Ленки тогда было уже двое детей, а потом вскоре и третий народился. Ясное дело, что внуков сейчас уже пятеро – от троих-то детей!

Дома Бейсик выскочил в прихожую, но повел себя странно. Вместо того чтобы подойти к Надежде потереться, он остановился в отдалении и принюхался, распушив усы. Очевидно, что-то ему не понравилось, потому что кот развернулся и бросился прочь от Надежды, прижав уши. Надежда пожала плечами и набрала номер Ленки Пантюхиной.

Из трубки донеслось несколько длинных гудков. Надежда уже хотела отключиться, но тут гудки прекратились, и раздался громкий недовольный голос:

– А вот кому-то сейчас по попе достанется! Сколько раз я тебе говорила – не трогай телефон!

– Ой! – испуганно вскрикнула Надежда. – Почему не трогать? Это вообще кто?

– Извините, это я не вам, – проговорил тот же голос в трубке. – Это я Машке… вечно хватает мобильник…

– Это ты, что ли, Лена? – Надежда наконец узнала голос своей бывшей соученицы.

– Я, – подтвердила та. – А это кто?

– Это Надежда…

– Ой, Надька. – Лена явно обрадовалась. – А я тут с внуками воюю… Дашка, сейчас же слезь со стола!

– Так я, может, не вовремя звоню?

– Почему не вовремя? Очень даже вовремя! А что внуки у меня – так это теперь всегда так. То двоих подбрасывают, то троих… Сашка, немедленно выплюнь эту гадость!

– Что, замучили? – сочувственно спросила Надежда.

– Почему замучили? – Лена, кажется, обиделась. – Внуки – это здорово! Я только теперь поняла, зачем детей рожала, – чтобы они мне внуков подарили!

– А как же твоя работа? Ты ведь в институте преподавала, диссертацию защитила…

– Прямо тебе скажу – внуки важнее всякой диссертации! Знаешь, как говорят: если внуки мешают работе – брось работу!

– Что, неужели и правда бросила?

– Ну, я вообще-то не все бросила, оставила себе только заочников, они не так много времени отнимают.

– Ну, я тогда не буду тебя долго отвлекать, тебе не до меня…

– Да ничего страшного. Это с одним внуком тяжело, его нужно все время развлекать, а когда их несколько – они сами себя развлекают, нужно только следить, чтобы не покалечились… Машка, оставь в покое кота!

В трубке раздался громкий рев, и Лена рассудительно проговорила:

– Я же тебя предупреждала – не трогай кота!

– Что-то случилось? – озабоченно спросила Надежда.

– Да ничего страшного, следующий раз умнее будет… Ну, так о чем ты хотела поговорить?

– У тебя ведь муж, кажется, из Псковской области?

– Ну да, из Псковской… ты же у нас как-то была.

– Да-да, я помню. А где он учился, в каком институте?

– В Псковском политехническом… а что?

– Да вот у меня вопрос есть как раз насчет этого института. Когда мне позвонить, чтобы твоего застать?

– Да если хочешь, прямо сейчас поговори. Он дома, зеркало в ванной вешает. Только доволен будет, если передохнет. Пашка, иди сюда! Я не вас звала, а деда!

Из трубки донеслись детские голоса, чей-то рев, оглушительное кошачье мяуканье – и наконец низкий мужской голос:

– Слушаю!

– Павел, это Надежда… извини, что я тебя от работы отрываю…

– Да ничего. – Павел хмыкнул. – Работа – не волк…

– Я тебя вот о чем хотела спросить. Ты ведь в Псковском политехническом институте учился…

– Так точно!

– А ты в этом институте, случайно, не встречал такого Георгия Шмелева?

– Шмелева? – Павел на мгновение задумался. – А, ну да, Жорка Шмелев! Точно, был такой – не то в параллельной группе, не то на соседнем потоке… помню, на первом курсе, когда нас послали на картошку, он залез в кузов грузовика с картошкой и заснул там. Проснулся, только когда картошку в бурт ссыпали, еле выбрался… потом еще на втором курсе с ним история была – чуть из института не вылетел. Тогда у нас такой предмет был – экономика социализма. Ну, ты помнишь, в те времена во всех вузах такую муть преподавали. И в конце курса писали курсовую работу. А преподавателям, понятно, читать наши опусы целиком не хотелось, так что они в курсовиках только три раздела читали – введение, заключение и библиографию. Ну так вот этот Жорка написал курсовик по этой самой социалистической экономике, сдал его вовремя и получил оценку «отлично». А тут к нам в институт комиссия какая-то приехала, то ли из Питера, то ли даже из Москвы. Проверяли, насколько серьезно наши студенты к этой экономической муре относятся. Ну, на кафедре им в качестве положительного примера подсовывают Жорин курсовик – вот, мол, смотрите, какая замечательная работа. А в комиссии оказался какой-то особенно занудный тип, и прочитал он работу от начала до конца. Пока введение читал – все отлично, как положено. А потом еще три страницы наукообразного текста, а дальше – такие слова: «Все равно досюда никто не дочитает, так зачем надрываться», – и пошло пятьдесят страниц кулинарных рецептов вперемежку с программой телевидения. И так до самого заключения. Ну, сперва Жору исключить из института хотели, а потом решили, что лучше всю эту историю замять по-тихому, а то выяснится, как сами преподаватели к этому предмету относятся, и будет скандал на всю область… так что Жора этот благополучно доучился до пятого курса и диплом защитил. Уж не знаю, вписывал ли он в диплом рецепты и телепрограмму…

– О, как удачно! – оживилась Надежда. – Расскажи про него – что он собой представляет? Где работал после института?

– Ну, Надя, ты меня удивляешь! – протянул Павел. – Что я эти две истории запомнил – так только потому, что они на весь институт прогремели. А так я с Жорой и в институте-то мало общался, а потом и вовсе ни разу не видал. После окончания института перебрался в Питер, встретил Ленку… Ну, дальше ты знаешь.

– Жалко… – огорчилась Надежда. – Значит, ничем не можешь мне помочь?

– А чего это ты этим Жорой заинтересовалась?

– Да так, тут возник вопрос… – ответила Надежда уклончиво. – Но если ты ничего про него не знаешь, тогда извини…

– А тебе это важно?

– Вообще-то важно, – серьезно ответила Надежда после недолгого раздумья.

– Ладно, тогда я своим знакомым позвоню, может, кто-то из них о нем что-то знает.

– Ну, заранее благодарна!

Надежда положила трубку и оглядела прихожую. Кот снова *censored*ганил – пол был усыпан клочками цветной бумаги. Ну надо же, три дня вылизывала квартиру, и все зря!

– Бейсик, и откуда ты только берешь эти бумажки! – простонала Надежда.

И тут же вспомнила, что сегодня перед уходом сама выложила из сумки ворох ненужных бумаг и бросила их на телефонный столик. Ну да, три дня назад она вытащила их из почтового ящика, и там была еще квитанция на квартплату…

– Бейсик, скотина! – заорала Надежда. – Неужели ты изорвал квитанцию?

Она представила уже, как придется идти в ТСЖ и выпрашивать у бухгалтера новую квитанцию, и там будут ее долго допрашивать, куда делась та, первая, и когда она признается, что ее съел кот, какими глазами посмотрят на нее техник и бухгалтер.

Надежда присела на корточки и рылась в куче ошметков, бывших когда-то проспектами и рекламными листовками. От квитанции не осталось даже кусочка величиной с почтовую марку.

– Бейсик, тебе будет плохо! – испугалась Надежда.

Кот нашелся в гостиной на диване, он спокойно спал, раскинув лапы. Надежда попробовала пощупать живот, кот, не открывая глаз, укусил ее за палец.

– Отвратительное создание! – с чувством заявила Надежда и вышла в прихожую.

Подумав немного, она заглянула под телефонный столик и нашла там сломанную точилку для карандашей в виде зайчика, шарик с бубенчиком, яркий двойной проспект и квитанцию на квартплату – почти совсем целую. Кроме того, под столиком лежали комки рыжей шерсти – кот весной начал интенсивно линять.

Надежда так обрадовалась квитанции, что не стала расстраиваться по поводу шерсти – это дело привычное. Машинально развернув буклет, она замерла на месте. Это не было каталогом кухонной мебели, предложением бытовых приборов или домашних растений. Не было на фотографиях ни садового инвентаря, ни электроинструментов, Надежду не приглашали заниматься танцем живота, не предлагали заказывать суши и пиццу. Тут было другое.

Надежда уселась на кухне и разгладила буклет на столе.

«Старые песни о главном!» – было напечатано крупным шрифтом.

«Оригинальное название», – усмехнулась Надежда и прочла дальше: «Лидия Сушкова и Владимир Рукавицын споют для вас! Песни пятидесятых годов. Военные песни, романсы, танго и фокстроты. Выполним любые ваши заявки!»

Далее в буклете предлагалось несколько программ концертов с указанием песен. Все это перемежалось цветными фотографиями. На снимках стояли двое – мужчина и женщина. Мужчину Надежда узнала с первого взгляда: это был Владимир Рукавицын, только выглядел он моложе лет на пятнадцать – благодаря фотошопу, разумеется. Женщину рядом с ним Надежда узнала не сразу. С виду интересная такая блондинка, не слишком молодая, даже учитывая возможности фотошопа, и кого-то здорово напоминает. В руках у Владимира была гитара, а на одном снимке широко развернутый аккордеон – ого, он, оказывается, не только поет, но и играет…

Тут Надежда сообразила, что применительно к Рукавицыну можно употреблять только прошедшее время, и помрачнела.

А вот та же женщина отдельно стоит, в руках микрофон, и платье черное, очень открытое, несколько старомодное…

– Да это же радистка Лили! – осенило Надежду.

Ну да, вот и подпись под снимком: «Радистка Лили поет свою знаменитую песню “Лили Марлен”».

Ну да, конечно, вот кого она Надежде напомнила. Лидия Сушкова, знаменитая радистка Лили! «Когда же вышел этот фильм? – задумалась Надежда. – Лет, наверно, двадцать пять назад, а может, и больше… Тогда вообще-то кино снимали так себе, потом, в девяностых, вообще перестали – денег не было. Но этот сериал… как же он назывался… ага, “За пятнадцать секунд до рассвета”!»

Надежда припомнила, как во время его демонстрации вся страна прилипала к экранам телевизоров. Главная героиня – отважная разведчица и радистка, которую звали Лили, работала в тылу врага, в Германии.

Красивая блондинка, вечерами она пела в кабаре под названием «Голубая кошка», выходила на сцену в роскошных туалетах, принимала комплименты от немецких офицеров, а ночами передавала сообщения в центр. Связные приходили в кабаре, так что часто показывали Лили во время пения. Одна песня была ее визитной карточкой – «Лили Марлен». Надежда хорошо помнит, с какой страстью и мастерством ее исполняла Лидия Сушкова, сейчас в ушах слышался ее хрипловатого тембра выразительный голос: «Прощай, Лили Марлен!»

Сериал с успехом прошел на голубом экране, поговаривали, что будут снимать продолжение, но тут подоспела перестройка, и планы не осуществились. Уже потом Надежде попалась как-то статья в журнале, где режиссер сериала раскрывал всю подноготную.

Оказывается, несмотря на безусловный успех, а возможно, как раз из-за него начальство сериал осудило. Дескать, и разведчики показаны людьми легкомысленными, и платья у героини слишком открытые, и песня слишком популярная в Германии. И вообще, актриса выглядит слишком по-европейски. «Они бы предпочли видеть на месте радистки Лили простую деваху с широкими скулами, и нос чтобы непременно картошкой, – вспоминал режиссер, – и кто бы в Германии поверил в ее арийское происхождение?»

Никакой самой завалящей премии сериалу не дали, Лидия Сушкова так и осталась актрисой одной роли. И потом, по прошествии времени, когда стали снова снимать кино, нигде ее Надежда не видела. Хотя она особенно кино не интересовалась, да и сериалами тоже.

– Вот, значит, чем она теперь занимается… – протянула Надежда, – выступает на корпоративах и домашних праздниках… ну что же, не самая плохая работа.

Тут же она вспомнила, что Рукавицын из-за своей работы лишился жизни, и нахмурилась. На оборотной стороне буклета были контактные телефоны и имейлы, но негодяй кот этот угол буклета успел оторвать.

Надежда не стала решать в уме сложную задачу – каким образом к ней попал рекламный буклет? Ясно, что не в ящик почтовый его положили, его приготовил к их встрече в кафе Владимир Рукавицын. Он-то считал Надежду перспективной клиенткой, хотел товар лицом показать. Буклет лежал на столе, и Надежда в нервах его не заметила, сгребла в сумку вместе с перчатками. А потом уж выложила на столик вместе с остальным бумажным мусором.

Надежда сложила буклет и убрала в ящик стола. По всему выходило, что история закончена и ничего больше она не узнает.

С Нинкой она и разговаривать не станет, да если на то пошло, ей и дела нет, для чего ее муженек нанял себе фальшивого друга. Охота Нинке, чтобы ее дурачили, – ее дело, Надежда ей больше не советчица. Тем более она все больше склоняется к мысли, что Рукавицына убил вовсе не Георгий. Зачем ему? Ну, узнала бы Надежда, что дружок его – подставной артист, ну, рассказала бы Нинке, и что с того? Во-первых, Георгий сумел бы своей женушке голову заморочить, сказал бы, что Надежда все перепутала или нарочно хочет их с женой поссорить. И что такого мог знать про него Рукавицын?

Да ничего особенного, судя по всему, он Георгия этого в первый раз видел. И в последний.

Надежда с грохотом задвинула ящик и решила сходить в сберкассу, пока кот что-нибудь не сделал с квитанцией. Погода хорошая, она заодно и прогуляется, воздухом подышит.

– Мы зря послушались тебя, – говорил главарь хунхузов чернобородому человеку. – Мы разграбили ту деревню, убили всех жителей – но не нашли там ничего стоящего. Теперь мы пришли к этой пещере – и здесь тоже ничего не нашли, ничего и никого, кроме мертвого старика. Второй месяц у нас нет добычи, скоро нам нечего будет есть, а ты все кормишь нас своими сказками. Нам надоело.

– Потерпите еще немного, – уговаривал его чернобородый. – Я чувствую, что добыча близко, большая, богатая добыча. Видишь эти следы, уходящие в чащу? Здесь прошел человек, прошел совсем недавно. Этот человек унес то, о чем я говорил… еще несколько дней, всего несколько дней – и мы догоним его!

– Ты говоришь – несколько дней, а я говорю, что нам уже завтра нечего будет есть. Да, здесь и правда прошел человек, судя по маленьким следам – мальчишка. У него не может быть ничего ценного. Все, нам надоели твои сказки. Можешь гнаться за этим мальчишкой, а мы пойдем на север, туда, где проходят торговые пути. Прощай, и скажи спасибо, что мы оставляем тебе твою жалкую жизнь.

Хунхузы построились в цепочку и двинулись к северным горам, а чернобородый пошел по следу, ведущему в густой лес.

Целый месяц мальчик шел по безлюдным местам, пробирался через заросли, переплывал реки. Когда ему казалось, что он сбился с пути, – маленький пушистый зверек спрыгивал с его плеча и указывал едва заметную тропинку. Когда у него закончились припасы и стало нечего есть – зверек показал ему дерево со сладкими плодами и растение со съедобными кореньями. Когда мальчик увидел впереди богатое селение и хотел войти в него, чтобы попросить еду и ночлег, – зверек испуганно застрекотал и даже укусил мальчика за палец.

Мальчик послушался зверька и обошел селение – а потом с вершины холма разглядел человеческие головы на кольях и понял, что это деревня хунхузов, и если бы он туда зашел – не миновать бы ему страшной, мучительной смерти.

Долгим был путь мальчика, и иногда ему казалось, что кто-то следует за ним, кто-то упорный и опасный. И зверек беспокойно оглядывался.

Тогда мальчик прибавлял шагу и сворачивал с прямой тропы, чтобы запутать своего преследователя.

Так он шел и шел и наконец увидел впереди окраинные дома огромного города.

Небо над городом было серое и грязное, как давно не стиранная одежда. Скоро мальчик понял, что причина этому – дым, поднимающийся от тысяч очагов, от десятков тысяч жаровен, на которых жители города готовили еду.

Никогда прежде не приходилось мальчику видеть столько домов, никогда не приходилось видеть столько людей.

Он почувствовал голод – но в городе не было деревьев со сладкими плодами, не было растений со съедобными корнями.

Целый день мальчик ходил по городу, целый день просил кусок хлеба – но его отовсюду прогоняли, а когда он попытался стащить еду у рыночного торговца – его жестоко избили.

Поздно вечером он очень устал и сел на землю возле бедной, крытой рисовой соломой хижины.

На порог хижины вышла старая женщина с деревянным ведром в руках.

– Что ты здесь делаешь, паршивец? – спросила она мальчика. – Небось высматриваешь, что бы украсть?

– Нет, я не хочу ничего красть, – ответил мальчик. – Но я очень голоден. Если бы вы дали мне кусок хлеба, всемогущие боги отблагодарили бы вас…

– Убирайся прочь, паршивец! – крикнула женщина и выплеснула на мальчика помои из деревянного ведра.

Маленький зверек, который до того прятался за пазухой у мальчика, выскочил оттуда и возмущенно застрекотал:

– Трак-так-так!

И тут на крыльцо вышел старик в поношенном зеленом халате.

– Что здесь за шум? – спросил он женщину.

– Да вот, пришел какой-то маленький попрошайка со своим зверем и высматривает, что бы украсть…

– Помолчи, женщина! – Старик взглянул на зверька, и вдруг на лице его проступило испуганное почтение.

– Скажи, молодой господин, – обратился он к мальчику, – откуда у тебя этот зверь?

Мальчик приосанился и ответил с достоинством:

– Этот зверь достался мне от моего Учителя, святого отшельника из Западных Гор. Я только сегодня пришел в этот город и не могу найти в нем ни еды, ни пристанища.

– Зайди в мой скромный дом, молодой господин, и я дам тебе кров и пищу!

– Ты совсем сдурел на старости лет! – прошипела женщина. – Зачем ты впускаешь в наш дом этого жалкого попрошайку?

– Замолчи, женщина! – остановил ее старик. – Не говори о том, чего не знаешь!

Так мальчик поселился в доме старого Вань Жуя.

Утро Надежда Николаевна встретила в благоразумном и деятельном настроении. Она решила забыть обо всех бесполезных расследованиях и заняться домашним хозяйством. Для начала хотя бы пропылесосить квартиру, а то повсюду летали комки слежавшейся пыли и клочья рыжей шерсти, что-то в этом году кот совсем оборзел, нарочно он шерсть из себя выщипывает, что ли?

Надежда выволокла из кладовки пылесос и огляделась, думая, откуда начать борьбу за чистоту. Бейсик, который катал по полу в коридоре какую-то маленькую баночку, замер и прижал уши. Надежда знала, что прежде у кота были очень сложные отношения с пылесосом. Он его боялся. Это был необъяснимый, иррациональный страх, не имеющий никакой реальной причины, потому что пылесос никогда не сделал коту ничего плохого. Но в последние годы Бейсик возмужал, остепенился и успешно преодолел этот страх.

– Бейсик, – строго проговорила Надежда, включая шнур в розетку, – ты взрослый, солидный кот и давно уже должен забыть эти детские страхи! Пылесос совершенно не опасен!

Кот, однако, зашипел и удрал на кухню. Должно быть, не поверил в благие намерения пылесоса.

Надежда хотела уже приступить к уборке, но в это время из ее сумки донесся характерный сигнал, сообщающий о приходе эсэмэс.

Надежда хотела было этот сигнал проигнорировать: в последнее время ей очень часто приходили совершенно ненужные сообщения от разных рекламных фирм, магазинов, проводящих дешевые распродажи, и салонов красоты, предлагающих свои услуги. Так и на этот раз скорее всего пришел какой-нибудь спам…

Но тут она осознала странный факт: час назад она сама, своими руками, отнесла телефон на кухню и поставила там на зарядку. Но тогда что за звуки доносятся из сумки?

Она удивленно уставилась на сумку… и тут оттуда снова донесся такой же сигнал.

– Что же это происходит? – проговорила Надежда вслух. – У меня что – провалы памяти? Мне что – только показалось, что я поставила телефон на зарядку?

Забыв о пылесосе, она прошла на кухню и увидела свой телефон, который мирно заряжался на столе возле микроволновки.

При этом краем глаза она заметила кота, который при ее появлении снова зашипел и спрятался за холодильник. Это было странно, ведь пылесос остался в прихожей, но в данный момент странное поведение кота беспокоило Надежду куда меньше, чем не менее странное поведение телефона.

Если телефон лежит перед ней на столе и заряжается, то что за звуки доносятся из ее сумки? Может быть, эти звуки ей только померещились? Может быть, у нее начались слуховые галлюцинации?

И тут из прихожей снова донесся знакомый сигнал – сообщение о доставленной эсэмэс.

Надежда вернулась в прихожую, расстегнула сумку и принялась перерывать ее содержимое.

Пачка бумажных салфеток, кошелек, гигиеническая помада, ключи от квартиры, упаковка таблеток от головной боли, резиновая мышь – любимая игрушка Бейсика (интересно, как она сюда попала?), еще одна связка ключей – от маминой квартиры, мелкая европейская монетка… и, как и следовало ожидать, никакого телефона. Да и откуда ему здесь взяться – ведь он на кухне!

И тут, прямо под рукой Надежды, снова раздался знакомый сигнал – извещение о доставке эсэмэс. Она вслепую пошарила в сумке – и попала рукой за подкладку…

– Надо же, почти новая сумка, а подкладка уже порвалась! – вздохнула Надежда… и тут она нашарила за подкладкой тяжелый брусок мобильного телефона.

Вытащив телефон на свет божий, Надежда удивленно уставилась на него.

Телефон был чужой, хотя внешне он немного напоминал ее собственный. Той же фирмы, того же цвета…

В первое мгновение она даже почувствовала некоторое облегчение: значит, у нее с головой все в порядке, нет ни провалов памяти, ни галлюцинаций.

Но тут же накатили другие мысли.

Что за черт? Откуда у нее в сумке взялся этот телефон?

Она тупо уставилась на телефон… и вдруг вспомнила, как точно так же пыталась понять, откуда у нее в сумке появился рекламный буклет Владимира Рукавицына.

И истина открылась перед ней во всей своей простоте и очевидности.

В кафе, осознав, что перед ней за столиком сидит мертвец, она машинально сгребла со стола и тот буклет, и мобильный телефон невезучего артиста. И это неудивительно, если вспомнить, в каком она была тогда ужасе.

В сумке телефон завалился за подкладку, и она не заметила его, пока телефон не подал голос, сообщив о получении сообщения. То есть уже не одного, а целых трех!

Вот интересно – несколько дней никто не пытался связаться с Рукавицыным, а тут сразу три эсэмэски, одна за другой!

Надеждино любопытство снова взыграло – и она открыла файл с сообщениями в чужом телефоне.

Хотя с детства ее учили, что читать чужие письма неприлично, но, во-первых, любопытство сильнее приличий, а во-вторых (а на самом деле тоже во-первых, еще более во-первых, если так можно выразиться), адресат этих писем Владимир Рукавицын погиб, и, возможно, что эти письма могут пролить свет на его загадочную смерть.

Так или иначе, Надежда открыла файл и одно за другим прочла три сообщения.

«Володя, я вернулась! Творится что-то странное. Ты где? Почему ты не отвечаешь? Лидия».

«Володя, за мной следят какие-то люди. Нужно поговорить. Прошу тебя, ответь. Лида».

«Володя, нам нужно встретиться. Приезжай в “Пирамиду”, в кафе на третьем этаже. Буду ждать тебя с десяти до одиннадцати. Лили».

В первую секунду Надежда удивилась – первые два сообщения подписаны одним именем, а третье – другим, хотя посланы они с одного и того же адреса. Но тут же она все поняла.

Все три сообщения послала та самая женщина, которую Надежда видела на буклете Рукавицына. Лидия Сушкова, актриса, прославившаяся одной-единственной ролью – ролью радистки Лили из популярного сериала «За пятнадцать секунд до рассвета».

Поэтому два первых сообщения она подписала своим настоящим именем, а третье – именем своей героини…

Надежда взглянула на часы.

Было уже без четверти десять, значит, через пятнадцать минут Лидия придет в кафе на встречу с Рукавицыным… на встречу с человеком, которого уже несколько дней нет в живых! Надежда рванулась из кухни, чтобы поскорее набросить что-нибудь на себя и лететь на встречу к Лидии, но была остановлена своим внутренним голосом.

«Тебя это совершенно не касается, – проговорил внутренний голос Надежды, тот самый голос, который всегда призывал ее к благоразумию и осторожности. – Ты эту Лидию знать не знаешь! Ты ее в глаза не видела!»

– Да, но она просит о помощи! – вслух ответила Надежда своему внутреннему голосу. – Она в опасности, за ней кто-то следит!

«Если она и просит о помощи, – продолжал занудничать внутренний голос, – то уж точно не тебя…»

– Она просит Рукавицына – а его уже нет на свете! А она об этом даже не знает! Должна же я ей об этом сообщить?

«Ты ей ничего не должна…» – начал было внутренний голос, но Надежда его уже не слушала. Она быстро оделась и стремглав вылетела из квартиры, пока этот зануда, ее внутренний голос, не нашел еще какие-нибудь аргументы.

Бейсик проводил ее странным взглядом, шерсть у него на затылке была взъерошена.

Уже на улице Надежда привела свои мысли в порядок и определилась – куда она едет и что собирается делать.

Лидия будет с десяти до одиннадцати ждать Рукавицына в кафе на третьем этаже «Пирамиды». «Пирамида» – это новый суперсовременный торговый центр возле Сенной площади. Значит, туда и нужно ехать. А уж что там делать – она определит на месте, по обстоятельствам.

К счастью, быстро подошла нужная маршрутка, и уже через полчаса Надежда поднималась на эскалаторе на третий этаж торгового центра. Столики кафе стояли посреди зала, совсем рядом с эскалаторами. Несмотря на рабочее время, многие из них были заняты.

Лидию она узнала сразу – не по фильму, конечно, с тех времен артистка очень изменилась, а по фотографиям на буклете. Лидия сидела в одиночестве за столиком возле прохода и нервно озиралась по сторонам.

Сойдя с эскалатора, Надежда прямиком направилась к Лидии и села за ее стол, лицом к актрисе. Та вздрогнула, испуганно взглянула на Надежду и проговорила:

– Вы не можете сесть за другой стол? Я жду друга!

– Он не придет, – вполголоса, но твердо ответила Надежда.

– Что? Кто не придет? О чем вы говорите? – залепетала Лидия, уставившись на Надежду.

– Друг, которого вы ждете. Володя. Владимир Рукавицын, – проговорила Надежда еще тише, почти шепотом.

– Почему не придет? Вообще откуда вы знаете, кого я жду? Кто вы такая?

– Это длинная история, – отмахнулась Надежда. – Сейчас не самое подходящее время ее рассказывать. А почему Рукавицын не придет… обещайте, если я вам отвечу, не впадать в истерику.

– Я что – похожа на истеричную барышню? – Лидия нахмурилась.

– Ну, всякое бывает… так обещаете не кричать, не вскакивать, не махать руками, вообще никак не показывать свои эмоции?

– Судя по такому предисловию, с Володей стряслось что-то плохое… – протянула Лидия. – Вы что-то знаете…

– Так что – обещаете держать себя в руках?

– Обещаю, – мрачно проговорила Лидия, – говорите уж скорее, не тяните…

– Володю убили.

– Что?! – вскрикнула Лидия, вскочила из-за стола, выпучив глаза, и замахала руками, как ветряная мельница. То есть сделала все то, чего обещала не делать.

– Ты же обещала! – прикрикнула на нее Надежда и силой усадила артистку за стол. – Тише, видишь – на тебя оборачиваются!

На всплеске эмоций она сама не заметила, как перешла с Лидией на ты.

– Ты же обещала… – повторила она укоризненно.

– Да, да, да, – забормотала Лидия, кивая, как китайский болванчик. – Обещала, но знаешь, как это неожиданно… Володя… это же надо… ты точно знаешь?

– Куда уж точнее! – Надежда вспомнила неживые глаза Рукавицына и то, как он завалился набок, и поежилась. Лидия ссутулилась и закрыла лицо руками.

– Вы с ним что – были очень близки? – посочувствовала Надежда.

– Ну, не в таком смысле… – замялась Лидия, постепенно взяв себя в руки. – Просто мы с ним – старые друзья, сто лет были знакомы, работали вместе…

– «Старые песни о главном»? – проговорила Надежда, вспомнив буклет Рукавицына.

– Ну да… а ты откуда знаешь?

– Ладно, это все та же долгая история, – отмахнулась Надежда. – А почему ты так хотела с ним встретиться? Что тебя беспокоило? Кто за тобой следит?

Лидия подозрительно взглянула на нее:

– Я же так и не знаю, кто ты такая. Может, это они тебя подослали.

– Ну да, конечно, ты можешь от меня отмахнуться, – возмущенно проговорила Надежда. – Можешь сейчас встать и уйти – скатертью дорога! Но куда ты пойдешь?