Принц для провинциалки Виноградская Злата

Глава 9

У тебя никогда нет времени на секс!

После закрытия нашего заведения я ждал, когда Антон подойдет пожелать мне спокойной ночи. У нас была такая традиция: если он допоздна засиживался в ресторане, он всегда подходил ко мне, гладил по голове, почесывал гребешок, иногда приносил какой-нибудь вкусный салатик, и я, нарушая все законы диетологии, досыта наедался перед сном. Мы часто болтали, то есть он рассказывал, как идут дела, а я слушал и делился своими соображениями, конечно, не навязывая своего мнения: просто я хотел, чтобы он знал, что я думаю по данному вопросу.

В этот вечер в ресторане была и Марго. Надо признать, что мы с ней так и не смогли подружиться. Я никак не мог забыть, что, по ее мнению, я похож на какую-то дурацкую сумку. Я был уверен, что эта самовлюбленная девица надоумила Антона поселить меня в ресторане не потому, что я – основа концепции заведения, а лишь потому, что сама носила фамилию Игуанская. Мне ни капли не нравилась эта бабенка. Я недоумевал, зачем она постоянно крутилась в ресторане, заигрывала с официантом Федором, разговаривала с главным бухгалтером и подолгу просиживала в кабинете Антона. Я однажды интеллигентно намекнул хозяину о своих наблюдениях и возникших в этой связи вопросах, но он лишь отмахнулся и, помазав мой гребешок детским кремом, сказал: «Алик, ты к ней придираешься!». Я немного обиделся, что мои слова не были приняты всерьез, но не оставил решимости внимательно следить за этой длинноволосой крашеной блондинкой с претензией на изысканность вкуса.

Антон почему-то все не приходил, и я решил, что пора, как обычно, помедитировать, чтобы прогнать тревоги дня, и засыпать, не пожелав ему спокойной ночи. «Досадно, конечно, что в присутствии Марго я оказываюсь на втором месте в борьбе за внимание Антона Малова. Эх! Но я его понимаю… Мужиков все-таки не переделать: всегда воспламеняешься и забываешь обо всем на свете, даже о друзьях, когда рядом женщина. Природа, мать наша», – вздохнул я.

В этот самый момент появилась моя соперница. За ней в уже опустевший зал вышел и Антон. Марго заметно злилась. Видно, кому-то удалось вывести ее из постоянно холодно-равнодушного состояния, венчаемого надменной улыбкой.

– У тебя никогда нет времени на секс, – обличительно бросила она.

Так, семейные разборки. Хорошо, что почти никого из персонала не осталось.

– Марго, не надо так, – Антон попытался ее успокоить. – Что будешь? Мартини, виски? – он зашел за барную стойку.

– Водки, – отвернувшись от него, сказала Марго.

Антон взял большой стакан, насыпал в него кубики льда, налил немного водки и поставил перед ней. Она залпом опрокинула стакан и потребовала еще.

– И вообще, Малов, мне надоел твой ресторан, твои официантки, пожирающие тебя взглядом, твои вечные многочасовые встречи с якобы нужными людьми…

Антон молчал. Я знаю, что он никогда не пил, когда был за рулем, но сейчас даже из моего дальнего угла было видно, как он борется с искушением налить и себе грамм сто, а то и двести.

– А теперь ты приволок из Москвы эту малолетку, – продолжала Марго. – Тебе что, питерских шлюх мало?! – она перешла на крик.

– Марго, ты же знаешь, что Полина делала передачу на радио о нашем ресторане. И это в первую очередь интересует меня, а не ее. Кроме того, она сотрудничает с несколькими журналами. Ты же должна понимать, что пара-тройка статей о заведении нам будут очень кстати.

– Да, я понимаю, что нам это не повредит, – обычно не лезущая за словом в карман, а тут в одно мгновение притихшая, ответила Марго. – Тоша, налей мне еще.

Чем лично мне нравится Антоха, так это тем, что он никогда не отговаривал ее пить лишнее. Игуанская часто надиралась в хлам, но никогда не могла упрекнуть его, что это он ее спровоцировал употребить сверх меры, или причитать, что он ущемляет ее право совершеннолетней на потребление алкоголя.

– Марго, пойдем, я отвезу тебя домой, – предложил он, когда она осушила третий стакан.

– Антон, скажи мне честно, – тихо произнесла она, слезая с высокого барного стула, – ты спал с ней?

Воцарилось молчание. Они смотрели в глаза друг другу.

– С кем? С Полиной? – переспросил Антон.

«Нет, нет, ради Бога, Антоха, ни в чем не признавайся! – вопил я. – Не делай этого, Антон, нееет!»

– Да, спал, – коротко сказал он.

«Ух, ну, Антон, ну, железобетонный мужик, – выдохнул я. – Вообще-то, эта журналистка Полина – очень даже ничего: такие глаза, фигурка… Если бы лично у меня была такая возможность, я бы…» Тут я увидел, как стакан с кубиками льда, запущенный Марго, полетел в Антона, перебив почти все натертые до блеска рюмки и бокалы в баре. Марго выбежала из ресторана, а Антон, вздохнув, подошел ко мне.

– Антох, а ты правда спал с ней? – рискуя получить в глаз за то, что лезу не в свое дело, все-таки полюбопытствовал я.

– Нет, – неожиданно спокойно признался он. – Но я уверен: обязательно буду.

Глава 10

Жар-птица в руках

– Смешно, это как раз про меня. Я сегодня опять объясняла ученикам феномен неправильных английских глаголов. А они мне твердили, что глагол «to be» правильный – ведь Шекспир недаром его сделал употребляемым в каждом языке в риторических вопросах!

– Мне кажется, что это только сначала очень трудно понять, что глаголы бывают разными, – поделился своим мнением Брусникин.

– Какой замечательный английский язык! – продолжала Изольда. – Как здорово, что в нем есть правильные и неправильные глаголы, и они спокойно уживаются вместе. Господи, так трудно всегда быть правильным…

Изольда чувствовала себя настоящей принцессой. Она гуляла с Олегом по улицам курортного Брайтона и была абсолютно счастлива. Давно в грезах виденный образ настоящего триумфа женской натуры – прогулка под ручку с ослепительным красавцем-мужчиной – стала явью. Они с Олегом приехали на выходные в этот знаменитый приморский город. Компания «Вся-нефть-моя» арендовала здесь виллу для своих сотрудников. Поэтому Олег в один из уик-эндов сумел выкроить время и привезти эту женщину, которая так много для него значила, в это популярное гламурное место. Когда он был рядом с Изольдой, он был совершенно уверен, что их встречу в аэропорту «Домодедово» нельзя назвать случайной. Представляя, что очень скоро она возвратится в Москву, он тяготился расстоянием, разделяющим его с женщиной, которую он полюбил. Он злился на чопорную страну с ее правосторонним движением, бесчисленными королевскими резиденциями и культом эля и «Гиннеса». Ему казалось, что вся королевская семья специально выставляет караул у государственной границы, чтобы помешать Олегу и Изольде быть вместе. Политические скандалы, то и дело возникающие между двумя странами, постоянно усложняли процедуру выдачи виз. Он понимал, что их общение сведется лишь к телефонным звонкам и мейлам, где смайлики будут говорить о чувствах. Олег извелся, томясь в чужой стране и зная, что любимая женщина будет очень далеко.

Изольда же была поглощена работой по открытию своей частной школы. Британский совет всячески содействовал этому, но для запуска уникального проекта требовались инвестиции, и немалые.

– Изольда, я люблю тебя, – вдруг сказал Олег. – Я очень хочу, чтобы ты это знала.

Изольда изумленно посмотрела на него: к чему сейчас говорить о любви? Или как раз это правильное время? Ведь через несколько дней они будут очень далеко друг от друга.

– Конечно, ты думаешь, что все так говорят перед расставанием, желая услышать в ответ такие же признания или обязательства, – говорил Олег. – Я также допускаю, что тебе уже много раз признавались в любви разные мужчины, и мне не надо бы повторяться.

Изольда попробовала улыбнуться, но это у нее не вышло.

– Олег, я не хочу, чтобы ты грустил. И я не буду. Я вообще никогда не грущу, – ей хотелось смягчить остроту объяснения.

– Изольда, я люблю тебя, – повторил он. – Так тебя никто не любил и никто не будет. Наверное, ты когда-нибудь сможешь это понять, а пока я хочу, чтобы ты просто об этом знала. Вот и все.

Она смотрела на него и удивлялась. Еще месяц назад они не были даже знакомы, а всего две недели назад они впервые увидели друг друга в аэропорту, а сейчас он говорит ей о любви… Как незаметно это происходит. В твоей жизни появился человек, о котором ты никогда ничего не знала, лишь мельком увидела в огромном международном аэропорту, а потом ты встретила его снова на улице чужого города. Точнее, не на улице, а в музее. Олег, всегда томящийся по уик-эндам в Лондоне, не знал, чем себя занять в то время, когда он не работал. Ему не хотелось слоняться по излюбленным пабам сотрудников «Вся-нефть-моя»; сидеть дома, в арендуемой квартире в фешенебельном Найтсбридже, и смотреть телевизор ему тоже порядком надоело. Поэтому в тот субботний полдень он решил прогуляться по городу, который довольно хорошо знал, и неожиданно для себя зашел во всемирно известный Британский музей. Нельзя сказать, чтобы он хотел увидеть там что-то особенное: просто в тот день ему хотелось побыть одному, при этом не испытывая одиночества. Он подумал, что, рассматривая экспонаты, он сможет отвлечься от проблем в офисе и отдохнуть. Наверное, на самом деле он очень устал от одиночества, поэтому судьба и привела его в этот храм искусства и науки, где он нашел ту самую, которую давно искал.

Сначала он услышал русскую речь в противоположном конце зала, и это заставило его обернуться. Вслед за ним в зал английской живописи восемнадцатого века вошла толпа школьников. Они негромко переговаривались между собой. И тут он увидел ее – блондинку с хвостиком из аэропорта Домодедово.

– Здравствуйте, – после некоторого колебания подошел он к ней. Он не знал, с чего начать разговор, все слова казались заезженными и банальными.

– Мы с вами встречались в Москве перед вылетом в Лондон, – отважился он. – Вспоминаете?

– Да, конечно, – ничуть не смутившись хрестоматийного начала диалога с застенчивым молодым мужчиной, голубыми глазами напоминающим Стюарта Колдскотта, ответила Изольда.

– Меня зовут Олег, я здесь работаю.

– Здесь – это значит в музее? – удивилась Изольда.

– Да нет, в Лондоне, в представительстве одной небольшой российской компании, – намеренно не желая называть громкого имени своего работодателя, ответил он. – А как вас зовут?

– Изольда.

Ему показалась, что она немного покраснела.

– Необычное имя, – сказал он.

– Зато обычная реакция, все почему-то так говорят, когда его слышат. Олег, извините, но я не могу продолжить беседу с вами. Я здесь со своими учениками, и у нас экскурсия.

– А давайте продолжим беседу за чашкой чая? Я могу вас пригласить на чашку чая сегодня в пять вечера?

– Как насчет завтра? У меня будет свободное время, потому что ребята будут на турнире по бейсболу.

– Отлично. Куда вы ходите пойти?

– Вы же меня приглашаете, так что выбор за вами.

– Хорошо. Так получилось, что я живу в Найтсбридже, – он запнулся. И зачем он наплел ей про небольшую компанию?… Если он живет в Найтсбридже, это означает, что компания уважает его вклад в ее развитие и достаточно состоятельна, чтобы это оплачивать. Надеясь все же, что Изольда не так хорошо знает Лондон, а потому не заметит то, что он сказал неправду, он продолжал:

– Но по выходным гуляю в южной части города, в Клеркенвеле. Я не люблю Оксфорд-стрит, потому что сегодня весь центр города – один большой шопинг-молл. А в южной части города почти нет туристов, поэтому все гораздо спокойнее и по-английски традиционно. Давайте там погуляем и поужинаем вместе.

– У вас есть бронь в «The Ivy»?

Олег был изумлен. Для учительницы она слишком хорошо знает модные тусовочные места в городе.

– Нет, – рассмеялся он, – я туда не хожу, я предпочитаю простую британскую кухню, без выкрутасов. Вы бывали в «Simpsons-in-the-Strand»?

– Нет, я даже не слышала об этом заведении.

– О, этот ресторан у всех на виду, это у метро «Ковент Гарден». Там подают очень вкусные, но немного старомодные английские блюда. Думаю, вам понравится этот колорит. Ведь вы такая…

Договорить ему не дал подошедший мальчик из группы Изольды.

– Изольда Александровна, нам можно идти в следующий зал? – спросил он.

– Нет, постойте, я хочу вам кое-что рассказать. Извините, Олег, мне надо к ребятам.

– Конечно: завтра в пять вечера я буду ждать вас у Farringdon tube. Можете опаздывать, я дождусь, – с улыбкой добавил он.

– Постараюсь не злоупотребить вашим расположением, – Изольда улыбнулась в ответ. – До завтра.

Это было всего две недели назад. Изольда помнила, как тогда, сидя в ресторане, Олег сказал ей:

– Вы мне очень нравитесь. Вы сегодня даже прекраснее, чем в наши предыдущие встречи.

– Ох, их было всего две, и они были случайными.

– Изольда, вам очень идет это платье, – он не мог остановиться.

– Я знаю, – мягко сказала она.

Они оба понимали, что сейчас переживают очень важные минуты в своих отношениях. И Изольда, будучи женщиной до самых кончиков своих длинных наращенных ногтей, не хотела торопить это мгновение. В эту секунду мужчины склонны, ослепленные своим желанием, нарушить хрупкое равновесие, чтобы поскорее понять, получит ли эта страсть элементарное удовлетворение. Изольда боялась, что если это произойдет сейчас, Олег сможет сразу потерять к ней интерес, поэтому медлила, прежде чем сделать ответный шаг ему навстречу.

– Пойдемте? – предложила она, когда они расправились с удивительной вкусной пастушьей запеканкой. Эта запеканка, хоть и напомнила Изольде о дне рождении тетушки Дженни, но все же не смогла испортить ее сентиментальное настроение.

– Конечно, – он встал.

Они вышли из ресторана.

– Изольда, я предлагаю немного прогуляться. Вы согласны?

Она дала ему руку в тот момент, когда он сам коснулся ее. Это совпадение желаний заставило их обоих переглянуться. Они остановились. Губы их в этот момент были так близки, что Изольда, отвернувшись, прошептала:

– Господи!

Олег заставил себя продолжать идти дальше, и Изольда мысленно поблагодарила его за это, не отняв своей руки. Она разглядывала свои туфли и говорила себе: «Ты приехала сюда не для того, чтобы крутить романы с первым встречным. Зачем ты позволяешь втягивать себя в эту авантюру? Ты здесь для того, чтобы работать; ты же мечтаешь о своей школе в Москве. Ты не должна терять головы: тебе уже двадцать семь, а не семнадцать. Не время заниматься глупостями».

Олег держал Изольду за руку и размышлял: «Может быть, самое время ее поцеловать?» Он был уверен, что в это мгновение она бы согласилась. Но что будет потом?… Оглядываясь на свои прошлые отношения с женщинами, он знал, что «потом» часто разочаровывает. Поэтому он не хотел рисковать, он был готов терпеть сейчас любые лишения, только бы не выпустить из рук эту жар-птицу.

– Я немного устала, и я бы хотела поехать домой, если вы не обидитесь, – прервала его эротические фантазии Изольда.

– Изольда, вы говорите по-русски, строя изысканные английские фразы!

Она рассмеялась. Этот смех рассеял все его сомнения и нерешительность. Он хотел ее, и был готов даже на безрассудство.

– Простите меня, Изольда. Наверное, еще слишком рано, но… Пойдемте со мной!

Она остановилась.

– Изольда, знаете, мне наплевать на условности, – он взял ее за локти, приблизив к себе. – Вы, правда, сейчас хотите возвращаться домой? Может быть, вы хотите посмотреть, как я живу? Давайте возьмем такси и поедем ко мне.

Она помедлила с ответом, а затем все же спросила:

– А где это?

Он крепче обнял ее. За обедом она выпила три бокала вина и была раскрасневшейся и прехорошенькой. Олег, допивший для храбрости содержимое бутылки, сейчас с трудом сдерживался, чтобы не поцеловать ее в губы на улице, прямо на виду у почтенной британской публики.

– Поедемте, ну что вы, – тихо и настойчиво повторил он свое предложение. Не прошло и получаса, как они оказались у него дома.

Возвратившись от Олега в свой гостиничный номер лишь глубокой ночью, Изольда легла на кровать и стала рассматривать причудливые тени, бегущие по потолку. «Возможно, мы поторопились, – вслух рассуждала она, – наши отношения будто спрессованы, сжаты архиватором, как слишком большой файл. Мы не прошли через очень важные стадии в развитии отношений, словно с мальчишеской легкостью перемахнув через забор соседского сада. Мне почему-то сейчас кажется, что сегодня все началось и закончилось, что мы с Олегом подошли к логическому завершению того, что так стихийно возникло между нами. А можно ли вообще говорить о логике, когда тебя захлестывают эмоции? Когда ты, не разбирая дороги, мчишься навстречу дорогому человеку и успокаиваешься только в его объятиях? Но потом, с чудовищным запозданием, когда чувства уже успели создать и разрушить прекрасный замок для двух влюбленных, рассудок, бродя по развалинам, начинает рассматривать останки сооружения, задаваясь вопросом «что же это было?». Дворец? Шалаш? Палатка из непромокаемой ткани, которую можно свернуть и бросить в багажник машины, чтобы не мешала в доме? Разве можно так просто скомкать отношения, упаковать, застегнуть на молнию, чтобы не выплеснуть наружу страстные объятия, взгляды, полные томления, ожидания, наполненные беззвучными молитвами о соединении двух сердец?… Наверное, можно». Изольда села на кровати, пытаясь разобраться, что же все-таки происходит. Она должна рассказать Олегу о том, что она чувствует. Она была уверена, что он сможет ее понять. Ведь пока она не открылась ему, он не узнает, что ей сейчас несладко и очень одиноко. Она огляделась по сторонам. Как гулко, тихо было в гостиничном номере, такая пустота!..

Она скажет Олегу, что жизнь без него для нее невыносима, что она погибает без него. Она верила, что он изменит ситуацию, сняв эту ноющую боль. Он возьмет ее за руку и скажет: «Ты должна знать, что я есть, должна чувствовать, что я всегда буду с тобой, и в твоей жизни никогда больше не будет одиночества».

Глава 11

Небесно-голубой «Bentley» для обаятельной девушки

Почему у меня сегодня с утра такое ужасное настроение? С самого утра я был не в духе. Может быть, я отравился? Вроде нечем было. Поданный вчера на ужин салат был, как всегда, свежим и хрустящим. С утра Антон давал мне парную телятинку, но мне не захотелось есть. Вот он и забеспокоился, даже взял меня к себе. Вообще-то он нечасто так поступает. Я склонен думать, что когда он видит, что мне очень тоскливо, он берет меня к себе. Но если быть честным, а я именно таков, в основном мы вместе работаем, когда у него хорошее настроение, и ему хочется с кем-нибудь им поделиться. Признаюсь, я очень люблю бывать у него в кабинете. Чтобы мне было комфортно, Антоха пожертвовал для меня одним из своих офисных шкафов, и устроил из него небольшой кабинет для меня, вытащив полки и положив шкаф на пол. Я оценил его поступок. Антоха – не жмот, он – настоящий друг. Мне очень нравится быть в курсе того, что происходит в ресторане, и он это знает. В наш век, когда наличие или отсутствие информации определяет победителя, я просто не могу находиться в информационном вакууме. К тому же отсюда, из кабинета, у меня есть больше возможностей следить за Марго. Антон мне по-прежнему не верит, но с тех пор, как он втюрился в эту московскую Дудкину, Марго бесится, как дикая кошка. У меня какое-то дурное предчувствие, что добром это не закончится, но я не буду думать о плохом.

Ой, я припомнил один забавный случай. Представьте себе картину маслом: Тоха работает, я дремлю неподалеку, и вдруг нашу созидательную идиллию нарушает Андрей Васильевич, шеф службы безопасности Антона Малова. Конечно, предварительно постучав, он размашистым, словно на плацу, шагом вошел в кабинет.

– Антон Сергеевич, разрешите?

– Что-то случилось? – забеспокоился Антон.

– Захаров, со склада. Вот, полюбуйтесь на него, – и он сделал шаг в сторону, дав возможность Антону увидеть завскладом, который был пьян в муку мелкого помола, но еще как-то стоял на ногах.

– Вчера привезли химикаты для обработки склада, ну, всякую отраву от мышей, крыс, – рассказывал Андрей Васильевич со свойственной всем военным обстоятельностью и темпом рапорта. – Захаров разгружал, я проследил, приняли точное количество по накладной. Сегодня прихожу: одной упаковки не хватает, а этот тип мертвецки пьян.

– Николай, – обратился к завскладом Антон, – какие проблемы с отравой? Где упаковка?

Захаров молчал, тупо смотря перед собой.

– Ты что, ее домой взял для любимой тещи, или просто сам употребил? Экономишь деньги на кайфе, что ли? – злорадно поинтересовался безопасник.

Захаров молчал. Я решил, что мужик решил поиграть в партизан.

– Захаров, скажи, ты хоть понимаешь, кто перед тобой сейчас сидит? – продолжал допрос экс-подполковник Бодров. Он указал на Антона, справедливо полагая, что вид начальника должен привести супостата Захарова в чувства.

Завскладом ожил, оторвал взгляд от своих коленей, посмотрел на Малова и уверенно сказал:

– Президент. Владимир Владимирович Путин.

Мы все втроем взглянули на портрет второго президента России, висевший на стене за спиной Антона.

Я весь сотрясался от хохота. Потом я взглянул на хозяина: тот тоже едва сдерживал смех, но потом громко расхохотался:

– Хорошо, Андрей Васильевич, видно, сегодня мы ничего от него не добьемся. Пусть он проспится, а в понедельник с ним поговорим, – придя в себя, распорядился Антон. – У меня совсем нет времени сегодня выслушивать этот пьяный бред. Я еду в аэропорт.

Андрей Васильевич недоуменно подняла брови.

– Сегодня на выходные к нам прилетает Полина Дудкина – та журналистка из Москвы, которая была у нас на открытии, – торопливо объяснил Антон.

Он поднялся, давая всем понять, что аудиенция закончена.

– С кем из водителей поедете? – осведомился наш бдительный страж, за шиворот поднимая со стула обмякшего завскладом.

– Сам поеду за рулем. Пусть кто-нибудь из ребят подгонит мою машину к ресторану.

– Какую машину возьмете? Черную или этого, голубого? – уточнил Андрей Васильевич, ведь Антон недавно купил небесно-голубой «Bentley».

Ему хотелось, чтобы всегда можно было выбрать машину под настроение.

– Пожалуй, я поеду на «Bentley», – задумчиво сказал Антон.

– А мне кажется, черный «Мерседес» будет солиднее, ведь важная гостья, – осмелился предположить подполковник в отставке.

– Согласен, пусть будет черный, – кивнул Антон. – Нет, все-таки «Bentley» будет больше соответствовать случаю.

Внимательно посмотрев на него, я понял, что мой хозяин придает большое значение предстоящей встрече.

– Антон, а ты привезешь ее ужинать сюда? – негромко спросил я, когда Бодров вышел из кабинета.

– По крайней мере, здесь я точно уверен, что все пройдет нормально; по крайней мере, здесь никто никого не отравит. Ты думаешь, стоит удивлять ее где-нибудь в другом месте? – спокойно собираясь, ответил он.

– Не знаю, – задумчиво сказал я. – Здесь вы сможете спокойно поговорить, ведь тебе хочется сказать ей что-то важное.

Меня потянуло на откровения, а в животе от упоминания об отравлении неприятно заурчало. Может быть, я и правда отравился?

– Алик, ты – не маленькая бразильская ящерица, а просто дедушка Фрейд! – засмеялся Антон. – С тобой можно общаться, как с психом-аналитиком. И как ты все понимаешь, что у людей происходит?… А, наверное, в Бразилии даже игуан выращивают у телевизоров с сериалами, иначе откуда у тебя такие обширные познания в психологии?

– Антон, совсем ненужно меня обзывать. Ты меня извини, но надо быть совершенно бесчувственной рептилией, чтобы тебя не сдуло твоей готовностью к решающей схватке. От тебя разит предчувствием победы как от бравого вояки перед наступлением.

– Друг, знаешь, у меня просто крышу сносит, – сев в кресло, неожиданно признался Антон. – Я очень хочу с ней встречаться. Меня магнитом тянет к ней. Я – как будто наркоман: я чувствую, где будет кайф.

– Может быть, ты излишне драматизируешь? – тактично предположил я. – Она же – всего-навсего обаятельная девушка…

– Может быть, ты и прав, посмотрим. Но я сейчас думаю, что настало время; мне стоит с ней поговорить открыто, объяснить, что я чувствую.

– Обоснуй, – потребовал я.

Он смутился.

– Извини, Алик, давай как-нибудь в другой раз, хорошо?

Я пару раз стукнул хвостом. Хотелось бы пожать плечами, да гребешок мешает.

– Ладно, я поехал. Будь что будет, – махнул он рукой. – Дружище, тебя перенести в зал? Ты же будешь скучать здесь без меня.

– А можно мне остаться? Мне хочется побыть одному и обо всем подумать. А когда приедешь с Полиной – заберешь меня, я очень хочу посмотреть на нее, – я решил его подбодрить. – Я тебе говорил: мне тоже кажется, что она ничего.

В его глазах засветилась благодарность за мою поддержку.

– Давай, Антоха, действуй: у тебя все получится, – сказал я.

Он улыбнулся и вышел из кабинета, засовывая мобильник в карман брюк.

Глава 12

Любовный трезубец, или Будьте моей королевой!

Антон и Полина уже целый час сидели за столиком неподалеку от меня. Антоха травил анекдоты, рассказывал какие-то смешные истории из своей жизни. Полина слушала, иногда хихикала. Но мне показалось, что в какой-то момент беседа стала очень натянутой. Антон сделал долгую паузу, и Полина ощутила некоторую неловкость. Я затаил дыхание и весь обратился в слух.

– Полина, я хочу задать тебе вопрос и хочу получить на него по возможности честный ответ, – сказал Антон. – Договорились?

Я чувствовал, что Антон сильно нервничает. Я заметил, что голос его дрогнул. Полина как раз ни о чем, как мне показалось, не догадывалась, и кивнула:

– Конечно, задавай.

– Скажи, а мы могли бы с тобой встречаться просто так, вне работы? Как привлекательная молодая женщина и скучающий и одинокий успешный мужчина?

Он опять взял паузу, да и у нее, похоже, сразу не нашлось ответа.

– То есть я хочу спросить, мы могли бы общаться на не рабочие темы? Извини, если я тебя обижаю таким предложением. Но мне бы очень этого хотелось, – чтобы как-то скрасить повисшее молчание, сказал Антон.

Журналистка по-прежнему молчала и смотрела на Антона, будто пытаясь разобраться, на каком языке тот говорит.

– Антон… – неуверенно начала она.

Он, не отводя глаз, смотрел на нее. «Антоха, не сдавайся! У тебя все получается!» – я выступал в группе поддержки. Хотелось взять разноцветные мочалки и исполнить какой-нибудь ритуальный танец, чтобы укрепить боевой дух хозяина.

– Антон, – сделала вторую попытку Полина.

Мне показалось, что он готов броситься ей на помощь, кинуть спасательный круг, или просто взять на руки и перенести через лужу, но не заставлять ее отвечать. Он мог бы просто поддержать, без слов сказать, что он все понимает все ее страхи и опасения, но что он действительно искренен в том, что предлагает ей. Он положил свою руку на ее пальцы. Я уверен, что пальцы Полины были прохладными. Со всеми девушками так бывает: нервничают, руки-ноги холодеют; они говорят, что это от слабых сосудов. Не знаю, правда ли это, но я бы в такой ситуации порекомендовал бы им выпивать рюмашку-другую «смелой воды». От нее и руки становятся теплыми, и язык находит слова для ответа на самые сложные вопросы. А по-моему, то, о чем спросил Антон, не было чем-то неожиданным для этой Дудкиной. По крайней мере, для меня такое развитие событий было совершенно очевидным. Ведь даже я, сидя, как обычно, в самом дальнем углу зала, чувствовал, как моего хозяина потряхивало от простого, как мир, желания. Я это увидел еще тогда, когда он и Полина вместе работали на открытии заведения.

В реальном времени девушка собралась с духом и сказала:

– Нет, Антон, мы не сможем с тобой встречаться, как женщина и мужчина.

– Почему? – ничего другого Антон воскликнуть и не мог в такую минуту. – Я тебе совсем не нравлюсь?…

– Антон, ты – замечательный, ты – настоящий мужчина, и дело не в тебе, а во мне. Это я боюсь серьезных отношений, я боюсь привязанности, в первую очередь своей.

Во как. Такой аргумент было трудно воспринимать серьезно. Это просто ерунда какая-то. Да нет, наверное, у нее в Москве есть бойфренд, и она сейчас об этом скажет Антохе…

– Я тебя не понимаю, – недоумевал Антон. – Как ты можешь с такой уверенностью говорить о том, что тебе не понравится то, чего даже не пробовала сделать? Ты же не знаешь, как тебе будет, если ты будешь со мной ближе общаться…

– А ты знаешь, как мне будет? – вдруг очень резко спросила она.

Мне показалось, что она говорит очень искренне, я начал волноваться вместе с ней. В воздухе запахло безысходностью.

– Видишь ли, Антон, – продолжала Полина, – я это уже проходила, и я прекрасно знаю, что мне будет хреново, потому что у тебя есть Марго, и вы вместе живете, а я буду третьей лишней. Извини, но этот трезубец не для меня.

– Ты неправа. Если уж я тебе это предлагаю – значит, я понимаю, о чем говорю. Мы же с тобой – взрослые люди, поэтому я подумал, что стоит спокойно обо всем поговорить с тобой, чтобы между нами не было недосказанности. Ты мне очень нравишься, и мне хочется с тобой общаться…

Его красивое признание прервал подошедший официант. Он поставил перед Полиной какой-то сногсшибательный салат; у меня, перепробовавшего все салаты меню, даже авторские, которые запускали в качестве спецпредложения, просто слюнки потекли. Там было что-то из авокадо, рукколы, креветок и еще чего-то, неведомого мне. Я решил завтра же попросить нашего шефа сотворить это чудо и для меня.

– Антон, послушай: я только начала вставать на ноги, у меня интересная работа, я наконец-то поступила на журфак, я не могу бросить все это, – она старалась говорить спокойно и рассудительно. – К тому же ты далеко от меня, ты живешь в другом городе, ты много работаешь… и я, кстати, тоже много работаю.

– Ты все не о том, Полиночка, – голос Антона стал очень мягким и успокаивающим. – Эмоции никогда не мешали работе. Совсем наоборот: если у человека есть эмоции – он жив, его работоспособность вырастает в разы!

– Да, я согласна с тобой. Но иногда так бывает, что эти эмоции тебя опустошают до самого донышка. И ты уже не можешь не только работать, но и вообще быть собой, радоваться жизни… да нет, не радоваться, а просто быть самим собой – независимым и цельным человеком.

Она замолчала и опустила глаза.

– Ты говоришь не обо мне. Полина, а Полина? – он снова протянул к ней руку.

Она по-прежнему ничего не говорила и сосредоточенно смотрела на свой салат. Я бьюсь об заклад: у нее в глазах стояли слезы, и она не хотела, чтобы он это увидел.

– Антон, видишь ли, меня интересуют только серьезные отношения. А не то, что ты мне предлагаешь…

– Скажи, Полин, а тебе сейчас кто-нибудь предлагает такие серьезные отношения? Давай назовем их такими серьезными, как тебе того хотелось бы, потому что я говорю с тобой сейчас очень серьезно. Так есть тот, кто предлагает?… Нет?… Тогда давай согласимся, что наши с тобой, как тебе сейчас кажется, несерьезные отношения, хотя я думаю, что серьезней уже некуда, продлятся до тех пор, пока у тебя никого другого не появится. Согласна?

– Нет, не согласна. Антон, ты совсем не слышишь меня, – она положила вилку на тарелку с салатом. – Почему салат такой горький? Что в нем?

Она поморщилась, Антон жестом позвал официанта Федора, и тот быстро все убрал со стола.

– Полина, пожалуйста, не принимай окончательного решения сегодня, обещаешь? Давай попробуем быть вместе, я думаю, нам обоим будет хорошо.

– Да не будет мне хорошо! – теперь слезы, стоящие в ее глазах, были ясно видны даже мне. – Пойми: я буду все время думать о тебе, мы будем тянуться к друг другу, а у тебя – своя семейная жизнь, своя работа, у тебя есть бизнес, которым ты занимаешься. Я не хочу усложнять твою жизнь своим существованием, тем, что тебе будет надо заботиться обо мне, надо будет куда-то ехать, срываться, менять свою жизнь, свой уклад.

– Я хорошо все обдумал, и я к этому готов. Ну почему ты не хочешь попробовать?…

– Я уже это попробовала. Это так же противно, как и то, чем ты меня сегодня угощаешь, – резко сказала она. – Антон, что это за отвратительный салат? Такая горечь, не могу даже запить этот вкус мохито.

– Может быть, ты хочешь сладкого? Я попрошу десерт.

Антон снова сделал знак официанту. Полина улыбнулась. Я видел, что она это сделала через силу. Даже непонятно было, что ее так мучает – разговор с Антоном или неприятные ощущения от съеденного странного салата. Все-таки мне надо будет завтра непременно попробовать салат, тогда я смогу разобраться, что эта барышня из себя здесь изображала.

Федор принес капуччино и фирменный кокосовый тортик. Полина поковыряла десерт вилкой, съела пару кусочков.

– Антон, что же это такое, почему во всех блюдах сегодня такая отвратительная горечь?!

– Не может быть; дай, я попробую, – Антон попросил Федора принести ему вилку для десерта.

Подскочивший Федор мигом схватил Полинину тарелку и сказал, что сию секунду принесет Антону целый кусок кокосового кушанья, чтобы тот мог его хорошенько распробовать. Антон съел несколько крошек от нового куска.

– Мне он не кажется горьким. Полинка, наверное, у тебя сегодня плохое настроение. Скажи, это я тебе его испортил своими заходами, да?

Я облизнулся, посмотрев на недоеденное сладкое. Антоха, в этот момент посмотревший в мою сторону, заметил мой ажиотаж, поднялся и дал мне доесть десерт. Вкуснятина, и ни капли не горчит. Что-то не так с этой Полиной, пудрит она Антохе мозги. Надо будет с ним это обсудить. Пока я жевал сладкое, она сказала ему:

– Антон, я хочу сказать, что очень ценю твою откровенность. Ты – молодец, ты очень правильно поступил, что рассказал мне обо всем. Мы поговорили, и нам обоим стало легче. Хотя лично я в этом очень сомневаюсь, – начав за здравие, за упокой закончила она.

– Я тоже, – согласился Антон.