Добро пожаловать в кошмар! Усачева Елена

Вступление

– Совершить поездку в столицу Эстонии Таллин – это окунуться в сказочное Средневековье, прогуляться по улочкам, ширина которых не больше размаха рук, стать свидетелем ожившей легенды…

На этом месте Вадим Бокштейн остановился и в который раз посмотрел на обложку книги.

– Это как? – хмыкнул Андрюха Василевский, перекидывая скорлупу от орешка через спинку кресла.

– Достал уже! Понял! – взвился над красным подголовником разъяренный Айк Акопян.

– Это значит, что тебя упакуют по полной программе и отправят в прошлое. – Вадим повертел путеводитель в руках. Обложка у него была неожиданного черного цвета. С розой и крестом под готическими буквами названия «ТАЛЛИН».

– Что ты несешь? – перегнулась через подлокотник Таня Ким. – Не можешь нормально прочитать, дай мне!

Она протянула руку, но Бокштейн книгу не отдал. Сел удобней, перевернул пару страниц.

– С первого же дня вы влюбитесь в этот город. Он заворожит вас своими легендами, опутает сетью узких улочек. И уже никогда не отпустит из своего плена, – завершил Вадим свое чтение и захлопнул путеводитель.

– Чушь все это, сдирание бабок, – фыркнул Сашка Борзов.

– Ах, какие вы все не романтичные, – дернула плечиком Натка Михеева.

Вадим отвернулся к окну, за которым проплывал унылый подмосковный пейзаж.

Глава I

Через пять дней они должны вернуться

Это были их последние совместные каникулы.

«Нет, нет! Мы еще будем встречаться!» – кричали на разные голоса ребята, как только до девятиклассников дошло, что через пару месяцев их совместная школьная жизнь закончится. Неделя в Таллине, круговерть апреля и мая, экзамены – и прости-прощай школа и одноклассники. Тут же дружно договорились увидеться в полном составе осенью. И только Маргарита Викторовна, их классный руководитель, знала, что никто из ее подопечных не сдержит обещание.

Девятый класс… Кто-то останется в школе, кто-то уйдет в гимназии и лицеи, а кто-то отправится работать и учиться в техникумы и училища. Айк Акопян уже вовсю помогает отцу в его магазине. Хотя мог бы учиться и дальше, голова у него светлая. А вот Сашку Борзова прямо сейчас впору отправлять работать. Здоровый, за партой не помещается. Но к директору ходит его мама, хочет, чтобы Сашенька учился дальше. Две Натки, Никольская и Михеева, давно определились. Пятнадцать лет, а уже мечтают о свадьбах и взрослой жизни. Остальные корпят с репетиторами над учебниками. Умница и отличник Вадим Бокштейн идет на физмат, Андрей Василевский, Лена Голубева и Таня Ким подались в лингвисты. Взрывотехник Глеб Мамкин остается. С такой репутацией ни одна школа не возьмет. Фамилия заставила Глеба стать опасным для всех. Пятый класс у него прошел под лозунгом «Ничего не взорвал – день прошел зря». Химичка Инна Васильевна запирала лабораторию, как только звенел звонок на перемену, после которой должен был прийти класс Мамкина. Это его не останавливало – у Глеба были свои взрывчатые вещества. Содержимое бутылок с фантой взлетало в воздух, шипела и пенилась сода, разбавленная щедрой порцией уксуса, марганцовка оставляла на его пальцах ожоги. Несмотря на его «боевой» характер, кличка «Мамочка» приклеилась к нему на века. Остается только удивляться, как этот «повелитель огня» ухитрился увлечь в свои сети красавицу Ингу Оболдину. Тихая и молчаливая, она незаметно для всех обосновалась рядом с шумным Глебом. На каждую его выходку лишь бледно улыбалась. В глазах же у нее сидел огонек гордости за своего кавалера.

А вообще – хорошо, что другие не поехали, хорошо, что их столько, сколько набралось. Десяти без пяти минут старшеклассников вполне достаточно, чтобы тихая столица Эстонии запомнила их приезд надолго.

Маргарита Викторовна приоткрыла глаза. Поезд Москва – Таллин несся в темноту, колеса постукивали на стыках, сидячий вагон дремал, ребята клевали носом, хотя с вечера договаривались не спать ни в коем случае! «Кто ж уснет сидя!» – бурчал Айк в телефонную трубку, когда его мама позвонила последний раз перед границей. Василевский собирался отмечать стихотворениями Игоря Северянина каждый километр до границы. Но сейчас он спит, неудобно повесив голову. Черная книжечка стихов известного поэта Серебряного века сползает с его колена. Обе Натки уснули, склонившись друг к другу. Акопян дремлет, запрокинув голову. Вадим даже во сне хмурит брови, вероятно высчитывая очередную формулу. И только Лена Голубева смотрит в окно. Длинные русые волосы взлохматились на затылке. Весь вечер Василевский с Таней Ким спорили. Ни о чем, просто перебрасывались словами, этим они занимаются постоянно, когда не читают свои любимые книги. Лена вертела головой, словно пыталась отследить взглядом перелетающий туда-сюда воображаемый пинг-понговый мячик разговора. Теперь волосы стоят у нее на затылке сбитым колтуном, как маленькая корона.

А за окном ночь. Скоро граница, таможенники, надо хотя бы немного поспать. Маргарита Викторовна мазнула взглядом по своему отражению в окне. Что-то их ждет в Таллине? Удастся ли поездка?

Разбудили их как всегда в самый сладкий момент сна. Во сне ты докопался до чего-то сокровенного или твой враг попросил пощады посреди сурового поединка, а тебя уже трясут за плечо, кричат совсем уж несуразное:

– Готовим паспорта!

Ребята нехотя разлепляли глаза, непонимающе глядя в темные окна поезда.

– Сколько времени-то? – потянулся Айк, привычно вскидывая руку с дорогим хронометром на тяжелом железном браслете.

– Тебе по-каковски? – зевнул огромный Борзов, и кресло под ним опасно скрипнуло. – Оне ж, басурмане, по другому времени живут.

– Вы тут особенно не выступайте, – напомнила Маргарита Викторовна. – С чувством юмора у пограничников плохо. Будете потом точить свои языки.

– А если таможенник будет красивый, ему об этом тоже не говорить? – томно произнесла Ната Михеева.

– Смотрите, собачка!

Тамбурная дверь распахнулась, впустив огромную немецкую овчарку. Собака сунула нос в один пролет между креслами, в другой.

– Тише! – напомнила учительница, но вся ватага подалась в проход, чем вызвала недовольство пограничника:

– Все сели на свои места! – привычно рявкнул он.

Девятиклассники качнулись назад, устроив маленькую кучу-малу, Айку оттоптали ногу, и он долго сокрушался, разглядывая свой ботинок, потерявший респектабельный внешний вид.

Сашка Борзов с уважением посмотрел сначала на пса, потом на идущего следом парня в камуфляже и мечтательно заулыбался.

– Напридумывали границ, – проворчала Лена, поправляя сбившиеся светлые волосы. – Как будто здесь можно кого-то поймать.

Обе Натки, поддерживая ее, закивали.

Российские пограничники молча принимали у ребят паспорта и так же молча возвращали. Михеева безрезультатно хлопала глазками и надувала губки. На ее старания никто не обратил внимания.

Эстонские пограничники оказались более суровыми.

– С какой целью едете в Таллин? – Перед ними стояла крепкая женщина лет сорока с цепким холодным взглядом.

– Поклониться могиле Игоря Северянина, – полез вперед Василевский.

Женщина поджала губы и уставилась на Андрюху.

– Как, вы разве не знаете? – понесся вперед Василевский, старательно не замечая посыпавшееся на него со всех сторон шиканье.

Андрюха вскочил, картинно выкинул руку вперед и громко проговорил, старательно грассируя:

В лице женщины ничего не изменилось. Не ожидавший такой реакции, Андрюха растерялся.

– Ну, поэт такой был, – уже без пафоса добавил он. – В Таллине похоронен.

– Это все, что вы знаете про этот город?

Андрюхин паспорт все еще был у пограничницы в руках, она чуть покачивала им, словно решала: отдать или себе оставить.

– По-моему, достаточно, – выдохся Андрюха.

– Распространенное заблуждение. – Пограничница чуть склонилась, отдавая красную книжечку Василевскому.

– Нас там ждут, – поспешила заступиться за непутевого Андрюху Лена.

– Наш приезд предсказан звездами, – зло добавила Таня. Ей было приятно, что пограничница осадила классного зазнайку и выскочку.

– Ну, еще Георг Отс[1], – пробормотал Андрюха, садясь в кресло и глядя вслед идущей по проходу стражу границы.

– Ты бы Калева[2] вспомнил, – хмыкнула Ким. – Она бы оценила. – И покачала коротко стриженной черноволосой головой.

– Теперь ваше слово, миледи! Прошу! – не простил ей шутку Василевский и попытался выпихнуть одноклассницу из кресла.

– Все остаемся на своих местах, – напомнила пограничница, выдерживающая приличествующее случаю суровое выражение лица. – Когда поедете обратно?

– Через пять дней, – не дала ответить своим подопечным Маргарита Викторовна, а то бы им еще долго пришлось выслушивать стихи и комментарии к ним.

– Надеюсь, возвращение будет в том же составе.

– Конечно! – поторопилась учительница, жестом останавливая приподнявшихся девятиклассников. Каждый хотел высказаться о своем желании остаться в чужих краях. Особенно это почему-то задело Айка. Он еще долго вскидывал вверх согнутую в локте руку и повторял:

– Что она имела в виду, а? Что я останусь у них? Нет, ты мне скажи!

И только Инга с Глебом промолчали.

Маргарита Викторовна устало прикрыла глаза. Пускай это будет самым печальным событием на протяжении всей их поездки.

– А что мы такого должны знать? – докапывался до сути правдолюб Вадим. Его математически заточенный ум требовал четких доказательств любому утверждению.

– Все, что вам нужно, вы услышите сегодня утром на экскурсии, – попыталась свернуть возмущенные крики учительница.

грустно процитировал очередной опус Северянина Василевский.

– Дурак, – внезапно обиделась на него Таня, на что Сашка Борзов неожиданно громко рассмеялся.

Утро было пасмурным, в воздухе чувствовалась влага, словно девятиклассники из уютного, надежного поезда шагнули прямо в море. Оно и правда оказалось неподалеку. Отсюда, с вокзала, его не было видно, но легко было представить, что где-то там, в каких-нибудь пяти сотнях метров, оно бьется о каменное ограждение порта.

– Здравствуйте, дорогие мои! Наконец-то мы вас дождались!

Они еще толком не успели оглядеться, когда рядом с ними оказалась высокая худая женщина с улыбчивым круглым лицом и коротко стриженными белыми волосами.

– Здравствуйте! Я рада вас видеть! – заговорила она еще издалека, гостеприимно распахивая объятия, словно готова была обняться с каждым. – Как доехали? Я уж думала, мы не встретимся.

– Вы Марина? – пошла ей навстречу Маргарита Викторовна.

– Здравствуйте, дорогие мои! – снова пропела женщина.

– Заело, – успел шепнуть Василевский на ухо Голубевой. Лена равнодушно качнула головой.

– Ну что же, начнем рассказ о городе? – снова всплеснула руками женщина, так и не подтвердившая своего имени. – Я постараюсь рассказать как можно больше. Это вам пригодится. Особенно некоторым из вас.

И она пристально посмотрела на Таню. Та смущенно улыбнулась и поспешно отвела глаза. И тут же перехватила внимательный взгляд незнакомца. Только сейчас, словно до этого им кто-то не давал разглядеть, ребята увидели рядом с Мариной невысокого крепкого парня с добродушным лицом, внимательными серыми глазами и коротким ежиком светлых стриженных волос. В руке он держал бумажку и все время мял ее, накручивая на пальцы. В какой-то момент на белом жеваном лоскуте мелькнула цифра «десять».

– А что, жрать не будем? – с ходу возмутился Сашка. Девчонки смущенно зашикали, хотя бросить сумки и поесть хотелось всем.

– Мы сейчас идем к вам в гостиницу! – заторопилась экскурсовод. – Это недалеко, минут пятнадцать-двадцать. По дороге я что-то расскажу про город, чтобы вы уже лучше ориентировались. В гостинице вы размещаетесь, завтракаете, после чего мы идем на обзорную экскурсию. Потом обед и свободное время.

– Во всем этом расписании мне больше всего нравится «свободное время», – прокомментировал Андрюха.

– А я думала, «обед», – хмыкнула Лена, отходя от него подальше.

Глеб с Ингой стояли в стороне и молчали, словно их это все не касалось.

– В Таллин невозможно не влюбиться, – с воодушевлением заговорила Марина. – Я вам в общих чертах расскажу о городе, и вы поймете, что он полон тайн и загадок. Вы сами не захотите отсюда уезжать.

Вадим поморщился. Что-то подобное он уже читал в путеводителе.

Марина бодро пошла вперед, остальные потянулись по платформе за ней, обогнули стайку киосков. Первыми восхищенно ахнули Натки.

Через дорогу начинался небольшой парк. Над ним нависала скала, увенчанная сплошным рядом домов с красными черепичными крышами. Словно грозные стражи, над ним возвышались башенки церквей. Слева все это великолепие венчала высокая тонкая боковая крепостная башня с развевающимся флагом.

– Неплохо они тут устроились, – сразу же оценил военно-оборонную мощь крепости Айк.

– Да, повоевать здесь было бы недурно, – поддержал его Андрюха.

– Как дети, – презрительно бросила проходящая мимо Таня. Ее рюкзак с вещами оказался на руках у Василевского. – Сэр! Прояви свои рыцарские качества.

– Что за эксплуатация жанра? – пошел в наступление Василевский. – Мы так не договаривались!

– Помочь? – негромко спросил парень, пришедший с экскурсоводом.

Андрюха тут же вскинул Танин рюкзак на плечо.

– Без сопливых обойдемся!

– Ты кто? – первым пошел знакомиться Акопян.

– Эдик.

– Сын? – кивнул Айк в сторону Марины.

Эдик неопределенно мотнул головой, протягивая Акопяну свою небольшую крепкую руку.

– Вас встречаю, – ответил парень, сминая свою бумажку в кулаке.

Зеленый светофор с пешеходиком на стекле запищал, сообщая, что времени на переход не так уж и много, надо бы поторопиться, а все разговоры будут потом.

– Город Таллин впервые упоминается в летописях в середине двенадцатого века, – нараспев начала рассказывать Марина, как только все оказались под парковыми деревьями.

– Эх, мелюзга! – не преминул встрять Андрюха, не сразу посчитав, что Москве приблизительно столько же лет.

– Свое известное имя Ревель город получил после Северной войны, когда все эти земли вошли в состав Российской империи.

– Тысяча семисотый – тысяча семьсот двадцать первый, – на автомате выдал Вадим Бокштейн и огляделся, ожидая похвалы. Дружелюбно на него посмотрела только Маргарита Викторовна, остальные на энциклопедические знания внимания не обратили – привыкли.

– После Октябрьского переворота Эстония стала самостоятельным государством и вернула своей столице историческое имя Таллин. Если пытаться найти корни происхождения этого слова, то приблизительно его можно перевести как «земля датчан».

– Вот эстонцы молодцы! – встрял Борзов. – Ничего своего!

Экскурсовод выразительно хмыкнула, и Сашка благоразумно отступил. За Мариной потянулись отличники во главе с Маргаритой Викторовной – Андрюха забегал вперед, два рюкзака на плечах его нисколько не смущали, Бокштейн шел, склонив голову, впитывая новую информацию, Лена с Таней держались от них на небольшом расстоянии. Шествие замыкала молчаливая парочка, Глеб с Ингой. Натки благополучно скинули на руки Эдику свои вещи и теперь задерживались около каждой витрины, включая кондитерские и рестораны. Эдик галантно держался у них за спиной. Акопян с Борзовым с каждым шагом отставали все больше и больше.

Растянувшейся цепочкой они прошли мимо длинной крепостной стены. Слева над стеной, увитой сухими плетями плюща, высилась круглая башенка с красной крышей.

– Сказка, – согласился сам с собой Айк.

– Представляю, какая сказка здесь разворачивается по ночам, – пожал плечами Сашка. – Тут же, наверное, полно привидений!

– А что тебе привидения? Цепями погремят, хрипло повоют – и все. Нашел чего бояться!

– Никто и не боится. С ними бы повеселей было, а так – стены и есть стены.

Для Сашки ни в каком городе не было ничего удивительного. Все они ему казались похожими на микрорайон Черемушки в Москве, только с башнями. Ну и черепичными крышами. Ладно, уговорили, парка с прудом рядом с Черемушками тоже нет.

Айк с Сашкой догнали своих только потому, что, пройдя не более двухсот метров, все остановились. Сразу за парком, где стояла первая же сторожевая башенка, шла мощеная мостовая. Сделав резкий поворот направо, узкий тротуар, до этого граничивший со стенами домов, правым боком стал упираться в небольшое возвышение – пологий зеленый склон плавно поднимался к камням утеса. Над каменными выступами холма нависал ровный строй стен с окнами. Если запрокинуть голову, то начинало казаться, что стены плыли в небе, зацепились за скалу, сейчас мгновение передохнут и отправятся дальше в путь.

– Чего изучаем? – влез в рассказ Марины Сашка. Когда они подошли, все смотрели в сторону стены. Борзов ничего, кроме камней, там не видел.

– Смотри, олененок! – восторженно прошептала Лена и даже притянула его за рукав к себе. Он склонился, чтобы стать с ней одного роста, ткнулся носом в ее светлые волосы, на мгновение забыв, что вообще должен что-то искать.

– Видишь? – Лена показывала рукой в сторону границы зеленой травы и каменистого холма.

Только тогда Борзов разглядел небольшую бронзовую статую. Олененок застыл на каменном выступе, с тревогой повернул ушки в их сторону.

– Ничего себе, куда его засунули! – искренне подивился Сашка.

– Помолчи, – отпихнула его Лена, демонстрируя свое негодование. Чувства прекрасного Сашка был напрочь лишен. И даже мгновенное озарение, посетившее его в момент, когда легкие волосы щекотали щеку, исправить это не могло.

– Чтобы не попасть под стрелы охотников, – рассказывала Марина, продолжая уже начатую историю, – косуля взобралась на самую высокую скалу и бросилась вниз. Все закричали: «Ре-фал», что значит «косуля упала». С тех пор за этим местечком закрепилось имя Ревель, то есть место падения косули.

Девчонки дружно вздохнули. Андрюха поспешил сбить пафос момента.

– Как трогательно, – притворно скривился он, за что получил звонкий удар ладошкой по плечу от Голубевой.

– Спокойно! – остановил Василевский одноклассницу. – Если ты меня убьешь, моим именем это место не назовут! Так что не войти тебе в историю, как королю Вальдемару.

– Ну, с прошлыми веками все понятно, – Борзов, не отрываясь, смотрел вверх. – Сейчас мы им этой истории добавим. Ленка, спорим, я тебе этого оленя принесу.

Он скинул сумку на землю, легко оперся о высокую стенку и взлетел на возвышение.

– Остановись!

Никто не заметил, как Эдик оказался рядом. Его широкая крепкая ладонь вцепилась в Сашкино запястье, мешая Борзову подняться.

– Не говори пустые слова.

– Да ладно тебе! – Борзову было неудобно – Эдик тянул его вниз, отчего Сашке пришлось еще больше согнуться, удерживая равновесие на краю бортика. – Сказал, что принесу, значит, принесу!

Когда казалось, что Сашка вот-вот свалится вниз, Эдик разжал кулак.

– Борзов! Вернись сейчас же! – опомнилась Маргарита Викторовна. Но Сашка уже бежал наверх.

– Она, наверное, прикручена, – равнодушно заметил математик Вадим.

– Раньше статуя стояла чуть ближе, но ее украли и вторую поставили дальше к камням, – пробормотала экскурсовод.

Сашка добежал до олененка, подхватил его под брюхо и потянул вверх.

– Оставь его! Оставь! – взвизгнула Лена, грудью наваливаясь на высокий бордюр. – А то я не знаю, что с тобой сделаю.

– Он не сдвинет его с места, – раздался спокойный голос Эдика. Поправляя сползающие с плеч ремни сумок, Эдик пошел дальше по узкому тротуару.

Лена последний раз глянула на пыжащегося над статуей Борзова и побежала за Эдиком. Группа потянулась следом.

– Я бы на месте местных богов давно проклял этого хулителя ценностей, – философски изрек Василевский. – Подведите к олененку электричество, чтобы каждого желающего сфотографироваться с ним в обнимку било током.

– Да ну тебя! – Ленка Голубева выглядела расстроенной. Ей было жалко то ли олененка, то ли бестолкового Борзова, что так глупо суется в опасные места.

– Ударит током – и что? – Эдик пропустил вперед шушукающихся о своем Наташек и задержался около Андрюхи.

– Перестанет смущать покой мирных граждан, – изрек Василевский. – А также расстраивать красивых барышень.

Его слова заставили Эдика замереть, словно Андрюха сказал что-то невозможное. Предложил устроить геноцид. Или выкорчевать все деревья в городе. Мимо Эдика с серьезным лицом прошел Вадим Бокштейн, за ним брела Таня. Глеб с Ингой шли в стороне от всех. Судьбы оленей всего мира их не волновали. Тяжело бухая ногами, догнал своих Сашка.

– Думай, когда что-то кому-то обещаешь, – задержал его Эдик.

– Да ладно тебе! – освободился от его руки Сашка. – Ты меня еще водку пить научи!

И он побежал дальше.

Марина продолжала экскурсию. Казалось, она могла рассказать про каждый дом на этой улице. Дорога вильнула вправо. Скользкие булыжники мостовой потянулись вверх, под арку. Девятиклассники прошли мимо арки, спускаясь вниз. Эдик незаметно отстал. Он знал, что сейчас они пройдут вперед, шумный Борзов непременно заметит около бирюзового дома стойку для велосипедов, где на вечный прикол встал старый желтый велосипед без шин на колесах. Улица Колесного Колодца приведет к площади, где сохранился старинный колодец с воротом и колесом для веревки, спрятанный под большую беседку с крышей-колокольчиком. От него налево Ратушная площадь, откуда два шага до их гостиницы, пристроившейся рядом с церковью Святого Духа, на третьем этаже Института религии Эстонской лютеранской церкви.

– Это они?

Со стороны арки из-за стены выступил невысокий черноволосый человек с узким неприятным лицом. Улыбка его тонких губ была остра, как порез бритвы.

– Десять, как и было предсказано, – прошептал Эдик, глядя в спины удаляющихся гостей.

– Прекрасно! Пора готовиться к свадьбе. – Черноволосый сложил перед собой руки, словно собирался молиться.

– Пора, – согласился Эдик и пошел направо, в арку.

В воздухе серебряным колокольчиком раскатился детский смех, с хлюпаньем камешек вошел в воду. Древние камни мелко дрогнули, словно огромный Гулливер совершил свой первый шаг в крошечный городок Лилипутии.

Идущие последними Инга с Глебом переглянулись. Им показалось, что кто-то смеялся.

После шумной Ратушной площади, полной людей и говора, после живописной узкой улочки ребят вывели к молчаливой Пюхаваиму. Дорога резко падала вниз, над ней нависал высокий восьмигранный шпиль церкви.

– Вот здесь вы и будете жить, – остановилась на углу улицы Марина.

– В церкви, что ли? – насторожилась Натка Михеева, поправляя на шее ярко-оранжевый шарфик.

– Ну что вы! – лукаво ухмыльнулась Марина. – Здесь при церкви институт, на третьем этаже гостиница. Комнаты небольшие, но уютные. Здание пятнадцатого века. Только представьте, какая древность!

– Только представьте, какая рухлядь, – проворчал Айк.

– Ой! – завертела головой Натка Михеева, заметившая пропажу Эдика с вещами. – А где парень, что сумки наши нес? Куда шмотки дел?

– Ходить теперь Ми неделю в одних джинсах, – хохотнул Андрюха. – Беда-то какая!

– Думаю, ваши вещи уже на месте, – успокоила обеих Наток Марина. – Эдуард всегда выполняет свои обещания.

Они прошли вдоль белой стены и свернули направо в низкую арку. Их голоса гулко зазвучали в приземистом колодце двора. Окошки с белым переплетением рам, распахнутые зеленые ставни.

– Ух ты! – восхитился Андрюха. Его крик метнулся между тяжелых стен, ударился в наглухо закрытые окна, прошуршал по черепичным крышам.

– Какая красота, – подхватила его восклицание Лена.

– Вот это, я понимаю, старина, – согласился с ней Вадим, взглядом математика оценивая толщину и прочность стен.

– Богато! – вынес свой приговор Айк и посмотрел на часы.

– Ничего особенного, – пожала плечиком Михеева.

– А мне нравится, – тихо произнесла Инга.

Маргарита Викторовна прошла в дальний угол двора, толкнула утопленную в толстую стену коричневую дверь.

Здесь ребятам снова пришлось кому восхищаться, кому недовольно поджимать губы. Каменная громада первого этажа хранила прохладу. Потемневшие от времени балки, одинокая лампа под потолком, грубо оштукатуренные беленые стены.

– Здравствуйте! – чуть картавя, поприветствовала их худая строгая женщина.

Марина стала что-то быстро говорить ей на эстонском языке, на что женщина часто закивала и улыбнулась скупой улыбкой. Около стойки нашлись сумки обеих Наток.

– Пойдемте наверх, – позвала за собой Марина, поднимаясь по узкой деревянной лестнице.

Пыхтя и чертыхаясь, девятиклассники поползли следом за ней. Сумки немилосердно оттягивали руки, лямками резали плечи.

– Вы обратили внимание на нишу под лестницей? – Марина шла легко, при этом не забывая оглядываться и приветливо улыбаться. – Говорят, что там живет привидение.

– Будет чем ночью заняться, – выдохнул Вадим, давно мечтающий проверить призрачную сторону жизни математикой.

– А я бы не хотела встретиться с привидением, – откликнулась Таня.

– Не переживай! – хохотнул Андрюха. – Если тебя украдет привидение – обещаю тебя спасти. А несчастное создание спасти от твоего визга!

Ким ответить не успела. Замок на сумке Василевского щелкнул, отстегивая ремень. Ударив хозяина по икрам, сумка покатилась вниз. Обе Натки, взвизгнув, прижались к стене. Айк слишком поздно обернулся, за что получил сумкой по коленям. Идущий следом Борзов принял сумку, как мяч, на голень, подкинул, собираясь подхватить. Сумка крутанулась, перевалилась через низкие перила и ухнула вниз.

– Что у тебя там было? – сухо спросил Вадим.

– Банка пива, – ошарашенно ответил Андрюха.

– Теперь все вещи будут пахнуть как майский сад, – прокомментировал Мамкин, знаток в химии и запахах.

Расталкивая одноклассников, Андрюха побежал вниз. Когда он присел над сумкой, ему показалось, что из ниши, действительно обнаружившейся под лестницей, дохнуло холодом. Он быстро расстегнул «молнию». Все на месте, все цело. Он потряс над головой жестяной банкой.

– Живем!

Глава II

Ссора около Колесного Колодца

– С этим Колодцем связана старинная легенда, которая гласит, что со времен Средневековья на его дне живет Водяной. От жителей города он требовал жертвоприношений, иначе грозился затопить город. Сначала жители бросали ему мертвую скотину, потом дохлых кошек.

– А когда кошек не осталось, они стали туда сами бросаться? – в очередной раз перебил экскурсовода Василевский.

– Нет. – Марина как будто не замечала его комментариев. – Когда кошек не осталось, горожане засыпали Колодец землей вместе с Водяным. И затопление городу больше не грозило.

– С гигиенической точки зрения верный ход, – пробормотал Вадим. – После такого количества дохлятины воду оттуда все равно брать было нельзя.

Они уже два часа гуляли по городу и изрядно притомились. Бесконечные улицы, старинные здания, разноцветные стены. В какой-то момент все у них слилось в одну бесконечную линию разноцветных стен.

– Но это не единственная легенда, связанная с затоплением! – Одна Марина этого не замечала, рассказывая все новые и новые сказки и легенды. – Легендарный герой древних эстов Калев погиб. На могиле любимого супруга жена Линда навалила целую гору камней. На этой горе и построен Верхний город. Как-то Линда несла очередной камень к горе, но не удержала, уронила его и не смогла уже сдвинуть с места. Тогда она села на камень и начала плакать. От ее слез образовалось озеро Юлемисте, на котором до сих пор можно увидеть камень Линды. Озеро охраняет седовласый старец Ярвеван. Раз в году он выходит из озера и спрашивает у встречных: «Построен ли город? Слышны ли стуки топоров?» И многие столетия слышит один и тот же ответ: «Город еще строится. Топоры стучат». Всем известно, что как только город будет достроен и об этом узнает старец, воды Юлемисте затопят Таллин. Несколько раз люди давали неправильный ответ. Последний раз озеро Юлемисте затапливало город сто пятьдесят лет назад.

– Что-то они здесь все друг друга обманывают, как я погляжу, – вынес свой приговор Вадим.

– Типичное поведение людей – лгать. Или обещать и не сделать.

Эдик снова был с ними. Ходил, чуть отставая от группы. От скуки Натки пытались строить ему глазки, в ответ он лукаво улыбался, корректно отшучивался, но близко к себе не подпускал.

– Чем кто осторожнее в своих обещаниях, тем он точнее в их исполнении. – Казалось, лицо Бокштейна стало еще строже. Глаза за линзами очков были недовольны. Вадим любил спорить, но при этом всегда предпочитал оставаться при своем мнении.

– Неужели эту мудрую мысль высказал ты? – тут же встрял в разговор Андрюха.

– Жан-Жак Руссо, – произнес Вадим таким тоном, словно опустил на голову Василевского томик «Эмиля, или О воспитании».

– Понятно, покойник, – шаркнул ногой Андрюха. – Все гениальное уже сказано до нас!

– А ты трепло! – Бокштейн побледнел.

– Ребята, ребята! – напомнила о себе Маргарита Викторовна.

– Когда это я трепал? – встал напротив него Василевский. – Это ты у нас мастер по обещаниям!

– Я тебя обманул? – пошел в наступление Вадим.

Вокруг все притихли, ожидая, что Андрюха вытащит из недр прошлого Бокштейна как минимум смертный грех – отравил, утопил, зарезал. Но Василевский, быстро глянув на собравшихся, усмехнулся: