Влада и маг-убийца Готти Саша
– Сосиска в тесте есть?! – стучал в прозрачное окошечко костяшкой пальца вампир. – У вас тут что, одни светлые маги подъедаются, признавайтесь?
Девушка из ларька беззвучно открыла рот за стеклянным окошком, а потом задернула желтую занавесочку с красными буквами «CLOSE».
Как ни странно, но, когда они спустя час добрались до Арбата, Владе стало легче. Будто отпустило что-то невидимое, что тащилось следом и не давало идти, наваливаясь тяжестью на ноги и плечи.
Вечерний Арбат в субботу плыл сплошной рекой пешеходов. Ацкий с наступлением сумерек улетел на дежурство, зато Бертилова с Мурановым они обнаружили в компании. Те слонялись зигзагами по Арбату и уже успели повстречать Марика Уткина, который нервно оглядывался и твердил, что за ним увязался Горяев.
– Точно говорю, за мной ползет с самой Сретенки, – уверял Марик. – Видели? Вон урна качнулась.
– Потому что ты свои носки неделю не стирал, вот Горяев и вдохновился, – сострил Гильс. – Теперь терпи, грязнуля.
– Носки я, может, и не стирал, но это не значит, что надо портить мне выходной, – ворчал упырь, оглядываясь назад. – И чего в нашем Универе вурдалака держат, а?
– Ну? – коротко выдохнул Егор, дернув Владу за рукав. – Чего ты молчишь-то все?
– Меня жестоко пытали, – вдруг развеселилась Влада. – Я билась с магами, у меня вдруг обнаружились страшные силы!
– Вообще-то ты должна мне все рассказать, Огнева, – раздался спокойный голос Гильса. – Я имею право знать.
– Я уже рассказала все Алексу, второй раз повторять не буду. И вообще, я устала и хочу отдохнуть, – сердито буркнула Влада. – С вами даже картин не посмотришь!
После нервотрепки в Магиструме Владу действительно тянуло на что-то спокойное и приятное глазу. Они остановились у расставленных прямо на мостовой картин, прикрытых от снега полиэтиленом, разглядывая пейзажи с видами Москвы и летние лесные дали с березками. Топтавшийся около картин художник с замерзшим красным носом быстро сообразил, что перед ним неплатежеспособный студенческий народец, и интереса к ребятам не проявлял.
Арбат напоминал Владе разноцветный калейдоскоп: каждую минуту поворачивался другим боком и создавал новый узор, который можно было заново рассматривать. Даже в хмурый февральский день здесь было пестро и ярко, с разных сторон доносились старания уличных музыкантов. Егор пошарил в кармане, встал и, вразвалочку подойдя к группе лохматых гитаристов, которые горланили что-то несусветное, бросил мелочь в стоявшую на тротуаре шляпу. Лохматый певец благодарно отсалютовал ему ладонью, а Егор поднял вверх сцепленные руки и потряс ими в воздухе.
Владе тоже захотелось кинуть монетку, но не громким рокерам, а хрупкой женщине с гитарой, которая пела про любовь и весну. Женщина пела тихо, и картонная коробка из-под обуви, которая стояла перед ней, была почти пустой. Начав рыться в карманах, Влада вдруг обнаружила, что все монеты стали липкими.
– Вот черт… – Она принялась вытаскивать из кармана слипшиеся белые рублевые монетки, к которым прилеплялись желтые пятидесятикопеечные. Бросать липкую мелочь было бы неудобно. К тому же теперь придется стирать куртку и дежурить в прачечной пару часов, чтобы какой-нибудь гоблин не запихнул с ее серой курткой свои ярко-красные линяющие трусы и не поставил стиральный автомат на программу «кипятить».
Произведя раскопки в кармане, Влада выудила из него источник липкости – продолговатый полупрозрачный леденец в мятой бумажке. На обертке можно было прочесть полустертое «Ай-люли». Откуда он взялся?! Это не мог быть леденец из рук Яромира – тот должен был мирно покоиться на клумбе с розами. Только вот теперь он снова каким-то образом оказался в кармане, да еще и прилип к пальцам.
– Огнева, а Огнева, ты чего там такое делаешь? – негромко окликнул ее Алекс, видя, что Влада отчаянно трясет ладонью над каменной урной. – Пытаешься сказать урне «лежать»?
– Не, укрощаю карманный мусор, – Влада повернула ладонь, показав леденец Алексу, и продолжила свое занятие. Ей показалось на секунду, что урна чуть качнулась, будто там, где она стояла, произошло маленькое локальное землетрясение. Или же под землей и правда прополз вурдалак, что было гораздо вероятнее.
– Что ж ты, Огнева, леденчики в кармашки прячешь? – поддел ее Марик. – Сладкоежка ты наша скрытая…
– Уткин, отстань! Он не мой, мне его в Магиструме навязали, а я выбросила, – возмутилась Влада. – А эта штука опять в кармане оказалась…
В ту же секунду Алекс быстрыми шагами подошел к ней с изменившимся выражением лица.
– Ну-ка… – Вампир перехватив ее запястье и уставился на странную конфету, прилипшую к ладони. – Скидывай ее, быстро!!! – заорал он вдруг.
На них уже оборачивались, музыканты сердито запнулись, взяв фальшивый аккорд. Влада чиркнула ладонью о край урны, и конфета наконец-то оторвалась, с хрустальным звоном ударившись о дно урны.
– Ложись!!! – проревел Алекс, хватая Владу за капюшон и бросая куда-то в сторону своего младшего брата. Гильс принял ее как мяч, смягчил падение. Марик таращился, разинув рот и хлопая глазками за толстыми стеклами очков. По ногам Влады вдруг пронеслось тепло. Опасное тепло, которое обожгло подошвы и дошло до коленей. Где-то невдалеке вскрикнул Егор.
Влада подняла голову.
Урна пылала ярким белым светом, разбрасывая вокруг себя пульсирующие нити, как ищущий жертву энергетический осьминог. Вокруг урны на заиндевевших плитках мостовой стремительно разрасталась черная мокрая проталина.
Прямо над домами посреди затянутого сизыми тучами неба появился разрыв, сквозь который проглянуло солнце. В воздухе зло и остро запахло розами, будто кто-то растерзал только что целый цветочный магазин.
– …дишь, да?! – ворвался в мягкую глухоту голос Алекса. – Видишь, да?! Розочка, гад, что удумал!!!
Гильс уже поднялся на ноги, покачиваясь и держась за виски. Кажется, она валялась на снегу, прижатая его телом, и сейчас Влада стояла на месте и глупо улыбалась.
Мир казался прекрасным, несмотря даже на то, что страшно болела голова. Марик лежал ничком, и это было неважно. Егор, бледный и почти такого же цвета, как сероватый снег на мостовой, опускался на асфальт, подгибая колени. Из-под растерзанной мостовой, ощерившейся зубьями вспоротых плиток, высунулась физиономия Федьки Горяева. Вурдалак хватал ртом воздух и истерично кричал:
– Ай вы люли, мои люли… Люли айные маи-и-и!!!
Владе тоже хотелось петь. И танцевать.
Над головой ярко синел небесно-голубой круг, прямо посреди хмурого неба. Все было прекрасно, кроме Алекса, который орал на нее и…
Оплеуха, не сильная, но обидная, полоснула по щеке.
– Ай!
Влада отшатнулась, схватившись за щеку. Счастье резко прошло, из глаз хлынули слезы обиды.
– Потом наобижаешься, это первая помощь при ударе светлой магией… – бросил Алекс. – Уткину очень плохо, помоги ему, я к Егору. Влада, очнись!
– Да-да… – Она оглядывалась, видя вокруг человеческое безумие. Люди улыбались друг другу, кивали, радостно окликивали. В шляпы к музыкантам звенящим ручьем посыпалась мелочь, полетели купюры. Женщине с гитарой в картонку кто-то бросил сумку целиком, мобильный телефон, кошелек и почему-то – новые туфли. Девушка, расставшаяся с туфлями, громко пела, пританцовывая босиком на снегу.
– Нельзя так к нему, понимаете… – хрипел Марик, пытаясь подняться на ноги. – Он ведь лузер у нас в Универе! Федька-то… Нельзя к нему, надо ему помогать… какой я гад, упырь я, упырь!..
Уткин как-то странно дергался, будто его ноги в коленях сгибались совсем не в ту сторону, в которую нужно.
– Я гад, гад!!! – рыдал Марик, устремив на Владу слезный взгляд, когда та подбежала к нему. – Я нечисть!.. Не должна нечисть жить на земле…
Влада готова была закричать от ужаса: упырь рассыпался, и это выглядело кошмарно. Ее однокурсник Марик Уткин был – и в то же время его не было. На мостовой билась стайка летучих мышей, которые пытались разлететься в разные стороны. Вместе их держала только одежда, мешковатые брюки да куртка.
– Я сволочь, – прошептала голова Марика, которая была уже отдельно от туловища. – Упырь, мерзость…
– Ерунда, – держа Марика за руку, Влада чувствовала, что к горлу подкатывает противная тошнота. – Не говори ерунду. Каждый имеет право на жизнь, ты не хуже других.
Пальцы у упыря противно шевелились и гнулись во все стороны.
– Во мне же Тьма, понимаешь? – растерянно вопрошал Марик, устремив на Владу снизу вверх круглые глаза. – Это же неправильно?! Нечисть – это плохо?
– Нет-нет это совершенно нормально, – не найдя другого ответа, ответила упырю Влада.
– Что со мной… – Марик повернул шею и посмотрел вниз, сразу задергавшись, как пойманная на крючок рыба. – А-а-а-а!!! Помогите!!! Караул!!!
– Держись, – подбежавший Алекс вдруг заговорил очень громким спокойным голосом. – Это удар светлой магией, сильный, но не смертельный. Успокаивайся, слышишь. Дыши ровно.
– Я умру, умру-у-у-у!!! – вопил упырь, и его пальцы сильнее вцепились в руку Влады, больно царапая ладонь ногтями. – Помогите, я рассыпаюсь!!!
– Смотри мне в глаза! – быстро заговорил Алекс. – Смотри и слушай. Ты… в полном… порядке… ты… здоров… считай до десяти и дыши ровно и спокойно. Вместе со мной. Начинаем! Раз… два…
Марик, не отпуская руки Влады, медленно успокаивался, слушая голос старшего Муранова. Он стал дышать ровнее, и в глазах кроме панического ужаса появились проблески разума. Только когда цвет его лица приобрел нормальный оттенок и тело перестало разбегаться по сторонам, Влада заметила, что у нее по исцарапанной ладони течет кровь, а рука, в которую вцепился упырь, ничего не чувствует.
– Гильс, вы тащите с Владой Егора, а я – Уткина, – скомандовал брату Алекс, взваливая упыря на плечо.
Влада, чувствуя, как на морозе поток слез леденит ресницы и щеки, подхватила потерянную Егором кроссовку и очки Марика.
Вслед им бросали деньги и счастливо смеялись. Люди отрешенно смотрели, как перепуганная девчонка и двое парней тащат еще двух, без сознания. Третий, тощий и сутулый, плелся позади и радостно пел, заливаясь беспричинным смехом.
Уже на подьезде к Сухаревской зловоротне из подземного перехода вдруг раздалось такое шипение, что у прохожих с голов послетали шапки. Люди растерянно бросились их поднимать, оглядываясь и ругаясь.
Алекс, даже не тормозя, тоже выругался и развернул машину в обратную сторону.
– Вас же сейчас швырнет из зловоротни, светлые вы мои, – вампир присвистнул. – Потом собирай вас по всему миру. Медпункт Носферона однозначно отпадает. В общем, везу всех домой к моей Дашечке. Вот ее маманя-то обрадуется! Она меня… кхм… ну очень любит.
Даша и ее мама, к счастью, проживали недалеко – в высоченной сталинской высотке на Кудринской площади. Дашуля в красном мохнатом халате, щелкая пузырями клубничной жвачки, открыла дверь и с философским спокойствием наблюдала, как Алекс с Гильсом затаскивают раненых в квартиру.
Апартаменты у Дашиной семьи были настолько просторными, что можно было при желании разместить в них хоть целый батальон нечисти. Дашина мама, очень громкая деловая женщина в бигудях, не отрываясь от разговора по телефону, командовала размещением раненых по кроватям, одновременно ругаясь с поставщиками парфюмерной продукции на склады своих магазинов.
– Ты, паразит, куда кремы «Огуречик» завез, когда там они не нужны? – кричала она в трубку. – Сюда своего упыря кладите, и не в ботинках. Это итальянский кожаный диван. Это я не тебе «упырь», идиот! Где накладные, ты их видел? А?? В соседнюю комнату положите этого вашего тролля. Не тебе «тролль», придурок! Где партия дезодорантов «Сияние ночи», куда вы ее задевали, упыри?! Да не вам я! Тьфу!
Мама у Даши была очень шумная и деловая. Звали ее Юлия Ивановна, и она очень переживала за свою единственную дочь Дашу, которая, по ее мнению, давно должна была стать кем-то, а она пока не стала никем. Наорав на всех по обе стороны телефона, Юлия Ивановна тут же принялась воспитывать Дашу и объяснять, что ее молодой человек Алекс Муранов совсем ей не подходит. Почему-то мать Даши упорно считала, что Алекс учится с ее дочерью на одном курсе. На примере Дашиной мамы можно было изучать дневное право в полной красе – обыкновенный человек, у которого прямо перед носом бушуют страсти тайного мира, считет все это выкрутасами полусумасшедшей молодежи.
– Я не знаю, что у вас там в институте за ролевые игры, – ругалась Юлия Ивановна. – Я слышу ваши с ним разговоры и понимаю, что вы совершенно оторвались от реальности. Ладно, называйте друг друга как хотите. Вампирами, троллями, эльфами – пожалуйста! Он является к тебе поздно ночью в идиотских красных линзах, это же ребячество. Дарья, тебе уже девятнадцать…
– Ма-а-ам! – басила Дашуля. – Нету никаких эльфов, честно…
– Это несерьезно, ведь впереди аспирантура, – перебивала ее мать. – Твое будущее под угрозой, неужели ты собираешься и дальше возиться с этой ордой ненормальных, которые застряли в своих ролевых играх про эльфов и гномов? Небось бегаете с деревянными мечами по Патриаршим?! Вот и доигрались, ранили друг друга!
– Ма-а-ам, какие эльфы, какие гномы?! – громко возмущалась Дашуля, пытаясь перекричать поющего навзрыд вурдалака. – Нету никаких эльфов, я точно знаю…
Пока по Даше палила тяжелая мамашина артиллерия, Алекс осматривал раненых.
Федя громко пел, крутя носком ботинка. Тролль был бледен, но после того, как Алекс похлопал его по щекам, открыл глаза и с удивлением начал рассматривать блестящий глянцевый потолок с изображением звездного неба, который отражал его, как в зеркале.
– Влада в п…рядке? – выдавил Бертилов, пытаясь поднять голову и сведя зрачки к переносице.
– Влада в порядке, – успокоил тролля Алекс. – А вот ты не очень. На языке светлой боевой магии это называется «навесить люлей». Древняя светлая пакость. И как я только просмотрел? Теперь в медпункт Универа зловоротня вас не пустит, так что отлеживаемся тут, пока не окажем вам первую помощь.
Влада вдруг поняла, что стоит на коленях на пушистом ковре, держит кроссовку Егора в руках и плачет. Рыдает так, что в кроссовке перекатывается по кожаной подошве прозрачная лужица ее слез. Если покачивать кроссовкой в такт пению Феди, то ее слезы будут немного похожи на ртуть. Как-то раз она еще первоклассницей разбила градусник и долго гоняла кончиком карандаша ртуть по паркету своей комнаты, пока дед не увидел. Дед сейчас в Огоньково, как они давно с ним не виделись… Влада зажмурилась, и новая партия слез хлынула в кроссовку тролля.
– Ай-люли-люли, ой вы мои разлюли-и-и-и… – надрывался вурдалак, тараща по сторонам воспаленные красные глаза. Самым ужасным было то, что невменяемый Марик принялся притопывать вместо партии барабана, покачивая головой и издавая совиное уханье, а Егор стонал как-то очень в такт.
Влада плакала. Она вспоминала свою жизнь, с каждой секундой считая себя все более кошмарной негодяйкой. Вот, например, в детском саду, в садике, она случайно толкнула девочку, и та выронила свое полотенце с зайчиком. Девочка зарыдала, а Влада так смутилась, что просто убежала и спряталась. Не извинилась, а спряталась, потому что боялась извиниться. И вот еще… В школе она всегда считала Анжелу Цареву стервой, а себя гораздо лучше ее, втайне, внутри. Теперь же ей хотелось срочно прибежать к Анжеле и объяснить, что, конечно, она, Влада, так не считает больше… Анжела красивее, Анжела имеет право быть такой самоуверенной и говорить сквозь зубы: «Да ты, Огнева, просто лохушка…»
А в остальном? Ведь она же настоящая дрянь, если вдуматься. Она использует мальчишек, потому что не так давно обнаружила, что может им нравиться. Егор ее любит. В первый день начала учебы она бросилась ему на шею, и с тех пор тролль горит надеждой на взаимность. А с Ацким – зачем она улыбается ему коварной улыбочкой, которой она научилась недавно, наблюдая за кикиморами?! Она же просто гипнотизирует беднягу валькера, который тает под ее взглядом. И все ради того, чтобы вызвать ревность и хоть какие-нибудь чувства у Гильса. Ну не дрянь?!
– Я дря-я-я-янь, дря-я-я-янь… – Влада завыла, ткнувшись горячим лбом в прохладный кожаный диван.
Алекс тем временем куда-то дозванивался, слушая по громкой связи долгие протяжные гудки.
Потом, как из бочки, загудел знакомый голос с веселыми нотками. Влада оторвала лоб от кушетки. Перед глазами, через пелену слез, колыхался Алекс, держащий у нее перед носом телефон на вытянутой руке. Из него неслись странные монотонные слова.
И с каждым словом слезы отходили дальше и дальше, пока в голове не начало проясняться.
– Спасибо, Жор, – пробасил в трубку Алекс. – Ага… Весело тут. Сам слышишь. Скока? О’кей… Департамент оплатит, конечно. Будем обращаться, ага…
– Ну вот, трудоустроил в Носферон безработного темного ведьмака, – довольный собой, сообщил Алекс притихшей компании. – Смотри-ка, а он молодец. Провел по телефону из Питера удаленную терапию против светлой магии. Полегчало?
Владу действительно отпустило. По крайней мере больше не хотелось броситься искать ту девочку из детского садика, чтобы подарить ей новое полотенце. И Анжела Царева обойдется, с какой стати вдруг перед ней выворачиваться наизнанку? И совсем она не лучше ее, Влады. Заносчивая и глупая стерва, такая же, как и ее крикливая мамаша.
Влада потрясла головой, встала, вытирая мокрые щеки рукавами.
– А чего ты вдруг дрянь-то? – тихо спросил Гильс, который все это время, оказывается, сидел рядом с ней на ковре. Слышал ведь все, зараза вампирская.
– Так ведь я же ту конфету притащила, – пробормотала Влада, пряча глаза. – Вы все из-за меня и пострадали.
– Ну вот, – весело сказал Алекс. – Новички приняли боевое крещение от светлой магии. Теперь кого отправим в больничку Носферона, а кого и по домам, из особо одаренных.
В комнату ворвалась Дашуля, успевшая вдрызг поругаться со своей мамашей. Губы у нее тряслись, в глазах дрожали слезы.
– Ну что ты, маленькая… – Алекс обнял девушку, и та вдруг всхлипнула, спрятавшись в черных оврагах складок его кожаной куртки. – Не надо, мамы – они все такие. Ты еще моих родаков не видела, твоя просто ангел. Она никогда ничего не поймет, это же дневное право.
– Д-дневное п-право, – всхлипывала Дашуля. – Оно меня доконает, эт-то право… Неужели мама никогда ничего… не узнает?
– Нет, малыш, никогда. Так и будет на тебя кричать, что ты играешь с идиотами, с этим придется смириться. Ну, слезки высохли, сюси-пуси?
Влада с интересом наблюдала, как вампир сюсюкает с взбалмошной девицей, и вдруг ощутила прилив чего-то странного, увидев на месте Дашули себя, а на месте Алекса…
Да, такими и должны были быть их отношения, когда Гильс выбрал ее, Владу, однажды высмотрев ее среди летнего питерского двора. Так вампир и выбирает человека, к которому испытывает тягу и симпатию, один раз – и на всю жизнь. Вампира и человека связывает навечно домовое и дневное право, которое не разрушишь никакими силами. Обычно вампиры делают свой выбор лет в восемнадцать, когда у них наступает перерождение, и их организм начинает требовать человеческой крови. Избранный ими человек помогает пережить трудное время, поддерживает вампира во имя общей тайны. Они, Алекс и Дашуля, вместе проходили эту черту, и всем было понятно, что ругаются друг с другом эти двое только для собственного удовольствия. У них было прошлое, о котором знали только они, – нерушимое, скрепленное печатью тайного мира…
Влада искоса посмотрела на Гильса. Тот, не разделяя ее душевного порыва, равнодушно смотрел совсем в другую сторону, перебирая Дашулины диски с фильмами, разбросанные на столе. Нет, он не думает об этом. А ведь прав Ярик-Розочка. Ее попросту поймали в сети, чтобы держать на темной стороне. Только зачем, если она не собирается никуда убегать? Гильс как собака на сене. Не отпускает ее от себя и не приближается к ней. Влада отвернулась, кусая губы.
С первой минутой официальных сумерек в окно один за другим начали залетать валькеры во главе с веселым лопоухим Ацким, у которого из плеера орали «Раммштайн». Юлия Ивановна стояла в дверях комнаты и продолжала кричать в телефон, выясняя, куда какой-то обормот-менеджер подевал партию детских подгузников.
– Совсем обалдели эти твои, Дарья, со своими ролевыми играми и деревянными крыльями! – фыркнула она, глядя, как валькеры деловито хватают пострадавших и вытаскивают их в окно на десятом этаже, удаляясь в московское сумеречное небо.
Глава 10
Вурдалаки из Чертаново
– Кто пойдет на дополнительные занятия по Основам безопасности нечисти? – громко взывала Инга Тановская после лекции по Носфераторике, держа в руках конспект и оглядывая поверх голов. – Эй, народ, слышали?! Кто спал на лекциях Засони? Вы же завалите сессию!
– А кто ведет дополнительные занятия для тех, кто проспал лекции Засони? – поинтересовался Герка Готти, зевая при одном упоминании сирены.
– Ну-у… – Тановская заглянула в тетрадь, водя пальцем между названием лекции и фамилией. – Ведет сама Соня Морфеевна, естественно.
Герка хмыкнул, выразительно покрутив пальцем у виска, и поспешил прочь. Троллиха расстроилась.
– Народ, ну что за детский сад-то?! – басом возмущалась Тановская, высказывая в убегающие затылки все, что она думает о двоечниках.
Поощрение от замректора за организацию дополнительных занятий таяло, как мороженое в жаркий день. «Народ» делал вид, что страшно торопится и внезапно оглох. Однокурсники проскакивали мимо, и Инге в конце концов пришлось отправляться на лекции одной, а она так надеялась собрать компанию! Самое противное, что, случись внезапная проверка деканши Валькируса – плеваться за то, что она спит на допзанятиях, будут только в нее.
После последней пары по истории, на которой Горан снова отбивался от расспросов, почему посещения янва запрещены в мирное время, Влада унеслась в библиотеку.
Сейчас, утром, в библиотеке было совсем пусто, даже библиотекаря не было на месте. Влада долго стояла на мостике, глядя в бездонную пропасть под ногами и крутя в руках авторучку.
– Бу! – раздалось за спиной, и Влада от неожиданности разжала пальцы. Авторучка, кувыркаясь, долго летела вниз, пока не растворилась в неясной темной дымке.
– Ац, ты обалдел? А если вместо ручки я бы сейчас вниз летела?!
– Я осваиваю бесшумные полеты, получа-а-ается! – сообщил Ацкий, который парил над ее затылком. – А если бы ты упала, сонц, так я бы тебя сразу поймал. Давай проверим!
– Ты лучше мне принеси новые книги.
– Упс, ну вот опять, – расстроился валькер. – Что ты ищешь, потомок кровавых светляков? Опять реестр магов тащить или историю вампирских семей?
– Не знаю, Ац. Теперь даже не знаю.
– У-у-у… – Валькер приземлился рядом с ней, самонадеянно приобняв за плечо. – Нюни-разнюни. Тебе нужно, а не получается. Бывает. У нашего Валькируса вот тоже который год не получается на финальной игре обойти вампиров… Но мы же стремимся!
– Вечно мальчишкам лишь бы об играх да боях, – разозлилась Влада. – Не может такого быть, чтобы среди всего этого, – она указала на книжные утесы и горы, – чтобы тут не было хотя бы чего-то, что относится ко мне. Ну что-то же должно быть!
– Ну, допустим, в книгах про тебя не писали, еще не заслужила, – резонно заметил Ац. – Но конспекты твой отец наверняка вел, раз он учился сначала в Утесуме, а потом тут, в Носфероне.
– Конспекты… А разве конспекты давным-давно не выброшены? – удивилась Влада.
– А вот и нет, – Ацкий хитро улыбнулся. – Все конспекты хранятся на нижних уровнях, в архиве. Их туда Тетьзин складывает.
– Что, правда?!
Влада схватила валькера за отворот рубашки, но тут же выпустила: Ац мог неправильно ее понять.
– Внизу, где-то в полукилометре, есть архивы конспектов. Я мог бы поискать. Только не за просто так.
Влада смутилась. Если валькер сейчас потребует поцелуев, то ради отцовского конспекта… Ац совсем не страшный, но чтобы целоваться?!
– Ты можешь просто сказать: «Я не люблю никакого Гильса Муранова». Пролей бальзам на летучее сердце, а?
– Я не люблю никакого Гильса Муранова, – быстро выпалила Влада, и валькер, издав радостный боевой клич, ринулся вниз, раскинув крылья.
Ждать пришлось довольно долго.
Валькер появился облепленный паутиной с ног до головы, с потрепанной толстой тетрадью.
– Вот. Нашел! Только ради тебя, сонц, больше туда не полечу. Там такое ползает, фу-у! Апчхи!
– Ац, ты замечательный! – Влада схватила пыльную и выцветшую тетрадку, подписанную: «Виктор Суморок, 3 курс, Носфераторика». На обложке – полувыцветшая наклейка с эмблемой команды Вампируса и подписью внизу: «Порвем троллей на тряпки!»
Та-ак, ее папочка тоже был сдвинут на соперничестве команд, как и все мальчишки в Носфероне.
– Сонц, я в душ, – расчихался валькер. – Мне надо смыть с себя всю эту дрянь, а потом на тренировку. Скучай по мне!
Валькер улетел, а Влада, забыв обо всем на свете, принялась листать тетрадку, исписанную плотным аккуратным почерком. Отец явно пропускал лекции, поскольку записи были довольно отрывочными и часто небрежными. А еще ее отец не умел рисовать. На полях конспекта он делал странные рисунки вроде граффити, угловатые, со сцепленными буквами.
«Отец, – со странным чувством думала Влада. – Его конспект, как и у Егора, неаккуратный… Эх, папа. Оставил распоряжение, чтобы я училась в Темном Универе, а сам учился не очень».
Влада листала страницы, отыскивая хоть что-то, хоть маленькую зацепку. Почти потеряв надежду, она дошла до последних страниц, как вдруг между ними мелькнули вложенные листы.
– Ух ты! – Влада вытащила целый ворох кусочков плотной бумаги, разглядывая их со всех сторон. Это были билеты, целая куча билетов на поезд. В Москву, в Киев, в Новгород… Был даже билет в Южно-Сахалинск, дата – март 1999 года. Даже три билета – два взрослых и один детский. Даты поездки совпадали по времени с датой когда примерно пропали и погибли ее родители.
«Вот тебе и зацепка – еще хуже стало! Если отец напокупал все эти билеты, то почему оставил их в конспекте? Допустим, он уехал с мамой и со мной. Куда? Билеты-то все не использованы… – рассуждала Влада. – А если, например, отец хотел замести следы и купил все эти билеты, чтобы положить в конспект, и кто-то в Универе их увидел? Тогда получалось, что отец боялся не умертвия, а кого-то еще… Вряд ли умертвие будет читать надписи на билетах…»
Теряясь в догадках, Влада вышла из библиотеки и отправилась в холл учебного яруса, прихватив с собой заготовленные гостинцы для пострадавших приятелей. Там уже собирался народ, чтобы организованно навестить раненых. Желающих набиться в больничную палату было море, даже ребята с параллельных курсов, которые вообще не знали Бертилова и Уткина. Юная нечисть рвалась посмотреть на пострадавших от светлой магии, пока Лина Кимовна не объявила, что пустят только четверых: Владу, старосту вампиров Ганца Готти, Гильса Муранова и Феофана.
Проходя мимо атриума, Влада мельком увидела одиноко клюющую носом Тановскую, которая подпирала голову поставленным на бок учебником. В воздухе реял усыпляющий распевный голосок Засони.
Больница Носферона находилась на подземном этаже, и, судя по шуму, который был слышен еще из коридора, в больничной палате было очень весело.
Разумеется, что войти по-нормальному Феофан, как настоящий тролль, просто не мог. Влада краем глаза успела заметить, что идущий рядом с ней Фанька как-то стремительно изменился около дверей – и в палату вместо него ввалилась совершенно косоглазая медсестра с огромным, как трехлитровая банка, шприцом.
– Уко-о-о-о-ол!!! – басом прохрипела медсестра, и тут же ей между глаз врезался тапок, запущенный меткой рукой Бертилова.
– Харе, Фань, – зевнул Егор, сидящий в кровати посреди свитого из беспорядочно накиданных одеял и подушек гнезда. – Твой топорный морок видно за километр.
Живописная картина в больничной палате говорила о том, что поселить вместе тролля и упыря было очень непродуманно.
– Салют симулянтам! – приветствововал Гильс. – Вы как? Тойво еще не погнал вас отсюда?
– Ха, лишний раз не мучиться на лекциях по Канве, хотя бы ради этого стоит поторчать в больничке, – признался Егор и спросил с надеждой: – Нас сегодня выпишут, не слышали? Уткин достал меня, сил уже нету.
– И не надейтесь, пока светлая магия из вас не выйдет естественным способом, – хмыкнул Гильс. – Не будем при девочках говорить, каким.
– Это он меня достал, а не я его! – очнулся Марик, вылезая из-под одеяла. – Не понимаю, как можно по ночам рассказывать истории про светлых магов? Вот я спать потом не могу, бессонницей мучаюсь!
– Ай-ай, доконал тебя Бертилов, – посочувствовал Гильс, поцокав языком. – Памперсы надо было попросить, мы бы тебе принесли…
– Да ну вас… – Упырь сглотнул, бросив жадный взгляд на пакеты в руках у ребят. – Мне там маманя ничего не передавала, а?
– Кушай, сыночек, твои любимые крысиные хвостики в шоколаде, – подражая визгливому женскому голоску, пропищал Герка, швыряя в Марика шуршащим пакетом.
– Какой я плохой тролле-е-е… – слабым голосом прохрипел Бертилов, дрожащей пятерней потянувшись к Владе. – Подойди, девачка, сядь… Утешь больного, несчастного и умирающего тролля… Тролля, которого ударили Светом, и теперь он корчится в муках… – нараспев закончил Бертилов замогильным голосом.
Влада, уловив хихиканье за спиной, подошла и села, сурово глядя на Бетилова. Тролль изобразил на лице страдание, к которому плохо подходили шальные зеленые глаза.
– Померяй мне пульс, послушай мое сердце… – попросил тролль, хватая Владу за руку. – И не уходи, останься со мной. А-а-а-а… – Бертилов очень натурально захрипел.
– Бертилов, тебя не настолько сильно ударило, – Влада поставила на стол посреди палаты пакет и принялась разгружать йогурты, бананы и сушки с маком. – И вообще, хватит пугать Марика, он и так нервный. Вы лучше ешьте, тут всем хватит.
– Бананы, из твоих рук? – Егор вскочил с кровати, потягиваясь и зевая.
Тролль схватил немытый банан, и Влада не успела и ахнуть, как сожрал его за несколько секунд вместе с кожурой, а через секунду принялся и за йогурты.
«Егор выздоравливает», – обрадовалась Влада, глядя, как тот давится и икает. Гильс только усмехнулся, а Марик захрюкал в подушку.
– Оба вы симулянты, – заявил Гильс. – Подумаешь, удар светляков. Пережили и забыли. Пусть не думают, что они могут нас напугать, верно?
Тролль с упырем невнятно промычали в ответ что-то не слишком вдохновенное.
– Эй, Бертилов, не слышу крика «банзай»! – Гильс ткнул Егора кулаком в плечо, и тролль закашлялся, разбрызгивая йогурт по палате.
– Да тебе просто повезло, что тебя не зацепило на Арбате! – выкрикнул Егор, вдруг сообразив, что на него смотрит Влада. – Что нам какие-то там светляки со своими подлянками? Да я сильнее всех… даже тебя!
– А вы бои устройте, кто сильнее, – предложил Марик. – Вампир со своей силой или тролль со своим мороком?
– Да как-то жаль Бертилова… – усмехнулся Гильс. – Хотя синяки и шрамы ему не помешают.
– Шо-о? – возмутился Бертилов, даже подпрыгнув от возмущения. – Да я тебя самого в спираль закручу. Ай, ы-ы-ы…
Вампир схватил тролля за шиворот и попытался усадить обратно на кровать, но тот ловко вывернулся и сам ухватил Гильса, даже заломив ему руку. Поддался ли вампир, или же Егор действительно стал сильнее, но какое-то время Гильс сам не мог вырваться. Драка была недолгой, Влада даже не успела уследить, когда они умудрились своротить больничную тумбочку, пока Марик свистел и восторженно ухал, прыгая в кровати, как на батуте.
– Я страшный монстр! Вы меня еще не знаете! Мой предок был сам Сигурд Энгор! – гоготал тролль полузадушенным голосом. – Да отстань ты, Муранов, не души меня! Тьфу, шерсти с твоего свитера нажрался…
Веселье прервал вбежавший в палату Тойво, который начал орать и размахивать руками, разгоняя раненых по кроватям.
– Да чтот-та такое?! – верещал упырь. – Хот-та скорея выздоровалят-та и вон отсюдофа! Тьфу!!!
– Тойво, что, Батори близко? – насторожился Марик. Акцент у доктора, который делал его речь малопонятной с прибалтийским уклоном, появлялся, как все знали, только при приближении начальства или самого ректора Носферона.
– А вот та, вот та-а! – Тойво сердито топнул ногой. – Будет-те хулиганить, я приведу его сют-та, в палату, пусть на вас посмотритт.
– Тойво, ну скукота же, даже «Теленечисти» нету. Мы скоро с ума тут сойдем, – пожаловался Марик. – Вот Горяеву почему-то дома разрешили болеть. Почему ему можно, а нам нельзя?
– Пот-тому чт-то вурдалак здесь, в больницце, мне не нужен, – отрезал Отто. – Еще мне рат-тости не хватало! Если он тут-та будет торчать, еще и мамаша его придет, а эт-ту особу я видеть не мечтал бы. Огнеф-фа же ее видела, знает, о чем я.
– Я ее видела?? – удивилась Влада. – Да нет, никогда.
– А она тебя знает, та-а… – пожал плечами Тойво. – Когда она устраивала своего сыночка в Универ, эта милая дама приползала сют-та. В жизни не забуду. Столько слов, та-а! Такое несла, не остановит-та! И все озирается по сторонам и спрашивает: «А ваша Владочка потеряла солнце, не нашла еще?» Стало быть, знает она тебя, та-а?
«Так, а вот это уже интересно. Какое еще солнце я потеряла?» – Влада задумалась, рассеянно глядя, как Егор и Гильс перекидываются бананом, который пытался поймать Марик.
– А где они живут, Горяевы? – спросила Влада у медбрата. – Далеко?
– Та-а не талеко… – Тойво подошел к ноутбуку, гордо открыл крышку и принялся тыкать в клавиатуру пальцами. – В Чертаново они живут. Та-а правильно. А где еще вурдалаку жить, как не в Чертаново… – пробормотал медбрат. – Так, где же адрес-та был… А! Вот. Улица Сумской проезд, дом тринадцать. А раз вурдалак-ки, стало быть, на первом этаже живут. Да и по запаху, я думаю, можно легко найти.
– Так они среди людей живут? – теперь уже удивился Егор. – Вурдалаки?
– Та-а, это часто бывает, – пожал плечами Тойво. – Так, – Тойво хлопнул ладонью по столу. – Все, посещение закончено, я буду проветриват-та тут-та, выметайтесь.
Попрощавшись с ребятами, Влада, недолго подумав, вместо общежития решительно направилась в вестибюль.
– Ты к Горяевым? – догнал ее Гильс.
– Да, хочу навестить Федю, – сухо отозвалась Влада.
– Опять собираешься копаться в прошлом? Тебе позарез надо выяснить, откуда тебя может знать вурдалачка! А то, что вурдалаки все спятившие, ты понимаешь?
– Муранов, мое предложение снять с меня твой узел в силе. Тогда не придется тащиться следом за мной и охранять.
– Ссоримся, значит. Все наоборот делаем. Ничего, я как раз прогуляться хотел, – в тон ей ответил Гильс. – Между прочим, на проходной сидит Буян. По правилам младшие курсы в одиночку не пускают в город, ты забыла?
Про правила выхода из Носферона и Буяна Бухтояровича Влада действительно совсем забыла. Просто вылетело из головы, что охранный домовой не выпустит ее одну из Универа.
Но сейчас охранный был сильно занят. Его истерические вопли были слышны еще на нижнем эскалаторе. Когда Гильс с Владой подошли к проходной поближе, выяснилось, что Буян Бухтоярович ругается с Фобосом Карловичем, а на них глазеет заинтересованная толпа во главе с вездесущей Синициной-лайт.
– Вашенский непотребный выродок попамши, вам и ответ нести надоть! – кричал Буян, размахивая листочком бумаги, на заголовке которого было напечатано «ПОВЕСТКА ОБ АРЕСТЕ».
– Я-то тут при чем, когда мой племянник должен был работать помощником тут, в Носфероне! – возмущался Фобос Карлович. – А вы, вы, между прочим, настаивали, чтобы ноги его тут не было! Подсидели, можно сказать. Вот он и покатился по наклонной…
– А не надоти мне тута мелочь пузатую под ногами путатьси! – вопил Буян Бухтоярович. – Засодють тепереча, засодють в светлыя казематы вашенского выродка, и поделом!!!
– Что-то с Диней? – громко спросила Влада, но Буян Бухтоярович и Фобос Карлович кричали друг на друга, не замечая, как мимо проскальзывают студенты без пропусков.
– Эгей! – Гильс засунул в рот пальцы и свистнул так, что оба домовых вздрогнули, а охранный домовой выпустил повестку из рук, и она запорхала в воздухе. – Что стряслось?
– У моего племянника Дениса крупные неприятности, – Фобос Карлович, поджав губы, кивнул на торжествующего Буяна Бухтояровича. – Некоторым-то в радость, понятное дело! Некоторым любая чужая беда в радость… Потому что эти некоторые «эго минор», как назвал таких один очень уважаемый мною великий маг…
– Что-о?! Что приходится услыхать мне или мир уже рушится в тара… тартарары?! – заикаясь от радости, прокричал Буян Бухтоярович. – Я слышу речи гнуснейшего предателя, метнувшегося на сторону светлющих вражин нашенских?
– Между прочим, я говорил про Вандера Францевича Венго, – гневно фыркнул завхоз. – И к вашему никчемному сведению, он до сих пор работает в Носфероне, только удаленно. Так вот, он таких как вы называл «эго минор» – горемычник, самый паршивый вид домовых… Всех доводит своими истериками!
Влада, не веря своим ушам, готова была рассмеяться. Она прекрасно помнила сцену, когда ее дед ругался с Фобосом Карловичем, который когда-то сам обожал предсказывать беды и несчастья. Теперь же, когда Фобос Карлович столкнулся с кем-то еще более истеричным, чем он сам, он вдруг резко изменился, будто увидев себя со стороны.
– Злорадствуйте, старый глупец, а Денис мне – родная кровь, хоть и связался с плохой компанией! – закончил свою речь завхоз.
– А что будет с Диней? – вмешалась Влада.
– Теперь ничего хорошего, – махнул рукой Фобос Карлович. – Он попадет в Кольцо, на исправительные вечные работы. Это ужасная участь! – Домовой достал из кармана платок и оглушительно высморкался.
– Погодите… Как?! Дине сотрут личность и память?! – расстроилась Влада. – Должен же быть выход. Диня не такой уж и плохой, он просто дурачок.
– Есть только один выход, – Фобос Карлович помолчал. – Если его отправят на вечные домашние работы к кому-то из светлых магов. Тогда он останется сам собой, но ему нельзя будет покидать пределы дома и ходить по земле. Только вот кому из магов он нужен?..
Повисла напряженная пауза. Завхоз прикладывал платок к глазам, вздыхая и качая головой.
– Вообще-то мой дед – маг, да и я наполовину… Мы могли бы пригласить Диню и поручиться за него, – предложила Влада.
Фобос Карлович поднял на нее глаза, в которых скользило удивленное изумление.
Читать бесплатно другие книги:
