Угол атаки Гребиняк Алексей

– Тигр, сообщите количество целей, курс, высоту и скорость! – потребовал он. – Прием.

– Удаление двадцать четыре, высота один и пять, скорость тысяча двести, четыре цели типа «истребитель», – решился вьетнамец. – Идут курсом три-три-ноль. Прием.

– Понял. Наводите меня на них! Прием!

Капитан довернул к юго-востоку, откуда приближались американцы. Скорости и расстояния, дальности обнаружения целей и дистанции пуска ракет – все эти цифры быстро сложились в его уме в четкую и ясную формулу. Тысяча двести километров в час – это двадцать километров в минуту, до американцев чуть больше двадцати – следовательно, через минуту с гаком они будут над аэродромом… Дальность пуска их ракет средней дальности «Спэрроу» – около пятнадцати, значит, через несколько секунд его «МиГ» будет в зоне их досягаемости…

Значит, надо быть внимательным. Очень внимательным…

…Техники как раз заправляли «спарку» Ашота, а сам старлей в это время объяснял только что летавшему с ним курсанту его ошибки. Базилио сидел в кабине первого из своих «МиГов» и готовился запускать двигатель. Возле его самолета уже стоял АПА – аэродромный пусковой аппарат, или, проще говоря, электрогенератор, установленный на грузовике. Обычно с его помощью и запускали двигатели самолетов. Вот и теперь техники разматывали кабеля, чтобы подключить генератор к самолету, как вдруг над аэродромом разнесся тоскливый вой. Все остолбенели.

– Че за нахер? – пробормотал кто-то.

Была еще надежда, что это всего лишь учения. И лишь когда пронесся над полосой «МиГ» Хваленского да стали выруливать на взлет дежурные «семнадцатые», все поняли, что тревога не учебная.

– Приехали… – внезапно охрипшим голосом сказал кто-то.

Базилио, чья рация была в это время уже включена, проорал:

– Чапа-а-а-ай! У командира шасси не вышло, он янки бить полете-ел! Живей за мной! Серега, запускай!!!

Кабель АПА уже был присоединен к его самолету, и потому почти сразу взвыла раскручивающаяся турбина. Ашот, не раздумывая, метнулся к соседнему самолету, на ходу надевая шлем. «От бортовых аккумуляторов придется запускаться, – подумал он, птицей взлетая по стремянке в кабину, – не успеют до меня кабель дотянуть…»

На «МиГах», как и на любых военных самолетах, имелись бортовые аккумуляторы, позволявшие пару-тройку раз запустить движок без АПА. Обычно ими старались не разбрасываться – вещица была хоть и занятная, но дорогая и капризная, – однако теперь выбирать не приходилось. Затянув привязные ремни и захлопнув фонарь, старлей щелкнул тумблерами и с радостью понял, что аккумуляторы на месте и заряжены.

– Поехали! – ухмыльнулся Ашот.

Несколько томительных секунд – и вот наконец ожили стрелочки индикаторов. «Кнопочку нажать, РУД чуть вперед…» – самолет слегка тряхнуло, раздался нарастающий рев – двигатель набирал обороты. «Уф! Живем!»

– Чапай, я Базилио, – раздался в наушниках Васин голос, слегка искаженный рацией. – Прикрывай меня, попробуем командира выручить. Поехали!

– Понял! – бросил в ответ Ашот и знаком приказал техникам убрать из-под колес колодки. «Ох, черт, у нас же только пушки… – мелькнула запоздалая мысль. – Ну да хрен с ним… выкрутимся!»

Руководитель полетов отдавал приказания своим только что взлетевшим перехватчикам и потому не сразу заметил два серебристых истребителя без опознавательных знаков, которые без доклада пошли на взлет следом за ними. А когда на командно-диспетчерском пункте спохватились, было уже поздно.

– Внимание, кто сейчас взлетел? Немедленно вернитесь назад! Повторяю…

– Да пошел ты… – отозвалась рация.

РП остолбенел от удивления.

– Я Леопард-один, сообщите удаление до цели!

Офицер, наводивший Хваленского на цель, вперился взглядом в экран радара, беззвучно шевеля губами. На экране быстро сближались ядовито-зеленые метки, обозначавшие самолеты.

– Леопард-один, удаление двенадцать, скорость, высота, курс – прежние…

По какому-то счастливому стечению обстоятельств самолет Хваленского американцы не заметили. Зато Ашоту с Васей досталось по полной – лейтенанты после взлета стали слишком быстро набирать высоту, и их тут же засекли. Вслед за тем американцы, не раздумывая, выпустили по «МиГам» несколько ракет.

Едва в наушниках лейтенантов раздался тревожный визг системы, предупреждавшей их об облучении вражеским локатором, Вася заорал:

– Расходимся, ракеты!

– Есть! – Ашот заложил крутой разворот и спикировал, выровнявшись над самыми верхушками деревьев. Ракеты, уже нацелившиеся на самолет, потеряли его из виду на фоне земли и улетели в джунгли, не причинив никому вреда. Васе повезло меньше – он также попытался резко развернуться навстречу ракетам, чтобы сорвать им захват, но одна все-таки достала его. Лейтенант увидел что-то вроде дымящегося полена, летящего ему навстречу, после чего «МиГ» сильно тряхнуло, будто по нему от души вдарили кувалдой. Визг системы предупреждения сразу стих.

– Б…! – вскрикнул от неожиданности Вася, бросая взгляд на приборы. Двигатель работал нормально, да и управление ничуть не затруднилось.

– Вася, впереди! – закричал вдруг Ашот. – Видишь?

Базилио различил далеко впереди и выше себя четыре инверсионных следа, тянувшихся с юго-востока на северо-запад, и жирную дымную полосу, почти вертикально перечеркнувшую небо.

– Кто-то сбит! – догадался он.

– Точно! Ты где?

– Слева от тебя. Глянь, у меня там ничего не течет?

Повернув голову, Ашот и в самом деле увидел слева и выше «МиГ» Васи.

– Ща! – Ашот довернул в сторону Васиного самолета и, пристроившись чуть ниже и сзади, осмотрел его машину. – Нет. Все чисто.

– Дырки есть?

– Вроде нет, – Ашот пристроился позади и правее «МиГа» Базилио и еще раз осмотрел самолет друга. – А, не, вижу одну небольшую в крыле… Все нормально?

– Кажись, да. Лечу, тьфу-тьфу-тьфу. Тигр, я Второй, прием! – Вася перешел на вьетнамский. – Наводите нас…

– Вернитесь на базу! – потребовал РП. – Запрещаю…

– Вась, они, кажется, уходят… – пробормотал Ашот, глядя на дымные следы выхлопов, расчерчивающие небо впереди.

Американцы и в самом деле разворачивались, видимо, собираясь уйти к себе на юг. Судя по следам, не просто разворачивались, а бросились врассыпную.

– Точно… Леопард-один, ответьте Леопарду-два! – по-вьетнамски произнес Базилио.

– Какого хрена взлетел, Второй? – прохрипела рация.

– Вас прикрыть. Идем на выручку, держитесь! Чапай, форсаж!!!

Почти разминувшись с американцами, Хваленский взял ручку на себя и начал выполнять боевой разворот. Янки пронеслись над ним, и он оказался позади и ниже их самолетов. Быстро набирая высоту, капитан одновременно с этим разворачивался, оказываясь у них в хвосте. Правое крыло «МиГа» задралось в небо, левое накренилось к земле, которая медленно поворачивалась далеко внизу. Сильная перегрузка вдавила летчика в кресло, – в глазах аж потемнело из-за отхлынувшей от головы крови. Сжав зубы, Хваленский продолжал доворачивать следом за четверкой американских самолетов – и вдруг, словно в полусне, увидел, как два из них пускают ракеты в сторону аэродрома. «Кто-то не успел…» – мелькнула страшная мысль.

– С-суки! – прорычал капитан, ловя в прицел ближайшую машину.

Судя по скошенным вниз стабилизаторам, это был старый знакомый – «Фантом». Тяжелая двухместная двухдвигательная машина, вооруженная дальнобойными ракетами, оснащенная более мощным радаром, нежели у «МиГа», но куда менее маневренная – поскольку весила вдвое, а то и втрое больше русского самолета.

Врагов разделял сейчас едва ли километр, и солнце ослепительно сияло за спиной капитана – условия для пуска ракет были почти идеальными. Хваленский нажал кнопку «Захват», расположенную на ручке управления, и почти сразу в его наушниках взвизгнул зуммер, предупреждавший, что ракета захватила цель и готова к пуску.

– Н-на!!! – выдохнул капитан, плавно нажимая на гашетку.

Тонкое белоснежное жало сорвалось с пилона и унеслось вслед американцу, оставляя белый дымный след. Спустя какую-то секунду летчик увидел, как прямо за «Фантомом» вспухло белое облачко разрыва, а потом американец клюнул носом и стал падать, оставляя за собой расширяющуюся полосу черного дыма.

Прежде чем остальные успели броситься врассыпную, капитан навел и выпустил вторую ракету по другому «Фантому», но на этот раз безуспешно: американец увернулся. Чертыхнувшись, летчик переключил оружие на пушку и довернул следом за ближайшим из самолетов. Двое отвернули на восток, к побережью, а третий почему-то стал забирать к западу, в сторону Лаоса. Словно предчувствуя свою гибель, он суматошливо маневрировал, не давая капитану прицелиться. «Фантом» был так близко, что Хваленский различал даже шлемы летчиков, то и дело оборачивающихся, чтобы увидеть его «МиГ». Судя по всему, где-то неподалеку от линии фронта крутился американский самолет радиоэлектронного противодействия, забивавший помехами все мыслимые частоты, потому что рация вдруг стала неразборчиво хрипеть. Периодически, впрочем, четко слышались отдельные слова на русском и вьетнамском:

– …янки… немедленно… ракеты… слева… вернитесь…

И вдруг совершенно отчетливо прозвучало:

– Леопард-один, ответьте Леопарду-два!

«Базилио? Вот зараза!!!» – удивленно и вместе с тем радостно подумал Хваленский.

– Какого хрена взлетел, Второй? – попытался сердито спросить он.

Сердито не получилось – слишком радостно сейчас было на душе, которую переполняли охотничий азарт и небывалая эйфория.

– …прикрыть… – различил он сквозь треск помех.

– Не сметь! – прорычал капитан, но Базилио его не услышал – кто-то перебил его и быстро-быстро заговорил по-вьетнамски:

– Тревога! Тревога! Шесть целей, направление два-ноль-ноль, скорость восемьсот, удаление три! Лев-три, атакуйте их! Повторяю…

Поймать в прицел «Фантом», мечущийся вправо-влево перед самым носом «МиГа», оказалось делом нелегким – американец слишком хотел жить и потому маневрировал на пределе возможностей. Со второй попытки Хваленский сумел-таки всадить в него очередь, и тот, потеряв крыло, сорвался в штопор. Издав воинственный боевой клич, капитан заложил широкий вираж, наблюдая, как противник, беспомощно вращаясь, падает в джунгли. Экипаж катапультировался почти у самой земли – над деревьями раскрылись два белоснежных парашюта, а потом самолет врезался в землю, и над лесом поднялся огненный гриб взрыва.

Почти сразу вслед за тем в наушниках Хваленского раздался тревожный визг, предупреждавший о нацелившихся на самолет вражеских ракетах, и капитан спикировал к земле, срывая им захват. «Те двое опомнились? Или еще кто подоспел?» – подумал он, сжимая зубы от навалившейся на тело перегрузки.

– Чапай, он мой! – вдруг услышал Хваленский далекий, искаженный рацией голос Базилио.

– Давай, наводи ракету!

«Какая, к чертям, ракета? – удивился капитан. – У них же только пушки…»

– Н-на, тварь, гори!

– Есть, Вася, смотри! Драпает! Драпает, Вася! Погляди!!! А второй, второй как удирает!!!

– Пусть живет… Возвращаемся. Леопард-один, ответьте Леопарду-два!

– Слышу вас, Второй, – отозвался капитан. – Мой курс – ноль-восемь-пять, высота – ноль-пять, сообщите ваш.

– Курс три-три-ноль, высота один и четыре.

– Вижу вас, – Хваленский заметил выше и чуть левее блеснувшую на солнце серебристую искорку. – Сейчас догоню. Тигр, я Леопард-один, мы возвращаемся. Потерь нет.

– Вас понял, Леопард-один.

Хваленский снова включил форсаж и пошел вверх, догоняя своих лейтенантов. Вскоре он уже был рядом и, сбросив скорость, пристроился чуть левее Васи.

– Парни, топлива у вас сколько? – первым делом спросил капитан.

– Шестьсот литров, – отозвался Базилио.

– У меня четыреста, – сказал Ашот.

«Блин… – подумал капитан. – Аварийный остаток уже пошел, ему быстрее приземляться надо…»

Глянув на топливомер, он вслух произнес:

– У меня восемьсот. Садитесь первыми.

– Товарищ капитан, может, в строю над базой пройдем? – предложил Вася.

Старлея явно распирало от гордости за то, как ловко он отогнал от командира вражеские самолеты.

– Не дури! – резко ответил Хваленский. – А если еще «Фантомы» придут? А у тебя керосина на несколько минут…

– Понял… – Вася пристыженно умолк.

– Леопард-один, вам посадка, курс ноль-ноль-три, ветра нет, полоса свободна, – произнес руководитель полетов.

– Принял, – ответил капитан. – Второй и Третий сядут первыми, а я попытаюсь выпустить шасси.

– Есть, принял.

Вася и Ашот приземлились одновременно – благо ширина полосы позволяла. Хваленский же ушел на второй круг, отметив про себя, что в лесу неподалеку от аэродрома пылают два огромных костра, а в бетоне одной из рулежек зияет здоровенная воронка. Да и капониры неподалеку от полосы были разворочены взрывами – правда, ни самих самолетов, ни их обломков там не наблюдалось.

«Теперь разыграем небольшой спектакль…» – усмехнулся Хваленский. Разумеется, шасси выпустилось бы без проблем, в этом он был уверен, но это вызвало бы подозрения у тех, кто будет потом разбираться, почему он вступил в бой. Алиби – вот и все, что было ему нужно. Поэтому капитан при заходе на посадку спросил у руководителя полетов, видит ли он выпущенное шасси.

– Нет. Шасси не вышло. Вверх! Вверх! – отозвался вьетнамец.

Вьетнамцы и русские, столпившиеся на рулежке, с волнением следили за тем, как истребитель капитана кружит над базой.

– Катапультируйтесь или садитесь на брюхо, Первый, – предложил РП, но капитан обругал его по матери:

– Машину гробить не буду.

Потом он крутанул несколько энергичных «бочек», сделал «горку», спикировал… обычно так и делали, если шасси заклинивало, – перегрузки заставляли его вывалиться… и вот наконец, ко всеобщему облегчению, шасси выпустилось и встало на замки. На приборной панели успокаивающе вспыхнули зеленые огоньки, потом и РП подтвердил, что шасси вышло. Глубоко вздохнув, летчик пошел на посадку.

Зарулив на стоянку, он вырубил двигатель и отстегнул кислородную маску. Ощутил, как наваливается страшная усталость, и подумал над тем, что сказать Цзиню и всем прочим, которые теперь будут выяснять, почему он и два старших лейтенанта нарушили запрет на участие в боях. Потом глубоко вздохнул – и открыл фонарь. Улыбнулся окружившим самолет людям, радостно кричавшим что-то по-русски и по-вьетнамски. Перебросил кислородную маску через борт и неторопливо расстегнул привязные ремни.

Постепенно он стал понимать, что кричат стоявшие вокруг истребителя солдаты и офицеры. Мешая русские и вьетнамские слова, они повторяли:

– Молодцы! Так их! Ура! С победой вас, товарищ капитан!

К борту истребителя приставили стремянку, и капитан наконец-то смог спуститься на землю. Его тут же потащили к вышке КДП, пожимали руки, радостно улыбаясь и спрашивая что-то, но он не понимал ни слова. Разглядев в толпе одного из техников, он крикнул ему:

– Газаряна с Афанасьевым – ко мне!

– Понял, – кивнул техник и исчез.

К истребителям уже подъезжали тягачи, осторожно пробиравшиеся через толпу. Кто-то из вьетнамских офицеров догадался отогнать восторженных зрителей от самолетов, и очень вовремя – на посадку уже заходили вернувшиеся с перехвата «семнадцатые».

– Один… два… три… Только три! Четыре же было! – взволнованно крикнул кто-то.

– Черт, неужели сбили?

Когда «МиГи» приземлились, молоденький вьетнамский летчик, выбравшись из кабины, со злобным криком швырнул на бетон свой шлемофон и, скрипнув зубами, бессильно осел на землю. По его лицу текли слезы, он что-то бормотал, сжимая кулаки. К летчику бросились друзья, потом подбежал врач.

– Что случилось? – спросил пораженный Хваленский у переводчика, оказавшегося рядом. – Обычно ваши ребята весьма сдержанны…

– Сейчас узнаю, – Тхонг пошел к летчикам.

– Товарищ капитан… – к Хваленскому протолкались Ашот и Вася. – Вы в порядке?

– Я – да. Вы как? Не зацепило там?

– Нормально. Мы тех двоих, что вам на хвост сели, отогнали, – гордо ответил Вася. – Методом вашего сослуживца… сделали вид, что ракеты наводим, – они и смылись.

– Спасибо, ребята… – кивнул капитан, пожимая лейтенантам руки. – Вот что, пока нас особисты не допросили, уясним ситуацию. Я-то отбрешусь как-нибудь. А вы зачем взлетели?

– Это… – переглянулись старлеи. – Вас прикрыть…

– Не вздумайте так сказать особисту, – хмыкнул Хваленский. – Запоминайте, как было, – тягачей, чтобы убрать машины в капониры, не было, и вы взлетели, чтобы спасти самолеты. Только за этим! В бой не ввязывались. Ясно?!

– Ясно, товарищ капитан, – чуть ли не хором ответили лейтенанты.

– Э-э-э… можно еще вопрос? – потупился Ашот.

– Валяй… – Капитан смотрел, как вьетнамца уводят под руки к подоспевшему «газику». «Похоже, паренек долетался… – подумал он. – Как минимум, до отпуска…»

– Я это… вслед американцу из пушки выстрелил…

– Блин… – нахмурился Хваленский. – Пушки ж у нас вроде как не заряжены… Харитонов!

– Я, товарищ капитан! – Перед офицерами вырос молоденький техник-вооруженец в промасленном комбинезоне.

– Отбуксировать самолет номер тридцать-шестнадцать в ангар, быстро почистить и зарядить пушку. Кассету ФКП заменить чистой, а ту, что стояла в самолете, сжечь на хрен. Понял?

– Понял! А это… снаряды списать…

– Быстро! – Капитан сделал страшные глаза. – Посчитай, сколько снарядов в ленте не хватает, и запиши расход на меня.

– Есть, – техник исчез.

К стоявшим на рулежке самолетам подкатили тягачи.

– Товарищ капитан! Как так – сжечь на хрен? – возмутился старлей. – Я же в него попал, аж куски полетели… Мамой клянусь!

– Он сразу упал? – сухо уточнил капитан.

– Н-нет… – замялся Ашот.

– Значит, не сбил. На кой тебе тогда пленка?

– Ну… может, он потом упал…

– Вот когда местные сообщат, что он упал, и принесут обломки – тогда и поговорим… – Капитан подошел к Ашоту вплотную и тихо-тихо, чтобы не услышали остальные, произнес: – Не надо выпендриваться, старлей! У нас и так полна жопа огурцов… Успеешь еще повоевать.

– Понял, товарищ капитан, – сконфуженно вздохнул Ашот.

– Вот и славненько… Теперь пойдем… рапорта писать…

– Какие рапорта? – спросил Вася.

– Как все было… – невесело усмехнулся Хваленский.

Когда они шли к ангарам, их догнал Володя:

– Товарищ капитан, все самолеты, оставшиеся на земле, целы.

– Слава богу, – отозвался капитан. – Сам как?

– Нормально, – пожал плечами Володя. – Я следом хотел взлететь, но мне вьетнамцы не дали… перекрыли рулежку…

– Ничего страшного. Главное, ты самолеты спас. Молодец! – Хваленский пожал Володе руку.

– Служу Советскому Союзу… – улыбнулся Володя.

Полоса быстро пустела. Столпившиеся было на ней солдаты и офицеры расходились, тягачи увозили самолеты в ангары, пожарные и санитарные машины уезжали на стоянку. Вьетнамцы-саперы начали засыпать песком и гравием воронки. Аэродром возвращался к прежней своей жизни.

– Как ни крути, ребята, мы пока в выигрыше… – задумчиво произнес Хваленский. – Мы всухую двоих сбили и одному накостыляли, они – ни одной, да еще потеряли своего, прости господи…

– И как оно нам на руку играет, товарищ капитан? – поинтересовался Вася.

– Мы доказали, что «балалайка» в бою лучше «семнадцатого», – пожал плечами капитан. – Теперь любой ценой надо пленки ФКП сохранить…

– А вот и полковник, – вздохнул Вася, разглядев приближающийся джип.

– Что ж, пойдем поговорим… – усмехнулся Хваленский.