Мелодия моей любви Колядина Елена
Лида стояла столбом.
В ушах у нее звенело.
– Привет, милая! – сказал Горелый. И потянулся поцеловать Лидину щеку.
Она медленно перевела взгляд на мальчика.
«Пусть это будет не он! Пожалуйста, пусть это будет не он!» – умоляла Лида, уже, впрочем, точно зная, что скажет Евгений.
– Познакомься, это мой сын Захар. Захар, это Лида. Я уверен, вы станете хорошими друзьями.
Мальчик поднял взгляд и пристально поглядел Лиде в глаза.
«Ты в тот раз ушла в окно, прямо в темноту. Я знал, в нашей кладовке кто-то есть. Но мама и няня не верили, говорили: глупости, меньше телевизор надо смотреть. Но ты ведь не злой мертвец? Ты не ведьма? Ты не станешь стоять ночью у моей кровати? Не будешь душить меня? Не утащишь в темный лес? Ты не похожа на монстра. А-а, я понял: ты Мэри Поппинс! И просто улетела в окно?»
«Конечно, малыш, я просто улетела, когда подул западный ветер. Прости, что не представилась и напугала тебя. Я виновата перед тобой, солнышко».
– Лидия, Евгений Алексеевич, не знаю, как вас отблагодарить за Лизу! Если бы не вы! – торопливо говорила Лизина мама.
– Мы здесь совершенно ни при чем, деньги собрали российские звезды. Конечно, если бы не Лидочкина инициатива… – скромно отнекивался Горелый.
«Значит, эти проклятые деньги я украла из Жениной квартиры. Кажется, он говорил: «У меня было десять тысяч долларов, собирался сына с женой и няней отправить во Францию, на лыжах покататься. Я бы, конечно, тебе их отдал без вопросов. Но там история неприятная приключилась… Ладно, сейчас это не важно, не буду тебя грузить». Выходит, «неприятная история» – это я. Он никогда не простит меня. И правильно сделает. Одно дело, когда тебя обворовывает бандит в черной маске, мерзавец, что с него возьмешь? И другое – когда предает близкий человек, которому доверял, как себе. Единожды солгавший, кто тебе поверит? А я лгала каждый день, ни словечка правды. Единственное, что было честным, – моя любовь к Жене».
– Лидочка, э-эй! Ты где? Очни-ись! – услышала она голос Евгения.
Лида бессмысленно повела глазами:
– Да? Извини, я не слышала…
– Что с тобой, Лида?
– Мне очень плохо…
– Здесь душно, народу толпа. Пойдемте на улицу, – заволновался Горелый. – Елизавета, вот твой «Медовик», вот твои раскраски, поправляйся!
– Спасибо вам! – кланялась вслед Лизина мама и то шлепала дочку, стараясь угомонить, то целовала в горячую щечку.
– Может, кондиционер включить? – тревожно спросил Горелый, когда все уселись в машину.
– Не надо, Захара простудишь, зима на дворе, – вяло отказалась Лида. – Можно вы одни поедете? А я домой…
– Подожди, как – домой? Мы так не договаривались! Все едем к нам! Посмотришь, как мы с Захаром живем.
Лида обреченно поглядела на мальчика.
«Не бойся, я никому ничего не скажу, – молча заверил Захар. – Раз ты Мэри Поппинс, тебе можно прилетать в окна к детям».
«Я не Мэри Поппинс, Захарушка, – горестно посмотрела в глаза мальчику Лида. – Обманывать нехорошо, но сейчас я не могу сказать тебе, зачем приходила в ваш дом».
«А когда сможешь?»
«Наверное, когда соберу свои собственные бусы смелости».
«Хорошо», – сосредоточенно пошевелил губами Захар.
Субботний вечер и снегопад сделали улицы полупустыми.
Машина удачно попала в «зеленую волну» и мчалась по Москве без остановок.
Чем ближе к центру оказывалась Лида, тем более постыдное желание, побеждающее муки раскаяния, охватывало девушку: она с отвращением и страстью хотела вновь оказаться в квартире на Мясницкой, еще раз пережить пьянящее возбуждение и жуткий страх разоблачения.
«Наверное, убийцы испытывают то же самое, возвращаясь на место преступления…»
Ее одновременно мучили угрызения совести и невозможность преодолеть тягу войти в чужую полутемную квартиру, осторожно пройти по мягким коврам, прислушиваясь к каждому звуку.
Как и в тот вечер, Мясницкая была одновременно и темной, и мерцающей таинственными огнями.
Машина въехала во двор по другую сторону дома.
– Прибыли! – обернулся к пассажирам Горелый.
Захар выскочил первым.
Лида вышла на ватных ногах.
Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж.
Захар начал трезвонить в звонок, вдалеке запели птицы.
Горелый достал ключи.
Неожиданно дверь распахнулась, и Лида увидела загорелую молодую женщину с вытатуированными бровями, накачанной фитнесом фигурой и большой грудью, обтянутой домашним велюровым джемпером.
– Здравствуйте! Да у нас здесь гости! – бодро констатировала женщина. Бриллианты, унизывающие уши и пальцы, метнули сноп разноцветных искр.
– Мама! – радостно вскрикнул Захар.
Лида закусила губы.
– Привет-привет! – ответила женщина и громко сообщила в прижатый к уху мобильник: – Солнце, погоди секунду!
– Кажется, мы договаривались… – начал Горелый.
– Имею я право зайти к своему ребенку?
– Ты же в Снегирях!
«Снегири… Кажется, в тот вечер Захарка тоже упоминал снегирей, – припомнила Лида. – И про Управление делами президента. Вот, значит, как выглядят дамы, приближенные к власти. Эффектная…»
– Познакомься, это Лидия, моя будущая жена, – с места в карьер сообщил Евгений.
Лида страдальчески нахмурилась.
«Я никогда не буду его женой… И не родится у нас дочка. И никто не будет дразнить ее «гречкой горелой». И мы не умрем в один день и час. И не будет шуметь над нами дождь, и…»
Женщина подняла брови и сообщила в мобильник:
– Солнце, я перезвоню: кажется, мой муж привел свою будущую жену. Почему я должна переживать? Ты же знаешь, я демократична и толерантна! По-моему, девушка очень милая. Все, целую!
Затем быстро оглядела Лиду и повеселела: тощая, груди нет, уши как у мыши летучей, бледная, даже сквозь тональный крем синевой отливает. А имя-то: Лидия!
– Очень приятно, Наталья, – приободрившись, весело сообщила бывшая. – Мне действительно очень приятно принимать в своем доме женщину, которую наконец-то встретил мой муж! Жека, теперь я за тебя спокойна!
– Во-первых, это не твой дом.
– Не придирайся к словам!
– Во-вторых, я не просил волноваться за меня!
– Лидия, ваш кавалер – страшный зануда. Вы еще с ним нахлебаетесь! – погрозила пальцем Наталья.
– Мама, папа, не ругайтесь, – жалобно попросил Захар.
– Мы не ругаемся, сынок, просто громко разговариваем.
– Лидия, проходите, что вы, как чужая? Насколько я понимаю, теперь этот дом ваш. На свадьбу пригласите?
Лида болезненно поглядела на Евгения.
«Сказать, что свадьбы не будет? Здесь, сейчас, при жене?» – подумала Лида, натужно улыбнулась и выдавила:
– Конечно, пригласим. Ведь вы мама Захара.
– Я очень хочу, чтобы Жека был счастлив! – азартно сообщила женщина. – Уверена, с вами ему будет замечательно. Девушка вы, судя по всему, домашняя, спокойная. Курите? Можете не отвечать – нет.
Горелый взял из рук Лиды пуховик, со вздохом поглядел на бывшую, скомандовал:
– Кончаем болтать, давайте ужинать! Но сперва Лиде квартиру покажем.
У Лиды ослабели ноги, по рукам пробежали мурашки.
«А вдруг это окажется не та квартира…» – мелькнула глупая надежда.
– Здесь у нас гостевой санузел, кладовая с гардеробной… – по очереди дотрагивался до выключателей Евгений.
Наталья подхватила Лиду за локоть, развернула к коридору с крошечными лампочками на потолке, ярко освещенному подсветкой стеклянных витрин.
Они прошли мимо сияющих за стеклами безделушек, картин, статуэток, коридор сделал поворот, Лида на секунду зажмурилась, открыла глаза и увидела два полукруга кресел: кремовое в стиле ар-деко, алое а-ля Людовик, бело-золотое рококо, кожаное сталинское, в стиле шестидесятых годов двадцатого века, поп-арт – почти царский трон, обтянутый тканью с портретами Микки-Мауса.
На мгновение тогдашняя и теперешняя Лида стали двоими разными людьми.
Та, что стояла в холле сейчас, словно видела со стороны очень похожую на себя девушку в нелепом, свисающем набок берете, с изумрудной помадой на губах и малиновыми тенями на веках, но не была ею.
– Здесь у нас кинозал, – сообщила Наталья.
– Слушай, ты, может, лучше ужин приготовишь? – бесцеремонно приказал Горелый.
– Мешаю? Да ладно… Впрочем, ребенок, наверное, тоже голодный. Ребенок, пошли на кухню! – позвала бывшая.
– Здесь – кабинет, – продолжил экскурсию Евгений.
Лида вошла на негнущихся ногах и обвела комнату взглядом.
С того вечера здесь ничего не изменилось, да и что могло стать по-другому?
Девушка, как завороженная, подошла к письменному столу и посмотрела на ручку выдвижного ящика.
Потом перевела взгляд на полку книжного шкафа: кажется, в тот раз она хотела взглянуть на фотографии в рамках, но отвлеклась на шорох за диваном, обнаружила Захара и больше не вернулась к снимкам.
На фото Евгений стоял с Захаром у входа в Диснейленд. Микки и Мини обнимали их за плечи и махали руками в черных перчатках.
«Значит, если бы тогда я не отвела взгляд, все было бы по-другому, – с безысходностью пробормотала Лида. – Но я, стоя в шаге от счастливого развития событий, посмотрела в другую сторону. Не может быть, чтобы это произошло случайно. Значит, судьба решила наказать меня за одну только мысль о нарушении заповеди «не укради», уже за то, что влезла в чужой дом в окно. Не было мне прощения! Все было предопределено в тот день, когда я поддалась на уговоры Ивана».
– Кстати, помнишь, я рассказывал тебе про историю с деньгами, – весело сообщил Горелый. – Вот из этого стола, – Евгений выдвинул ящик, – и пропали десять тысяч зеленых. Утром были, вечером из фитнеса пришел – пусто. Чего я про них вдруг вспомнил? Решил ведь: забудь, не было этих денег!
Лида с горестной, прозрачной полуулыбкой поглядела на Евгения и с усилием спросила:
– И ты не знаешь, кто их… взял?
Она не смогла произнести слово «украл».
– Не-а!
– А милиция что? – выдавила Лида.
– Я никуда не заявлял.
Лида вцепилась в край стола:
– Почему?
– Пришлось бы подозревать людей, которым я доверял, понимаешь? А это очень больно. Кто мог взять: нянечка Валентиновна, Наталья, теща? Больше никого в тот день в квартире быть не могло. В доме все время кто-то находился, но свои. Правда, Валентиновна на двадцать минут выбегала за молоком, сын ненадолго оставался один. Но не ребенок же их взял и в «Макдоналдсе» проел! Ну что мне, тещу ненавидеть? Жену подозревать, няню? Видеокамер и замков в дверях в моем доме не будет! Взяли и взяли. Значит, кому-то эти деньги были нужнее, чем мне.
Лида медленно подняла голову и с мучительной гримасой поглядела на Евгения.
Уголок ее рта подрагивал.
– Лидочка, что с тобой, маленькая? – погладил щеку девушки Евгений. – Ты из-за меня и этих денег расстроилась? Да черт с ними, еще заработаем!
– Женя, можно я пойду домой? – устало попросила Лида.
– Как это – домой? А ужин?
Лида беззвучно пошевелила губами.
В коридоре раздался энергичный стук каблуков, в кабинет шумно вошла Наталья:
– Лида, Жека, прошу к столу! Чем богаты, тем и рады!
– Намекаешь, что живешь в нищете? – спросил Горелый.
– Не хлебом с квасом, конечно, перебивалась, но согласись, ты обещал моим родителям… – начала Наталья. – Лида, вы что это такая бледная? Пойдемте выпьем по граммулечке коньячку, сразу полегчает. Жека, кстати, где ты нашел эту чудесную девушку?
– Мы вместе работаем, – тихо сказала Лида. – Я режиссер шумового оформления.
– Шумового? Как интересно! Кстати, Жека терпеть не может шум.
– А вы в Управлении делами президента работаете? – блуждая по комнате невидящим взглядом, бесцветным голосом сказала Лида.
«Какая мне разница? Зачем я все это спрашиваю?! Я хочу уйти отсюда!»
– Я?! – захохотала Наталья. – Работаю? С чего вы взяли? Слава богу, работать пока нужды не было! Тем более в государственных структурах, там же зарплаты грошовые: на двадцать тысяч разве проживешь? Больше на бензин потратишь. Хотя, возможно, теперь придется, учитывая сложные экономические условия. А! Догадываюсь, почему вы сделали такой вывод! Жека доложил, что я в Снегирях живу, в санатории Управления делами президента, и вы подумали: я там работаю? Тьфу-тьфу! Спаси и сохрани! Этого мне не хватало! Лида, давайте на «ты»? Заявление уже подали?
Она сыпала вопросами, не дожидаясь ответа на предыдущие.
Лида страдальчески терла запястья.
– Извините, наверное, я что-то напутала… Я все-таки пойду, вы меня, пожалуйста, не провожайте.
– Жаль! – сразу согласилась на уход Наталья. – Ладно, не буду мешать, воркуйте, прощайтесь!
– Может, отвезти тебя? Давай такси вызову? – настойчиво предлагал Горелый.
В прихожей он заботливо застегнул на Лиде пуховик.
Девушка покачала головой, обвела взглядом прихожую, молча вышла, обернулась и тихо попросила:
– Скажи Захарке, что он замечательный мальчик и я его люблю. Но, боюсь, я никогда не соберу свои бусы смелости.
Глава 17
ПРОЩАЙ, АЛИНА!
На улице, в метро – во всем мире стояла оглушающая тишина.
Наверное, Лида перестала различать звуки.
Или они умерли вместе с Лидиной душой.
Ведь затихнуть, замереть от горя Москва не могла, не тот это город, чтобы отчаиваться и прекращать шуметь и кричать, звенеть и грохотать, гудеть и петь.
Значит, дело все-таки в Лиде.
Впрочем, зачем ей теперь слышать далекие подземные шорохи и небесный гул, купаться в струях щебечущего света и огибать стон проводов, подбирать треск и заворачивать в бумагу хохот?
На студию она не вернется, это решено.
И на звонки не станет отвечать.
Пусть Женя считает, что она умерла. Погорюет и смирится. Лучше потерять любовь одной-единственной девушки, чем веру в Любовь.
Тишиной встретил Лиду и загончик, в котором еще недавно весело похрюкивал поросенок в суконной жилетке. Пластиковый газончик и домик были пусты и заброшены, миска перевернута…
Лида понуро вошла в подъезд, отперла квартиру, шагнула в прихожую, прикрыла дверь и замерла в безмолвной тишине.
Скрип пола, шорох китайской розы, кряхтенье дивана, писк пылинок, хлопки бумаги растворились, рассеялись, уплыли, умерли, перестали существовать.
Она терла уши и виски, как трет глаза человек, внезапно переставший видеть.
Ощупью, натыкаясь на вещи, добралась до комнаты, скинула джинсы и джемпер, кое-как, путаясь в завязках, не издававших ни звука, накинула халатик.
Вошла в душевую.
Под ноги повалился пакет, собранный в тюрьму.
«Женя и не думал заявлять в милицию, – скорбно усмехнулась девушка. – Потому что он великодушный, честный, порядочный. Не то что я…»
Она медленно доставала вещи и раскладывала по местам.
Долго держала в руках блок сигарет и наконец опустила в мусорное ведро.
Тщательно, разглаживая сгибы холодными руками, сложила вчетверо пустой пакет и спрятала в шкафчик на кухне.
А может, в самом деле умереть?
И разом прекратится эта мука?
Глухо, как из-за закрытой двери, проиграл телефон.
Лида равнодушно посмотрела на экран…
Мама!..
Как она могла забыть о маме, отце, бабушке, дедушке!
– Лидуша, доченька, что же ты не звонишь, не отвечаешь? Пропала, мы здесь извелись все!
– Мамочка…
– А почему у тебя голос такой? Случилось что, доченька?
– Нет, мамочка, все в порядке…
– Как же в порядке?! Не спишь в такое время!
– Мама, это такой страшный сон…
– А ты, если сон плохой привиделся, в окно погляди и скажи: не ходи сегодня, уходи вчера! Да перекрестись! У тебя же иконка Божьей Матери есть, под подушку положи. Да сон свой страшный вслух всем подряд расскажи: дерево увидишь – ему поведай, кошку встретишь в подъезде – кошке рассказывай. Подруге обскажи! Доченька, ты вот что сделай: прочитай сейчас «Отче наш» и ложись. А я приеду!
– Не надо, мама, – вяло сопротивлялась Лида. – Деньги тратить…
– Ты наши деньги не считай, чай, с отцом работаем! Не бедствуем! Ложись иди, да иконку – под подушку!
– Мама, еще Захар… Он хороший ребенок, но сложный. Родители развелись, каждый живет своей жизнью… А я должна все ему рассказать…
– Какой ребенок, доченька? Да что у тебя там происходит?! Лидуша, ты сейчас успокойся, ляг, а я утром побегу на вокзал за билетом, и – к тебе.
…Ночь была глухой, как ватное одеяло.
Лида то бормотала простенькую молитву, которую выучила в детстве с бабушкой, то засыпала, то, не помня себя, стояла перед темным окном, мучительно напрягала слух, но не могла разобрать ни звука.
Кажется, она просыпалась от резкого звонка в дверь. Но бабушка предупреждала: если снится звонок или стук, открывать ни в коем случае нельзя, не к добру!
Потом Лида снова проваливалась в забытье и после не могла вспомнить: приснился ей разговор с Иваном или она в самом деле звонила. И он неожиданно ответил.
«Ты знал, чья это квартира? – шептала девушка. – Почему именно Женя?»
«Потому что твой Горелый меня унизил, а Иван Гонсалес унижений не прощает! Ну как, месть была эффектной?»
«Чем он унизил тебя? Вы даже не были знакомы!»
«Продюсер хренов! Шишка на ровном месте! Не пустил меня в свою занюханную студию! Пропуск нужен, видите ли, ходят тут всякие! Нельзя войти в твою несчастную студию? Так я пройдусь грязными ботинками по твоей спальне!»
Лида калачиком сворачивалась в кресле, с головой забиралась под одеяло.
Ей казалось, исчезли все звуки во вселенной.
Она лезла на леса, задевала металлические трубы, но они покачивались в полной тишине.
Шаги тонули в ковре, безмолвно сидел в уголке Захар, бесшумно крутилось колесико машинки, Алина молча укоризненно качала головой.
Ночь сменил такой же беззвучный сумрачный день, незаметно перетекший глухим вечером в очередную непроницаемую ночь. И вроде бы она слышала издалека, по мобильнику, голос Жени и бессвязно рассказывала ему о событиях последних месяцев.
И, кажется, утром в квартиру вошла мама.
– Да ты горячая вся, доченька! Чуяло мое сердце, когда по телефону голос твой услышала! Господи, простыла! Небось без шапки по морозу бегала. Ложись, сейчас я морса наварю, ковшик целый выпьешь – и сразу на поправку!
Сквозь сон Лида чувствовала, как мама помогает сменить мокрую от пота ночную рубашку, переворачивает подушку.
На следующее утро она проснулась ослабевшей, но без жара.
Улыбнулась маме, сидящей в кресле с горестно поджатыми губами. В руке мама сжимала листок бумаги и визитную карточку участкового.
– Мамочка… – прошептала Лида.
– Лидуша, что же это такое? Ты ради денег стала девушкой по вызову?! Господи, позор-то какой!
– Мама, о чем ты?
– Это – что? – всхлипнула женщина и потрясла листком. – Записка – кому? «Дорогие мамочка, папочка, бабушка и дедушка! Не думайте обо мне плохо, эти деньги нужны были на операцию маленькой девочке Лизе. Ваша любящая дочь и внучка Лидия».
– Мамочка, это не то, что ты подумала, честное слово! Просто… Не знаю, с чего начать…
– Что, доченька?
– Это на случай, если бы меня посадили, – вздохнула Лида. – На зону…
– Час от часу не легче! – схватилась за сердце мама. – Да что у тебя здесь творилось-то?!
В прихожей заиграл домофон.
– Если это он, меня нет! Я умерла! – выкрикнула Лида.
– Типун тебе на язык! Кто «он»-то?!
Мама подбежала к домофону и поспешно сняла трубку.
– Лида, это я, открой! – закричал Евгений.
Девушка вскочила, босиком промчалась в прихожую и вцепилась в руку матери:
– Мама, не открывай!
– Лида, ну мы же все выяснили, все обговорили, это было курьезное, нелепое событие, и бог с ними, с этими дурацкими деньгами! Мне на них плевать! – еще громче крикнул Горелый. – Пожалуйста, открой, прошу! Я люблю тебя!
Лида дрожала и широко раскрытыми глазами глядела на мать.
Женщина растерянно нажала кнопку.
Через мгновение Горелый зазвонил и застучал в дверь.
Мама открыла замок и сделала шаг в сторону.
Горелый ворвался в прихожую, охватил девушку взглядом и с облегчением, словно не чаял застать живой, выдохнул.
– Откуда ты узнал про деньги? – пролепетала Лида.
– Ты же сама мне все ночью рассказала, – недоуменно напомнил Горелый.
Читать бесплатно другие книги:
