Укротитель диких Брэнд Макс
Глава 1
Ничто не предвещало беды. Много месяцев все было спокойно; апачи, еще не пристрастившиеся к белому мясу, сидели тихо, как мыши, довольствуясь мексиканской диетой. До трагических событий в Санта-Анне оставалось еще два месяца, когда Рори Мичел появился на шахте Уэйра. Больше двух лет назад в Аризоне Дин Уэйр дал слово себе и семье, что вернется в Штаты богачом – в те дни четверть миллиона были большими деньгами, – или продаст рудник. Его шахта считалась многообещающей, и недаром, потому что сорок тысяч долларов в серебряных слитках – чистая прибыль за последние шесть месяцев, уже были готовы к отправке. Короче говоря, рудник процветал.
Рори появился со стороны долины, где росли редкие дубы и мескитовые деревья. Ведя за собой спотыкающегося коня, он медленно поднимался по склону к шахте, возле которой стояли закончившие работу мексиканцы. Рори шатался как тростинка на ветру, даже один раз упал на колени, – рабочие решили, что он пьян. Увидев пешего человека, ведущего за собой коня, они расхохотались, хлопая себя по ногам. Кое-кто двинулся ему навстречу, чтобы подразнить, хотя Дин Уэйр и просил оставить парня в покое. Они не послушались, подошли к незнакомцу, но тут же резко отпрянули и, толкаясь, попятились от него.
– Смотри, Дин, – сказала жена Уэйра. – Они крестятся.
– Может, это дьявол? – предположил Уэйр.
Их дочь Нэнси, стройная и загорелая, как индианка, встала, внимательно всматриваясь в идущего по склону. Нет, это была скорее карикатура на дьявола. Внешность путника отличалась незаурядностью, да и конь заслуживал особого внимания. То был огромный ходячий скелет, готовый в любой момент развалиться на части. Хребет и ребра выпирали из-под шкуры, на ногах совсем не было мышц, только кости и болтающиеся сухожилия, морда свисала ниже колен. Конь с трудом волочил ноги, так что подковы были сбиты спереди. Наверное, когда-то он был вороным, но солнце и непогода перекрасили его в грязно-ржавый цвет. Этому облику совершенно не соответствовали роскошные грива и хвост, которые смотрелись как молодежный парик на восьмидесятилетней старухе.
Человек выглядел еще хуже коня. Одет он был в нечто похожее на лохмотья шкуры койота. Койот вообще-то невелик, но этой шкуры хватило, чтобы обернуть Рори Мичела дважды: он являл собой воплощение голода, самого страшного голода на земле. Руки и ноги, локти и колени. Его можно было поднять за торчащие ключицы, как вазу за ручки, благо и весил он не больше вазы.
На лице почти ничего не осталось, кроме свисавших клочьев бороды. Оно походило на череп с пустыми глазницами. Но когда человек подошел ближе, в глазах стал заметен глубоко запрятанный огонь. Голова была опущена, как у идущей по следу охотничьей собаки. Он напоминал лунатика, пытающегося пройти сквозь стену дома. Но страшнее всего была масса спутанных черных волос, падавших на лицо и плечи. Как и коня, человека опалило солнце и иссушили ветра.
Приведение медленно поднималось по склону, и Дин Уэйр заметил, что после каждого шага на траве остается красный след.
От этого зрелища Уэйр содрогнулся.
– Нэнси, Гарриет, быстро в дом! – по-военному четко скомандовал он. Армия всегда была его мечтой, пока он не остепенился.
Но женщины не обратили на его приказ ни малейшего внимания.
– Это негр, – решила миссис Уэйр. От солнца и ветра Мичел почернел и был темнее любого мексиканца.
– Он умирает! – воскликнула Нэнси и бросилась к незнакомцу.
Отец двинулся за ней. Девушка подхватила Рори под грязные локти, не давая ему упасть.
– Бренди! – попросил Рори, глядя перед собой невидящими глазами.
Открыв рот от изумления, миссис Уэйр исчезла в доме и вынесла бутылку мексиканского бренди, почти бесцветного и такого крепкого, что валило с ног. Когда она вышла из дома, муж и дочь уже собирались вести незнакомца к веранде, но вдруг тот встал как вкопанный и замотал головой.
– Дайте ему бренди, – сказала миссис Уэйр. – Бедняга, он почти без сознания!
Рори дали бутылку. Казалось, его тонкие, как плети, руки не удержат ее, но Мичел, должно быть, даже на пороге смерти справился бы со стаканом и бутылкой. Он не поднес ее к своим губам, а повернулся к коню, задрал его опущенную морду, раздвинул челюсти и вылил половину бутылки в глотку лошади.
– Благослови вас Господь, – сказал Рори, возвращая бутылку миссис Уэйр. – Это ему поможет.
Уэйр подозвал мексиканцев, чтобы они отвели коня в стойло, а сам попытался убедить Рори войти в дом. Бесполезно. Полуживой, тот вцепился в поводья и потащился за конем в конюшню.
Миссис Уэйр сказала, что Рори, должно быть, тронулся, и ему не стоит перечить. Рори отвел вороного в конюшню, привязал его там, приготовил мягкую подстилку для несчастного животного, дал ему овса и сена. Истощенный конь не смог бы есть сам, и Рори целый час кормил его из рук овсом. Потом жеребец без сил рухнул на подстилку.
Сам Мичел даже не притронулся к еде, которую ему принесли из дома, пока не прислушался к дыханию животного и не сосчитал его пульс.
И только после этого, выбрав из предложенного овсяную кашу с солью, Рори немного поел, выпил чаю, привязал к руке поводья и улегся рядом со своей лошадью.
Они проспали почти сутки. Рори спал так глубоко, что, когда Нэнси Уэйр мыла и бинтовала его стертые до костей ступни, он только бормотал что-то бессвязное и тут же снова начинал храпеть.
За следующую неделю Рори вряд ли перекинулся с кем-нибудь хоть словом. Он только ел, спал и ухаживал за изголодавшимся конем.
– Он должен был умереть. И лошадь тоже, – рассуждал Дин Уэйр. – От такого жуткого голода просто ссыхается желудок. Никогда не видел ничего подобного!
– А я знала, что они не умрут! – заявила Нэнси.
– Какая проницательность! – сказал отец. – Ну и как же ты узнала? Тебе что, было видение?
– По выражению их глаз, – ответила она.
– Предсказательница! – хмыкнул мистер Уэйр. – Гарриет, подыщи ему что-нибудь из моей старой одежды. Судя по выговору, он белый.
И вот прошла неделя. Рори побрился, попросил одного из мексиканцев постричь его, вымылся как следует и вывел лошадь в загон на свежий воздух. Там они гуляли, и Рори пел ему на каком-то никому не известном языке.
Это не был ни испанский, ни французский и ни один из индейских диалектов, в чем были готовы поклясться слышавшие пение метисы. Рори пел, прогуливая вороного, время от времени посматривая на него и отмечая, что тот уже восстанавливает силы.
В тот вечер, одетый в старую одежду Уэйра – «полковника» Уэйра, как его здесь называли, причем только за военную выправку и манеру говорить, – мистер Мичел играл в кости с мексиканцами, поставив на кон начищенные сапоги, и выиграл пятьдесят долларов, седло, хорошую, украшенную серебром уздечку, пару шпор и великолепное новое одеяло.
На следующий день, увидев в загоне оседланного коня, Нэнси закричала:
– Смотри, отец! Эта старая скотина когда-то была просто прелесть!
– Этой старой скотине всего пять лет, – сказал отец, – я видел зубы этого коня! Любопытная парочка! Ты его не разговорила, Нэнси?
– Знаю только, что зовут Рори Мичел. А ты называешь его Майклом, и его это задевает. Не будет он ничего рассказывать.
– Он беженец из Калифорнии, – заявил отец, – имевший неожиданное и твердое мнение по любому поводу. – Один из тех бандитов, которых выгоняют линчеватели.
– С чего ты взял? – удивилась девушка.
– У него дикий взгляд. И он молчит – значит, чувствует за собой вину, – ответил полковник.
– Но чего ради он тащил за собой из Калифорнии эту клячу?
– Кто знает, что у этих оборванцев на уме. Ты ведь знаешь, они суеверны, как дети. Может, конь-то его талисман. Или прихоть.
– А одежда? Почему он без одежды? И неужели на пути из Калифорнии могут отрасти такие космы?
– Знаешь, моя дорогая, легко задавать вопросы, – ответил полковник. – Что я могу сказать об этом бродяге из пустыни? Он бандит, и все!
– Судишь по дикому взгляду?
– Он игрок. И все время выигрывает.
– По-моему, это не преступление.
– Кроме того, – продолжал полковник, – он был на пороге смерти, когда пришел сюда, а я по опыту знаю, что страдание достается тому, кто его заслуживает.
Бедный Уэйр! Он и не предполагал, что ожидало его впереди!
– Не верю ни одному слову, – сказала дочь. – Когда-нибудь я узнаю его историю.
– Никогда! – возразил полковник. – Вина крепче всего запирает рот на замок.
Глава 2
И все-таки Рори заговорил, хоть и через несколько недель. В течение этого времени он становился все моложе и моложе, превращаясь из человека средних лет почти в юношу. Скажем, если сначала он выглядел на сорок, то потом на тридцать пять, на тридцать, а когда полностью поправился, то стал молодым человеком лет двадцати с небольшим.
Это был веселый парень, среднего роста, широкоплечий, с гладкими блестящими волосами, темно-синими глазами и здоровым цветом доброго и сильного лица.
Однако теперь Рори уже привлекал не так много внимания, как жеребец, которого он привел с собой. Оказалось, что конь выглядел старым только от истощения. При хорошей кормежке он выправился и превратился в самого красивого коня, когда-либо попадавшегося на глаза Уэйру, хотя тот знал толк в породистых лошадях. Выше пяти футов в холке, черный как смоль, без единого белого волоса, с черными копытами, конь нетерпеливо гарцевал в загоне или с хозяином в седле летал по долине, как птица.
– Он неважный наездник! – бросил Уэйр.
– Достаточно хороший, чтобы управляться с этой черной громадиной, – ответила девушка. – И единственный, кто может это.
– А никто и не пытался, – возразил Уэйр.
– Все местные мексиканцы – объездчики, – настаивала на своем девушка. – Когда они тайком седлали коня, тот ничего не имел против, но стоило им сесть в седло, он сбрасывал их одним резким движением. Он гибкий, как кнут, и почти такой же быстрый.
– Ну посмотри, как этот Мичел держится в седле, – заметил отец. – Вон он, скачет по дороге в долине. Это что, посадка хорошего наездника?
– Нет, – согласилась она, – но эта лошадь принадлежит этому всаднику.
– Нэнси, – раздраженно проговорил отец, – ты верна своему полу: на все готов ответ, и не важно, разумный или дурацкий. Говорю тебе, этот парень самый странный из тех, кого я встречал в жизни, и я ему не доверяю!
– Думаешь, он нарушил закон и бежит из Калифорнии? – спросила девушка.
– Не знаю. Может, он и нарушил закон, но вряд ли отличит один конец ружья от другого. Я видел, как он вчера с мексиканцами стрелял по мишени. Ни разу не попал. Но кем бы ни был этот парень, мы без него обойдемся. Скорее бы он убрался отсюда!
– Только после того, как я узнаю его историю, – сказала девушка.
– Да никогда ты ее не узнаешь, – упорно твердил полковник. – Я уже объяснял тебе почему.
Она выбежала с веранды на дорогу и помахала руками.
– Тпру, Док! – Рори Мичел остановил жеребца.
– Подходящее имя, – заметила Нэнси.
– Любое сгодится, если короткое, – возразил ей юноша.
– Рори, расскажи мне про себя и этого коня, – попросила его Нэнси.
– Хорошо, – согласился он.
– Расскажешь? – недоверчиво переспросила девушка.
– А почему бы нет?
– Потому что, когда я задавала вопрос, ты уклонялся от ответа. Например, я спрашивала тебя, где ты взял коня.
– И я ответил тебе – на Западе.
– Это не ответ. Назови человека.
– Какого человека? – спросил он.
– Того, кто вырастил его.
– Его никто не выращивал, – ответил Рори.
Он отвел вороного в загон и расседлал. Док повернулся и свесил голову над забором, чтобы хозяин погладил его.
– Как это «никто не выращивал»? – не отступала Нэнси.
– Он был диким.
– Ну да! И ты встретил его и поймал? Заходи, пусть отец послушает эту историю.
Они поднялись на веранду, где полковник приветливо кивнул молодому человеку.
– Он был диким! Рори поймал его и приручил! – воскликнула Нэнси. – Здорово, правда, отец?
Полковник вежливо пробормотал что-то невнятное.
– Ты долго ловил коня? – спросила Рори Мичела девушка.
– Я его не ловил. Я за ним шел.
– Продолжай! – сказал Уэйр. Сдвинув густые брови, он внимательно смотрел на молодого человека.
– Рори, пожалуйста, начни с самого начала, – взмолилась девушка. – Я хочу знать все в подробностях.
– Я шел с караваном по дороге мормонов[1] на Запад. Хотел накопать несколько миллионов в Калифорнии. Однажды, сидя на муле, я увидел промчавшуюся по краю неба большую черную молнию. И понял, что этот конь должен быть моим. Казалось, я уже когда-то видел его, он был у меня в подсознании.
– Понимаю, – прошептала Нэнси Уэйр, не сводя с Рори сияющих глаз.
Полковник сложил руки и поднял голову. Он был крупным мужчиной с львиной головой и смотрел на говорящего немного свысока.
– Когда Док увидел меня, – продолжал Рори, но девушка перебила его:
– Ты должен дать ему более звучное имя: что-то вроде Гром или Мрак…
– Знаешь, Нэн, – улыбнулся Рори, – я не гоняюсь за красивыми именами.
Полковник встревожился. Эта улыбка и интимное сокращенное имя ему не понравились. Надо поговорить с Нэнси – что она позволяет этому незнакомцу! В глубине души он был очень огорчен, что дочь не унаследовала и малой доли его чувства собственного достоинства.
– Ну а дальше? – не унималась она. – Ты вернулся к каравану и взял кого-нибудь, чтобы помочь загнать вороного? Красота!
– Когда он увидел меня, – продолжил он рассказ, – то словно на крыльях умчался в следующую долину. Я пустил мула в галоп, но уже в долине он попал копытом в расщелину и сломал ногу.
– Вот не повезло! – огорчилась Нэнси. – А ты как?
– Ударился головой, – ответил он. – Мула пришлось пристрелить, а я совершенно вышел из себя! – Рори умолк, погрузившись в воспоминания.
Он с улыбкой смотрел на далекие плоские холмы, заливаемые потоками солнечных лучей, и самое голубое в мире небо над ними.
– Ну? – подгоняла его девушка.
– Знаешь, – очнулся он, – я понял, что все равно должен поближе взглянуть на черного красавца. Поэтому пошел прямо к горному кряжу, перевалил через него и двинулся к следующему. И там я опять увидел его на фоне неба. Потом солнце село, взошла луна, а я продолжал идти. У меня не было с собой аркана, но я не мог противиться желанию хотя бы прикоснуться к нему. Вы меня понимаете?
– Сплошное безрассудство, – проворчал полковник.
– Да, но это характер, – возразила девушка. – Я сделала бы то же самое, чтобы поймать антилопу, хотя это все равно что ловить ветер.
– Ну что ж, – сказал Рори, – вот и вся история.
– Как вся?! – воскликнул полковник.
– Я просто шел за ним, по дороге сплел веревку и наконец заарканил его.
– Минуточку, – не понял полковник. – А караван? Полагаю, ты вернулся.
– Нет. Не вернулся.
Губы девушки раскрылись, и она уставилась на него, будто испугавшись его слов или выражения лица.
– А твое имущество в караване? – резко спросил полковник.
– У меня его почти не было. Главной собственностью был мул, но он умер. Поэтому я просто шел за конем.
– Так ты говоришь, – судейским тоном продолжал допрос полковник, – это случилось у Большого Соленого озера?
– Да.
Полковник хмыкнул:
– И ты прошел пешком оттуда до… Минуточку, а где ты поймал коня?
– В двух днях пути отсюда, – сказал Рори. – Не знаю, сколько это миль. За последние два дня я, кажется, прошел миллион.
– О! – с холодной вежливостью произнес полковник. – Ты пришел пешком с Соленого озера?
– Да.
Полковник откашлялся.
– Ну и могу я спросить, когда ты начал свой путь?
– Когда? Месяцев шесть назад, – ответил Рори.
– Шесть… – начал полковник и вдруг совершенно по-детски широко раскрыл рот. Вряд ли Уэйр мог бы это логично объяснить, но откровенная простота ответа мгновенно убедила его в искренности юноши.
Он вспомнил, каким впервые увидел Рори: скелет в лохмотьях шкуры койота. Сочувствие и восхищение наполнили сердце полковника.
– Мальчик мой, – мягко сказал он, – не сомневаюсь, что большая часть пути была сущим адом.
– Мне было больно видеть, как худел и слабел Док, – ответил Рори. – Из-за этого я, в общем, и перестал спать. Моя одежда изорвалась, а мы шли довольно высоко, и было холодно, очень холодно. А Док все слабел… Я боялся, что он умрет и все окажется зря. И еще боялся умереть сам до того, как поймаю его. Но наконец мне здорово повезло.
– Повезло?
– В разгар дня под палящим солнцем конь остановился, шатаясь. Думаю, он спал. Спал с широко открытыми глазами. Я подошел к нему и заарканил.
– Все же ты заполучил его! – воскликнула девушка.
– Да. Конь волочил меня некоторое время, но мне удалось удержаться, пока он совсем не обессилел. А через два дня мы были здесь. Думаю, его спасло бренди. – Он взглянул на полковника Уэйра и сказал: – Я еще не поблагодарил вас за это, но только потому, что не мог найти подходящих слов!
Глава 3
Рори продолжал спать рядом с конем на охапке сена. Именно здесь, в конюшне, и произошло еще одно событие в цепи случайностей, приведших впоследствии к трагедии в Санта-Анне.
Он спал тяжелым сном человека, уставшего до изнеможения, оставаясь в то же время чутким, как кошка, потому что не раз ловил жадные взгляды, которые мексиканцы бросали на его коня, и понимал, что многие с радостью перережут ему горло, только бы увести вороного.
Однако в ту ночь он поймал не мексиканца. Проснувшись от тихого шороха, Рори увидел, как кто-то пробрался в стойло Дока. Подняв голову, он разглядел в окне смутные силуэты отвязанных лошадей, в конюшне оставался только его конь. Все остальные стойла уже опустели. На фоне окна мелькнула голова с двумя торчащими перьями. Под рукой револьвер, но Мичел забыл, что из него можно выстрелить или хотя бы ударить им, как кастетом, и помнил только про свои кулаки. Индеец повернулся, и Рори изо всех сил ударил его в челюсть.
Тот упал в темноту, но Рори мгновенно бросился к нему и, перепрыгнув через ясли, заметил движение под ногами Дока и сверкнувшее лезвие ножа. В последнее мгновение он резко согнул колени, и нож прошел мимо горла, а колено угодило прямо в лицо краснокожего. Индеец лежал неподвижно.
– Эй! – раздался тихий оклик, и силуэт другой головы с перьями появился в проеме открытых ворот конюшни. Голос продолжал по-испански: – Что случилось, брат? Тебя ударила лошадь? Это тот самый черный красавец, который сделает тебя вождем.
Взяв нож из безжизненной руки первого нападавшего, Рори бросился на второго, но тот, выругавшись, метнулся в сторону, выскочил из стойла на лунный свет и, как заяц, понесся прочь.
Рори пронзительно засвистел и поднял тревогу, вернулся к первому человеку и лошадиными путами связал ему руки и ноги. Когда примчались Уэйр, повар и бухгалтер, полуодетые и вооруженные до зубов, они обнаружили своих лучших лошадей, свободно гуляющих в загоне, и Рори, выходящего из сарая с бесчувственным человеком на руках.
Он вкратце рассказал, что случилось, и повар, все еще дрожа от возбуждения, заорал:
– Вот это удачное капиталовложение, полковник Уэйр! Вы дали парню старую одежду и месяц кормили его, а он спас от апачей табун лошадей стоимостью в тысячу долларов! Давайте-ка поглядим на этого ворюгу.
Пленника втащили в кухню и поставили на ноги. Все уже были в сборе: и обе женщины, и несколько мексиканцев со сверкающими, как у кошек в ночи, глазами.
При свете лампы Рори Мичел увидел коренастого молодого человека с лицом, более подходящим для драк, чем для размышлений. Плоский нос с раздувающимися ноздрями, длинная коса, перекинутая на грудь. На одной щеке, там, куда попало колено Рори, был огромный, наливающийся на глазах синяк. Но он не сильно изуродовал это лицо, и так уже достаточно отвратительное.
Индеец почти пришел в себя.
– Ну и чудище, – протянула Нэнси Уэйр, – но исполненное достоинства.
– Что будем с ним делать?
– Повесим, – отрезал Уэйр. – Разумеется, повесим.
В то время в Аризоне не существовало никаких законов. Там, где находились военные форты, действовал военный закон, но только внутри их границ. А за ними – безбрежный океан беззакония. Население состояло главным образом из бандитов, для которых в Калифорнии стало слишком опасно, изменников-мексиканцев из Соноры и разного отчаянного сброда из восточных городов.
Лишь немногие честные люди пытались разрабатывать шахты или добиться успеха в разведении скота, и с правонарушителями они разбирались коротко и жестоко. Во-первых, они не тратили лишнего времени, а во-вторых, тогда наказание за преступление через повешение было вполне обычным делом. Поэтому предложение полковника повесить индейца никто не счел странным.
– Бедняга! – огорчилась Нэнси. – Неужели он заслужил?
– Гарриет! – сурово скомандовал полковник. – Уведи отсюда свою дочь. Это сугубо мужское дело.
Но женщины даже не шелохнулись, продолжая рассматривать жестокое лицо индейца и время от времени поглядывая на Рори, стоявшего на заднем плане.
– Сначала выясним, кто он, – решил полковник. – Эй, Хуан! – обратился он по-испански к одному из мексиканцев. – Ты говоришь на языке апачей, а он вроде из них. Спроси его, кто он.
Круглолицый батрак Хуан важно выступил вперед и задал пленнику несколько вопросов на гортанном диалекте. Но лицо индейца сохраняло каменную неподвижность.
Хуан обернулся к хозяину:
– Он не хочет говорить. Но он апач. На нем мокасины апачей. И перья выкрашены в их цвета. Он убивал людей. Наверное, много белых. По цвету перьев видно.
– Он апач и убийца, – сказал полковник. – И к тому же ворует лошадей. Разве у нас могут быть сомнения? Как ты думаешь, Тод? – обратился он к бухгалтеру.
Тод Меррит был одним из тех маленьких желчных людей, которые никогда не упустят случая посмаковать чужие беды. Сейчас он свирепо смотрел на апача.
– Повесить – это маловато, – сказал он. – Я бы поджарил краснокожего мерзавца. Вот именно, поджарил!
– Тише, Тод, – остановила его Нэнси. – Он понимает английский.
– Почему ты так думаешь? – оторопел бухгалтер.
– Он посмотрел на огонь, когда ты предлагал сжечь его. Что за кошмарная затея, Тод! Прекрати сейчас же!
Индеец, не поворачивая головы, медленно перевел взгляд на лицо девушки и на мгновение задержался на нем. После этого не оставалось сомнений в ее правоте: апач понимал, о чем шла речь.
– Тем больший позор для негодяя, – сказал полковник. – Если он понимает английский, значит, у него был шанс воспользоваться преимуществами нашей цивилизации. А он отверг их. Повешение – единственное, что он заслужил. Надеюсь, он понимает, что я говорю. Тод, Блачер, – обратился он к бухгалтеру и повару, – пойдемте со мной, приладим веревку на тополь. Там как раз подходящая есть ветка. Рори, ты справился с ним, когда руки у него были свободны, надеюсь, что со связанными руками будет проще. Гарриет, Нэнси, отправляйтесь в постель.
Мужчины в сопровождении мексиканцев быстро вышли их комнаты. Со двора доносились их громкие торжествующие голоса. Но женщины по-прежнему оставались в кухне.
Рори повернулся к ним.
– Думаю, я смогу что-нибудь из него выудить, – сказал он, – если вы оставите меня с ним наедине.
– Он не будет говорить, – покачала головой миссис Уэйр. – Такая уж у них натура – они безразличны к смерти. Их растят для ужасной жизни с кошмарным концом. Они понимают только убийство.
Но тем не менее она ушла из кухни вместе с Нэнси. Рори мгновенно перерезал веревки на ногах и руках пленника и жестом показал ему на открытое окно.
Он был изумлен, увидев, что пленник даже не пошевелился. Потом индеец высоко поднял голову, глубоко вздохнул и перевел на белого человека пылающий ненавистью взгляд.
– Знаешь, – спокойно сказал Рори, – я ведь кое-что понимаю. Для вас воровство не преступление, а доблесть. Я рад, что мой вороной остался у меня, и рад, что тебе не перерезали горло. Окно открыто, прыгай.
Индеец быстро шагнул к окну, потом повернулся, как будто что-то хотел сказать, но, похоже, потерял дар речи. Прыгнул в окно и бесшумно опустился на землю.
Рори Мичел бросил веревки в огонь, пылавший в печи, и, только задвинув заслонку, закричал: «Караул! На помощь! Он сбежал!»
Ворвавшись в комнату, все увидели, что Рори пытается встать с пола.
– Что случилось? – выкрикнул полковник.
– Понятия не имею. Думаю, он порвал веревки или выскользнул из них. Знаю только, что свалился на пол от удара, а индеец стрелой выскочил в окно.
– В погоню! – зарычал полковник. – Седлайте лошадей, и в погоню!
Он бросился вперед, а за ним, ругаясь, все остальные. Миссис Уэйр бежала за мужем, умоляя остерегаться засады и не ехать в опасную темноту.
В кухне остались только Рори и девушка.
– Слава Богу, что у него не было ножа, – сказала Нэнси, – а то бы он тебя убил.
– Конечно, – ответил он, – но ты ведь знаешь, мне везет.
– В любом случае, – продолжала она, – я рада, что его не повесили. И если он… – осекшись, она быстро взглянула на Мичела, подошла к печи и открыла заслонку. Потом медленно задвинула ее и вернулась к Рори. – Это самый хладнокровный апач из всех, о ком мне приходилось слышать, – сказала она.
– Верно, – согласился Мичел, внимательно глядя на нее.
– Он даже задержался, – продолжала девушка, – чтобы сжечь веревки. Надо же, какой аккуратный. Можно сказать, цивилизованный, правда, Рори?
Он ничего не ответил. Они смотрели друг на друга, пока не начали осторожно улыбаться.
– Знаешь что, Рори, – наконец начала она.
– Что?
– Я не так молчалива, как тот апач, но иногда я тоже могу молчать.
– Спасибо, – сказал Рори. – Но как ты догадалась?
– По запаху, – ответила Нэнси. – Неужели ты думаешь, что веревки горят так же, как дерево?
Глава 4
Почти час Уэйр и его люди в бешенстве обшаривали окрестности, но ничего не обнаружили и обозленные вернулись обратно. А Рори Мичел пел гэлльские песни под аккомпанемент гитары, которую нашел в доме. Голос у него был несильный, но пел он с чувством, время от времени издавая радостно-торжествующие вопли или изображая звуки сражения. Миссис Уэйр и ее дочь откровенно наслаждались его пением.
Полковник был раздражен. Он сел на веранде и произнес получасовую речь о том, как важно быть осмотрительным с краснокожим, коварным и изворотливым, как змея. Поздравив молодого человека с поимкой апача, он все же заявил, что она оказалась не только бесполезной, но и вредной, потому что теперь индейцы будут презирать жителей форта и, скорее всего, при первой же возможности нападут на него.
Возможно, Уэйр собирался и дальше излагать свои соображения, но Нэнси обратила его внимание на то, что Рори крепко спал. Стоя спал, прислонившись спиной к узкой колонне, поддерживающей крышу веранды, время от времени кивая, как будто молча соглашаясь с мудрыми рассуждениями полковника.
Мистер Уэйр взорвался, обвинив молодого человека в проявлении преступного легкомыслия. Как он мог спать, когда ему дают столь ценный совет! Полковник выразил надежду, что его дочь извлечет из случившегося урок, и Нэнси с готовностью согласилась. После этого мистер Уэйр отправился в спальню. А Рори, зевая, пошел в конюшню.
– Знаешь, Нэнси, – сказала миссис Уэйр, – однажды отец поймет, что ты все эти годы смеешься над ним.
– Никогда он этого не поймет, – заявила Нэнси. – Он не поверит своим ушам, если услышит это, и глазам, если увидит. Ни за что!