Период распада Афанасьев Александр

18 июня 2012 года

Порт Аден, Арабская республика Йемен

Бывшее здание министерства обороны НДРЙ

Подполковник Роберт К. Джереми,

старший военный советник

75-й полк рейнджеров, армия США

Говорят, что история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса. За сегодняшний день подполковник Джереми убедился, что это не так: второй раз история повторяется в виде еще более страшной трагедии. Жизнь жестоко карает, не наказывает – а именно карает тех, кто не учит ее уроков.

Потеряв нескольких своих людей при наступлении танков, подполковник отступил в Аден, приказав занять оборону и любой ценой держать район Аль-Мансур, аэродром Хормаксар и приморское шоссе. Так получилось, что на сегодняшний день он был старшим из находящихся в стране американских офицеров и единственным, способным организовать оборону города. Его преимуществами были отличная выучка и еще более превосходное оружие его людей, а также возможная поддержка его страны – Соединенных Штатов Америки. У него было преимущественное положение – он находился в обороне, а не в наступлении, и местность весьма способствовала занятию оборонительных позиций. Город Аден расположен на побережье, от остального арабского полуострова он отрезан высокими горными хребтами, и мест, где можно прорваться, – всего три. Большей частью Аден был построен в огромном кратере давно потухшего вулкана средневековыми купцами – и не без умысла: стены кратера давали купцам и расположенным в городе складам отличную защиту от набегов племенной конницы. Эту часть города так и звали – Кратер. Племена уже тогда жили единым разбоем и взиманием дани с проходящих по их землям торговых караванов, потому что земля их была бесплодна, дика и к ведению какого-либо хозяйства, что земледельческого, что скотоводческого – решительно непригодна. И сейчас, на втором десятилетии двадцать первого века, все осталось здесь так же, как и тогда. Вот только у кочевых племен старинная кремневая винтовка сменилась на автомат Калашникова и снайперскую винтовку Драгунова, а верный конь – на танк Т-72, модернизированный с их же и израильской помощью. Остальное осталось прежним – стальная волна накатывала на древние, много чего повидавшие отроги кратера, а немногочисленные защитники пытались удержаться на этих горных склонах, понимая, что если племена и танки прорвут оборону, то их просто сомнут, прижмут к берегу и перебьют до последнего человека. Отступать было некуда, только что вплавь – и до Джибути, там, кажется, есть войска Иностранного Легиона и наша база. Там тоже черт знает что творится…

Подполковник отцепил с пояса флягу, глотнул воды – вода пока была, но скоро ее не будет. Потом попытался встать – это ему удалось, но закружилась голова. Офицер еще вчера утром был контужен во время скоротечного отступления, когда танковый снаряд рванул метрах в десяти от командирской открытой машины. По меркам сегодняшнего дня – мелочь, легко отделался, не стоит даже идти к санитару. Справившись с тошнотой, подполковник подошел к окну.

Аден лежал перед ним как на ладони: здание министерства обороны было расположено так, что оно господствовало над местностью, с тыла его прикрывал горный склон, а дорога к нему была единственная, узкая, извилистая и простреливаемая на всем ее протяжении. После налета «Градов» и недолгого артиллерийского обстрела пожары в основном потушили, но вот в порту творилось нечто невообразимое. Неизвестные хорошо все просчитали – они подорвали на рейде заполненный до отказа танкер, потушить (под обстрелом) его не удавалось, тем более что наступающие хорошо знали о диверсии и били по рейду осколочными и зажигательными снарядами. Капитан единственного находившегося на тот момент на рейде Адена американского эсминца принял тяжелое, но совершенно верное решение – сняться с якоря и выйти с рейда, ускользнуть из ловушки, пока это еще возможно. Сейчас эсминец крейсировал где-то на входе в Аденский залив, обеспечивая более-менее надежное противовоздушное прикрытие ТВД, а его комендоры садили по берегу из единственного имеющегося на эсминце стадвадцатисемимиллиметрового артиллерийского орудия. У них не было даже танков – черт побери, ни одного танка, только «Хаммеры», бронетранспортеры Страйкер и эти проклятые дорогущие мастодонты MRAP, которые русская скорострельная зенитка «Зевс» калибра 23 или установленная на БТР русская тридцатимиллиметровая пушка разбирает на атомы! Единственной удачей было то, что в порту оказалось судно, доставившее – в рамках программы помощи той армии, которая сейчас штурмует город, гору военного имущества, в том числе несколько устаревших гаубиц калибра сто пятьдесят пять с запасом снарядов. Они-то, установленные в разных районах города и постоянно перемещаемые с места на место во избежание подавления гаубицами противника, и были тем единственным фактором, благодаря чему танки и мотопехота противника пока что не обстреливали Аден прямой наводкой. Они же да несколько настоящих бронетранспортеров были тем единственным нормальным пехотным вооружением, которое у них было. Увлекшись борьбой с терроризмом и наизобретавшись много самых разных машин, прекрасно защищенных, но неповоротливых и почти невооруженных, американцы сейчас расплачивались за свою глупость. Против них, помимо племенного ополчения и разных вооруженных банд, была брошена как минимум танковая бригада регулярной армии при артиллерийском усилении.

Черный, жирный мазутный дым с горящего рейда влекло на город, в клубах дыма плыл шпиль Биг-Бена – почти точной копии британского, установленный в районе Стимер, британского квартала, места проживания европейцев в этих неспокойных местах вот уже на протяжении многих десятилетий. Дым заволакивал мутным покрывалом город, заползал в легкие, просачивался в любую щель, вызывал тошноту. Подполковник вспомнил, когда он видел такое же – в Кувейте, в девяносто первом, когда отступающие иракцы подожгли нефтяные скважины, и они, наступая через пустыню, матерились и отплевывались, и слюна была черной, как деготь, а сами они были похожи на обезумевших трубочистов.

Все повторяется.

Вздохнув, подполковник повернулся от окна, оглядел разгромленный кабинет, где они устроились. Как ему сказали, это было русское крыло, здесь когда-то сидели русские военные советники. Сейчас подполковник был бы не прочь вернуть восьмидесятые – сдать обезумевшую, захлебывающуюся в крови страну русским и бежать отсюда, куда глаза глядят. Не все в те времена, когда он только начинал, было плохо.

У стены поверх развернутого прямо на полу вещмешка спал майор Франтишек, фамилия его была столь сложной и заковыристой, что подполковник был просто не в силах ее произнести. Звал просто – Франк, и майор Войска Польского не обижался. На рукаве майора гордо красовался красно-белый шеврон с гордой надписью «Гром». Польские спецназовцы, воевавшие бок о бок с ними в Ираке и Афганистане, в самом начале спасли американцев, ворвавшись в полевой учебный лагерь на рассвете. Это позволило опередить йеменцев и хоть как-то организовать оборону до того, как подошли танки, сдержать первый натиск. Они, поляки, стояли лагерем дальше, ближе к бывшей столице страны, Сане, и выполняли как учебные, так и боевые функции – хотя мандат их, равно как и американский, предусматривал только обучение и советническую помощь йеменской армии и силовым структурам. Когда ночью лагерь атаковали, поляки под шквальным огнем противника (их атаковали на русских БМП) сумели сделать невозможное – организованно отступить до следующего лагеря, сохранив часть техники и снаряжения, и даже вывести раненых. Командир польского гарнизона, которого подполковник знал лично еще по Афганистану, погиб, оставшись с горсткой бойцов прикрывать отход основных сил – фактически оставшись на смерть. Сейчас польские солдаты и офицеры рука об руку с американцами и частью йеменских коммандос, которые остались верны новому правительству, дрались на спешно созданной и при любом более-менее серьезном натиске противника рвущейся по швам линии обороны. Майор Франтишек, с честью выведший свое войско – кого мог, спал на разложенном на полу спальном мешке, даже во сне прижимая к себе свой автомат. Он же привел с собой почти сошедшего с ума британского офицера; тот донес страшную весть – стоящих гарнизоном у Саны британцев застали врасплох и перебили до последнего человека. Просто снесли гарнизон сосредоточенным огнем, а оставшихся в живых намотали на танковые гусеницы. Если в течение следующего дня осажденному гарнизону Адена не доставят подкрепления и помощь, не организуют авиаподдержку – их всех ждет то же самое.

Подполковник Джереми не был уверен, что смог бы так же храбро действовать и остаться на верную смерть, чтобы спасти остальных – как тот польский полковник.

Чуть в стороне у самой стены – двое американских офицеров из спешно организованного штаба, развернув несколько полевых компьютерных терминалов и установив станцию спутниковой связи, пытались хоть как-то наладить передачу данных на КП Шестого флота и в штаб-квартиру НАТО. Подполковник пока не вмешивался в их работу. Вместо этого он подошел к наспех сооруженному из двух обычных штабному столу, склонился над расстеленной на нем спешно поднятой гражданской топографической картой. Другой карты не было.

Они пока удерживают позиции где-то дальше Дар-аль-амира и Шейх Усмана, не пропуская танковые и мотострелковые части к побережью. Плотно держат они и район Максар – это предпоследняя линия обороны. Перешеек, который они держат, – в ширину меньше мили, но там не за что зацепиться, там нет ни гор, ни каких-либо других препятствий для наступления. Пока фронт обороняется не сплошной цепью, а мобильными моторизованными группами, скрывающимися в развалинах, складках местности и открывающих внезапный огонь из противотанкового оружия по появляющимся бронеобъектам. Подполковник приказал как можно скорее оборудовать вторую линию обороны по горному хребту, оттуда, пользуясь господствующей высотой, уже ведут огонь расчеты ПТРК и снайперы с дальнобойных винтовок. Он был уверен, что пока у них есть запасы противотанкового оружия, они отразят даже массированную танковую атаку. Но и те, кто им противостоит, не дураки. Один налет «Градов» по городу уже был и вряд ли повторится – вечереет. Но завтра они подтащат еще несколько установок «Град», подтащат гаубицы и просто будут расстреливать их, находясь на безопасном удалении, будут засыпать их снарядами, пока здесь не останется ничего живого. Если они прорвутся к побережью – конец всем; огнем танков, выведенных на прямую наводку, они перекроют Аденский залив и морской порт, сделав невозможной организованную морскую эвакуацию. Потом либо попытаются перебросить штурмовые части через залив, либо пойдут на штурм перешейка в районе Максар.

Их не сдержать. Если мятеж подняла только малая часть армии, объединившись с племенами, тогда еще куда ни шло. Но пока такой информации не было, следовало предполагать, что мятеж подняла вся йеменская армия, и количество брошенных против них сил, организованность их действий – это подтверждали. Наступающими частями явно командовали, и командовали неплохо, это не был неорганизованный, анархичный сброд с оружием, это была именно армия.

Если рейд порта Аден будет под обстрелом к моменту эвакуации – придется бросать все и эвакуироваться с пляжей в районе острова Сира, совершенно для этого не приспособленных. Единственное их достоинство – они прикрыты горами, и организовать их обстрел прямой наводкой невозможно, а навесным йеменские пушкари стреляют не очень хорошо, предпочитая точность попадания каждого снаряда количеству выпущенных снарядов. Оборудованных причалов в том районе нет, и придется эвакуироваться вплавь – до кораблей. Акул там не должно быть, но все же…

Далекая, хлесткая серия разрывов – звук был похож на рвущуюся гигантскую парусину – разорвала тишину, с чуть слышным звоном дрогнули стекла. Подполковник Джереми даже не поднял головы – «Град». Вот еще одна серия. Еще… Он не думал, что они начнут обстрел уже под вечер – однако, похоже, начали…

Господи, когда же мы чему-то научимся? Подполковник, когда только это все начиналось, предупреждал, что затеянная Госдепартаментом и ЦРУ авантюра ни к чему, кроме беды, не приведет, что ставить на высший государственный пост страны бывшего просоветского лидера, с разрушением Советского Союза мгновенно поменявшего ориентацию и ставшего проамериканским лидером на Ближнем Востоке, – смерти подобно. Что страна подобна пороховой бочке и достаточно одной искры, чтобы все рвануло по-серьезному. Что лживая и двуличная политика нынешнего президента Йемена, старающегося угодить всем сразу – племенам, американцам, наркомафии, исламским экстремистам, – все же лучше, чем гражданская война в стране. Что «избрание» нового лидера страны, да еще бывшего президента просоветского Южного Йемена, Народно-Демократической Республики Йемен в качестве главы объединенного Йемена почти автоматически приведет к резкому росту сепаратистских и антиамериканских настроений на севере Йемена и радикализирует большую часть набранной преимущественно из северян армии. Что северяне никогда не примут такого решения, потому что они считают, что в долгой истории раскола Йемена на Северный и Южный победили именно они – и такое решение вашингтонских мудрецов заставит их взяться за оружие.

Нет. Все же решили сделать.

Но даже он, видевший Афганистан, не думал, что рванет так быстро и так страшно.

По коридору протарахтели шаги, подполковник положил руку на рукоять «кольта». Сейчас можно ждать всего.

Но это был всего лишь старина Беккер, капитан Пол Беккер, один из инструкторов в их лагере и офицер рейнджеров. Он не был негром – наполовину немец, наполовину американец, но выглядел сейчас как негр или как человек, переборщивший с маскировочным гримом. Масляные, черные разводы на лице делали его неузнаваемым.

– Спокойно. Это всего лишь я, – с ходу предупредил он.

Подполковник оставил «кольт» в покое.

– Ты выглядишь так, как будто тебя отпустил в увольнительную сам дьявол.

Капитан прошел к стоящей в углу большой бутыли с водой на пять галлонов, поднял ее и прямо из горлышка напился.

– Так оно и есть. Во рту как насрали.

Подполковник молча ждал доклада.

– Полный п…ц! – наконец сказал капитан. – В аэропорту черт знает что творится. Били прицельно. Есть относительно целые самолеты – но я бы на них лететь не рискнул.

– Полоса?

– Выведена из строя. За день можно привести в относительный порядок – если не будет новых повреждений. Я организовал людей.

– Он сможет завтра принять сто тридцатый?[20]

– Не знаю, сэр. Я присмотрел другое место – Соляные поля, на берегу залива. Третья точка – дорога от Кэмп Радфан, идущая по самому побережью. При определенном навыке там можно посадить сто тридцатый, там пока нет повреждений. Но никакого аэродромного обеспечения там не будет, это дорога не самая лучшая. И, кроме того – при наступлении она может оказаться под сильным обстрелом.

– В Кратере?

Капитан замялся:

– Есть дорога, на нее точно сядет двадцать седьмой. Сто тридцатый по длине тоже сядет, но как будет взлетать – не знаю. Чуть не рассчитал – и врезался в гору.

– Порт?

– Бесполезно, сэр. Весь рейд в горящей нефти, горят корабли, те, что не успели уйти. Даже если все силы бросить на расчистку порта – за день мы ничего не сделаем, и за два тоже. Порт выведен из строя.

– Потери?

– В городе не такие большие, как могли бы быть, сэр. Мешают гражданские – они как испуганное стадо, есть те, кто бросается вплавь до Джибути.

Подполковник их понимал.

– Мы можем что-то для них сделать? – для очистки совести спросил он.

– Не думаю, сэр.

– «Марию-Луизу» выгрузили, успели?

– Да, сэр. Выгрузили все до того, как загорелось. Сейчас организуется последняя линия обороны на случай прорыва танков по хребту Джабаль Шамсан.

Хоть одна хорошая новость, да есть.

– Сколько продержимся, как думаешь?

Капитан покачал головой.

– Пока снарядов к гаубицам хватит, сэр. Сутки, может, двое.

Подполковник повернулся к офицерам своего временного штаба:

– Передавайте…

Что нужно было передавать – подполковник не успел сказать. Очередная серия ракет «Града» легла совсем рядом, их оглушило близкими разрывами, стекла моментально лопнули миллиардом осколков, горячий вихрь ворвался в кабинет, сбивая с ног людей и круша аппаратуру. Подполковник не успел упасть на пол – вихрь подхватил его, бросил на стену, сбивая с ног, сверху с грохотом упало еще что-то, в глазах потемнело…

Он не знал, сколько он так пролежал. Час, день, может быть – всего минуту. Сознание упорно не хотело возвращаться в измученное тело, блуждая в темных лабиринтах забытья. В чувство подполковника привел капитан Беккер, пришедший в себя первым и весьма невежливо пару раз хлестнувший подполковника по щекам…

Подполковник открыл глаза. Первое, что он увидел, была трещина на потолке. Возможно, это просто потрескалась побелка. А может быть – при следующем обстреле все это чертово здание просто рухнет на них и погребет их в руинах.

Подполковник закашлялся, в горле будто кто-то скребся, живой и безжалостный, пытаясь выбраться наружу.

– Сэр…

Вместо ответа подполковник смог только что-то невнятно прохрипеть.

– Попейте, сэр…

Теплая вода чуть успокоила нежданного, обосновавшегося в гортани зверя – но не изгнала его прочь.

– Все целы?

– Не знаю. Давайте, я помогу вам встать, сэр.

С помощью капитана Беккера и оказавшейся под рукой стены подполковник встал на ноги. Чуть в стороне отряхивались, поднимаясь с пола, штабные. Меньше всего пострадал Франтишек – он лежал на полу, и его просто засыпало осколками. Сейчас он проснулся – но не вставал, опасаясь новых взрывов.

На пятачке перед зданием министерства что-то горело, кричали на несколько голосов.

– Санитар кому-нибудь нужен?

– Кажется, нет, сэр.

Одного из офицеров связи прилично задело осколком стекла – но все это можно было пока поправить с помощью индивидуального перевязочного пакета. Слава Аллаху, что бутыль с водой стояла на полу у подоконника и не перевернулась.

– Все едно нас тут вобьют, пан дополковник, – с мрачной убежденностью сказал Франтишек, не вставая, – до последней людины замордуют.

– Заткнись, не каркай! – резко ответил подполковник Джереми. – Что со связью?

Один из радистов оторвался от рассматривания того, что когда-то было антенной спутниковой связи – основной удар пришелся на нее.

– Сэр, спутниковой связи у нас больше нет.

– Не починишь?

– Нет, сэр. С концами…

Твою мать… Станция была единственной.

– Беккер!

– Я, сэр!

– Поезжай в город. Еще раз осмотри порт и аэровокзал на предмет исправного оборудования связи. Посмотри, может, найдешь где гражданскую спутниковую тарелку.

– Сэр, она работает не в нашем формате, – встрял связист.

– Все равно вези. Все, что найдешь. Если не будет связи – нас и впрямь здесь всех замордуют. Если не найдешь – готовьтесь держать связь через «Farragut».

«Farragut» – так назывался тот самый эсминец, ускользнувший из Аденского порта, прорываясь через пылающую от горящей нефти водную гладь и поднимаемые падающими на рейд снарядами фонтаны. Связь можно было действительно установить тактическими средствами, эстафетой, через него.

– Есть.

– Пан дополковник?

– Сиди пока здесь. Я скоро приду.

– Есть…

Подполковник хотел сходить вниз, посмотреть, что делается на постах, которые охраняют здание министерства и прикрывают дорогу, ведущую к министерству – видимо, основной удар «Града» пришелся на них. Но, открыв дверь, он увидел за ней генерала Саида – подполковника, мгновенно, за один день прошагавшего несколько ступеней от подполковника до полного генерала и министра внутренних дел. Жирный, усатый, как таракан, носящий щегольски сбитый набок красный берет – он сразу не понравился подполковнику Джереми.

– Вас хочет видеть президент, подполковник. Немедленно.

Мутилось в голове, хотелось дать этому жирняку в морду и захлопнуть перед его носом дверь. Так дать, чтобы кровью умылся.

Но нельзя.

– Немедленно, сэр!

Подполковник кое-что прикинул.

– Франк.

– Я, пан дополковник.

– Пойдешь со мной.

– Есть!

– Господин президент говорил про вас одного! – запротестовал Саид.

Не говоря ни слова, подполковник просто отстранил его в сторону, широким шагом пошел по коридору. У лестницы, ведущей на второй этаж, на всякий случай уже занял позиции американский пулеметный расчет. Франтишек пристроился рядом.

– Будь начеку, – шепнул подполковник.

Приемная президента охранялась до зубов вооруженными офицерами Президентской гвардии, обыскать американского и польского офицеров и потребовать сдать оружие они не решились. Просто открыли дверь и пропустили их внутрь.

Президент Арабской Республики Йемен Али Насер Мухаммед, избранный «переходным правительством», старый – но не потерявший своей воинственности, сидел в бывшем кабинете министра во главе стола, а по обе стороны стола сидели уцелевшие члены нового кабинета и офицеры Президентской гвардии. Всего в кабинете было человек двадцать, они поставили столы так, чтобы образовалось нечто наподобие кабинета для совещаний. У всех было какое-то оружие, даже у гражданских.

Полковник молча подошел к столу, садиться не стал.

– Садитесь, – властно сказал президент, указывая на свободный стул.

– Благодарю, – ответил подполковник и остался стоять.

– Хорошо… В таком случае мы хотели бы знать, подполковник, что правительство Соединенных Штатов Америки делает для спасения свободы и законно избранного правительства Йемена?

Будь этот вопрос задан в другой обстановке, другим тоном и другими словами – подполковник обязательно бы ответил на него. Сейчас же и вопрос и тон, которым он был задан, и обстановка – его просто взбесили.

– Не знаю, – отрубил он.

– То есть как – не знаете?

– У меня нет связи. Станцию спутниковой связи разбило взрывом. Я бы хотел знать, что делается вами, уважаемый господин Президент, для спасения свободы и законно избранного правительства Йемена?

Судя по всему, никто из сидящих в этом кабинете людей даже не задумывался о том, что они – власть, и они должны что-то предпринимать. В их понимании американцы, поляки, британцы, литовцы, чехи, словаки – те, кто сейчас либо уже погиб, либо сражался, прикрывая плацдарм для эвакуации, – это они должны были что-то делать. А сам Али Насер Мухаммед – делать был ничего не должен и его люди тоже, они должны были просто принять власть.

Ублюдки…

– План эвакуации готов?

– Нет, – ответил полковник уже со злорадством, – никак нет. Порт горит, а аэропорт выведен из строя.

– Так делайте же что-нибудь, черт побери, или…

Президент шарахнул кулаком по столу – это, видимо, было каким-то заранее оговоренным сигналом. Все дернулись к оружию – но было поздно. Подполковник резко шагнул в сторону, открывая сектор огня для стоящего за спиной польского спецназовца. Поляк вскинул винтовку, у него была новая польская винтовка с подствольником, и к ней он присоединил лазерный прицел и большой магазин – улитку на девяносто патронов, превращая ее почти что в ручной пулемет. Красная точка лазерного прицела метнулась по столу – и мгновенно замерла на вспотевшем лбу президента. Те, кто потянулся руками к оружию, мгновенно замерли, как соляные столбы.

– Что вы делаете? – попробовал возмутиться находящийся под прицелом президент. – Это беспредел!

– Жалуйтесь в Госдепартамент, – отрезал подполковник, – и заодно учитесь плавать. Лично я не намерен заниматься вашей эвакуацией. Это ваша страна, и вам лучше знать, как унести отсюда ноги. Тем более один раз вы это уже сделали, не так ли?

История повторялась – один раз в виде трагедии, второй раз – в виде еще большей трагедии. В одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом году президент НДРЙ Али Насер Мухаммед, верный коммунист-ленинец пригласил таких же, как он, верных коммунистов-ленинцев, внутренних оппозиционеров во главе с его злейшим врагом, Абд Эль-Фаттахом Исмаилом в один из загородных дворцов на переговоры по обеспечению единства в партии и стране. Со стороны оппозиции приехали двадцать человек – практически весь кабинет министров находился в оппозиции президенту. Когда они вошли в зал для переговоров – а президента почему-то в нем не было – и расселись вокруг стола, в зал ворвались автоматчики-смертники, в упор расстреливая людей. Уцелел только Абд Эль-Фаттах Исмаил, с несколькими верными людьми он вырвался из дворца и бросился в советское посольство, потому что больше ему было укрыться негде. Армия сразу раскололась пополам – но президент призвал на помощь дикие горные племена, среди которых имел немалую поддержку, и выдал им оружие с армейских складов. Двадцать тысяч дикарей-кочевников ворвались в Аден, тогда столицу Южного Йемена, принявшись с запредельной жестокостью убивать всех, кого они встретят, в городе вспыхнули уличные бои. Поддержавшие президента части береговой артиллерии открыли огонь по городу. Сам президент выступил по радио, отрекся от дружбы с СССР и провозгласил исламский путь развития в стране. Абд Эль-Фаттах Исмаил погиб при невыясненных обстоятельствах, пытаясь прорваться из советского посольства как раз накануне его штурма, потом верные погибшему Фаттаху части с советскими советниками подавили мятеж, но президент ушел. Выехал в Египет и моментально занял проамериканскую ориентацию. А теперь история перевернула все в обратном направлении, сам президент, тринадцать дней назад ставший главой уже объединенного Йемена, сидел за столом под прицелом и знал, что стоит дернуться – как мозги его полетят на стену.

Непонятно, сколько еще так могло продолжаться – двое, рейнджер и спецназовец у стены, держащие под прицелом весь кабинет министров страны, – как вдруг гулко хлопнула дверь. Подполковник выхватил «кольт» – но это оказался один из его подчиненных, отступавший с ним от базового лагеря.

– Сэр! – и осекся.

– Говорите, капрал, – подбодрил его подполковник.

– Сэр, там, внизу, к дворцу идут люди! Много!

– Что за люди? – непонимающе спросил подполковник.

– Люди, гражданские! Они хотят видеть президента. Мы не можем остановить их, не стреляя!

Али Насер Мухаммед заметно побледнел.

– Я…

– На вашем месте, я бы поговорил с народом, – сказал подполковник, – ведь вы же законно избранный президент.

Поляк опустил винтовку.

Из кабинета они выходили плотной толпой – президентская охрана, несколько человек из Гвардии, потом сам Али Насер Мухаммед. Подполковник с Франтишеком задержались в кабинете, пропуская остальных, и не видели, что точно произошло.

Просто в коридоре, полном йеменских офицеров, вдруг что-то гулко треснуло, и закричали на разные голоса. Подполковник с ужасом понял, что это прогремел выстрел.

– За мной!

Вспомнив дни, когда было время поиграть в американский футбол, американец смело врубился в людской водоворот, места, чтобы наносить удары кулаками, не было, и он активно применял локти и предплечья, толкал, бил и пробивался, пробивался вперед, как ледокол, прокладывая себе путь в бушующем людском водовороте. Франтишек пробивался в кильватере, он не имел такого могучего телосложения – но имел резкий, поставленный удар и сейчас щедро раздавал тумаки всем, кто попадался ему на дороге.

– Не стрелять! Не убивать! Назад!

Подполковник уже понял, что произошло.

Смело врубившись в бушующий на мраморных ступенях водоворот, подполковник ловким ударом под дых отправил в нокаут одного, сбил с ног другого – все они пинали кого-то, распростершегося на ступенях.

– Не убивать! Назад! – медведем он встал над поверженным.

Охваченные безумием йеменцы подались назад.

Подполковник присел над распростертым на каменных ступенях окровавленным человечком – ему он показался маленьким и каким-то тщедушным. В форме офицера Гвардии. Но он был еще жив, и это было самое главное.

Он достал из кармана не слишком чистый носовой платок, начал обтирать окровавленное лицо покушавшегося. Человек дышал тяжело, надсадно, в горле что-то булькало.

– Кто ты? Зачем ты это сделал? Скажи, зачем ты это сделал?

Подполковник полагал, что он способен понять английский, потому что со всеми армейскими офицерами занимались англоговорящие инструкторы и советники, да и английский язык был снова обязательным для образованных йеменцев после недолгого периода засилья русского.

Человек что-то проговорил на непонятном языке. Потом еще раз – то же самое.

– Кто-нибудь может перевести, что он говорит? – поднял голову на столпившихся вокруг офицеров подполковник.

Один из офицеров несмело шагнул вперед.

– Да, сэр. Он постоянно повторяет: лучше он один, чем все мы. Лучше он один – чем все мы.

Лучше он один – чем все мы…

Тошнило… Новые снаряды гаубиц и ракеты «Града» разрывались в городе, чуть заметно подрагивала от разрывов земля. Можно было бы сказать – стекла звенели, да только стекол целых в здании уже не было.

Подполковник поднялся на ноги.

– Есть тут кто-то из американских военнослужащих?!

Расталкивая йеменцев, к нему пробились двое, с оружием.

– Да, сэр.

– Перенесите этого в бронемашину! – показал на покушавшегося подполковник. – Вызовите фельдшера и окажите ему возможную помощь. Мы забираем его с собой! Отвечаете за этого человека, капрал Ультерман! – Подполковник разглядел табличку с именем на форме.

– Слушаюсь, сэр!

Кто-то принес раскладные носилки, покушавшегося осторожно переложили на них, понесли вниз. Никто из йеменцев не осмелился возразить, толпа мрачно молчала.

Подполковник зачем-то растер носком ботинка по слою пыли пролившуюся на мраморные ступени здания кровь, затем сделал несколько шагов, поднимаясь выше, чтобы посмотреть на случившееся. Никто не осмелился преградить ему путь.

Одного взгляда на лежащего на площадке Али Насера Мухаммеда хватило, чтобы понять – готов. Совсем – готов.

Всё…

– Выйдите на связь с теми, кто осаждает город, – сказал подполковник, ни к кому конкретно не обращаясь, он знал, что такая связь существует, и кто-то уже обсуждает по ней возможность перехода на другую сторону, – не сообщайте о произошедшем. Просто скажите, что мы готовы выдать им Али Насера Мухаммеда в обмен на прекращение огня и безопасную эвакуацию военных и гражданских лиц, пожелавших эвакуироваться. Исполняйте!

Это был Йемен. Был город Аден. Был тринадцатый и последний день правления президента Арабской Республики Йемен Али Насера Мухаммеда. Всего лишь – один из дней подступающей к миропорядку катастрофы.

20 февраля 2014 года

База-8 ВВС Израиля

Эскадрилья 69

За прошедшие пять суток подполковник Эгец, командир одного из лучших подразделений ВВС мира, без всякого преувеличения, поспал где-то около двенадцати часов. Все остальное время он напряженно работал.

Первым делом он, не обращая внимания на коллективное возмущение пилотов, прихватизировал общественный кофейный автомат – перетащил его в свой кабинет и сменил патрон. Вместо «Максвелл-хаус Регуляр», дешевого и дерьмового кофе, отдающего по приготовлении жженой резиной, он поставил дорогой «Чибо Голд», специально съездив за ним в Тель-Авив. Таких патронов он прикупил несколько – понимая, что сидеть придется долго. Там же он купил несколько баллонов хорошей минеральной воды, и все это привез на базу. Потом он съездил домой и привез целый багажник самой разной литературы – россыпью. Все это он сам, никому не доверяя, затащил в кабинет.

Потом приехал Миша, пэвэошник из главного штаба ВВС с таким странным именем. Его имя здесь никого не интересовало – Миша так Миша, в эскадрилье тоже были русские. Другое дело – что летчики начали проявлять повышенный интерес к тому, что должно происходить в здании штаба, а потому комэск Эгец назначил старшего и определил для истребителей-бомбардировщиков, ему подчиненных, интенсивную программу тренировок на неделю. Самые опытные из пилотов уже начали кое-что понимать – полет на предельно малых, тренировки в применении высокоточного оружия по защищенным целям, как апофеоз всего – операции типа Wild weasel, «Дикая ласка». Уничтожение систем ПВО противника при активном противодействии последних. Среди пилотов эскадрильи, в основном молодых, не было опыта именно в таких операциях, последние операции такого рода были в начале восьмидесятых, в жестокой войне с Сирией, а заодно – и с Советским Союзом. У Эгеца же подавляющее большинство пилотов в те времена благополучно ходили в школу и мечтали стать летчиками, до дыр зачитывая газеты и журналы, где рассказывалось о героических подвигах израильских асов над Голанскими высотами. Девяностые, когда они начинали служить, не были отмечены сколько-нибудь серьезной войной «не в одни ворота», когда самолеты должны не только максимально точно сбросить свой бомбовый груз – но и умудриться выжить, не попасть на прицел зенитных ракет или сирийских асов, большей частью во время атаки матерящихся последними словами на великом и могучем. Подполковник Эгец вполне трезво оценивал свое воинство и знал, что долгие годы без настоящей войны не пошли израильским ВВС на пользу. Больше всего он хотел бы сейчас заместить этих желторотых, по сути, юнцов – условные тренировки над своей территорией не в счет – теми асами, с которыми он летал на штурм противовоздушной крепости Феба. Но это было невозможно – кто списан по здоровью, кто не пойдет обратно даже на аркане, и все, абсолютно все не имеют практики на F-15I. Он мог назвать нескольких, кто летал на первом варианте этой машины F-15A, только-только поступившей на вооружение к началу Мира Галилее[21], – но и их пришлось бы серьезно и долго переучивать. Поэтому основной упор в программе обучения подполковник Эгец сделал на уничтожение расчетов ПВО и пообещал через неделю устроить зачет.

Миша приехал на базу к вечеру первого дня – с водой, кофе, переносным холодильником, небольшим вентилятором и ноутбуком. Как видно, мысли двух офицеров относительно того, что им понадобится во время вынужденного затворничества, совпадали.

Заперев на ключ дверь и взяв для себя три дня на подготовку, офицеры приступили к составлению плана операции. Один с точки зрения истребителя-бомбардировщика, другой – с точки зрения офицера ПВО страны. Как минут эти три дня – они сравнят то, что у них получилось, попробуют отстоять свой план и доказать несостоятельность другого. Два офицера отлично дополняли друг друга. Потом они внесут коррективы, объединят два плана – нападения и защиты – в один и представят его на утверждение генералу Ядлину.

Прежде всего подполковник Эгец, используя Интернет и свои записи, не пожалел нескольких часов для того, чтобы ознакомиться с такими же или схожими операциями, которые имели место в прошлом. Историю надо знать, чтобы не допускать допущенных ранее ошибок. Записав на листе бумаги короткий список операций, подполковник вышел в Интернет и погрузился в его бездонные воды.

Таких операций он вспомнил четыре. Первая – «Удар грома», операция, проведенная в тысяча девятьсот семьдесят шестом году ВВС Израиля по доставке группы спецназа – батальона Сайарет Маткаль в полном составе в Уганду, за четыре тысячи километров от Израиля, чтобы освободить израильтян, находившихся в ранее захваченном террористами самолете. Самолет находился на территории Уганды, в аэропорту Энтебе и помимо четверых террористов охранялся солдатами угандийской армии. Диктатор Уганды Иди Амин относился к Израилю враждебно.

Интерес представляло то, как была организована доставка спецназа. Четыре транспортных самолета типа С-130, в которых находились сами спецназовцы, их техника, в том числе черный «Мерседес», такой же, как у диктатора, и было место для заложников. Этим самолетам предстояло проследовать через территории сразу нескольких государств, а потом совершить посадку на аэродроме, возможно, прикрытом зенитной артиллерией – они не знали точно, как прикрыт аэродром. С-130 – это тяжелый и неповоротливый самолет, от очереди ЗУ-23-2 он не сможет ни уклониться, ни ответить. Самолеты проследовали к цели без истребительного прикрытия, на предельно малой высоте, прижавшись друг к другу на недопустимо малое расстояние, да еще и ночью. Это был смертельный риск – в любой момент самолеты могли столкнуться в воздухе, – но риск оправдал себя. Наведение самолетов на цель осуществлялось с «Боинга-707» компании «Эль-аль», за штурвалом которого сидел сам главнокомандующий ВВС Израиля генерал Пелед. В итоге самолеты проследовали над половиной Африки так, что на радарах их принимали за один самолет – по легенде это был британский самолет, везший военное оборудование. Так же без происшествий они совершили посадку и потом взлетели, доставив спасенных заложников домой. Это был оглушительный успех.

Но единственное, что извлек из этого подполковник, – схема наведения с гражданского самолета. У него появилась мысль насчет этого. Возможно, еще какая-то легенда – хотя подо что можно залегендировать истребительную или истребительно-бомбардировочную эскадрилью, он не представлял. Что же касается остального – ничего из указанного опыта не подходило. Если бы у Иди Амина были С-300 и истребители ПВО – операция сорвалась бы. В Энтебе ждал гражданский аэропорт, прикрытый кое-как обученными солдатами, а не подземные ядерные и ракетные центры, прикрытые системами ПВО всех типов и классов.

Вторая история была ближе к тому, что они собирались совершить. Это была попытка ликвидировать диктатора Ливии Муамара Каддафи точным ударом истребителей-бомбардировщиков как базовой, так и палубной авиации. Основную задачу по поражению наземных целей исполняли истребители-бомбардировщики F-111, взлетевшие с аэродромов в Великобритании и дозаправленные по пути к цели, и флотские А6, взлетевшие с авианосцев. Палубные F-18, для которых это был дебют, должны были поразить средства ПВО Ливии, включая самые опасные – дальнобойные типа С-200, установленные в районе окрестностей г. Сирта. Эта задача была выполнена. Потом те же самые Хорнеты с авианосца Coral Sea вместе с палубными штурмовиками типа А-7 нанесли удары по позициям SA-2 SA-3 и мобильных SA-8 Оса в окрестностях Триполи и Бенгази. Использовались самые современные на тот момент ракеты AGM-88 Harm, при этом мобильные ЗРК типа Оса подавить так и не удалось, хотя только по целям в окрестностях Бенгази было израсходовано больше тридцати ракет. Работа локаторов типа SA-5 тоже фиксировалась после нанесения по ним удара ПРР – а это значит, что Гаммоны считать подавленными тоже было нельзя, и почему они не нанесли удар – оставалось загадкой. Не взлетели истребители ПВО, не прикрыли ракетные комплексы ПВО от ударов ПРР, несмотря на то что ударов по аэродромам не наносилось, у американцев не хватило на это сил. Операция была проведена с минимальными потерями, и хотя сам Каддафи остался цел и невредим, было признано, что цель операции достигнута. Подполковник же, посчитав расход ракет, особых поводов для радости не видел. При таком расходе ракет самые опасные – мобильные ЗРК остались неподавленными, с комплексами Гаммон тоже непонятно что. И это при том, что удары наносились авианосными группами с трех авианосцев по целям на побережье, им не приходилось лететь больше тысячи километров, чтобы нанести удар. При необходимости – можно было быстро вернуться на авианосец, дозаправиться, перевооружиться и снова нанести удар, а у них такой возможности не будет. Да, с тех времен HARM неоднократно модернизировали, подполковник знал, что у первых ее серий были большие проблемы, он сам как эксплуатант составлял отчеты для фирмы-производителя о применении этих ракет и выявленных недостатках. Конечно, большинство из них устранили – но и системы ПВО с тех пор шагнули на новый качественный уровень. У них, в отличие от американцев, будут ограничения как по времени, так и по носителям – повторный удар при необходимости они уже не смогут нанести. Если системы ПВО не будут подавлены – ударной группе останется только поворачивать назад.

F-111… Когда их снимали с вооружения в США, подполковник не раз писал докладные о том, что такие машины можно и приобрести с последующей модернизацией, тем более что продавали их очень недорого. Но приобрела только Австралия. Да, устарел самолет – но тащит четырнадцать с лишним тонн боевой нагрузки, а при полете в режиме следования местности на предельно малой ни один американский самолет последнего поколения не может с ним сравниться. Все дело в многократно охаянных крыльях с изменяемой стреловидностью – подполковник видел, как они работают на Миг-23, их основном противнике в те времена, когда он служил, и не разделял мнения скептиков. Изменяемая стреловидность очень расширяет спектр возможностей самолета. Что на его «Игле», что на F-16I при полете на низкой высоте с полной боевой нагрузкой трясет и болтает, как на русских горках, в то время как самолет с выставленными на максимальный угол стреловидности крыльями в таких условиях – как на ковре-самолете летишь. Боевой радиус – больше двух с половиной тысяч, это на тысячу больше, чем на его «Игле». Его заявки на приобретение F-111 отклоняли по двум причинам: первая – американцы выделяли военную помощь только на покупку новых самолетов, вторая – как только у Израиля появятся самолеты, которые можно заносить в список стратегических, противостояние на Ближнем Востоке вступит в новую фазу. Как будто у Хусейна не было в свое время Ту-22.

Кстати – самолеты F-111 в США есть на консервации. Возможно – стоит потребовать их приобретения, специально под эту операцию. Несколько машин с такой дальностью полета и с такой боевой нагрузкой будут в их деле как нельзя кстати.

Третья операция – то, что они делали в Ливане, их схема выполнения операций Wild weasel. Для подавления сирийских ЗРК они привлекали целый комплекс разнообразных средств нападения и подавления. Первое – это Б-707, оснащенный комплексом Elint – он осуществлял радиоэлектронное противодействие сирийским радарам, ставил помехи и выдавал ложные цели. Второй компонент – это самолет E2 Hawkey, с которого тоже ведется РЭБ и главная задача которого – управление беспилотными разведчиками типа Scout. Тогда они были невооруженными, сейчас есть и вооруженные ракетами варианты. И тот и другой самолет считаются особо ценными, их прикрывают от Мигов самолеты F-15. Первым идет по местности беспилотный Скаут, на нем стоят уголковые отражатели, чтобы он давал картинку как атакующий полноразмерный бомбардировщик. Его задача – заставить сирийских зенитчиков включить РЛС и засечь их местонахождение. Как только это происходило – самолет Е2 сообщал координаты сирийской РЛС самолету Wild weasel – его роль исполнял F4 Phantom, старик времен еще Вьетнамской войны. Наводимая с Е2 «Дикая ласка» подкрадывалась, маскируясь холмами и горами – и внезапно наносила удар ракетами Standard или Shrike, после чего немедленно покидала поле боя. Если повторный проход Скаута показывал, что локатор уничтожен, – Е2 вызывал истребители-бомбардировщики типа Kfir с кассетными бомбами – они наносили удар уже по установкам ЗУР, которые не получали данные от локаторов и не могли ответить. Как раз на Kfir и летал подполковник, тогда еще не бывший подполковником и командиром эскадрильи, а бывший простым летуном с начисто сорванной башней. Вся эта процедура занимала довольно значительное время, зачастую «Дикой ласке» не удавалось поразить РЛС – и тогда начиналось все сначала, а то и на другой день. Это была тонкая, кропотливая, требующая времени работа, она не терпела спешки – за спешку пришлось бы расплачиваться техникой и жизнями. Надо сказать, что сирийцы и русские быстро придумали меры противодействия и сильно осложнили им работу. Вокруг РЛС стали ставить установки ЗУ-23-2 и еще более опасные ЗСУ-23-4 на гусеничном шасси и с собственной РЛС наведения. У них была двойная задача – сбивать Скауты, проводящие разведку, и не давать самолетам противника наносить удар с предельно малых высот, прячась за холмами. Иногда русские разгадывали направление подхода самолета Wild weasel и ставили на ее пути замаскированную Шилку – если ее не обнаруживали вовремя и она открывала огонь, то уцелеть было почти невозможно. Если позволяло техническое оснащение – то недалеко от одной РЛС ставили еще одну и включали ее в случае, когда была поражена первая и над ней прошел Скаут, подтверждая поражение РЛС. Тогда прилетевшие Kfir встречало море огня Шилок и точные пуски ракет по данным второй РЛС – как-то раз в это месиво попал сам подполковник Эгец и едва успел катапультироваться. А вот кое-кому повезло меньше.

У них, естественно, не будет возможности подавлять систему ПВО таким образом. Один удар – и все, они должны пробить брешь одним ударом и через нее проникнуть в охраняемую зону сразу большими силами, развивая успех во всех направлениях. Но сама по себе идея использования БПЛА в качестве оружия для подавления локаторов ПВО неплоха, тем более что современные БПЛА могут нести вооружение и нанести удар по локатору сразу по обнаружении, не дожидаясь подхода «Дикой ласки». Проблема заключается в том, что у БПЛА не слишком велика дальность полета, а удар нужно наносить сразу по всем точкам, и очень скоординированно. Нельзя допустить, чтобы удар по одной установке или одному локатору поднял на ноги всю систему ПВО, чтобы они успели поднять в воздух истребители-перехватчики до того, как будут уничтожены полосы. Хороша и идея использования самолетов-постановщиков помех, их можно замаскировать под обычные самолеты гражданских линий и пустить по гражданским маршрутам.

Последнее, что заинтересовало подполковника, – это первая фаза операции «Буря в пустыне». Это была единственная операция, по размаху сравнимая с той, что задумывал сейчас он. Нужно было подавить систему ПВО целой страны, чтобы дать возможность истребителям и бомбардировщикам делать свое дело. Единственная разница – американцы широко использовали ракеты «Томагавк» – а их у подполковника не было. Не было у него и тяжелых бомбардировщиков, чтобы нести сразу большое количество средств поражения. Но суть была примерно та же.

В этом случае американцы сделали то, чего никогда и никто не делал. Они нащупали слабое звено в иракской системе ПВО – станцию боевого управления, находящуюся глубоко за линией фронта, – и нанесли по ней удар, используя вертолеты. Еще никто и никогда не использовал для подавления ПВО ударные вертолеты – а они использовали. Удар наносили АН-64 Apache, тогда еще они были дневные, не способные действовать ночью, поэтому двум группам вертолетов в качестве поводырей придали огромные MH53 Pave Low – единственные на тот момент вертолеты ВВС США, способные летать ночью и в режиме следования местности, – у них почти вся аэронавигационная начинка была от самолетов, а не от вертолетов. Pave Low ночью вывели четыре Апача на станцию, а те огнем тридцатимиллиметровых пушек и пусками ракет ее уничтожили. После чего вся группа без потерь вернулась на базу.

С тех пор прошло немало времени – и у Израиля сейчас на вооружении было достаточно вертолетов, которые могли применяться в ночных условиях. MH-60H Ястреб для Израиля был специально переделан фирмой «Сикорский» в боевой вертолет, способный нести восемь ракет ПТУР и с тридцатимиллиметровой пушкой под фюзеляжем – этакий гибрид Ястреба, Апача и русского Ми-24 Хайнд. Более того – все израильские Ястребы были способны нести новые ПРР типа Deliah с дальностью действия сто пятьдесят километров. Была эскадрилья H-53 старых – но модернизированных до стандарта Ясур-2010 и способных совершать полеты в любых условиях. Были Апачи, часть из них тоже прошла модернизацию до стандарта Longbow Apache Block 3 – эти машины были способны осуществить одновременный пуск шестнадцати управляемых ракет по шестнадцати разным целям! Были старенькие Кобры – подполковник Эгец не был уверен – но ему казалось, что их не модернизировали. Много было всего, но полковник не мог решить в уме одну задачу – как это все хозяйство скрытно доставить к цели? Ни Апач, ни Кобра не имели системы дозаправки в воздухе. Ясуры и Ястребы их имели, но надо было вывести над Персидским заливом еще и дозаправщик типа С-130. А это опять проблемы, и немалые. К тому же Ясур не будет нужен, он слишком большой и не несет нужного количества вооружения, это чисто транспортная машина. А Ястребов в нужной комплектации у них есть не так уж и много.

Все. Больше вспомнить и взять за пример нечего. Русские вообще таких операций не проводили. Вьетнам – устарело, к тому же американцы предпочитали использовать тяжелые бомбардировщики. Да и из этих примеров не так уж и много можно почерпнуть – большинство придется разрабатывать с нуля.

Закончив с историей и исписав несколько страниц в блокноте, подполковник взял карту Ирана, составленную на основе снимков из космоса, и начал ее «поднимать». Он сверился со списком объектов для удара и один за другим нанес их на карту. Потом начал перелопачивать спутниковые снимки объектов удара: вооружившись лупой, он отыскивал на них признаки наличия систем ПВО, перечитывал разведсводки и наносил все известные системы противовоздушного прикрытия на карту. Все это он делал не по старинке, а в компьютере, потому что, поднимая карту вручную, ты затратишь куда больше времени, а результат будет куда хуже. Карта в компьютере была не двухплоскостной, а новейшей трехмерной, что значительно облегчало жизнь комэску эскадрильи истребителей-бомбардировщиков, способных наносить удар с низких высот, прячась в складках местности. Потом он нанес разноцветными кругами радиусы поражения различных средств ПВО и радиусы действия перехватчиков ПВО с основных аэродромов в районе цели. Не забыл он и про специфику работы локаторных станций – с помощью специальной программы он оценил возможность искажения данных поисковых локаторов за счет складок местности, наличие мертвых зон для локатора и формирования ложных эхо. На эту работу он истратил день и еще полдня, а выполнив, пришел в совершеннейшее уныние.

Атака в лоб исключалась полностью. Теперь подполковник Эгец понял, почему сами американцы до сих пор не нанесли удар, опираясь на прекрасные позиции в зоне Персидского залива, на авианосную авиацию, первоклассные аэродромы в Ираке, Саудовской Аравии и ОАЭ. На побережье была выстроена мощнейшая система ПВО, не уступающая по своим боевым возможностям той, с которой они столкнулись в Феде, а во многом – и превосходящая ее. Подполковник Эгец трезво оценивал ситуацию с разгромом Феды в восемьдесят втором и понимал, что русские поставили Сирии откровенный хлам, те же С-75, еще действовавшие в небе Вьетнама, немобильные и устаревшие. Только поэтому и из-за откровенно низкой дисциплины сирийских зенитчиков им удалось сделать то, что они сделали. Теперь ему предстояло иметь дело как минимум с одним дивизионом С-300 ПМУ-2 в Бушере, являющимся краеугольным камнем оборонительной группировки. И еще одним – в тегеранской зоне. Поскольку Бушер строят русские – на той стороне, за пультом радиолокатора, тоже могут оказаться русские. Тогда кто-то из его эскадрильи точно не вернется домой.

Побережье Персидского залива как нельзя хуже подходило для атаки истребителей-бомбардировщиков. Сама местность на побережье в основном плоская, идеально подходящая для использования локаторов ПВО, нет складок местности, за которыми они могли бы укрыться при подходе в зону удара. За побережьем идут горы Загрос – но в том-то и дело, что за побережьем, а им придется сражаться еще на подходе к ним. Локатор батальона С-300, действующего из Бушера, захватывает примерно шестьдесят процентов территории Персидского залива. Тут же, на побережье – плотная сеть аэродромов, на которых базируется авиация ПВО, с Мехрабада взлетит один из АВАКСов. У него же возможности маневрирования и какого-либо противодействия угрозам как ракетным системам ПВО, так и авиации ПВО будут ограничены.

Лично он, будучи на месте офицера-планировщика ВВС США, построил бы операцию в два основных этапа. Первый – поднявшиеся с баз в США бомбардировщики типа Б-2, он бы задействовал одновременно не менее десяти машин, совершают перелет через океан, дозаправляясь от заправщиков, базирующихся… к примеру на Рамштайн, возможно, и на Акротири. Пользуясь своей малозаметностью, они проходят над южной Европой и наносят удар дальнобойными крылатыми ракетами по основным целям, стараясь не заходить в зону действия ПВО Ирана. Отбомбившись, они уходят… к примеру на Диего-Гарсия для обеспечения возможности повторного удара в случае, если первый не достигнет цели. Можно отправить их через Тихий океан обратно в Барксдейл или в Оффут, дозаправив над Диего-Гарсией или над Японией – получится кругосветный перелет, американцы уже отрабатывали такие действия тяжелобомбардировочной авиации. В это же время на Иран обрушивается уже вторая волна тактических и корабельных истребителей-бомбардировщиков, взлетающих с авианосцев, находящихся в распоряжении Шестого флота, с баз Баграм в Афганистане, Инжирлик в Турции и нескольких баз в Ираке. Их задача – массированным применением высокоточного и противорадиолокационного оружия окончательно добить систему ПВО Ирана, вывести из строя взлетно-посадочные полосы и сами самолеты в ангарах, а также в воздушных боях окончательно сбить те, которые сумеют взлететь. После чего, уже не спеша, добиваются остальные силы противника, бомбится все, что шевелится. По соотношению эффективность/стоимость Эгец выбрал бы для третьего, завершающего этапа кампании стратегические бомбардировщики Б-52, старых, но надежных монстров холодной войны. Они могут действовать с Диего-Гарсия, нужно только доставить туда хороший запас бомб и авиационного топлива. Они могут использовать дешевые бомбы свободного падения, сбрасывая их с большой высоты. Б-52 идет на большой высоте, берет значительную бомбовую нагрузку, а его турбореактивные двигатели потребляют намного меньше топлива и намного медленнее изнашиваются. Будь у Израиля хотя бы несколько Б-52 – подполковник поставил бы на них вместо восьми устаревших моторов четыре современных GE от гражданских лайнеров «Боинг» и добился бы просто фантастического соотношения стоимость/эффективность. Он не понимал, почему американцы до сих пор не сделали это.

И, естественно, подполковник Эгец прикрыл бы эту островную, очень удобно расположенную базу тяжелобомбардировочной авиации флотом и силами военно-морского спецназа. У Ирана есть скоростные малозаметные катера, есть и боевые пловцы – одному Аллаху ведомо, что произойдет, если они сумеют проникнуть на эту базу и заминировать или обстрелять ее.

Но беда была в том, что у подполковника не было в распоряжении ни Б-2, ни Б-52, ни островной базы Диего-Гарсия, ни аэродромов в Ираке, Саудовской Аравии или ОАЭ. Ему предстоит решать задачу, исходя из тех не самых больших возможностей, которые есть у его маленькой страны. Несколько эскадрилий тактических истребителей-бомбардировщиков типа F-15I и F-16I – вот и все, что было в его распоряжении. И ни одной зарубежной базы, ни одного аэродрома подскока, ни одного авианосца. Ничего.

Подполковник думал несколько часов, просчитал несколько маршрутов подхода и наотрез отказался от идеи лобовой атаки. Так он просто положит своих людей и ничего не добьется.

Тогда подполковник переключился на запасной вариант – который с самого начала показался ему более перспективным.

Горы…

Если заходить над территорией Азербайджана, то там сразу на границе начинаются горные хребты, там же находится вторая по высоте точка Ирана – гора Сабалан. Побережье Каспия отделяет от остального Ирана цепь гор – горный хребет Эльбрус, там же находится самая высокая точка Ирана – гора Даваманд, пять тысяч шестьсот семьдесят один метр. Этими горами прикрыт Тегеран, одна из главных целей удара, но прикрытым он кажется только на вид. На самом деле истребители-бомбардировщики могут, прячась в складках местности, внезапно появиться прямо над городом, нанести удар и нырнуть обратно под прикрытие горных хребтов. Но для этого им придется преодолеть узел ПВО на побережье Каспия, а он не такой уж и слабый – после пятидневной войны России с Грузией иранцы усилили здесь оборону. А вот в районе азербайджано-иранской границы остался неприкрытым очень узкий лаз. Вот им-то и надо воспользоваться основной ударной группе самолетов. Даже если здесь их встретит противодействие – за счет сконцентрированного удара на узком участке они гарантированно проломят систему ПВО числом, она просто захлебнется здесь.

Одна проблема вроде как решена. Теперь надо решать остальные – прежде всего нужно рассчитать силы и средства и боевую загрузку самолета.

F-15I – это самый тяжелый истребитель-бомбардировщик в мире, он может нести до одиннадцати тонн боевой нагрузки: столько во времена Второй мировой не брал на борт самый тяжелый бомбардировщик. Эту боевую нагрузку он способен доставить на скорости около двух скоростей звука на дальности примерно тысяча четыреста – тысяча шестьсот километров и вернуться назад. Если бы у него был выбор – подполковник предпочел бы иметь в ударной группе хотя бы пару стратегических бомбардировщиков. Но их не было. F-15I – лучшее, что у него было.

Теперь средства поражения. Ограничение, наложенное на него генерал-майором Ядлином – нанести максимальный ущерб за один удар, было очень серьезным, потребуется применить все, что у них есть. Нужно будет сконцентрировать для удара все F-15I и F-16I, какие имеются у государства Израиль и способны нести сверхсовременные, высокоточные средства поражения. Подполковник отчетливо осознавал, что в случае, если операция провалится, а они не вернутся на базу – Израиль останется беззащитным перед многократно превосходящим его по численности противниками, и противники не преминут воспользоваться этим. Накинутся, как стая шакалов на раненого льва, и добьют. Фактически в операции «Гнев Господа» на карте стояла судьба всего государства Израиль, всего того, что умный и трудолюбивый народ добился за семьдесят лет на крошечном клочке не слишком плодородной земли на берегу Средиземного моря. Но и закрывать глаза на происходящее нельзя – Иран уже владеет как ядерным оружием, так и межконтинентальными баллистическими ракетами – средствами его доставки. По данным разведки, Иран провел успешные испытания баллистической ракеты типа «Сафир-1» с дальностью действия пять тысяч километров и готовился к испытаниям новой, трехступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты типа «Сафир-3». Это были совместные ирано-северокорейские разработки, и последняя из них могла доставить ядерный заряд мощностью до ста килотонн на территорию США. Если это не остановить – Иран будет держать под прицелом весь мир и диктовать ему свои условия. Тут важно не то, сколько у тебя ракет, а то – готов ли ты нажать на кнопку и отправиться в ад вместе с остальным миром. США не были готовы, и Россия тоже не была готова. И Китай тоже особо к этому не стремился – зачем, если они уже обгоняют США. А вот Иран мог это сделать, и значит, он был сильнее их. А у Израиля просто нет другого выбора. Если они не сделают это – рано или поздно их страны не станет.

Допустим, они идут на прорыв плотной стаей, несколько эскадрилий сразу – все, что есть. Над местом прорыва они могут завоевать господство в воздухе, это факт. Но что делать дальше? Развивать успех по направлениям, расходящимся по всей территории страны? То есть дробить силы? Это плохо – вместо удара кулаком получится удар растопыренными пальцами. Одно дело – плотный строй ударной группы, прикрытый истребителями, совсем другое – разбитые на эскадрильи и даже на отдельные группы[22] самолеты, прорывающиеся к своим целям. Не всех смогут прикрыть истребители – истребителей вообще будет мало, потому что Израиль никогда не закупал чистые истребители, он старался иметь в своем самолетном парке машины, способные выполнять как истребительные, так и ударные задачи, в отличие от русских или американцев, они никогда не могли себе позволить иметь специализированные машины. Значит, каждый самолет, переоборудованный под истребительную задачу, – это самолет, оторванный от бомбардировочной задачи, который уже не сможет нести бомбовую нагрузку, средства поражения типа «воздух – поверхность». Это снижение силы удара, а сила удара – это одно из их преимуществ. Страшно подумать, что будет, если одна из ракетных установок уцелеет и иранцы выпустят птичку в полет. Им просто некуда будет возвращаться.

Где там их основная ракетная база? Ага, Тебриз – к нему еще надо будет вернуться. Если с гарантией не уничтожим Тебриз и все, что там есть, – произойдет страшное.

Средства поражения. Средства поражения…

Задача выбрать средства поражения тоже была не такой простой, как казалось. С самого начала в распоряжении подполковника был весь спектр современного вооружения «воздух – поверхность». Он включал в себя обычные свободнопадающие бомбы, управляемые авиабомбы, планирующие управляемые авиабомбы, управляемые ракеты типа «воздух – поверхность», кассетные боеприпасы, противорадиолокационные ракеты и, наконец – крылатые ракеты. Все эти средства поражения имели совершенно разные технические характеристики, накладывали на пилотов разные ограничения по условиям применения, требовали разного сопровождения при применении, имели разную эффективность и разную дальность поражения. Подполковнику нужно было скомплектовать боевую нагрузку для эскадрильи так, чтобы она могла нанести удар по всем целям одновременно, не выходя за пределы северного Ирана, и с рубежей пуска, не слишком далеко отстоящих от границы. Бей – и беги, вот что предстояло им сделать. Бей – и беги…

Но сначала – нужно изучить цели.

Первая цель, которую он взял и попытался спланировать ее поражение, – это Тегеран, столица Ирана. Там находятся крупные исследовательские центры, там находится исследовательский реактор, Тегеран сильно прикрыт ПВО и ВВС, базирующимися в Мехрабаде. Также эта группировка ВВС-ПВО прикрывает целое созвездие целей, расположенных в окрестностях Тегерана.

Все имеющиеся у них зенитно-ракетные комплексы типа SA-5 Gammon иранцы расположили вокруг Тегерана. При дальности поражения двести пятьдесят километров и тридцатикилометровой досягаемости по высоте у них теоретически образовывалась сплошная зона перекрытия, включавшая в себя весь берег Каспия и их лаз, тот самый лаз, который подполковник Эгец запланировал для своих боевых групп. Пересекая границу, они оказывались в зоне поражения одной из пяти батарей Гамона, выходя на рубеж пуска, они оказывались в зоне поражения уже трех зенитно-ракетных дивизионов. По этой же причине совершенно исключалось использование всех видов авиационных бомб, они просто не смогут набрать высоту, достаточную для сброса этих бомб. Если они хотят остаться в живых – им надо прижиматься к земле. И в то же время – ни один из типов вооружения не может доставить к цели столько взрывчатки, сколько управляемая планирующая авиационная бомба. В ракете большую часть веса составляет двигатель и запас топлива, боеголовка же занимает в общем весе незначительную часть. А в авиационной бомбе, считай, весь ее вес – это оболочка и взрывчатое вещество. Если они сделают ставку только на ракеты, то тем самым они снизят силу удара, причем в разы. Значительная часть стратегических военных объектов Ирана заглублена в землю – для поражения таких целей нужно использовать либо проникающие авиабомбы, либо крылатые ракеты типа «Томагавк». Крылатых ракет типа «Томагавк» у Израиля нет, имеющиеся ракеты типа «Иерихон-3» до Тебриза не дотянутся и нужную боевую нагрузку не доставят, авиационных носителей крылатых ракет у Израиля тоже нет. Значит – иного пути, кроме как использовать высокоточные проникающие авиабомбы, у него нет. Но если он их использует – иранцы срежут его из своих Гамонов.