Не пожелай зла Лазарев Дмитрий

Глава 43

НЕБОЛЬШАЯ УСЛУГА

Екатеринбург, 20 января 2009 г.

Виктор Аркадьевич Дробышев, еще пару раз пыхнув трубкой, затушил ее и взглянул на Кошкина, который сидел в кресле в довольно-таки напряженной позе.

— Зачастил ты ко мне, Олег, — медленно проронил хозяин дома. — Не подумай, что я не рад тебя видеть, просто визиты твои последнее время какие-то однобокие. Проблемы, проблемы, проблемы… Хоть бы раз что хорошее рассказал, порадовал старика… Ладно, к делу. — Взгляд Дробышева стал жестким. — Что-то не так с предвыборной кампанией?

— Нет, с ней — тьфу-тьфу-тьфу! — пока все нормально. Идет по плану. По опросам я лидирую, опережая соперников…

— Не надо цифр, Олежа, — мягко перебил его Дробышев. — Я слежу за твоими успехами. Так в чем же проблема?

— У меня личное дело. Я хотел попросить вас о небольшой услуге.

— Еще раз? По-моему, мы в эти два года только и делаем, что оказываем тебе услуги. Большие и не очень. Ладно я: у меня к тебе слабость, но мои… партнеры — люди деловые и жесткие. Они любят, чтобы инвестиции себя оправдывали. В тебя же мы пока только вкладываем, практически не получая отдачи.

Кошкин занервничал:

— Но ведь для этого я и баллотируюсь в депутаты, чтобы быть вам полезнее. Поверьте, вам не придется жалеть о своих вложениях! Кроме того, я ведь тоже помогал вам, и не раз. А эта услуга — так, пустяк! Небольшой аванс, если можно так выразиться.

— Этих авансов тебе было выдано уже более чем достаточно, — заметил Дробышев. — Ладно, выкладывай, что там у тебя.

— Есть один человек, который мне мешает. Сильно мешает. Вот если бы с ним…

— Не стоит продолжать, Олежа, а то наш разговор зайдет слишком далеко. И это ты называешь маленькой услугой? Однако!

— Но, Виктор Аркадьевич…

— Мы разумные люди, Олег. И живем в цивилизованном обществе, в котором у тех, кто имеет деньги и власть, есть масса способов, причем некриминальных, обеспечить себе отсутствие помех. Власть у тебя еще впереди, но с деньгами, насколько мне известно, проблем нет. Этот «кто-то» — серьезная фигура?

— Да нет, мелкая сошка.

— Ты меня удивляешь, Олег. Таких уже пора научиться устранять со своего пути самостоятельно. Вариантов много: устроить так, чтобы он потерял работу, влез в долги, лишился жилья… Даже странно, что приходится объяснять тебе такие простые вещи. Осторожно! А то мои партнеры могут подумать, что сделали ставку не на ту фигуру.

Кошкин слегка побледнел и зачастил:

— Вы не поняли — этот парень не так прост. Его не вдруг и зацепишь. Официальная работа для него не главное. Я узнавал. Платят ему там гроши, а живет он не бедствуя. Можно было, конечно, натравить на него налоговую, но у меня нет доказательств, и мне неизвестен главный источник его доходов…

— Ну на подобные случаи имеются частные детективы.

— Да, но мне этого мало! Мне нужно устранить его… полностью. Вы меня понимаете?

Дробышев чуть искривил губы в усмешке, но качнул головой:

— Нет, Олег, не понимаю. Не понимаю, при чем здесь я. Этот человек — твоя проблема, и решать ее тебе. Так ты, по крайней мере, покажешь нам, на что способен без нашей помощи. Дам тебе только пару советов. Первое: для окончательного решения подобных вопросов тоже имеются свои специалисты. При наличии денег, некоторых контактов и мозгов их легко можно разыскать. И второе: не вздумай заниматься этим до выборов. Ты сейчас под прицелом прессы и твоих соперников. Они готовы на многое, чтобы вытащить из твоего шкафа скелет, два или три — сколько получится. Если твоя грязная возня поставит под угрозу главную цель, тебе этого не простят. И даже я тут ничего не смогу поделать.

Кошкин помрачнел и опустил глаза.

— Я все понял, Виктор Аркадьевич, только вы еще не все о нем знаете.

— А ты уверен, что мне нужна эта информация?

— Полагаю, что она будет вам небезынтересна.

Дробышев опять взялся за трубку.

— Выкладывай. Только постарайся покороче.

— Так вот, у него имеются некие паранормальные способности. Он — колдун, экстрасенс или черт его знает кто еще!

Виктор Аркадьевич даже замер с трубкой в руке.

— Это что, шутка такая, Олег?

— Вовсе нет. Поверьте, я бы не стал тратить ваше время на всякие небылицы.

— Тогда будь добр, перейди к фактам.

— Еще год назад мы с ним работали в одной конторе. Он был стажером адвоката, а я уже младшим партнером. У нас вышел личный конфликт.

— Из-за чего?

— Из-за женщины. Я на него тогда наехал, а он… Черт, до сих пор вспоминать страшно!

Дробышев поморщился:

— Пожалуйста, без эмоций.

— Короче, он только взглянул на меня, и мне стало плохо. Очень плохо, причем без всяких видимых причин. У меня всегда было отличное здоровье, и ничто не предвещало такого. Я думал, умру. А он смотрел на меня, как волк на барашка, и решал мою судьбу. Потом до него дошло, что в конторе мы остались одни и, если я тут скончаюсь, его могут привлечь. Не за убийство, конечно (кто такое может представить?), а за неоказание помощи. Так что он изобразил испуг и вызвал «скорую». Врачи в больнице тоже терялись в догадках по поводу причин этого странного приступа. Точный диагноз так и не был поставлен. А я никому не мог рассказать о случившемся в тот вечер из опасения, что меня сочтут сумасшедшим.

Виктор Аркадьевич пыхнул трубкой.

— Занятная история, Олег, но в ней слишком много твоих догадок. Одного этого случая слишком мало, чтобы счесть его колдуном. Это ведь могло быть просто совпадение.

— Я тоже поначалу так думал. На следующий день он уволился…

— Вероятно, из-за твоего наезда.

— Может быть, но это еще не все. Я действительно списал все на совпадение и почти уже забыл об этом странном случае. А полгода спустя, в один из выходных, я сидел с парочкой друзей на скамейке у Городского пруда.

— Выпивали?

— Немного. К тому моменту, как все произошло, я не успел допить даже первую бутылку пива. А после мне уже не хотелось продолжать. Я увидел своего бывшего коллегу, идущего по набережной. Хотел отвернуться, так как мне было неприятно его видеть, но тут… Ему навстречу шел какой-то амбал, настроенный, по-видимому, весьма агрессивно. Почему-то без лишних слов он бросился с кулаками на моего знакомого. А тот лишь посмотрел на него, и амбал скрючился, словно у него вдруг почечные колики приключились. Вы бы видели его лицо — сплошная гримаса дикой боли.

— А что твой знакомый?

— Ничего. Отвернулся и пошел, будто все в порядке вещей. Говорю вам — он обладает какими-то способностями! Таких совпадений не бывает.

— Все бывает в этом странном мире, — пробормотал Дробышев, однако лицо его сделалось задумчивым. — А теперь я хочу, чтобы ты рассказал мне об этом человеке все, что знаешь. И постарайся ничего не упустить.

Глава 44

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

Екатеринбург, 26 января 2009 г.

До конца моего отдыха Моргана больше не появлялась. Или скрывалась от матери, или у нее появились какие-то другие дела. А ведь время, отпущенное мне Лилит на уговоры, неумолимо утекало. Не то чтобы я всерьез намеревался уламывать Моргану вернуться к матери — просто ультиматум моей криганской любовницы меня напрягал. Я практически слышал тиканье таймера обратного отсчета, звонок которого возвестит для меня начало войны. А во что она выльется — одному богу известно. Да-а-а, еще год назад в моем окружении врагов не числилось вообще. Разве что недоброжелатели, и то пара-тройка. Однако с появлением у меня способностей Э-мага этот «недостаток» был исправлен очень быстро. Враги появились. Всего два, зато какие! Я бы, конечно, предпочел (если уж без них никак нельзя) иметь их числом побольше, но масштабом помельче — скажем, двадцать крыс всегда предпочтительнее двух медведей. Но ведь меня никто не спрашивал. Так что Лилит и Гипнотизер уже одним своим существованием заставили меня признать заметно возросшую значительность собственной персоны. Жаль только, что от осознания этого факта радости мало.

Должен сказать, последние дни были так перегружены событиями, что теперь я страстно желал, чтобы меня все оставили в покое. Однако по Моргане за полторы недели ее отсутствия я уже успел изрядно соскучиться. У меня появилась дочь! Невероятный факт, учитывая сопутствующие обстоятельства. Но главное, для меня это было совершенно новое и потрясающее чувство. Теперь опасность того, что по желанию матери она может насовсем исчезнуть из моей жизни, серьезно беспокоила меня. И я с удивлением осознал, что готов даже на войну с Лилит, лишь бы этого не случилось.

Во мне как-то незаметно произошла переоценка ценностей. Если год назад история с Леной ввергла меня в пучину переживаний и депрессию, то сейчас, после ее бегства из номера на базе, я оклемался достаточно быстро. Конечно, сыграла свою роль и пройденная за этот год школа молодого Э-мага, но ведь не только она. От одного имени «Моргана» у меня светлело на душе и трудно было сдержать улыбку. И на этом фоне переживания по поводу Лены быстро теряли свою остроту. Едва появившись в моей жизни, дочь стала играть в ней одну из заглавных ролей.

Вот в таком приподнятом настроении я приехал с отдыха домой и сразу попал в добрые, надежные объятия родных стен. «В гостях хорошо, а дома лучше». Как вы считаете, какой процент взрослого населения согласится с этой известной всем поговоркой? Не думали об этом? А я думал. Но все равно ответа у меня нет. Знаю одно: я из тех счастливчиков, которые всегда и отовсюду, даже из очень комфортных и красивых мест пребывания, с большой радостью возвращаются к себе домой. А счастливчики они потому, что дом это чувствует и платит им взаимностью, создавая для хозяина совершенно неповторимую атмосферу, или ауру, как кому нравится.

Переодевшись в домашнее и запихав походную сумку на антресоли, я наконец с наслаждением развалился на диване. До возвращения Тихонова еще оставалось три дня. Целых три дня блаженного ничегонеделания. Я лежал, уставившись в потолок, и ощущал, как мои веки постепенно наливаются тяжестью. Самое время вздремнуть пару часов.

Но стоило об этом только подумать, как в комнате что-то неуловимо изменилось — я больше не был один. Впрочем, мое шестое чувство не улавливало угрозы со стороны незваного гостя.

— Ты спал, папочка?

Я сел на диване и взглянул на расположившуюся в кресле дочь — беспардонное дитя чужого мне мира. Придется все-таки привить ей хоть чуток деликатности: натура натурой, но, руководствуясь во всем исключительно своими желаниями, здесь она может приобрести себе не самую лучшую репутацию, что обязательно осложнит ее общение с местным населением. И это правильно: в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Только собирался, Моргана. Слушай, почему бы тебе не завести полезную привычку предварительно интересоваться — можно ли ко мне?

— Зачем? — Взгляд дочери выражал искреннее недоумение.

— А если бы я был с женщиной?

Моргана усмехнулась:

— Полагаешь, меня бы это шокировало?

— Интересно, ты когда-нибудь пробовала думать не только о себе? У нас принято предварительно договариваться с хозяином о визите. Ты же вваливаешься без всякого предупреждения. И ведь дверь перед тобой не закроешь. По нашим меркам, это дурной тон. Учти это, особенно в общении с другими. Кроме того, помни: мы с тобой договорились соблюдать секретность, и ты не должна демонстрировать посторонним свои возможности.

— Не беспокойся на этот счет: я умею с расстояния сканировать пространство и всегда буду знать, когда ты не один.

— И все же давай купим тебе сотовый, чтобы при необходимости и я мог тебе позвонить.

Она пожала плечами:

— Ну если ты хочешь…

— Конечно, хочу.

— Тогда ладно. Только давай завтра: сегодня я как-то не настроена на шопинг.

— Завтра так завтра. Ну а теперь рассказывай: где была и чем занималась.

— Ты же знаешь, мне тут все интересно, да и от матери скрываться приходится.

— Кстати о Лилит. Не пора ли тебе с ней поговорить?

— Пока неохота. Сейчас она так настроена, что лучше бы мне с ней не встречаться. С нее станется запереть меня во Внешнем ободе, ограничив возможности перемещения. Она это умеет.

— Вот даже как? Ну тебе виднее. — Теперь была моя очередь пожимать плечами. Пусть Лилит бесится, сколько хочет, но черт меня побери, если я стану уговаривать Моргану вернуться к ней!

Однако проницательность моей дочери оказалась на высоте:

— Что-то случилось, папа?

— С чего ты взяла?

— Ты ведь не просто так заговорил о матери?

— Конечно. Ведь это из-за меня между вами пробежала кошка.

— При чем здесь этот ваш четвероногий зверек?

— Это поговорка такая. Странно, что ты ее не знаешь, — ведь языком владеешь в совершенстве. Даже сленг освоила.

— Сленг — ерунда, — отмахнулась Моргана. — Тут у вас на нем вся молодежь и подростки общаются. Достаточно с ними немного потусоваться, и ты в теме. Так что значит эта поговорка?

— То, что вы поссорились.

— Не стоит себя винить. Мы обе — сильные личности, так что рано или поздно это все равно бы произошло: слишком уж она авторитарна. К тому же не ты ведь меня похитил из Внешнего обода.

— Ладно, закрыли тему.

— Постой-ка, у меня впечатление, будто ты чего-то недоговариваешь! — вдруг напряглась Моргана. — Она что, была здесь?!

— Звонила, — нехотя ответил я.

— И угрожала тебе?

— Нет. Просила, чтобы ты с ней встретилась, и все.

— Ну да, как же! А то я ее не знаю! Наверняка угрожала. Она по-другому не умеет. Вот ведь дрянь!

— Не надо так о матери.

— Как хочу, так и говорю! — огрызнулась Моргана. — Ты-то ее, кстати, чего защищаешь? Она в разговорах о тебе не слишком церемонилась!

— Уж не думаешь ли ты, что и я буду действовать так же?

— Не думаю. Но вот она, если что, убьет тебя и не поморщится!

— Ну, это мы еще посмотрим!

— Ты, конечно, силен, спору нет, — начала рассуждать Моргана. — Так что на бой с открытым забралом она вряд ли решится. Да и не ее это метод. Но вот по части подлых приемчиков она кому угодно фору даст! Ты же в этом, к сожалению, ни бум-бум! А мне очень не хочется тебя хоронить.

— И что ты предлагаешь?

— Из-за меня эти неприятности начались, мне их и разруливать. В общем, сама разберусь.

— Притормози, Моргана! Ты вот горячишься, а тут спокойно подумать надо.

— Некогда думать!

— Как раз есть, — возразил я. — На уговоры мне дан целый месяц, а прошло всего десять дней. Давай вместе покумекаем. Одна голова хорошо, а две…

— …мутация, — сострила Моргана. — Нет, папа, этой войны лучше избежать. У нас с тобой и так врагов хватает.

— Но я не хочу, чтобы ты пострадала!

— Не пострадаю. Я матери здоровая нужна.

— Ну а если она тебя запрет…

— Выкручусь как-нибудь, — отмахнулась Моргана.

— Постой… — начал было я.

— Не скучай, папа! Какое-то время меня не будет.

И прежде чем мне удалось вставить еще хоть слово, моя взбалмошная дочурка дематериализовалась.

Глава 45

ВЫБОР, ДУБЛЬ ДВА

Екатеринбург, 29 января 2009 г.

Михаил с женой и сыном только что вернулся из турпоездки. Катя отвезла Антона в детсад и уехала на работу, оставив супруга дома. Типа на хозяйстве. Михаилу, впрочем, было чем заняться, помимо работы по дому. На e-mail пришло несколько заявок от потенциальных клиентов. Всем следовало ответить. Но для начала он решил сходить в магазин за продуктами. И вот на обратном пути он заметил у подъезда троих встречающих.

В том, что ждали именно его, Михаил не усомнился ни на минуту: трое сидящих на скамейке мужчин при виде его едва заметно подобрались, хотя и сохранили нарочито скучающий вид. Вот только заметил их Михаил слишком поздно, чтобы у него осталась свобода маневра. Хотя маневр этот ему вряд ли сильно помог бы.

Один из троих, тот, что явно отличался более солидным возрастом и меньшими габаритами, поднялся ему навстречу:

— Господин Тихонов? ФСБ. — Он показал корочки. — Нам необходимо поговорить.

«Достукались! — решил Михаил. — Только почему ФСБ? Не слишком ли круто? И почему, черт возьми, у меня ощущение, что все это со мной уже происходило?!»

Выражение лица его тем не менее осталось невозмутимым:

— А в чем дело?

— Будет лучше, если мы пообщаемся конфиденциально. Можем подняться к вам или поговорить в нашей машине.

На несколько секунд Тихонов задумался. Дома оно, конечно, комфортнее: как говорится, и стены помогают, но что-то внутри него противилось мысли приглашать спецслужбовцев к себе. Мало ли на что могут там наткнуться их пытливые глаза! Он не помнил, убрал ли со стола записи, касавшиеся их с Игорем бизнеса. Лучше не рисковать.

— В машине, — решил Михаил.

— Следуйте за мной, — бросил главный и двинулся к припаркованной в дальнем конце двора черной «субару» с тонированными стеклами.

Он даже не оглядывался, чтобы проверить, идет ли за ним Тихонов. Впрочем, в этом не было необходимости, так как за тем сразу пристроились два его шкафоподобных секьюрити. У Михаила тоскливо заныло под ложечкой: уж очень все происходящее смахивало на арест. Он к тому же абсолютно не понимал, почему за них так круто взялись и почему именно ФСБ. Их с Игорем деятельность уж никак не могла заинтересовать эту «контору», а вот поди ж ты — уже второй раз!

«Черт! Ну почему второй? — метнулась мысль в голове Михаила. — Не было же ничего подобного! Никто из ФСБ на меня не выходил… вроде. Или у меня был локальный провал в памяти, а вот сейчас он понемногу восполняется?»

В салоне «субару» он оказался зажат на заднем сиденье между теми же двумя амбалами. Главный же, устроившись на переднем, повернулся и пристально взглянул в глаза Тихонову. Он сразу же взял быка за рога:

— Что за бизнес у вас с Игорем Логиновым?

Рассудив, что не стоит сразу же занимать положение подсудимого и что немного здоровой наглости делу никак не повредит, Михаил ответил вопросом на вопрос:

— А почему это интересует ФСБ?

И, в полном соответствии с киношными штампами, услышал:

— Вопросы здесь задаем мы.

В мозгу Тихонова впервые брякнул предупреждающий звоночек. Не тревожный, так как в этом чувстве он уже купался с того самого момента, как заметил троих на скамейке, а именно предупреждающий: «Тут что-то не так».

— У нас не бизнес, а клуб по интересам.

— Не надо лгать, Тихонов! — поморщился главный. — На пользу вам запирательство не пойдет. Ваша деятельность незаконна, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Зачем отягчать собственную участь?

— Не понимаю, о… о-ох! — Тихонов получил чувствительный тычок в подреберье от амбала справа. — Что вы делаете?!

— Разминаемся, — осклабился громила. — Кончай валять дурака!

Звоночек превратился в набат. Какая же это, к чертям, «контора»?! Методы как у бандитов!

— Я жду! — напомнил о себе главный.

— Вы ведь не из ФСБ, верно?

— Догадливый молодой человек! — Губы главного изогнулись в тонкой усмешке. — А потому кричать не советую.

В подкрепление его слов Михаил ощутил ствол упершегося ему в бок пистолета.

Прозвучала команда «Поехали!», и «субару» тронулась с места.

— Куда вы меня везете? — спросил Тихонов.

— Куда надо! — бросил громила слева.

У Михаила, как только он понял, что попал в руки бандитов, поначалу мороз пробежал по коже. Но первый страх быстро прошел. Бандиты — не «контора». С ними можно договориться. Или разовая выплата, или соглашение о «крыше» — там видно будет. Что бы там ни думал про него Шелехов, Тихонов умел вести переговоры и этим своим умением весьма гордился. Пришла пора менять тактику.

— Зачем же сразу так сурово? — слегка обиженным тоном начал он. — Разумные люди всегда могут прийти к компромиссу.

— Никак хотите предложить нам деньги? — ухмыльнулся главный. — Зря. Мы «крышеванием» не занимаемся.

— Тогда что вам нужно?

— Полная откровенность с вашей стороны. И прошу не вилять, а то мои друзья потеряют терпение. Ну как, вы готовы к разговору?

— Да.

Вот теперь Тихонову стало почти страшно: мотивов незнакомцев он не понимал, а следовательно, выработать тактику разговора не мог. Михаил чувствовал себя слепым на минном поле, где каждый неверный шаг означал смерть.

— Итак, повторяю свой вопрос: что за бизнес у вас с Логиновым?

— Народный целитель. Лечим от всех болезней.

— Здорово! — развеселился главный. — Дурите народ?

Первым порывом Тихонова было возразить, но что-то остановило его. Возникло твердое ощущение, что раскрывать перед этими паранормальные способности Игоря будет ошибкой. Что лучше признаться в мошенничестве, чем… Чем что? Михаил не знал, но предпочел бы и не знать, ибо не ждал от неведомой альтернативы ничего хорошего.

— Если честно — да, — обезоруживающе улыбнулся он.

— Опять лжете, Тихонов, — скучающим тоном произнес главный, а за этими словами последовал новый чувствительный удар чем-то твердым в область печени. — Вы учтите, что минут через десять мы будем на базе, где у нас появится гораздо более широкий простор для фантазии на тему, как развязать вам язык. Поверьте, мои ребята в этом весьма поднаторели, и у них давно не было случая применить свои умения на практике. Так что лучше вам как можно быстрее откорректировать линию своего поведения. Итак, ваш друг владеет какими-то особыми талантами?

— Нет.

Последовал новый удар, но Михаил, сжав зубы, вытерпел его молча. Похоже, на базе у него будут гораздо более весомые причины для криков. Жаль только, что никто его не услышит. Кто же они такие и чего им надо?

— Не стоит, — остановил своих главный, — на базе им займетесь. А вы, господин Тихонов, пока мы едем, воспользуйтесь моментом и подумайте еще вот о чем: даже если, паче чаяния, наши методы убеждения на вас не подействуют, ваша семья составит вам компанию. Возможно, это развяжет вам язык. Но я бы на вашем месте не доводил до крайностей.

— Сволочи!

Михаил рванулся, но правый громила тут же профессионально сковал его руки болевым захватом, а левый еще теснее прижал к его ребрам ствол пистолета.

— Тихо ты!

Но Михаил от страха за своих и ненависти к захватившим его бандюганам потерял всякую осторожность.

— Если с их головы упадет хоть волос, вы не представляете, что с вами будет! — прошипел он бешено.

— Как страшно, Тихонов! — насмешливо произнес главный. — Только ваши угрозы — пустой звук, а вот наши — нет. Так что еще раз подумайте.

С этими словами он отвернулся и уже до конца поездки молча смотрел на дорогу.

Его привел в чувство литр холодной воды, вылитой на голову.

— Экий вы упрямец, господин Тихонов! — с видимой досадой произнес главный, увидев, что Михаил уже способен воспринимать действительность. — Зачем вы над собой издеваетесь, если мы оба прекрасно знаем, что стоит нам привезти сюда вашу семью, как вы сразу расколетесь? Мы не садисты и от этого процесса не получаем ни малейшего удовольствия. Зачем заставлять нас идти на крайние меры? Кто вам этот Логинов? Коллега по работе, бизнес-партнер, приятель. Ну и что? Ведь на другой чаше весов жизнь и здоровье вашей семьи. Или вы думаете, что мы блефуем и не решимся реализовать свои угрозы? Зря. Мы вам можем это доказать, только тогда уже будет поздно. Для вас, разумеется.

Михаил готов был завыть от отчаяния: подонки загнали его в угол и прекрасно это знали. У него не было выбора, кроме как сдать им Игоря. В конце концов, с чего он взял, что речь идет именно о жизни Логинова? Скорее всего, эти бандиты просто хотят заставить его работать на них. Поработает, ничего с ним не случится. Может, еще и бабок срубит. Не может же Игорь, в самом деле, всерьез рассчитывать, что Михаил пожертвует ради него своей семьей! Это невозможно. Семья — святое! Она превыше всего.

Молчание Тихонова затягивалось, и один из громил уже шагнул было вперед, намереваясь продолжить экзекуцию, но главный жестом остановил его. Он понял, почему колеблется Михаил, и не хотел мешать принятию выгодного для себя решения.

Наконец пленник поднял на своих мучителей ненавидящий взгляд и прохрипел:

— Чего вы хотите?

— Давно бы так! — удовлетворенно потер руки главный. — Вы всем сэкономили бы время, а себя еще избавили бы от мучений. Мне нужно знать, какими способностями обладает Игорь Логинов.

Михаил вздохнул и начал рассказывать.

Глава 46

НОВЫЕ БЕДЫ

Екатеринбург, 30 января 2009 г.

Мишка должен был вернуться в город вчера вечером, и я предполагал, что сегодня он со мной уже свяжется по поводу нашего общего дела. Тем не менее день подходил к концу, а звонка от него все не было. Я хотел было позвонить ему сам, но передумал. Мало ли что могло случиться! Рейс задержался, или домашние дела навалились. Деньги у меня пока были, так что лишний выходной не помешает. Вечерами Мишка дел не ведет: это время дня у него всегда посвящено семье. Так что до завтра я свободен.

Звонок в дверь застал меня врасплох. Я удивленно бросил взгляд на часы: 23.00. Кого это принесло на ночь глядя? Не люблю я этих поздних визитов. От них всегда веет какой-то тревогой. Правило безошибочное: ведь хорошие новости могут подождать, а вот плохие, как правило, нетерпеливы.

Когда я открыл дверь, то понял, что предчувствия меня не обманули. На лестнице стояла Катя Тихонова, и на ней лица не было от беспокойства:

— Игорь, здравствуй. Пожалуйста, скажи, что Миша у тебя!

Ее беспокойство тут же передалось мне: