Марина Мнишек. Невероятная история авантюристки и чернокнижницы Полонска Ядвига

Глава 15. Расплата за тайное знание

«…Мы предлагаем Вам отказаться от Москвы и ограничиться Самбором или Гродно».

Это был ответ Сигизмунда на ее предложение о заключении брака с Владиславом.

Такого унижения Марианна перенести не смогла.

– Что ты скажешь? – спросила она.

– Соглашайся, – ответил Корвус.

– Я уже ответила ему.

– Да?

– Назвала его воеводой и правителем земли Самборской и Гродненской и поблагодарила в его желании угодить мне, пожертвовав всеми своими имениями.

Корвусь от изумления раскрыл рот.

– Безумная.

– Возможно.

Он прошелся по комнате и наконец дал ей совет.

– Вернись в Калугу. Заруцкий там, а рядом с ним ты будешь в безопасности. Не сегодня, так завтра войска Сигизмунда войдут в Коломну. И тебе не будет спасения.

– Ты прав, – ответила она. – И ты собирайся, Корвус. Нам надо спешить.

– Нет, пани Марианна. Я останусь здесь. Мне – старому бенедиктинскому монаху – ничего не угрожает. Меня никто трогать не будет. Да и все книги, кроме одной, переписаны. Я останусь – а последнюю рукопись пришлю вам в Калугу.

– Уж не сошел ли ты с ума, мой друг? – рассердилась Марианна. – Не хочешь ли ты нарушить наш договор?

– Договор почти выполнен, Марианна.

– Ваше Величество! – прикрикнула на него она.

– Ты уже – не Величество, Марианна. Ты растеряла все свое величие, признав мужа в воре. Вернись ты в Самбор, то сейчас снова была бы московской царицей и женой Владислава.

– Пошел вон! – закричала Марианна.

Корвус, улыбаясь, вышел из ее покоев.

Сборы заняли несколько часов. С того времени, как начались странствования Марианны по России, она распаковывала свои сундуки с золотом, которое ей удалось вывезти из царских хранилищ Кремля. Люди Заруцкого, после того, как она была похищена, еще раз напали на колонну слуг Мнишека и, как и в первый раз, без особого труда захватили оставшиеся там богатства Марианны. Более того, Мнишеку удалось подкупить хранителей библиотеки, и уже в Тушинский лагерь были ввезены почти все книги из кремлевских подвалов. Но везти все это богатство с собой Марианна сейчас не могла. Надо было бежать. Она собрала самое необходимое, и ночью с казаками вывезла золото, погрузив его в одно из болот.

Когда она вернулась, кормилица уже держала сынишку на руках и была готова к дороге.

– Андрей, возьми десять самых крепких казаков, пускай принесут со двора кирпичей столько, чтобы хватило заложить одну такую стену, как в моей комнате.

Андрей кивнул.

Через час она спустилась к Корвусу.

– Прощай, мой друг, – сказала она, когда он открыл дверь.

Корвус с некоторой грустью посмотрел на нее.

– Теперь уж точно, прощай, Марыся, – ответил он.

– Мы были настоящими друзьями, стали настоящими врагами, так давай простим друг другу все и разойдемся, не держа зла друг на друга, – сказала Марианна.

Ей вдруг очень захотелось вернуться в прошлое. К занятиям ботаникой и астрономией, попасть в самборский сад, где она ходила с учителем, и он рассказывал ей о свойствах той или иной травы, устройстве мира и далеких странах.

Корвус понял, о чем подумала Марианна.

– Я тоже скучаю по тому времени, пани Марианна, – сказал он.

– Я тоже…

Она обняла его и ушла, не говоря больше ни слова и не оборачиваясь.

Корвус вернулся к себе и еще долго не мог сосредоточиться на рукописи. Где-то через час в его комнате раздался стук.

– Кто? – спросил он.

– Андрей, – ответили за дверью. – Ее Величество передала вам прощальный подарок.

Корвус открыл дверь и в комнату внесли пять больших ящиков.

– Что там? – спросил он.

– Госпожа сказала, что этого знания вам хватит до самой смерти.

– Какого? – встревожился Корвус и наклонился над одним из ящиков.

В этот момент сильная рука казака закрыла его рот кляпом. Его быстро связали, Андрей забрал последний манускрипт.

В это время казаки выложили кирпичи из ящиков, из коридора втащили бочку с водой и мешки с глиной.

Корвуса швырнули к стене, с которой уже сняли ковер, полностью покрывавший ее.

Казаки стали быстро выкладывать вторую стену. Через полчаса она была готова. Между ней и настоящей стеной сидел, прислонившись спиной к углу, связанный Корвус. Он в ужасе смотрел на догорающую свечу и не хотел верить, что его жизнь подходит к концу.

Андрей собрал все вещи и книги монаха, чтобы никто не мог подумать, будто бы он что-то забыл или находится в Коломне, и отнес их в обоз.

Глава 16. Проклятие рода Романовых

Марианна была счастлива. Рядом был Иван Заруцкий, которого так сильно недолюбливал Дмитрий. И она часто думала, что первый муж, глядя с небес на нее и Заруцкого, сожалеет о том, что собирался казнить казачьего атамана.

– О чем задумалась, Марина? – Заруцкий обнял ее и поцеловал в щеку.

– О том, что у нас осталась последняя попытка, иначе придется бежать в дальние страны.

– В какие же? – удивился атаман.

– Может в Англию. А может и в Испанскую Индию.

– С чего ты это взяла?

– Пожарский набирает ополчение, Иван. И если он возьмет Москву, то нам в России места не будет.

– А, если не возьмет, то нам опять же места в России не будет.

– Да.

Марина серьезно посмотрела на атамана.

– Пора поднимать народ.

– И как?

– Признать Ваню законным наследником Дмитрия.

Заруцкий задумался.

– Так-то так… Но, кто его, кроме меня, признает?

– Трубецкой.

– Трубецкой, как признает, так и откажется, Марина.

– Пускай для начала признает, а там поглядим.

– Ну, хорошо, – ответил атаман. – Не бежать же нам, на самом деле, в Индию… Хотя в Персию можно – она и ближе. – Заруцкий рассмеялся.

Но Марианне было не до смеха. Сынишка Иван подрастал. Ему уже исполнилось три годика, а в народе его иначе, как «воренком» не называли.

Люди устали от смуты, от поляков, казаков, ополченцев и разбойников. Народ все сильнее желал выбрать единого русского царя. И судьба снова давала ей шанс взойти на престол.

Если дворянство признает в сыне законного наследника, то она, как коронованная царица сможет спокойно вернуться в Москву. И тогда уже полетят головы не только русские, но и многие польские. Она была уверена, что для Трубецкого дать и отказаться от собственного слова не составит труда.

Так и произошло. Не прошло и месяца, как Трубецкой вместе с Заруцким объявили на главной площади Калуги, что признают в младенце Иване Дмитриевиче законного наследника царства русского. После этого во все большие города были разосланы гонцы с этой вестью. И, конечно же, тайные смутьяны, которые рассказывали о сыне Марианны, как о чудо-ребенке и истинном помазаннике Божьем.

Но этот поступок дорого обошелся Марианне. До того, князь Пожарский не видел в ней соперницы. И даже собирался после установления в России порядка дать ей одну из областей, но претензия на трон сильно напугала его.

Через две недели Марианна бежала из Калуги в Рязань. Войска Пожарского наголову разбили казачье войско.

– Куда бежать дальше? – спросила она у Заруцкого.

– В Астрахань.

– А оттуда?

– По Яику – на Урал.

– А дальше?

– К черту на рога.

Заруцкий встал из-за стола и вышел на улицу. Стояла ясная погода и мальчик играл во дворе вместе с дворовыми детьми.

Атаман долго с жалостью наблюдал за белокурым ребенком, которого наверняка ждала скорая смерть.

– Марина, – сказал он, услышав позади себя ее шаги.

– Да.

– Поехали в эту твою Индию.

– Надо забрать деньги из Коломны.

– Тогда собирайся родная, завтра едем в Астрахань. А там посмотрим, как Господь распорядится.

Они плыли по Яику к Медвежьему острову.

– А там правда много медведей? – спросил мальчик.

– О-хо-хо! Еще сколько, – ответил Заруцкий. – Целые медвежьи отряды!

– С алебардами?! – Марианна рассмеялась.

Позади была Астрахань. Впереди, если удастся оторваться от стрельцов, – Урал. Там вольные люди на время могли бы приютить их. А потом, когда все стихнет, можно было бы под чужими именами вернуться в Коломну, отыскать сундуки и уплыть по Балтике куда-нибудь подальше от России и от Речи Посполитой.

– Атаман! – крикнул казак у рулевого весла.

Заруцкий обернулся и увидел позади себя четыре больших лодки, с полусотней гребцов.

Он посмотрел на Марианну, и она все поняла.

Взяв на руки сынишку, Марианна, готовая ко всему, начала читать молитву на латыни.

– Ну, дайте же ребеночку воды! – кричала она.

Стояла страшная жара – июль. Они были у самой Москвы.

Какая-то баба подошла к клетке, в которой ее везли в город, и подала Ивану яблоко и кувшин с молоком.

– Спасибо! – поблагодарила ее Марианна.

От голода, жары и долгой дороги под палящим солнцем, она уже начинала терять рассудок.

Дрожащими руками она наклонила кувшин, и мальчик сделал несколько глотков.

– Ребятенка-то почто мучаете?

Толпа начинала возмущаться.

– У Романовых спроси, – отвечал стражник.

– Романовы… – роптали люди. – Сначала государевых детей казнят, а потом на Романовых валят.

Телега с клеткой тронулась дальше.

Марианна посмотрела вперед, где в клетке сидел Заруцкий.

Он сильно похудел и зарос бородой. Почти на каждой стоянке его били на глазах у Марианны и сына.

«Наконец-то приехали. Больше я не увижу его мучений», – подумала она и расплакалась.

Ее с сыном поселили в большой камере. Поначалу, каждый день водили на допрос. Но через месяц, поняв, что Марианна не будет просить пощады для ребенка у Романовых, оставили в покое.

Марианна сидела и смотрела, как крупные снежинки медленно падали за решетку. Только что палачи увели на казнь маленького Ваню.

Она встала на стол, поставила сверху табурет, взяла в руку шелковый шнурок, и забралась к самому окну. Открыв его, тугим узлом привязала шнурок к решетке и начала связывать петлю. Неожиданно на решетку налетела черная тень!

Марианна отпрянула и упала на каменный пол. Тень отлетела, пропуская солнечный свет. Но через секунду снова закрыла почти все крохотное окошко камеры.

Послышался шорох, и Марианна увидела, как сквозь решетку протискивается ворон.

– Корвус, – обрадовалась она. – В этот миг ей почудилось, что друг ее юности и любимый учитель жив, и пришел к ней, чтобы утешить.

Но через мгновение, она поняла, что это – самообман. Непонятным оставалось лишь то, как ворон сумел найти ее. Она испуганно смотрела на то, как большая птица с трудом протискивается через квадратный зазор в решетке. Наконец, ворон спрыгнул на пол и подошел к Марианне. Слегка наклонив голову вбок, он открыл рот и, как в детстве, когда хотел повторить чьи-то слова, произнес: «Гов-вор-ри».

– Да. – Марианна улыбнулась, снова оказавшись в плену у радостных воспоминаний детства. Но краем глаза заметила крохотный сапожок сына.

– Скажи им, – пошептала она. – Скажи им всем и громко!

Ворон внимательно слушал ее.

– Проклинаю! Весь род Романовых проклинаю! Будут все цари ваши, как сын мой – убиты! Проклинаю! Ни один из вас не умрет собственной смертью! Проклинаю!

Ворон расправил свои огромные крылья и взлетел на подоконник.

Через несколько секунд он скрылся за окном.

Глава 17. Царица всего мира

– Ну, что ты стоишь? – она посмотрела прямо в глаза растерявшемуся стражнику. Тот ничего не ответил.

– Иль ни разу не видел плененных цариц?

Марианна, словно плывя над полом, подошла к нему.

Стрелец отпрянул.

– Ну-ну… – улыбнулась она, не отводя от него глаз. – Я тебя не обижу.

Она быстро приблизилась к нему и нежно поцеловала его в губы. И отошла.

– Егорка! – крикнули ему из коридора. – Ты что там?

– Иду! – ответил стражник.

– Заходи, Егорка, – Марианна улыбнулась ему одной из своих самых обольстительных улыбок.

Как только дверь закрылась, она снова подошла к окну. Внизу жила своей жизнью Коломна.

Ее перевезли сюда полгода назад, решив, что она сошла с ума, и поместили в крайней башне Кремля.

После казни сына и Заруцкого, Марианна поняла, что сохранить ей жизнь может только безумие. И она убедила в этом всех окружающих. Устав от буйной узницы, стража пожаловалась начальству, те передали просьбу царю, и царь приказал отвезти ее куда-нибудь недалеко от Москвы. Ближе остальных городов была Коломна.

Марианна увидела в этом знак судьбы. Она терпеливо ждала лета, чтобы реализовать свой план. Каждый день она часами смотрела на давно знакомые ей окрестности. Справа была видна даже часть леса, в центре которого в болоте лежали ее сокровища. За лесом еще царевичем Дмитрием был выкопан грот с тайным входом. Там лежала Библиотека.

Марианна глубоко вдохнула свежий весенний воздух и улыбнулась.

В свои двадцать шесть лет она уже научилась прятать свою боль так далеко, чтобы она не портила настоящее и будущее.

Начав кружиться, словно в танце, она, в конце концов, повалилась на жесткий матрас, лежавший на каменных нарах, и рассмеялась.

– Его-орка, – прошептала она, и захохотала еще сильнее.

А Егорка уже три месяца, как был без ума от пленной царицы. Он каждый день по три раза приходил к ней, чтобы принести еду и забрать тарелки. И каждый раз его сердце разрывалось от волнения и страха.

Он боялся Марианну. В народе про нее много чего говорили – что колдунья, детоубийца и даже, что может превращаться в сороку. Но он не верил.

Как-то раз он заметил, что она еле заметно ему улыбнулась. И сердце деревенского паренька, потерявшего во время смуты родных, воспитанного и выученного монахами, после чего подавшегося в войско Шуйского, дрогнуло.

Каждый день он приносил ей то сладость, то яблоко или грушу. Иногда незаметно набивая карманы, проносил солонины или копченой рыбы.

Так между ними завязалась дружба.

А сегодня она заговорила с ним.

Это было какое-то чудо. До этого он ни разу не слышал голоса Марианны. И ее низкий глубокий голос показался ему неземным.

Отдав стражнику с лестницы пустую глиняную тарелку, он заперся в своей караульной и до ужина просидел почти не двигаясь.

– Ужин, Егорка! – крикнули ему с лестницы.

Только тогда он встрепенулся и вышел в коридор.

– Ты чего смурной-то такой? – сказал ему другой стрелец.

– Да, перебрал кажись вчера.

– Чего перебрал-то?

– Квашеной капусты, – засмеялся он.

Напарник громко расхохотался, и, передав ему миску с жидким супом, стал ожидать звука закрывающейся двери.

Егорка вошел и увидел ее, сидящую около горящей свечи в ночной рубашке.

– Я ждала тебя, – сказала она.

Он поставил миску на стол и посмотрел на ее плечи.

– Зайди ко мне сегодня, – сказала Марианна.

– М-м… – он потерял дар речи.

– Зайди ко мне ночью, – настойчиво повторила она.

– Да, – еле слышно сказал он и вышел, заперев дверь снаружи на засов.

– Ты все там? – крикнул стражник.

– А как же? – крикнул в ответ Егорка и направился обратно в караульную.