Исчезновение принца. Комната № 13 Честертон Гилберт
Унылый день тянулся изнурительно долго. Каждая минута казалась часом, каждый час – вечностью. Снова начало темнеть, когда дверь в ее камеру открылась в третий раз. Это был Джеффри Лег. Когда Марни увидела его лицо, ее ужас сменился удивлением. Он был смертельно бледен, глаза его горели странным блеском, рука, которую он поднес к губам, дрожала, как в лихорадке.
– Что тебе нужно? – спросила она.
– Мне нужна ты, – надломленным голосом промолвил он. – Твоя жизнь за жизнь отца!
– Что это значит? – изумилась она.
– Ночью Питер Кейн убил моего отца, – сказал он.
– Ты с ума сошел! – воскликнула она. – Мой отец здесь… Ты же сам говорил.
– Я обманул тебя. Да какая разница, что я наговорил тебе? Питер Кейн сбежал по дороге в Китаун, вернулся в клуб и убил моего отца!
Глава XXX
Девушка смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, пока наконец у нее не вырвалось:
– Это неправда!
– Ах, неправда? – взвыл Джеффри, не помня себя от ненависти, от горя, объятый безумной жаждой мщения. – Я покажу тебе, какая это неправда, моя милая. Ты – моя жена. Тебе понятно?.. Если нет, скоро поймешь.
Он бросился вон из камеры, яростной бранью изливая свою черную душу. С грохотом захлопнув дверь, Джеффри большими быстрыми шагами вышел из коридора и направился к небольшому зданию, в котором раньше находилась контора начальника тюрьмы, а теперь располагалась главная резиденция Великого Печатника.
Он налил себе почти полный стакан виски и, не разбавляя, выпил его одним духом. Его помощник, с интересом наблюдавший за ним, сказал:
– Джефф, сдается мне, настала пора делать ноги. Мы не сможем долго держать здесь этих людей. Да и ребята напуганы.
– Напуганы, говоришь? – презрительно улыбнулся Джеффри Лег. – Я думаю, перед судьей и присяжными поджилки у них будут еще сильнее трястись.
– Как раз этого они и боятся, – хладнокровно ответил его помощник. – В любом случае, Джефф, нам пора сматывать удочки. Любой умный человек на нашем месте уже начал бы подыскивать тихое местечко на континенте.
Джефф надолго задумался, и, когда заговорил снова, голос у него уже был спокойнее.
– Может, ты и прав, – промолвил он. – Передай им, что они могут убираться сегодня ночью.
Его помощник явно не ожидал такого ответа.
– Сегодня? – переспросил он. – Я и не думал, что мы так спешим.
– Передай им, что все получат свои деньги. Я закрываю дело.
– Кто убил твоего отца?
– Питер Кейн, – прорычал Лег. – Я это точно знаю. Полиция покрывает его, но это наверняка он. Его утром нашли в клубе.
Он некоторое время сидел молча, угрюмо глядя на стакан у себя в руке.
– Пусть уходят сегодня же, – наконец произнес он. – Я сам им объявлю.
– Хочешь, чтобы и я ушел?
Лег кивнул.
– Да, я хочу остаться один. Сегодня ночью я собираюсь попрощаться с двумя людьми, – процедил сквозь зубы он.
– Некоторым нашим Джонни Грей нравится, они с ним срок мотали, и… – начал его помощник, но Джеффри, выругавшись, прервал его.
– Я поэтому и хочу, чтобы они сегодня же убрались к черту! И чем раньше, тем лучше.
Он вскочил и решительным шагом вышел из комнаты. Второй мужчина последовал за ним на расстоянии.
В тюрьме было два блока, и Джефф свернул во второй. Здесь коридор был ярко освещен. Почти со всех камер были сняты двери, а некоторые из них явно служили спальнями для тех пяти-шести людей, которые сейчас сидели за столом и играли в карты. Только в четырех местах двери камер остались на месте, потому что за ними находились сложные механические прессы, которые с утра до вечера печатали французские, американские и английские бумажные деньги. Среди тех, кто играл за столом или вышел из своих комнатушек, привлеченный неожиданным появлением Лега, не было никого, кто не отсидел бы большой срок за фальшивомонетничество. Джеффри подбирал их так же тщательно, как театральный режиссер подбирает актеров в свою труппу. Все это были люди без родного очага, без родственников, а многие из них и без надежды на будущее; люди привычные к тюрьме, для которых этот необычный способ существования привносил лишь приятное разнообразие в постылую жизнь.
Местные власти были убеждены, что в Китаунской тюрьме ныне располагалось предприятие, занимающееся какими-то сложными разработками, поэтому не чинило преград, когда к «лабораториям» проводили электрические кабели. Не было надежнее убежища, чем то, которое нашел Джефф, к тому же защищенного лучше, чем любое другое здание.
Говорил он не долго и по существу.
– Ребята, я думаю, настало время нам расходиться по домам. У всех вас денег столько, что хватит до конца жизни жить, ни в чем себе не отказывая, и мой вам совет: бегите за границу как можно скорее. Паспорта у вас есть, дорогу вы знаете, и более удобного времени, чем сейчас, не будет.
– Это что же, Джефф, нам всем прямо сегодня разбегаться? – раздался чей-то голос.
– Да. Я приготовлю машину, которая отвезет вас в Лондон, только инструменты свои вам придется оставить здесь. Но вы вполне можете себе это позволить!
– А со станками что будет?
– Это мое дело, – ответил Джефф.
Подобное предложение не вызвало всеобщего одобрения, но все эти люди испытывали такое благоговение перед Великим Печатником, что, хоть и колебались, тем не менее подчинились ему. К десяти часам вечера тюрьма опустела. Остались только Джеффри и его помощник.
– Что-то я не видел, чтобы Билл Холлисс садился в машину, – сказал последний, но Джеффри Лег был слишком сосредоточен на своих планах, чтобы думать о таких мелочах.
– Дженкинс, теперь и ты можешь уезжать, – сказал он. – Забирай свою машину и езжай, куда хочешь.
– Давай, я с тобой до утра останусь, – предложил его товарищ.
– Ты уедешь сегодня. Иначе к чему было отсылать остальных?
Джеффри закрыл большие ворота, когда машина скрылась из виду. Он остался один со своей женой и человеком, которого ненавидел. Теперь мысли его текли гладко, безумие, охватившее Джеффри в первые часы после страшного известия, утихло. Порывшись в старой маленькой подсобке, он нашел то, что искал. Это был моток прочной веревки. Повесив его на руку и прихватив фонарь, он вышел во двор и направился к небольшой пристройке у стены. Сняв ржавый висячий замок, Джеффри раскрыл двери. Здесь было пусто, но весь пол был покрыт толстым слоем мусора и пыли. Раздобыв метлу, он подмел, потом по лестнице поднялся к балке, которая проходила поперек потолка, и крепко привязал к ней один конец веревки. Спустившись, он потратил еще полчаса на то, чтобы связать петлю.
Он находился в месте, где когда-то проводились казни. Под его ногами был открывающийся специальным рычагом люк, в который проваливались повешенные. Джеффри хотел было проверить, как работает старый механизм, но на то, чтобы привести его в исходное состояние, ушло бы слишком много времени. На лице его выступил пот, когда он наконец закончил приготовления. На дворе было уже темно, блеск далекой молнии на миг осветил мрачные закоулки тюремного двора.
Когда он вошел в тюремный коридор, его слуха достиг низкий раскат грома, но в его душе бушевала такая буря, с которой не могло сравниться ни одно природное ненастье.
Он тихо поднялся по железной лестнице, подошел к камере № 4, но, заколебавшись, не вошел. Враг его мог и подождать. Снова бесшумно спустившись вниз (сердце его неистово колотилось в груди), он встал у двери камеры смертников. Ключ дрожал в его руке, когда он вставлял его в замочную скважину. Но ни один звук не нарушил тишину, когда он осторожно открыл дверь и скользнул внутрь.
Затаив дыхание, он замер, не зная, спит его пленница или нет. Потом на цыпочках подкрался к кровати и в полутьме различил силуэт лежащего человека.
– Марни, – хрипло позвал он и потянулся к ее лицу.
И тут две руки, точно стальной зажим, сомкнулись на его горле и швырнули назад к двери.
– Ты-то мне и нужен, Джеффри Лег, – произнес голос… Голос Джонни Грея.
Глава XXXI
Джонни Грей пришел в себя со страшной головной болью и ощущением того, что его горло сдавливает какая-то сила, от которой он задыхался. Вскоре он выяснил, что причиной тому был тугой стоячий воротничок, прочно державшийся у него на шее вопреки тому грубому обращению, которому он подвергся. Сей факт порадовал бы Паркера, но самому Джонни терпеть это было невыносимо, и через минуту он освободил горло от оков, вздохнул полной грудью и неуверенно поднялся.
Комната, в которой он находился, имела знакомый вид. Это была тюремная камера… Камера Китаунской тюрьмы! Он вспомнил предупреждение Феннера. Так, значит, Феннер знал! Китаунская тюрьма была продана правительством… Джеффри Легу! Мысль эта казалась нелепой и дикой, но… почему бы и нет? Какой-то торговец лесоматериалом купил тюрьму в Херефорде; фирма, занимающаяся поставками продуктов питания, купила старую тюрьму на севере Англии. Они там в камерах потом вечерний чай подавали.
Теперь ему все стало понятно. Китаунская тюрьма была главным логовом Великого Печатника. Это было последнее место в мире, куда полиции пришло бы в голову заглянуть, тем паче, если Джеффри Лег обзавелся каким-нибудь благовидным предлогом, чтобы обосноваться самому и своей компании в этом Богом забытом уголке (а Джонни не сомневался, что так и было).
До него донесся негромкий звук голосов, он услышал, как хлопнула какая-то дверь, лязгнул замок, и этот звук заставил его вспомнить все события вечера. Должно быть, это Питер – наверняка, он тоже оказался в их руках. Несмотря на свое жалкое положение, несмотря на ту огромную опасность, которая ему грозила, он усмехнулся.
Над его кроватью было окно, почти без целых стекол. Но о том, чтобы через него выбраться из камеры, нечего было и помышлять. Но тут ему в голову пришла неожиданная идея. Он наклонился и выстучал по полу послание азбукой Морзе. Джонни услышал негромкий ответный стук и после того, как постучал еще раз, понял: кто бы ни находился в камере под ним, этот человек не знал азбуки Морзе. Порывшись в карманах, он отыскал небольшой огрызок карандаша, но не нашел ни одного лоскута бумаги, кроме пачки пятифунтовых банкнот, которую тюремщики не удосужились у него забрать. Теперь у него в руках была бумага и орудие письма, но как связаться с соседом снизу? И решение этой задачи не заставило себя долго ждать. Он оторвал от фрака лацкан и снял с него шелк. Привязав для утяжеления карандаш к концу ленточки, он медленно стал опускать записку, надеясь, хоть это и казалось маловероятным, что другой заключенный заметит бумажку.
К его огромной радости, он почувствовал, как ленточка натянулась, и когда через несколько минут он поднял ее обратно, на банкноте, под своей запиской, он увидел несколько слов. Прочитав их, Джонни содрогнулся и побледнел. Марни! Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, он застонал. На дворе уже совсем рассвело, поэтому продолжать общение было рискованно. В его камере были кувшин с водой и таз, с их помощью он немного успокоил головную боль. Когда принесли еду, он был готов.
Человека, появившегося с подносом, Джонни не знал, как и того, который с револьвером в руках остался сторожить у двери камеры.
– Что-то я не пойму, – беззаботным голосом сказал Джонни, сидя на краю кровати и качая ногами. – Джефф купил тюрьму, чтобы попрактиковаться? Не дешевле было бы сходить через Альпы?
– Заткнись, Джонни Грей, – огрызнулся человек с подносом. – Лучше о себе беспокойся.
– Хорошо, – просто ответил Джонни. – А как там Питер?
– Дьявол, тебе же прекрасно известно, что Питер сбежал! – не сдержавшись, прикрикнул тюремщик.
– Сбежал! – обрадовался Джонни. – Неужто вот так взял и сбежал?
– Не твое дело, – зло пробормотал тюремщик, спохватившись, что сболтнул лишнее. – Держи язык за зубами, Грей, и здоровее будешь. А нет, так тут полно ребят, готовых сделать так, чтобы Дартмур тебе показался раем по сравнению с Китауном.
Дверь с грохотом захлопнулась. Новость, которую случайно преподнес ему тюремщик, так захватила Джонни, что он с трудом заставил себя приняться за еду.
Вскоре вернулся тюремщик, чтобы забрать посуду.
– А как тебя звать-то? – между делом поинтересовался Джонни. – Не могу же я называть тебя «приятель». Это грубо.
– Билл меня зовут, – ответил тот. – Только для тебя я не Билл, а «сэр».
– Ух ты! – восхитился Джонни. – Ты разговариваешь, как настоящий штырь.
Дверь опять захлопнулась, и Джонни стал обдумывать свои планы. Часы, цепочку от них, золотой портсигар и маленький перочинный ножик у него забрали, но это меньше всего беспокоило его. Сейчас для него самым важным было выяснить, что представляет из себя Китаунская тюрьма, и это он намерился сделать при первой же возможности.
Когда ему принесли еду, по его приблизительным подсчетам должно было быть около четырех часов. Поел он с аппетитом, хоть и побаивался, что в еду могли что-нибудь подмешать.
– Эти без яда, Билл? – веселым голосом спросил он, принимая из его рук бутерброды с сыром.
– Какой смысл нам тебя травить, если мы могли бы тебя просто уморить голодом, а? Если б Джефф был здесь, может, мне бы еще и влетело за то, что я тебя вообще кормлю.
– Так его нет? В тюрьме всегда лучше, когда начальник куда-нибудь уезжает, верно, Билл? А что ты скажешь, – вкрадчиво произнес Джонни, – если я предложу тебе пару сотен настоящих денег?
– За что? – тюремщик остановился у двери. – Если хочешь, чтоб я тебе побег устроил, то это глупо! Ты никуда отсюда не денешься, пока Джефф не решит, что с тобой делать.
Весь день Джонни слышал, точнее даже, чувствовал необычный жужжащий звук, который доносился из какой-то отдаленной части тюрьмы.
– У вас тут электрическое освещение? – как бы между прочим поинтересовался он.
– Да, у нас тут образцовая тюрьма, – пошутил Билл.
– Не сомневаюсь, – посерьезнел Джонни. – А у меня, в моей камере, сегодня электричество будет, или вы все на прессы расходуете? – Он увидел, как у тюремщика дернулось лицо. – Да будет тебе, всем известно, что станки, шлепающие «туфту», здесь стоят. Мой тебе совет, Билл: пока еще есть возможность, уходи отсюда, а не то тебя упрячут в самую что ни на есть настоящую тюрягу, и там тебе так привольно не будет. – Он увидел, что охранник уже разволновался не на шутку, поэтому решил «дожать» его до конца. – Рано или поздно Джеффри сдаст вас всех, потому что такая уж у него натура. У него-то денег полно, чтобы самому улизнуть, Билл. Машины, аэропланы. А у вас этого ничего нет, так что вам придется на своих двоих уходить. Да только не успеешь ты и до половины поля дойти, как тебя фараоны догонят.
– Да заткнись ты! – с тревогой в голосе воскликнул Билл, и разговор, как и утром, закончился захлопыванием двери.
Однако через какое-то время открылся глазок в двери камеры, и голос Билла тихо произнес:
– Как ты догадался, что печатные станки здесь?
– Я не догадался. Я знал это, – уверенным тоном произнес Джонни. – Если хочешь, загляни ко мне вечером. Я назову тебе имена всех, кто здесь работает, расскажу, где стоит каждый пресс и какой срок тебе светит.
Глазок закрылся.
Джеффри уехал, и Джонни это было на руку. Если бы его не было всю ночь… Он очень беспокоился о Марни, и ему пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы не потерять самообладания.
Билл вернулся через час, на этот раз без вооруженного охранника, но на всякий случай говорил через зарешеченное окошко в двери.
– Ты решил запудрить мне мозги, Джонни Грей? У нас тут есть один парень, который с тобой срок мотал, так он говорит, что такого артиста, как ты, еще поискать надо. Ничего ты не знаешь.
– Я знаю почти все, – не моргнув глазом, солгал Джонни. – К примеру, мне известно, что в камере подо мной вы держите девушку. Как она?
Тюремщик на миг растерялся.
– Кто тебе рассказал? – подозрительно спросил он. – Сюда что, кто-то приходил?
– Сюда никто не приходил, я это и сам знаю. Скажи мне, Билл. Как вы с ней обращаетесь? И не забудь, твоя жизнь зависит от того, каким будет ответ.
– С ней все в порядке, – ответил охранник с таким видом, будто не придал последним словам Джонни значения. – Ее посадили в камеру смертников, с ванной и все такое… С настоящей кроватью, не то что у тебя… Только не надо меня пугать, Грей.
– Что ты, куда уж мне! – отозвался Джонни. – Можешь принести воды?
Однако воды он так и не дождался, и было уже совсем темно, когда тюремщик явился снова. Услышав его шаги издалека, Джонни подошел к двери и прислушался. Билл шел один. Тогда он задрал штанину, под которой были те подвязки, о которых с гордостью упоминал Паркер. Оказалось, что подвязки эти с секретом. С внутренней стороны икры к ноге была пристегнута маленькая кобура. Автоматический пистолет, который в ней находился, имел не больше четырех дюймов в длину, но заряжен был особыми патронами с тупыми пулями, способными уложить человека наповал.
Дверь камеры отворилась, и вошел Билл.
– Вернулся Джефф… – начал он, но договорить не успел.
– Заходи в камеру, и живо! – приказал Джонни. Он выбросил вперед руку, и тюремщик, успевший выхватить свое оружие, замер. – Этот пистолет может показаться не слишком серьезным, но дырку в квадратный дюйм у тебя в сердце он сделает, можешь не сомневаться. И жить тебе с этим будет очень неудобно. – Коротким движением кисти он вывернул из руки Билла его револьвер. – Сядь сюда, – кивнул он на кровать. – В коридоре кто-нибудь есть?
– Ради всего святого, только не попадись на глаза Джеффу! – взмолился трясущийся от страха Билл. – Он убьет меня.
– Очень бы мне этого не хотелось, – произнес Джонни и осторожно выглянул в коридор. Там не было никого, поэтому он снова повернулся к своему пленнику. – Встань рядом со стеной, сейчас мы тебя ощупаем.
Обыск был быстрым, но дал неплохие результаты: в кармане тюремщика он обнаружил общий ключ.
– Послушай, Билл, – сказал Джонни, пряча ключ в свой карман, – не стоит тебе поднимать шум. Утром тебя освободят, и, может быть, я даже замолвлю за тебя доброе словечко на суде в Оксфорде. Понравился ты мне чем-то. Если меня кто-нибудь спросит, что такое наивный жулик, я опишу тебя!
Он вышел из камеры, запер дверь и, держась в тени, быстро пошел по галерее, пока не дошел до лестницы, ведущей вниз.
В коридоре никого не было. Судя по всему, Билл был единственным тюремщиком. Он уже спустился на первый этаж, когда дверь в конце коридора открылась и послышались чьи-то шаги. Джонни вжался в одну из утопленных в стену дверей камер. В коридор вошли двое, и одним из них, как он догадался, был Джефф. Один, два, три, четыре – четвертая дверь от конца. Это была дверь камеры Марни, прямо под его камерой. Он услышал, как остановился Джеффри, как привычно лязгнул замок, после чего его враг исчез внутри камеры, оставив своего помощника у двери.
Если бы Джеффри попытался закрыть за собой дверь, Джонни застрелил бы охранника и дальше стал бы действовать по обстановке, но тот задержался внутри всего на пару минут. Выходя, он сыпал такими угрозами, от которых у Джонни Грея волосы встали дыбом. Но это были всего лишь угрозы.
Наконец Джеффри со своим помощником ушли, и как только за ними закрылась дверь, Джонни бросился к камере № 4. Когда он распахнул дверь, девушка прижалась к стене и закричала:
– Не прикасайся ко мне!
– Марни!
Услышав его голос, она сначала оторопела, а уже в следующий миг смеялась и плакала, прижимаясь к его груди.
– Джонни! Джонни!.. Как ты попал сюда?.. Где ты был?.. Ты не оставишь меня?
Он гладил ее по волосам, по плечам и успокаивал так, как это мог делать только Джонни Грей.
– Не оставлю… Я думаю, этот парень вернется. Если он это сделает, клянусь, он пожалеет об этом!
Джеффри вернулся. И когда сильные руки сомкнулись на его горле, и он услышал ненавистный голос врага, пророчество Джонни сбылось.
Глава XXXII
В первую секунду ярость, смешавшаяся со страхом, лишила Лега способности двигаться. Но потом, обезумев от отчаяния, он ударил ногой человека, который, соскользнув с кровати, схватил его, услышал вскрик, почувствовал, что на какой-то краткий миг хватка ослабела. Извиваясь, точно угорь, он сумел высвободиться, отпрыгнул к двери и захлопнул ее за собой. Задыхаясь и обливаясь потом, он стоял, прижимаясь спиной к стене, пока не услышал, как в замочную скважину с внутренней стороны вставляется ключ. Мигом сообразив, что у Джонни есть общий ключ, он молниеносно вставил в замок собственный ключ и повернул его так, чтобы с другой стороны его нельзя было вытолкнуть.
Джонни Грей! Как он здесь оказался? Джеффри взлетел по лестнице наверх и забарабанил в дверь, за которой должен был содержаться его пленник. Изнутри ему ответил мрачный голос.
– Ах ты, свинья! – взвыл он. – Ты его выпустил! Тварь лживая! Оставайся здесь и подыхай с голоду! Будь ты проклят!
– Я не выпускал его. У него пистолет, Джеффри! Будь осторожнее.
Это известие изумило Джеффри. Одежда Джонни была осмотрена самым тщательным образом, и он не мог себе представить, чтобы где-то он мог прятать пистолет.
– Выпусти меня, босс, – попросил пленник. – У тебя же есть ключ.
Джеффри вспомнил, что у него был еще один ключ. Этот человек мог ему пригодиться. Он ведь еще не совсем оправился от раны, и, возможно, ему могла понадобиться помощь.
– Ладно, я принесу ключ. Но если ты продал меня…
– Я не продавал тебя, клянусь! Он навел на меня пушку…
Лег пошел в свой кабинет, нашел ключ и, выпив еще виски, вернулся и освободил Билла.
– Он и мой пистолет забрал, – сообщил Билл. – А где парни? Мы вместе с ним быстро разберемся.
– Они уехали, – ответил Джеффри.
Какую же глупость он совершил! Если бы ему хватило ума задержать банду хотя бы еще на несколько часов… Впрочем, ему ведь ничего не угрожает, если только Джонни не найдет способ выбраться из камеры через окно.
– В моем кабинете найдешь пистолет, он в верхнем правом ящике моего стола, – быстро сказал Джеффри. – Возьмешь его и встанешь под окном камеры Джонни… Со стороны двора. Если он попытается сбежать – стреляй, потому что, если он сбежит, ты не скоро домой вернешься, мой друг.
В камере Марни огорченный Джонни опустился на кровать девушки, чтобы обдумать положение.
– Милая, нам угрожает серьезная опасность, и я хочу, чтобы ты понимала это, – сказал он. – Я думаю, Джеффри далеко не один в этой тюрьме, и, если это так, одному мне с ними не справиться, даже если я уложу двух-трех.
Она села рядом с ним, взяла его за руку и сжала пальцы, давая понять, насколько она в него верит.
– Джонни, дорогой, разве так уж важно, что сейчас происходит? Они не могут сюда войти, мы не можем выйти. Сколько мы протянем без еды?
Джонни уже думал об этом.
– Около трех дней, – сказал он таким деловым голосом, что девушка рассмеялась. – Я надеюсь только на то, что твой отец, Марни (я же говорил тебе, что он спасся), знает больше об этом месте, чем признавался.
– А ты о нем тоже что-то знал? – спросила она.
Он ответил не сразу.
– Да, наверное, знал. Но не был уверен. Какой же я дурак, что сразу не сообразил, когда Феннер предупреждал меня о Китаунской тюрьме! Эти ребята никогда не говорят прямо, жить без тайн не могут. Эх, как же я не догадался, что Феннер должен был знать, что эта тюрьма выкуплена у правительства!
Он внимательно осмотрел оконную решетку, хотя и понимал, что без инструментов ее не взломать, а о побеге через окно не может быть и речи. Последние сомнения в этом отпали у него, когда ранним утром он увидел под окном занявшего пост Билла.
– Доброе утро, Уильям. Вижу, ты выбрался, – приветствовал он хмурого стража, который тут же спрятался в укрытие, выставив длинный ствол пистолета.
– Не высовывай нос, а то отстрелю, – пригрозил он. – Что, попался, мистер Грей?
– Нет, мой бедный Уильям, к сожалению, это ты попался, – сочувственно произнес Джонни. – Деловые будут здесь в девять… Неужели ты подумал, что я мог так купиться? Я просто подыграл, Уильям! Это был мой единственный шанс. А твой единственный шанс – убраться отсюда при первой же возможности. И пойти в полицию с повинной. Советую тебе, как друг.
– Вы отсюда живыми не выйдете, – ответил Билл. – Джефф собирается пришить вас.
– В самом деле? – вежливо удивился узник, но тут крик сзади заставил его обернуться.
– Джонни!
Заслонка, которая закрывала решетку на двери камеры, открылась, и через одну из ячеек просунулся ствол браунинга Джеффри. Джонни успел упасть на кровать, прежде чем грянул оглушительный выстрел. Что-то ударило в стену, рикошетом отлетело к потолку и упало прямо под ноги девушки. Не успел пистолет скрыться, как Джонни Грей выстрелил в ответ. Вмятина, образовавшаяся у края окошка, обозначила то место, куда попала пуля.
– Шутки кончились! – возбужденно вскричал Джонни. – Вы, сударыня, сядьте в тот угол, и без разрешения не шевелиться! – Он указал на ближайшую к двери стену (самое лучшее укрытие), сам подтащил стул и сел рядом. – Перед Джеффри стоит довольно сложная задача, – уже спокойным тоном произнес он. – Сжечь тюрьму он не может, потому что здесь нечему гореть. Войти сюда он не может и уезжать не должен. Если бы только он вытащил этот чертов ключ…
– В ванной есть еще одна дверь, – неожиданно сказала Марни. – По-моему, она ведет на спортивную площадку. Через окно видно какое-то маленькое огороженное пространство.
Джонни зашел в ванную и осмотрел дверь. Потом, прильнув к окну и чуть не свернув себе шею, он сумел разглядеть огороженную площадку в десять квадратных ярдов, где когда-то отдельно от остальных заключенных разминались приговоренные к смертной казни. Джонни вставил ключ в замочную скважину, и, к его радости, тот повернулся. Еще минута, – и он оказался на небольшом мощеном дворике.
Посмотрев по сторонам, он увидел высокие узкие ворота, которые, похоже, были единственным выходом из этого места. Но за этими воротами находился Уильям, хорошо вооруженный и достаточно испуганный, чтобы представлять угрозу.
Сбросив туфли, Джонни подкрался к воротам, прислушался и уловил звук шагов по мощеной дорожке. Он наклонился и посмотрел одним глазом через замочную скважину: ярдах в шести от ворот он увидел спину Билла. Времени терять было нельзя. Он вставил в замок универсальный ключ, и дверь открылась, прежде чем охранник успел обернуться.
– Не кричи, – зашептал Джонни. – Выбирай, либо смерть, либо будешь делать то, что я говорю. Отдай-ка для начала пистолет, – он быстро подошел к испуганному преступнику и забрал у него оружие. Потом жестом направил его на спортивную площадку. – Сиди здесь и не высовывайся, – сказал он и запер дверь, и во второй раз Билл (фамилия его была Холлисс, хотя Джонни этого так и не узнал) оказался в заключении.
Обогнув здание, Джонни дошел до входа в коридор. Дверь была открыта. С одной рукой на бойке и пальцем на спусковом крючке Джонни запрыгнул внутрь.
– Руки вверх! – заорал он.
Услышав крик, Джеффри Лег резко развернулся. Грянул выстрел, что-то просвистело рядом с лицом Грея, и он выстрелил два раза в ответ. Его враг уже бежал по коридору, прыгая то влево, то вправо, поэтому Джонни не стал стрелять. Когда он выскочил на улицу с противоположной стороны, захлопнув за собой дверь, Джонни бросился за ним. Выбежав на двор с аркой, теперь закрытой решеткой, Джеффри нырнул в сторожку. Джонни попробовал открыть решетку, но на этот раз его ключ не подошел. Выходит, он открывал только внутренние замки тюрьмы. Вход в тюрьму мог быть открыт только тем ключом, который сделан специально для него.
Взяв на мушку дверь сторожки, Джонни стал ждать. Спустя некоторое время он услышал какой-то гремящий звук. Что-то темное, широкое опускалось внутри самой арки. Прямой нижний край был все ближе и ближе к земле. Подъемные ворота! Он забыл, что ими оснащалось большинство старых деревенских тюрем. Под их защитой Лег мог спокойно уйти, потому что вход в сторожку оставался по другую их сторону.
Джонни повернулся.
– Оставайся в укрытии! – крикнул он девушке. – С этим парнем еще не покончено. Он ушел.
Когда ворота опустились, Джеффри надел плащ, который оставил раньше в сторожке, сунул в карман пистолет и открыл большую решетку. Теперь у него есть фора самое меньшее часов в десять, думал он, выходя из тюрьмы…
– Пожалуйста, не опускайте руку в карман, мистер Джеффри, – неожиданно произнес печальный голос. – Мне бы очень не хотелось стрелять в существо одного со мной вида. Подобный поступок покоробил бы мои лучшие чувства.
Джеффри молча поднял руки, поскольку мистер Ридер был не один. За его спиной стояли четверо вооруженных людей, кордон конных полицейских полукругом растянулся перед воротами тюрьмы, отрезая все пути к бегству. Но самой зловещей была фигура Питера Кейна, который стоял по правую руку от Ридера, устремив на Джеффри испепеляющий взгляд.
Глава XXXIII
Впервые в жизни Джеффри Лег почувствовал холодное прикосновение стальных наручников к запястьям. Его отвели обратно в сторожку, пока двое полицейских крутили ворот, поднимающий ворота.
– Я не собираюсь убегать, Крейг, – сказал он, поскольку инспектором, ведущим это дело, оказался именно этот грозный ловец воров. – Но я хочу во всем сознаться. Джонни Грей со мной заодно. Он несколько лет распространял мои фальшивки. Печатные станки стоят во втором блоке, но все остальные мои люди сбежали.
– Они сбежали не дальше полицейского участка в Оксфорде, – сказал Крейг. – И уже дают показания. Оксфордская полиция вчера около одиннадцати задержала машину, в которой они ехали. К сожалению, ваши люди, Лег, оказались не такими разговорчивыми, как вы.
– Джонни Грей тоже в этом замешан.
– Да как вы можете такое говорить? – искренне поразился мистер Ридер. – Я совершенно уверен, что мистер Грей ни в чем не виновен.
Джеффри Лег бросил на него полный презрения взгляд и усмехнулся.
– Как для делового, странный вы человек. Наверное, это Крейг вас привез сюда?
– Нет, – пробормотал мистер Ридер. – Я сам себя привез.
– Все, что я могу сказать о вас: вы умнее старика Голдена… Но это не большая заслуга.
– Не большая, – чуть слышно произнес мистер Ридер.
– Но даже у вас не хватает ума понять, что Джонни Грей годами занимался этим делом.
– Даже когда был в тюрьме? – невинно поинтересовался мистер Ридер. – Там это было бы не так просто, вам не кажется? Но не будем ссориться, мистер Джеффри.
К этому времени ворота уже подняли, и через несколько минут девушка оказалась в объятиях отца.
– Тебе очень повезло, Джонни, что ты спасся, – сказал Крейг, пожимая молодому человеку руку. – Тут мне доказывают, что ты замешан в этом деле с фальшивками, но я не поверю, пока не получу доказательств.
– Кто убил старшего Лега? – спросил Джонни.
Сыщик покачал головой.
– Мы не знаем. Но исчез Стивенс, а Стивенс, как выяснилось, был братом Феннера. Мне об этом мистер Ридер рассказал. Прямо-таки поразительно, как он все узнает?!
Мистер Ридер скромно потупил взгляд.
– Просто у меня очень хороший источник информации, так что ему надо сказать спасибо. Но, я думаю, Джон, вы подтвердите мои слова? Стивенс действительно приходится Феннеру родным братом?
К удивлению Питера, Джонни кивнул.
– Да. Я знал, что они – братья. Думаю, можно и не говорить, что их настоящая фамилия не Стивенс и не Феннер. Совершенно точно известно, что старик предал Феннера (сдал его полиции в доме на Баркли-сквер). Вероятно, Стивенс узнал об этом и стал дожидаться возможности поквитаться с Эммануэлем. Вы задержали его?
– Пока еще нет, – сказал Крейг.
– Надеюсь, что этого не произойдет, – сказал Джонни. – Как вы поступите со мной, Питер?
Он обнял девушку за плечи, и Питер улыбнулся.
– Вор ты или честный человек, боюсь, мне придется позволить ей выйти за тебя, Джонни. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы ты был человеком честных правил, и ради этого я даже готов…
– Это я могу вам обещать, – неожиданно заговорил Ридер. – И я должен перед вами извиниться, потому что чувствую себя волком в овечьей шкуре… Или, вернее, овцой в волчьей шкуре. Дело в том, что меня зовут Голден.
– Голден! – ахнул Крейг. – Но, я думал, Голден не занимается этим делом.
– Не занимается и все же… знимается, – стал объяснять мистер Ридер, осторожно подбирая слова. – Я – хороший кабинетный работник, – признался он, по своему обыкновению глядя поверх пенсне совиными глазами, – но весьма посредственный сборщик информации, и хотя, когда мистера Джона Грея Ридера назначили главным инспектором моего отдела…
– Стоп, стоп, стоп! – воскликнул ошеломленный Крейг. – Джона Грея Ридера? Что это еще за инспектор Джон Грей Ридер?
Рука мистера Голдена указала на улыбающегося Джонни.
– Джонни! Так ты… полицейский? – растерянно произнес Питер. – Но ведь ты же сидел в тюрьме!
– Сидел, – сказал Джонни. – Дело в том, что это единственное место, где я мог хоть что-то узнать о Великом Печатнике, и там я узнал все, что мне нужно было знать. Это были трудные два года, но игра стоила свеч, хотя я чуть было не потерял то единственное, что придает моей жизни смысл, – сказал он. – Простите меня, Питер, я шпионил за вами. Хороший шпион не вмешивает в работу личные чувства. Я следил за вами и за всеми вашими друзьями, а за Марни – внимательнее всего. Ну, а теперь я глаз с нее не спущу много-много лет.
– Видите ли, – сказал мистер Голден, которому сейчас, кажется, больше всего хотелось, чтобы его наконец перестали считать мудрецом, – я был всего лишь накопителем (простите за это новомодное словечко) тех сведений, которые передавал Джон. Мне было известно все об этом браке. Это я отправил в гостиницу «Чарлтон» женщину-сыщика присмотреть за девушкой… Но по указанию Джонни. Именно поэтому он смог подтвердить свое алиби, ведь работники того отдела, в котором его знают, разумеется, всегда готовы подтвердить алиби других офицеров полиции, которых ошибочно обвиняют в преступлениях.
– А как вы узнали о тюрьме?
– Феннер… настучал, – ответил мистер Голден, поморщившись. – Не люблю это слово, хоть оно и довольно выразительно. М-да, Феннер настучал.
Двое счастливых молодых людей возвращались домой в машине, на которой Марни была привезена в Китаун. Во всей Англии нет места краше, чем просторы между Оксфордом и Хоршемом. Трасса там проходит между большими рощами высоких деревьев, куда машина может свернуть, чтобы укрыться от взглядов тех, кто идет или едет по дороге. В подходящем месте Джонни притормозил машину и направил ее туда, где деревья росли гуще всего. И Марни, которая сидела рядом с ним, сложив перед собой руки, не стала требовать объяснений.