Черный маг Щепетнов Евгений

Ладно, плевать на петухов – пора вставать, сегодня меня ожидает тяжелый день. Я сажусь на кровати – и вдруг понимаю, что я не в комнате старого постоялого двора. Я по-прежнему сижу на кровати, но кровать стоит не в комнате. Вижу яркий свет, но не слепящий, а ровный такой, приятный. Причем льется со всех сторон, да так, что тени не отбрасываю. Встаю, оглядываюсь – ничего вокруг нет. Просто нет. Под ногами что-то вроде ковролина белого, и уходит он далеко за горизонт. Хотя и линии горизонта тоже нет, сплошная бесконечность. И посреди этого – моя кровать! Весело, ничего не скажешь…

Интересно, никогда еще меня такие яркие сны не посещали. Говорят, цветные сны – признак паранойи. Оглядываюсь вокруг – да, кровать деревянная и отнюдь не черно-белая. Ладно, будем считать, что параноик, что дальше?

– Ну и долго ты комплексовать собираешься?

Я аж подпрыгнул от неожиданности. Оглядываюсь – нет никого, и спрятаться здесь негде. Разве что под кровать мою залезть. Заглядываю под кровать – пусто. Интересно девки пляшут по четыре сразу в ряд…

– И что ты хотел там увидеть?

– А ты кто? – спрашиваю.

– Я? Ну, ты можешь звать меня Хаосом, хотя, поверь, то понятие, которое вы, смертные, вкладываете в это слово, не отражает и сотой доли моей истинной сути. Вы все увидели, выражаясь доступными тебе понятиями, клочок одежды и на основании этого кусочка знания решили, что познали мою суть. Странные вы все же существа.

– Но Шутник говорил…

– Шутник, Шутник… Да много они знают, твои мелкие боги! Они, поди, стоят всего-то на пару ступенек выше вас, а корчат из себя невесть кого, – скривил губы мой собеседник. – А хочешь – я из тебя бога выше него рангом сделаю?

Я задумался на секунду. Разговор мне не нравился, была в нем какая-то нестыковка. Но и ругаться не хотелось, мало ли что, поэтому я ответил:

– Нет.

– Гм… Молодец. А теперь объясни почему.

– Ну, во-первых, я не знаю, что ты потребуешь взамен, такие подарки просто так не делаются, а во-вторых, я пока не представляю даже, что мне делать с такими возможностями.

– Логично.

– Знаешь, весьма странно слышать о логике от Хаоса.

Тут он рассмеялся – совсем по-человечески, весело. А потом говорит:

– Знаешь, ты первый человек за последнюю сотню лет, который сумел меня развеселить, пусть и благодаря собственной тупости и невежеству. Молодец! Я всегда знал, что у тебя большое будущее.

– Ну, в таком случае просьбу можно?

– Говори.

– Покажись как-нибудь, а то неуютно с пустотой разговаривать.

Миг – и передо мной появился тот самый водопад, который я видел совсем недавно, на перекрестке миров. Вот только вода в нем была почему-то прозрачная, как слеза, и не светилась.

– Ну что, так лучше? – прожурчала вода.

– Да, намного.

– Мог бы сразу сказать – вы, люди, странные существа, и я не всегда могу разобраться в вашем поведении.

– Исполнение желаний по первому требованию. С чего такая честь?

– И еще вы недоверчивые… Ладно, оставим китайские церемонии. Скажу честно: мне нужен этот мир. То задание, которое дал тебе помощник Артаса, – оно, конечно, правильное, но несколько… э-э-э… неточно сформулированное. Кстати, как оно звучало, помнишь?

– Дословно – нет. Суть – взять Зерно Хаоса и создать на его основе место преклонения.

– Зерно… Ну, можно назвать и так. Неточно, м-да, совсем неточно.

– И в чем же неточность?

– В сроках! В общем, у тебя есть год, не больше. Крутись, как хочешь, но выполнить его ты обязан. Возможности для этого я тебе дал, ты это уже почувствовал, награда тоже будет соответствующей.

– А конкретнее?

– Сам решишь.

– Так, я смотрю, здесь все серьезно.

– Серьезнее некуда, ты мне поверь. Причинами не интересуешься?

– Интересуюсь, но полагаю, что для выполнения задания это не очень важно, а значит, для меня интереса представлять не должно. Не мое это дело с богами в знаниях конкурировать.

– Правильно мыслишь, смертный. Единственно, я не бог – мой ранг неизмеримо выше, но для тебя это непринципиально. Вперед и с песней, эмиссар мой!

– Погоди, еще один вопрос. Что мне делать, если, скажем, Артас по какой-то причине будет мне мешать?

– Не вижу, по какой – он, по идее, хочет того же самого, разве что в сроках тебя не ограничивает. Хотя да, он может захотеть от тебя еще какой-нибудь услуги, которая затормозит дело… Да пошли его! Ты теперь подчиняешься мне напрямую, Артас тебе не указка. Возможности у тебя сейчас более чем солидные, поэтому он тебе вреда не причинит, даже если очень захочет, но если ты не справишься, то я просто заберу назад свое благословение, и, думаю, он тебе многое вспомнит.

– Замечательно! А теперь скажи мне, какова гарантия, что ты не сделаешь этого в любом случае?

– Сарказм неуместен. Гарантий никаких, но, во-первых, всякий труд должен быть оплачен, а во-вторых, у меня на тебя большие планы. Итак, твое слово?

– Согласен.

– Ну и молодец. Успеха тебе. Слушай инструкцию…

Снова кричит петух. Я сел, ощутил ногами теплые, хорошо оструганные доски пола. М-дя… Приснится же такое! Интересно, это считается кошмаром или нет? Впрочем, какая разница – просто организм своеобразно отреагировал на стресс. Сладко зевнув, я встал и потянулся, чувствуя во всем теле приятную истому. Кошмар! Вчера я путешествовал между мирами, дрался, под дождем мок, тяжести таскал – а сейчас нигде не болит, ничего не колет, весь в тонусе. Нет, мне нравится такое состояние!

Быстро размявшись, я натянул одежду – ту, которую мне ночью хозяин подогнал. Ночью… Интересно, и сколько это я спал, что чувствую себя отлично выспавшимся, свежим, бодрым и полным сил? Сутки? Поднес к глазам часы, опасаясь, что в этом мире они попросту встанут – нет, исправно тикают, отсчитывая часы и дни. Дата, кстати, не сменилась – значит, несколько часов спал. Ай да организм теперь у меня!

Одевшись, я направился было к двери, но остановился на полдороге – что-то выбивалось из скромной картины номера в провинциальной гостинице, тем более средневековой. Внимательно осмотрел комнату и обшаривал ее взглядом сектор за сектором, как учил меня когда-то в армии инструктор по физической подготовке, списанный за какую-то провинность из особого отдела, до тех пор, пока не увидел, что именно привлекло мой взгляд. Шкатулка на столе! Малахитовая шкатулка – уж в камнях я разбирался, спасибо детскому увлечению и кружку юных геологов при нашем доме молодежи. Да и затруднительно спутать малахит с чем-нибудь, это вам любой геолог скажет. Малахитовая шкатулка на столе этого задрипанного заведения… Да она больше него стоит!

Я подошел к столу, взял шкатулку, осторожно ее открыл… Да, чего угодно ожидал, но только не этого – в ее выстланном мягким бархатом нутре покоилась переливающаяся всеми цветами радуги, теплая на вид жемчужина. Зерно Хаоса – уж его я узнаю, вернее, почувствую где угодно!

Я вздохнул и сел на стул. Влип, очкарик! Похоже, это никакой не сон был – со мной и впрямь разговаривал Хаос, и теперь мало того, что я подписался на тяжелое задание, так еще и с Артасом наверняка поссорюсь. Хаос Хаосом, но ни одному нормальному человеку или, в данном случае, богу не понравится, что его нагло кидают, так вот запросто меняя босса. По всему выходит, что надо мне исхитриться и задание Хаоса выполнить, и Артасу не дать понять, что я ему больше не подчиняюсь – иначе, боюсь, небо с овчинку покажется. Две высшие сущности между собой так или иначе договорятся, а меня разотрет, как песчинку, попавшую в жернова. К тому же, возможно, это покажется кому-то смешным, но Артасу и его заму я благодарен. Да, его мотивы насквозь эгоистичны, но, как бы то ни было, важен результат, а результат прост – я здесь, здоровый, бодрый, сильный. А не будь их, я так и сидел бы сейчас в кресле-каталке и думал, как мне наглую муху достать. Как бы я ни хорохорился, но это – должок, а долги я привык отдавать. И что мне прикажете делать? Как выворачиваться? Ладно, попала собака в колесо – пищи, а беги. Будем решать проблемы по мере их появления.

Сунув шкатулку в карман (странно, а в средневековой одежде нашего мира, если верить тому, что я читал, карманов не было – не изобрели), благо она была совсем небольшой, я решительно вышел из комнаты и спустился по лестнице в зал. По той самой лестнице, кстати, на которой я ночью хозяина сего убогого заведения отлавливал.

Зал был, как я и предполагал, пустым – ну да, все правильно. Еще вчера хозяин постоялого двора (как там бишь его звали? Не помню, а может, и не спрашивал) жалился мне, что постояльцев нет. Если ночью нет, то откуда им ранним утром-то взяться? Логика у меня железная, поздравляю себя, любимого, я умный человек… Блин, так и до мании величия недалеко.

Позади меня скрипнула дверь. Оглянулся – ага, вот и… Платон! Точно, вспомнил, как его зовут! Платон. Заспанный, но профессионально улыбающийся. Сейчас, при нормальном освещении и в спокойной обстановке, я смог рассмотреть его получше. Полноватый, физически крепкий мужик чуть ниже меня ростом, весит явно за сто килограммов, но шустрый, как понос – это тоже, наверное, профессиональное. В смысле, умение шустрить, а не расстройство желудка.

После легкого (каша с жареной грудинкой и кружка какого-то отвара, цветом и вкусом поразительно напоминавшего чагу – уж в этом я разбираюсь, пристрастился к ней в своей бурной, хе-хе, молодости) завтрака, который мне подала миловидная девушка, то ли служанка, то ли дочка Платона, я вернулся в комнату, куда пару минут спустя все та же девушка занесла мою одежду – сухую, хотя и нестираную. Ничего удивительного – просто не успели, хорошо хоть, высушили. Интересно, кстати, как? В воздухе влажно, так просто плотная камуфляжная ткань не сохнет. Разве что на какой-нибудь печи развешивали. Неважно, все равно сейчас выходить из дома под дождь (а он, собака, никак не закончится) и идти чуть ли не по колено в грязи…

Девушка, отдав мне одежду, улыбнулась игриво и выскользнула из комнаты. Да уж, пожалуй, если бы не спешка, можно было бы здесь и задержаться, хотя, конечно, можно будет и вернуться… если жив останусь. Что-то мне подсказывало, что для этого придется очень постараться, но дело, конечно, того стоило.

Да уж, одежда сухая, а поддоспешник-то мокрый. Само собой – он толстый, плотный, его хрен высушишь. И что прикажете делать теперь? На голое тело кольчугу надевать? Бред! Пришлось, кряхтя, надевать сырое шмотье. Впрочем, один черт, через пять минут все опять сырым будет, так что невелика потеря.

Вышел из комнаты я уже в кольчуге, с мечом на поясе и пистолетом в кармане. Но с ним я, правда, и не расставался, даже когда переоделся, просто в другой карман переложил. Платон был в зале, я подошел к барной стойке, стоя за которой он меланхолично протирал стаканы, положил на него золотую монету – небольшим (вот жмот) количеством таких денег меня снабдил Шутник – и спросил:

– Этого достаточно?

Платон молча кивнул, но по его заблестевшим глазам я сообразил, что сумма эта более чем приличная. Ну, не радуйся, сейчас я тебя еще озадачу.

– Я хочу оставить тебе на хранение свои вещи. Ненадолго, не бойся, но если что-нибудь пропадет – поверь, я бы на твоем месте повесился, это не так болезненно. Что я могу, ты уже знаешь. И еще. Лошадь здесь достать можно?

Через полчаса я уже покачивался в седле дряхлой клячи, взятой у Платона под залог двух золотых за грабительскую сумму еще в один. Меня это, правда, не слишком волновало – если я выиграю, то деньги вряд ли будут играть для меня хоть какую-то роль, ну а если проиграю – тем более. Мертвым деньги ни к чему.

Мерная езда (ну, галопом такую лошадь пускать было страшно, а рысью – жалко, поэтому пускай идет шагом), несмотря на дождь, медленно, но неуклонно вгоняла меня в состояние полудремы. Лошадь шла со скоростью пешехода, может, чуть быстрее, поэтому я не боялся упасть, хотя наездником был посредственным – так, в детстве в деревне с пацанами катался, да иногда в городе, на конной станции, брал лошадей покататься. У нас там ребята бизнес делают, катают детей по площадям да туристам иногда лошадей напрокат дают – у нас красивые места, и покататься за городом есть где. В общем, миллионов не сделаешь, но копеечка малая капает стабильно, так что молодцы ребята, да и мне самому нравится галопом да по полям! Но, увы, наездник я не блестящий, хотя уже сам факт, что в седле держаться умею, для меня сейчас, в этом примитивном мире, огромный бонус.

Хорошо, что я все же не задремал. Прямо перед лошадью, чавкая босыми ногами по жидкой грязи, вышел здоровенный, заросший черной бородой мужик. Вскинул руку, и лошадь, как ни странно, поняла его – видать, правда, что примитивные создания легко находят общий язык. В общем, встала моя кобыла, как вкопанная, и я, качнувшись от смены скорости, окончательно проснулся.

– Ну что, мил человек, слезай – приехали. Да ты слезай, слезай, не бойся – походи ножками по землице нашей грешной. Напоследок…

А, это, похоже, те самые разбойники, про которых мне Платон рассказывал. Смотрю на мужика, потом оглядываюсь вокруг – ну да, все верно, не один он, поэтому и держится так уверенно. Позади него на дорогу выползли еще четверо, вооруженных чем попало, от дубины до неплохого на вид меча. Если чернобородый не дурак (то, что он не трус, и без того ясно, иначе не выбрал бы себе работу с риском, да и навстречу воину первым не вышел), то в кустах сидит кто-нибудь с луком или арбалетом, хотя, может, и нет – все-таки очень сыро, тетива должна моментально размокать. Я, конечно, могу и ошибаться, но что-то такое я слышал, жаль, не интересовался специально.

Ну ладно, думаю, давайте поиграем. Неловко слезаю с лошади, слыша ехидные смешки разбойников, и это меня вдруг разозлило. В общем, когда я к ним повернулся, в руке у меня уже был пистолет, и он, как оказалось, вполне действовал. Во всяком случае, чернобородый умер мгновенно, и лег в грязь совсем как живой, только с аккуратной круглой дырочкой между глаз. А пистолет выстрелил, кстати, очень негромко, и никто даже не понял, что случилось – я стрелял от пояса, и никто не ассоциировал здесь пистолет с оружием.

Стрелы в меня полетели только после того, как четверо разбойников на дороге упали. В пятого я выстрелить просто не успел – из кустов в меня полетели сразу три стрелы, точнее, две стрелы и арбалетный болт. Пришлось отвлечься – помирать так бездарно, от грязной железки паршивой ковки, летящей на крыльях судьбы, я не собирался. Тем более от трех таких железок – хотя, если честно, какая разница…

Я откинулся в сторону, уклоняясь от летящей в меня смерти, и выпустил по кустам несколько пуль, благо понять, где сидят стрелки, успел – время, как и прошлой ночью, не остановилось, но замедлилось, позволяя спокойно оценивать ситуацию. Пистолет дернулся еще трижды, после чего патроны в обойме кончились, но времени перезаряжать не было – последний из остававшихся на дороге разбойников, здоровенный детина, вооруженный длинным мечом, несся на меня, как носорог, ухитрившись с места развить абсолютно нереальную для такой грязной дистанции скорость.

Меч, кстати, этому придурку совершенно не подходил. Почему придурку? Да потому, что попер на меня, вместо того чтобы убежать, пока было время. Так вот, о чем я? Ах да, о мече. Неплохой был клинок, и он хорошо бы смотрелся в руках какого-нибудь рыцаря, но у разбойника был явно чужеродным предметом. Что же, раз пошла такая пьянка, стоит проверить в деле, чему там меня реально наши реконструкторы научить успели. Первый удар, широкий и не слишком умелый, прошел над моей головой – я успел присесть, иначе этот горе-разбойник смахнул бы мне с плеч голову. При моей скорости это было несложно, но, отскочив назад, я усилием воли замедлил свою реакцию до прежней, человеческой. От второго удара, вполне предсказуемого и такого же широкого, только наискось, я легко ушел, одновременно выхватывая свой меч, и тут же рубанул сверху вниз. Не очень грамотно, но ведь я и не фехтовальщик – так, самых вершков в ускоренном темпе нахватался.

Мой противник тоже поступил не слишком умно, попытавшись парировать мой удар вскинутым над головой мечом. Абсолютно зря он это сделал – мой клинок рассек его железяку, как масло. Разбойник еще удивленно таращился на обломок в своей руке, а я уже вновь поднимаю свой меч и коротким, экономным движением насаживаю своего противника на клинок, как куропатку на вертел. Никаких доспехов на нем нет, поэтому меч входит в тело легко. Короткое движение – и разбойник валится в грязь, пытаясь зажать руками рану в животе и удержать рассыпающиеся по дороге кишки.

Перешагиваю через корчащееся на дороге тело, иду к кустам, держа оружие наготове, но нахожу там еще три тела. А я и не знал, что так здорово стреляю! Три пули – три попадания, и все смертельные. Ну что же, ребята сами нарвались, и мне их совсем не жаль, и никаких интеллигентских комплексов по поводу ценности любой жизни я тоже не испытываю. Они, может, хорошие, белые и пушистые, но они пытались убить меня, но я оказался сильнее и убил их – все логично и честно. Впредь собираюсь поступать точно так же, и незачем переживать, а пока что следует заняться более насущным делом. Вкладываю меч в ножны, возвращаюсь на дорогу, подхожу к умирающему разбойнику и, не слишком обращая внимание на его стоны, поднимаю обломки меча…

Да уж, теперь мне становится ясно, что исход нашего боя был предрешен. Более дрянного металла я, пожалуй, и не видел еще, а я, поверьте, видел на своем веку много всякого. Отделка, конечно, ничего, даже можно сказать, ничего себе, но меч должен не только украшать или служить показателем статуса своего хозяина. Меч – это, в первую очередь, оружие, а тот, обломки которого я держал в руках, оружием не был. Это была жалкая пародия, которую стыдно было даже просто в руках держать. Выходить же с ней в бой – это показывать неуважение к своему противнику, даже такой неумеха, как я, мог сказать это абсолютно точно. Смешно, но я, сам того не подозревая, похоже, таскаю в ножнах неплохую вундервафлю.

Подхожу к трупу чернобородого, толкаю его ногой… Да, зрелище неаппетитное – пуля во лбу-то дырочку маленькую сделала, а вот затылок в клочья разнесла, мозги на большой площади расплескав. Шикарно оружие испытал, ничего не скажешь… Хотя, конечно, это мне Шутник хорошую идею насчет подпилить кончики пуль подкинул, чтобы они лепестками раскрывались и внутри все в фарш разносили – интересно, откуда он в этом разбирается? Ладно, не суть важно, главное – результат.

Результат, надо признать, неплох – куча трупов и море крови, выходные отверстия от пуль огромные, мясо клочьями торчит… После такого не выживают, и это не может не радовать. Перезаряжаю пистолет, сетуя про себя, что обойма всего на восемь патронов, проверяю на всякий случай «маузер» и внимательно оглядываю валяющихся на дороге разбойников. К моему удивлению, один оказывается живым – пуля ударила его в плечо, раздробив кость, и он, похоже, был сейчас без сознания от болевого шока.

Постоял я, посмотрел на него – и что мне с ним делать, думаю? Ну, пленный… Пленных допрашивать положено. И что же этот инвалид умственного труда мне скажет? Ну, конечно, скрывать он ничего не будет – наверняка, если сообразил хоть что-то, будет считать меня крутым магом, побивающим врагов молниями из глаз и громом из задницы. Таким не врут… А если не сообразил, то могу его, к примеру, по плечу похлопать, уж я-то хорошо представляю, какие его ожидают ощущения. И что дальше? В смысле, ну, расколется он, как сырое полено, но что я узнаю? Как группа крестьян, замордованная мелким (именно мелким – закомплексованные ничтожества обожают самоутверждаться) феодалом, с тоски и безнадежности вышла на большую дорогу и в течение пары лет превратилась в шайку отъявленных душегубов? Да неинтересно мне это абсолютно. Даже если все совсем не так было – все равно неинтересно. У меня свои дела, а эти дурики просто попались на моем пути и не догадались прикинуться ветошью и не отсвечивать, а лучше и вовсе тихонечко отползти в сторону и самим закопаться на пару метров ниже уровня земли, дабы не напрягать мое чувство прекрасного.

Отпустить его… Опять же, зачем? Свидетель, однако, а свидетель – потенциальная угроза. Даже тем хотя бы, что может кому-нибудь проболтаться о том, как и из чего я стреляю, а это может лишить меня кое-каких преимуществ. Да и потом, он же, как тот зверь, попробовавший крови, если оклемается – опять на большую дорогу выйдет.

Ну что же, неприятно, но кому-то надо делать грязную работу – жизнь не любит чистоплюев. Не хочу пачкать свой нож, поэтому вынимаю из-за пояса главаря посредственной работы кинжал-мизерикордию и наклоняюсь над раненым. Воняет он так, что наши бомжи рядом показались бы благоухающими шанелью хрен знает какого номера. Ну и пес с ним, потерплю, три секунды можно и не дышать. Наношу ему короткий удар в сердце. Не зря я все же изучал перед тем, как отправиться сюда, анатомию – попал с первого раза. Вот и ладушки, доставать стилет не будем, чтобы кровью не забрызгаться, да и не нужен он мне совершенно. Теперь остается только шлепать, оскальзываясь в грязи и мечтая не упасть, к своей кобыле. Вообще, интересно, когда была схватка, я здесь бегом бежал, и ничего, не падал, а сейчас иду осторожно – и все равно еле на ногах держусь. Наверное, адреналин помогал, иного объяснения не вижу.

Заколотый моим мечом тип все еще хрипит, отчаянно цепляясь за жизнь. Зачем, спрашивается? С внутренностями наружу не живут, я хоть и не доктор, но уж это-то знаю точно. Впрочем, как бы ни цеплялся, он не способен продлить ее даже на секунду – жизнь уходит из него, утекает с каждой каплей крови, которой натекла уже целая лужа. Осторожно, чтобы не испачкаться, обхожу его по обочине.

Кое-как забравшись на лошадь, я продолжил путь. Лошадь моя, кстати, не обратила на происходящее ни малейшего внимания, исключительно флегматичная скотина мне попалась, а может, просто от старости ей уже все-все пофиг. Мне, как ни удивительно, тоже – не тошнит, сам себе противен не стал. Врут, похоже, книги, в которых утверждается, что в первый раз убивать сложно. А может, я просто не воспринимаю этих разбойников, как живых людей. В детстве, помню, играл в бродилки-стрелялки, и сейчас, такое впечатление, этот мир кажется мне смоделированным, а убитые мной люди на подсознательном уровне воспринимаются, как компьютерные боты. Впрочем, это я, похоже, в интеллигентские самокопания полез, надо это прекращать, потому как много думать для здоровья вредно. Если бы вместо того, чтобы за пистолет схватиться, я думать стал, то не они – я бы там лежал.

Моя Росинантша тем временем неспешно трусила по дороге, и мне это уже порядком поднадоело. На понукания в виде толчков каблуками в бока лошадь реагировать отказывалась наотрез, а бить ее прутом… Я, наверное, слюнтяй, но животных мне всегда было жалко. Оставалось плюнуть и продолжать мокнуть под дождем да рассматривать мокрый лес, который рос по обе стороны дороги и выглядел сейчас донельзя уныло.

Лес, кстати, и впрямь был хвойным, а вот деревья при ближайшем рассмотрении оказались отнюдь не кедрами, как мне показалось ночью. Точнее, может, и кедрами, но абсолютно не такими, к которым я привык у нас на севере. Подобные деревья я видел на Кипре – там хвойные деревья весьма своеобразны. Помню, мы там с одной… Впрочем, я опять отвлекся.

Итак, лошадь чавкает копытами, я скучаю, периодически прикладываясь к фляжке, захваченной еще из дому. Во фляжке отличная морошковая настойка – грешен, не люблю истинно мужские напитки вроде водки и коньяка, а люблю белое вино, сладкое шампанское, ликеры и такие вот приятные на вкус, не слишком крепкие настойки. Не знаю, почему, честное слово, хотя, может, потому, что я вообще сладкоежка. В детстве сладкого лет до двенадцати не ел – в семь лет медом обожрался, долго обнимал унитаз и несколько лет на сладкое смотреть не мог, даже кофе без сахара пил, зато сейчас конфеты, например, обожаю. Восполняю недоеденное в детстве, наверное.

Ну, сейчас настойка не столько удовольствие, сколько возможность не мерзнуть в мокрой одежде и не подхватить какой-нибудь бронхит или еще чего похуже. Конечно, такое лекарство трудно назвать панацеей, оно само иногда может проблемы доставить, но тут ведь дело в дозе. Как говорил мой знакомый врач, разливая по рюмкам медицинский спирт, «все есть яд и все есть лекарство». А еще, помню, он мне байки травил, что, если пить спирт, ГАИ не страшна – мол, в крови его минут через сорок обнаружить невозможно будет. Заливал, наверное, хотя кто знает…

А как болеть в полевых условиях, я знаю – уболтали меня ребята в свое время на рыбалку съездить. Поехали, забрались в глушь, а меня там скрутило, дня три температура под сорок держалась. Нет уж, лучше я сейчас таким вот сомнительным методом согреюсь, чем свалюсь. Дождь-то переставать, похоже, не собирается, на металле кольчуги маслянисто поблескивают крупные пятна воды, а поддоспешник давно превратился в филиал бассейна. Кстати, не знаю уж, как там Артес мне спину залечивал, но, чтобы она от влажности и сквозняков заболела, мне совершенно не хотелось.

Хорошо хоть, никого больше по дороге не попалось – я был настолько зол на этот дождь, что любое неосторожно сказанное слово или косой взгляд легко могли спровоцировать меня на драку или еще на какое-нибудь безрассудство. Ну, вспыльчивый я человек, что поделаешь, ну так я ведь никогда и не говорил, что я хороший. Нет уж, как говаривал один мой знакомый, ну их на фиг, такие приключения, лучше водка пить, земля валяться, только вот обратно уже не отыграешь. Подписался – придется отрабатывать, и никуда теперь не денешься.

Занятый своими мыслями, я едва не пропустил мост. Точнее, и пропустил бы, но лошадь встала, настороженно прядая ушами. Мой первый инструктор как-то сказал мне, что это верный признак желания лошади кого-нибудь укусить. Не знаю, не доводилось как-то проверять, но я и сам, честно говоря, укусил бы сейчас кого-нибудь.

А что – и укусил бы со злости, потому что моста не было. Сваи, на которых он раньше стоял, были на месте, а вот сам мост кто-то тщательно разобрал, сложив доски по ту сторону реки. Очевидно, сделавший это просто не хотел, чтобы кто-нибудь добрался до замка – иначе мост просто сожгли бы. А так – пара часов, и снова можно ехать, грамотно сработано, ничего не скажешь. И ведь, главное, это не река даже, а ручей глубокий, с заиленным дном. Летом верховой переберется безо всякого моста, ног не замочив, хотя груженые телеги, скорее всего, застрянут – это мне Платон рассказал, когда дорогу описывал. Но сейчас, в разгар сезона дождей, ручей вздулся и нес свои мутные воды с такой гордостью, будто был, по меньшей мере, Енисеем. И что прикажете теперь делать?

И еще интересный вопрос: с чего все-таки лошадь занервничала? Она, конечно, зверь чуткий, но что она могла почувствовать? По идее, разливы ручьев, речек и прочей лесной красоты волновать ее не должны. Разве что она предчувствует, что придется идти вброд, но в это мне решительно не верится – лошадь, слава Богу (интересно, которому), к мыслящим существам не относится и достижениями в области логического мышления и глубокого анализа обстановки пока что не хвасталась. Нет, можно предположить, конечно, что мне попалась лошадь-телепат, прочитавшая мысли в моей гениальной голове, но как-то в это не слишком верится. Следовательно, если верить старику Оккаму, надо искать более простое объяснение, и заключается оно в том, что кобыла просто чего-то испугалась. Опять же, можно предположить, что вскоре под нами разверзнется земля и начнет работать вулкан, но все-таки куда как более вероятным кажется мысль о том, что рядом присутствует еще кто-то.

А вот и кто-то – из кустов вышел мужчина, чем-то очень похожий на главаря тех разбойников, что остывают сейчас на дороге. Не внешне, нет – этот гладко выбрит (а у меня, кстати, уже щетина на щеках появилась неслабая, что меня отнюдь не радует – бритву я, как оказалось, забыл), голова тоже то ли бритая, то ли лысая, как бильярдный шар, одет куда добротнее, на плечах кольчуга, туго обтягивающая упитанное брюхо. Нет, похож он другим – от него, как и от разбойника, исходило ощущение угрозы, причем даже более явственное, чем в прошлый раз. Ну и хрен с ним, надо будет – обломаю.

Мужчина, между тем, улыбается, причем вполне доброжелательно. Окинул меня взглядом, особенно кольчугу и простой, но удобный эфес меча, похоже, увиденное ему понравилось – во всяком случае, смотрел он одобрительно. А вот поглядев на лошадь, он не смог сдержать смешок. Ну и ладно – я и сам прекрасно знаю, что моя кобыла выглядит не слишком презентабельно. Однако же, он явно постарался меня не обидеть, что ему, в случае драки, несомненно, зачтется.

– Сэр, вам лучше ехать назад. – Надо же, еще и вежливый. Ладно, в эту игру можно играть и вдвоем.

– Сэр, может быть, вы объясните почему?

– Сами видите, сэр, мост рухнул.

– Не беда, сэр, через эту струйку можно и без него перейти, у меня лошадь, случись что, может налить больше.

– И все же, сэр, я настаиваю – нам очень не хотелось бы, чтобы кто-нибудь случайно пострадал.

– А я считаю, что где, когда и как страдать – исключительно мое личное дело, сэр.

– А мой господин считает, что жизнь человеческая очень ценна и что ее надо сохранять даже ценой… э-э-э… небольших повреждений.

Ну вот, ситуация прояснилась – кто-то, обладающий в здешних местах властью, посадил этого амбала сторожить дорогу. Мне даже не намекают, открытым текстом говорят, чтобы валил куда подальше, а то ноги повыдергивают. Или переломают, что вернее. Убивать, вернее всего, не будут – ну и я, конечно, постараюсь удержаться от крайностей, однако проехать мне надо вне зависимости от желаний кого бы то ни было.

Последнюю мысль я озвучил вслух. Лысый покладисто улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой. Моментально позади него как будто из воздуха материализовались еще двое, ребята помоложе, по мордам судя, наглые и на вид крепкие. Угу, дело ясное – трое хорошо подготовленных воинов одиночку должны на лоскутки порвать и не поморщиться. А еще кусты позади них шевельнулись – похоже, там стрелок, и, возможно, не один. Не особо опытный, правда, у опытного ветви не колыхались бы, но мне сейчас от этого не легче. А ведь стрелок и впрямь может быть и не один, это хреново… Однако, как ни крути, мне назад поворачивать никак нельзя, придется драться, наверное, если иначе никак. Эх, как же я не люблю драться!

Нарочито кряхтя и потерев предварительно спину, чтобы оправдать неловкость движений усталостью от дальней дороги, слезаю с лошади. Кажется, получилось лучше, чем в прошлый раз – во всяком случае, смешков не последовало. Поворачиваюсь – и привычным усилием вгоняю себя в ускоренный темп, как раз вовремя, потому что в лицо мне уже летит кулак лысого. Только вот лица моего на пути кулака уже нет.

Эх, мне бы такую реакцию, когда боксом занимался! А заодно уж и такой удар. Цены бы мне не было в большом спорте, имел бы кучу медалей, а заодно уж и толстую стопку денег и не болтался бы сейчас по неведомым мирам, рискуя жизнью и здоровьем, а лежал бы с телками на пляже. С тремя. Нет, лучше с пятью… Ну да ладно, зачем мечтать о несбыточном – тут у нас драка намечается, и проиграть ее мне совсем неохота. Больно будет, а боли я не люблю, поэтому бить себя всяким козлам не позволю. Да и не козлам тоже не позволю, если честно.

Кулак, затянутый (и когда только надеть успел) в доспешную перчатку, пролетает совсем рядом с моим ухом. Пролетает, правда, на взгляд лысого, по моему же скромному мнению, он ползет не быстрее улитки. Однако я с трудом успел – ускорься я на секунду позже и лежал бы со сломанной челюстью. Ну а сейчас со сломанной челюстью лег лысый – я ведь не Христос, терпеть хамство не собираюсь. Ударил в точности, как учили, и отправил мужика в глубокий нокаут, обеспечив себе возможность не думать хотя бы об этой проблеме. Две же другие проблемы пока что ничего не сообразили.

Быстро шагаю вперед, выбрасываю кулак и сильно бью тому из парней, что стоял чуть подальше, кулаком в грудь. Почему дальнему? Да потому просто, что рожа мне его не понравилась. Парня приподнимает над землей, и он, пролетев пару метров, с шумом врезается в колючие кусты. Шум, кстати, странный – ну да, мое восприятие изменилось, а значит, слышу я теперь тоже иначе. Разворачиваюсь – и как раз вовремя, чтобы заблокировать удар второго, у него хорошая реакция, и соображает он быстро. Насколько я понимаю, то должен был для него выглядеть смазанным пятном, однако же он постарался ударить, и, что интересно, это ему почти удалось. Вот только эффект оказался несколько неожиданным, причем как для него, так и для меня.

Удар был сильным и хорошо поставленным, я дурак был, что не вырубил этого парня первым, тем более что и стоял он удобнее – все-таки почувствовал себя крутым и обнаглел, а зря. Наглость – она до добра не доведет, так что на будущее думать надо, а пока что я опытным путем определил степень своей уязвимости.

Смешно, но удар я разве что почувствовал, не более того. Никакой боли не было, хотя блокировал я жестко. Хотя чего я удивляюсь? Вчера дверь кулаком пробивал, сейчас вон двоих без вреда для собственного здоровья покалечил и не почувствовал ничего, никаких неприятных ощущений не было, так что можно было предусмотреть, однако даже в голову не пришло, что и чужие удары не почувствую. А вот противник мой, похоже, пострадал – все-таки, ставя блок, я руку выбросил резко даже по моим собственным ощущениям. Лицо парня исказилось… О-па, а ведь я вернулся к нормальному темпу. Это что же получается, ускоряюсь я всего на несколько секунд? Похоже на то, и в будущем придется это учитывать.

Мой противник не закричал, хотя рука его, судя по всему, была сломана. Не было оглашающих окрестности воплей, которые, несомненно, раздались бы в случае, если бы все случилось у нас. И сопровождающего действие примитивного мата (увы, искусство составления сложных и многоэтажных конструкций в наше время, увы, практически утеряно – даже ругань становится с каждым годом все примитивнее и примитивнее, а мы еще удивляемся тому, что падает уровень образования) тоже не было – парень стоически вытерпел боль и попытался левой рукой достать из-за пояса нож. Опытный, сразу видно, живо сообразил, что меч достать не сумеет, и принял единственно верное решение. Вот только я ему отнюдь не собирался позволять размахивать дурно откованной железкой. А ну как он меня порежет? Он же мне в рану грязь занесет, бактерий всяких веселую компанию. Оно мне надо? Сомневаюсь, так что лучше уж пускай он в следующий раз думает, прежде чем в драку лезть и мирно проезжающих путников обижать.

Пинаю парня ногой в пах – подло, но очень эффективно. Добавляю носком сапога по лицу и оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть летящий мне в лицо шар огня. В кувырке ухожу в сторону, как учили когда-то в армии, оглядываюсь вокруг… Опять шевелятся кусты. Это что же я, дурак, творю? Пока с этой троицей возился, про стрелка-то и забыл! А ведь он меня чуть не поджарил, огнемет ходячий. Интересно, из чего это он стрелял? Или, может, это и есть маг, о таких индивидуумах Платон, помнится, рассказывал? Ну, его стоит взять живьем.

Вот только еще вопрос, кто кого возьмет. Он, скотина, своими огненными шариками лупит, как из пулемета. Ну да ладно, я тоже не лыком шит… Вот только лежу сейчас в канаве и жду, когда стрелок угомонится. Попасть, пока я так вот лежу, не попадет, конечно, но что дальше? Он меня огнем к земле прижимает, а сам, возможно, уже помощь вызвал. Откуда я знаю, какие у магов средства связи? Может, не хуже наших раций? Если так – это хреново, против толпы могу не продержаться. Как не вовремя выяснилась краткосрочность моих способностей. Сейчас бы ускориться, добраться до мага одним броском и свернуть ему шею… А ну как на полдороге отпустит, что тогда? Буду идеальной мишенью? Эх, надо будет, как до Хаоса доберусь, серьезно с ним поговорить на тему бракованных бонусов.

Жаль, что в моей далекой и бурной молодости (ха! Записал себя в старики!), когда я служил в армии, то попал не в спецназ какой-нибудь и даже не в десант, а в самый прозаический автобат, причем служить мне довелось в ремонтной мастерской. Стрелять меня, конечно, научили, пускай патронов для этого выделялся минимум… Да что там минимум! Совершенно смешное количество патронов было, ну да ладно, о недостатках нашей армии сейчас разве что ленивый не говорит, это уже превращается в правило хорошего тона для всяких демократствующих придурков. Драться, кстати, тоже подучили малость, хотя я и до того кое-что умел. Главное, думать научили, спасибо инструктору-особисту, который хотя и спивался со страшной скоростью, навыки не потерял, а вот грамотно воевать – нет. Тот же десантник наверняка бы способ нашел, как добраться до мага и не подставиться при этом, а для меня это, к сожалению, недостижимо – просто меня этому не учили.

А, черт! Эта жертва аборта ухитрилась-таки меня достать. Вернее, как достать – срубил, гад, несколько веток у меня над головой, убойная сила его огненных шаров не хуже, чем у пули. Конечно, ничего не поджег – это летом, наверное, горела бы уже половина леса, но сейчас все здесь настолько пропиталось водой, что не помогла бы и цистерна напалма. А может, и помогла бы, гадать не хочу.

Как бы то ни было, одна из этих веток, в руку толщиной, упала прямо на меня и с чувством приложила по спине. Это, кстати, оказалось довольно больно, и мне сразу же захотелось кого-нибудь убить. А если кого-нибудь – то почему не его?

Хотя все интереснее становится – еще несколько часов назад я голыми руками доски дробил и не чувствовал при этом ни малейшего дискомфорта, а сейчас? И как с физической силой? Не проверить даже, пока в этой грязи лежу. Если еще и она ушла, мои шансы выглядят совсем тускло. Черт! Черт! Черт! И что же теперь мне делать, на что рассчитывать? Ладно, это потом, а сейчас надо элементарно остаться в живых и, как ни крути, и без сверхспособностей у меня есть пара козырей в рукаве.

Достаю «маузер», глажу рукой потертый металл. Ты уж не подведи меня, а то у этого гада заряды не кончаются, и помирать мне почему-то совершенно не хочется. Тут уж или он меня, или я его, и знаешь, я предпочту, чтобы лежать под кустиками и тихонько разлагаться остался именно он. Ну что, друг, покажем, на что способны наши технологии?

Немцы всегда знали толк в оружии, и, по моему скромному мнению, «маузер» и по сию пору остался непревзойденным шедевром. Я молчу о брутальном дизайне, не зря же даже великий Лукас, снимая свой шедевр, вооружил пиратского капитана[1] этим оружием, но и по своим характеристикам пистолет бесподобен. Пожалуй, единственный недостаток – не самая удобная перезарядка, хотя некоторые жалуются еще и на большой вес. И что, вы не мужики, что ли? Если ты слабак – не лезь в мужские приключения, а если полез, взял в руки оружие – не жалуйся, а учись им владеть. Я вон, прежде чем сюда отправляться, не один магазин расстрелял, зато сейчас и в себе, и в своем оружии уверен.

Аккуратно закрепил деревянную кобуру. Есть у нее очень хорошее свойство – она в два счета превращается в приклад, что позволяет резко повысить точность стрельбы, особенно на дальних дистанциях. Осторожно отполз чуть в сторону, жалея, что канава не очень глубокая и слишком короткая, не канава даже, а, скорее, грязная яма, и с фланга мага не обойдешь. Тихонько, чтоб не выдать себя, раздвинул стволом пистолета ветки низенького кустарника, внимательно осмотрелся.

Между мной и стрелком было метров пятьдесят – он сейчас особо не скрывался, очевидно, считая, что раз у меня нет лука или арбалета, то я до него не достану. Думает, раз между нами приличное расстояние, то он в безопасности. Наивный он человек, вернее, маг. Другое дело, что не особо ему спрятаться получится – и сами его огненные шары демаскируют изрядно, и, несмотря на дождь, кусты вокруг него обуглились, а мокрая земля исходила вонючим паром – расстояние приличное, но я чувствовал запах совершенно отчетливо. Однако ничего себе я прыгаю – когда он в меня пальнул в первый раз, я был от него метрах в двадцати, не больше. Или это я опять ускорился и отбежал? Пожалуй, в это поверить проще, чем в то, что я внезапно оказался способен прыгать на тридцать метров без разбега. Ладно, потом разберемся, вначале надо решить первоочередную проблему, и пистолет мне в этом поможет. А оппонент мой, кстати, стрелять стал намного медленнее – похоже, уставать начал. Это не может не радовать, но все равно ждать в надежде, что он окончательно выдохнется и сам упадет в изнеможении, не стоит – время, очень может быть, работает сейчас против меня.

Тяжелый доспех и еще более тяжелый от впитавшейся воды поддоспешник здорово мешают. Повезло еще, что кольчуга – штука гибкая, и потому движения сковывает не очень сильно. Хорош бы я был, будь на мне рыцарские латы, а ведь гуляла в голове идея сделать для себя как раз их. Отпугнул большой вес – и хорошо, что я оказался таким пугливым. От огня железо не защитит, а скорость сейчас важнее брони. Не успей я нырнуть в эту канаву, лежал бы сейчас грудой жареного мяса. Однако даже то, что на мне, тяжелее, чем хотелось бы. Странно – говорят, когда у человека адреналин разве что из ушей не плещется, ему на все наплевать, он сильнее и быстрее, и боли не чувствует. Вот оно! То, что я испытывал, было сродни такой вот адреналиновой эйфории, а сейчас у меня, похоже, начинается ломка. Точнее, депрессия, адреналин (кстати, может, и не адреналин – как раз его у меня сейчас должно быть в избытке) все-таки не ЛСД и не героин, но принципиальной разницы в данном случае нет – надо поскорее заканчивать это шоу, а не то можно и помереть ненароком.

Тщательно целюсь в пускай и частично, но все же отчетливо видимую мишень, и трижды давлю на курок. Отдача крайне слабая – все-таки внушительный вес моего оружия вкупе с довольно легкой пулей в ряде случаев оборачивается немалым достоинством. Кобура-приклад лишь слегка толкает меня в плечо, а секунду спустя с той стороны, в которую я стрелял, доносится отчаянный вопль. Ну что же, будем считать, что мне повезло – «маузер» оружие дальнобойное и точное, ни из какого другого пистолета я бы, наверное, не попал. Из «макарова», во всяком случае, точно не попал бы. Ну и еще, пули, которыми я зарядил его, были безо всяких подпилов. Убойная сила, конечно, малость поменьше, но зато траекторию такая пуля держит куда как лучше, что конкретно сейчас и подтвердилось.

Броском покидаю канаву и в перекате ухожу в сторону. Измазался в грязи еще сильнее, хотя и думал, что сильнее уже некуда. Поразительно, какой ерундой может быть занят мозг, пока тело действует на автопилоте. В моем направлении летит всего один огненный шар, да и тот как-то неуверенно и абсолютно неточно. Ухожу вправо, слышу, как зашипела вода в том месте, куда попал мой противник, и бегу вперед, низко пригибаясь и держа оружие наготове. Меня никто не учил этому, так, показывали пару раз для общего образования, но в голове крутится вычитанная в детстве фраза: не надо бежать зигзагом, вероятность того, что в тебя попадет пуля, от этого только повышается. Не знаю, правда это или нет, но бегу прямо, стараясь пригибаться как можно ниже, максимально сокращая площадь поражения, и представлять как можно более сложную для стрелка мишень. Конечно, у моего противника не пули, но вряд ли для меня это имеет какое-то значение. Лично мне все равно, расплескают мне мозги пулей или мгновенно поджарят – результат все равно один, и мне он не нравится.

Больше в меня не стреляли. Оскальзываясь на размокшей дороге, я в бешеном темпе преодолеваю расстояние до кустов – пожалуй, с такой скоростью я еще никогда не бегал. Врываюсь в них с самым что ни на есть грозным видом (кстати, приклад теперь здорово мне мешает) и вижу интереснейшую картину. Вот и думай теперь, то ли мне очень повезло, то ли, наоборот, не повезло со страшной силой.

Я попал. Всего одной пулей, правда, но попал, и эта пуля ухитрилась, похоже, задеть артерию. Во всяком случае, потенциальный пленный лежал в луже крови, ярко-алой даже при еле просачивающемся из-за низких туч поганом свете, и не шевелился. Нагибаюсь и, морщась от брезгливости, кладу пальцы на его горло – пустое занятие, маг мертв.

Ладно, времени горевать нет. Позади меня осталось как минимум три человека в разной степени покалеченности, и мне вовсе не улыбается получить нож в спину, поэтому я отсоединил приклад, повесил кобуру через плечо и, держа «маузер» наготове, вернулся на дорогу.

М-да, когда я сражался, мне казалось, что прошло как минимум минут пятнадцать-двадцать, а сейчас я вижу, что на самом деле времени прошло как бы не вдесятеро меньше. Правду говорят, что в бою восприятие часто ускоряется многократно, я раньше не верил, а сейчас вижу – факт. На дороге все осталось, как было, обиженная мной троица даже позы поменять не успела. Ну и хорошо, ну и ладушки, меньше придется возиться.

Немного переведя дух, я связал всю троицу. Не факт, что грамотно связал, меня этому тоже никто не учил, однако постарался на совесть. Ощущения у них при этом, особенно у того, которому я руку сломал, те еще должны быть, ну да, как говорил один мой знакомый, отмороженный на всю голову вертолетчик с немалым боевым опытом (я как-то с ним прокатился – потом неделю на небо смотреть страшно было), «проблемы негров шерифа не волнуют». Правда, выражался он несколько грубее, но смысл оставался тем же самым, и я с ним полностью согласен. Не стоило вставать на моем пути, крутой здесь один, и это – я!

Хотя, конечно, знакомый мой вообще оригинал большой. Помню, были у его племяша проблемы с криминалом, «стрелку» пацану забили – тот с испугу и прибежал к дяде за помощью. Тот и помог – не знаю уж, как он потом от начальства отмазывался, но сделал тогда небольшой крюк и, пролетая над местом событий, выронил из «случайно» открывшегося люка несколько ящиков консервов, да причем так ювелирно, что накрыл всю банду. Восемь трупов и столько же покалеченных… И, главное, с полицией, вернее, тогда еще милицией как-то действо согласовать ухитрился, так что, по слухам, кроме громкого мата командира авиаотряда никаких проблем не имел. Ох, что-то я снова увлекся.

Закончив с упаковкой пленных и изрядно запыхавшись при этом (нет, сила никуда не делась, но ворочать вялые туши – удовольствие ниже среднего), я внимательно осмотрел всех троих, выбирая кандидата на допрос. Выглядели все трое не то чтобы очень – у лысого челюсть сломана как минимум в двух местах и огромные синяки под глазами. Сотрясение мозга, к бабке не ходи, его хрен разговоришь теперь – даже если очень захочет говорить, челюсть все равно не даст ему сделать это членораздельно. И все еще в сознание не пришел… Ну и пес с ним, есть еще двое, которые, будем надеяться, не откажутся пообщаться с дядей Пашей.

Тот, который получил кулаком в грудь, похоже, не жилец. Не рассчитал силы, признаться, раздробил щенку ребра, не знаю уж, насколько велики внутренние повреждения, но кровь у него изо рта течет непрерывно и в себя он тоже приходить не торопится. Ладно, пускай полежит пока, а там видно будет, в конце концов, скорбеть о его смерти не собираюсь – он мне не сват, не брат, а сам я не рыцарь добра и света.

Остается тот, которому я руку сломал. Он тоже без сознания, тяжелым сапогом, пусть даже и резиновым, по морде схлопотать – это вам не фунт изюму. Похоже, он еще и на сломанную руку упал, сознание потерял от боли. Когда я его связывал, пришел в себя и ругался, как сапожник. Пришлось пообещать ему, что если не угомонится, то я его угомоню методами, далекими от цивилизованных. Поверил сразу, умею я убеждать, а ведь всего-то пару раз по больной руке пнул.

Посмотрев на снова потерявшего сознание пленного, я пожал плечами и отправился обыскивать мага. Мало ли что – вдруг я ошибся и он все-таки выжил. Во всех фэнтезийных романах маги обладают редкостной живучестью, и оставлять за спиной такого противника – верх глупости.

Нет, не ошибся – убитый мною маг лежал в той же позе, и какая-то животина, похожая на лису, уже принюхивалась к пропитанной кровью земле. Впрочем, увидев меня, зверушка моментально поскучнела и, поджав хвост, скрылась в лесу. Вот интересно, как ей это удалось? Там, где нет кустов, этот лес просматривается практически насквозь. Ну, на несколько десятков метров уж точно, однако зверь в него ныряет – и как будто растворяется! Вот оно, настоящее чудо, созданное природой, а то все магия, магия…

Осмотрев внимательно тело, вздыхаю и, пачкаясь в чужой крови, приступаю к обыску. Впрочем, я, весь заляпанный грязью, и так выгляжу непрезентабельно, с теми пятнами, которые сейчас добавились, ничего принципиально не изменилось, зато я стал обладателем кучи мелких трофеев. С тех троих, которые остались на дороге, взять было особо нечего – так, несколько серебряных и медных монет да куча паршивого местного оружия, которое, по моему мнению, лучше всего просто выбросить. Хотя нет, есть ему еще более достойное применение – взять тех мастеров, что его ковали, заголить им тылы и загнать им железяки эти в афедрон по самые рукояти, чтобы не позорились больше. Мечты, мечты…

Так вот, у этого с имуществом оказалось немногим богаче, да и одежда была так себе. Как-то иначе я раньше магов представлял, хотя, возможно, просто мода у них здесь такая. К тому же, раньше магов я видел только в кино, да еще на ролевой игре однажды побывал, так что всерьез об их одежде судить мне было сложно. И все равно, голову даю на отсечение, что здесь что-то нечисто, да и набор предметов соответствовал все-таки больше путешественнику или воину, чем магу. Разве что кошелек убитого был примерно с тем же количеством денег, как у всех троих пленных, вместе взятых, а так – ничего особенного. Ах да, на шее, на цепочке, нашелся амулет – камешек, оправленный в серебро. Насколько я разбираюсь в камнях, сердолик, причем неплохого качества, хотя могу и ошибаться. Насчет качества ошибаться – сердоликов я в Приуралье когда-то находил много и, хотя в минералогии остаюсь дилетантом, зато имею какой-никакой практический опыт. Жаль только, не знаю, это просто украшение или какой-то амулет. Ладно, потом разберусь.

Ну а уже собираясь возвращаться, я обнаружил еще одну вещь. Обнаружил так поздно потому, что валялась она на земле и была придавлена телом – очевидно, убитый вначале уронил ее, а потом и сам упал сверху. Предмет, поразительно напоминавший старинный пистолет, оказался вдавлен в землю и, происходи все это на дороге, утонул бы в грязи, да так, что хрен бы я его увидел, но здесь был мягкий зеленый мох, который легко проминался, но не более того. Словом, «пистолет» я увидел сразу, как перевернул тело.

Да уж, интересно девки пляшут по четыре сразу в ряд… У них здесь что, огнестрел в ходу? Очень интересно! Нагнувшись, я поднял оружие – а ничем, кроме оружия, этот предмет быть не мог. И впрямь почти точная копия пистолета века этак девятнадцатого, разве что курка не видно и вместо спускового крючка какая-планка сбоку. На нее я и нажал.

Собственно, это и оказалось первым уроком на тему обращения с незнакомыми предметами. Простейший урок: видишь вещь, назначения которой не понимаешь – держись от нее подальше или уж, если почему-то оказался рядом, не бери в руки. Ну а взял – ничего не нажимай! В общем, спасла меня хорошая реакция – когда «пистолет» засветился малиновым светом, я от неожиданности отшвырнул его и сам кувырнулся назад, спрятавшись за стволом упавшего дерева. В следующий момент громыхнуло так, что у меня заложило уши, и, подняв голову, я обнаружил, что там, где я только что стоял, теперь лишь круг обгорелой земли. Что интересно, труп тоже исчез – кремировался, что ли?

Да уж, очень интересно, подумал я. Это что же получается – амулет? Если так, то местные амулеты могли неплохо за себя постоять и не даться в руки чужаку. Очень, очень важное и полезное свойство. Зато возникал вполне резонный вопрос: а маг ли передо мной был? Судя по всему, стрелять он мог и не сам, а с помощью этой вот штуки – оружие, наверняка оружие я только что держал в руках. Если так, то и впрямь передо мною мог быть всего лишь обычный солдат или, скорее, офицер, которому выдали нестандартное оружие. Почему бы и нет? Пожалуй, пленных стоило расспросить еще и об этом, и сделать это прямо сейчас.

Наверное, когда я вернулся на дорогу, видок у меня был тот еще – во всяком случае, лысый, пришедший к тому моменту в себя, подался назад. Совсем чуть-чуть, но я заметил. Интересная реакция, хотя как раз лысый, по причине вынужденной немоты, интересовал меня сейчас мало. А вот его товарищи были мне куда как интереснее – у них-то челюсти были в полном порядке.

Первый, которому я сломал ребра, упорно дышал и умирать, похоже, не собирался. Ну что же, выживет – его счастье, нет – его проблемы. А вот второй опять пришел в себя и упорно сверлил меня злым взглядом – ну что же, молчит, и то хорошо. Цивилизуется, значит, помаленьку, начинает понимать, что хамить незнакомым путникам опасно. К нему я и подошел, присел рядом на корточки, достал кинжал и аккуратно принялся очищать кончиком грязь из-под ногтей.

– Ну что, умник, разговаривать будем, али как?

Ответ был непечатным, но особого энтузиазма в голосе как-то не наблюдалось. Похоже, клиент начинал дозревать. Почесав затылок, я деликатно разрезал пленному рукав на сломанной руке.

– Эй, ты чего?

– Ну, чего… Зачем тебе сломанная рука? Давай отрежем – болеть меньше будет. Нет руки – нет проблемы.

– Ты… ты…

– Не нервничайте, больной, нервные клетки не восстанавливаются. А будешь ругаться – дам по башке, позвоночник в трусы осыплется. Слушай! А давай и вторую отрежем – она тоже не будет болеть! Никогда!

В общем, застращал я его моментально. Скорее всего, парень не очень боялся смерти – он был воином, а для воина мысль о смерти привычна. Если бы я угрожал его убить – он, скорее всего, не испугался бы, и, чтобы разговорить парня, пришлось бы его всерьез пытать. А вот оказаться на паперти жалким инвалидом – это да, это для него было страшно. Калеки в Средние века жили, мягко говоря, неважно, и парень наверняка много раз видел, как недавно еще сильный человек, такой же воин, как и он сам, получив увечье, отправлялся на помойку. Это тебе не наше время, когда инвалидам обеспечен хоть какой-то социальный минимум. В Средневековье такие никому не нужны, поэтому участь их незавидна. Как только пленный сообразил, что его ждет, он моментально утратил остатки гонора и колоться начал не хуже соснового полена. И рассказал он мне при этом немало интересного.

Оказывается, посадил их здесь за дорогой наблюдать их сюзерен, некий барон с труднопроизносимой фамилией. Он приходился старому графу племянником, или чем-то там в этом роде – то ли в Средневековье вообще, то ли в этом мире в частности, была очень сложная система родства, и старший внук троюродной тетушки считался не менее близким родственником, чем, к примеру, двоюродный брат. В общем, бред какой-то, и разбираться в этих реалиях я сейчас не хотел совершенно. Для меня важнее было совсем другое, и время я потратил не зря.

Фокус в том, что возможность передачи магических знаний и сил (о-па, насчет силы Шутник ни слова мне не говорил) от умирающего мага его преемнику ни для кого здесь не была секретом. Вот и съехались потенциальные наследники со всей округи – старик был и впрямь неплохим магом, раз уж столько народу решило в наследство вступить. По слухам, претендентов на наследство в замке скопилось сейчас человек двадцать, и прибыли многие не одни. В смысле, не с чадами и домочадцами, а с личными телохранителями, так что народу набралось до фига и больше. Как не передрались до сих пор, вообще непонятно, но то, что в любой момент может начаться резня, можно считать доказанным фактом.

Вот и пришла барону в голову идея ограничить приток конкурентов. Для этой цели он, во-первых, приказал разобрать мост и посадил при нем отряд сторожей, одному из которых был выдан магический жезл, стреляющий огненными шарами (ага, я же говорил, что моя логика – самая логичная в мире!), а во-вторых, договорился каким-то образом с атаманом разбойников (эх, дурак я, что не допросил того придурка, ну да сделанного не воротишь). Теперь на дальних подступах сидели разбойники, банально убивавшие путников, а у моста тех, кто сумел миновать первое препятствие, поджидала эта вот четверка. Против вооруженного магическим огнеметом десятника (и впрямь если не офицер, то сержант уж точно), сидящего в засаде, шансов не было ни у кого. Хотя за три дня, что они здесь сидели, до моста добрался только один человек – то ли не было больше желающих, то ли разбойники оказались профессионалами своего дела. На меня они впечатления профессионалов не произвели, умерли, как самые обычные люди, я так и сказал пленному, после чего принялся решать насущную проблему: что мне делать дальше.

Нет, что переправиться через речку, ехать по дороге до замка, устроить там резню и остаться единственным наследником – это понятно. Другое дело, как все это сделать. Ну, два ствола и неплохой запас патронов, ну четыре гранаты… А что дальше-то? В замке, по самым скромным подсчетам, не меньше двухсот человек, включая всевозможных конюхов, поваров и прочих горничных. Всех их положить я не смогу – в смысле, сил не хватит, а не потому, что совесть замучает. С совестью я уж как-нибудь договорюсь, а вот патронов может на всех не хватить. И это не говоря уж о том, что замок, несмотря на некоторую старость, все еще остается крепким орешком для любого, кто захочет в нем безобразия понарушать. Стены высокие, сложены из тяжеленных каменных блоков, вокруг – ров, ворота подняты. Словом, до разрешения ситуации замок на осадном положении. А ведь барон может оказаться не единственным умником, который решил подстраховаться и объявить охоту на приезжих.

Да уж, ситуация невеселая, но, сидя на месте, ее не улучшишь. А значит, надо двигаться, тем более что идти, вернее, ехать совсем недалеко. Вздохнув, я снова достал кинжал.

– Я знаю точно наперед – сегодня кто-нибудь умрет, я знаю где, я знаю как, я не гадалка, я – маньяк, – улыбнулся я побелевшему от страха парню. Похоже, неформальная детская считалочка подействовала на него не самым лучшим образом. – Эй, не бойся ты так и не дергайся.

Разрезав веревки, которыми был связан пленный, я оставил его развязывать инвалидную команду, а сам решительно направился к лошади. Та всхрапнула недовольно, но без особых протестов позволила мне влезть в седло. Однако, когда мы подъехали к остаткам моста, она заупрямилась – лезть в воду ей, похоже, не хотелось совершенно, и сколько бы я ее ни понукал, толку было мало. Ну что же, я не самый лучший наездник, но повиноваться себе заставлю, не мытьем, так катаньем.

Если не получилось перебраться через ручей на спине лошади – значит, я перейду его сам, ведя лошадь за собой. Не такая уж и гениальная мысль, но я справился. Воды было в самом глубоком месте едва мне по грудь, я даже оружие ухитрился сохранить сухим, к тому же она была довольно теплой. Ну а так как я и без того был сырой до трусов, то ручей мне грозил разве что возможностью лишний раз помыться, а заодно уж без лишних усилий постираться – достаточно сильный поток воды, на удивление, кстати, чистой, хотя и темной, вышибал из одежды грязь не хуже какой-нибудь стиральной машинки с разрекламированным стиральным порошком на пару. В общем, во всем есть свои плюсы, надо только уметь их находить.

Увы, я не учел, что наберу полные сапоги воды, и потом, ругаясь, долго выливал из них воду, но это уже так, издержки. Важнее было то, что даже сквозь легкий, ставший уже привычным шум дождя я услышал хруст веток под сапогами. Не под моими сапогами, надо отметить – они-то как раз стояли себе спокойно и никого не трогали.

Кто бы это ни был, по лесу он ходить не умел. Я, правда, тоже не самый великий профи, но кое-чему дед меня в свое время научил. Во всяком случае, перемещаюсь я все же несколько тише. Этот же умник пер, как танк. Если бы он просто шел, я бы понял, но пытаться зайти ко мне со спины, при этом издавая такой шум, – это уже признак неуважения. Именно это я и озвучил, разворачиваясь и держа в руке меч. Ответом на мои слова, подкрепленные грозным (я надеюсь) внешним видом, был полувздох-полувсхлип, и на дорогу выбрался возмутитель спокойствия.

М-дя… И это хромающее чудо ухитрилось меня… нет, не напугать, но уж насторожить – точно. Мне стало смешно: передо мной стоял пацан, дай бог, лет четырнадцати, очень худой, оборванный и босой. Это, выходит, не сапогами он ветки ломал, а просто ногами. Ню-ню. И в руке он держал нож – не кинжал даже, которыми, как я уже заметил, местные просто обожали вооружаться, а обычный охотничий нож. Единственным достоинством этого оружия была удобная рукоять с развитой крестовиной, позволяющей уверенно работать им в рукопашной, не опасаясь покалечить собственную руку. Как я слыхал, знаменитая бандитская «распальцовка» в нашем мире пошла от поврежденных сухожилий самих владельцев финок – при ударе рука соскальзывала с гладкой рукояти, и ладонь, равно как и пальцы, можно было в два счета распахать до кости. С этим ножом подобного можно было не опасаться, но преимущество сводилось на нет тем простым фактом, что рукоять была великовата для узкой мальчишеской кисти. К тому же, судя по хвату, о ножевом бое пацан имел самое что ни на есть поверхностное представление. В смысле, мог взять в руку нож, а уж вопрос о том, что с ним следует делать в дальнейшем, оставался открытым. Видал я таких грозных малолеток – схватятся за железку и воображают себя круче обрыва, не понимая даже, что представляют опасность в первую очередь для самих себя.

– Брось железяку. – Я улыбнулся как можно дружелюбнее. Получилось, видимо, не очень, во всяком случае, пацан сжал губы и выставил нож перед собой. Дурак он, что ли? Если так боится, проще было забиться в какую-нибудь ямку и просто дождаться, когда я уберусь. Именно это я ему и озвучил.

– Мне нужна лошадь, – неожиданно приятным, хотя и срывающимся голосом выдал мальчишка. Эх, ему с таким вокалом у нас в детском хоре цены бы не было!

– Мне тоже. Вот что, спрячь нож и вали отсюда, в темпе. Догонять не буду, в спину стрелять – тоже, не из чего.

Насчет не из чего я лукавил, конечно – пистолеты у меня еще никто не отнимал, однако как раз они для парнишки оставались абсолютно неизвестным фактором. Знакомых же ему агрегатов вроде лука или арбалета у меня и впрямь не имелось. Однако парень, вместо того чтобы последовать дельному совету, шагнул к моей кобыле. Идиот!

Я резко встал и неторопливо двинулся к нему наперерез. Сейчас самым разумным для парня было бы удрать, сверкая пятками, однако, похоже, рядом с ним никогда не оказывалось человека, который бы объяснил, как это опасно – угрожать человеку, превосходящему тебя по всем статьям и вдобавок вооруженному. Иначе чем можно объяснить, что он попер на меня, размахивая ножом на манер ветряной мельницы?

Убивать я его не стал, хотя это в такой ситуации было бы проще всего. Нет, я не член общества охраны детей, зверей и прочих тварей бессловесных. Скажу по секрету, я их вообще не люблю, особенно когда они всякой дряни накурятся, ширнутся, водочкой все это дело придавят, пивком отрихтуют и идут в ближайший подъезд нужду справлять да взрослым хамить. Честно скажу, за такие вещи я им не раз и не два зубы пересчитывал. Но хладнокровно свернуть малолетке шею рука у меня все же не поднялась, наверное, рефлекс охраны потомства слишком уж фундаментален. Вместо этого я легко блокировал левой рукой руку своего… ну, назовем его все же противником, хотя это и надругательство над термином. Так вот, левой заблокировал, а правой слегка по челюсти приласкал. Осторожно так, чтобы не убить и не покалечить, но и весомо, чтоб лежал и не дрыгался.

Когда парнишка (а интересно, кстати, в таком возрасте в местном средневековье он еще отрок или уже, типа, взрослый?) открыл глаза, я как раз сидел перед ним на пеньке и с интересом рассматривал трофейный нож. Как и думал, качество металла оставляло желать лучшего, а в остальном – отличная игрушка. Да и, с другой стороны, мягкий металл имеет и свои плюсы. Заточить, к примеру, можно на первом попавшемся камне, да и в мороз меньше шансов, что треснет. А что не такой прочный – так зато лезвие толстое, что отчасти это компенсирует. В общем, тяжелый, удобный и отлично сбалансированный инструмент. Правда, не очень хорошо заточенный или, скорее, просто давно не затачивавшийся. И рукоять действительно хоть и простая, но очень удобная, сделанная, что сразу бросалось в глаза, не из простого дерева, а из какого-то очень плотного, с интересной текстурой. Я не знаток, но мне понравилось – красиво получилось.

– Отдай, – парень дернулся было к ножу и тут же затих – видимо, до него дошло наконец, что он не в том положении, чтобы требовать хоть что-то. Что бы ни говорили наши умники-педагоги, а легкая экзекуция имеет крайне высокий КПД применительно к воспитательному процессу. Всего-то небольшой синяк на скуле – а уже поумнел.

– Да пожалуйста, – этот умник, даже сиди он в танке, никакой опасности не представлял бы, поэтому я совершенно его не опасался. Только пожал плечами и коротким движением отправил нож в полет до ближайшего дерева. Как раз, кстати, того, привалившись к стволу которого и сидел мой нечаянный пленник.

Это было интересно видеть – его лицо, и без того бледное, сразу стало цветом напоминать бумагу высшего качества. Правда, подобное я уже видел в детстве, когда летом в деревне учился метать все тот же многострадальный нож. Стою, значит, кидаю его в стенку бани, когда попадаю, когда нет, а тут подходят соседские пацаны, та еще шпана, и начинают наезжать. Я их послал, ну и рукой махнул, мол, в том направлении идите, а нож из руки возьми и вылети. В общем, старший из шпанят только глаза скосить и успел, а он уже торчит в стене, в паре сантиметров от его башки примерно. Он как стоял – так прочь и пошел, что характерно, на негнущихся ногах и с отвисшими на заднице штанами. Случайность, конечно, но с тех пор меня считали отмороженным на всю голову и задевать не рисковали.

Вот точно такой эффект был и сейчас, хотя нож воткнулся несколько выше и дальше – я все же не настолько хорошо его кидаю, чтобы рисковать. Тем не менее этого хватило, но, надо отдать мальчишке должное, в себя он пришел почти мгновенно и, вскочив на ноги, принялся выдирать нож из неподатливой древесины. Интересно, кто его учил так вот тупо дергать оружие? Не выдернет ведь, ни за что не выдернет.

Как я и предполагал, толку от его усилий не было, и, когда он бросил свое бесперспективное занятие и повернулся ко мне, на глазах его стояли слезы. Кошмар, что же это за мужик-то будет? Хотя, может, как раз нормальный и будет, кто знает.

Я встал, подошел к нему, отстранил парня в сторону и одним движением вытащил нож. Подбросил, поймал за лезвие и рукоятью вперед протянул его парню. Тот взял – осторожно, аккуратно. Молодец, умеет учиться на ошибках, хотя бы и на своих.

– Ну что, – спросил я, усаживаясь на поваленный древесный ствол, – больше ерундой заниматься не будешь?

Парень мотнул головой – очевидно, это означало, что не будет. Ню-ню, будем надеяться.

– Тогда говори, как на духу, кто ты, что ты и зачем тебе моя кляча потребовалась.

Пацан посмотрел на меня и упрямо сжал губы. Гордый… Я вздохнул, равнодушно пожал плечами:

– Ну, как хочешь. Я тебя больше не задерживаю.

– Что?

– Что слышал. Все, иди, иди отсюда. Хотя можешь и остаться – мне без разницы, скоро сам уеду.

Он несколько секунд подумал и заговорил. Ну что же, ожидаемо. Крестьянский паренек, из крепостных. Из соседней деревни, кстати. Хозяин продал, а он не хочет ехать непонятно куда. Вот и надумал бежать в Империю – там, по слухам, рабовладельцев то ли на кол сажают, то ли на кострах жгут. В ночь перед отъездом сумел выбраться из сарая, где его содержали вместе с прочим живым товаром, спер нож у охранника и дернул в лес. Спрятаться сумел, но быстро понял, что так просто выбраться не удастся, поэтому и решил разжиться транспортом, благо в лошадях разбирался. Моя кобыла была как раз из тех, на которую лишний раз не позарятся – вот и выбрал ее. Все. Я слушал, кивал, а когда он закончил рассказ, предложил:

– А теперь, пожалуйста, правду.

– Я правду сказал…

– Нет. Вот смотри. Ты говоришь, что из крестьян. Замечательно. Только вот незадача – тебя выдают твои ноги.

– А что с ними не так?

– Все так. Ты их сбил в кровь. Деревенские с детства ходят босиком, для них пробежка по лесу – мелочь. А твои ноги, прости, привыкли к обуви. Дальше. Речь. Где «тады», «вчерась» и прочее? Она у тебя правильная, можно сказать, почти литературная, чувствуется определенное воспитание. Руки. На них нет мозолей, а крестьянские дети с детства привыкли к труду. Тяжелому труду, физическому, кожа от него быстро грубеет. Кстати, на ладони у тебя мозолей нет вообще, кисти слабые, так что и с оружием ты не работал, зато есть мозоль на пальце – значит, много писал. По лесу ходить не умеешь совершенно, тогда как деревенские в лесу бывают частенько… А ведь есть еще куча нюансов. Продолжать?

– Нет, не надо.

– Замечательно. Так что хорош мне тут врать, как сивый мерин, о своем происхождении, равно как и о том, что ты у нас мужчина. Женщина ты, женщина.

Вот тут он подпрыгнул, вытаращил на меня глаза:

– Как вы узнали?

– Просто сказал наугад и посмотрел на твою реакцию. А ты купил…лась.

Вот тут она и разревелась. Закрыла лицо руками и разревелась, а я, каюсь, не выношу женских слез. Правда, и успокаивать не хотелось, так что я занялся прозаичным делом – натягиванием мокрых сапог и не менее мокрой куртки, рассчитывая, что истерика пройдет сама собой. Нет, не прошла. Пришлось влить моей новой знакомой в рот пару глотков из фляги. Это возымело действие и, прокашлявшись, девушка сипло сказала:

– Спасибо… Только что мне теперь делать дальше?

– Да что хочешь, в общем-то.

– Я надеялась, что смогу уйти, а первый же встречный меня раскусил…

– Сама виновата, в другой раз умнее будешь. Ладно, рассказывай давай, только быстро и правду. Мы в ответе за тех, кого приручаем. Но если опять начнется словесный понос, то отправишься ты отсюда пешим маршрутом в далекое эротическое путешествие. У меня не так много времени и сил, чтобы их еще на ерунду тратить.

Новая версия рассказа была короче и особыми внутренними противоречиями вроде бы не страдала. Конечно, в чем-то девчонка соврала, о чем-то умолчала, но пес с ней, за рабочую гипотезу принять все равно можно. Итак, что мы имеем?

Дочка деревенского писаря. Ну, это нормально, в общую картину вписывается. Какое-никакое образование, пусть и домашнее, отец ей дать смог. Жили спокойно – хозяин этих мест умел наводить порядок, поэтому деревня не то чтоб процветала, но и не бедствовала, а вместе с ней не бедствовала и местная сельская интеллигенция – писарь, лекарь и агроном. Двое последних, слабенькие маги, прибившиеся сюда ради уверенного куска хлеба на старости лет, так и вовсе были в шоколаде, но и писарю жаловаться было смешно. В общем, живите, плодитесь и размножайтесь, как завещал великий Дарвин. И жизнь девушки тоже была, в общем-то, распланирована – замуж да детей побольше, чтобы со временем, раз боги сыновей не дали, внуки смогли занять место деда. Увы, женщине дорога в писари была заказана – такой вот шовинизм. Был и жених уже, особой любви, правда, не было, да и неособой, кстати, тоже, но, как говорится, стерпится-слюбится. Здесь решение родителей обсуждению не подлежало, а нужное мнение вбивалось через задницу вожжами. Блин, какие правильные в этом мире представления о воспитании! Сразу после окончания сезона дождей намечалась свадьба, в общем, живи да радуйся.

Однако недавно все пошло прахом. Занедужил старый граф, и сразу же окрестности оказались наводнены солдатами его многочисленных родственников, которые занимались тем, чем всегда занимаются захватчики на чужих землях – пили, грабили и ходили по бабам. Ну а так как люди – тоже товар, их, соответственно, не брезговали продавать перекупщикам. Нормальные, в общем, расклады. Средневековые. Подозреваю, в истории моего мира все обстояло точно так же.

Моя собеседница не слишком заинтересовала солдат – в местные стандарты красоты не вписывалась совершенно, хотя, на мой взгляд, если ее немного подкормить, приодеть и выдать достаточно косметики, то вид у нее будет вполне приемлемый. Хотя, может, я просто в местных реалиях не смыслю ничего и здесь все бабы такие раскрасавицы, что мне и не снилось? Сомнительно как-то. Однако это непринципиально, главное в данном конкретном случае, что солдатам как женщина моя собеседница не приглянулась, а вот как товар, за который платят звонкой монетой, она была вполне востребована. Отца походя ткнули ножом под ребро за то, что он попытался возмутиться, а дочь, соответственно, загребли. Дальше все совпадало с первой версией рассказа и, как я подозревал, если и расходилось с реальностью, то в деталях.

Когда она закончила, я пару минут сидел, мрачно хмурясь. С одной стороны, для меня ничего не изменилось, как не значила она для меня ничего раньше, так и сейчас не значила. С другой стороны, дать ей волшебный пендаль и посмотреть, как далеко она полетит… Ну, как-то не по-человечески это. Я хоть и не отличаюсь особым состраданием к кому бы то ни было, кроме, конечно, своих родных да себя, любимого, но ведь жалко, черт побери! А если бы я в ее ситуации был, интересно, хватило бы у меня мужества вот так вот рвануть в никуда? Короче, что-то надо решать, и быстро – время еще не поджимает, но его у меня не вагон.

Девушка (или девочка – сколько ей лет-то, блин…) тем временем сидела и смотрела перед собой. Просто так, безучастно и безнадежно. Ну да, одна она не дойдет. Какая-нибудь обычная деревенская девка, может, и дошла бы, а эта доходяга не дойдет. Даже если сумеет никому не попасться на глаза, просто загнется по дороге. Я вздохнул:

– Тебя как зовут-то?

– Лиара.

– Красиво… Вот что мы сейчас сделаем, Лиара. Здесь недалеко есть постоялый двор. Знаешь его?

– Да…

– Очень хорошо. Что ты думаешь о его хозяине?