Скользящий сквозь ночь. Схватка с судьбой (сборник) Пекальчук Владимир
Вампир отодвинул засов и потянул дверь на себя. Его взору открылся длинный проход, по обе стороны которого находились железные двери в камеры узников. А к нему уже повернуты пять голов сидящих за грязным столом: охранник и четверка агентов тайной службы взирали на непрошеного гостя, оторвавшись от игры в кости.
— Рановато для смены, — прохрюкал здоровенный толстяк-охранник.
— Это не смена, это вампир! — воскликнул кто-то из шпиков, выхватывая короткий меч, но было поздно.
Зерван одним движением проткнул толстяка насквозь, и тот начал заваливаться в угол с табурета, на котором сидел. Мандала прочно засела в нем, видимо попав в хребет, и вампир не стал ее вытаскивать — места все равно было критически мало для боя полноразмерными клинками. Вместо этого он бросился вперед, нанеся сокрушительный удар кулаком и опрокинув противника на пол. Сразу после этого Зерван перехватил руку с занесенным мечом и легко сломал ее о край стола. Шпик взвыл и осел на пол.
Двое оставшихся попросту потеряли голову от страха и бросились бежать в глубь каземата, но там был тупик. Одного вампир настиг в прыжке, сбил с ног и несколько раз с силой ударил головой о каменный пол, размозжив ему голову. Второго достало сверкающее жало метательного ножа.
За спиной попытался подняться шпик со сломанной рукой, но Зерван подошел к нему, схватил за горло и одним движением сломал шейные позвонки.
Бой был окончен, заняв в общей сложности меньше десяти секунд. Вампир вытащил из брюха охранника меч и снял с пояса ключи.
— Сейинхе! — позвал он. — Где ты? Отзовись!
Он быстро двинулся вдоль камер, обитатели которых в ужасе жались по дальним углам. Испуганный шепот «Вампир! Вампир!» уже катился от камеры к камере, многократно отражаясь от каменных стен.
— Зерван! Ты… Ты пришел за мной?! — Эти слова прозвучали больше как вопрос. Сейинхе не верила своим глазам — да, ее любимый был здесь.
Торопливое звяканье ключей, скрип проржавевших нетель — и вот уже баньши в объятиях вампира. Сердце Зервана сжалось от боли, когда он взглянул на опухшее, в синяках и кровоподтеках, некогда милое и изящное личико. А Сейинхе в ужасе прикоснулась пальцами к обожженному, покрытому волдырями лицу вампира.
— Ожоги?.. Наверху день? Ты пришел за мной… днем?! — шептала потрясенная эльфийка.
— Да… перед закатом охрана тюрьмы усиливается. Я не пробился бы сюда ночью. И нам надо выбираться отсюда — стража нагрянет очень скоро.
— Нам не выйти отсюда, — печально покачала головой Сейинхе, — точнее, мне не выйти. Ты как-то сумел перенести свет солнца, но я не смогу. Для нас, баньши, он смертелен. Зерван, ты напрасно рисковал, и я благодарна тебе за это. Никто не смог бы сделать большего. Но я хочу попросить тебя еще об одной милости. Закончи мои страдания.
— Не говори ерунды, — отмахнулся вампир, — я все продумал…
— Ты не можешь обмануть солнце. Не медли. Позволь мне умереть от твоей руки и поскорее выбирайся отсюда. Большего тебе не сделать…
— Сейинхе, слушай меня внимательно, — вампир ласково приподнял голову Сейинхе за подбородок и посмотрел ей в глаза, — ведь ты же всегда верила мне! Я об одном тебя прошу. Просто доверься мне. Ни о чем не думай. Ничего не бойся. Просто верь. И все будет хорошо. Ты голодна?
— Да. Очень. С тех пор, когда ты в последний раз принес мне угощение, я не пила крови… и очень страдаю от Жажды.
— Вот и превосходно, — сказал тот и снял с пояса флягу. — Пей! Но быстро! Я понесу тебя, времени почти не осталось.
Сейинхе сделала несколько больших, жадных глотков, и ее истощенное тело начало оживать. Что ж, теперь у нее хватит сил выбраться наверх, чтобы в последний раз увидеть солнце. В любом случае умереть от беспощадных солнечных лучей ей будет легче, чем тут, внизу. Баньши только надеялась, что Зерван не отпустит ее руку до самого конца.
Вампир поднял Сейинхе на руки и понес. Проходя мимо трупов, он заметил шевеление на полу — нокаутированный агент пытался подняться. Зерван занес ногу, чтобы перешагнуть через него, но взглянул на лицо подруги и с силой опустил каблук на шею шпика, ломая ему позвонки.
Выбравшись на первый этаж, вампир поставил баньши на ноги и снял свой плащ. Сейинхе покорно позволила укутать себя с головы до ног, хоть и знала, что это не поможет.
Зерван взвалил баньши на левое плечо, в правой руке держал основательно испачканную кровью мандалу. Ему предстоял самый последний, но далеко не самый простой этап — выбраться из тюрьмы при свете дня с Сейинхе на плече. Правда, теперь у него осталось лишь два врага — стражники у внешних ворот. А дальше… дальше его уже должны ждать эльфы. О том, что будет, если их там нет, вампир старался не думать.
Он открыл дверь, предварительно оттолкнув от нее труп стражника, из тела которого торчали рукоятки трех ножей, и шагнул в пылающую преисподнюю дня. Сейинхе у него на плече вздрогнула и затихла. Не останавливаться. Только не останавливаться.
С трудом передвигая мгновенно налившиеся свинцом ноги, вампир шел к воротам. Несколько десятков шагов он преодолел с огромным трудом, но был вознагражден за стойкость — в воротах была калитка, закрытая на маленький засов. Открывать массивные створки не придется.
Зерван открыл калитку, шагнул в нее и не глядя ударил мандалой направо, не оставляя охраннику шанса, затем сделал шаг влево и нанес еще один удар по дуге, полным взмахом. Второй охранник, тоже ничего не поняв, сполз по стене вниз.
— Сюда, быстрее! Стража уже на подходе! — негромко крикнул кто-то сбоку. Там стояла крытая повозка с парой неказистых с виду лошадей. К вампиру уже спешили два эльфа.
Уложить завернутую в плащ баньши на самое дно и набросать сверху несколько припасенных одеял было делом нескольких секунд. Эльфы запрыгнули в повозку, затащив внутрь Зервана, сидящий на козлах брат Сейинхе ударил поводьями. Лошадки бодро потащили экипаж по улице и свернули за угол за миг до того, как на противоположном конце улицы появился отряд солдат.
— Получилось, — прошептал кто-то. Зерван нащупал под одеялом руку баньши. Хрупкая худенькая ладошка едва заметно отозвалась на пожатие — Сейинхе была жива.
— Как там она? — спросил эльф.
— Поправится, — прохрипел вампир.
Они без проблем покинули город и направились по юго-западному тракту. Немного отъехав, свернули с дороги на едва заметную лесную тропу.
— Отсюда до ближайшего нашего поселения час пути, — сообщил старший, — остановимся там, переждем день и двинемся в Эмельнейм.
Солнце наконец окончательно уступило права ночи. Сейинхе ожила, выбираясь из-под одеял.
— Хоть бы она на нас не набросилась, — с опаской сказал кто-то.
— Не переживай, я ее накормил, — успокоил вампир.
— Фляга, где фляга? — чуть слышно прошептала баньши, оказавшись наверху, и жадно припала к ней, как только Зерван протянул ей сосуд с живительной жидкостью.
Минуту спустя она насытилась, выпив почти все. Вампиру осталась всего пара глотков, но он не был голоден. А их хватит, чтобы его организм смог быстро справиться с полученными ожогами.
Всеобщему ликованию не было предела. Сейинхе радовалась жизни, с которой давно уже попрощалась, и встрече с родственниками, которые в свою очередь уже не чаяли увидеть ее живой и относительно невредимой.
Впрочем, баньши очень быстро шла на поправку. Получив большую порцию крови, она быстро набиралась сил. Сейинхе буквально на глазах становилась самой собой.
Оставшуюся часть пути вампир провел, сидя на дне повозки и баюкая на руках свою подругу. Баньши дремала, удобно положив голову ему на грудь.
Внезапно баньши посмотрела на Зервана своими большими янтарными глазами:
— Зерувиэль, а скажи мне… Все-таки почему я не умерла?
— Это обязательно? — спросил вампир.
— А что такого? — насторожилась Сейинхе. — Это же просто вопрос. Разве нет?
Вампир тяжело вздохнул, и это не укрылось от взгляда эльфийки.
— Я объясню. Много лет назад я как-то повстречался с очень старым вампиром, и он мне многое рассказал про то, кто мы такие и что собой представляем. Заболевая вампиризмом, человек или эльф помимо многих невероятных способностей приобретает еще одну, крайне неприятную — сильнейшую аллергию на солнечный свет. Она сильна настолько, что даже кратковременное пребывание на солнце приводит к очень сильным ожогам и мучительной смерти. Но дело в том, что зависит это от того, чем ты питаешься. Может, такова суть проклятия или причина более прозаична, но вампиры, не пьющие человеческую кровь, страдают от аллергии несоизмеримо меньше. Я не раз ходил днем под открытым небом. Дело в том, что я уже очень давно не пил человеческую кровь — только кровь животных. И лишь недавно, находясь на грани гибели, пришлось испить крови одного поганца. Вот потому я сейчас пострадал от солнца больше, чем ты.
— Постой-ка… А я? — До баньши начал доходить смысл сказанного, но ее разум все еще отказывался принять такую чудовищную истину.
— А тебе я приносил ту же кровь, которую и сам пил. Ты не спрашивала, чья она, а я не говорил. Мой расчет как раз и строился на том, что в последний раз ты пила кровь во время нашей предпоследней встречи. А в тот раз ты опять же пила принесенную мной кровь. Таким образом ты уже два месяца не питалась кровью людей. И потому смогла пережить свет солнца и день.
Сейинхе рывком отстранилась от Зервана:
— Ты поил меня кровью животных? Как ты посмел?! — Ее глаза метали молнии.
Эльфы сохраняли мрачное молчание.
— Можно я хотя бы теперь промолчу? — устало спросил вампир.
Он давно опасался непредсказуемых последствий, если обман вскроется. Однако все равно был сильно удивлен. Взор баньши погас, и она вновь прильнула к Зервану, положив голову ему на грудь.
— Не обманывай меня больше, — тихо попросила она.
Вечером следующего дня Зерван простился с лесными эльфами, у которых они переждали день, с родственниками Сейинхе и с самой баньши. На душе было тяжело — вампир знал, что прощается навсегда: Клепсидра Судьбы неумолимо роняла каплю за каплей.
— Мы еще когда-нибудь встретимся? — спросила Сейинхе, предчувствуя ответ.
— Боюсь, что только в Послежизни. Я уже и так прилично зажился в этом мире.
— Я буду ждать этой встречи, — пообещала баньши, — прощай, Тень Забвения.
— Прощай, Песнь Ночи.
И теперь вампир медленно брел по пустынной лесной дороге. Тоска сжимала сердце, но на душе неожиданно стало легко — он свободен. Долги возвращены, обязательства выполнены. Теперь он свободен и волен сам распоряжаться своей жизнью… и смертью.
Память так некстати вернула его в прошлое, когда он любил и надеялся, не понимая, что тысячелетняя вражда не та пропасть, которую можно преодолеть. Теперь он любил так же сильно, как и семьдесят лет назад, но безнадежно. Сто с лишним лет — это слишком большой срок, чтобы сохранить юношеский оптимизм.
Анализируя события давно минувших дней, Зерван внезапно начал понимать, что от Судьбы не уйти. Все его попытки хоть как-то пригасить разгоравшееся пламя новой войны были заведомо обречены на неудачу. Его и Таэль ждала встреча на поле битвы, и если тогда он еще мог надеяться разминуться с ней, то сейчас понял, что у него не было такого шанса. Судьба решила, что один из них убьет другого. Встреча с незнакомой девушкой, передавшей молодому графу Зервану да Ксанкару дар и проклятие вампиризма, была спасением, счастливейшей случайностью. Но судьба отнюдь не тот охотник, который позволит добыче ускользнуть.
Только сейчас, на ночной дороге посреди леса, Зерван понял причину своей былой удачи. За долгие годы пути сквозь ночь он не раз ходил по лезвию, встречал опаснейших врагов и обходил смертоносные ловушки. Да, иногда приходилось спасаться бегством, бросая обжитое место. Да, иногда вампир оставался в живых только чудом. Но всегда, из любой передряги он выходил если не победителем, то как минимум живым. Почему? Теперь Зерван знал ответ.
Он вовсе не был зачарован или храним богами. Его оберегала Судьба, которую вампир однажды оставил с носом, но которая не отказалась от своих первоначальных планов. Какими бы извилистыми ни были его пути, они неизменно вели к заброшенной крепости в Мертвых горах, где Зерван должен будет сделать то, чего не сделал много лет назад. Он должен будет убить свою любовь.
Вампир внезапно расхохотался.
— Превосходно, — сказал он в никуда, — раз ты хранила меня столько лет только для финальной экзекуции, продолжай и дальше, и посмотрим, как это тебе удастся.
Тут сзади послышался конский топот — его нагонял самый младший эльф на повозке.
— Куда ты? — удивился Зерван.
— Как куда? В город, надо вернуть повозку. Мы не украли ее, а одолжили у старосты общины наших братьев в Монтейнкипе, — пояснил эльф, — так что до основного тракта я могу тебя подвезти.
— Отлично. Только не до тракта, давай уж прямиком в столицу, — сказал вампир.
Замухрышистые, но крепкие лошадки тащили по освещенной звездами дороге повозку, а Зерван лежал на одеяле, подложив руку под голову, и зловеще улыбался своим мыслям, вертя в другой руке необычный кубик из странного зеленоватого камня.
Реннар в задумчивости сидел у окна. Менее часа назад вернулись послы, отправленные к соседствующим эльфам для решения сложного вопроса о баньши. И хотя вести, принесенные ими, были обнадеживающими, молодой король вовсе не был на седьмом небе от счастья.
Он вовсе не желал смерти Зиборну, но, убей вампир его несговорчивого потенциального тестя, проблемы витарнского короля разрешились бы сами собой. Более того, Лэйна не только была бы полностью свободной в выборе жениха, но и сама стала бы королевой…
Реннар отчаянно гнал от себя эти мыслишки до сегодняшнего вечера, пока не явились послы Зиборна, дабы сопроводить строптивую наследницу трона Монтейна обратно на родину. Из-за этого между королем и принцессой возникло небольшое, но само по себе пугающее отчуждение.
— Любовь моя, но я же не могу удерживать тебя силой, верно? Это же скандал!
— Силой меня домой забрать собрались! А ты ведешь себя крайне трусливо! Кто здесь король? Ты или нет? — сверкнула глазами Лэйна.
Реннар тяжело вздохнул. Что ж, путь к личному счастью для короля трудней и тернистей, чем для кого-либо еще. Уже дважды ему приходилось совать голову в пасть смерти — один раз охотясь на тролля, второй раз — решившись на встречу с вампиром, который оказался самым непредсказуемым и неудержимым из всех когда-либо встреченных Реннаром живых существ.
Письмо принцессы осталось без ответа, потому молодой король не знал, согласился ли Зиборн отпустить подобру-поздорову подругу да Ксанкара. Если нет… Значит, над головой монтейнского монарха уже занесен тонкий, но Смертоносный клинок из эльфийской стали. И не исключено, что вскоре под этим клинком придется ходить и ему, Реннару. В том, что упрямый вампир не отступит, у короля сомнений не было. Он уже успел навести кое-какие справки в Эренгарде.
Дед вампира вначале был мелким рыцарем, но за храбрость и верность получил в награду титул графа и соответствующее имение — небольшой город Рэнфэйр и прилегающие земли.
Отец Зервана, Верган да Ксанкар, быстро подтвердил, что вполне достоин быть сыном графа Рэнфэйра, и завоевал репутацию слегка твердолобого, но абсолютно надежного вассала и соратника. А сам Зерван, едва выйдя из подросткового возраста, зарекомендовал себя превосходным бойцом и сорвиголовой, одолев мантикору и выиграв оборону стратегически важного моста в бою с орками. Он даже завоевал уважение солнечных эльфов. И прозвище Тень Забвения было ему дано неспроста. Ну а факт, что да Ксанкар прожил уже семьдесят два года с момента превращения, говорил сам за себя. Таких старых вампиров в мире раз-два и обчелся.
И сейчас в перечне врагов у этой незаурядной личности числилось два короля. Радовало лишь то, что сам Реннар в этом списке не первый.
«Семь бед — один ответ», — сказал себе молодой монарх. Похоже, настало время снова сжать зубы и проявить твердость. Он действительно король и достоин короны не только по праву рождения.
Реннар достал письменные принадлежности и начал писать ответ Зиборну. Его послы вернутся с пустыми руками, а Лэйна останется там, где пожелает.
И внезапно он осознал, что ему в общем-то неважно согласие Зиборна и мнение о нем соседних королей. Он, Реннар Справедливый, женится на Лэйне, даже вопреки всему миру.
Глава 15
ПОСЛЕДНИЙ ТАНЕЦ
Таэль вздрогнула от внезапного стука. Это маленький алый кристалл мерцал и подпрыгивал на столе. Кто-то жаждал поговорить с ней.
Княжна быстро вскочила с кресла, схватив с невысокого столика рядом магический мелок: круг был готов, но руны требовалось обновить.
Таэль встала в центр и присела, поворачиваясь по кругу и рисуя новые руны. Когда все было готово, она положила в середину кристалл и отошла на несколько шагов, развела руки и сосредоточилась, чертя в воздухе рунические символы легкими движениями пальцев.
От кристалла поднялось темное марево, и в нем отчетливо проступили черты эльфийки — Светлейшей из Эмельнейма.
— Приветствую тебя, Вийастан.
— Приветствую тебя, княжна. У меня для тебя тревожная весть.
Таэль прикусила губу. Возможно, лунные из Эмельнеймского леса что-то прознали про «Артефакт душ». Однако это опасение было напрасным.
— Кое-кто, знакомый нам обеим, вчера с боем вызволил свою подругу из темницы короля Зиборна. И опять отправился в Монтейнкип.
— Зерван? Вийастан, ты тоже с ним знакома?!
— Да, знакома, чему, между прочим, рада. Что большая редкость при знакомстве с человеком.
— Ну не совсем человеком, скажем так, — уточнила Таэль.
Вийастан насмешливо приподняла уголок рта:
— Как раз он человек. Был им и остался, что, впрочем, нехарактерно для вампиров-людей.
— Похоже, ты неплохо его знаешь, — осторожно заметила княжна.
— Верно. Не суть важно, когда и как мы познакомились, не о том речь. Вчера вечером при свете солнца Зерван ворвался в темницу и пострадал, вызволяя подругу. От солнечного света. Люди Зиборна обошлись с баньши очень грубо, и я полагаю, что Зерван собирается отомстить. Это может для него плохо закончиться, учитывая, что он в неважном состоянии.
Таэль некоторое время осмысливала услышанное. Ее также мучила ревность к той, другой. Княжна не имела претензий по поводу того, что у Зервана была другая женщина, как-никак они не виделись семьдесят с лишним лет. Но напасть на тюрьму в одиночку и днем… Поступок в равной степени героический и очень опасный. И в нем весь Зерувиэль. Таэль испытывала даже не ревность, а зависть. Она бы предпочла, чтобы подобный подвиг был совершен ради нее.
— И что ты предлагаешь, Светлейшая?
— Только ты можешь спасти его. Пошли своих братьев, пусть найдут Зервана до заката. Отговори его от мести. И от смерти. Прощаясь, он сказал, что уже зажился на этом свете. Мне неизвестно почему, но кажется, что твой возлюбленный собрался умереть.
— Я… я благодарю тебя за эту весть. Прости, но мне надо срочно кое-что предпринять…
Вийастан кивнула, и марево рассеялось.
Таэль в растерянности стояла посреди комнаты, пытаясь собраться с мыслями. Зерван, которого она отлично знала, чья душа была для нее открытой книгой, совершал непредсказуемые поступки один за другим. Когда Таэль сообщила ему через Светлейшую Эмельнеймского леса о предательстве Реннара Витарнского и похищении баньши людьми Зиборна, она ожидала, что возлюбленный попытается выкупить подругу. Но вместо этого он предпринял невероятно сложный и дерзкий штурм. И теперь, когда договор с Реннаром нарушен, а баньши спасена, Таэль ожидала, что Зерван вернется к ней, чтобы провести оставшееся время вместе.
Княжна бросила быстрый взгляд на дальнюю полку, где среди магических компонентов стояла неприметная серая баночка с вытяжкой из крови бхута.
Она была уверена, что долгие тренировки под руководством Силорна сделали ее как минимум равным вампиру бойцом на мечах, но честно драться с Зерваном на самом деле не входило в планы Таэль. Был один моментик, о котором княжна все-таки умолчала в откровенном разговоре с Зерваном: она не собиралась ставить на кон судьбу своего народа. С помощью бхутовой вытяжки Таэль намеревалась просто и безопасно выиграть рискованный поединок против вампира, после чего осуществить задуманный старейшинами солнечного народа план. А тогда уже будь что будет. Если ей повезет, то убивать возлюбленного не придется. Если не повезет… Таэль была готова к смерти — и своей и Зервана. В обоих случаях они все равно найдут друг друга на узких перекрестках мироздания в Послежизни… что бы ни имели в виду жрецы под этим словом. Но в первом случае обречены еще и все высшие эльфы. Во втором пострадают люди… но только пострадают, а не вымрут.
Зерван был лучшим из людей, он был достоин быть братом любому из эльфов, но все-таки уступал им кое в чем. Вампир еще должен был решать — убить любимую женщину или позволить умереть тысячам своих соплеменников. Это все-таки так характерно для людей, даже самых лучших — быть эгоистами. Но для эльфийской княжны все было очевидно и однозначно. Во второй раз предательская слабость не одолеет ее.
Таэль тяжело вздохнула. На самом деле то, что она задумала, было не таким уж и ужасным. В любом случае им никогда не быть вместе в этой жизни. Но вот после нее… Княжна не знала, что скажет Зервану, встретившись с ним по ту сторону смерти, насчет вероломного убийства, но была уверена — он простит. Но все равно Таэль никогда не чувствовала себя так гадко и никогда так себя не презирала.
И вот теперь вампир просто избавил ее от необходимости совершать пресквернейший поступок. Конечно, умереть самому, дабы не делать сложный выбор, тоже не очень достойно. Но эту маленькую трусость Таэль ему уже простила. Чувство омерзения к самой себе более не мучило ее. Осталась только глубокая, безысходная тоска и гнев на этот несправедливый, жестокий мир. В этой жизни княжна больше никогда не увидит добрую печальную улыбку того, кого так отчаянно и безнадежно любила, даже считая его мертвым. Не почувствует ласкового прикосновения. Судьба на одну короткую ночь вернула княжне возлюбленного, чтобы отнять уже навсегда… Хотя на самом деле не так уж и надолго.
Что ж, ей осталось только одно — стойко дождаться того часа, когда можно будет наконец-то умереть.
Таэль почувствовала спиной взгляд и обернулась. У двери стоял Силорн, по своему обыкновению подпирая стену.
— Кажется, моя госпожа, сэр Зерван да Ксанкар принял решение, идеально нас устраивающее…
Она молча швырнула в него чернильницей, расплескав ее содержимое, и черный маслянистый след протянулся от письменного стола до двери, словно кровавый след смертельно раненного существа.
Королевский дворец в Монтейне мог бы по праву называться самым роскошным жилищем на очень много верст вокруг. Из соседних королевств только Эренгард мог бы тягаться с Монтейном по части роскоши.
Громадина из белого мрамора была хорошо видна издали, а сверкающая в лучах садящегося солнца красная черепица крыши могла по яркости соперничать с самим солнцем.
Внутреннее убранство обители Зиборна было еще более впечатляющим — длинные ряды доспехов у стен вперемешку с живыми стражниками в позолоченных кирасах, дорогие ковры на стенах, мраморный пол, золотые светильники, слуги в роскошных ливреях. Поговаривали, будто одна ливрея пажа каким-то образом, видимо, вместе с послами деда Зиборна, попала в одно небольшое королевство далеко на севере еще лет пятьдесят назад, и до сих пор царствующий монарх той страны надевает ее по большим торжествам…
Люди, собравшиеся в тронном зале, были разодеты. Знать в нарядах похуже обычно теснилась в задних рядах, дабы не оскорблять взор короля недостаточно роскошным видом.
Впрочем, самого Зиборна это не радовало. Восседавший на троне король, несмотря на все старания кривлявшегося у его ног шута, был мрачнее тучи, хотя знал об этом только он сам. Сегодня был день аудиенций — монарх принимал всех своих подданных, обычно с жалобами и просьбами. Мрачный облик мог бы испугать просителей, а это было нежелательно, и потому старый король сохранял невозмутимость с выдержкой и стойкостью шестерых гвардейцев, стоявших на тронной лестнице.
Зиборн твердо усвоил простую истину, которую сказал его дед его отцу: вассал верен королю, если видит своего повелителя и хотя бы иногда может воззвать к нему с просьбой о помощи или справедливости. Да и королевская награда самым преданным должна вручаться монаршей рукой — иначе какая ж она королевская? А недоступный для простых смертных вассалов король рискует утратить их преданность куда больше, чем тот, кто хоть иногда внемлет подданным лично.
И потому раз в месяц, в назначенный день, Зиборн Второй принимал всех жаждущих аудиенции дворян — независимо от их значимости или важности просьбы. И обычно он старался выглядеть величественно и милостиво — хмурый взгляд вредил популярности короля.
Монарх Монтейна остался верен себе и сегодня, хотя причин для скверного настроения было куда больше, чем обычно. Только вчера среди бела дня заложница-баньши была с боем освобождена из темницы, а о вампире-освободителе уже начали ходить слухи, басни и шутки. Каждый шут в придорожной таверне почитал своим долгом сострить на тему распоясавшегося кровопийцы и поймавшего шиш короля.
Гораздо хуже было то, что теперь сердцу Жнеца можно помахать ручкой. Хорошо, если окаянный Реннар из Витарна не ошибся и вампир действительно не продаст никому сердце. Однако Зиборн никак не мог придумать ни одного хоть капельку разумного обоснования, почему неупокоенное отродье не продаст вожделенную вещь кому-то из по меньшей мере трех десятков младших принцев полутора десятка ближайших стран. А согласится купить любой из них. Более того, король искренне полагал, что Зерван да Ксанкар будет последним дураком, если откажется несказанно разбогатеть таким способом. Конечно, верный Диркхем всячески успокаивал повелителя своими побасенками о том, какой же этот вампир честный и благородный, а Зиборн уже давно убедился в недюжинной интуиции и проницательности своего главного шпиона. Однако даже честнейший и благороднейший человек, имея возможность честно разбогатеть, продав один кусок мяса, обязательно воспользуется этим шансом. И каждый раз, когда король говорил это, Диркхему крыть было нечем. Даже хитрый и чертовски умный граф не мог придумать причину, мешающую да Ксанкару продать сердце. Конечно же он всегда напоминал, что его, видимо, не существует как такового, но что, если это не так?
Еще одной причиной дурного настроения был печальный факт: стража темницы вместе с четырьмя людьми Диркхема ничего не смогла противопоставить вампиру и почти все погибли. И ладно бы дело было ночью… Так ведь днем! При свете солнца, хоть и садящегося!
Конечно, о возможностях двадцати- и тридцатилетних вампиров Зиборн знал. О том, что с возрастом они становятся все сильнее, тоже знал, как и о том, что до полусотни доживают единицы из них. А Зервану да Ксанкару с момента превращения уже семьдесят с чем-то.
Король не так давно имел очень обстоятельную беседу с опытнейшими охотниками за головами, с профессионалами высочайшего класса, которые в одиночку охотятся на оборотней, баньши, вампиров, горгулий и прочую нечисть за соответствующее вознаграждение. Все они — а их было шестеро — в один голос утверждали, что вампиры старше пятидесяти лет очень опасные противники, и наперебой рассказывали об их способностях и физических возможностях. Двое уверяли, что уже убивали таких тем или иным способом. Но никто не смог толком объяснить, как вампир сумел выжить под прямым солнечным светом. И если раньше рассказ отпущенной вампиром на все четыре стороны Киры ан Кранмер, достигший царственных ушей через массу посредников, воспринимался как байка-оправдание, то теперь Зиборн имел прямое доказательство правдивости этой информации. А еще этот Реннар… Королек Витарна упоминал, что вампир якобы говорил, будто убивал уже королей… Судьба Тэй-Тинга молчаливо свидетельствовала об истине этих слов.
Король прогнал от себя запоздалый страх. Как бы там ни было, вампир заполучил подружку обратно. Клубок распутан, пускай и не в пользу Зиборна. Осталось как-то утрясти вопрос с сердцем.
Монарх милостиво подал знак первому просителю, и в его уши полилась какая-то чушь насчет засухи и спорного озера на стыке двух имений, иногда перебиваемая остротами шута. Что ж, много у короля невеселых дум, но их надо отложить на потом. Один вечер в месяц он должен потратить на своих вассалов, какими бы убогими и мелочными они ни были.
Слушая вполуха жалобщика, Зиборн пробежался взглядом по толпе просящих — их оказалось не так уж и много, всего-то сорок с небольшим. Остальные собравшиеся явились не на саму аудиенцию — все знали ярость короля по поводу особо никчемных воззваний, — а просто засвидетельствовать почтение монарху да пообщаться друг с другом. Этот день был для многих дворян днем, когда можно было всего за один час переговорить с другими гостями со всех уголков королевства и решить множество вопросов, для которых в другое время потребовалось бы посылать гонцов с письмами в двух- и трехдневные путешествия много раз. И еще было немало желающих испить винца на пирушке, которая всегда следовала за аудиенций. Винцо пусть так себе, зато дармовое. Впрочем, все относительно. Выпивку, которую король считал плохонькой, большинство дворян и рыцарей находило отличной, да и могло отведать только на пире в королевском дворце.
Взгляд Зиборна привлек один из просителей — высокий, плечистый человек в старых, но добротных рыцарских доспехах и в шлеме с опущенным забралом. Такие не были редкостью. Либо нищие бродячие рыцари, не имеющие денег на шелка и явившиеся проситься на службу, либо желавшие скрыть свое лицо от окружающих. Наметанный глаз сразу уловил легкость движений и даже некую непринужденность, с которой этот человек двигался. А ведь доспехи весят немало.
И Зиборн уже решил, что, если этот рыцарь явился поступать на службу, его просьба будет удовлетворена. Если с рожей у него будет все в порядке и репутация не подпорченная, то можно даже в один из гвардейских полков определить: король ценил сильных бойцов.
У левого подлокотника возник Диркхем и тихо шепнул на ухо королю:
— Уже арестовано сорок два высоких чина ордена Белой Розы. Вестей от более отдаленных фортов пока нет, но, думаю, мои парни и там справятся не хуже при содействии местных гарнизонов.
Зиборн удовлетворенно кивнул. Вешать всех он в общем-то и не собирался. Пожалуй, конфискация всего имущества ордена на территории Монтейна — хорошая компенсация за попытку предательства. Верховный паладин Монтейнского Оплота конечно же заслужил петлю и получит ее. А остальные королю особо и не нужны были. Орден как таковой уже больше не существовал, хотя еще не все его члены об этом знали. Но гонцы уже везли в соседние королевства вести.
— Граф, уточните в канцелярии примерную стоимость собственности ордена Белой Розы. И сразу ко мне с докладом.
— Уже, мой повелитель. Не считая недвижимого имущества, такого, как оплоты, замки и заставы, можно рассчитывать на увеличение казны на сто или сто двадцать тысяч талантов. Ну и земель хватит для того, чтобы вы могли одарить баронскими титулами по меньшей мере десяток достойных.
Старый король одобрительно кивнул графу и жестом отпустил его, а сам снова сосредоточился на просителе, выбросив орден из головы — с ним покончено. И вовремя. Человек как раз закончил свою речь и в ожидании склонился у ступенек перед троном.
— Мы примем решение по вашему ходатайству в скором времени, — ответил Зиборн стандартной формулировкой и жестом показал, что проситель может освобождать первую ступеньку тронной лестницы для следующего в очереди. Он на самом деле даже не пытался вникать в суть — для того сбоку от трона сидели два писца. Записанная просьба будет рассмотрена королевским стряпчим, а сам король, вероятно, всего лишь подпишет резолюцию, им составленную.
В стрельчатые окна проникали последние лучи заходящего солнца, в зал беззвучно вошли слуги и принялись зажигать светильники у стен.
В толпе возникла небольшая заминка — следующий в очереди просящий не мог покинуть своего места и преклонить колени перед тронной лестницей, поскольку путь ему преградила рука в массивной боевой рукавице.
— Я покорнейше прошу простить меня, милорд, — раздался спокойный и ровный голос из-под забрала рыцаря, — но закат близок, а я непременно должен воззвать к его величеству при свете дня.
С этими словами он вышел из толпы и двинулся к первой ступеньке.
— Да ты никак темноты боишься? — захихикал шут, но его острота никого не рассмешила. Остальные просители недовольно проводили наглеца злыми взглядами, но устраивать склоку из-за такой мелочи, как очередность, в присутствии монарха было глупо и рискованно — король мог и разгневаться.
Зиборн внимательно смотрел на рыцаря, пока тот подходил к подножию трона. Щита при нем не было, а на боку висел длинный тонкий клинок в ножнах, хотя король ожидал, что это будет меч. Рыцарь со шпагой? Необычная картина.
А тот приблизился к первой ступеньке и преклонил колено. Короля отделяли от просителя десять широких мраморных ступеней.
— Ваше величество, я проделал сюда неблизкий путь, дабы воззвать к вам.
— И по какому поводу желаешь воззвать? — поинтересовался Зиборн. — Ты здесь. Мы слушаем.
— Я здесь в поисках справедливости. У меня есть враг. Меня не было бы здесь, если б его козни не шли вразрез с таким понятием, как «честь». Но враг мой оказался неспособен бороться честно и поступил так, как не позволено поступать человеку благородной крови. И потому я тут.
— Вот как… — протянул король, — что ж, тогда назови себя, сэр рыцарь, и своего врага. Да и забрало подними…
Дело приобретало интересный поворот, но он и ожидать не мог, насколько этот поворот будет крут.
— Мое имя Зерван да Ксанкар, ваше величество, а мой враг… — У Зиборна перехватило дыхание от ужасной, но запоздалой догадки, он не успел окликнуть стражей, застывших по краям тронной лестницы, и потому последние слова рыцаря прозвучали в полной тишине: — А мой враг — это вы.
Секундным замешательством охраны вампир воспользовался как нельзя лучше. Он и колено преклонял не из уважения, а чтобы обеспечить себе хорошую позицию для старта.
Рывок, взмах бронированного кулака и удар слились в глазах зрителей в одно смазанное движение. Лязг металла — и первый стражник справа, сверкнув подкованными подошвами сапог, полетел на писарей. Левого вампир просто обошел, уклонившись от удара алебарды, и с ходу, поднырнув под второе сверкающее в алых лучах солнца лезвие, сбил стражника справа, затем метнулся влево и схватил другого гвардейца. Рослый детина был поднят в воздух легко, словно пушинка.
Двое последних стражников загородили короля и попытались отогнать Зервана алебардами, но тщетно. Вампир с размаху швырнул поднятого над головой гвардейца в них и рванулся следом, уходя от атаки солдата.
В одно мгновение он оказался у самого трона. На то, чтобы сбросить вниз сбитых с ног стражей, ушла одна секунда. Гвардейцы оказались у подножия трона вместе с парой дворян, спешивших на помощь своему королю.
А в следующий миг полумертвый от испуга Зиборн уже трепыхался в тисках стальной хватки.
— Замрите! — прогремел на весь тронный зал Зерван, — один шаг — и я оторву вашему королю голову!
Зал застыл, боясь перевести дыхание, а вампир, удерживая короля левой рукой за горло, правой поднял забрало и впился глазами, в которых горели недобрые красные огоньки, в глаза своему врагу.
— Ну что, король? Ты хотел, чтобы я пришел, не так ли? Вот он я. Что ж ты не радуешься? Ах да, — лицо Зервана исказила волчья ухмылка, — сердце Жнеца, ради которого ты похитил мою женщину, я не принес. Оно не нужно тебе больше. Желаешь что-нибудь сказать напоследок? — Он слегка ослабил хватку на шее Зиборна.
— Пощади! — прохрипел король. — Я дам тебе все, что ты пожелаешь!
— Вот как? — издевательски расхохотался вампир. — Понимаешь, я даже не представляю, что бы такого пожелать. Золото? Драгоценности? Все это ничто для меня. Знаешь, почему я пришел за тобой? Потому что я обречен. Мне нечего терять. Я потерял все, что мог, и мне предстоит потерять еще больше, несмотря на то что у меня и так уже ничего не осталось. Я говорю загадками, не так ли? Я загнан в угол, из которого смерть — самый легкий выход.
— Я тут ни при чем, — прохрипел король, — я только не хотел выдавать свою дочь неизвестно за кого…
— Верно, ты хотел выдать ее за заморского ублюдка вопреки ее воле и понадеялся, что принцесса не нарушит слово, данное тобой. Ах, какой просчет.
— Я виноват перед твоей… женщиной, — надсадно прохрипел Зиборн, — я оплачу все ее и твои неудобства и лишения, тебе не станет легче, если ты убьешь меня!
Зал замер. Раскрыв рты, молчали дворяне. Неподвижно лежали гвардейцы, боясь нечаянно звякнуть доспехами. Слуги стояли у стен со свечами в руках, не замечая, как воск течет по пальцам. Все взгляды были прикованы к высокой фигуре в доспехах и цепляющемуся за схватившую его стальную руку королю.
— Мне станет легче только в Послежизни, — отрезал Зерван и продолжил: — Особенно если ты попадешь туда раньше меня. Ты ублюдок, ничем не заслуживающий не то что корону, а даже жизнь, совершающий подлейшие вещи ради своих жалких, сиюминутных интересов. Таких, как ты, множество. А дотянуться я смог только до тебя. Вот и вся причина.
В этот момент в зал ворвались Диркхем и две дюжины гвардейцев, некоторые из них были вооружены арбалетами.
— Эй ты! Стоять! — завопил граф.
— А то что? — насмешливо ухмыльнулся вампир. — Стой где стоишь. Рыпнешься — твой король проживет еще меньше, чем ему осталось… Хотя ему, по правде говоря, и осталось-то всего ничего.
Диркхем оценил обстановку. Да, его ужасное опасение сбылось. Вампир действительно явился, чтобы собственноручно прикончить короля. В его же тронном зале, при свете угасающего солнца. И охрана оказалась бессильной.
Развитие событий приближалось к черте, когда уже ничего нельзя исправить или вернуть, и если сейчас же не предпринять что-то… Граф тяжело вздохнул и сделал шаг вперед:
— Послушай, Зерван…
— Для тебя, коротышка, сэр да Ксанкар, — холодно прервал его вампир.
— Как вам будет угодно, сэр да Ксанкар, — моментально подстроился под тон собеседника Диркхем, — я должен вам сказать, что я граф Диркхем. Это я придумал выкрасть вашу… э-э… женщину. И я же осуществил этот… план.
— Главный шпион Монтейна, ставленник этого старого хрыча, поднятый из грязи в князи? — полувопросительно-полунасмешливо ухмыльнулся Зерван.
— Он самый, — кивнул граф, украдкой бросив взгляд на арбалетчиков.
— Ты, должно быть, умный человек, не так ли? — Еще одна кривая, обнажающая клык ухмылка. — Ты же понимаешь, что я не куплюсь на такую убогую приманку, как твоя никчемная персона.
— Но я же не мог не попытаться, верно? Послушайте, сэр да Ксанкар, всегда можно договориться добром. Хотите отомстить? От этого никому легче не станет. Позвольте, я угадаю… Дело же не в мести? Я слышал, что вы говорили о безысходности. Пытаетесь уйти из жизни красиво? Убийство старого беспомощного человека — это не то, что будут воспевать в балладах. Из любой ситуации есть выход, всегда можно договориться…
— Не проведешь, — отрезал Зерван, — любой договор имеет силу, только пока я держу этого ублюдка за горло!
Зиборн молча полустоял на носках, полувисел на руке вампира, задыхаясь, но боясь издать хоть звук.
— Всегда можно придумать механизм сделки, исключающий возможность обмана — было бы желание ее заключить. Послушай, — граф незаметно для себя перешел снова на «ты», — я узнал о тебе кое-что. Я не знаю, что для тебя ценно помимо чести, но Реннар нанял тебя за гроши. Десять талантов камешками. Смешная цена за трон Монтейна. Я не думаю, что ты польстился на деньги. Значит, на что-то еще. На что?
— Реннар выгнал орден из Витарна по моему требованию. Теперь я спрошу. Солжешь — сверну шею вначале ему, потом тебе. Как ты узнал про Сейинхе? — Пылающий взгляд вампира встретился с карими глазами Диркхема.
— Искал тебя, а нашел ее. Расправа над Тэй-Тингом слишком уж была похожа на расправу над орденом в заброшенном замке. Я искал тебя в окрестностях Зордара — или место, откуда ты начал свой поход и куда ты вернешься по завершении своего контракта. По портрету, написанному со слов наемника-эльфа, тебя узнал другой эльф. Дальше было несложно.
— Какой маг, как и почему отслеживает мои передвижения?
— Ни малейшего понятия не имею. Я узнал о маге только позавчера из письма Реннара. Большинство высокопоставленных членов ордена уже арестованы — возможно, допрос бы прояснил этот момент. Да это уже и неважно. Я верно понимаю, что сердца не существует? Жнецы рассыпались в прах, не так ли?
— Так и есть, — кивнул Зерван.
— Тогда это устраняет все противоречия интересов. С тобой не стоило связываться в любом случае, но уже поздновато. Ты выиграл. Ты можешь ставить любые условия, и я уверен, что у тебя есть и более важные дела, чем разменяться на убийство ста…
— Заткнись, — коротко сказал вампир.
На минуту воцарилась тишина. Долгую, словно вечность, минуту вампир смотрел в окно, провожая взглядом уходящее на заслуженный отдых солнце, и о чем-то думал. Только тихо хрипел Зиборн Второй. Диркхему показалось, что эта минута вообще никогда не закончится. Впервые он был так бессилен как раз в тот момент, когда от него зависело так много — жизнь короля и благоденствие его самого. Не станет Зиборна — граф вернется туда, где его нашел король. В грязь.
Наконец вампир повернул голову в сторону коротышки:
— Выставь стражу из зала.
— Всем немедленно покинуть зал! — начал отдавать распоряжения тот, но Зерван прервал его:
— Я сказал — стражу. А дворянство Монтейна пускай останется.
Стража, пятясь, покидала зал. Молчали дворяне и застывшие как истуканы у стен слуги.
— Иди сюда, — поманил пальцем вампир.
Диркхем нехотя повиновался, медленно поднимаясь к вершине тронной лестницы. Когда он оказался на расстоянии вытянутой руки от короля и да Ксанкара, последний молниеносно выбросил правую руку, угодив графу прямо в лицо стальной перчаткой. Диркхем покатился обратно вниз, разбрызгивая кровь из сломанного носа.
— Знаешь, король, — сказал вампир, глядя в наполненные ужасом глаза Зиборна, — я все-таки не убью тебя. Мне просто жаль твою дочь, она очень неплохая молодая леди. Не хочу ее сильно огорчать. Но и простить тебе того, что ты сделал, не могу. Так что я преподам тебе урок, который запомнишь не только ты до конца своих дней. Многие короли будут помнить это еще немало лет…
Читать бесплатно другие книги:
