Не пожелай зла Лазарев Дмитрий

Глава 22

ОТРАВЛЕНИЕ

Екатеринбург, 16 мая 2008 г.

Со времени расставания с Вероникой прошло уже месяца два, так что рана вполне зарубцевалась. Может, она была не слишком глубокой, но столь быстрое выздоровление я отношу на счет своих возросших способностей к Э-магии. Помимо всего прочего, разрыв с Никой навел меня на мысль, что теперь я должен пересмотреть свое отношение к так называемым «легким романам». В связи с тем, что сдерживать свою эмоциональную энергию во время секса — задача для меня пока что невыполнимая, придется интимные отношения с женщинами включить в список «сильные ограничения». Не могу сказать, что ситуация здорово меня огорчила, но безусловно не обрадовала. Не впасть в уныние по этому поводу помогало то, что уже самой своей природой (точнее, природой своей Силы) Э-маг обречен на позитивное мышление, если, конечно, он хочет жить. Умение не зацикливаться на плохом и во всем искать положительную сторону становится жизненно необходимым. Оно, кстати, и всем остальным тоже бы не повредило. Вообще мир таков, каким мы его воспринимаем. Пессимисты, циники, мизантропы и склонные к депрессиям невротики живут в собственноручно созданном аду. Так стоит ли брать с них пример?

Лично я практически до автоматизма довел умение мгновенно сбрасывать любой появляющийся негатив в свой резервуар. Да и позитив тоже — кто знает, когда что пригодится?

Наш с Тихоновым бизнес постепенно пошел в гору. Благодаря накапливанию положительных эмоций, которое я практикую с самого начала нашего партнерства, моя Сила осечек пока не давала, и все пациенты уходили исцеленными. А спустя какое-то время к нам обращались их родственники и друзья. Если в первый месяц у нас было, в лучшем случае, по одному клиенту в неделю, то теперь работать приходилось с пятницы по воскресенье с утра до вечера. Мы с Мишкой здорово поправили свои финансовые дела, но опасения мои постепенно нарастали. Столь быстрое расширение клиентской базы было чревато тем, что рано или поздно о нас могли прослышать те, кому этого совсем не следовало бы. А таких набиралось немало: налоговая, милиция, пресса, да и теневые хозяева жизни. Для отвода глаз я работал на дому для одного нотариуса (оформлял документы), а Тихонов занимался рассылкой спама по Интернету. Кроме того, я почти сразу сменил квартиру и теперь вместо двухкомнатной стал снимать однокомнатную. Это было разумное решение, с какой стороны ни посмотри: и расходов меньше, и ни у кого не возникнет ощущения, что я живу не по средствам. Криминалитет нас тоже пока не беспокоил, но мысль о том, что наша лафа продлится недолго, меня посещала все чаще. Может, Мишка и считал так же, но виду не подавал.

Тем не менее до сих пор все шло (тьфу-тьфу-тьфу!) нормально, и, если не считать моих смутных опасений, ничто не предвещало беды. А она пришла, как всегда, откуда не ждали.

Проснулся я в ночь с субботы на воскресенье в семь утра совершенно разбитым. По медицинской шкале мое самочувствие тянуло на «тяжелое», на грани перехода в «очень тяжелое». Последний раз я испытывал подобное еще в «БШК», когда напугал Мишку своим внезапным приступом. Мое теперешнее состояние в принципе по симптомам было схоже с тем случаем: те же слабость, тошнота, головная боль, затрудненное дыхание. Вот только сила ощущений на сей раз превосходила прежнюю чуть ли не в разы. Как будто меня накрыло жуткое похмелье, круто перемешанное с чем-то еще более поганым. Я попытался окатить себя с головы до ног положительной волной, однако ощутимого эффекта это не дало.

И вот тут я испугался. Обладание Э-магией дало мне чувство неуязвимости, к которому я уже привык. Мне не приходило в голову, что есть ситуации, с которыми я не смогу справиться. Этакий подмастерье, возомнивший себя мастером и сейчас за это получивший щелчок по носу. Я не знал, что происходит и как этому противостоять. Мой недуг не был обычной болезнью — с нею бы Э-магия совладала. Значит, это либо враждебное воздействие кого-то более сильного, чем я (об этом мне даже думать не хотелось), либо некий побочный эффект моей собственной Силы.

Первый вариант почти не оставлял мне надежд на спасение, а вот второй осмыслить стоило уже хотя бы потому, что тут был шанс придумать средство для исцеления. Итак, я принялся напряженно думать, хотя мое состояние для этого мало подходило. В чем дело? Неужели опять недовольство собой так нехорошо аукнулось мне? Да нет вроде. К тому же в подобных случаях направленная на себя положительная волна всегда помогала. Нет, тут что-то другое.

Блин, как же плохо! Жар поднялся недетский. Лоб горел так, что специально смоченный носовой платок на нем моментально высыхал: наверняка не ниже тридцати девяти. И мысли такие тяжелые и неповоротливые, словно к каждой из них пудовая гиря приделана. К тому же ни за одну толком зацепиться не получается — сознание уже готово отказать. Нет, только не это! Собраться и думать, думать, думать! Искать спасение, потому что в противном случае я тут в течение часа ноги протяну. Но чувство обреченности, словно медленный яд, принялось разъедать меня изнутри, отнимая последние силы и помогая странному недугу окончательно меня одолеть.

Стоп! Я будто сигнал получил, что упомянул в, своих рассуждениях нечто важное и пропустил это. Итак, о чем я только что думал? Надо во что бы то ни стало отловить это слово, за которое мой мозг не успел уцепиться в последних отчаянных попытках сохранить мне жизнь. Обреченность? Нет, не то. Разъедать изнутри? Нет, опять мимо. Что-то же во мне вызвало этот резонанс. Но что? Яд? Пожалуй. А первая ассоциация с этим словом…

Точно! Отравление! Сильное отравление отрицательной энергией — вот что это такое. Я был слишком беспечен, аккумулируя в себе, словно в бездонной выгребной яме, все свои отрицательные эмоции. А так как возможности моего внутреннего накопителя оказались не так уж велики, то он наконец переполнился, и излишки полились внутрь моего организма, отравляя его. Естественно, положительная волна тут не помогла, ибо количество негатива, хлынувшего в меня, было существенно больше. А значит, способ исцеления оставался только один — нужно срочно опустошить свой отрицательный резервуар. Стравить негатив по чуть-чуть, без видимого вреда квартире, у меня вряд ли получится. Это процесс очень медленный, а мне нужна экстренная помощь. То есть надо выплеснуть много и быстро, иначе — каюк. Такое можно провернуть только вне дома и обязательно в безлюдном месте. Значит, надо собрать все силы, что еще остались в моем измученном физическими страданиями теле, и выползать на улицу. А там недалеко большой гаражный участок, вполне подходящий для моих целей. Можно было, конечно, попытаться осуществить сброс в том направлении и через окно, но в таком состоянии точно прицелиться мне вряд ли удастся, и несколько гаражей запросто могут превратиться в блины или просто взорваться. Нет, лучше все-таки выбраться на улицу.

Приняв решение, я кое-как оделся, на дрожащих ногах миновал прихожую, стараясь не смотреть в зеркало, и вышел на лестницу. Тут мне пришлось сделать первый привал: дыхания не было, сил — тоже, желудок прыгал к самому горлу, а голова превратилась в сплошной сгусток боли.

Я с трудом припоминаю, как спустился по лестнице на первый этаж. Это для меня было подвигом сродни покорению Эвереста. Едва выйдя из подъезда, я наткнулся на Серегу Семкова с пятого этажа. Мы с ним не особенно ладили, так как он был наркоманом и якшался со всякой шпаной. Его глаза при виде меня расширились от удивления.

— Ты словно из могилы вылез, — заявил он.

— Так и есть, — пробормотал я, едва ворочая языком, после чего сделал два осторожных шага, двигаясь словно девяностолетний старик.

— Да что с тобой? — изумленно спросил Серега.

— Не з-з-знаю… — На разговор уходили силы, необходимые для движения, но свидетели того, что я собирался сделать, мне были категорически не нужны. — П-похо-оже, эт-то з-зара-азно.

Сработало: он поспешно сделал шаг назад, так как рисковать своим здоровьем ради практически чужого человека ему не было никакого резона.

— Может, вызвать «скорую»? — спросил он скорее для очистки совести.

Я хотел отрицательно мотнуть головой, но взрыв боли во лбу заставил меня одуматься.

— Н-не на-адо. С-са-ам.

Краем глаза я заметил, как он с явным облегчением нырнул в подъезд. Шкура, конечно, но в данном случае мне это было только на руку. Впереди маячили гаражи, которые мнились мне землей обетованной. Только скрыться за ними, а уж там, без свидетелей, я выплесну из себя всю эту мерзость. Авось полегчает.

Путь до гаражей прошел как в тумане. К счастью, народу не было, так как погода стояла отвратительная: пасмурно, холодный ветер и моросящий дождь. Пока я достиг своей цели, успел изрядно вымокнуть, ибо двигался чрезвычайно медленно. Только оказавшись вне поля зрения возможных зевак, я позволил себе в изнеможении рухнуть на землю.

«Сейчас, сейчас», — твердил я про себя, лихорадочно размышляя, куда направить отрицательную энергию: в землю или в воздух? Однако прийти к какому-либо решению мне не дали. Из-за гаражей появились два бомжа — мужчина и женщина средних лет. Это точно были бомжи — я их видел почти всякий раз, когда приходилось выносить мусор. Будь я завзятым алкашом, наверное, они не позарились бы на мои карманы — все-таки почти собрат по несчастью. Но я был для них чужаком — человеком из благополучного, сытого мира, которого не зазорно и почистить при случае. А тут и случай подвернулся: вот он, чуть живенький, лежит как медуза на берегу после отлива.

— Ты глянь, как нажрался, — произнесла женщина. — Вот денег не жалко! Мне бы лучше отдал!

— А может, болен? — усомнился мужчина. — Ты на его физиономию посмотри — явно собрался коньки отбросить!

— Не все ли равно? Пошли отсюда.

— Нет, погоди. — В глазах мужчины вспыхнула жадность. — Давай его пощупаем. У этого парня могут бабки быть или еще что. Если он сдохнет, они ему все равно не понадобятся.

— А если не сдохнет? И потом еще нас вспомнит? — испугалась женщина.

— По голове дадим, чтоб не вспомнил!

Она еще колебалась, но мужчина принял решение и отступать от него был не намерен.

Бомж двигался ко мне, а я стоял, точнее, лежал перед выбором: моя жизнь или их. Мое затуманенное сознание практически не участвовало в этом выборе — его сделал за меня инстинкт самосохранения. И в следующий миг, находясь уже на грани беспамятства, я открыл шлюзы…

Очнувшись, я опасливо поднял голову и осмотрелся. Понимая, что живыми они остаться не могли, я искал глазами трупы. Но их не было. Не осталось ничего, хотя бы косвенно говорившего о том, что здесь кто-то погиб. Их просто не стало! На атомы, что ли, разнесло? Я испытывал сложные чувства. Тут была и радость, что мне удалось-таки успешно выбраться из очередной ловушки, в которую я угодил из-за своей некомпетентности в Э-магии, и боль, так как опять это стоило кому-то другому жизни.

Довольно легко поднявшись, я поспешил покинуть это место, которое стало выглядеть так, будто тут весьма активно и впопыхах занимались кладокопательством.

То, что муки совести не превалировали сейчас в моем эмоциональном спектре, меня насторожило и даже слегка испугало. Неужто из-за того, что подспудно, не признаваясь себе в этом, я считал их смерть небольшой потерей для общества? Но с чего это вдруг я счел, будто мне позволено решать, кто достоин жизни, а кто нет? Э-магия не давала мне такого права и никоим образом не возвышала меня над обычными людьми. Это была просто особая Сила, способность, для получения которой я лично ничего не сделал. Она дремала во мне с рождения, и если бы не Лили, то продолжала бы спать и дальше. Да, теперь я мог исцелять и наказывать (вплоть до убийства) любого по своему усмотрению, но разве это делало меня сверхчеловеком? С чего я вдруг «зазвездил» и начал делить людей по сортам?

Не встал ли я уже одной ногой на дорогу, предсказанную мне тем сном? Ведь опять в качестве оправдания вертится в голове слово «самооборона». Если так пойдет и дальше, то все мои высокие помыслы и добрые дела, вместе взятые, никогда не окупят того зла, которое я принесу людям, «обороняясь».

Так, все: сеанс самобичевания пора заканчивать, а то как бы ненароком не засечь себя насмерть.

Глава 23

ДЕЛО ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИЯХ

Новосибирск, 17 мая 2008 г.

В самолете у Алисы было время проанализировать ситуацию. По всему выходило, что ей предстоит самый серьезный экзамен в ее жизни. Экзамен, который вполне может стать выпускным… или последним. Нет, конечно, она и раньше бывала в реальных боевых переделках, но только в качестве помощницы наставника, и главный удар он принимал на себя. Теперь же ей придется выступать соло.

Кромешники были тем контингентом, с которым в основном и имел дело Святой Орден. Конечно, среди людей также хватало тех, кто обращал свои паранормальные способности во зло, но по степени опасности они и рядом не стояли с пришельцами из Пустоты. К тому же количество последних с недавних пор резко возросло, чему не могли найти объяснения даже командоры и магистры, не говоря уже о рядовых инквизиторах и адептах. Возможно, причину знали анхоры, но они не слишком-то благоволили к Ордену, так что на информацию оттуда можно было не рассчитывать.

В категорию врагов также попадали и криги, однако это был уже совсем запредельный уровень, причем не только для нее, но и для наставника. Даже с темными Вторыми низших каст были способны справиться разве что магистры, а уж дальше — исключительно юрисдикция анхоров.

Ее задача, конечно, была попроще — вычислить и уничтожить кромешника-убийцу в Новосибирске. Хм, попроще! Может, для Шестакова это было и так, но для нее найти того, в кого вселился незваный гость из-за Внешнего обода, а потом еще и справиться с ним один на один, было делом на потолке ее нынешних возможностей. Но тем важнее и почетнее справиться с ним. В конце концов, просто так инквизиторами и не становятся.

«Итак, что мы имеем? — начала рассуждать Алиса. — Два изуродованных трупа, найденных в окрестностях студгородка Новосибирского университета. И найденных-то, кстати, случайно: уж больно хорошо были запрятаны. А это наводит на мрачную мысль, что они не единственные, особенно если речь действительно идет о кромешнике. Вероятность этого почти стопроцентная, так как один из инквизиторов, случайно оказавшийся в городе, проверил энергофон вокруг тел, лежащих в морге. Отпечаток Пустоты оказался достаточно явным. Если бы тот инквизитор не был поглощен собственным, весьма важным делом, он бы непременно занялся кромешником сам, а так был вынужден ограничиться лишь докладом наверх. Там же, очевидно, решили, что для ученицы Сергея Александровича Шестакова это задание станет хорошим испытанием на чин инквизитора».

Доверие, конечно, окрыляло Алису, но предвкушение первой полностью самостоятельной операции вызывало у нее легкую нервную дрожь. В принципе кромешник кромешнику рознь. Изредка среди них попадались такие, что и кригу дадут сто очков форы. Правда, вероятность нарваться на такое чудовище не слишком велика. Да и предварительный анализ был наверняка проведен: на смерть бы ее не послали. Так что держись, адепт, — инквизитором станешь!

Так как погибшие молодые люди учились в местном университете, пожалуй, и начать стоило именно оттуда. Во-первых, кромешник мог в качестве телесной оболочки для себя использовать кого-нибудь из студентов или преподавателей, а во-вторых, мог просто обитать неподалеку. Хотя «студенческая» версия нравилась Алисе существенно больше: ведь в такой толпе молодежи, ведущей достаточно бурный, а зачастую и ночной образ жизни, и затеряться легче, и добычу найти несложно.

В общем, надо будет поосмотреться в студгородке НГУ: почему-то Алиса была уверена, что обнаружит своего врага именно там. Впрочем, для начала невредно пообщаться с местной милицией и «желтой» прессой на предмет пропавших без вести: пусть тела и не найдены, но места исчезновений, пожалуй, с не меньшей точностью локализуют район обитания монстра. Для официальных контактов у Алисы был припасен довольно богатый набор различных удостоверений — от работницы министерства образования до сотрудницы ФСБ.

Набросав вчерне план оперативных мероприятий, она несколько успокоилась и стала терпеливо ждать посадки.

Первым делом по прибытии Алиса решила позаботиться о транспортном средстве: ей предстояло немало поколесить по Новосибирску, а завязываться на общественный транспорт или такси не хотелось. К счастью, поблизости от аэропорта обнаружился пункт проката автомобилей. Цены там, правда, кусались, причем весьма больно, но выбирать не приходилось. Ее временным железным конем стал видавший виды «форд», после чего Алиса наконец почувствовала себя человеком. С тех пор как в восемнадцать она получила права, без колес всегда ощущала какой-то дискомфорт. К тому же ладить с машинами ей помогали довольно обширные познания в греминике — магии воздействия на материальные предметы вообще и механизмы в частности.

Вырулив за ворота пункта проката, Алиса взяла курс на город, прикидывая по пути, с чего бы ей начать — с визита в студгородок или в милицию, — но тут произошло событие, несколько изменившее ее планы.

На краю дороги у заглохшей «девятки» голосовала молодая девушка. На вид ей вряд ли было больше двадцати. Не раз сама оказывавшаяся в подобных ситуациях, Алиса не могла не остановиться.

— Что случилось?

— Понятия не имею, — в сердцах ответила незнакомка. — Я в этом не разбираюсь. Машина родительская. Только, на мой взгляд, этой куче металлолома давно пора на свалку.

Просветив столь нелестно охарактеризованное своей владелицей средство передвижения с помощью диагностирующего заклятия из арсенала греминики, Хохлова вынуждена была согласиться со словами девушки. «Девятка» дышала на ладан, а в настоящий момент требовала серьезного ремонта с заменой целых узлов.

— Могу подбросить, — предложила Алиса. — Вам куда?

— До универа, — радостно прощебетала незнакомка, забираясь на переднее сиденье «форда». — Честно говоря, я здорово опаздываю на занятия.

— Поехали, — ответила Хохлова, удивляясь про себя счастливому стечению обстоятельств: с помощью неожиданной попутчицы попасть в студенческую среду станет заметно проще. — Только дорогу показывайте, а то я не местная.

Последняя фраза также пришлась в масть, ибо девушка, которую звали Карина, была редкостной болтушкой. За время пути Алиса успела получить уйму информации, часть которой, благодаря ее своевременным наводящим вопросам, оказалась весьма полезной. Она проскользнула между «Комендант нашего общежития совсем совесть потерял!», «Ленка Собинова спит с деканом и думает, что никто не знает, как она экзамены сдает!» и множеством тому подобной чепухи.

Студенты исчезали с частотой примерно раз в два месяца. И не только, кстати, студенты — один преподаватель тоже. Когда это началось, Карина точно сказать не могла, так как училась в университете всего два семестра, однако, по слухам, до того подобных вещей не происходило. По крайней мере, в студгородке. В самом-то Новосибе люди пропадали и раньше. Об этом даже в газетах писали, правда, Карина тогда жила в Барабинске и не особо следила за событиями в областном центре. На кого только в связи с этими исчезновениями не грешили — от маньяка до инопланетян! Впрочем, когда нашли изуродованные тела Кати Лахневой и Андрея Балуева, пропавших соответственно в январе и конце марта, число версий несколько сократилось. В столь кровожадных пришельцев никто не верил («А зря», — подумала в этом месте Алиса). Стая бродячих собак или невесть как попавший в город дикий зверь тоже отпали, так как они прятать трупы точно бы не стали. Наиболее вероятной оставалась версия серийного убийцы. Милиция, естественно, начала расследование, и всех, кто знал погибших студентов, уже не по разу допросили. Карину в том числе. Правда, у девушки сложилось впечатление, что органы правопорядка в полной растерянности, так что убийцу вряд ли найдут — по крайней мере, в обозримые сроки.

Из всего этого Алиса сделала несколько выводов. Первое: коль скоро исчезновения в городе начались раньше, а в университете (это, правда, необходимо проверить) до прошлого лета никто не пропадал, значит, кромешник находится в теле одного из нынешних первокурсников или кого-то из персонала, устроившегося на работу примерно год назад. Это резко сужало круг подозреваемых. Правда, в него следовало еще включить тех, кто недавно поселился поблизости от университета. Тут, впрочем, был один нюанс: кромешник мог проникнуть в Базовый мир всего год назад. В таком случае более ранние исчезновения объясняются какими-то другими причинами, и университетская версия разваливалась. Второе: если нашли тела последних исчезнувших, значит, пришелец из Пустоты уверовал в собственную безнаказанность, стал менее осторожным и более небрежным. Это увеличивало шансы его обнаружить. Кстати, подобная самоуверенность вряд ли могла сформироваться всего за год пребывания здесь, а следовательно, имеет смысл поднять статистику исчезновений за более длительный период — как минимум лет за пять. Ну и третье: если брать за основу университетскую версию, то в студенческое сообщество надо проникнуть как можно скорее.

— Знаешь, — произнесла Алиса, улучив незначительную паузу в словесном потоке, извергаемом попутчицей, — это очень удачно, что я тебя встретила.

— Почему?

— Я — писательница и собираю материал о крупнейших образовательных центрах и вузах страны. В Новосибирск приехала именно ради НГУ. Тем более что он скоро будет отмечать полувековой юбилей.

— Клево! — пришла в восторг ее собеседница. — Настоящая писательница?! Может, я тебя даже читала. Как, говоришь, твоя фамилия?

— Соболева, — озвучила Алиса возникший на ходу псевдоним. — Татьяна Соболева.

Это был конгломерат из имени ее сестры и Валеркиной фамилии, так что запутаться она не боялась.

— Нет, — с сожалением призналась Карина. — Ничего не читала.

— Неудивительно, — утешила ее Хохлова. — Я не пишу художественной литературы. В основном публицистику. Понимаешь, мне хотелось бы осветить образовательный процесс и атмосферу в университете со всех сторон. А для этого хорошо бы пообщаться и с преподавателями, и со студентами. Ты мне можешь в этом помочь?

— Да нет проблем! Когда будет угодно. Давай обменяемся телефонами!

Визит в милицию Алису несколько разочаровал. Конечно, фээсбэшные корочки сработали безотказно и информацию ей предоставили, но она оказалась гораздо менее показательной, чем рассчитывала адепт Святого Ордена. Во всяком случае, никакой системы в исчезновениях людей ей установить не удалось. Хорошенько поработав с документами и картой, Хохлова убедилась, что места происшествий раскиданы по Новосибирску более или менее равномерно. Точнее, их следовало именовать примерными районами исчезновений. Пропажи начались около пяти лет назад, а это означало, что кромешник обосновался в городе довольно давно и к настоящему времени уже хорошо здесь ориентировался.

Странно, кстати, что деяния кромешника только сейчас привлекли внимание Ордена. В столь крупном городе не могло не быть его адептов или инквизиторов. Да и смотрящие наверняка имелись. Раз за столь продолжительный период он умудрился не попасть в их поле зрения, значит, кромешник вел себя предельно осторожно. Впрочем, при должном умении в столь большом человечьем муравейнике затеряться было не так уж сложно. Да и для пятилетнего пребывания кромешника жертв оказалось сравнительно немного. К тому же совсем не факт, что все пропавшие на его совести: мало ли по какой причине сейчас люди пропадают! Зато Алиса подозревала, что далеко не всех вообще хватились. В Ордене рассказывали, что кромешники, продержавшиеся в Базовом мире дольше других, специализировались по бомжам. Их исчезновение редко замечается, а если и замечается, то милиция такие дела обычно ведет с прохладцей.

В общем, карта исчезновений оказалась непоказательной. Единственное, что из нее почерпнула Алиса, так это возросшее за последний год число исчезновений в районе университета. Никакой другой полезной информации в УВД не оказалось.

На всякий случай, уходя, Алиса оставила в управлении «слухач» — магический прибор для прослушки, записи и телепатической передачи информации, созданный техниками Ордена. Существенной особенностью этого достижения маги-технологии являлась полная невозможность его обнаружения даже с помощью специального детектора «жучков». Наставник вручил ей парочку таких приборов перед командировкой. Теперь она будет в курсе и последних новостей, и планируемых милицией оперативных мероприятий по интересующему ее делу. Впрочем, она рассчитывала разобраться с кромешником до того, как он совершит новое убийство.

Оставалось задействовать еще три потенциальных источника информации — руководство университета, студентов и «желтую» прессу. Алиса уже неоднократно убеждалась, что пронырливые папарацци зачастую докапываются до таких подробностей, о которых органы правопорядка и знать не знают.

Поразмыслив, Хохлова решила начать с журналистов, а уже потом вплотную заняться университетом.

Иван Ерохин оказался весьма типичным представителем акул пера — цепкий взгляд, ироническая усмешка и такое выражение лица, словно он все и про всех знает. Впрочем, у данного экземпляра была еще одна, вполне эксклюзивная неприятная черта характера: он, по-видимому, всех более или менее симпатичных женщин считал своей законной добычей. Алиса знала о своей привлекательности, и вполне понятный мужской интерес, довольно часто обращаемый на ее персону, ей даже льстил, но у Ерохина этого было слишком много, недвусмысленно и навязчиво. Даже в ходе первой короткой беседы в офисе его газеты у Алисы пару раз возникало желание попросить его одеть себя обратно — настолько откровенными и бесстыдными были взгляды журналиста. Хохловой, конечно, ничего не стоило дать ему укорот с помощью техники ментального воздействия, но она уже давно объявила односторонний мораторий на подобные приемы и пока что его не нарушала. Впрочем, если этот фрукт станет слишком назойливым, для него Алиса готова была сделать исключение.

При первой встрече Хохлова представилась ему частным детективом, ведущим расследование по заказу родственников предпоследней жертвы — Екатерины Лахневой. По выражению его лица трудно было сделать однозначный вывод — поверил он или нет. Если судить по его глазам, то складывалось впечатление, будто им владеет единственная мысль: как бы поскорее затащить ее в постель. Но Алиса отдавала себе отчет, что не является великим психологом, и эта нарочитая похотливость запросто может оказаться маской. Согласно отзывам коллег Ерохина в своем деле он считался профи высокого уровня. Иначе Алиса к нему бы и не обратилась. Пробовать на нем свои особые таланты адепт Святого Ордена тоже не собиралась. Хочет строить из себя первого парня на деревне — пускай, лишь бы не лгал. А уж ложь она почувствует.

Поверил или нет, но пообщаться на заданную тему Ерохин согласился. В качестве места встречи назначил недешевый пивной бар, прозрачно намекнув, что коль скоро она заказывает музыку, то и счет оплачивать ей. На это Алиса согласилась легко, благо на командировочные Орден не поскупился. Главное, чтобы этот Казанова не стал требовать оплаты натурой. В таком случае придется прибегнуть к жестким мерам.

Журналист оказался пунктуальным и прибыл на место встречи даже раньше ее. В баре его знали, так что их сразу же провели к укромному столику в углу.

— Люблю это заведение: сервис отличный, готовят вкусно, да и цены не задирают.

Он сразу же заказал себе пива, жаркого и вопросительно глянул на нее, но Алиса решила на всякий случай ограничиться безалкогольными напитками.

— Зря, — проронил Ерохин. — «Килкенни» здесь отменное.

— Я за рулем. Ну так что, может, поделитесь информацией?

— Э-э-э, нет! Насухую я беседовать не стану — жажда мучает. Впрочем, готов выслушать, к примеру, с чего вы сами намереваетесь начать.

— С университета.

— Логично. Только не ищите человека с конкретным мотивом.

— Думаете, это серия?

Журналист молча кивнул. Тут как раз принесли пиво, и он жадно припал к кружке.

— Обожаю! — с наслаждением выдохнул Ерохин, наконец обретя дар речи. — Советую тоже попробовать. Машину-то можно и на стоянку отогнать. Тут рядом.

— Не отвлекайтесь, — сухо произнесла Хохлова.

— Деловая женщина, — вздохнул журналист. — Вот, ознакомьтесь.

Он достал из сумки сложенный вчетверо план Новосибирска, который весь был усеян отметками. Пожалуй, их было даже побольше, чем в милиции. Да, этот тип, похоже, знает свое дело.

— Данные за какой период? — спросила Алиса.

— За четыре с лишним года.

Внимательно проглядев карту, Хохлова вернула ее Ерохину.

— На первый взгляд никакой системы.

— Просто вы ее не видите.

— Так просветите меня.

— Тут есть два момента. Во-первых, имеется два ориентировочных центра — на правобережье и левобережье Оби. Там частота отметок несколько выше. Очевидно, наш фигурант сменил место жительства.

А ведь и верно! Алиса вынуждена была согласиться, что голова у него варит неплохо. Впрочем, на милицейской карте это было не так заметно — очевидно, органы самых первых исчезновений в ней не учли.

Между тем Ерохин, убрав карту и сделав основательный глоток из кружки, продолжил:

— Во-вторых, частота. В последние два года она увеличилась.

— Но с чего вы взяли, что во всех случаях виновник — один и тот же?

— Чутье плюс дедукция.

— А если серьезно?

— Если серьезно, вот вам ряд подробностей и непонятностей. — Маска записного бабника уже окончательно слетела с Алисиного собеседника. Теперь это был чистый профи: холодный, сосредоточенный, изъясняющийся лаконично и по существу. — Начать с того, что все исчезновения произошли ночью на улице. Конечно, по статистике в темное время суток такие преступления совершаются чаще, но все-таки даже среди серийных убийц, склонных, как правило, к стабильности почерка, ночь никогда не была определяющим фактором. Дальше. Все исчезают бесследно. Мотив неясен. Маньяк? Возможно, но против этого говорит несколько фактов. Первый — между пропавшими нет абсолютно ничего общего, а сумасшедшие, как правило, выбирают жертв, исходя из определенных критериев, которые у одного и того же убийцы никогда не меняются. Здесь же мы имеем людей обоих полов и самых разных возрастных групп, не имеющих ни общей профессии, ни интересов, ни прочих особенностей, включая цвет волос, группу крови, национальность и тэ дэ. В этом мне можете поверить, так как список пропавших я изучал чуть ли не под микроскопом. Еще одно. Два найденных тела — в значительной степени случайность. Как правило, тел не находят. Если исходить из того, что подобная участь постигла всех пропавших, то преступник или преступники тщательно прячут трупы. Опять-таки не увязывается с версией маньяка. Эти типы всегда бравируют своими гнусными деяниями. Для них высший кайф — наблюдать шумиху вокруг своих подвигов по телевидению или в газетах. А наш преступник — напротив, старается не привлекать к себе внимания.

От столь длинного монолога в горле у Ерохина пересохло, и он взял тайм-аут, чтобы допить стоящую перед ним кружку пива и заказать новую, после чего продолжил:

— Если же убрать в сторону версию серийного убийцы, то что остается? Похищение? А цель? Ни требований выкупа, ни попыток шантажа, ни каких-либо других атрибутов данного вида преступления. И потом, пару изуродованных трупов ведь все-таки нашли. Зачем их убили? Некто ставит эксперименты над людьми, выбирая в качестве материала как можно более широкий спектр подопытных, а потом убивает их, как только в них пропадает надобность? Здесь мы уже уходим в область фантастики, а то и мистики. Как видите, вопросов масса, а ответов — кот наплакал. Все эти исчезновения — уравнения со многими неизвестными. Это их и объединяет.

Его речь произвела на Алису серьезное впечатление. Всякие сомнения в компетентности Ерохина развеялись напрочь. Он даже сам не представляет, насколько близко подошел к истине в своих рассуждениях. И слава богу, кстати, что не представляет: человеческий рассудок — весьма хрупкая вещь.

— А вас-то что подтолкнуло заняться этим делом и начать объединять все исчезновения в систему? — поинтересовалась Хохлова.

— Волка ноги кормят, — философски заметил Ерохин. — А нашего брата журналиста — еще глаза и уши. Особенно это касается тех, кто занимается сенсациями, вроде меня. Я просто заточил свое сознание на восприятие всего, что выпадает из ряда обыденности и рутины. Если бы я не реагировал быстро на подобные вещи, то не был бы одним из лучших в своей профессии. Не стану утверждать, будто сразу же стал раскручивать эту серию, прямо с первого эпизода. Также не льщу себя надеждой, что мне известно абсолютно обо всех таких случаях. Но большую часть я вычислил и с весьма значительной степенью точности могу назвать точку отсчета данной истории.

— И что это за точка?

— Четыре с половиной года назад, в середине октября, пропали три старшеклассника — Вадим Бродкин, Анатолий Скаченко и Алексей Колупаев. Эта троица была грозой своей школы и окрестных кварталов — те еще типы. Исчезли, как и все, ночью, на улице, без всяких следов. Когда я заинтересовался этим, выявил целый ряд эпизодов и увязал их воедино, начались дни моего величия. История покупалась нарасхват. Ее тут же подхватили другие СМИ, но я был на шаг впереди всех. Даже милиция начала организованное расследование только после моего цикла статей. Впрочем, ничто не вечно. Шумиха постепенно стала утихать — люди неспособны долго интересоваться чем-то одним. Не было развития. То есть исчезновения-то продолжались, хотя и стали заметно реже, ни ничего необычного, радикально отличающегося от уже известного всем читателям, не происходило. Я продолжал копать, но потом некто из стана городских властей прозрачно намекнул мне, что пора бы уже перестать будоражить общественность. Имя его называть бессмысленно, ибо он был лишь шестеркой, а за его спиной стояли очень серьезные люди, способные качественно испортить мне жизнь. Я бы мог рискнуть и послать его подальше, если б имел на тот момент за душой хоть какие-то серьезные факты. Но вся беда в том, что ни у меня, ни у милиции фактов не было. Мы могли лишь подобно клеркам тупо фиксировать очередные исчезновения, которые, кстати, почти прекратились. И мой энтузиазм иссяк. Не люблю проигрывать, но в данном случае пришлось расписаться в бессилии. Я уже совсем было бросил это дело. Журналистских вистов оно мне уже не приносило, а вот неприятностей могло принести кучу. Но один эпизод вернул мне интерес.

— А именно?

— Исчезновение предпринимателя Геннадия Колесникова.

— И что в нем такого особенного?

— Он, в отличие от всех остальных, пропал прямо из собственного дома. Как всегда, сидел допоздна за телевизором. А утром жена обнаружила его отсутствие. Но самое странное — на полу в его кабинете нашли принадлежавший ему охотничий карабин, из которого той ночью стреляли. Причем стреляли прямо там, в кабинете, так как из стены извлекли пулю. А между тем его жена выстрела не слышала и не проснулась. Занятно, правда?

— Да уж…

— И я стал продолжать собирать факты, только уже по собственному почину, так как мой редактор тему закрыл и приказал не тратить на нее времени. Правда, намекнул при этом, что, если, паче чаяния, я наткнусь на что-нибудь этакое, он статью напечатает. Но этакого больше не было. Единственное, что я отметил, — это увеличение частоты эпизодов в городе вообще и в районе университета в частности. И я пришел к тем же выводам, что и вы: некто, являющийся причиной всех странностей, перебрался туда. Или новый работник университета, или кто-то из первокурсников. Второе, кстати, менее вероятно — ведь пять лет назад ему было всего тринадцать. Доступ к университетской базе данных мне получить не удалось, но, если это удастся вам, надеюсь, вы поделитесь информацией.

— Возможно, — проронила Алиса задумчиво.

Удовлетворившись пока этим уклончивым ответом, Ерохин продолжал:

— Когда нашли трупы, история начала раскручиваться с новой силой, и я вновь оказался на коне, так как обладал большим набором фактов, чем мои конкуренты. Но все эти факты, по сути дела, лишь статистика да мои довольно спорные и, к сожалению, пока недоказуемые умозаключения. Если больше тел находить не будут (а я почти уверен в том, что преступник, единожды совершив ошибку, теперь удвоит осторожность), то все вновь затихнет. Милиция получит очередной «глухарь» и через некоторое время успокоится. А я — нет. До тех пор, пока тот, кто творит подобное, находится на свободе. Видите ли, для меня эта история уже вышла за чисто профессиональные рамки. Конечно, как журналисту, мне нужны «жареные» факты, отрицать не стану, но еще больше я хочу, чтобы все это наконец прекратилось. Почему-то мне кажется, что вы со своим незамыленным взглядом способны докопаться до истины. Я готов вам помочь в меру своих возможностей. В обмен же прошу только одного: когда найдете убийцу, дайте мне ту информацию, которую сможете. По рукам?

Немного поколебавшись, Алиса пожала его сухую ладонь. В конце концов она всегда сможет придумать для него какую-нибудь правдоподобную сказку или сообщить, что расследование завершилось неудачей. Впрочем, кто знает, может быть, все так и получится.

И ни впавшая в задумчивость Алиса, ни ее собеседник, вновь сунувший нос в принесенную официантом кружку пива, не заметили, что сидевший через несколько столиков от них мужчина вперил в Алису изумленный и гневный взгляд.

Глава 24

В ПОИСКАХ ПОДХОДА

Екатеринбург, май 2008 г.

Логинов сменил место жительства. Однако для инквизитора это никаких трудностей не создало, так как он держал объект почти под постоянным наблюдением. Ни одно изменение в жизни Э-мага не укрылось от бдительных глаз агента Святого Ордена. Знал он и о поставленных им на поток исцелениях. С одной стороны, это могло стать аргументом в пользу того, что Логинов обращается в сторону добра, но, загодя предупрежденный командором, Сергей на это не купился. Э-маг сейчас или мечется между светом и тьмой внутри себя, или маскируется. Но даже в первом, более благоприятном случае риск был слишком велик: инициированный кригом Э-маг имеет явную тенденцию сползания в темную сторону.

Он должен умереть. Этот постулат не вызывал у Шестакова никаких сомнений. Другое дело, что способ «тихого устранения», рекомендуемый Орденом, пока не вырисовывался. Тут надо было действовать либо через близких, либо через друзей или любовницу, но так, чтобы самому в этой истории никоим образом не засветиться: анхоры вряд ли будут снисходительны к исполнителю подобного теракта.

Впрочем, предугадать реакцию светлых Вторых — задача архисложная. Что они, скажем, будут делать, когда их слуги найдут Э-мага? Применят свой старый трюк? Не факт. Подавление Силы инициированного Э-мага и блокировка таковой у новорожденного — не одно и то же. Логинов будет сопротивляться, а чем это закончится для окружающего пространства и его обитателей — одним Демиургам известно. Анхоры не пойдут на такое… скорее всего. Оставят все как есть, только попытаются переманить Э-мага на свою сторону? Этот вариант вполне рабочий, но для целей Шестакова — наиболее неблагоприятный. Руководство Ордена формально подчиняется светлым Вторым и в случае прямого приказа вынуждено будет взять под козырек. Но слишком мягкая политика анхоров по управлению Базовым миром очень не нравилась Святым Отцам, равно как и Покровителям.

В принципе Шестакову, как инквизитору первого ранга, знать о последних не полагалось, но отец Николай решил иначе. Наиболее доверенные лица из числа его команды удостаивались чести быть посвященными в сии тайные материи. Командор был убежден, что, приобщившись к этому знанию, его бойцы станут более эффективно действовать, а их рвение увеличится. И не ошибся. Ощущение сопричастности к великому делу стимулировало наилучшим образом.

Вот в чем заключалась тайна. Структура смотрящих была создана анхорами для того, чтобы вовремя обнаруживать и пресекать всякие проявления деятельности кригов в Базовом мире или визиты кромешников. Эти последние, обитавшие в Пустоте за Внешним ободом, правда, добирались сюда не так уж часто, но опасность представляли едва ли не большую, чем темные Вторые. Штат смотрящих составили смертные, обладающие паранормальными возможностями. Правда, возможности эти в основном лежали ближе к экстрасенсорной области, чем к боевой. До поры до времени этого хватало. Но после Второй Криганской войны, завершившейся гибелью Мохенджо-Даро и еще парочки древних цивилизаций, обстановка была куда более беспокойная, чем сейчас, а потому одних смотрящих, которые лишь фиксировали нарушения, уже оказалось недостаточно. Требовалась помощь тех, кто мог эти нарушения пресечь хоть магическим, хоть силовым способом. Тогда наиболее радикально настроенные анхоры и пришли к решению создать Святой Орден как боевое крыло смотрящих. В него набирались наиболее смелые паранормы, обладавшие, помимо экстрасенсорных, еще и боевыми талантами. Подобрать таких анхорам тогда помогли Демиурги.

Поначалу все было нормально, и эффективность деятельности смотрящих благодаря Святому Ордену повысилась. Название Ордена было красивым, но буквально его понимать не стоило. Святые Отцы не имели отношения ни к одной из мировых религий, по крайней мере изначально. Потом, с развитием христианства, буддизма, ислама и прочих конфессий, руководство Ордена стало использовать их для прикрытия, не стараясь, впрочем, занимать в религиозных структурах ведущие места: излишняя публичность могла только повредить делу Ордена. Но в Средние века многое изменилось. Участились просачивания кромешников, а криги принялись инициировать скрытых магов из числа смертных. В основном это были женщины. К немалому удивлению и досаде Святых Отцов, анхоры не спешили реагировать на изменившуюся обстановку. Тогда европейская ячейка Святого Ордена, что называется, пошла во власть — благо с их способностями это не составляло никакого труда. Пришло время святейшей инквизиции и охоты на ведьм. К сожалению, среди церковников было не так уж много орденцев, так что на местах волной пошли перегибы, вылившиеся наконец в форменную кровавую вакханалию. На одну настоящую казненную ведьму или колдуна приходились десятки, а то и сотни невинных жертв.

Анхоры пришли в бешенство, и вскоре те члены Ордена, что были причастны к организации охоты на ведьм, таинственно исчезли. После этого постепенно сошла на нет и вся средневековая инквизиция. Все более поздние попытки возродить ее уже не имели к Ордену никакого отношения. К этому времени он находился в глубокой опале, будучи объявлен анхорами чуть ли не экстремистской организацией.

После этой экзекуции Святые Отцы присмирели, однако продолжали считать свою политику правильной. По их мнению, единичная неудача, порожденная к тому же чрезмерным фанатизмом простых смертных, совершенно не доказывала ошибочности их основных принципов и методов. С тех пор и наступило охлаждение между Орденом и анхорами, хотя и не всеми. Часть из них (та, что была причастна к созданию этой структуры) продолжала тайно поддерживать орденцев. Этих анхоров Святые Отцы называли Покровителями и подчинялись в основном только им. Тем более что большинство светлых Вторых, равно как и почти все смотрящие, с опаской относились к Святому Ордену и старались пореже подключать его к своим делам. Таким образом, боевое крыло смотрящих стало фактически независимым и львиную долю своих операций проворачивало втайне от анхоров, за исключением, разумеется, Покровителей.

Время шло, но Шестаков практически не приблизился к своей цели, решительно не находя способа подобраться к Э-магу. Использовать близких? Так Логинов теперь крайне редко общался и с родителями, и с сестрой. Любовницу? Тут начал было наклевываться один вариант, причем многообещающий. Вероника Стенина, будучи замужем, не на шутку увлеклась Логиновым. Это неудивительно — если Э-магу женщина нравится и нужна, он ее почти наверняка получит. Муж Стениной являлся тем крючком, на который можно было ее поймать, но Э-маг как-то резко и вдруг порвал с ней всяческие отношения, словно почувствовал что-то. С тех пор с женщинами он больше не сближался. Оставались друзья. Точнее, один-единственный друг — Михаил Тихонов, которому Логинов доверился настолько, что даже посвятил в свою тайну.

Он — крепкий орешек, так что сломать его будет очень непросто. Хотя зацепки все-таки есть. Их целительский бизнес, в сущности, незаконный. А те семь трупов и вовсе пахнут пожизненным для Логинова и десяткой для его соучастника. На этом можно сыграть: вряд ли Тихонов горит желанием попасть в тюрьму. Вопрос один: что окажется сильнее — внутренний стержень Михаила и крепость его дружбы или здравый смысл…

Нет, не так. Слишком грубо и прямолинейно. Действуя таким образом, можно спровоцировать Тихонова на всплеск благородства, самоотверженности или глупости, что в данном случае одно и то же. Он не понимает, на чьей стороне стоит и кого защищает. Тут надо действовать тоньше. Подать ему это блюдо под несколько другим соусом, дабы оно не было таким горьким и противным.

Шестаков заулыбался: в его мозгу начал созревать план.

Глава 25

КОНТРУДАР

Пермь, 19 мая 2008 г.