Город моей любви Янг Саманта
Я фыркнула и показала на бар:
— Уйти из одного клуба в другой. Нет, вам придется предложить что-нибудь получше. — Я медленно улыбнулась, наблюдая, как эти трое наклонились ближе, прилипнув взглядами к моим губам.
— «Вуду румз». — Маленький кивнул друзьям, как будто высказал прекрасную идею.
В ответ я печально покачала головой:
— Расширяйте горизонты, ребята.
Парень с кривой и очень сексуальной улыбкой наклонился над стойкой, так чтобы наши лица разделял всего дюйм. Я улыбнулась в ответ на его пристальный взгляд в глаза, но вдруг поняла, что он перестал играть и теперь серьезен, и моя улыбка слегка поблекла. Теперь парень опять смотрел на мои губы:
— Я отвезу тебя, куда хочешь, красотка, куда угодно в целом мире, если ты дашь мне свой телефончик.
Позади послышалось басовитое покашливание, и теплая рука легла мне на живот. Я вздрогнула от неожиданности и, повернувшись, увидела нависшего надо мной Кэма.
Это его большая теплая ладонь прижималась к моему животу.
Он чуть надавил и оттеснил меня от стойки.
— Извините, — буркнул он.
Лицо его не выражало абсолютно ничего, только желваки на скулах ходили. Прикосновение Кэма пустило искры по всему моему телу, кожу закололо от жаркого возбуждения, и в ошеломлении я позволила ему оттеснить меня от стойки. Когда он протискивался мимо, его тело изогнулось под мое, рука скользнула мне на талию, чуть задрав фирменную майку, так что мозолистая ладонь захватила голую кожу, удерживая меня на месте, пока Кэм наклонялся за бутылкой ликера. Когда он выпрямился, наши глаза встретились, и у меня все силы ушли на то, чтобы не потянуться к нему в ответ.
Будто осознав, что все еще касается меня, Кэм резко отодвинулся и кивнул, а потом направился к своему концу стойки. Я долго-долго смотрела на его спину, гадая, почему это ему вдруг приспичило трогать и отодвигать меня, а не просить отойти. В обычной ситуации я расценила бы это как интерес, приглашение, но Кэм посылал мне целую кучу спутанных сигналов. Я смотрела ему вслед так долго, что, когда повернулась к парням, с которыми до того старательно кокетничала, они уже исчезли — вместе с ожидавшимися чаевыми.
Вот дерьмо!
Чертов Кэм!
Остаток смены пролетел быстро, и, как только мы прибрались после закрытия, я, по уже сложившейся за последние вечера привычке, поспешила прочь из бара, отчаянно желая оказаться подальше от Кэма.
Потом была пробежка по морозцу до дома — в обход пьяниц, которые с одного только взгляда на спешащую одинокую женщину решали, будто на ней можно отлично попрактиковаться в охоте. Джосс ужасно расстраивало, что после нашей смены я хожу домой одна, но я привыкла. На моем брелоке имелась «тревожная кнопка», а в сумочке — маленький баллончик с перцовым газом, на всякий случай.
Я быстро и тихо поднялась по сырой лестнице и чуть не растеклась от облегчения и усталости перед дверью квартиры. Наконец-то я дома.
Решив, что неплохо бы взять с собой в спальню чашку чая, я направилась на кухню, чтобы включить чайник, но в дверях остановилась как вкопанная.
Дикое возмущение охватило меня при виде пьяной матери, валяющейся в отключке на кухонном полу. Слава богу, она хотя бы в пижаме. Бывали случаи, когда я находила ее голой.
Я прикинула, сколько мама здесь пролежала, и побоялась, что она не только схватит насморк на холодных плитках кухонного пола, но и застудит спину. Помотав головой и проглотив злые слезы усталости и бессилия, я сняла куртку и с минуту размышляла, как бы дотащить маму обратно в комнату, не повредив ей спину еще сильнее и не разбудив Коула. Ладно, допустим, если волочь как можно аккуратнее, то может и получиться.
Стараясь двигаться потише, я подняла маму под мышки и начала выволакивать бесчувственное тело из кухни. Ее нога зацепилась за край двери, та ударила в стену, и я поморщилась, замерев на месте. Хорошо бы не разбудить Коула.
Увы, только я начала снова ее тащить, как услышала звук открывающейся двери его спальни. Я повернулась и обнаружила, что он стоит в коридоре, глядя на меня туманным спросонья взором.
— Извини, милый. Иди обратно в кровать, — шепнула я.
Но Коул только хмыкнул, покачал головой и направился ко мне:
— Помочь?
— Да все в порядке.
Он снова фыркнул и подошел к маме с другой стороны, с легкостью поднял ее за ноги, и мы понесли нашу ношу к спальне. Я всю дорогу наблюдала за братом, не забывая, впрочем, и по сторонам смотреть. Коул уже вымахал ростом с меня и все еще рос. Он был умный парнишка, но вот с родителями ему не повезло. Это придавало особый усталый отблеск его глазам, отчего мальчик выглядел старше своего возраста. Я страшно огорчалась, что моему маленькому братцу пришлось так быстро повзрослеть.
Конечно, он уже не первый раз помогал мне дотащить маму до кровати.
Когда мы уложили ее в постель, я принялась подтыкать одеяло, стараясь хоть немного уменьшить вред от лежания на холодном полу. Уверившись, что маме достаточно тепло, я выскользнула из ее спальни и в коридоре натолкнулась на Коула.
Я улыбнулась ему дрожащими от усталости и тоски губами.
Брат увидел это, и на его лице проступила собственная боль, хотя он тут же придавил ее ухмылкой.
— У меня есть идея нового тренажера. Озолотимся.
Уголки моих губ поползли вверх.
— И что же это?
— Называется «Пьяная мамаша». Сочетает поднятие тяжестей и кардиотренировку.
Секунду, пока шутка доходила, я смотрела на него, а потом зашлась хихиканьем, притягивая брата к себе. Ко гда он обнял меня в ответ, я почувствовала, как из моих глаз поползли слезы.
Он был моим спасением, источником моей силы.
Не знаю, что бы я без него делала.
Глава 9
К тому времени, как я проснулась, половина утра уже прошла. Я еще немного повалялась под одеялом, не желая вылезать. Чтобы сэкономить на счетах за отопление, я поставила обогрев на таймер. Батареи включались на два часа утром, а потом только в пять вечера. Воздух снаружи моего теплого кокона был ледяным, и я застонала от несправедливости жизни: ну почему, почему мне надо вставать!
Пару часов назад меня на секунду разбудил Коул, чтобы сообщить, что поехал к Джейми и останется там на весь день и ночь. Помнится, я пробормотала, чтобы он взял двадцать фунтов из моего кошелька на случай непредвиденных расходов, и опять заснула.
Я перевела взгляд вбок, на свой прикроватный будильник — десять тридцать. Мне и вправду давно пора вставать, сходить купить еды и начинать готовиться к длинному ужасному вечеру с Беккой и Кэмом.
Ффух.
— Ладно. Раз, два, три, — сосчитала я, а на «три» сбросила одеяло и соскочила с кровати — это был единственный способ вылезти из теплой постели.
Медленно выползать из-под одеяла я себе позволить не могла, иначе заснула бы на полдороге. Вся дрожа, я бросила тоскливый взгляд на покинутую постель.
Насупившись, я поспешила в коридор, чтобы включить водогрей. Чашка чая не дала мне замерзнуть в ожидании душа, и я заглянула в дверь маминой спальни, проверяя, как она там.
Мама не спала.
— Доброе утро.
— Доброе, — буркнула она, плотнее закутываясь в одеяла. — Адски холодно.
«Это потому, что ты бог знает сколько провалялась на полу кухни».
— Хочешь чая с тостом?
— Да, было бы прекрасно, дорогая. — Она сползла пониже, сворачиваясь в клубок.
Подав ей чай и тост и подождав, пока они будут съедены, я оставила маму одну и пошла готовиться к делам нового дня. Помимо еды, мне требовалась поздравительная открытка на день рождения Энджи, моей подружки из салона, где я работала несколько лет назад. До Джосс у меня не было близких друзей, из-за… ну… моей скрытности, но с Энджи и Лизой, тоже из салона, мы тусовались ночи напролет, и в то время они, более чем кто-либо из моих знакомых, могли бы называться моими лучшими подругами. Я не видела обеих несколько месяцев, хотя мы все еще регулярно обменивались эсэмэсками.
Я влезла в шерстяную куртку с поясом, подчеркивающим талию, замоталась в шарф и сунула ноги в обтягивающих джинсах в вязаные угги. Мои только что вымытые волосы спадали на плечи и спину в полном беспорядке, но, хотя я знала, что лучше бы их заколоть, при мысли подставить уши холодному ветру меня охватила дрожь. Перчатки, сумка — и я готова к выходу.
Крикнув маме «пока!», я выскочила за дверь, как всегда предпочитая пойти куда угодно, только бы не задерживаться в квартире с ней. Я медленно спускалась по лестнице, надевая перчатки, как вдруг застыла от звука мужского смеха и притаилась за поворотом лестницы, ведущим на этаж под нами.
Пустая квартира прямо под нашей, похоже, перестала пустовать.
Дверь в нее стояла открытой нараспашку, и я смотрела, широко раскрыв глаза, как два парня поднимают по ступенькам кофейный столик.
— Ты поцарапал ножку, — ухмыльнулся товарищу очень высокий темноволосый парень в футболке-регби, когда упомянутый предмет мебели оказался на площадке.
Второй носильщик был чуть пониже, широкоплечий, тоже темноволосый, но лохматый и в вязаной лыжной шапочке. Когда он повернулся и широко улыбнулся приятелю, я поняла, что передо мной типичный плейбой. Парень был шикарный, и эта улыбка сказала мне, что он прекрасно умеет пользоваться своей внешностью.
— Да он не заметит.
— Тут вмятина на дереве.
— Ай да ладно, это придает индивидуальности.
Я спустилась на ступеньку ниже, и мое движение привлекло взгляды обоих парней. Посмотрев на открытую дверь квартиры, я ощутила неприятное шевеление в желудке. Итак, у нас новый сосед. И ему теперь придется выслушивать пьяные завывания моей матери.
«Просто супер».
Парень в шапочке оценивающе обозрел меня с ног до головы и одобрительно ухмыльнулся. Я бросила быстрый взгляд на его приятеля и обнаружила, что и он с улыбкой изучает меня. У меня автоматически включилось кокетство, и я чуть улыбнулась им в ответ и помахала пальцами:
— Привет.
Шапка выровнял свою сторону кофейного столика и спросил:
— Ты здесь живешь?
— В квартире выше.
Он досадливо фыркнул и покачал головой, глядя на приятеля:
— Кэм всегда был гребаным везунчиком.
Я тут же напряглась от прозвучавшего имени.
— Что вы там копаетесь? — спросил низкий и очень знакомый голос из-за дверей квартиры.
Моя челюсть уже успела отвиснуть, когда Кэм вышел из квартиры навстречу друзьям.
— Кэм? — пискнула я, все еще не веря.
Вздрогнув, Кэм посмотрел на меня, от изумления его лицо вытянулось.
— Джо?
— Ага… — Голова высокого парня повернулась от меня и Кэма к Шапке. — А Везунчик-то наш уже с ней знаком.
Я пропустила это мимо ушей. Мое сердце колотилось в груди, а глаза пронизывали Кэма, пригвождая его к лестничной площадке. Он стоял передо мной в обычной своей потертой футболке, джинсах и байкерских сапогах, со спутанными волосами и темными кругами — следами бессонной ночи — под глазами. Однако, несмотря на очевидную усталость, он будто гудел от энергии, которая меня притягивала и завораживала. Когда Кэм входил в комнату, его живость и активность, его сила ощущались сразу же. Я по пальцам могла пересчитать людей, обладающих таким качеством. Брэден Кармайкл — это раз.
Кэмерон Маккейб явно тоже относился к этой категории — это два.
И он переезжает в квартиру подо мной?
Мой пульс частил, и я не могла его успокоить, понимая, насколько близок теперь будет Кэм к моим тайнам и позору.
— Ты переезжаешь сюда?
Его взгляд метнулся мимо меня, к верхнему этажу:
— Ты здесь живешь?
Мой живот словно камнями набили.
— В квартире над тобой.
— Господи боже, — вздохнул Кэм. Похоже, его это открытие так же не порадовало, как и меня. — До чего тесен мир.
«Скорее, город».
— Да уж, — буркнула я.
Как это случилось? Может, судьба просто ненавидит меня? Почему из всех совпадений мира мне выпало такое несусветно дерьмовое?
— Эй, уже тяжеловато держать, — пожаловался Длинный, кивая на кофейный столик.
Я покосилась на его бицепсы и усомнилась, что такой вес может его хоть сколько-нибудь утомить.
Кэм махнул в сторону квартиры:
— Заносите, парни. Спасибо.
— Нет-нет, — потряс головой Шапка, ухмыляясь и по-прежнему разглядывая меня. — Сначала представь нас Мисс Шотландии.
Я ощутила, как вспыхнули от комплимента мои щеки, втайне досадуя, что это каким-то образом придает весомости мнению Кэма обо мне.
Он же напрягся и скрестил руки на груди:
— Просто занесите это в квартиру.
Господи, он так презирает меня, что даже не может представить своим друзьям. Не обращая внимания на боль, стиснувшую мне грудь, я улыбнулась Шапке:
— Я Джо.
Шапка и Длинный уронили челюсти.
— Джо? — повторили они удивленно хором, как будто уже слышали обо мне.
Я наморщила лоб в замешательстве и вопросительно посмотрела на Кэма.
Он стоял, словно окаменев, только чуть мотнул головой, посылая друзьям какой-то сигнал.
Те намека не уловили.
— Джо-из-бара, Джо?
Кэм говорил обо мне? Я неловко переминалась с ноги на ногу, не представляя, в каких красках меня изобразили.
— Да, это я.
Они оба заухмылялись, и Шапка отвесил мне приветственный поклон:
— Я Нейт, а это Пити.
Я недоверчиво оглядела Длинного:
— Пити?
Довольно неожиданное имя для человека такого размера.
У Пити было приятное лицо, дружелюбное и открытое.
— Грегор. У меня фамилия Петерсон.
— А, понятно.
— Кэм нам рассказывал о тебе, Джо, — продолжил Нейт, игнорируя косые взгляды друга.
Кэм говорил обо мне своим друзьям. Слегка обалдев от такого известия и сгорая от любопытства, что именно он рассказывал, я решила все-таки продолжить путь, чтобы по дороге как-нибудь уместить в голове факт теперешнего соседства.
Помнится, он и правда беседовал с Джосс о поисках квартиры подешевле.
И все же… Почему из всех вариантов ему нужно было выбрать мой дом?
Старательно притворившись, будто мне нисколечко не интересно, что Кэм говорил обо мне, я заявила:
— Не верьте ни единому его слову. — Я прошла мимо Кэма, как мимо пустого места, и улыбнулась его друзьям. — У Кэмерона есть прискорбная привычка составлять мнение о человеке, прежде чем познакомиться с ним получше.
— Ага, он и рассказывал, что вел себя с тобой как последний козел, — кивнул Нейт.
Я развернулась и воззрилась на Кэма.
Он в ответ невозмутимо пожал плечами:
— Я же извинялся.
Мой взгляд метнулся к его ухмыляющимся приятелям, потом опять к нему.
— Ну, тогда, наверное, мне пора уже тебе поверить. Соседушка.
И, кивнув им всем на прощание, я начала спускаться по лестнице, внимательно глядя под ноги.
— Это и есть Джо? — громко вопросил Нейт, когда я исчезла из виду.
Его голос было прекрасно слышно внизу, и я не могла не навострить уши.
— Заткнись, — прошипел Кэм. — Давай занесем остальное барахло.
— Христос всемогущий, ты не соврал. Охренеть прямо, какой длины эти ноги!
— Нейт…
— Как ты держишься, чувак? Если не собираешься с ней замутить, то я бы занялся.
Рык Кэма заполнил всю лестничную клетку, отдавшись во мне:
— Греби в квартиру!
Громыхнула дверь, и я аж подпрыгнула на нижней площадке, где остановилась послушать.
Что, черт подери, все это значило? Что Кэм обо мне наговорил?
Простое стилистическое решение ресторана — неяркое дерево, спокойные бежевые и кремовые тона в отделке — должно было бы придать нашему обеду хотя бы видимость покоя и безмятежности.
Но не сложилось.
Я сидела напротив Бекки и Кэма, рядом с Малкольмом, и молилась, чтобы опостылевшее уже напряжение за столом мешало только мне. Весь вечер беседу поддерживали Бекка и Малкольм. Мы заказали и съели закуски и теперь ждали главное блюдо. Я беспокойно ерзала под гнетом опустившегося на нашу четверку молчания.
С момента прибытия в ресторан я отчаянно старалась не смотреть на Кэма. Он один занимал мои мысли в этот день, и, клянусь, мой пульс ничуть не замедлился с тех пор, как я обнаружила, что он наш новый сосед.
В моей голове проигрывались самые худшие сценарии: Кэм слышит мою маму, Кэм обнаруживает, почему она иногда устраивает такой адский шум, Кэм пробалтывается об этом какому-нибудь важному для меня человеку, например Малкольму.
И да, если уж начистоту, я также опасалась, что и без того невысокое мнение Кэма обо мне вовсе упадет ниже плинтуса, когда он выяснит правду о ситуации с моей мамой. Я не могла понять, почему так беспокоюсь о том, что он подумает, ведь я его совсем не знаю. Я вообще не знаю, что он за человек.
— Мне очень нравится твое платье, Джо. У Малкольма такой прекрасный вкус, не правда ли? — улыбнулась мне поверх бокала Бекка.
Я с трудом выдавила вялую ответную улыбку, гадая, искренне художница это говорит или язвит.
— Мне твое тоже очень нравится.
Я-то была совершенно искренна. Бекка пришла в расшитом пайетками темно-золотом платье с высоким воротом и короткой юбкой. Оно смотрелось дорого и стильно.
Малкольм, как всегда, выглядел щегольски: костюм-тройка с изумрудно-зеленым галстуком, подходящим по цвету к моему платью. А Кэм… Ну, Кэм вырядился как Кэм.
Хоть я избегала его прямого взгляда, но одежду не отметить не могла. Единственной уступкой формальностям в его наряде были черные костюмные брюки, к ним он присовокупил футболку с принтом, потертую черную кожаную мотоциклетную куртку и неизменные байкерские сапоги. Косуху, впрочем, он за столом снял, из вежливости.
Почему-то меня это восхищало. Кэм оделся так, как хотел, и плевать ему, кто и что там себе думает.
Возможно, именно поэтому он был так чертовски привлекателен в любой одежде.
— И туфли у тебя классные, — улыбнулась Бекка. — Я все рассматривала их, когда ты проходила по залу.
Рассеянный и скучающий Кэм фыркнул, кладя вилку на салфетку, и улыбнулся уголком рта:
— Малкольм, мне ужасно нравится твой галстук. Он великолепно подходит к твоим глазам.
Малкольм усмехнулся шутке и указал на Кэмовы татуировки:
— Мне нравится, как сделано. А что там написано черным?
Я наклонилась вперед. Я хотела это узнать с того момента, как встретилась с Кэмом.
— «Будь Каледонией», — ответила Бекка, бросив досадливый взгляд на руку своего спутника. — И не трудитесь спрашивать, какого дьявола это значит, потому что он все равно вам не скажет.
На этот раз я уже не удивилась внезапной теплой щекотке между ног от вида изогнувшихся в усмешке губ Кэма. Очевидно, меня возбуждает все, что бы он ни делал. Наши глаза на секунду встретились, и я потупилась, покраснев.
— Ну а как насчет дракона? — продолжил расспросы Малкольм. — Он что-то выражает?
Кэм кивнул:
— Я был очень выразительно пьян, когда его заполучил.
— О нет, — расхохотался Малкольм. — Один из этих.
— Один из этих. Мне было двадцать два, я встречался с женщиной старше меня, которая совершенно случайно была художницей-татуировщицей. Мы напились, я оказался в ее кресле, она спросила, какую татуировку мне хочется, я ответил: «Удиви меня»… — Он пожал плечами.
Я рассмеялась, представив, как Кэм вылезает из кресла и обнаруживает на своем плече свирепого дракона.
— И она сделала тебе черно-пурпурного дракона?
Кэм сверкнул на меня своей улыбочкой, от которой я была готова писать кипятком.
— Она была большая фантазерка. Мне бы вспомнить об этом, прежде чем соглашаться посидеть в ее кресле.
— Это прекрасная работа.
— Ну, Анна и была прекрасной художницей.
— Перестань, а то я могу и приревновать, — смеясь, перебила его Бекка. Смех ее, однако, прозвучал фальшиво, в нем не было никакого «могу». Она отхлебнула вина и перевела пристальный взгляд со своего спутника на меня. — Кэм тут рассказал мне об удачном совпадении.
Малкольм посмотрел на меня:
— Каком удачном совпадении?
— А, так новая квартира Кэма… оказывается, в доме Джо. Прямо под ней.
— Правда? — Малкольм бросил на меня быстрый лукавый взгляд и, улыбаясь, повернулся к Кэму. — Расскажи хоть, как там. Джо отказывается меня и близко подпускать.
Я поерзала под любопытным взором Кэма, чьи глаза вопрошали: «Что же, черт побери, у вас за отношения?»
— Так же, как и везде в Эдинбурге.
— Очень информативно, Кэм, спасибо. Ты прямо как Джо.
— Ты долго перевозил вещи? — спросила Бекка, как только принесли главное блюдо.
Кэм подождал, пока всем положат, и начал уплетать второе, сообщив с набитым ртом:
— Весь день.
— Знаешь, могло получиться быстрее, если бы ты решился избавиться от всех этих комиксов.
— Я уже отвечал на это предложение «нет», — с ленцой отозвался Кэм.
Бекка покачала головой и повернулась к нам, явно раздосадованная:
— У него их сотни, в пластике, коробка за коробкой. Это смехотворно. Знаю, знаю, как художница, я должна бы это понимать, но совершенно не понимаю.
Малкольм согласно кивнул:
— Признаюсь, я тоже никогда не понимал увлечения комиксами.
— Не знаю, — вдруг вступила в разговор я, вспомнив о мирах, создаваемых Коулом, которыми он делился со мной через свою любовь к комиксам и графическим романам. — По-моему, в них есть что-то неотразимое. Ведь большинство их рассказывают о самых обыкновенных людях, поднявшихся до необыкновенного. Книги об этом мы читаем каждый день. Просто-напросто в комиксах есть еще и отличные картинки, иллюстрирующие то, что словами не скажешь.
Я не хотела видеть реакцию Кэма на мои слова, но жар его внимания притянул меня, и наши взгляды, встретившись, задержались друг на друге. И сцепились намертво. Я почувствовала, что мое дыхание становится частым и неглубоким от его мягкой улыбки и теплых изучающих глаз.
— Джосс говорит, твой брат рисует и пишет свой комикс.
Мысль о Коуле смягчила мою улыбку.
— Он очень талантлив.
— Я хотел бы как-нибудь посмотреть.
— Думаю, Коулу это понравилось бы.
Понятия не имею, почему я так сказала. Мне совсем не хотелось видеть Кэма рядом с Коулом у себя дома. Все получилось из-за того, как он смотрел на меня: как будто видел что-то приятное, причем не связанное с моим красивым личиком, длинными ногами или задорно торчащими грудями. Слова, исходящие из моих уст, доставляли ему удовольствие, и я наслаждалась теплом его симпатии.
Какой же я была идиоткой.
Читать бесплатно другие книги:
