Влада и маг-убийца Готти Саша

Следующий месяц учебы прошел на редкость мирно.

Тановская делала вид, что ничего не произошло, а Влада решила не ябедничать. Троллиха и так перетрусила, когда сообразила, что могла стать убийцей и загреметь из Носферона в подземелья для преступников. Извинений, конечно, ждать не приходилось, зато Инга сразу переселилась в другую комнату, а в коридорах старалась не задевать Владу лишний раз массивными локтями.

Гильс постоянно отыскивал ее, убеждался, что она жива-здорова, и, кивнув, исчезал с компанией своих приятелей в направлении спортзала. У мальчишек теперь появилось новое увлечение: университетские спортивные команды, капитаны которых отчаянно ссорились друг с другом, переманивая лучших игроков.

А Егор не отставал от нее теперь ни на шаг, что было ужасным, когда Владе надо было отцеплять от себя тролля около женского туалета.

– Я не собираюсь утонуть в унитазе, Бертилов, – протестовала Влада, но Егор, дожидаясь ее, торчал у дверей, собирая возмущенные взгляды девчонок.

Плохо было то, что тролль не тратил время зря, поэтому девчонки попеременно вбегали в мужской туалет, и наоборот. В конце концов Бертилов получил втык от Фобоса Карловича, а тот привел замректора, который самолично установил на значки дверей туалетов дополнительную антимороковую защиту.

Зато в библиотеку Бертилов за ней не ходил, поскольку библиотекарь в ней был прежний, из Утесума, и все испорченные им книги прекрасно помнил.

Библиотека Носферона была настолько огромной, что казалась бесконечной. Вот там искривление пространства порезвилось вволю, так и застыв в невероятном кульбите. Ряды книг уходили не вверх, как было бы в нормальной библиотеке, а вниз. Между массивными полками, по которым можно было ходить, были перекинуты скрипучие пластмассовые мостики, не внушавшие Владе доверия. А вот бездна внизу заставила бы любого акрофоба испытать самое сильное в его жизни чувство. Бесконечные ряды книжных утесов, острые скалы полок, до которых могли добраться только те, кто умел летать. Либо те, кто сорвался и упал в эти книжные каньоны, а по дороге смог зацепиться. Дно у библиотеки, безусловно, было, как и у бассейна. Вопрос – где.

Влада, пересиливая свой страх перед высотой, торчала в библиотеке все свое свободное время, сидя на самом главном мостике и отыскивая в книгах ответы на свои вопросы.

…В чем состоит проклятие ее семьи и зачем нужно было убивать ее родителей?

…Каким образом она может открыть темный мир мертвых, если не сразу может открыть тугие дверцы шкафчика в общаге?

…Кто она, как называеся такая «помесь» мага и вампира? Были ли такие раньше?

Вот тут ей и пригодился флирт с Димкой Ацким. Валькер срывался с моста в пыльный полумрак, порхая между книжными утесами, и возвращался назад с очередной найденной для Влады книгой.

«Реестр светлых боевых магов от 1650 года», «Что нам известно о Тьме», «Теоретические обоснования возможности существования бестелесных субстанций»…

Влада просматривала, прочитывала все это, отыскивая ответы на свои вопросы. Только вот ответов не находилось. Мало того, во многих книгах темной библиотеки утверждалось, что рождение таких, как Влада, вообще невозможно в принципе!

«Вот найти бы автора этой книжонки и поздороваться с ним», – злилась Влада, читая в «Теоретической физике темной материи» строки некоего Юлиана Эльдова: «Утверждаю, что смешение хромосом Тьмы и Света полностью исключено. Лабораторные опыты с использованием темной и светлой крови доказывают, что даже в пробирке те взаимно уничтожают друг друга. Предупреждаю будущих исследователей, что подобные опыты необходимо проводить в строго изолированном помещении, в спецзащите, предохраняющей от взрыва стекла…»

– Зачем тебе это копание в пыльных книжках? – удивлялся валькер, разглядывая Владу, будто та была экзотическим библиотечным чудовищем. – Пойдем лучше, я тебя над Москвой прокачу назло этому Муранову. Ты вся в книжной пыли, и у тебя на лбу начеркано авторучкой!

– Мы не то ищем. Совсем не то. – Влада собирала бесполезные для нее книги, отдавала их перманентно возмущенному библиотекарю и плелась по лестнице наверх, где ее поджидал Бертилов.

Поначалу Влада опасалась, что Ацкий и Егор начнут конфликтовать из-за нее, потому что тролль и валькер первое время хмуро пялились друг на дружку, безмолвно деля Владу между собой, а потом произошло нечто интересное.

Два парня ее действительно поделили без драк. Оба ревновали ее одинаково к Муранову. Только вот Ацкий делал это открыто и с вызовом, упоминая вампира при каждом удобном случае, а Бертилов просто тихо переживал, каждый раз убеждая себя в том, что Гильс и Влада просто друзья. Очень хорошие друзья, поэтому Гильс ее и защищает от всех бед.

Тролль всегда был с Владой на занятиях и в столовой, а вот время Аца наступало в библиотеке и в вестибюле, когда Влада не могла допрыгнуть до своей шапки, закинутой Йоргом или Тановской на верхние вешалки одежды для валькеров. А иногда они даже ходили обедать втроем, и Влада с удивлением понимала, что Ац с Егором даже сдружились на почве ревности к Муранову.

Ей оставалось осознать печальную истину: любовь очень редко бывает взаимной. Чем больше тролль с валькером старались ей понравиться, тем отчаяннее Влада хотела, чтобы Гильс это увидел и хоть как-то отреагировал.

В один из февральских дней, после пары по Основам безопасности нечисти, которую вела Соня Морфеевна (к счастью, без присмотра деканши-фурии), всех растолкал Фобос Карлович и выставил в атриум на лекцию по истории.

Атриум был заполнен солнечным светом, лившимся из огромных полукруглых окон. Скамьи – традиционно обклеены листовками с рекламой концерна Клоповых. А на огромной хрустальной люстре, как на качелях, раскачивалась мелкая нежить, которая обычно набивалась в аудитории по ночам. Каждый раз, заходя в аудиторию, преподавателям приходилось стирать с досок глупые рисунки и, размахивая указкой, прогонять прочь похожих на клубки скомканной бумаги «шпаргалоидов» (Фобос Карлович утверждал, что они являются отходами слишком хитрых шпаргалок выпускников, которые уже давно закончили Носферон).

Горан Горанович, сузив глаза, многозначительно погрозил кулаком вверх, и «шпаргалоиды» с противными хлопками поисчезали с люстры один за другим, сбросив на головы студентов обрывки бумажек и карандашную стружку.

Лекция началась, и настроение у Влады было утренне-полусонное.

Замректора, повернувшись к аудитории спиной, бодро чертил на доске какие-то древние даты и рассказывал о многочисленных войнах между светлыми и темными.

– Последняя большая война между магами и нечистью закончилась около трехсот лет назад, с тех пор происходили лишь короткие столкновения. Последнее – в семнадцатом году прошлого века, когда маги бросили против вампиров и троллей, населявших дворцы Петербурга, огромные массы людей…

Вообще-то Горан всегда рассказывал очень интересно, но после лекции Сони Морфеевны народ спал бы, даже если бы на доске транслировали шестого «Терминатора». Егор досматривал прерванный на прошлой паре сон, Горяев лениво жрал ручку, оторванную от двери атриума, Уткин клевал носом, Дрина зевала и заплетала свои зеленые волосы в африканские косички, а Владе на стол приполз маленький лучик робкого февральского солнышка и устроился поперек авторучки, изогнув спинку. Ей даже померещилось еле слышное синичье диньканье, будто весна рвалась в Носферон, несмотря ни на какие градусы отклонения от реальности.

Эта мелочь так подняла ей настроение, что на миг даже захотелось подбежать к Гильсу прямо сейчас, обнять его и высказать все, что накопилось за те мучительные дни и ночи, когда она мысленно объяснялась с ним, признаваясь в чем-то очень важном для себя. И он бы не стал как обычно насмехаться, а вдруг открылось бы в нем что-то другое, глубокое и тайное по отношению к ней. Сейчас она почти поверила в это, как в сбывшееся чудо…

– Огнева, вы где витаете, вы слышали мой вопрос? – оторвал ее от мыслей удивленно-оскорбленный голос Горана Горановича.

Влада вздрогнула и подняла голову. Ручка покатилась по столу, и лучик поспешно спрыгнул с нее, исчезнув неизвестно куда.

– Так, – замректора поманил ее указкой. – А идите-ка вы сюда, Огнева. Расскажите нам о Восьмой войне между магами и нечистью.

Эту тему Влада помнила, поэтому спокойно вышла отвечать. Тановская и Йорг, прищурив глаза, внимательно разглядывали ее из разных концов атриума.

«Ну и смотрите себе», – подумала Влада, улыбнулась и начала рассказывать, подойдя к доске.

– Восьмая война была объявлена нечисти династией белых магов Меровингов в 1768 году и длилась сорок восемь лет, – начала рассказывать Влада. – Бои происходили в седневековой Европе и были необычайно жестокими и кровавыми. Со стороны нечисти воевали семьи баварских и прусских вампиров, магам же удалось собрать несколько тысяч людей, которые считали, что идут на войну против завоевателей их городов. Война закончилась, по версии светлой стороны – победой Меровингов, по версии темной – ничьей, так как почти половина династии светлых магов оказалась уничтожена…

– Садитесь, Огнева. Четыре, – перебил ее Горан, делая отметку в журнале.

– Чего не пять, все же правильно?! – сердито встрял Егор, подняв голову.

– Четыре только для того, чтобы проснулся Бертилов, – сурово пояснил замректора. – С добрым утром. Ставлю вам три за сон на лекции. Я вам не Соня Морфеевна.

– А почему не два? – подал голос Отто Йорг, который дремал, подперев голову сразу двумя кулаками.

– А вам вообще кол, Йорг, и, если спросите, за что, – вместо экскурсии останетесь здесь! – рассердился Горан.

– Какой экскурсии? – Адитория заметно оживилась, проснулись даже активно спавшие на галерке.

– После обеда собираетесь в вестибюле, экскурсию проведет Лина Кимовна, – тролль с треском захлопнул журнал. – Посмотрите на действующую ротонду и подойдете полюбоваться на порог с Магическим Кольцом. Пропустите хоть слово мимо ушей – пеняйте на себя. Да, и главное, – тролль повысил голос: – Одеться в зимнюю одежду, как принято у людей! Все, что будет рассказывать Лина Кимовна, – спрошу на следующей лекции. Все, выметайтесь в столовую.

– Ура-а-а-а!!! – радостно рявкнула аудитория, с грохотом вскакивая с мест. Прогуляться посреди дня в Москву было невиданным счастьем.

Обед перед экскурсией проходил в убыстренном темпе. Влада любила бывать в носферонской столовой, которая располагалась в башне и открывала такой вид на центр Москвы, что захватывало дух. Сюда было очень здорово заскакивать между парами, чтобы купить сдобный пирожок с ябломятликом или «вампирский» пончик ярко-красного цвета, который был щедро посыпан кардамоном и корицей. А потом можно было занять столик у толстой стеклянной стены и, отпивая жуть-колу (а так назывался особый напиток, который изготавливался из воды, побывавшей в янве), смотреть, как по Садовому кольцу течет в обе стороны поток машин. Люди, как маленькие разноцветные точки, деловито бежали по Сретенке, и никто из них не догадывался, что из высокой, невидимой им башни на них смотрит четырнадцатилетняя Влада Огнева…

Но сегодня было не до размышлений. Все три этажа столовой, разделенные стеклянными полами, бурлили, как огромная кастрюля: студенты носились с подносами, толкались около столов, громко перекликаясь около буфета. В Москве был солнечный и морозный день, и столовую заливало солнышко, отражаясь в стеклянных полах, квадратных прозрачных тарелках и бесконечно влюбленных глазах Егора Бертилова, который с удовольствием наблюдал, как Влада обедает, а сам не ел. Прохиндейская рожа Бертилова отображала трагизм романтического героя, который решил морить себя голодом.

– Егор, я не собираюсь утонуть в супе, – бурчала Влада, вытаскивая на берег тарелки ложкой лавандовые листья, которые кухарка очень любила сыпать в большом количестве. – Ненавижу, когда смотрят, как я ем. Ты не вампир из киношки, чтобы голодать и рассматривать мою шею. Слушай… Как ты думаешь, может, если бы я утонула взаправду, тогда бы узнала, где мои отец и мать… а? Ну на той стороне мира?

– Ну ты и вопросы задаешь, – смутился Бертилов, устремив на Владу исподлобья взгляд зеленых глаз. – Я тебе запрещаю такие вещи думать, ясно? Вот я как знал, что это твое торчание в библиотеке плохо закончится! В следующий раз я с тобой туда пойду и посмотрю, что за книжки этот Ац тебе таскает!

– Нет, тебя съест библиотекарь, а я буду скучать, – Влада погладила тролля по голове, и тот возмущенно зазвенел серьгой в ухе, восстанавливая на макушке привычный художественный беспорядок.

Между столами периодически пробегали домовые из консорциума «CLOPOFF», бряцая ворохом очень нужных студентам безделушек (вроде точилок в виде фигурки Якова Брюса или наклеек на крылья для валькеров с эмблемой Носферона) и норовя оставить что-нибудь из этого на столе, чтобы потом завопить: «Это у нас купили, купили!» Фобос Карлович с нижнего этажа столовой беззвучно орал на них, и через стеклянный пол была видна его разъяренная лысина.

Зато при появлении в столовой Тетьзина деловые и предусмотрительные Клоповы моментально смылись.

То, как убормонстр Носферона может ухватить нарушителя порядка внезапно выросшим метров на десять шваброщупальцем, все увидели еще неделю назад в вестибюле. Тогда Отто Йорг всего-то-навсего демонстративно разбросал по полу обертки от конфет и громко всем доказывал, что убормонстр – крайне тупая древняя нежить. После того как визг Йорга, молниеносно схваченного прыгнувшим откуда-то с потолка Тетьзином, затих наверху эскалатора, каждый четко усвоил, что бросать мусор на пол в Носфероне вредно для организма. Отто после произошедшего целый день икал и твердил: «Нечатут», – пока Тойво не отпоил его валерьянкой.

– Младшие курсы! – послышался призыв Лины Кимовны. – Заканчиваем обед и все идем в вестибюль. Собираемся в вестибюле Носферона!

Уговаривать никого не пришлось. Побросав на столе недоеденные котлеты и недопитую жуть-колу, студенты ринулись на выход.

В вестибюле страдал охранный домовой Буян Бухтоярович, у которого день сегодня не задался. Обычно он очень любил громко поругаться со статуей Якова Брюса, чтобы вокруг собралась толпа любопытных и слушала, как он выступает, вскочив на каменный бортик гардероба. А вот сегодня на него никто не обращал внимания, хотя домовой наезжал на каждого, кто проходил мимо.

– Стой, троеклятие стобесовское!!! – вопил Буян Бухтоярович со стульчика, отшвыривая газету и взметнув над головой маленькие кулачки. – Гдесь дозволение на выход, ась?! Светлючие злыдни только того и жаждють, дабы изничтожить!

– Здрасте, Буян Бухтоярович, – вежливо здоровались студенты с охранным домовым, и тот только бурчал что-то в ответ, засунув кулачки под мышки и посверкивая злыми глазками.

– Все слушаем меня! – командовала Лина Кимовна. – Внимание, валькирии и валькеры! Пойдете ногами, а если попробуете взлететь посреди Москвы – получите взыскание из деканата и лишение стипендии. То же самое относится к вурдалаку Горяеву. Горяев, попробуешь закопаться в землю на глазах у людей – можешь обратно уже не выкапываться, – грозно пообещала она, зыркнув в сторону Феди, который мрачно напяливал на голову поеденную молью ушанку. – Остальные: вампиры, тролли, упыри и прочие – при попытке продемонстрировать свое отличие от людей будет строгое взыскание. Разумеется, дневное право никто не отменял, но мы обязаны вести себя в рамках Конвенции, которая запрещает нам демонстрацию нашего отличия от людей в дневное время. Темные очки днем надевать запрещено, надо привыкать к дневному свету. Одеваемся как люди зимой – куртки, шарфы, перчатки, шапки. Особенно это относится к вампирам. Ясно всем?

– Можно было сказать одной фразой, – откликнулся Гильс. – Нечисть, мимикрируйте под людей, иначе останетесь без стипухи и получите по балде от декана.

– Хороший перевод, Муранов, – одобрила Лина, решительно кивнув высокой прической. – И помните все – хоть вы и спите на лекциях нашей уважаемой Сони Морфеевны – Основы безопасности нечисти и также закон Конвенции о физическом нападении на человека со стороны нечистой силы никто не отменял. Огнева, вы хоть и человек, но вас это тоже касается, раз вы учитесь в Носфероне! – Лина Кимовна почти серьезно погрозила Владе, и та лишь фыркнула в ответ. Разумеется, она знала. Самое обидное, что когда она еще училась не в Носфероне, а в обычной школе, то залепить Анжеле Царевой по физиономии, как она часто мечтала, Влада имела полное право. Теперь же, когда она стала студенткой Носферона, выяснение отношений с Анжелой грозило ей крупными неприятностями…

«Знала бы раньше, что формально буду считаться нечистью, подралась бы с Царевой впрок…» – подумала Влада с веселой досадой.

Процокав через вестибюль на высоких каблуках, Лина Кимовна подошла к дверям из темного стекла, облепленным полусодранными рекламными наклейками Клоповых, и нажала на кнопку выхода.

Зеленый огонек над широкими стеклянными дверями замигал, как в метрополитене. Дождавшись, когда двери распахнутся, преподша ринулась в темноту.

– Выходим, выходим за мной! – воззвала она.

Влада до сих пор только входила в зловоротню, а вот выходить ей еще не доводилось. Она ожидала чего-то неприятного, вроде пинка или режущего света, и даже зажмурилась. Но когда открыла глаза, то вокруг нее спешил поток людей, которые поднимались по ступеням подземного перехода вверх на улицу и не обращали ни малейшего внимания на группу нечисти. Вестибюль «Сухаревской» станции метро кипел обыкновенной будничной жизнью, и никто из пассажиров, которые торопились по своим делам, даже не догадывался, откуда вывалилась группа веселых студентов во главе с высокой и крикливой женщиной с раскосыми глазами.

Москва встретила студентов МУНа засыпанной снегом улицей, зимним солнышком и холодным февральским ветром. Юная нечисть жмурилась, спотыкалась, но темные очки никто не надевал, а вампиры с трудом, но терпели шарфы на своих шеях. Со Сретенки завернули на Большую Лубянку, где пришлось идти гуськом, потому что часть тротуара была перекопана, и Йорг тут же наступил Бертилову на пятку.

Будто какие-то вампирские боги услышали Владу, потому что Гильс вдруг догнал ее и зашагал рядом, пока Бертилов был занят увлекательной перепалкой с гоблином, а Ганц пытался усмирить обоих.

– Надень шапку, Огнева, – вполголоса приказал вампир. – Не вампирша.

И Гильс напялил ей на голову капюшон куртки, схватив под руку, чтобы она не шлепнулась на ледяных горбылях. Влада бы в любой другой день возмутилась такому приказному тону, но сегодня ей вредничать не хотелось.

Они шли в людской толпе, разглядывая московские витрины и прохожих, и никто им не удивлялся. Все носфероновцы сейчас выглядели как обычные старшеклассники, даже вурдалак Горяев, который плелся по тротуару вслед за всеми, походил на городского подростка с бледной, истерзанной Интернетом физиономией.

– Сейчас мы с вами можем посмотреть на «Новокузнецкую» станцию метро, – рассказывала голосом экскурсовода Лина Кимовна. – Как вы видите, она построена в форме круга, если сказать точнее – в форме ротонды. Эта ротонда – древнее военное сооружение, которое в период войны должно парализовывать нас с вами, стоит нам только пройти внутрь. Она построена для того, чтобы маги могли укрываться в ней от нечисти. Теперь она уже никого не парализует, просто отшвыривает. Новокузнецкая ротонда называется Москво-Питерской, потому что из нее мы попадаем в самый центр Петербурга, на перекресток переулков Пирогова и Прачечного.

– Так мы что – вот зайдем сейчас в двери этого кругляка и окажемся в Питере?! – ахнул Индо Ковальский, который обычно отмалчивался. – Серьезно?

– Нет, сейчас мы на него просто посмотрим. Если вы самостоятельно решите это сделать, то советую заранее узнать, как попасть обратно в Москву, и посмотреть карту, чтобы не пришлось вызывать вам подмогу. – Лина Кимовна повернулась навстречу ветру, щуря по-волчьи желтые глаза. – А вот там, за Пятницкой улицей, мы можем видеть начало Садово-Магического Кольца. Это и есть место, где находится Магиструм. В него ведет Черниговский переулок, но так близко мы подходить не будем.

– Ка-ак, разве мы в магов камешки не побросаем? – разочарованно поинтересовался Бертилов. – В Кольцо не пойдем пофоткаться с магами?

Лина Кимовна язвительно засмеялась.

– Я не думаю, что вам доведется там побывать. По крайней мере надеюсь, что вы проживете свою жизнь не пересекая его границ.

– Это почему? – недоуменно спросил тролль. – Окаменею или чего?

– Пересечение порога Кольца физически невозможно для нас, – ровным голосом ответила Лина Кимовна. – Люди, разумеется, здесь ходят, а у нас уже у Пятницкой улицы ноги начинают спотыкаться и кружится голова.

– А если я случайно туда того… зайду? – перепугался Марик Уткин. – У меня зрение плохое, вдруг я заблужусь и попаду туда?

– Случайно – нет, – успокоила упыря оборотенесса. – Там сильнейший охранный порог против нечисти. Я сразу предупреждаю всех – не надо даже пытаться, вам будет очень плохо. Зато отсюда открывается прекрасный вид на начало Кольца, можете полюбоваться. Вот она, светлая цитадель! Тут правят магические династии… Меровинги, Каролинги, Палеологи. Бабушка царя Ивана Грозного, царевна Софья, принадлежала к роду византийских магов Палеологов, и их герб, двуглавого орла, до сих пор можно найти на каждом российском паспорте. А герб Магиструма – какой, Бертилов? Вам его показывали на лекциях…

– Трехглавый орел и лилия, – быстро ответил за тролля Марик Уткин, шмыгая носом.

Ребята стояли на улице, разглядывая крыши невысоких домов, ничем с виду особенным не примечательных. Стены домов были задернуты строительной зеленой сеткой, которую трепал ветер.

Разумеется, почти пятнадцать минут были потрачены на то, что «особо одаренные личности» проверяли на себе действие охранного порога. Бертилов с Колывановым умудрились пройти даже дальше, чем остальные, прежде чем колени у обоих подогнулись, и оба тролля с хохотом бухнулись в снег.

– Хватит развлекаться! – прикрикнула на них Лина. – Это вам не игрушки. Один из валькеров года два назад решил покончить жизнь самоубийством и прорваться в Кольцо на огромной скорости, знаете что было? На во-он том доме потом заделывали дыру в стене в метр глубиной, так его отшвырнуло, – многозначительно пояснила оборотенесса.

На пути обратно она рассказывала про то, что нечисти было известно о правителях Кольца, и Влада быстро запуталась в странных именах или фамилиях магических семей, которые там правят, – в их огромных генеалогических деревьях, тянущихся в глубину веков.

– А разве никто из магов не покидает Кольца? – спросила она Лину Кимовну.

– Чем вы слушаете? – возмутилась оборотенесса. – Я этого не говорила. Вы что, замерзли совсем, Огнева?

– В-вроде того, – стуча зубами, призналась Влада.

– Я предлагаю завернуть вон в ту кафешку погреться, – очень вовремя сообразил Гильс, показывая на яркую вывеску с изогнутым бубликом. – Народ, кто «за»?!

«ЗА» были все до одного, и Лина, попытавшись возражать, быстро сдалась.

Полупустое кафе сразу стало тесным, как только туда ввалились студенты Носферона. Сразу же оказались заняты все высокие длинные столики, а кафельный пол стал скользким от принесенной на ногах снежной каши.

Один только Горяев остался снаружи, хмуро переминаясь с ноги на ногу и недовольно потягивая носом морозный воздух, напоенный восхитительным ароматом сдобы. Федя не любил свежие румяные булочки, поскольку предпочитал выпечку годичной давности. Вытащив из рюкзака бутерброд с плесенью, он принялся жевать его, запивая мутной грязной водицей сомнительного происхождения, заботливо налитой его мамашей в бутылку из под «Аква Минерале».

Влада, расположившись за столиком, отогревала руки, потирая ладони друг об дружку. Бертилов с Мурановым унеслись заказывать пирожные и чай, толкаясь в толпе страждущих перекусить однокурсников.

– Круто, – Марик вытянул шею, с восторгом вглядываясь в зимний день за окном. – Мне в Москве нравится. Народу тьма, все огромное, машины носятся. Не то что в нашем Пестроглазово. Закончу Универ, поселюсь тут, в Москве.

– Размечтался, – хмыкнул Ганц из-за соседнего столика. – Тут нечисть не ждут. Да, Линкимовна?

– Закончите Носферон на пятерки – и получите распределение на работу в Москве, – поучительным тоном ответила оборотенесса. – Например, московское подразделение Департамента Нечисти предоставляет лучшим выпускникам интересную работу.

«Такую, как у Алекса Муранова», – весело подумала Влада, глядя на заинтересованное выражение на лицах Гильса и Уткина.

Разглядывая прохожих за стеклом, Влада наслаждалась этим днем. Все было прекрасно – и летящий февральский снежок, и незнакомая ей огромная и чужая Москва, и Гильс, который ради нее стоял в очереди за пирожными и чаем.

Дверь хлопнула, и в теплое нутро кафе шумно ввалилась компания молодежи. Девица и несколько парней, один из которых привлек внимание Влады необычно добродушным лицом, похожим на лицо богатыря из мультика. Они принялись оглядываться, разыскивая свободные места. Из-за соседнего стола вдруг дружно встала и вышла прочь из кафе молодая пара, так и бросив почти нетронутыми пирожные и кофе. Расторопная официантка поспешила все это убрать, и вошедшие начали усаживаться, развешивая на стульях шарфы и сумки.

Влада искоса наблюдала за компанией, прислушиваясь к их странному разговору.

Один из парней, очень вальяжным тенорком без конца повторявший светловолосой высоченной девице фразу: «Не, Светулик, расскажи про акацию, Светик…» – напоминал толстого важного пингвина, который всем своим видом демонстрировал миру, что осчастливил его своим существованием. Таких спесивых людей Влада терпеть не могла, и даже живо представила себе сцену, как в жирное пузо «пингвина» врезается железный кулак Ганца Готти или Гильса. Да и девица из этой компании даже не смотрела на того, кто с ней разговаривал. Высокая, как жирафа, взирающая вокруг из-под снисходительно полуприкрытых век, она усталым голоском без конца бубнила: «Про акацию, само собой, Эдик». «Богатырь» был молчалив и изучал яркое меню с десертами с таким видом, будто читал статью об апокалипсисе.

– Слушай, малышка, – протяжно обернулся вдруг в сторону Влады «пингвин». – Ты не скажешь, какие тут пирожные самые вкусные, а то мы теряемся в выборе?

– Понятия не имею, – Влада пожала плечами и быстро отвернулась, смутившись от такого неожиданного вопроса незнакомых людей. Да еще фамильярность какая – называть ее «малышка». Неужели в Москве так принято: взять и спросить у первого встречного, какие пирожные заказать в кафе…

– Само собой, про акацию, – продолжала тупо повторять девица, как попугай.

– Ну во-от, – расстроился «пингвин». – Я ее спросил по-хорошему, а она – «понятия не имею». А надо знать, ведь девушки любят пирожные, особенно такие худенькие.

Светловолосая девица, отстраненно улыбаясь, продолжала бубнить, а «пингвин» качал головой и обиженно пыхтел, косясь на Владу.

– Ну вот, за что же меня так, – ныл толстый. – Я, может, познакомиться захотел. Тут в феврале такая скука, так хочется романтики. Люблю, когда розы расцветают посреди снега, а кругом лютый мороз…

– Про акацию, – тихо произнесла девица. – Про акацию надо…

Решив, что лучше не обращать внимания на неприятных ей личностей, Влада занялась стиранием ненужных смс-ок в мобильном телефоне и заменой обоев на экране. Конечно, втайне она мечтала бы, чтобы на ее мобильном всегда красовалось лицо Гильса, но разум всегда одерживал верх над безумием. Теперь, вместо осеннего леса, она зачем-то выбрала обои с красной розой и каплями воды на лепестках.

– Не-а, выбери лучше акацию, а не розу, – вдруг громко и отчетливо сказал «пингвин».

Влада вздрогнула и обернулась, решив, что он подсматривает, стоя у нее за спиной, но тот по-прежнему сидел в отдалении и даже не вставал со своего стула.

– Я сказал, малышка, выбери акацию, а не розу, – парень произнес это как-то даже капризно и поднял глаза.

Влада уронила телефон обратно в сумку. Он говорил это ей, но не мог видеть, что она делает. Даже Егор или Гильс, да и вообще любая нечисть, не имела таких способностей.

«Ну что там так долго все в очереди торчат», – Влада занервничала, пытаясь разглядеть среди спин зеленую куртку Егора. Глаза вдруг заслезились от странной головной боли, внезапно сдавившей виски. С чего вдруг у нее заболела голова? Ведь такой был с утра прекрасный день. Влада встала со стула, но тут же бухнулась обратно, застонав от резкой боли в глазах.

– Акацию, акацию, акацию… – повторял голос «пингвина», как заведенная механическая кукла. – Акацию хочу, про акацию…

– Замолчи-и-и! – Влада вскочила на ноги через силу. Надо сделать так, чтобы этот ужасный голос умолк, иначе ее голова разорвется на тысячи осколков.

– Ака-а-а-а…. – кривлялся «пингвин», высовывая язык, как безумный. – Хачу ака-а-а-а…

Договорить парень не успел. Влада ощутила в правой руке холодную тяжесть, плечо чуть не вывернулось наизнанку от сильного размаха – «пингвин» страшно закричал, схватившись руками за нос, взмахнув в воздухе подошвами и заваливаясь навзничь вместе со стулом.

Перепуганные посетители кафе, привстав, оглядывались. Парень продолжал вопить и дергаться на спине, будто не мог подняться. Подбежавший официант долго вертелся вокруг, помогая ему встать и усесться обратно на стул.

– Что случилось, что?! – перепуганно суетилась Лина Кимовна. – Огнева, ты… Ты что натворила?! Ты напала на человека??

– Я… нет… – Влада даже не узнала собственный голос. Он звучал как-то пискляво, будто она надышалась гелия из шарика. Было очень стыдно, когда она увидела глаза подбежавшего Гильса, непонимающие и удивленные.

– Что произошло? – дернул ее за руку вампир. – Огнева, ты меня слышишь?

– Я швырнула в этого «пингвина» чем-то.

– В… кого?!

– Гильс, я не знаю! На столе ничего не было! Стол пустой был!

– А это что?

По грязному кафельному полу среди острых стеклянных осколков растекалась бурая жидкость.

– Это не мое…

– ПРО АКАЦИЮ, СВЕТА!!! – визгливо выкрикнул «пингвин» в жаждущее пояснений пространство кафе. – Про акацию… только про акацию. Светик, Светулечка…

– Я же говорила, что про акацию… – рыдая, бормотала девица, становясь прямо на колени около лежащего «пингвина». – Я не виновата, Эдичка, не говори мне потом… Про акацию…

– Светулик, я про акацию… про… акацию… – Толстый вдруг как-то жалобно заскулил, будто щенок, беспомощно и тихо.

«А ведь они оба под каким-то воздействием, они вообще ничего не соображают, – вдруг дошло до Влады. – И я, я тоже…»

Она оглядывалась по сторонам, пытаясь отыскать третьего из этой компании, который молча сидел за столом, но «богатырь» исчез, будто его и не было.

Кафе возмущенно шумело, на Владу смотрели осуждающе и строго, прибежавшая администратор громко звала на помощь какого-то Владимира Палыча.

В воздухе, как огромный белый мотылек, кружил тонкий лист. Он упорно не падал вниз, настойчиво пытаясь попасть в руки именно к оборотенессе Лине Кимовне.

Она заметила и рывком схватила его, быстро пробежав сузившимися глазами.

После этого Лина Кимовна схватилась за сердце, побледнела, а ее лицо стало каким-то осунувшимся и волчьим. Она рухнула на стул, беззвучно открывая рот и тыча пальцем в белый листок, который лежал перед ней на столе.

– Нар… нарушение… Конвенции… – выдавила из себя оборотенесса. – Нап… нападение студентки Носферона на человека… инфаркт…