Смертная казнь Семенов Леонид
После декрета, изданного в июне 1793 года, каждому департаменту выделили по гильотине и палачу, число официально зарегистрированных исполнителей, таким образом, достигло восьмидесяти трех.
Для профессии это стало началом упадка, который будет лишь усугубляться.
Когда горячка революционного времени спала и в 1810 году был принят уголовный кодекс, закон смягчился.
С введением в 1832 году «смягчающих обстоятельств» и отмены смертного приговора за некоторые виды преступлений количество казней снизилось, и работы у палачей стало много меньше. Закон 1832 года нанес сословию роковой удар. Он предусматривал постепенное сокращение числа палачей вдвое за счет упразднения должностей тех, кто прекращал работу по болезни или смерти.
Указ 1849 года определял, что отныне в каждом департаменте, имеющем апелляционный суд, останется только один главный палач.
Так число палачей снизилось до тридцати четырех. «Добил» сословие декрет от ноября 1870 года, согласно которому все главные палачи и их помощники после ратификации данного постановления в каждой административной единице государства от работы освобождались. Впредь правосудию предстояло довольствоваться услугами одного главного — парижского — палача, имевшего пятерых помощников. Они были уполномочены совершать казни на всей территории Республики, возя гильотину на поезде. На момент отмены смертной казни во Французской республике имелось три гильотины, две из них хранились в парижской тюрьме Санте, одна — для казней в Париже, вторая — для провинции. Третья гильотина находилась на территории одной из заморских колоний, в руках тамошних сумасбродов.
Учитывая преимущества и достоинства, которые признавали за гильотиной во времена ее изобретения и полтора века спустя, вызывает удивление тот факт, что она не покорила весь мир.
По неясным причинам ее применяли только на территории Франции и ее заморских владений. В Бельгии ее начали использовать в 1796 году, когда часть страны была аннексирована. Некоторое время гильотина просуществовала на французских территориях в Северной Италии и в немецких прирейнских княжествах. Еще одна гильотина в середине XIX века имелась в Греции. Только нацистская Германия широко использовала этот способ казни, с тем отличием, что их гильотины не имели откидной доски. Стоит отметить, что против гильотины активнее всех выступали англосаксонские страны. Англичане считали, что усекновение — прерогатива «высокорожденных» голов, однако все-таки занялись рассмотрением проблемы.
Изучив вопрос, Королевская комиссия (1949–1953) заявила: «Мы уверены, что увечья, получаемые на гильотине, будут шокировать общественное мнение нашей страны».
Тем не менее комиссия признала, что «правильное исполнение наказания» должно отвечать трем критериям: «быть гуманным, эффективным и пристойным», а гильотина «легка в управлении и действенна».
В действительности же французский метод, омытый кровью благородного сословия, противоречил национальному шовинизму и стойким антифранцузским настроениям.
Но была ли эта машина по обезглавливанию столь высокопроизводительна, какой ее хотели представить?
Установка аппарата не занимает много времени, да и гильотинирование выглядит вполне милосердным методом, ибо происходит быстро.
В момент падения ножа на затылок осужденного скорость равняется квадратному корню двойной константы ускорения, умноженному на высоту падения. Если известно, что высота падение груза — 2,25 м, сам нож весит 7 кг, груз — 30 кг, общий вес крепежных болтов — 3 кг, что в сумме дает 40 кг при незначительном трении, получается, что нож обрушивается на затылок осужденного со скоростью 6,5 м/сек. Иначе говоря — 23,4 км/час. В результате при условии, что сопротивление считается за ничтожно малую величину, время разрубания средней шеи диаметром в 13 см составляет две сотых секунды. От запуска ножа до его остановки, то есть отсечения головы, проходит менее половины секунды.
Согласно декрету, к казнимому на гильотине применялся целый ряд мер:
— Отдельная камера.
— Круглосуточное наблюдение.
— Наручники вне камеры.
— Специальная форма.
— Освобождение от работы.
— Дозволение курить, читать и писать без ограничения.
— Дополнительное питание и неограниченное количество передач.
— Приговор может быть приведен в исполнение только после отказа в помиловании.
— Осужденный может быть уверен, что его не казнят в воскресенье, 14 июля или во время религиозного праздника.
— Если осужденная женщина заявляет о своей беременности, она может подвергнуться гильотинированию только после разрешения от беремени.
— За последние тридцать лет смертный приговор приводился в исполнение в среднем через 6 месяцев.
— Запрет на гильотинирование осужденных моложе 18 лет и старше 70 лет на момент совершения преступления.
Фактом остается и то, что, быстро освоив метод гильотинирования, палачи работали безупречно. О «великом» Шарле-Анри Сансоне писали: «В Париже искусство гильотинирования достигло высшей степени совершенства. Сансон и ученики гильотинируют с таким проворством, словно брали уроки у Комю (знаменитый в то время фокусник и иллюзионист). Они отправили на тот свет двенадцать человек за тринадцать минут».
18 января 1909 года в Бетюне (Па-де-Кале) палача Анатоля Деблера шумно приветствовала многолюдная толпа, явившаяся поглазеть на казнь четырех человек.
Четыре головы за девять минут. Хуже, чем Сансон. Но в перерыве между казнями Деблер чистил машину и протирал нож.
Однако нет пределов совершенства. Протокол, датированный 1928 годом, дает пример отличных скоростных показателей.
С момента передачи палачу осужденного до падения ножа — 40 секунд. Показатели постоянно улучшаются. В 1956 году один из помощников Обрехта, официального палача Республики, заявил журналисту «Пари матч» Жану Керру: «Обрехт каждый раз засекал время: шести-семи секунд нам хватало, чтобы схватить парня, перетащить через порог, через две ступеньки, прижать к откидной доске и запустить лезвие. Мы были самой быстрой командой…»
Гильотина — идеальный инструмент для серийных казней.
Палач Боме в 1822 году заявил: «Благодаря этому новому устройству, один палач может казнить тридцать три человека в час».
В период между 1939 и 1945 годами в Германии именно скорость и серийность вернут «машину» из забвения.
Это будет второй после Французской революции период массового применения гильотины.
Небольшое уточнение по механике. Фото «Сигма».
В одной только мюнхенской тюрьме Штадельхайм пройдет больше тысячи двухсот «групповых» обезглавливаний по десять — двадцать человек за раз.
В сентябре 1943 года в берлинской тюрьме Плётцензее на один день было запланировано триста обезглавливаний. Нацистские палачи столкнулись с единственной трудностью — усталостью. Стоя по щиколотку в крови, выбившиеся из сил палачи остановились на сто восемьдесят шестой голове. Сто четырнадцать приговоренных казнили на следующий день.
Во Франции допущенные присутствовать на казни, не больше десяти человек, собирались в кабинете директора тюрьмы.
Бесшумно ступая, чтобы никого не разбудить, похоронная процессия, к которой присоединялся персонал тюрьмы, направлялась к указанной камере в блоке смертников.
Зачастую тюремщики снимали обувь, чтобы ни единым шорохом не нарушить тишину и застать будущую жертву врасплох спящей.
Они с грохотом открывали дверь и бросались в камеру. До войны было принято сразу кидаться на осужденного, чтобы надеть на него смирительную рубашку. С конца сороковых годов к осужденному применяли физическую силу, только если он сопротивлялся. Один проходил в дальний конец камеры, второй шел к изножью кровати, третий оставался у двери.
Вслед за тюремщиками в камеру входили судьи, официальные лица и адвокаты, которые сообщали приговоренному, что прошение о помиловании отклонено. Потом все происходило очень быстро.
Осужденного вели по тюремным коридорам. Свита следовала за ним.
В заранее предусмотренном месте делалась остановка у стола, чтобы осужденный мог написать последнее письмо. Затем в соответствие с уголовно-процессуальным кодексом судья спрашивал, желает ли смертник сделать заявление. Потом священник исповедовал и причащал осужденного — по его желанию. Наконец, делали последнюю остановку для «последнего бокала вина и сигареты». Главный охранник выдавал осужденному формуляр освобождения из-под стражи. Он должен был покинуть тюрьму по всем правилам.
Теперь осужденный принадлежал палачу. Тот мгновенно связывал ему ступни и колени, потом руки за спиной так, чтобы он согнулся, а голова наклонилась вперед: так его шею было удобнее помещать под нож. По той же причине при необходимости ему стригли волосы, если те были слишком длинными.
Воротник рубашки отрезали, и палач с первым помощником несли приговоренного к потайной двери, которая вела во двор тюрьмы, где под черным балдахином высилась гильотина.
Осужденного помещали на откидную доску 85 см длиной, которая поворачивалась на 45°. Шея подводилась к точке падения ножа и фиксировалась неподвижно. Падение ножа сопровождалось отрывистым звуком. За легким свистом следовал глухой удар, предупреждающий, что нож выскользнул и ударился об упор. От входа в камеру до падения головы проходило обычно пятнадцать — двадцать минут.
Предоставим описание последних секунд самому палачу. Отрывок из дневника Обрехта, процитированный Роже Гренье в книге «Чудовища»: «Одной рукой мы берем осужденного за руку, другой — за штаны, приподнимая от земли. Когда ноги оказываются в воздухе, остается перемещать его, как сверток… Все движения, все реакции осужденного хорошо нам знакомы. Попытки к сопротивлению пресекаются заранее…
Чтобы положить упрямца на откидную доску, мы переносили его на вытянутых руках. В Санте мы даже использовали то ускорение, которое давал спуск по лестницы. Кроме того, лестница давала еще одно преимущество: она прекрасно синхронизировала ход обоих помощников, несущих строптивую жертву. Внизу нам оставалось сделать два шага в ногу. Когда ускорение задавалось таким образом, осужденного резко бросали вперед, и он на откидной доске попадал прямо в лунку плахи. Поправлять положение шеи приходилось крайне редко. Именно совокупность всех этих мелких деталей и обеспечивала скорость и качество исполнения наказания. Связанный по рукам и ногам осужденный может передвигаться только мелкими шажками. Обычно мы его слегка поторапливаем. Веревка мешает идти, он семенит, стараясь не упасть, и часто даже не замечает машину, не успевая понять, что происходит. Толчок — и он падает на доску, устремляясь в лунку на плахе почти самостоятельно. Начальник запускает нож. Удар — и все кончено».
Самая строптивая жертва гильотины: Тропман, 1870 год. Убил 8 членов одной семьи, едва не откусил указательный палец палачу.
Самая строптивая женщина, казненная на гильотине: Бонне, 1835 год. Сопротивлялась так яростно, что ее голова откатилась от машины почти на 15 метров.
Самый неумелый палач: 5 раз опускал нож гильотины на шею казнимого в Альби в 1831 году, в результате завершил дело обычным ножом.
Серийная казнь: если не брать в расчет революционную смуту, самой длинной «серией», стала казнь 1944 года, когда с плеч упали девять голов.
Самая молодая жертва гильотины: 13-летний ребенок. 1793 год.
Самая старая жертва гильотины: 93-летний лавочник по имени Дервили. 1794 год.
Бельгия: количество гильотинированных составило около 120 человек.
Германия: в период с 1933 по 1945 год суды рейха вынесли 16 500 смертных приговоров через обезглавливание — на гильотине или топором, за тот же промежуток времени военные трибуналы вынесли 25 000 смертных приговоров.
Австрия: в период с 1938 по 1945 год — 1184 обезглавливания.
Подготовка к казни Вайана. Частн. кол.
Отрезанная голова падала в таз с древесными опилками. К тазу была приделана вертикальная стенка, защищавшая помощника палача от брызг крови.
Из перерезанных сонных артерий вырывались две мощные струи крови, которые, не будь перед ними преграды, били бы на два метра вперед. Менее мощной струей, не больше тридцати сантиметров в длину, выбрасывалась спинномозговая жидкость: она выстреливала из разрубленного позвоночника.
Сразу после завершения процедуры судебный эксперт выдавал разрешение на захоронение без объяснения причины смерти. Голову помещали в плетеный чемодан, где она воссоединялась с телом.
На случай проведения нескольких казней подряд в чемодане имелись отсеки, куда можно было изолированно поместить три тела. Жуть берет при мысли о том, что мышцы казненных сокращались еще около часа-двух.
Церемония подходила к концу. Один из помощников смывал кровь с мостовой двора, другие разбирали гильотину.
Если семья казненного изъявляла желание, тело отдавали ей с просьбой не устраивать громких похорон. В остальных случаях захоронение брало на себя государство: в гробу голову клали возле плеча.
После исполнения приговора на дверь тюрьмы на сутки вывешивалась копия протокола об исполнении приговора.
Пресса не имела права публиковать никаких документов, кроме этого протокола.
В ноябре 1972 года пятерых журналистов «Экспресс» и «Пари матч» осудили за упоминание в своих статьях о казни Бюффе и Бонтана.
Однако именно благодаря таким «проступкам» порой становилось известно о имевших место нарушениях процедуры так называемой «красной мессы».
Вот что рассказали Поллак и Гударо, адвокаты Хамида Джандуби, последнего гильотинированного француза, газете «Монд»: «Вокруг осужденного стояло человек тридцать. Все продолжалось около сорока минут. Одноногому осужденному пришлось надеть протез (это сделали охранники), чтобы подняться на эшафот, ему отказали в «последней сигарете». Мэтр Поллак заявил: «Он выкурил одну, потом вторую, ему хотелось сделать еще несколько затяжек любимых «Житан». Но один из присутствовавших — полагаю, это был высокопоставленный чиновник полиции — ответил: «Ну, нет! Достаточно. Мы и так пошли на уступку, нужно было думать об этом раньше».
Что такое гильотинирование? Самая пристойная, самая эффективная форма умерщвления, как утверждают его сторонники, или, как упрямо твердят англичане, оно лишь пробуждает в людях самые низменные инстинкты?
Вспомним, что самая первая в истории казнь на гильотине, 25 апреля 1792 года, стала поводом для безобразных выступлений. В тот день на инаугурацию «чудесной машины» собралась огромная толпа.
Народ, весело собравшийся на большую «премьеру», был изумлен эффективностью и вместе с тем жутко разочарован скоростью проведения казни. Кроме того, плотный кордон жандармов держал толпу на почтительном расстоянии от эшафота. Люди выражали недовольство, скандируя модный куплет: «Верните мне мою деревянную виселицу, верните ее мне!»
Но виселица не вернулась. «Статус жертв спас гильотину», — писал Жильбер Ж. Калландро. «Вязальщицы[17] и санкюлоты с восторгом наблюдали, как слетают с плеч знаменитые головы: короля, королевы, принцев, генералов, членов парламента…» «Гильотина совершила чудо, возвысив наслаждение зрелищем смерти», — пишет он дальше.
Трудно описать приверженность толпы к зрелищу казни на гильотине, последовавшее после первого разочарования. Гильотиной и сценами обезглавливания стали украшать игрушки, безделушки, мебель, посуду.
Магазины помещали гильотину на вывески. Народ принял ее радостно и непринужденно. Во Дворце правосудия сотнями продавали миниатюрные модели гильотины из красного дерева.
«Нередко, — пишет в 1793 году депутат Мерсье, — отец семейства, учитель, хозяин мастерской водили детей, учеников или подмастерьев на казнь, чтобы преподать им урок добродетельного поведения».
У подножия эшафота вечно отирались истеричные особы, оскорблявшие и оплевывавшие осужденных. За коллективными казнями следили с особой страстью. Засекали время и овациями отмечали достижения палача.
Эшафот притягивал и садистов, приходивших смаковать агонию осужденных, и множество зевак, отпускавших шуточки, пялясь на страдания жертв.
Очень скоро появились различные типы гильотины. Простые деревянные называли «девственницами», выкрашенные в красный цвет — «лишенными невинности». О том, кого казнили на первой, говорили: «Он взобрался на мадемуазель», на второй: «Залез на мадам». Каждый день продавался «Список выигравших в лотерею Святой Гильотины». По свидетельствам того времени, на казнь Эбера в 1794 году собралась толпа в четыреста тысяч человек.
Некоторые считали, что гильотина уйдет в прошлое вместе со всей революционной мишурой, но этого не случилось. Какое-то время публика, утомленная видом рек крови, собиралась в большом количестве лишь в исключительных случаях, но в период Реставрации гильотина вернула себе былую народную любовь.
В Париже гильотина «вершила правосудие» на Гревской площади и бульваре Араго, на Карусель и площадь Революции, на площади Сент-Антуан и на Тронной, у ворот Сен-Жак и на Рокетт — и всегда в присутствии благодарной публики.
На ближайшее «представление» народ громкими выкриками зазывали уличные торговцы. Настала новая великая эпоха национальной мясорубки.
В 1847 году двенадцать тысяч человек присутствовали на обезглавливании Ронде и Ориллы. В 1870 году больше двадцати пяти тысяч человек собрались посмотреть на казнь Тропмана. Серию убийств, совершенных им в Пантене, в деталях описывала ежедневная газета «Пти Журналь», выходившая во время процесса полумиллионным тиражом. Ответственный редактор господин Мийо устроил после казни праздник для пятисот своих друзей и сотрудников. С удовольствием назвав цифру принесенного отчетами дохода, он предложил тост «в память об убийце — благодетеле газеты».
В 1873 году на казнь госпожи Клануа собралось больше шестидесяти тысяч человек.
В 1878 году тридцать тысяч человек пришли на казнь Бари и Лебьеза. В 1891 году некоторые «завзятые» любители резервировали места за три дня до казни.
Даже буржуа поддались обаянию «красной мессы». В Париже и других крупных городах казни стали поводом для светских ужинов, раутов, вечеринок, заканчивавшихся на рассвете у эшафота, во время гильотинирования.
После казни Пранзини в 1888 году в Париже в казино Тулузы давали пантомиму в шести частях под названием «Дело Пранзини, или Преступление на улице Монтень». В двух последних частях показали туалет приговоренного и его казнь на гильотине.
Последний смертный приговор во Франции несовершеннолетнему вынес в октябре 1975 года суд присяжных в У аз. Брюно Т. получил помилование президента Республики.
Во многих странах, по народному поверью, можно излечиться от разных болезней, выпив кровь преступника. Жак Деларю напоминает, что до 1865 года в дни казней вокруг гильотин собирались толпы больных и калек.
Последний подвергшийся гильотинированию бельгиец К. Верфайи был казнен в марте 1918 года в тюрьме Фюрна. Французское правительство одолжило гильотину и палачей.
По действующему в Бельгии уголовному кодексу, лица, приговоренные к смерти, должны быть обезглавлены публично с помощью гильотины, хотя смертные приговоры за уголовные преступления уже не выносятся.
Действующий на сегодняшний день конголезский уголовный кодекс, основанный на французском времен Наполеона III, предусматривает гильотину для приговоренных к смерти. На деле с 1960 года всех осужденных расстреливают.
Луи Деблер выходит на пенсию в 1899 году в возрасте семидесяти шести лет после 33 лет службы и 152 двух казней. Гравюра. Частн. кол.
Июльская монархия возмутилась подобной мерзостью и приказала перенести «машину» с Гревской площади к заставе Сен-Жак, что ничуть не добавило казням пристойности.
В 1870 году был упразднен эшафот и десять ступеней, которые вели наверх! Зрителям стало гораздо хуже видно, и в прессе зазвучали протесты. Но все это не мешало толпе шумно приветствовать палача, аплодировать ему и оскорблять приговоренного.
В 1878 году правительство решило поставить гильотину у крепостной стены тюрьмы Санте на бульваре Араго, чтобы держать толпу зевак на почтительном расстоянии. Но светские господа, писатели, политические деятели во множестве получали от префекта полиции «контрамарки», позволявшие находиться подле машины.
К счастью, оставались казни в провинции, где еще «можно было кое-что увидеть». Люди массово уезжали из столицы. Зрелище так высоко ценилось, что в 1899 году по случаю Всемирной выставки, агентство «Кук» внесло в программу экскурсий посещение двойного обезглавливания. Семь больших автобусов повезли туристов к месту казни посмотреть, как упадут головы убийц Селье и Альберто.
Только в 1939 году, после скандальной казни Вейдмана в Версале, правительство отреагировало. В тот день народ снимал за бешеные деньги окна, крыши, балконы. Разнузданная толпа превратила казнь в гулянье на всю ночь. По рассказам очевидцев, люди смели заграждения, чтобы смочить платки в крови осужденных.
Декретом от 24 июня 1939 года власти запретили проводить публичные казни.
К черту назидательную наглядность! С тех пор «Красная месса» будет проходить тайно. Гильотинирование было воистину быстрой казнью, но было ли оно так уж эффективно? Теоретически — да, ведь ни один казненный не остался в живых после «мрачной церемонии». Но на деле гильотина отнюдь не стала той совершенной и точной машиной, какой ее желали представить. Случались многочисленные поломки и несчастные случаи, которые могли бы считаться весьма выразительными, если бы не их трагизм. Общеизвестна история палача, который неудачно «оболванил» казнимого и, повернувшись к официальным лицам, спросил: «Может, резать пониже?».
В Вене в 1940 году, когда официальный палач рейха Иоганн Батист Рейхарт запустил нож, его помощник заметил отсутствие характерного шума. Нож застрял в пазах, остановившись в пятнадцати сантиметрах над шеей приговоренного. Тот принялся кричать, что это и есть доказательство его невиновности. В конечном счете удалось вернуть нож на верхушку стоек, откуда во второй раз его запустили безо всяких помех.
Курт Росса, поведавший об этом происшествии, пишет: «Рейхарт заработал нервный срыв и четыре недели лежал в постели!» Как скажет помощник палача: «Подобные поломки — кошмар нашей профессии». Такое случалось нередко. В 1794 году некий палач предстал перед чрезвычайным военным трибуналом за то, что «испортил множество казней».
Среди многочисленных «несчастных случаев на производстве» вспомним помощника палача Пьера Роша, который отрубил себе три пальца, придерживая голову одного строптивого осужденного. На деле «проблемы» обычно возникали именно из-за казнимых.
Вспомним голову Шалье, которую после трех ударов ножа гильотины пришлось отрезать обычным ножом. Или казнь Горглоффа, убийцы президента Думе, у которого шея оказалась слишком толстой для лунки. Мэтр Жеро, присутствовавший на казни, рассказывает, что нож запускали несколько раз и во все стороны летели стружки.
«Пришлось добить осужденного разводным ключом, чтобы прекратить нечеловеческие вопли, разносившиеся по бульвару Араго». Задолго до этого случая, в Лузарше, жена палача, исполнявшая функции помощника, перепиливала ножом шею осужденного.
В Версале в 1939 году палач три раза брался за дело, чтобы прикончить Эжена Вейдмана. Чуть раньше, в Сен-Назере, помощник палача забыл поднять отрубленную голову. Когда следующего осужденного подвели к лунке, он увидел ее на земле, испустил ужасный крик и вжал голову в плечи. Нож прошел прямо посередине головы.
Палач ждет осужденных Доре и Берлана, казненных в июле 1891 году. Частн. кол.
Искусство обезглавливания должно было бы исчезнуть с введением механических приспособлений. Однако палачам пришлось позаботиться о сохранении своих навыков, и некоторые даже претендовали на «фирменный стиль». Рубить головы не каждому дано.
Как сказал Обрехт, а он знал в этом толк (триста шестьдесят две казни в качестве первого помощника и около двадцати в качестве главного палача): «Двух одинаковых казней не бывает».
Есть ли уверенность в том, что голова казненного прекращает жить в момент отделения от туловища? По этому поводу мнения разделились, за многие века тысячи усекновений так и не дани окончательного ответа на этот мучительный вопрос. В рассказах из далекого прошлого содержатся свидетельства о движениях после отсечения топором голов некоторых смертников, якобы желавших таким способом доказать свою невиновность.
Но вернемся к гильотине. Одно из самых известных исторических свидетельств об отрезанной голове датируется июлем 1793 года, когда казнили Шарлотту Корде, прославившуюся убийством Марата. Один из свидетелей, официальное лицо, спокойно наблюдал за сценой и не поддался всеобщей истерии. «Голова осужденной уже длительное время была отделена от тела, палач держал ее в руках, и тут один из помощников ударил ее по щеке. На лице отобразилось негодование, которое ни с чем другим перепутать невозможно».
В феврале 1962 года Жюльен Грин сформулировал вопрос: «О страданиях осужденных мы почти ничего не знаем. Похоже, голова, отделенная от тела, продолжает жить. Сколько времени? Мы не знаем. Она живет и ужасно страдает, потому что вся боль исходит от мозга. И покуда нервные центры не разрушены, невероятный механизм страданий продолжает работать».
Что это: чувствительность писателя или физиологическая очевидность? Значительное число медицинских наблюдений подтверждает вторую, ужасную гипотезу, допускающую, что отрезанная голова может некоторое время оставаться в сознании. Уже в 1803 году в Германии врач из Бреслау по фамилии Вендт попытался провести опыт с головой осужденного по имени Троер. Он пишет: «Хирурги Иллинг и Ханиш, ассистировавшие мне, любезно согласились по очереди осмотреть голову гильотинированного, чтобы помочь в моих исследованиях… Лицо осужденного выражало смирение, глаза были открытые и ясные, рот закрыт… Я быстро поднес палец к его глазам и увидел, что бедняга пытается защититься, закрыв веки… Когда Доктор Иллинг повернул голову к солнцу, я увидел, как глаз, в который попал солнечный луч, закрывается…
Голова казненного. Фрагмент картины. Жерико. D.R.
Чтобы проверить, работают органы слуха или нет, я дважды громко крикнул ему в ухо: «Троер, Троер»… Оба раза закрывавшиеся глаза открывались и глазные яблоки медленно поворачивались туда, откуда шел звук, рот тоже несколько раз открылся… Некоторые из нас посчитали, что эти движения были попыткой что-то сказать… Опыт длился полторы минуты».
Опыт Вендта в каком-то смысле подкреплял предположения знаменитого ученого Сэмуюля Томаса Соммеринга, утверждавшего, что отрезанная голова могла бы заговорить, если бы ее подсоединили к легкому. Соммеринг проводил опыты по «возбуждению отрезанных голов». Он пишет: «Я исследовал разделенный на части спинной мозг троакаром. Глаза казненного закрывались, он изо всех сил сжимал зубы, а челюстные мышцы поднимались к векам… Выражение его лица было столь невероятным, что некоторые мои помощники воскликнули: «Он жив!» — я и сам вскрикнул.
Туловище и голова гильотинированного в Институте судебной медицины. Фотография. Полицейский архив. D.R.
В то время в Германии проводилось множество опытов в рамках так называемых «изысканий по проблемам автономной жизни головы».
В Пруссии на каждую казнь собиралось все больше ученых, охотившихся за отрезанными головами. В марте 1804 года Фридриху Вильгельму III даже пришлось издать указ, запрещавший «любые опыты с телами обезглавленных».
В начале XX века многочисленные специалисты жарко обсуждали проблему смерти на гильотине.
Одни считали ее самой гуманной казнью, заявляя, что невозможно быть в «сознании», не имея давления в кровеносных сосудах мозга, ведь даже малейшего изменения давления достаточно, чтобы вызвать потерю сознания.
Сознание покидало осужденного в тот момент, когда нож перерубал сосуды шеи. Потеря сознания наступала прежде, чем информация о травме достигала участка мозга, контролирующего сознание.
Другие исследователи допускали, что мозг функционирует даже при нарушении кровообращения, и, следовательно, некоторое время после отрезания головы клетки серого вещества можно считать живыми.
Эта невероятная гипотеза, предполагавшая наличие сознания у отрезанной от тела головы и превращавшая гильотину в инструмент гнусного умерщвления, опиралась на поразительные наблюдения. В 1905 году в Монпелье доктор Борье и приговоренный к смерти некий Лангий заключили договор. Отрубленная голова должна была трижды поднять и опустить веки в ответ на зов доктора.
Борье написал в «Архивах криминальной антропологии»: «Голову положили на затылок, и мне не пришлось брать ее в руки, как писали в газетах. Я к ней даже не прикасался…
Тотчас после обезглавливания веки и губы приговоренного стали сокращаться, это длилось пять-шесть секунд… Я подождал несколько секунд, тик прекратился, лицо успокоилось, веки наполовину прикрыли глазные яблоки, так что виднелся лишь белок, в точности как у умирающих или у только что скончавшихся.
Тогда я громко произнес «Лангий!», и веки медленно приподнялись, как у живого человека, которого разбудили. Лангий уставился на меня, взгляд был не тусклый и не мутный, а очень живой, четко сфокусированный. Через несколько секунд веки снова медленно и плавно опустились.
Я позвал снова. И веки открылись — медленно, плавно, оба глаза, несомненно, жили и смотрели куда осмысленнее, чем в первый раз. Потом они закрылись…
Я сделал третью попытку. Никакой реакции не последовало. Все это заняло двадцать пять — тридцать секунд».
Доктор Борье заключил, что после обезглавливания мозг человека продолжает жить.
Он напишет: «Это не выдуманная истории, я изучал физиологическую проблему, приходится признать, что кора головного мозга сохраняет активность, поскольку зрительные и слуховые центры продолжают функционировать».
Некоторые ученые «переметнулись в другой лагерь». Например, знаменитый профессор Пьедельевр в 1953 году заявил, выступая в Медицинской академии: «После отсечения головы потеря сознания наступает быстро, так как лишенный доступа крови мозг через несколько секунд прекращает мыслительную деятельность, даже если мышцы все еще сокращаются».
Несколькими годами позже в книге Альбера Но «Не убий» он категорично заявит, основываясь на серии опытов, проведенных на осужденных: «Мы выявили некоторые детали, которые заставили нас усомниться, что перед нами труп… Мы начали воспринимать гильотину как инструмент убийственной вивисекции».
В 1978 году газета «Монд» задала знаменитому биохимику следующий вопрос:
«Возможно ли, что при обезглавливании кровь, наполняющая мозг, медленно вытекает по яремным венам, поскольку артериальное давление падает и кровь перестает циркулировать?»
Красные кровяные тельца, которые разносят кислород, задерживаются на месте дольше обычного и клетки мозга поглощают избыток кислорода? Ученый ответил, что гипотеза не кажется ему «заведомо абсурдной».
В заключение приведем свидетельство отца Девуайо, бывшего капеллана тюрьмы Санте, который присутствовал при казнях тридцати трех человек. О нем рассказал в своем труде отец Жан Тула. Один осужденный так и не захотел покаяться. «После казни его голова скатилась в стоявшую перед гильотиной корзину… Несколько мгновений глаза казненного смотрели на нас с умоляющим выражением, словно взывая о прощении…
В безотчетном порыве мы осенили голову крестным знамением, и тогда веки затрепетали, выражение глаз смягчилось, и красноречивый взгляд потух». Научного подтверждения это свидетельство, конечно, не имеет, но сколько в нем веры!
Казнь Доре и Берлана. Выход из тюрьмы Рокетт. Частн. кол.
Людовик XVI (1793 г.): «Я умираю невиновным. Прощаю вас и желаю, чтобы моя кровь послужила на благо французов».
Мария-Антуанетта (1793 г.) перед эшафотом наступив палачу на ногу: «Прошу прощения, месье».
Байи (1793 г.) палачу, который упрекает его за то, что он дрожит: «Дрожу, но от холода».
Шабер (1793 г.) палачу: «Забирай мою голову».
Шарлотта Корде (1793 г.) палачу: «Что! Уже?»
Генерал Кюстен (1793 г.) помощникам палача, которые хотели забрать его сапоги: «Оставьте, с трупа снять будет легче!»
Мадам Дюбарри (1793 г.): «Еще минутку, господин палач».
Мадам Ролан (1793 г.): «Ах, свобода! Каких только преступлений не совершают, прикрываясь твоим именем!»
Дантон (1794 г.) палачу, который пытался помешать ему обнять Эро де Сешеля: «Болван, ты не помешаешь нашим головам целоваться в корзине». И еще: «Покажи мою голову народу, она того стоит».
Мадам Елизавета (1794 г.), сестра короля, помощнику палача, потребовавшему, чтобы она сняла косынку: «Во имя вашей матери, мсье, прикройте меня!»
Камиль Демулен (1794 г.): «Чудовища, которые меня убивают, ненадолго переживут меня!»
Фукье Тенвилъ (1795 г.) толпе: «Я хотя бы умираю сытым!»
Кадудаль (1804 г.) священнику, который убеждает его помолиться: «Зачем, разве мне не пора умирать?»
Лувель (1820 г.), убийца герцога Бери: «Поторопимся, я зол, но меня ждут наверху!»
Борьес (1822 г.), один из четырех сержантов Ла-Рошели: «Сегодня проливается кровь ваших детей».
Дезодрие (1832 г.) палачу: «Поторопитесь, поторопитесь!»
Ласнер (1836 г): «На этот раз все кончено!» Обняв сообщника, он повернулся к толпе и улыбнулся в знак прощания.
Карбучья (1864 г.) толпе: «Будьте благоразумны, жизнь так хороша!»
Авинен (1867 г.): «Дети Франции, никогда не признавайтесь».
Огюст Вайян (1894 г.): «Смерть буржуазному обществу, да здравствует анархия!»
Казерио (1894 г.), убийца президента Карно: «Я не хочу».
Дамуазо (1899 г.): «Это самый прекрасный день моей жизни».
Пёне (1899 г.) обратился к солдатам, и те автоматически выполнили команду: «На караул!»
Лиотар (1909 г.): «Да здравствует Деблер!»
Ландрю (1922 г.) заместителю Генерального прокурора на вопрос, не собирается ли он сделать последнее заявление: «С кем имею честь говорить? Удивлен, что в такой момент вы оскорбляете меня подобной просьбой».
Доктор Петьо (1946 г.) надзирателю, разбудившему его, чтобы вести на казнь: «Достал». Перед гильотиной: «Ничего красивого не будет».
Бюффе (1972 г.) Бонтему: «До скорого».
Расстрел
Казнь в Китае в 1935 году на глазах у огромной толпы. Палач упирает дуло в затылок осужденного. Кол. Монестье.
Изобретение огнестрельного оружия привело к появлению нового способа казни. Первые расстрелы — аркебузирования, — как ясно из названия, производили из аркебуз — оружия на переносном треножнике, стрелявшего стограммовыми свинцовыми пулями.
Вслед за аркебузами появились мушкеты, более легкие и простые в обращении. Изображения казней посредством расстрела из мушкетов широко представлены на гравюрах Жака Калло (XVII век).
Многие историки полагают, что аркебузирование и расстрел из мушкета пришли на смену древнему способу расстрела из лука.
Эффективность первых расстрелов была сомнительной, учитывая сравнительную неточность оружия. Так, еще в начале XIX века встречаются упоминания о казнях, проводившихся силами целого расстрельного взвода, состоящего из пятидесяти человек, когда первым залпом удавалось лишь ранить приговоренного.
Приговоренных казнят выстрелом в затылок. Фотография. D.R.
Изначально к расстрелам приговаривали солдат и только в исключительных случаях — гражданских лиц. Такой способ казни считался благородным и даже почетным, тогда как повешение несло на себе печать бесчестия.
Шло время, огнестрельное оружие совершенствовалось, и расстрел в силу определенной кастовости вошел во все военные уголовные кодексы мира, но в некоторых из них наряду с ним по-прежнему фигурировало повешение. Выбор способа казни свидетельствовал об уважен и и или презрении к осужденному.
Напомним, что по приговору Нюрнбергского процесса преступников не расстреляли: их повесил палач американской армии.
К числу легендарных расстрелов относятся казнь герцога Энгенского в Венсенском рву, расстрел Мюрата на ступенях тюрьмы, Нея у стены Обсерватории и императора Максимилиана перед фашинами Кверетаро.
Сегодня в восьмидесяти шести странах из ста двух, где по военному или гражданскому уголовному кодексу применяется смертная казнь за уголовные преступления, используют расстрел. Некоторые народы даже предпочли его местным традиционным способам казни. Так, например, в Испании, в 1932 году расстрелом заменили гарроту.
В некоторых странах расстреливают только военных, тогда как для гражданских лиц предусмотрены другие способы казней.
Из восемнадцати стран, отменивших смертную казнь за уголовные преступления, но сохранивших ее за преступления, совершенные в исключительных обстоятельствах, то есть во время войны, в десяти предусмотрен расстрел для гражданских и военных лиц.
В других странах прибегают к расстрелу в любых обстоятельствах по всем смертным приговорам без разграничения на гражданских и военных. Чаще всего смертный приговор выносят суды чрезвычайной юрисдикции, гражданские, военные или религиозные.
При расстреле смерть наступает по одной из нижеперечисленных причин или сразу по нескольким: поражение жизненно важного органа, такого как сердце; поражение центральной нервной системы или потеря крови.
Напомним, что успешное проведение расстрела зависит от двух условий: меткой стрельбы и удобной мишени.
Первая проблема решается путем увеличения числа стреляющих. Их называют расстрельной командой. С пятидесяти человек в начале XIX века сегодня ее состав уменьшился до десяти-двенадцати — такое количество стрелков считается достаточным с учетом постоянного совершенствования оружия.
Обычно команда получает приказ целиться в сердце, поскольку торс — более удобная мишень, чем голова.
Для большей простоты в некоторых странах, например в Мавритании, строят специальный барьер, на который стрелки опирают оружие, что облегчает процесс прицеливания.
Второй момент — удобство мишени — решается путем обездвиживания осужденного, которого, как правило, привязывают к столбу. Однако так происходит далеко не всегда: нередко осужденного просто ставят у стены, дерева, на открытой площадке или же на краю ямы со связанными спереди или за спиной руками, чаще всего с завязанными глазами.
Казнь маршала Нея — знаменитый пример расстрела, при котором осужденного никак не связывали и не удерживали, он был совершенно свободен в движениях, стоя перед расстрельной командой, состоявшей из ветеранов. Когда маршалу хотели завязать глаза, он бросил фразу, ставшую знаменитой: «Разве вы не знаете, что за двадцать пять лет я привык смотреть на ядра и пули?» И добавил, обращаясь к солдатам взвода: «Исполните свой долг, цельтесь в сердце!»
В правовых государствах, где расстрел является законным способом казни, придерживаются строго определенной процедуры, не оставляющей места для импровизации.
Например, по американскому военному уставу осужденного должно ставить спиной к стене и привязывать, чтобы он не упал вперед после залпа. Если еще до залпа он начнет терять сознание, его фиксируют ремнями к доске. Голову казнимого в обязательном порядке закрывают плотным черным капюшоном. Расстрельная команда выстраивается на расстоянии не более двадцати шагов от осужденного.
В 90-е годы прошлого века расстрел в качестве высшей меры наказания, предусмотренной гражданскими или военными законами, применяли или могли применять в следующих странах: Албания* Алжир, Ангола, Аргентина, Афганистан, Бангладеш*, Бахрейн, Бельгия* Бенин, Белиз, Болгария, Боливия, Бразилия, Буркина-Фасо, Бурунди*, Венгрия*, Габон, Гана, Греция, Гватемала, Гвинея, Гвинея-Бисау, Экваториальная Гвинея*, Джибути, Египет*, Заир*, Индия*, Индонезия, Ирак*, Иран*, Ирландия, Италия, Иордания*, Испания, Северный Йемен* Южный Йемен* Камерун* Кампучия, Канада, Катар*, Кипр, Китай, Коморские острова, Конго*, Северная Корея, Южная Корея*, Кот-д’Ивуар, Куба, Кувейт*, Ливан*, Либерия*, Ливия*, Мавритания*, Мадагаскар, Мали, Марокко, Мексика, Мозамбик, Непал*, Нигер, Нигерия*, Объединенные Арабские Эмираты*, Парагвай, Перу, Польша*, Руанда, Румыния, Сальвадор, Сенегал, Сьерра-Леоне*, Сомали, Судан*, Суринам, Сирия*, США*, Таиланд, Тайвань, Того, Тунис*, Уганда*, Чад, Чехословакия*, Чили, государства, входящие в бывший СССР*, Вьетнам, Швейцария, Эфиопия*, государства, входящие в бывшую Югославию, за исключением Хорватии, Македонии и Словении.
Звездочкой отмечены страны, где расстрел являлся не единственным способом казни.
Казнь в Уганде. 1987 г. Частн. кол. D.R.
Солдаты получают заряженные ружья, но в одном из них холостой заряд. Целиться следует в сердце. Если осужденный не получит смертельного ранения, производят новый залп, и так до тех пор, пока не наступит смерть. Отметим, что о «контрольном выстреле» в регламенте не говорится.
Вот другой пример: французский военный устав определяет, что расстрел должен происходить в присутствии всего гарнизона. Расстрельным взводом руководит младший офицер или старший унтер-офицер, то есть старший лейтенант.
В состав взвода из двенадцати человек могут войти как призывники, так и кадровые военные, их отбирает майор того гарнизона, где должна произойти казнь. Взвод должен состоять из четырех сержантов, четырех капралов и четырех рядовых, которых отбирают исходя из срока службы.
Еще один рядовой назначается для завязывания глаз осужденному. Кроме того, сержанту, не входящему в расстрельный взвод, поручается нанести один или несколько «контрольных выстрелов». Таковые по закону «должны производиться в голову в упор, чуть выше уха, незамедлительно после залпа».
Читать бесплатно другие книги:
