Репетитор Тэффи Надежда

3

Место, где Казионов должен был ждать меня с Боровским, находилось в ближнем Подмосковье. Я без задержек проехал по Можайскому шоссе, пересек МКАД и через несколько километров свернул на неприметную дорогу, петлявшую среди заснеженных полей.

Ехал я теперь на темно-серой «Волге», которую кто-то заботливо поставил для меня возле запасного выхода из фитнес-клуба. Вскоре справа от дороги потянулся полуразрушенный забор из бетонных блоков. Во многих местах старые искрошенные блоки валялись на земле и в проемы были видны приземистые кирпичные корпуса с выбитыми стеклами. Все здесь говорило о запустении, нищете и разрухе.

Дорога привела к распахнутым ржавым воротам. Я снизил скорость до минимальной и, миновав ворота, подъехал к двухэтажному зданию конторы. Возле крыльца стоял знакомый «Мицубиси Паджеро». На крыльце переминались с ноги на ногу два каких-то типа в камуфляже. Казионова среди них не было. Как только я остановился, типы резво сбежали с крыльца и, с двух сторон окружив «Волгу», направили на меня автоматы.

«АСС-ВАЛ», бесшумный, магазин на двадцать патронов, пробивает бронежилет третьей степени защиты», – механически промелькнуло у меня в голове, пока я осторожно выбирался из машины.

– Подними руки, – коротко, но твердо произнес автоматчик, стоявший у водительской дверцы.

Я послушно выполнил приказ. Второй автоматчик подошел ко мне сзади и обыскал. Он забрал у меня все оружие и отошел назад, держа меня на прицеле. В тот же момент другой шагнул вперед и, с энтузиазмом достойным лучшего применения, резко ударил меня ногой в живот. Я охнул и присел на корточки. Удар был довольно чувствительным, но присел я не из-за него, а чтобы сократить площадь поражения, если автоматчик решит не только подраться, но и пострелять.

– Где клиент? – спросил, стоящий сзади.

– А где Казионов? – пробормотал я.

Спросил зря, так как тут же получил новый удар, сзади по голове. У второго типа кулаки явно тоже чесались. К счастью шапка немного смягчила удар.

– В багажнике ваш клиент отдыхает. Можете забрать, – быстро проговорил я, стараясь предупредить новые удары.

На крыльце показался еще один тип в камуфляже и крикнул моим мучителям:

– Что вы там копаетесь? Закачивайте быстрее, а этого ведите сюда!

Не дожидаясь ответа, он повернулся и скрылся за дверью. Тычком автомата в спину, мне велели шагать к зданию. Краем глаза я заметил, что первый автоматчик вытащил из кабины «Волги» ключи зажигания и принялся возиться с багажником.

По той сноровке, с какой действовали эти ребята, по рефлексам, по их уверенности и по многим другим признакам, было понятно, что это профессионалы, настоящие рексы, не чета дуболомам Боровского. Спецназ ФСБ или ГРУ.

Я прикинул свои шансы. Скорее всего, их четверо. Троих я видел, но, если грамотно проводить операцию, кто-то еще должен контролировать территорию. Где-то у окна сидит четвертый и сверху держит нас на мушке. Тем не менее, я считал, что шансы у меня были неплохие. В течение ближайших секунд двое должны были погибнуть и наши силы почти уравнивались.

Мы успели подняться на крыльцо конторы, когда раздался гулкий взрыв. Граната Ф-1, заранее закрепленная мной в багажнике, разворотила «Волгу» и, как куклу, отшвырнула незадачливого рекса на несколько метров. Вот когда я пожалел, что в Ленкиной сумке не нашлось каски и бронежилета. Радиус поражения Ф-1 около двухсот метров, поэтому я присев, спрятался за своего конвоира, который, получив в спину хорошую порцию осколков, свалился на меня.

Убедившись, что он мертвее мертвого, я обыскал труп. Никаких документов при нем не было. Я забрал свой пистолет, нож и его «ВАЛ» с запасным магазином. К мицубиси подходить побоялся, так как пришлось бы покинуть мертвую зону и оказаться под прицелом возможного снайпера.

Взяв автомат наизготовку, я обошел здание конторы, стараясь держаться ближе к стенам. В задней стене оказалась еще одна дверь. На месте замка зияла большая дыра. Стараясь не скрипеть, я открыл дверь и вошел в здание. Там было довольно светло, из-за того, что ни в одном из многочисленных окон не сохранилось ни единого стекла.

Прислушиваясь к малейшему шороху, я прошел по коридору, заваленному мусором, к лестнице. Я решил сначала забраться на самый верх двухэтажной конторы, чтобы потом, спускаясь, методично осматривать этаж за этажом в поисках врагов.

На чердаке, возле слухового окна, выходящего на главный вход, недавно кто-то был. Неизвестный оставил следы на пыли, покрывавшей все толстым слоем. Похвалив себя за сообразительность, я с удвоенной осторожностью двинулся дальше. На втором этаже никого не было. Проверив все помещения, некогда служившие кабинетами, я спустился на первый этаж. Я снова был Ангелом Смерти – всевидящим, всеслышащим, непобедимым.

На первом этаже мой острый слух уловил неясный звук. Мягко ступая, я подкрался к одной из многих дверей и заглянул внутрь. Раньше, по-видимому, это был актовый зал или красный уголок. Во всяком случае, большое помещение украшала сцена у одной из стен. Сейчас посреди сцены стоял стул, на котором сидел связанный человек с кляпом во рту. По богатырской фигуре я сразу узнал Казионова. Человек-гора таращился на меня своими маленькими глазками и мычал, пытаясь что-то сказать.

«Есть же Бог на свете, – позлорадствовал я про себя. – Посиди теперь голубчик, как я тогда».

Однако долго злорадствовать мне не дали. Не успел я зайти в зал, как справа из-за шкафа внезапно появился тот тип, который командовал на крыльце. В руках он держал АН-94 – автомат Никонова, оружие спецназа. Я не успел направить на него свой «ВАЛ», потому, что получил сильнейший удар сзади в печень. Резкая боль парализовала меня, автомат выпал из рук и чья-то коварная нога из-за моей спины отшвырнула его подальше. Я попытался отскочить в сторону, одновременно разворачиваясь к новому противнику. Из-за боли в боку маневр получился довольно неуклюже, и я не смог увеличить дистанцию от напавшего сзади. Правда, теперь я его хотя бы видел.

Передо мной стоял среднего роста, ладный, жилистый парень в камуфляже, как и все они. Его тонкие губы кривила презрительная усмешка, серые глаза пристально оглядывали меня. Это четвертый был хорош!

Когда я, продолжая свое защитное движение, попытался занять такую позицию, чтобы он оказался между мной и типом с автоматом, парень сделал неуловимый шаг вперед и тут же атаковал меня. Он мгновенно ударил меня в область сердца и, если бы я слегка не ослабил удар, точно сломал бы мне пару-тройку ребер. Но и так противник выбил из меня дух. Он находился в лучшей форме и был быстрее.

Что ж, как говорил спартанский полководец Лисандр: «Где львиная шкура коротка, там надо подшить лисью». Руки у меня бессильно опустились, глаза закатились, и весь вид свидетельствовал о невозможности дальнейшей борьбы. Парень удовлетворенно усмехнулся, молниеносно зашел сзади и захватил мою шею в клещи. От смерти меня отделяли считанные мгновения!

Но к моему противнику смерть была еще ближе. Он совершил роковую ошибку, купившись на обман. Моя правая рука ударила его в незащищенный пах, схватила там и, резким сжатием с выкручиванием, парализовала. Я услышал у себя за ухом слабое бульканье у противника в горле. Свободной левой рукой я ударил рекса в глаза, в кадык и, схватив за волосы, перебросил уже агонизирующее тело через себя. Пол под спецназовцем потемнел от почти черной густой крови, которая толчками выливалась из его брюк.

Этот страшный прием дедушка Исай называл «укус черного леопарда». Используя специальную технику, мастер мог голыми руками вырывать куски мяса из тела противника. После применения этого фирменного приема, человек, в лучшем случае, оставался инвалидом, но, как правило, результатом была смерть.

Зал содрогнулся от победного рева. Это кричал не я. Это ликовал Ангел Смерти и в его оглушительном кличе звучала такая леденящая душу энергия смерти, что последний противник в панике бросил в меня свой автомат и выпрыгнул через окно на улицу.

Я не мог дать ему уйти, потому, что он был мне нужен. Схватив АН-94, я подскочил к окну. Спецназовец, не разбирая дороги, бежал по глубокому снегу к воротам. Прицелившись, я дал короткую очередь ему по ногам. Высокое стаккато наполнило окрестности и растаяло в небе. Фигура в камуфляже дернулась, упала и больше не двигалась.

Казионов снова напомнил о себе громким мычанием. Я обернулся к нему.

– Потерпите еще немного, Андрей Петрович!

И, больше не обращая на него внимания, побежал к подстреленному. Спецназовец лежал на снегу без сознания. Из его ног обильно текла кровь, но жизни ничто не угрожало. По крайней мере, в ближайшие полчаса. Я перевязал его, чем сумел и как сумел и притащил обратно в зал. Потом занялся, наконец, богатырем на стуле. Освободившись от пут, Казионов встал и принялся невозмутимо ходить по помещению, разминая затекшее тело. Его лицо, как обычно, ничего не выражало. Я решил его немного расшевелить и спросил, оглядываясь вокруг:

– А где кувалда?

– Какая кувалда? – поднял брови человек-гора.

– Которой вас вырубили.

– Кувалды не было, – спокойно проговорил Казионов, поглаживая большую шишку на голове. – Они это сделали прикладом автомата.

Он посмотрел на меня своими маленькими глазками и коротко спросил:

– Где Боровский, Мангуст?

4

Я пропустил вопрос Казионова мимо ушей. Меня сейчас больше интересовало состояние раненого спецназовца. Я присел возле него на пол и попытался привести в чувство, используя приемы восточной медицины. Человек-гора перестал расхаживать по залу, глубоко вздохнул и произнес, ни к кому не обращаясь:

– Бывший чемпион России по практической стрельбе.

– Кто? – не понял я.

Казионов кивнул на труп с выдавленными глазами, лежащий в огромной луже крови.

– Тот, которому ты яйца оторвал.

Я пожал плечами.

– Если бы я ему их не оторвал, он бы оторвал мои.

Тем временем, благодаря моим усилиям, раненый начал приходить в себя. Оставив на минутку его в покое, я обернулся к Казионову.

– Так что же здесь случилось? Почему вместо теплой встречи с вами, меня ожидала теплая компания убийц?

Богатырь развел руками.

– Я приехал за полчаса до тебя. Эта команда была уже здесь и должна была поступить под мое начало. Так мне передала Елена. Но они внезапно напали на меня, оглушили, и очнулся я уже связанный. Произошла подстава. Кто-то попытался нас переиграть. Наверно, это те же люди, что убили Александра Александровича. Из разговора этих ребят я узнал, что они должны были нас всех ликвидировать: тебя, меня и Боровского. Я не совсем понимаю, что происходит, Мангуст. На чьей ты стороне? И где, наконец, Боровский?

Я усмехнулся.

– Не беспокойтесь. Боровский в надежном месте. Скоро вы с ним встретитесь. Что же касается всей этой истории, то мне сдается, что нами просто играют. С самого начала эта операция с Боровским показалась мне странной. Похищать человека, потом отпускать. Якобы это поможет президенту провести нужного человека к власти… А если произойдет утечка? Боровский, находясь в плену, что-то поймет, что-то узнает? Слишком большой риск. Может разразиться такой скандал… Логичнее было бы Боровского убрать навсегда, а заодно и нас – участников операции. Однако, если такое произойдет, то тогда на крючке окажется сам президент!

Казионов с сомнением покачал головой. Не обращая внимания на его скепсис, я продолжил:

– Я предположил, что, возможно, некая группа хочет помешать назначению протеже президента. Они разрабатывают план похищения лидера оппозиции и поручают его выполнение сторонникам президента. Только вот концовочка должна быть не такой, какую вам пообещали, господин заговорщик. Мы все пешки в чьей-то большой и очень грязной игре. Нас используют в темную.

– А почему убили Александра Александровича? – задал вопрос богатырь.

– Наверное, он догадался, что все это обман. Вызвал нас, чтобы сообщить, но его опередили. И убил его кто-то из нас, из участников операции.

– И кто же это? – спокойно спросил Казионов.

– Тот, кто имел возможность застрелить Александра Александровича, а потом спрятать пистолет в подъезде.

Я снисходительно улыбнулся, внимательно слушающему меня здоровяку.

– Если бы вы, Андрей Петрович, сообразили заглянуть за батарею на первом этаже…

Казионов меня перебил:

– А я и заглянул! Я, как ты знаешь, немного опоздал на встречу. Увидев, что командир мертв, я обыскал подъезд и нашел австрийский «Глок» и глушитель к нему. Но трогать не стал, а решил понаблюдать за домом. И видел, как ты вечером забрал пистолет. Поэтому и спросил потом, есть ли у тебя оружие.

– А я ответил, что нет. «Глок» с глушителем лежал в моей «шестерке», когда вы обклеивали меня скотчем, как почтовую посылку. Между прочим, это очень важная деталь, что глушитель с пистолета был снят.

Богатырь посмотрел мне прямо в глаза.

– Значит, ты знаешь, кто убил Александра Александровича?

Я пожал плечами.

– Мне кажется, вы тоже уже догадались.

Казионов согласно кивнул. Я продолжил:

– Короче говоря, я решил внести свои коррективы в план операции.

– Зачем? Тебе ведь наплевать на то, что будет со страной, кто станет президентом?

– Зато мне не наплевать на себя. Хочется еще пожить. Поэтому я спрятал на время Боровского, чтобы было, на что выкупить свою жизнь.

– И когда ты только все успеваешь? – удивился Человек-гора.

Я промолчал. Казионову незачем знать, что мне помогла Людмила. Святая женщина! По моей просьбе она взяла на работе два отгула и за сутки успела съездить в Питер. Она нашла там Эльзу Романовну и забрала у нее мои запасные документы. Кроме того Люда купила билет на поезд Оксане.

Пока я, как лев, сражался в «Элит-спорте», этот добрый ангел подогнал мою «убийцу иномарок» к запасному выходу. Я запихал Боровского в машину, и Людмила подошла попрощаться. Она глядела на меня полными слез глазами, а я, как всегда в такой ситуации, никак не мог найти нужных слов, и поэтому, как последний дурак, тупо повторял, чтобы она ехала, не привлекая к себе внимания ГИБДД, в Гольяново, ждала моего сообщения и, после того, как его получит, сразу уходила, что полупарализованный Боровский безопасен – даже крикнуть не сможет…

Наконец, Люда прервала поток ненужных слов, закрыв мне рот поцелуем. Она на мгновение прижалась ко мне и прошептала на ухо: «Ну почему ты всегда приходишь, чтобы тут же попрощаться?» Потом оттолкнула меня, села в машину и, резко тронувшись с места, исчезла за поворотом.

Мое внимание привлек раненый. Он окончательно пришел в себя и со стоном попытался сесть. Я подмигнул Казионову.

– Ну, что, Андрей Петрович? Вам пора. Двигайте к Боровскому, а я здесь буду заканчивать.

Казионов вдруг виновато улыбнулся.

– Слушай, Мангуст, я ведь тебе должен был передать паспорт и деньги. А теперь выходит, что все это «липа»?

Казионов улыбается! Дожили! Я великодушно махнул рукой.

– А, ерунда, обойдусь! Все равно наверняка этот паспорт «засвечен», а деньги – меченые. Только «Паджеро» оставьте мне. Ваша машина должна быть где-то поблизости. Они не могли ее далеко угнать. Наверно стоит за одним из соседних зданий. Найдите ее и поезжайте. Боровский поди заждался. Пора его выручать. Может вам еще и орден дадут. А за Александра Александровича я рассчитаюсь, не беспокойтесь.

Услыхав, адрес скромного домика на окраине Москвы, где, в ожидании спасения, томится похищенный политик, богатырь кивнул мне на прощание и ушел.

5

«Теперь вернемся к нашим баранам, – сказал я себе, имея в виду спецназовцев. – Хотя, какие же они бараны – скорее волки». Подстреленный мной рекс сидел, опираясь спиной о стену и по его виду было понятно, что он чувствует себя не лучшим образом.

– Ну, как ты? – спросил я его, опускаясь рядом на корточки.

– Терпимо, – сдержанно отозвался тот, страдальчески морщась.

– Ну, раз терпимо, тогда слушай, – начал я, сурово глядя парню прямо в глаза. – Мне нужно, чтобы ты ответил на пару вопросов. Я надеюсь, ты сделаешь это добровольно, и мне не придется тебя страшно пытать?

Спецназовец отвел глаза и, облизнув пересохшие губы, буркнул:

– Спрашивай.

– Кто вы такие? На кого работаете? Какова была ваша задача?

– Спецгруппа. Мы подчиняемся непосредственно одному из замов директора Федеральной службы безопасности. Задача – ликвидировать трех человек, чтобы это выглядело так, будто все погибли при освобождении заложника.

– Кто руководит проведением операции?

– Самой группой – я, а кто операцией, я не знаю, никогда его не видел. Общались с шефом один раз и по спецтелефону. Нам заранее показали ваши фото и дали описание.

– Что вы должны были делать после нашей ликвидации?

– Доложить шефу и ждать его здесь.

– Как с ним можно связаться?

В этот момент словоохотливый спецназовец вдруг замолчал и сделал вид, что совсем обессилел от ран. А, может, и действительно ему стало хуже. Однако мне необходимо было получить ответ, поэтому пришлось попробовать более грубые методы допроса.

Бедный парень вскрикнул от боли и попытался отползти от меня. Жалости я к нему не испытывал. С какой стати? Этот человек хотел меня убить и сделал для этого все, что мог. У меня не было причин сожалеть о том, что ему не повезло. Все же я не хотел доставлять ему лишних мучений, поэтому, сделав самое беспощадное лицо из всех беспощадных, проговорил:

– Прекрати играть в Зою Космодемьянскую! Я буду мучить тебя до тех пор, пока ты не ответишь на все вопросы. Ты здесь не родину защищаешь, а участвуешь в отвратительном преступлении. Если хочешь остаться в живых и сохранить ноги, то «колись» скорее, а то скорая помощь может и опоздать. Из-за своего упрямства ты, дурак, всю оставшуюся жизнь будешь на колясочке кататься!

Последний аргумент сыграл свою роль и парень признался, что аппаратура для связи установлена в «Паджеро». Больше не упрямясь, он назвал мне телефонный номер и условную фразу, которую ждал шеф.

– Ну, вот, можешь ведь, когда захочешь, – дружески потрепал я его по плечу. – Где ключи от машины?

– У Вовки остались. Это который багажник открыл…

Японский внедорожник был упакован по высшему разряду. Чего здесь только не было: спутниковая навигация, пара спецтелефонов, исключающих «прослушку», всечастотный сканер, в свою очередь, позволяющий слушать все переговоры в эфире, включая сотовые телефоны и еще многое другое. На особом креплении висела ВСС – винтовка снайперская специальная. Бесшумное оружие, более известное под названием «винторез». Это детище ижевских умельцев с четырех сотен метров пробивает стальную каску. В аптечке я нашел промедол и захватил с собой для раненого.

Разобравшись с телефоном, я отправил кодовое сообщение, и принялся за неприятную работу: спрятал трупы спецназовцев в одной из комнат конторы. В другую комнату поместил раненого, дав ему обезболивающее. Закидал, как смог, снегом пятна крови на улице и, устроившись у окошка на чердаке, приготовился терпеливо ждать.

Знакомая желтая мазда появилась даже раньше, чем я рассчитывал. Значит, находилась где-то неподалеку, ожидая вестей. Убедившись, что кроме нее на дороге больше никого нет, я спустился на первый этаж. На всякий случай навестил раненого. Промедол сделал свое дело и парень заснул.

На грязный, истоптанный снег легли тени первых сумерек, когда мазда, наконец, подкатила к конторе. Елена Николаевна, не спеша, вышла из машины. Ветер донес до меня нежный запах духов элегантной красавицы. Модная зимняя курточка, высокие сапожки, эксклюзивная сумочка. Вся она олицетворяла собой скромное обаяние буржуазии.

Женщина внимательно огляделась вокруг. На минуту ее взгляд остановился на останках «Волги». Затем Елена повернулась лицом к зданию и встретилась глазами со мной. Я стоял на крыльце с «Глоком» в руке и держал ее на мушке. Елена вскрикнула от неожиданности и от ее лица разом отлила кровь.

– Положи сумку на землю и отойди назад, – приказал я.

– В чем дело, Сергей? Что здесь произошло? Где Казионов и Боровский?

Было заметно, что Елена изо всех сил пытается овладеть собой, но голос ее предательски дрожал.

– Лучше спроси, где те ребята, которым ты поручила убрать своих товарищей, – посоветовал я.

– Какие ребята? Что ты городишь?!

Не обращая внимания на ее слова, я повторил приказ:

– Положи сумку и отойди назад. Иначе я стреляю.

Но красавица упрямо стояла под прицелом, прижав сумочку к груди. Я выстрелил, положив вплотную две пули рядом с ее лицом: справа и слева. Елена вздрогнула и бросила сумку на снег.

– Молодец, – похвалил я женщину, подходя. – Если бы ты промедлила, следующий выстрел был бы в плечо.

Я поднял сумочку, обыскал красавицу и повел в контору. Когда мы оказались в зале, я опустил пистолет и сказал:

– Теперь поговорим.

6

Елена молчала, безучастно глядя на меня. Тогда я с грохотом высыпал на пол содержимое ее сумочки. Женщина закрыла лицо руками и отвернулась. На полу, среди обычных дамских мелочей, лежали какие-то приборы и пара знакомых до боли удостоверений.

Я поднял одно из них и раскрыл. Это было удостоверение офицера ФСБ с моей фотографией. Другое оказалось на имя Казионова. Все честь по чести: с печатями и подписью директора. Назначение приборов я тоже быстро определил: миниатюрное звукозаписывающее устройство и прибор слежения, определяющий местонахождение человека.

Елена, не отрывая рук от лица, спросила глухим голосом:

– Ты собираешься меня убить?

Я, пользуясь тем, что женщина не видит, включил запись и сказал с упреком:

– Эх, Елена Николаевна! Я ведь был готов разделить с тобой последний круассан, а ты… Привезла поддельные удостоверения, чтобы положить на наши трупы. Мол, смотрите, как ФСБ борется с оппозицией – похищения, убийства!

Елена, наконец, убрала руки и зло посмотрела на меня. Она уже пришла в себя и не собиралась просто так сдаваться. Хрупкая блондинка обладала характером настоящего бойца.

«Наверно этим она меня и привлекает», – признался я себе и задал ей вопрос:

– Как же ты влезла в это дерьмо?

Елена пожала плечами.

– Самым банальным образом. Однажды тебя приглашает самый большой твой начальник в ресторан. Перед десертом, он спрашивает тебя: нет ли желания принять участие в одном очень важном деле? Разумеется, мое согласие будет высоко оценено и оплачено.

– Захотелось денег «наморозить»? Или попасть в высшее общество, в хай сосайети? – ехидно поинтересовался я.

– Да, захотела! Я хочу быть в хай сосайети, Сережа. Смотри, на каких машинах ездят госчиновники, судьи, прокуроры, милицейские и наши начальники! Где они отдыхают, где учатся их дети, где они живут!

Ленку прорвало. Страшное напряжение последних месяцев проявилось в непреодолимом желании выговориться. Я поддел женщину:

– В общем, тобой двигали самые высокие мотивы: карьера и деньги.

Елена с вызовом посмотрела на меня.

– Что в этом плохого? Это ты никогда не понимал, что значит, жить нормально!

– Вы совершенно правы, мадам. В желании жить нормально ничего плохого нет, – согласился я, и, внезапно схватив женщину за руку, потащил в коридор. Елена инстинктивно попыталась упираться, но я, не обращая внимания на сопротивление, втолкнул ее в соседнюю комнату.

– Только как быть с этим?! – заорал я, указывая на груду окоченевших трупов. – Не слишком ли дорогая цена за твое желание жить нормально?!

Ужасное зрелище ошеломило Елену. Ей стало плохо. Еще бы! Покойники застыли в жутких позах. Нелепо торчали их скрюченные руки и ноги, ощеренные рты молча скалились в нашу сторону. Да еще я, в изодранной, перепачканной одежде, с полубезумным видом махал перед носом пистолетом. Красавица метнулась в угол, и там ее несколько раз вырвало.

– Сережа, пожалуйста, уведи меня отсюда. Я не могу здесь оставаться, – простонала Елена. По ее щекам текли слезы, оставляя на лице темные полосы туши. Сейчас даже Робинзон Крузо, проживший без женщины двадцать восемь лет на необитаемом острове, не назвал бы ее привлекательной.

Молча мы вернулись в зал. Ленка без сил опустилась на стул, который совсем недавно служил местом пленения Человека-горы. Я поднял носовой платок, лежавший на полу среди мелочей из ее сумочки и бросил женщине на колени.

– Умеешь ты, Сережа, произвести впечатление на девушку, – слабым голосом сказала Елена, приводя себя в порядок.

Я пожал плечами.

– Хотелось наглядно продемонстрировать, чем обернулось твое желание добиться успеха любой ценой. Когда плюешь на принципы, на мораль, на элементарную, в конце концов, порядочность, закономерно оказываешься среди грязи, крови, смерти!

Женщина в ответ смерила меня презрительным взглядом и воскликнула:

– Это ты мне говоришь о порядочности?! Вспомни, Сереженька, где мы с тобой работали и какими делишками занимались! Мы лгали, крали, прелюбодействовали, подделывали документы, устраивали ловушки, приучали к наркотикам, пытали физически, истязали морально, предавали, убивали, но во всем остальном оставались порядочными людьми!

Елена захохотала и насмешливо добавила:

– Ты только что «завалил» трех мужиков и читаешь нотацию о том, какая я беспринципная и аморальная. Может быть, я и безнравственная сука, но, по крайней мере, никого не убила!

– А про Александра Александровича забыла? – вкрадчиво спросил я.

Елена перестала смеяться и удивленно посмотрела на меня.

– Ты что, с дуба рухнул? Как я могла его убить, если была с тобой?

Я усмехнулся.

– Это только так кажется. Задумано было неплохо, но мелкие ошибки и моя подозрительность испортили тебе всю игру.

– Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее, – заинтересованно подалась вперед блондинка.

– Я сразу заподозрил тебя в том, что ты ведешь двойную игру. Сначала я не понимал, почему на роль главного идиота выбрали меня. Когда появилась ты, Елена, стало все ясно. Предложение использовать меня, конечно, исходило от тебя. Никто так хорошо меня не знает, как ты. Вы сыграли на моих чувствах к тебе, благодарности за спасенную жизнь. Все было психологически рассчитано правильно. Но вы допустили ошибку. Я с самого начала не верил ни тебе, ни Александру Александровичу, ни Казионову. Я рассудил так: есть специалисты и получше меня, в чем же моя ценность для вас? Ответ лежит на поверхности: мной можно с легкостью пожертвовать. Кто я такой? Дезертир, предатель. Ни друзей, ни родственников. Для ваших планов самый подходящий вариант. Значит, операция должна закончиться не так, как мне обещано. Я обнаружил, что, хотя руководителем операции считается Александр Александрович, но ключевую роль играешь ты, Лена.

– Какая проницательность! – подняла брови Елена. – И в чем же заключается моя роль, по-твоему?

– Ты, а не Александр Александрович являешься настоящим руководителем. Ведь именно ты связывала нас всех между собой; через тебя шла вся информация в ту или другую сторону. Ты была в курсе всего происходящего. Поэтому ты и была так поражена, когда узнала, что Александр Александрович не поставил тебя в известность о том, что хочет со мной встретиться.

Елена хотела что-то возразить, но я, не слушая ее, продолжил:

– Между прочим, Александр Александрович пригласил и Казионова. Утром ты пораньше выпроводила меня, потому, что тебе срочно нужно было связаться со своими шефами. Они дали тебе приказ ликвидировать Александра Александровича, чтобы не допустить нашей встречи. Интересно, чего они так испугались?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – презрительно бросила блондинка. – Мы же вместе подъехали к дому на Малой Никитской. Я только успела зайти в подъезд и подняться на второй этаж, как услышала выстрелы и топот ног; кинулась на улицу и в дверях столкнулась с тобой. Может объяснишь, как я успела за минуту добежать до третьего этажа, позвонить Александру Александровичу в дверь, дождаться, когда он подойдет и откроет, застрелить его и еще быстрее выбежать на улицу? Про оружие, которого у меня не было, я уж и не говорю!

– Я могу объяснить, как ты это сделала, Лена. Это не так уж трудно.

Елена с вызовом посмотрела на меня.

– Давай, интересно будет послушать!

– Ты прекрасно знаешь, как все было на самом деле. Получив приказ убрать Александра Александровича, ты взяла пистолет с глушителем и сразу поехала на Малую Никитскую. Это было еще утром. Когда ты убила его, то спрятала оружие за батареей отопления на первом этаже, предварительно сняв глушитель. Потом ты встретилась со мной, и мы вместе поехали обратно, на Малую Никитскую. Чтобы обеспечить себе алиби, ты, умница, даже сумочку взяла самую маленькую, чтобы любому кретину было ясно, что оружия у тебя нет. А дальше ты разыграла спектакль. Зашла в подъезд, достала пистолет из-за батареи, два раза выстрелила в открытую форточку, положила пистолет обратно и выбежала вон. На все тебе понадобилась буквально минута. Ты мастерски изобразила нервное потрясение и заставила меня поскорее уйти, чтобы я не успел, как следует все осмотреть. Ведь вся история была шита белыми нитками. На первом этаже слишком сильно пахло порохом, а выше запах уменьшался. Сам собой напрашивался вывод, что стреляли на первом или, возможно, на втором этаже, но никак не на третьем. Кроме того, я все же заметил, что кровь уже засохла, что тоже опровергало твою версию. Ну и конечно оружие выдавало тебя с головой. Ты не смогла его забрать, и его нашел Казионов, а позже унес я.

Я посмотрел на побледневшую Елену и показал ей свой «Глок».

– Вот этот пистолет, из которого был убит Александр Александрович. Я думаю, ты заметила Казионова и не смогла придумать, как избавиться от оружия. Это был твой экспромт, поэтому пришлось импровизировать на ходу.

Елена тихо сказала:

– Ты прав. Руководство велело убрать Александра Александровича срочно и у меня просто не хватило времени продумать все детали. Я хотела избавиться от «Глока», но там болтался этот бугай.

– Почему твои начальники приняли решение ликвидировать Александра Александровича? Кстати, кто он такой?

– Родин Евгений Михайлович. Полковник. Работал в управлении собственной безопасности ФСБ. До этого служил в охране Президента. А решили его убрать из-за меня. Я совершила промах, и он догадался, что в игру входят совсем не те люди, что он думал.

– Так, стоп! – перебил я женщину. – Рассказывай все по порядку. Кто эти люди?

Елена пожала плечами.

– Вкратце вся история звучит так. Родин сказал правду, что Президент уже выбрал себе приемника. Однако, у этого потенциального президента есть очень влиятельные враги. Один из них обратился к своему другу, одному из заместителей директора ФСБ генералу Павлову, с просьбой – предотвратить возвышение своего противника. Павлов разработал план: похитить Боровского, убить его и свалить всю ответственность на этого преемника. Исполнение он поручил от имени Президента, Родину. Тот, верный сторонник избранника Президента, ничего не подозревая, привлек к операции меня и своего бывшего подчиненного Казионова, которому он полностью доверял. По моей подсказке, нашли тебя, мой бедный Сережа, и заставили присоединиться к нам.

Елена подняла на меня глаза и призналась:

– Ты правильно догадался, что вас всех должны были ликвидировать. Это выглядело бы следующим образом: вы с Казионовым похищаете Боровского и убиваете, чтобы не допустить его победы на выборах. Вы сами погибаете, оказав сопротивление при аресте. У вас находят удостоверения сотрудников ФСБ и еще различные улики, свидетельствующие о том, что вы действовали по приказу преемника Президента.

– И что в итоге?

– В итоге Боровский мертв, преемник скомпрометирован, Павлов садится в кресло директора ФСБ, а тот влиятельный человек становиться следующим президентом.

– А что получаешь ты, Лена?

Елена устало усмехнулась.

– Я получаю миллион долларов, ухожу со службы и уезжаю из этой проклятой России туда, где никогда не бывает зимы.

– Меня насторожила, та настойчивость, с которой ты добивалась от Родина признания, что преемник знает об операции с Боровским.

Женщина кивнула.

– Ну да. Я же записывала все разговоры и передавала генералу Павлову.

– Я так и думал. В этом деле было слишком много нестыковок.

– Например? – спросила Елена.

– То покушение на нас у бара. Ты сказала, что стреляли из проезжавшего форда, а я никакого форда там не видел. А вот «Паджеро» заприметил. Совершенно неправдоподобно было то, что снайпер первую пулю пустил в «молоко», а второй попал точно в середину твоей сумочки. И это в темноте, из движущейся машины! Стреляли, конечно, только один раз и ты знала об этом заранее. И сумочку держала как мишень.

Блондинка согласно кивнула. Я продолжил:

– И у Боровского охрана совсем не такая крутая, как мне расписывал Родин.

– Зато здесь-то были бойцы высшей квалификации! Все мастера по рукопашному бою, скоротечным огневым контактам, с большим опытом. Я не думала, что ты так легко с ними справишься.

– Ты удивительно охотно говоришь о своем предательстве, – заметил я.

Елена махнула рукой.

– Да что уж теперь! Я уже сто раз пожалела, что ввязалась в это дело. Хотя, все было довольно грамотно спланировано и если бы не ты… Но кто же думал, что ты окажешься таким прытким. После стольких лет без практики.

– Настоящий талант не пропьешь, – назидательно сказал я.

Ленка вздохнула.

– Я смотрю на тебя, Сережа, и не могу понять – рада я, что ты жив или нет? Наверно, все же рада. Хотя, кажется, для меня в этом факте нет ничего хорошего.