Репетитор Тэффи Надежда
– Ну, хватит плакать, Сашенька.
В ответ только отчаянный рев.
– Ну, перестань, я, конечно, не обещаю, – вырвалось у меня помимо воли…
Рев стал немного тише.
– …но, может быть, что-нибудь придумаю…
Рев плавно снизился до приемлемого уровня и перешел в горький плач.
– Александра! – сменил я тон. – Прекрати реветь! Я посмотрю, что можно сделать.
Плач сменился сопением. Между, прижатых к лицу, пальцев на меня глянул большой серый недоверчивый глаз.
– Честно-честно?
– Честное пацанское! – засмеялся я, радуясь, что бурный поток слез наконец-то прекратился.
– Смотри, не обмани, – все еще всхлипывая, проговорила упрямая девчонка, – а то удачи не будет!
– Ладно, не каркай, вещая каурка, – не остался я в долгу. – Возьми платок и вытри свою кислую физиономию.
– А ты не доводи меня, – заявила Сашка, успокаиваясь. – Ты, Сережа, не волнуйся. Я тебе верну все деньги, которые ты на меня потратишь. Заработаю и отдам. Мне же много не надо. Ем я чуть-чуть. Если хочешь, буду кушать через день, а?
Девушка просительно заглянула мне в глаза. Она уже несмело улыбалась.
– Посмотрим, может, будешь голодать через два дня на третий, – великодушно пообещал я.
Обрадованная Сашка убежала в ванную, приводить в порядок зареванное лицо, а я крепко задумался, правильно ли сделал, пообещав взять ее с собой. Не разумнее было бы сейчас расстаться и пойти каждому своей дорогой? Ведь я постепенно привязываюсь к этому взбалмошному существу. Интересно, эгоизм это или нет – цепляться за другого человека? Имею ли я право влиять на его судьбу своим вмешательством? Неужели я стал бояться одиночества? А может быть, так проявляется моя потребность о ком-то заботиться? Одни заводят собаку, а у меня есть Сашка Булкина?
«Ладно, не будем забегать вперед, как говорят в хорошо написанных романах. Будем решать проблемы по мере их возникновения, – нашел я самый простой выход из своих терзаний. – А пока, необходимо снова увидеться с Человеком-горой».
Я позвонил Казионову и мы договорились встретиться через час у метро ВДНХ.
Собираясь на рандеву, я посоветовал Сашке, оставаться дома и ждать меня.
– Хорошо-хорошо, Сережа, – проворковала хитрая девчонка, устраиваясь в гостиной у телевизора. – Я теперь буду тебя слушаться и все делать, как ты скажешь.
– Ну-ну, – с сомнением произнес я, глядя в ее лукавые глаза, – что-то с трудом верится.
– Правда, вот увидишь, – заверила Сашка, – и пить я больше не буду. Век воли не видать!
Она грозно вытаращила глаза и провела ребром ладошки по горлу.
Я засмеялся.
– Это тебя на твоем голодообразующем предприятии научили так клясться?
Сашка звонко рассмеялась в ответ.
– Нет, это мы в детдоме всегда так говорили…
Полковника ждать не пришлось. Едва я вышел из метро, как сразу заметил его мощную фигуру в обязательном темном костюме возле серебристого «Мицубиси Паджеро Спорт». На этот раз Казионов напялил солнцезащитные очки и стал, до смешного, похож на типичного телохранителя президента, каковым, собственно говоря, он когда-то и был. Богатырь кивком пригласил меня в свою машину. Я занял место в удобном кожаном кресле, полковник включил, на всякий случай, музыку и вопросительно посмотрел на меня.
– Есть одна проблема по поводу моей поездки, – ответил я на его немой вопрос.
– Какая?
– У меня возникла острая необходимость в помощнице, – вздохнул я.
– И в чем проблема? – спросил Казионов. – Нашему общему другу важен результат и как можно быстрее. Для выполнения задания, ты вправе привлекать тех людей, кого считаешь нужным.
– У моей помощницы был украден паспорт. Новый она получит только через полгода, а без нее мне никак.
Человек-гора с легким любопытством посмотрел на меня.
– Я был о тебе другого мнения, Мангуст, – назвал он меня псевдонимом, который присвоил мне когда-то его начальник. – Я думал, ты серьезнее.
– Серьезнее некуда! – заверил я Казионова. – Девушка мне действительно нужна.
Полковник на минуту задумался. Потом легонько хлопнул широченной ладонью по рулевому колесу.
– Ладно. Признюсь, что наш общий друг, через своего начальника службы безопасности, уже попросил меня сделать для тебя документы, чтобы можно было быстрее получить визу. Что-то вроде «набора шпиона».
Я, понимающе, кивнул. «Набором шпиона» на нашем сленге еще с советских времен называли комплект документов сотрудника спецслужбы.
– Мне нужно два «набора», – твердо сказал я.
– Хорошо, решили, – согласился Казионов. – Что еще?
– Пока все.
Гулливер записал Сашкины данные, объяснил, где нам сделают фото на загранпаспорта, и отбыл. Проводив взглядом его «Паджеро», я, не спеша, пошел по проспекту Мира в сторону Яузы. По голубому небу полосами плыли серебристые перистые облака. Ослепительное солнце стояло в зените. Летняя Москва пахла горячим асфальтом, выхлопными газами и шаурмой. Хотелось мороженного и лимонада. Единственное, что меня огорчало на этом празднике жизни – это «хвост», появившийся сразу после разговора с Казионовым.
Присутствие невысокого широкогрудого парня в белой футболке с надписью «Harvard University» и вылинявших серых джинсах, невозмутимо шагающего за мной следом, разом изменило ситуацию. До сих пор все выглядело вполне невинно. Разбалованная сверх всякой меры дочь одного из богатейших людей столицы могла себе позволить провести недельку в объятиях какого-нибудь кавалера, чтобы позлить папочку. Выяснение отношений между поколениями. Этакое чисто семейное дело. Но парень в футболке начисто опровергал эту версию. В игру входил кто-то еще. Кто послал этого человека? Кто-то, кого я не знаю? А может сам Габор? Тарантул? Казионов? Но зачем? Или это люди, вообще не имеющие отношения к истории с Никасей?
Пока меня занимали эти мысли, я свернул на улицу имени Бориса Галушкина, прошел по ней до Ярославской, и повернул к гостинице «Глобус». «Хвост» не отставал. Убедившись, что парня в белой футболке действительно интересует именно моя личность, я решил не тащить его за собой до квартиры Маргулиса. Возможно, люди, стоящие за моим преследователем, еще не знают, где я живу. Тогда нужно постараться подольше сохранить это надежное убежище.
Конечно, я, как любой нормальный человек, хотел бы подождать шпика за первым удобным углом и дать ему в зубы, чтобы не повадно было нервировать хороших людей. Однако я не позволил врожденным инстинктам взять над собой верх. Лучше включить приобретенные умения. Натренированные на спецкурсах в закрытых учебных заведениях и многократно отработанные на практике. Попробуем пустить в ход технику переключения. Это, когда охотник и жертва меняются местами.
Выбрав подходящее для моих коварных замыслов здание, я, не торопясь, зашел во двор. Как только мой преследователь скрылся за углом, я стремительно добежал до ближайшего подъезда и заскочил в него. Затем открыл настежь противоположный выход на улицу и поднялся на третий этаж. В окно было видно, как «хвост» топтался в растерянности во дворе. Через минуту он осторожно зашел в мой подъезд и, заметив открытую дверь черного хода, бросился через нее на улицу. Я тоже покинул гостеприимный дом и из-за угла продолжил наблюдение за белой футболкой. Парень еще немного походил туда-сюда и, убедившись, что окончательно меня потерял, стал звонить по сотовому телефону. Через несколько минут подъехал темно-синий «Форд Фокус» и увез широкогрудого незнакомца в неизвестном направлении.
8
Сашка, как и обещала утром, сидела дома. Услышав звук открывающейся двери, она выглянула в коридор.
– Привет! Как прогулялся?
Я пожал плечами.
– Нормально. Никто не приходил, не звонил?
– Нет. Обедать будешь?
– Буду.
– Тогда мой руки и на кухню! – скомандовала девчонка.
За то время, что я отсутствовал, она сделала уборку, сварила обед и перестирала все, что посчитала недостаточно чистым. Натертый воском паркет непривычно блестел, по посуде в серванте прыгали веселые солнечные зайчики, с кухни аппетитно пахло борщом.
«Вот, что значит – женщина в доме, – посмеивался я, умываясь. – Только оставь одну на пару часов без присмотра и из любой берлоги она сделает уютное гнездышко».
– Что ты там застрял? – прервала мои мысли Сашка. – Кушать подано, милорд. Садитесь жрать, пожалуйста!
Надо отдать должное – готовить эта легкомысленная девица умела. Борщ ыл объеденье, второе – пюре с сосисками – тоже очень вкусно. Праздник желудка завершился душистым крепким чаем с домашним печеньем. Сытый и благодушно настроенный, я объявил:
– Спасибо, синьорита Казанова. Присуждаю тебе черный пояс по кулинарии!
Сашка довольно рассмеялась.
– Эх, мужики-мужики… Как легко вас ублажить. У тебя, Сергей, после еды даже глаза подобрели.
– А до этого они у меня злые были? – поинтересовался я.
– Да, нет, – пожала плечами девушка. – У тебя глаза какие-то особенные. Закрытые. Они внутрь никого не пускают. А когда я в них долго смотрю, то у меня самой перед глазами все начинает расплываться. И вообще, ты странный.
– Мы лингвисты все такие. С чудинкой, – улыбнулся я. – Не обращай внимания.
Сашка, как кошка, потянулась всем телом, сладко зевнула, прикрыв рот рукой, и сообщила:
– Твои запасы кончаются. Холодильник почти пустой.
Я безмятежно махнул рукой.
– Ну и ладно. На пару дней хватит, а там посмотрим. Скорее всего, нас к тому времени здесь уже не будет.
Сашка сразу напряглась.
– Значит я еду с тобой? А как же документы?
– Этот вопрос решается. Кстати, нам срочно нужно сфотографироваться.
– А что я буду там делать?
Я улыбнулся.
Будешь помогать мне. Больше пока тебе знать ни к чему. Ты же обещала меня слушаться?
Девушка согласно кивнула, но все же не удержалась:
Сергей, можно задать тебе еще только один вопрос?
– Что еще? – скорчил я недовольную мину.
– Ты поможешь мне найти отца?
Сашка с такой надеждой смотрела на меня, что мне ничего другого не оставалось, как бодро заявить:
– Да не переживай ты так! Адрес его у тебя же есть? Найдем мы твоего интуриста!
Сашка заулыбалась.
– Знаешь, Сережа, сколько раз я себе представляла эту встречу? Наверно, миллион! И отца представляла. Когда маленькая была, в детдоме, ждала, что вот-вот он придет, всех, кто меня обижал, разгонит и заберет к себе в Германию. И тогда мне хотелось, чтобы он был огромным и сильным, как Терминатор какой-то.
– А сейчас, как ты себе представляешь отца? – полюбопытствовал я.
– Сейчас, конечно, он уже старенький, – ласково сказала девушка и ехидно добавила. – Вроде тебя.
Достойно ответить этой пигалице я не успел. В прихожей раздался телефонный звонок. Сашка засмеялась, глядя на мое кислое лицо, потрепала по волосам и побежала в коридор за трубкой.
– Какой-то мужик Баринова спрашивает, – протянула она мне телефон, все еще улыбаясь.
– Слушаю, – произнес я, рассеяно наблюдая, как девушка взялась за мытье тарелок.
– Вот и слушай внимательно, шнягер, – прохрипел мне в ухо незнакомый голос. – Ты полез не в свое дело, а за это у нас сразу умирают. Лучше зачикерись, пока не поздно. А не поймешь – сделаем так, что тебя три года на оленях искать будут и не найдут. И учти – с тобой не фуфлометы говорят.
В трубке зазвучали гудки отбоя. Все сообщение заняло двадцать секунд. Я покосился на Сашку. Та, что-то тихо напевая, занималась посудой.
«Вот, значит, как, – подумал я. – А дело-то оказывается не таким уж и простым. И не таким уж и семейным. Теперь понятно, что слежка за мной на проспекте Мира связана с исчезновением Никаси. И блудная дочь олигарха Габора не просто загуляла с очередным приятелем, а с ней явно что-то случилось. Однако, жизнь становится все интереснее. И опаснее».
От этих размышлений меня отвлекла Сашка.
– Все готово, – объявила девушка, закрывая дверки посудного шкафа. – Ты вроде говорил, что нужно сделать фото?
– Да, говорил, – согласился я. – Собирайся и пошли.
Наша прогулка прошла без происшествий. В паспортно-визовой службе, куда мы обратились, нас приняли без лишних вопросов и быстро выполнили все формальности. Очевидно, что просьба такого важного лица, как Казионов, сыграла свою роль. Через час мы уже были свободны и решили немного прогуляться по московским улицам. Моя квартирантка заявила, что из-за меня весь день просидела взаперти и ей просто необходимо хоть немного подышать свежим воздухом. Интересно, где это она в столице нашла свежий воздух?! Я же хотел проверить, не ведется ли за мной наблюдение. И вот мы, презрев все виды общественного транспорта, отправились пешком в сторону дома.
Вечерело. Синие летние сумерки постепенно окутывали медленно затихающие улицы мегаполиса. Еще прозрачные на широких магистралях, эти первые сумерки уже густели в углах зданий и ложились пятнами теней нам под ноги. Откуда-то заструился прохладный ветерок, охлаждая раскаленный за долгий напряженный день гигантский город. Сашка зябко передернула плечиками под тонкой футболкой и взяла меня под руку.
– Замерзла? – спросил я девушку, почувствовав ее холодную ладошку.
– Есть немного.
Высвободив руку, я обнял Сашку за талию и притянул к себе. Она доверчиво прижалась и тоже обняла меня. Так мы и шли, наслаждаясь тихим июньским вечером – самым грустным временем дня. У меня на душе было как-то особенно спокойной и хорошо. Мы молчали. Возле подъезда Сашка вдруг глубоко вздохнула и проговорила:
– Господи, Сережа, как жить-то классно! Так бы все жить и жить и не умирать никогда…
Она высвободилась из моих рук, вдруг поцеловала меня в щеку, резко отвернулась и стала быстро подниматься по лестнице. Я догнал ее у наших дверей и, доставая ключи, сказал:
– Зачем умирать? У тебя жизнь только началась. Еще много интересного и хорошего в ней будет. А ты о смерти…
Сашка пожала плечами.
– Не знаю я. Страшно как-то вдруг стало. Предчувствие что ли?
Она встряхнула головой и улыбнулась.
– А, брось, Серега! Не бери в голову, бери в плечи – шире будут! Бывает со мной такое. Хандра нападает. От недостатка витаминов, наверное.
Сашка поежилась.
– Знобит что-то. А давай-ка сообразим «чайковского»?!
Но выпить чаю нам помешал телефон. На этот раз позвонил Человек-гора. Казионов видимо был не в духе, потому, что превзошел самого себя прежнего в лаконизме. Буквально в пять слов он уложил следующее сообщение: «Паспорта для тебя и твоей помощницы будут готовы завтра. Господин Тарантул позаботится о визах и обо всем остальном. Желаю денег, здоровья и долгих лет жизни!» В исполнении молчуна это прозвучало так: «Порядок. Завтра у паука. Отбой». Надеюсь, я понял его правильно. Богатырь собирался повесить трубку, но я не дал.
– А что вы, Андрей Петрович, имеете сообщить по поводу сегодняшнего «хвоста» за мной от метро?
– Ты уверен? – машинально спросил Казионов. Он достаточно хорошо был со мной знаком и понимал, что зря я говорить не буду. – В любом случае, это были не наши люди.
– Это радует, – ответил я, – но не проясняет ситуацию.
Полковник попросил подробностей. Я описал моего преследователя и машину, на которой тот уехал.
– Это не наши, – повторил Казионов. – Я поговорю с Тарантулом.
Я сообщил, что вечером нас с Сашкой никто не «вел» и рассказал про телефонный звонок с предупреждением не соваться не в свое дело.
Богатырь помолчал.
– Слушай, Мангуст.
– Слушаю.
– Не нравится мне что-то в этой истории, – задумчиво произнес Казионов. – Будь осторожен. И девочку свою побереги.
Он попрощался. Я отправился на кухню в поисках ужина. Девочка, о которой беспокоился Человек-гора, уже нажарила картошки и уплетала ее за обе щеки прямо со сковородки.
– Булкина! Это возмутительно! – воскликнул я, увидев с какой пугающей скоростью, пустела сковорода.
– Меньше надо по телефону болтать, – не осталась в долгу наглая девчонка. – Кто не успел – тот опоздал!
– Еще одна глыбина детдомовской мудрости? – спросил я, подсаживаясь к столу.
Сашка весело засмеялась и подвинула картошку поближе ко мне.
– Ладно, ешь. Все равно я больше не могу, – вздохнула она с сожалением. – А почему ты не покупаешь куриные кубики? Их же можно везде добавлять. И в суп, и в воду для пельменей. Очень вкусно!
– Ну, да, – подхватил я с полным ртом, – куриные кубики, конские шарики, коровьи лепешки…
– Ох, не смеши, – Сашка схватилась за живот, – я же объелась. Мне нельзя сейчас напрягаться. Могу лопнуть!
Она стала вытирать, выступившие от смеха, слезы.
– Что-то мы не к добру развеселились, – отдышавшись, заметила девушка. – Как бы плакать не пришлось.
Она как в воду глядела.
9
Я решил пока ничего не говорить Сашке о том, для чего еду в Германию и об угрозах хрипатого незнакомца. Зачем раньше времени пугать девчонку? Тем более, что при ее отчаянном характере, легкомыслии и склонности к авантюрам, она все равно ни за что не откажется от своей идеи фикс – поехать в Германию для встречи с отцом. Мне ничем не поможет то, что Сашка начнет нервничать и шарахаться от каждого куста. Пусть, до поры до времени, побудет в неведении. Ведь я и сам толком не знаю, кто и почему не хочет, чтобы я искал Никасю. Ну, что же, мне остается только одно – усилить бдительность.
Мой учитель, дедушка Исай – последний настоящий самурай из старинного рода Такэда с острова Кюсю, делил жизнь воина на три постоянно меняющихся периода: желтый, оранжевый и красный. Большую часть времени боец находится в желтом периоде. Он невидим и живет как обычные граждане – учится, работает, занимается повседневными делами. Свою физическую форму и приобретенные навыки он поддерживает регулярными, но не предельно интенсивными тренировками. Сознание бойца – его истинная суть, в это время практически выключено, оно спит и ждет своего часа.
Оранжевый период – это время подготовки к бою. Чаще всего судьба предоставляет мало времени для перехода от желтого периода к красному. Но если у воина есть возможность планировать свою подготовку к бою, то в оранжевый период сознание бойца включается и заранее задействуются все, имеющиеся в его распоряжении средства, для достижения максимальной боевой готовности.
Красный период – это время победить или умереть, время максимального напряжения всех сил. Сосредоточившись на поставленной цели, воин сражается, не зная страха, боли, сомнений. Он ведет бой столько времени, сколько понадобится, автоматически, не думая и остановить его может только смерть.
До телефонного звонка с угрозами я находился в желтом периоде. Теперь пришла пора начать готовиться к бою с неведомым противником. Для этого мне необходимо было встретиться с Внутренним Учителем. Я подождал, пока моя квартирантка уснет. Затем зажег специальные свечи в гостиной и выключил свет. Усевшись в ритуальной позе на ковер посреди комнаты, я погрузился в состояние полной отрешенности. Ничто больше меня не волновало. Меня вообще не было в этом грубом материальном мире, в котором действовали примитивные законы. Я очутился в ином измерении, там, где время текло по другому и где все подчинялось моему сознанию и воле.
Вокруг меня высились огромные сосны, точно такие же, как на моей родине – Среднем Урале. Где-то высоко-высоко в их колючих кронах щебетали птицы. Сквозь густой частокол древесных стволов на, покрытую слоем бурой хвои, землю, косо падали яркие лучи солнца. Мне было тепло и спокойно. Я ничего не боялся в этом лесу. И я точно знал, куда мне нужно идти. Осторожно ступая между извилистых корней, я вышел на широкую поляну, усеянную цветами. От другого края поляны, навстречу мне шел какой-то человек в голубом шелковом халате. Когда он приблизился, я узнал его. Это был Такэда Исао. Старик приветствовал меня поклоном. Я тоже почтительно склонился перед своим учителем. Дедушка Исай ласково улыбнулся мне. Он опустился на землю и сделал приглашающий жест рукой. Я сел напротив.
Некоторое время мы молчали, слушая пение птиц и глубоко вдыхая воздух, насыщенный ароматом трав и цветов. Наконец, учитель спросил, зачем мне понадобилось его увидеть. Я подробно рассказал обо всем случившемся за последние дни. Старик внимательно слушал. Когда я закончил, он произнес:
– Иногда волк забредает и в дома к людям.
– Что это значит, сэнсэй? – спросил я в недоумении. – Вы можете сказать, кто мой враг? С кем я должен сражаться?
– Ты получил ответ, – сказал старик. Он встал, поклонился мне на прощание и быстро исчез среди деревьев.
Я вернулся в свою гостиную, наполненную дымом от почти догоревших свечей. Открывая окна, чтобы проветрить перед сном комнату, я размышлял о словах моего Внутреннего Учителя. Что же они означают? Как понять эту фразу: «Иногда волк забредает и в дома к людям»? Старый Исао сказал, что в этой фразе содержится указание на моего врага. Кто этот волк, который иногда забредает и в дома людей? Какое человеческое имя он носит? Так и не найдя ответа на свои вопросы, я решил, что утро вечера мудренее и лег спать.
На следующий день я проснулся рано. В открытые окна гостиной лился поток краткой утренней прохлады. Было слышно, как в ванной комнате шумела вода. Видимо Сашка уже плескалась.
«Раз ванна пока занята, то покидать постель смысла нет», – мудро решил я, лег поудобнее, плотнее завернулся в простыню, и снова задумался над тем, что сказал мне вчера дедушка Исай. Хотя сеанс нейролингвистического программирования, проведенный прошлым вечером, не дал ясного ответа на мои вопросы, все же он помог мне понять, что ответ на самом деле я знаю. Нужно только хорошенько подумать.
Научно установлено, что наша память хранит информацию обо всем, что мы когда-либо видели, слышали, ощущали. Человеческая психика, при помощи снов, интуиции, фантазии, постоянно пытается подсказать сознанию информацию, спрятанную в ее глубине. Однако люди зачастую не обращают внимания на такие подсказки или не могут их расшифровать. За последние десятилетия во многих странах были созданы методики, помогающие использовать эти скрытые знания. Одним из приемов установления связи между сознанием и бессознательной частью психики является образ Внутреннего Учителя. Благодаря этому образу человек может использовать ту часть своей психики, которая помнит все. Такой образ каждый подбирает для себя сам из авторитетных для себя людей. Одна из заповедей самураев гласит: «Родители дали тебе жизнь, учитель сделал тебя человеком». Для меня не было более уважаемого человека, чем старый самурай и, когда Такэда умер, он превратился в моего Внутреннего Учителя.
Такие встречи с покойным сэнсэем не раз помогали мне найти правильное решение в запутанной ситуации. Часто его ответы не были прямыми и ясными, но я всегда раньше догадывался, что подсказывает мне моя память. И на этот раз я надеялся вскоре понять значение загадочной фразы: «Иногда волк забредает и в дома к людям». Лишь бы не было поздно.
Пока я предавался этим раздумьям, Сашка освободила ванную и тихонечко прошмыгнула мимо гостиной на кухню, готовить завтрак. Действительно пора было вставать.
Едва я закончил утренний туалет, как позвонил Тарантул. Шипя своим звонким голосом, если так можно выразиться, начальник охраны Габора пригласил меня на встречу. Мы условились, что он будет меня ждать через два часа, как и в прошлый раз, у метро Кунцевская.
– Я хочу поехать с тобой, Сережа, – заявила Сашка, узнав, что, после завтрака, она опять останется одна.
– Сиди дома, – решительно отказал я, осторожно пробуя горячие оладьи с вареньем.
– Ну, пожалуйста, Сережа. Что мне тут делать? Я же не могу весь день смотреть телевизор, – закапризничала девица.
– Слушай, Казанова, у меня есть для тебя важное задание, – заговорщицки понизил я голос.
– Какое еще задание? – недоверчиво спросила Сашка.
Я сходил в гостиную и принес оттуда большую толстую книгу.
– Вот, это для тебя, – протянул я ее девушке.
– Что это? – заинтересовалась было Сашка, раскрыла тяжелый том, но тут же разочарованно посмотрела на меня. – Немецкий словарь?!
– Естественно, а как ты собираешься разговаривать с родным отцом? А может там еще куча родственников найдется? – начал я горячо убеждать девчонку. – Знание пары немецких слов не помешает! Дер квакер, дер болото, дер шлеп-шлеп-шлеп!
Сашка засмеялась.
– Я, если честно, рассчитывала, что ты мне поможешь. Я дура, да?
– У меня своих дел будет невпроворот, – отмахнулся я. – Так что, учи! Приду – буду спрашивать!
– Чего учить-то?! – жалобным голосом спросила девчонка, со страхом глядя на словарь.
– Открываешь первую страницу и с самого начала учишь, – строго велел я, сдерживая смех.
– Да я и в школе-то на уроках английского ничего не могла запомнить, – отбивалась Сашка, – а тут и подавно! Все не по-нашему…
– Хорошо, – согласился я, – есть проверенный способ запоминания прочитанного. Американский.
Девушка покрепче уселась на стуле с книгой в руках и приготовилась внимательно слушать.
– Второй президент Соединенных Штатов Америки Джон Адамс лично составил инструкцию, как лучше усваивать прочитанное. Сначала нужно один час читать. Потом необходимо не менее получаса размышлять над прочитанным. Затем также один час колоть дрова и снова вернуться к чтению.
– Ах, ты гад! – девчонка сорвалась с места и бросилась за мной, размахивая тяжелым словарем. Но совершить смертоубийство не успела. Я уже был на лестнице и захлопнул дверь перед самым ее носом. Спасибо тренировкам дедушки Исая!
Хорошая погода кончилась. Небо, до сих пор чистое и безмятежное, вдруг накуксилось, как малыш, которому мама не купила мороженное. Задождило. Спасаясь от редких мелких капель, я быстренько втиснулся в первую подходящую маршрутку и, устроившись на узком, жестком сиденье с рваной обшивкой, принялся со скуки читать наклейки, густо покрывающие все стенки внутри салона. Чего там только не было! «Пpи аваpии pазбить стекло головой», «Уважаемые пассажиры, будьте бдительны, не забывайте в салоне оружие, наркотики и пакеты со взрывчаткой», «Просьба: семечки, орешки и бананы есть вместе с кожурой», «При аварии, количество умерших должно совпадать с количеством сидячих мест», «Бесплатно обслуживаются только участники Куликовской битвы», «Книга жалоб и предложений находится в следующей машине», «Водитель не осьминог, всем сразу сдачу дать не может!», «Я не Мазай! Зайцев не вожу!».
Водитель-узбек вел свою капсулу смерти быстро, но без фанатизма. Он споро принимал оплату от входящих, отсчитывал сдачу и при этом успевал непрерывно болтать по телефону, прижимая его к уху то левой, то правой рукой. Виртуоз баранки. Паганини маршрутных перевозок. Через пару остановок он включил музыку, и у пассажиров появилась возможность насладиться, так называемым, русским шансоном. Чей-то прокуренный лагерный голос тоскливо поведал нам историю своего жизненного фиаско. Парень шел к успеху, но менты не дали… К счастью, Кунцевская была недалеко и я вскоре с облегчением покинул эту «шайтан-арбу».
Алексей Михайлович Тарантул со времени нашей последней встречи нисколько не изменился. Он остался таким же вежливым, тощим и неприятным. Забравшись в черный лексус, я пожал его холодную, как лягушка, руку. Тарантул даже в тонированном салоне не снимал темных очков. Он протянул мне бумажный конверт и произнес своим звонким шепотом:
– Возьмите, господин Баринов. Здесь паспорта для вас и вашей помощницы, авиабилеты и деньги.
Я открыл конверт и, мельком просмотрев содержимое, переложил все в карманы своей куртки. Мой собеседник, дождавшись, пока я верну ему пустой конверт, продолжил:
– Сегодня четверг. В понедельник в шесть утра вы улетаете в Дюссельдорф в составе делегации Международного института геономики. В Дюссельдорфе вас встретит наш представитель и отвезет в Кельн.
Я поднял брови.
– Что это за институт? Какое отношение я буду иметь к нему?
– Деятельность института финансирует Виктор Юрьевич. Это учреждение занимается развитием геономики – нового направления в науке. Впрочем, я не специалист, но что-то в этом роде. Директор института с несколькими сотрудниками и коллегами из других организаций приглашен в Германию для изучения немецкого опыта утилизации мусора.
– А я здесь причем? – повторил я вопрос.
– Вы были включены в число сотрудников института для того, чтобы быстрее получить визу, – ответил Тарантул. – По прибытии в Кельн вы можете делать все, что посчитаете нужным. Директор предупрежден о вашем особом статусе.
– Ясно. Как зовут главного геономиста? – задал я новый вопрос.
– Арриан Маркович Дарский, – назвал имя Тарантул. – Вы встретитесь с ним прямо в Шереметьево. Сбор всей делегации в пять. Возле стойки регистрации.
– Все понятно, – сказал я и приготовился покинуть лексус, но дистрофичный начальник охраны неожиданно спросил:
– Скажите, Баринов. Зачем девушку берете с собой? Для прикрытия? Откуда она вообще взялась?
Я обернулся и внимательно посмотрел на Тарантула. Что-то зловещее мелькнуло в выражении его бледного лица с впавшими щеками и узкой полосой рта. Какое-то нездоровое любопытство. Я интуитивно чувствовал в нем непонятное напряжение, которое он старался скрыть, ожидая моего ответа.
Я рассмеялся.
– Это мой телохранитель. Будет постоянно ходить в четырех шагах позади меня, как примерная японская жена.
И вышел из машины под моросящий дождь.
10
Дома меня ждал неласковый прием. Сашка дулась. Она сидела в гостиной перед телевизором и запоем смотрела какой-то бесконечный женский сериал со слезами, истериками, незаконнорожденными детьми, попытками суицида и неземной любовью. Немецкий словарь, забытый, валялся на журнальном столике. На меня сердитая девица даже не взглянула. Чтобы ее не раздражать, я прошел на кухню, налил себе чаю и позвонил Мишке. Он сразу ответил, как будто ждал моего звонка.
– Привет, как дела? – спросил я друга.
– Хорошо, что ты позвонил, командир, – бодро кричал в трубку Мишка, перекрывая уличные шумы. – Докладываю. Полным ходом занимаюсь поиском денег для лечения Наташки. Привлек медиков, общественников, церковь и даже местные власти. Они помогли открыть благотворительный счет в одном из банков. Сейчас решается вопрос об объявлении по телевидению и радио.
– Значит, духом не падаешь? Молодец! Вот теперь узнаю прежнего капитана Богданова. Как себя чувствует твоя дочурка?
Мишкин тон сразу упал. Я матюкнул себя. Этот вопрос задавать не следовало.
– Да ничего пока хорошего. Болезнь прогрессирует. Врачи, конечно, проводят процедуры, которые возможны в нашем райцентре, но они тоже ждут, когда я соберу деньги.
– Деньги будут, – заверил я друга. – Я тут кое-что предпринял. Есть небольшая работа, за которую должны неплохо заплатить.
– Это не опасно? Моя помощь не нужна? – забеспокоился Мишка.
– Нет, помощь мне не нужна, – отказался я. – Работа интеллигентная. Можно сказать – деликатная. Дней на десять. Чисто семейное дело.
– Тогда, желаю удачи!
– И тебе удачи!
Отключив телефон, я принялся допивать остывший чай. На кухню, с независимым видом, зашла Сашка. Делая вид, что совершенно меня не замечает, вредная девчонка принялась готовить обед. Она сновала по кухне, усиленно гремела посудой в раковине и вообще делала все, чтобы привлечь мое внимание. Все тщетно. Я невозмутимо прихлебывал чай, потешаясь про себя над ее стараниями. Совсем отчаявшись, Сашка начала фальшиво напевать какую-то мелодию. Она пела все громче и противней до тех пор, пока я не выдержал и не расхохотался.
– Что ты ржешь?! Нет, ты скажи – что ты ржешь?!
Читать бесплатно другие книги:
