Звездная бабочка Вербер Бернард

34. ОТКРЫТЬ КРЫШКУ

Элизабет Малори стремительно выбежала на террасу.

— Парус заклинило! — громко крикнула мореплавательница.

Все знали, что это означало. Если им не удастся исправить повреждение, корабль не сможет покинуть геостационарную орбиту и превратится всего лишь в космическую станцию, обреченную вечно вращаться вокруг Земли. Ив Крамер, удостоверившись с помощью экранов наружного контроля, что авария действительно произошла, уже представлял себе саркастические замечания бывших коллег, не говоря о журналистах, которые не упустят случая посмеяться над незадачливыми участниками проекта. Перед его мысленным взором разворачивались аршинные заголовки передовиц: «„Звездная бабочка“ даже не смогла улететь. Она крутится вокруг Земли, как насекомое вокруг электрической лампочки». Ярость переполняла изобретателя. Он судорожно принялся вспоминать имена возможных виновников поломки.

— Это я допустила ошибку, — призналась Элизабет. — Я ориентировалась на систему развертывания парусов из хлопчатобумажной ткани и пластика, как на обычных яхтах. Мне следовало учесть ничтожную толщину майлара. Он быстро сминается в комок и, если это происходит, вытягивается жгутом. Если электромотор продолжит вытягивать парус за борт, тот накрепко затянется узлами.

— Вы действительно абсолютно некомпетентны! — взорвался Ив Крамер.

Элизабет подошла к нему вплотную.

— Теперь, когда я вас простила, настал ваш черед бросать мне обвинения?

— Вы свели на нет работу всех людей!

— Это другое дело. Вы всегда считали, что я была лучшей в своей области — управлении парусом. Точно так же вы полагали себя лучшим в вашей области — астронавтике. Это был союз лучших, не так ли? И то, что я могла ошибиться, обращает в ничто вашу систему «совершенств, взаимно дополняющих друг друга».

— Нет. Это не так! — прорычал он, ударив кулаком об стену.

— Однако так оно и есть. Вы разочарованы тем фактом, что я не оказалась лучшей мореплавательницей и не предусмотрела всего.

Домино тайком подобрался поближе, запрыгнул на пульт и хотел было пройтись по кнопкам, но женщина схватила его и закрыла в коридоре, где тот принялся мяукать.

— Что ж, сейчас я покажу вам, мой дорогой Ив, что еще не сказала последнего слова. Я поступлю так же, как если бы была на своей яхте, у которой заклинило спинакер[3] или стаксель.[4]

Часом позже, несмотря на все предостережения, Элизабет облачилась в скафандр для выхода в открытый космос. На спине скафандра был установлен небольшой реактивный двигатель. Трос связывал женщину с корпусом корабля. На большом экране, расположенном над террасой, 144 000 пассажиров могли наблюдать за движением астронавтки в космической пустоте. Внешняя поверхность судна была нашпигована камерами наружного наблюдения, позволявшими следить за каждым действием Малори. Оказавшись возле чехла для паруса, Элизабет приложила максимум усилий, чтобы расправить большой комок, чем-то напоминавший катышки из обрывков бумаги, которые так мешают нормальной работе принтеров. Ей потребовалось проявить немалую ловкость, чтобы освободить майлар и при этом не порвать сверхтонкий материал. Несколько раз Элизабет приходилось начинать все сначала.

— Возвращайтесь! — сказал Крамер в переговорное устройство. — Вы израсходовали свой запас кислорода.

— Прежде чем увлечься парусным спортом, я занималась подводным плаванием, — ответила женщина. — В худшем случае стану задерживать дыхание.

Истекло еще несколько долгих минут, но основной комок по-прежнему оставался нерасправленным.

— А вот теперь возвращайтесь, это приказ! — крикнул Крамер.

— В области управления парусом я не подчиняюсь ничьим приказам. Я — капитан корабля и потому сама решаю, до какой степени могу рисковать.

— Не время для шуток. Возвращайся немедленно! Поскольку он обратился к ней на «ты», она ответила в том же ключе:

— Я устала тебя слушать, а мне сейчас нужны все мои силы.

— Но ты вот-вот погибнешь! Ты нам нужна! Нельзя же быть тупицей до такой степени, чтобы этого не понимать! Тебе лучше провалить эту попытку освободить парус и вернуться к нам живой, чем поступить наоборот. Ты всегда сможешь вновь выйти в открытый космос позже.

— Я почти закончила.

— Нет, это вовсе не так.

— Ты раздражаешь меня, Ив. У тебя всегда был особый талант меня раздражать.

Прочим пассажирам этот спор в подобную минуту казался совершенно неуместным.

— Я прерываю аудиосвязь. Разговор отбирает у меня лишний кислород, а мне сейчас нужен весь воздух, до последней капли.

— Нет! Послушай меня!

Щелчок означал разрыв связи. Хотя запасы кислорода были исчерпаны, она все еще не распутала комок до конца.

— Это чистой воды самоубийство, — пробормотал Адриан Вейсс.

Вскоре движения мореплавательницы замедлились. Все люди, вглядывавшиеся в экран, видели, что каждое движение требовало от женщины огромных усилий. Дрожь сотрясла ее тело, затем космонавтка остановилась. Ткань паруса выскользнула из ее рук, и тело поплыло прочь, в пустоту, натянув страховочный трос.

— Она задыхается! Она сейчас погибнет! — закричала Каролина.

Изобретатель вышел из себя:

— Ах, такая-сякая! Она упряма и ограниченна, как осел!

Он уже облачился в скафандр. Спустя несколько минут внешний люк корабля открылся, и Ив вышел за Элизабет, не переставая изрыгать проклятия через переговорное устройство, помещенное в шлеме.

35. НЕ ЗАБЫВАТЬ ДЕРЖАТЬСЯ ЗА СВЯЗУЮЩУЮ НИТЬ

Звук собственного дыхания казался ему оглушительным шумом, заполняющим шлем скафандра. Он чувствовал, как бьется сердце внутри грудной клетки. Капельки пота стекали по спине. Ив Крамер не проходил никакой специальной подготовки по выходу в открытый космос. Движимый гневом и нетерпением, он забыл прицепить страховочный трос к корпусу судна. Изобретатель тут же потерял сцепление с кораблем и стал удаляться от «Звездной бабочки», не переставая размахивать руками в самой шутовской манере, как будто он надеялся с помощью таких движений вернуться назад, к людям. В безвоздушном пространстве у тела нет никакой опоры, здесь нет даже газа, поэтому отчаянные жесты Крамера никак не изменили траектории его полета. Он продолжал удаляться прочь от корабля.

Внутри Цилиндра 144 000 пассажиров затаили дыхание. Если Ив улетит в космос, то он со своим запасом кислорода в баллоне, укрепленном за спиной, превратится в… астероид. Получив первоначальный толчок, его труп пересечет Вселенную. Однако по счастливому стечению обстоятельств Ив направлялся в сторону мореплавательницы. Все дальнейшее происходило, как при замедленном повторе. Две фигуры, кажущиеся светлыми на черном фоне космического пространства, соединились. Ив попытался ухватиться за шлем скафандра Элизабет. Но шлем имел форму шара, перчатки изобретателя скользнули по гладкой поверхности, и Крамер не смог удержать захвата. Руки ученого вновь бесполезно задергались в межзвездной пустоте. В толпе пассажиров напряженное ожидание достигло апогея.

— Он и в самом деле очень неуклюж, — пробормотал Адриан, прикусив нижнюю губу.

Динамики громкой связи транслировали по внутреннему пространству корабля вереницу отборных ругательств, изливавшихся из скафандра Крамера. При других обстоятельствах эта ситуация могла бы показаться комичной.

Нога Ива запуталась в майларе в тот момент, когда космонавт пролетал рядом с наполовину развернувшимся солнечным парусом. Скафандр ученого наконец-то оказался связан с кораблем. Осознавая, что в эти секунды решается будущее человечества, изобретатель стал перебирать парус робкими, слабыми движениями и подтянулся к корпусу корабля. Цепляясь за неровности на его поверхности, Крамер в итоге подобрался к месту крепления страховочного троса Элизабет. В кровь кусая губы, изобретатель крепко сжал трос и прошел по нему до неподвижного тела мореплавательницы.

— Он очень неуклюж, но, полагаю, при этом удача на его стороне, — выдохнул Адриан Вейсс.

— Вселенная точно его любит, — завершил мысль биолога Макнамарра, который вспомнил при этом свою теорию: «Вселенная создает проекты и использует нас для того, чтобы воплотить их в жизнь».

Сквозь запотевшее стекло своего шлема Иву удалось разглядеть, что лицо Элизабет было мертвенно-бледным, а ноздри — плотно сжатыми. Одной рукой он потянул трос на себя, а другой обхватил затылок женщины, как умелый пловец, транспортирующий утопающего к берегу. Едва воздух заполнил шлюзовую камеру корабля, как Крамер снял шлем Элизабет и попытался сделать ей искусственное дыхание рот в рот. Технологию этого процесса он смутно помнил еще по лицейскому курсу оказания первой помощи. Однако Адриан, гораздо глубже изучавший медицину, прервал эти попытки, знаком дав понять, что это ни к чему хорошему не приведет. Биолог приложил ладони к грудной клетке женщины в области сердца и стал нажимать на нее резкими движениями, чередуя их с короткими паузами. Мореплавательница никак не реагировала на все эти действия. К месту событий подбежал другой врач с большой сумкой, откуда он вытащил электронное оборудование. Приложив датчики к телу Элизабет, врач включил прибор для снятия электрокардиограммы, на экране которого возникла прямая горизонтальная линия. Тогда врач взялся за электрошок. Но сердце молодой женщины биться отказывалось. После серии разрядов врач отрицательно покачал головой.

— Вы должны продолжать, — пробормотал Ив, побледнев как полотно.

— Я очень сожалею. Увы, это больше ничего не даст. Она мертва, — заявил врач.

— Нет! Продолжайте!

Поскольку доктор попытался убрать дефибриллятор в сумку, Крамер вырвал у него прибор, поставил мощность на максимум и, поместив электроды на груди женщины, послал разряд. Каролина и Адриан тут же схватили его за руки, чтобы не дать ему продолжить бесполезные попытки оживить мертвое тело. В этот момент Домино запрыгнул на Элизабет и очень сильно укусил ее за мочку уха. Прибор, контролирующий частоту сердечных сокращений, издал звук «пип», а у плывущей по монитору горизонтальной линии появился невысокий зубец. Врач тут же схватил электроды и с помощью серии разрядов сумел добиться регулярного чередования пиков и провалов.

36. НАПОЛНИТЬ ПАРУСА ВЕТРОМ

Глаз открылся. Первая фраза, которую мореплавательница произнесла, придя в сознание, звучала так:

— Распутан ли парус?

Габриэль Макнамарра помог женщине встать и подвел ее к экрану наружного наблюдения. Элизабет различила тонкую поблескивающую золотом ткань, по-прежнему смятую и перетянутую узлом.

— Быть может, мне скоро удастся сделать это с помощью вспомогательных сервомоторов, — сказал Крамер, который боялся, что она вновь выйдет в открытый космос. — Я забыл сказать тебе, что в моем распоряжении есть маломощные двигатели для боковой ориентировки парусов. До последнего момента я не думал о том, что придется пускать их в дело, но можно попробовать.

Мореплавательница одарила его взглядом, в котором клокотала убийственная ярость.

— Об этом ты тоже забыл?

Израсходовав остаток сил на эту вспышку, мореплавательница вновь заснула.

На самом деле никаких маломощных двигателей для боковой ориентировки не существовало. Вместо этого нескольким астронавтам пришлось сменять друг друга в открытом космосе, чтобы вручную расправить запутавшийся парус. Спустя несколько часов треугольник левого крыла «Звездной бабочки» полностью развернулся под восторженные возгласы 144-тысячной толпы пассажиров. Последние скопились под террасой, напряженно наблюдая за происходящим на большом экране.

— Что ж, и это тоже свершилось, — отрешенно произнес Габриэль Макнамарра, вытирая пот со лба. — Можно сказать, мы потеряли время на улаживание некоторых «формальностей»…

Элизабет, еще чувствующая усталость, присоединилась к руководителям проекта.

— Поломка произошла не потому, что ты была плохо подготовлена, — наставительно сказал Ив, который как будто сумел в один момент избавиться от страха потерять Элизабет, — а потому, что ты проявила нетерпение. Мы распустим второе крыло «Звездной бабочки» с троекратно меньшей скоростью. Пусть мы больше времени проведем на околоземной орбите. В конце концов, что такое один лишний день по сравнению с путешествием длиной в тысячу лет?

Изобретатель провел ладонью по ее длинным рыжим волосам, и мореплавательница почувствовала, как сильно он испугался. Котенок свернулся клубочком у ее ног и требовал ласки.

— Существуют ли еще какие-нибудь вспомогательные системы, которые ты установил на корабле и о которых ты забыл уведомить экипаж? Не мог бы ты дать нам точный их перечень? — произнесла женщина.

Вместо ответа Крамер предложил запустить процесс развертывания второго крыла. Когда эта операция наконец увенчалась успехом, от центральной части космического корабля в обе стороны отходили две тонкие отливающие золотом пленки. Они делали судно похожим на настоящую бабочку грандиозных размеров. Паруса протяженностью в миллион километров оказались настолько велики, что с Земли можно было невооруженным глазом увидеть два крыла и длинную центральную трубу.

— Кажется, будто гигантское насекомое летает над атмосферой планеты, — говорили зеваки, поднимая глаза к небу.

— Он невероятно огромен!

— Бумажный змей размером с город!

— Да нет, размером со страну или даже континент. Смотрите, ему удается даже отбрасывать тень на поверхность планеты.

Астрономические обсерватории также с любопытством наблюдали за кораблем. Бывшие коллеги по аэрокосмическому агентству пришли к выводу, что Ив Крамер окончательно спятил. Эксперты в области аэронавтики в один голос утверждали по телевизору, что все попытки создать солнечные парусники неизменно заканчивались полным поражением, следовательно, очень мало шансов на то, что проект, реализуемый Крамером, приведет к положительному результату. Империя Макнамарры обанкротилась, но теперь это уже никого не заботило. Для подавляющего большинства «Звездная бабочка» была не чем иным, как экстравагантным экспериментом, повлекшим за собой гибель 144 000 невинных жертв, которые в своей наивности поверили в мечту сумасшедшего ученого. Однако другие люди, и их тоже было немало, спрашивали себя, что могло происходить сейчас там, наверху.

37. ВЫЙТИ ИЗ ОГНЯ

Каждый член экипажа находился на своем посту. Стоя внутри сферы, в левом глазу бабочки, Элизабет и Ив не отводили взгляда от мониторов с контрольными показаниями приборов.

— Полотно из майлара наполнилось фотонами и обрело способность двигать корабль вперед. Мы удерживаемся на месте только за счет работы внешних двигателей обратной тяги, которые играют роль тормозов. Судно готово покинуть околоземную орбиту, — объявила экс-яхтсменка.

— Прекрасно, так давайте отправимся в путь, — сказал Ив Крамер.

Элизабет сделала паузу.

— Прежде чем мы начнем, у меня есть еще один простой вопрос. Я очень хочу отправиться в путь, но… куда?

Ив Крамер обозначил направление указательным пальцем.

— Туда. Достаточно всегда иметь в качестве ориентира вон то созвездие в форме треугольника. Если однажды меня не станет или со мной что-нибудь случится, запомни: нужно держать курс на этот треугольник из пока что очень слабых огоньков.

Она отошла в сторону и встала на воображаемую прямую линию, чтобы лучше видеть направление, которое Крамер задал кончиком пальца.

— Туда?

— Нет, левее, вон туда. Там, где находится более яркий источник света и два тусклых.

— Все-таки мне сложно поверить в то, что при столь стремительном развитии технологий в сфере навигации мы все еще задаем курс движения с помощью пальца!

Он сделал вид, что не слышал этого замечания.

— Хм, между нами: почему ты хотел сохранить в тайне направление полета?

— Если хочешь, давай обсудим это после осуществления маневра, хорошо?

Элизабет еще раз удостоверилась в том, что все системы работают в штатном режиме. На экране внутреннего наблюдения было видно, как толпа пассажиров разместилась перед террасой и вглядывалась в подвешенный над ней, разделенный на две части монитор. На одной его половине находилось изображение Земли, на втором — космоса, расстилавшегося перед «Бабочкой».

— Все готовы? — спросил Ив в микрофон.

— Начинаю выполнение маневра, — сказала Элизабет.

Один за другим она отключила все двигатели, удерживавшие корабль на околоземной орбите.

— 5, 4, 3, 2, 1… старт!

На этот раз длинный голубой цилиндр, увлекаемый вперед двумя огромными, отсвечивающими золотом треугольниками парусов, даже не задрожал, смещаясь перпендикулярно вектору движения по геостационарной орбите. Оглушительный крик вырвался из груди 144 000 человек. На одной из половинок разделенного надвое экрана огромный шар планеты Земля начал суживаться. Изобретатель коротко махнул рукой в сторону прозрачного смотрового стекла.

— Прощай… планета-мать.

— Пока, — бросила мореплавательница.

38. ДЕРЖАТЬ В ТАЙНЕ СЕКРЕТНЫЕ КОМПОНЕНТЫ СМЕСИ

Два отливающих золотом крыла были наполнены светом. Огромная «Бабочка», начиненная земными формами жизни, медленно скользила в неизвестность звездной пустоты. Скорость корабля начала незаметно возрастать. Молодая женщина встряхнула длинными рыжими волосами и повернулась к Иву Крамеру.

— Итак, три звезды. А когда мы подойдем к ним совсем близко, как мы узнаем, куда направиться дальше?

— Эти три источника света — не звезды, а далекие галактики. Когда мы приблизимся к ним, мы сумеем различить новую светящуюся точку в центре треугольника. Это звезда размером с наше Солнце. В настоящий момент она не видна невооруженным глазом. Я обнаружил, что именно вокруг этой звезды вращается планета, которая потенциально может оказаться пригодной для жизни.

Если планету невозможно увидеть, откуда же тебе стало известно о ее существовании?

Благодаря радиотелескопу в центре космических исследований. Я направлял его к четко очерченной зоне, которую долго изучал звезда за звездой. И мне наконец удалось обнаружить подходящую планету. Но я никогда и никому о ней не говорил.

— Почему другие ученые ее не засекли?

— Возможно, кто-то ее и обнаружил, но он никогда не думал о том, чтобы организовать космическое путешествие к этой планете.

Женщине такое объяснение показалось подозрительным.

— Как называется звезда, к которой мы направляемся?

— В настоящий момент название, присвоенное ей учеными, звучит как JW 103683.

— А планета? Ты тоже увидел ее с помощью радиотелескопа?

— На самом деле я соединил для этого несколько устройств, которые обычно вместе не используются. С их помощью я смог рассчитать параметры планет, существующих за пределами нашей Солнечной системы. У звезды JW 103683 их несколько, и у них самих есть несколько спутников. По моему мнению, одна из планет имеет подходящий размер, подходящую температуру на поверхности, подходящую атмосферу, расположена на подходящем расстоянии от звезды, играющей для нее роль солнца. Все эти параметры таковы, что жизнь там, вероятно, не сожжена и не заморожена.

— Прекрати говорить тоном заговорщика. Итак, где же находится наш пункт назначения?

Ив Крамер загадочно улыбнулся.

— Слишком рано раскрывать карты. Пусть это до последнего момента останется тайной. Если мы не сумеем подготовить новое человечество, я не хочу, чтобы люди загадили бы и эту планету. Я скрыл данные о ее местонахождении. Они здесь, на корабле.

Элизабет нахмурилась. Она подумала, что Ив прочел слишком много романов об искателях сокровищ. Все это штучки маленького мальчика, сосредоточенного только на своем внутреннем мире.

— Я указал точное местоположение планеты на карте, которая хранится в моем сейфе.

— В это невозможно поверить. Речь идет о судьбе человечества, но тебе этого недостаточно: ты развлекаешься, создавая секрет, сокровище, тайну. Сколько тебе лет, Ив?

Казалось, что изобретатель более чем удовлетворен придуманной им уловкой.

— Никто, кроме меня, не сможет открыть сейф раньше, чем через 1000 лет. Там внутри установлен датчик времени с кодом доступа, известным только мне.

Мореплавательница пристально посмотрела на собеседника.

— Наверно, я сплю. У нас в космосе 144 000 пассажиров, и мы до самого конца не будем знать, куда же мы направляемся!

— Я оставлю за последним поколением пассажиров «Звездной бабочки» право открыть точные координаты места назначения. Они одни смогут воспользоваться этим знанием, если будут его достойны.

Она передразнила его торжественный тон.

— А как ты узнаешь, что они действительно «достойны»?

— Я предусмотрел простой тест по проверке разумности. Это легкая загадка. Успешно пройдя это испытание, они обнаружат сейф с картой, на которой будут обозначены точные координаты места назначения. Отгадка дает комбинацию букв. С их помощью открывается сейф.

— И что это за «легкая» загадка?

— Я распорядился написать ее на панели управления, чтобы быть уверенным в том, что никто ее не забудет.

С этими словами Крамер действительно показал надпись, сделанную над мониторами маленькими буквами, — три фразы, которые недоверчивая мореплавательница прочла вслух: «С этого начинается ночь. Этим кончается день. И каждый может это увидеть, когда смотрит на луну».

— Черт возьми, да эта загадка сама имеет отношение к астрономии. Что ж, мы подходим к сути дела. А где находится этот пресловутый сейф?

— Недалеко. Совсем рядом. На самом деле он находится прямо перед твоими глазами.

Он кивнул подбородком в сторону штурвала. Взгляд женщины проследовал в указанном направлении и наткнулся на металлическую плиту с изображением бабочки в окружении трех звезд и девизом «Последняя надежда — это бегство».

— Не собираешься ли ты сказать мне, что это находится «внутри» штурвала?

Ив Крамер кивнул головой.

— Внутри штурвала содержится информация о направлении движения. Или, точнее, в пустотелом валике в центральной оси вышеупомянутого штурвала.

Элизабет Малори принялась тянуть металлическую плиту на себя, как будто хотела вырвать ее с помощью ногтей. Тщетно.

— Я велел сделать этот небольшой сейф из самого крепкого металла. Это многослойный сплав из стали, титана и металлокерамики. Сейф невозможно открыть даже с использованием газового резака. И если из-за несчастливого стечения обстоятельств какому-нибудь ловкому пройдохе, несмотря на все предосторожности, удастся вскрыть электронный замок, для такого случая я предусмотрел систему устройств, обеспечивающих самоуничтожение содержимого сейфа.

— Тогда все будет потеряно. Весь проект «Последняя надежда» ни к чему не приведет. Ведь вы ставите успех нашего предприятия в полную зависимость от такой мелочи.

— Я предпочту, чтобы все пропало, только бы неразумные люди не повторили те же самые ошибки на новом месте. Если они способны будут поступать так же, как мы, или даже хуже, пусть лучше все идет прахом.

— И по-твоему, средство распознать, стали ли пассажиры «Бабочки» лучше, чем мы или наши родители, — это загадка, предполагающая поиск некоего слова в качестве ответа?

Крамер сиял от счастья, словно ребенок, тайком приготовивший родителям презабавную шутку. Элизабет пожала плечами.

— А если ты ошибся, если при ближайшем рассмотрении окажется, что чужая планета не подходит для людей?

— Априори в той солнечной системе есть по крайней мере пять больших планет со сносной температурой на поверхности. Если ни одна из этих планет не подойдет в качестве замены, что ж, понадобятся еще 1000 лет и 50 поколений для путешествия в соседнюю солнечную систему. Чего-чего, а тысячелетий впереди у них предостаточно.

Шутка женщину не рассмешила. Она взглянула на циферблат прибора, измеряющего скорость Движения: та постоянно увеличивалась.

Спасибо за то, что спасли меня там, в пустоте, — сказала Элизабет.

Собеседники обвели взглядом звездный горизонт с тремя огоньками, которые должны были послужить им ориентиром.

— Мы не увидим конца путешествия, — пробормотал он.

— Мы — нет, но наши потомки, вероятно, да. В том, как она произносила эти слова, Крамеру почудился скрытый призыв. Мужчина подошел ближе.

— Но потомков еще нужно произвести на свет… Он сделал еще один шаг вперед.

— Ты действительно полностью меня простила? — спросил Ив.

— Нет, не до конца. Я простила тебя на 75 процентов. Когда боль в пояснице перестанет будить меня по ночам, я прощу тебя полностью.

— Что мне нужно сделать, чтобы перейти от 75 к 76 процентам?

— Ошеломи меня. Постоянно меня удивляй. Я могу выдержать все, кроме одной вещи: скуки.

Тогда Ив сделал еще шаг вперед. Теперь их губы разделяло всего несколько сантиметров. Крамер наклонился. Элизабет неуловимым движением отступила назад. Он остановился и пристально взглянул ей в глаза. Вот она сама чуть-чуть приблизилась к нему. Ив вновь шагнул навстречу, и на этот раз женщина не пыталась уклониться. Она приняла его поцелуй, который продолжался несколько минут, к великому раздражению Домино. В знак протеста котенок изо всех сил вцепился зубами в икру изобретателя.

39. ПОЗВОЛИТЬ ДАВЛЕНИЮ ПОДНЯТЬСЯ

«Быстрее, сильнее. Все дальше и дальше». Одна за штурвалом, внутри которого была спрятана тайна пункта назначения корабля, Элизабет Малори смотрела на звезды и пела, перевирая мотив. Ее сверхзоркие глаза цвета бирюзы научились различать слабые огоньки, постоянно освещавшие эту величественную панораму. То, что она некогда считала всего лишь белыми точками на небе и называла звездами, оказалось своего рода джунглями со своими опасностями и выгодами, которые ей следовало знать: галактиками, группами галактик, звездными облаками, газовыми туманностями, звездами, скоплениями звезд, метеоритами, сверхновыми звездами, космическими струнами,[5] а также черными и белыми дырами…[6] Последние две космические аномалии невозможно было засечь невооруженным глазом. Их помогал обнаружить небольшой радиотелескоп, находившийся на борту «Звездной бабочки». Даже магнитные поля и звездные ветра раскрыли свои тайны перед покорительницей космоса. Туманности образовывали скульптуры, как будто высеченные из переливающейся разными цветами космической пыли. Где-то в самой глубине вырисовывалась бесконечная линия соседней галактики, пока что кажущейся плоской.

С помощью фотометров Элизабет Малори измеряла интенсивность звездного света, лучи которого поглощались двумя огромными треугольными парусами. Положение последних постоянно менялось: дистанционно управляемые электрические сервомоторы позволяли навигатору как можно сильнее натягивать тросы оснастки. Прямо перед женщиной находился штурвал с бабочкой — символом проекта и его страшным девизом: «Последняя надежда — это бегство». А над клавиатурой пульта управления располагался текст загадки. Этот ребус считался легким, но Элизабет по-прежнему не могла его решить.

«С этого начинается ночь. Этим кончается день. И каждый может это увидеть, когда смотрит на луну». Сумерки? Южная звезда? Солнечный блик? Нет, здесь должна была крыться еще какая-то «шутка». Малори решила для себя, что Ив — ребенок: неловкий, рассеянный, но с развитым воображением. Он дерзнул создать великую игрушку и посадить внутрь нее 144 000 человек. В мире же нашлось 144 000 достаточно глупых людей, которые последовали за этим так и не выросшим дитятей. И она оказалась в их числе. Мореплавательница принялась хохотать в полном одиночестве, с удивлением отмечая в себе странную склонность к подражанию: ведь это характерная привычка Макнамарры смеяться так на нее повлияла. Смех по методу Макнамарры был полномасштабным видом спорта, развивающим грудную клетку и гортань, полноценной двигательной активностью, очищающей организм.

В этот момент на мониторе возникло предупреждение об астероиде, который приближался к кораблю с правой стороны. Элизабет тут же повернула штурвал, чтобы избежать возможного столкновения. Маневр был осуществлен так медленно и мягко, так хорошо, что никто из пассажиров не почувствовал, что космическое судно изменило курс. Малори умела — впрочем, для того она, собственно, и находилась у руля — уклоняться от астероидов. Это немного напоминало ей то время, когда она столь же мастерски обходила айсберги, китов и рифы. Женщина следила за небесным объектом с помощью экранов наружного обзора. Когда тот оказался достаточно близко, Элизабет обратилась к смотровому окну, приникла к окулярам бинокля и стала наблюдать за тем, как огромная скала пролетела вдоль правого паруса. Затем Элизабет повернула штурвал из резного дерева и вернула солнечный парусник на прежний курс — с тремя тусклыми огоньками в качестве ориентира.

Позади пилота, внутри Цилиндра, налаживалась нормальная жизнь. 144 000 пассажиров очень быстро «обустроили» 31 оставшийся сегмент. Следуя указаниям Каролины, они рассыпали песок и щебень, засеяли траву и посадили деревья, взятые из глубин трюма. В результате возникло то, что девушка назвала «прочими элементами интерьера». Таким же образом люди создали остальные холмы, долины, реки и леса. Теперь внутри Цилиндра находились 32 километра рукотворного ландшафта, где космонавты могли прогуливаться вперед, назад, а также сверху вниз. Бригада каменщиков строила первый городок, названный Парадизом. Часть домов возводилась на сваях над сиреневыми водами озера. Когда все неорганические элементы, растительность и поселения людей обрели соответствующее местоположение, Ив предложил выпустить представителей животного мира. Этот процесс начался с насекомых и протекал по принципу: от самых крошечных до самых больших — от муравьев до жуков-навозников, затем пауки, пчелы и, конечно же, бабочки. Согласно жесткому правилу для каждого нового вида обязательно выпускали его естественного хищника. Далее, действуя по тем же принципам, перешли к обитателям водной стихии: от водорослей до моллюсков, от головастиков до щук. Вслед за тем настала очередь более крупных животных: земноводных — лягушек и саламандр; грызунов — крыс и белок; травоядных — овец и коров; плотоядных — лис и хищников из диких кошачьих. Ив предпочел немного повременить с освобождением существ, потенциально вредных для человека, — комаров, пиявок, мух. С опасными созданиями — скорпионами, змеями, медведями, тиграми, львами, гиенами — он тем более предложил обождать, отложив их появление внутри Цилиндра на значительный срок. Пока же все эти представители фауны в виде оплодотворенных зародышей оставались в пробирках и покоились в холодильной камере в ожидании, когда будущие поколения соизволят разрешить им появиться на свет. Вполне логично, что нынешние астронавты предпочитали гулять по Цилиндру без боязни столкнуться с разъяренным хищником.

Те из 144 000 пассажиров, кто не были заняты на строительных работах, нашли себе применение на засеянных полях, которые должны были в скором будущем дать первый урожай. Другие люди стали пасти стада травоядных. Все участники проекта знали, что запасов пищи, кислорода и воды едва хватит на шесть месяцев, а затем они должны сами начать вырабатывать эти три ключевых компонента их жизнеобеспечения.

Каждый человек получал задание на добровольной основе — по принципу «Кто что готов сделать?». Для самых тяжелых работ Адрианом Вейссом была предусмотрена иная система распределения обязанностей. Люди, вызвавшиеся выполнить эти поручения, трудились лишь несколько часов в день. Существовало четкое правило: чем утомительнее задание, тем меньше работает человек, и пока что оно действовало безукоризненно.

Кое-кто из пассажиров мог бы в определенные моменты поверить, что по-прежнему находится на Земле, если бы роль солнца не исполняли неоновые лампы централизованного освещения, дающие неестественно белый свет, и если бы не тот факт, что при взгляде на небо человек видел там равнины и леса, а также людей, повернутых ногами вверх, а головой вниз. Температура внутри Цилиндра сначала опустилась довольно низко, затем поднялась слишком высоко, однако в конце концов ее удалось отрегулировать до 24 °C днем и 19 °C ночью, что соответствовало средним показателям для земного лета в зоне умеренного климата. На протяжении всех двадцати четырех часов специальный часовой механизм регулировал уровень освещения, в соответствующее время создавая искусственные сумерки, а затем ночь.

40. ФИЛЬТРАЦИЯ СЕРЫ

Каждый участник полета знал, что путешествие будет долгим и что его поколению не суждено увидеть пункт назначения. Разобравшись с жизненно важными проблемами — сила тяжести, производство воздуха, воды, пищи, наличие жилищ, — пассажиры обратились к менее важным вопросам: обеспечение досуга, занятия искусствами, оформление объединений по интересам, стихийно возникших в Парадизе.

В центре нового городка комик Жиль выступал с шоу одного актера. «Идет манифестация против „Последней надежды“. Встречаются два участника шествия, и один говорит другому: „Почему ты выступаешь против проекта?“ — „Ну, потому что это проект трусов, которые не хотят жить на нашей планете. А ты?“ — „Потому что я очень хотел бы сам в нем участвовать“».

Смех аудитории.

«Знаете, почему полицейские не стреляли по ракете в момент ее старта? Они были убеждены, что двигатели корабля работают на углеводородах и что резервуары с горючим занимают все туловище „Бабочки“. Значит, стоит открыть стрельбу — и все взорвется».

Смех в зале.

Жиль входил в раж. Для новой жизни требовалось создать новый юмор. Однако Ив понимал, что для поддержания хорошего настроения людей в целом обязательно нужно было шутить по поводу проекта.

«Двое жительниц города Парадиз разбивают лужайку в долине 32 сегментов. Одна говорит другой:

— Как, по-твоему, изменится мода внутри нашей „Бабочки“ за 1000 лет полета?

— Ну, — отвечает та, — я-то в любом случае намереваюсь всегда ходить в купальнике, чтобы привлекать к себе внимание эти здоровяков — строителей холмов».

Лучше всех на шутки реагировал Габриэль Макнамарра, и если он начинал гоготать где-то поблизости, окружающие вскоре переставали понимать, смеются ли они над тем, что говорит Жиль, или над тем, какое воздействие его слова оказывают на промышленника.

Так прошла первая неделя полета. Когда с подбором добровольцев стали возникать трудности, так как никто не хотел исполнять тяжелую работу, Иву Крамеру удалось с помощью одной из радиоантенн «Звездной бабочки» поймать выпуск теленовостей с Земли. Ведь волны, несущие телевизионные сигналы, распространяются во все стороны, в том числе в космос. Адриан Вейсс решил установить в центре Парадиза огромный экран высотой пять метров. Увиденное поразило пассажиров «Бабочки». Новости представляли зрителям череду зверств. Отсюда, издалека, астронавты видели все более отчетливо, что все руководители государств действовали заодно и стремились ограничить свободу народов. В конце концов люди должны были оказаться перед выбором: подчиниться или умереть от голода. Даже межнациональные и межконфессиональные конфликты на расстоянии вдруг стали казаться не чем иным, как играми вождей с целью отвлечь внимание людей или навербовать себе новых сторонников. Диктаторы делали вид, будто жаждут поколебать устои демократии. Президенты ссорились друг с другом или с фанатиками, но в конечном итоге политическим, экономическим, военным или религиозным лидерам удавалось повернуть ситуацию таким образом, чтобы нагнать на простых людей побольше страху и тем самым помешать им действовать и мыслить непредвзято. Журналисты не жалели красок, стремясь затуманить головы зрителей ужасом. Кадры с изображением мертвых детских тел Демонстрантов, скандирующих призывы к убийству и потрясающих ножами или стреляющих в воздух из автоматического оружия, жестокие комментарии обозревателей, умело вставленные намеки сменяли друг друга, позволяя сформировать то или иное общественное мнение.

«Все на Земле, без малейших исключений, в отдельно взятый момент времени думают примерно одно и то же, поддаваясь порыву — эмоциям, диктуемым телевидением», — именно это со всей очевидностью осознали 144 000 пассажиров. Ив Крамер понял: трансляция теленовостей с Земли лучше любой торжественной речи поможет поддерживать на прежнем уровне энтузиазм и чувство локтя у участников проекта. У многих из них возникло ощущение, что они больше не принадлежат к тому биологическому виду, представители которого рвали друг друга в клочки на большом экране.

Элизабет на короткое время оставила рулевую рубку и в свою очередь тоже обратилась к веренице кадров, сменявших друг друга на круглосуточном информационном канале. В этот момент в эфир вышло короткое сообщение, посвященное «Звездной бабочке». Специалист в области космонавтики объяснял, что 144 000 пассажиров межпланетного корабля не имеют никаких шансов успешно завершить проект, ведь из-за неизбежного износа всех систем звездный парусник просто не сможет функционировать на протяжении 1000 лет.

— Кажется, они продолжают поливать нас грязью даже теперь, когда мы находимся далеко от них. Они по-прежнему нас ненавидят… — с горечью заметил конструктор.

— Быть может, они думают, что мы их слышим, и хотят нас напугать.

— Как можно быть уверенным в собственной правоте, когда весь мир говорит тебе, что ты ошибаешься? — произнес Ив.

— Мы похожи на лососей, плывущих против течения реки: мы не видим ничего, кроме конечной цели путешествия.