«Каскад» на связь не вышел Срибный Игорь

История вторая

Кошара в горах

Разведчики искали эту кошару двое суток, поскольку на картах она обозначена не была, а карты, выданные в разведотделе группировки, были образца 1953 года с дополнениями 1984 года. За эти годы в Чечне выросли не только новые кварталы в городах, но и новые населенные пункты.

Холодными ноябрьскими ночами спасали пакистанские спальники – невесомые, компактные и необыкновенно теплые, поскольку набиты были гагачьим пухом. Спальники по случаю приобрели у московских «собровцев», которые на «взлетке» в Моздоке ожидали свой борт, чтобы лететь домой после долгой командировки.

В светлое время суток передвигались с величайшей осторожностью, зная, что район поиска почти полностью контролируется боевиками. Уже нетеплое осеннее солнце изредка прорывалось из-за туч, разгоняя ненадолго рваные клочья тумана.

На кошару наткнулся передовой дозор: неожиданно в пелене плотного утреннего тумана показался плетень. Разведчики подошли поближе – метрах в тридцати от плетня смутно виднелись приземистые строения. Седой знаками дал команду разведчикам рассредоточиться и приступить к поиску, обозначив время сбора через тридцать минут. Разведчики бесшумно растворились в тумане.

Согласно боевому расписанию, с Седым в подобных случаях всегда оставался пулеметчик – Кум, чтобы в случае внезапного отхода группы у командира была возможность обеспечить мощное огневое прикрытие. Седой показал Куму на верхушку огромного дуба, росшего около плетня. Кум кивнул головой и, прислонив к стволу дерева свой ПКМ, подпрыгнул и исчез среди ветвей. Седой присел у плетня и попытался осмотреть территорию через окуляры бинокля.

Тишину леса нарушали только птичьи голоса, со стороны же строений не доносилось ни звука.

В установленное время возвратились поисковые группы. Первым докладывал Немец:

– С востока туман рассеивается, часть строений видна. Полуразрушенный загон для скота, валяются сельхозорудия. Восточная часть примыкающего к загону строения глухая. Никаких движений замечено не было.

Седой кивнул Джонику, возглавлявшему вторую группу.

– Со стороны селения к кошаре имеется подъезд. Грунтовка довольно накатанная, можно сказать, что наш объект посещается, судя по следам, не реже раза в неделю, но свежих следов нет. За воротами площадка примерно пятьдесят на сто метров. Дальше жилое, видимо, строение. С фасада две двери – обе прикрыты, восемь окон, из них половина забита досками. Остальные застеклены. Там же, на площадке, большой навес для транспорта. Видно два трактора и раздолбанный «ГАЗ-53». Движений не было.

Третью группу вел Ящер. Он доложил коротко:

– Западная стена строения – это отвесная скала, дом пристроен прямо к ней. Вплотную к загону подступает лес: заросли терна и боярышника.

– С нашей стороны расположен сарай, – доложил Саня Калмык, – просматриваются тюки сена. Сарай сбит из жердей, размеры примерно пять на пять метров, ворот нет. От сарая до плетня метров десять.

– Что у тебя? – спросил Седой спрыгнувшего с дерева Кума.

– Туман скрывает большую часть территории, – ответил Кум, – но виден въезд, площадка с техникой. Выбрал себе позицию – буду держать под прицелом и строения, и загон. Подтверждаю, что за время наблюдения никаких передвижений по территории не зафиксировано.

Седой развернул планшет и нанес на лист бумаги полученные данные. Затем немного подумал и поставил боевую задачу каждой тройке и общую задачу:

– Боевым тройкам рассредоточиться по периметру. Вести наблюдение. В эфире – режим радиомолчания – все вы знаете, что боевики сканируют наши радиочастоты. Напоминаю сигналы: «внимание» – два коротких тональных вызова, «вижу противника» – три тонвызова, «вас понял – сигнал принял» – щелчками обозначаете номер своей тройки и один длинный посыл тонвызова. Команда голосом по рации «штурм» – всем тройкам приступить к выполнению боевой задачи. По местам!

Около 11 часов пополудни из-за туч выкарабкалось солнышко. Туман медленно пополз в низины, цепляясь за каждое дерево. Сначала возник звук. Седой не сразу понял, что это надсадный рев двигателей тяжело идущих в гору автомобилей, поглощаемый туманом и потому не сразу определяемый. Седой привычно зафиксировал время для рапорта: 11.55. Почти одновременно в эфире прозвучали сигналы «вижу противника», переданные Джоником и Калмыком.

Отчаянно дымя, на площадку перед кошарой выполз тентованный «Урал» с эмблемой внутренних войск на кабине, а за ним появились два милицейских «УАЗа». Стало понятно, каким образом боевики провозят военнопленных, да и другие опасные грузы, через блокпосты федеральных сил.

Распахнулась дверь казавшегося все это время нежилым строения, и оттуда появился тщедушный мужичонка в истрепанном камуфляже. Сильно хромая, он заковылял к заехавшим на территорию кошары машинам, из которых повалил, потягиваясь и разминая ноги, бородатый, обвешанный оружием народ. Из кошары вышли еще четверо боевиков с перекинутыми за спину автоматами и, пообнимавшись с вновь прибывшими, профессионально заняли посты наблюдения по периметру кошары. Двое бородачей, вооруженных РПК, заняли позиции около автомобилей; еще двое отправились по направлению к лесной опушке, откуда совсем недавно появились.

Седой подумал, что эти двое уже не жильцы – Джоник с ними разберется.

Он насчитал на площадке около сорока боевиков, отметил, что внутрь помещения зашли еще четверо пацанов, затащив какие-то ящики, – и ему сразу вспомнился инструктаж перед выполнением этого задания, который проводил бородатый полковник ФСБ совместно с начальником разведки Болтневым.

– Ваша задача, – говорил он, – обнаружить кошару и освободить содержащихся там военнопленных. По нашим данным, их десять человек. Охрана кошары – около десятка боевиков, получивших ранения в боях, поэтому серьезного сопротивления не будет. Сразу после освобождения пленных вызывайте «вертушки», в течение часа вы будете эвакуированы.

Седому вспомнилась пословица: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Он в который раз подумал, что недостатки агентурной разведки снова ставят под удар разведчиков «Каскада», которые вынуждены выполнять задание в условиях пятикратного превосходства противника в живой силе. На стороне разведчиков – только внезапность и тактическое превосходство, которое еще нужно реализовать.

Вскоре, повинуясь чьей-то команде, боевики ушли в строение. В лесу воцарилась тишина.

В 13.30 четверо боевиков вышли из строения и направились к «Уралу». Двое взобрались в кузов, двое остались у борта. Затем из кузова вывалились два тела, связанных по рукам и ногам. Боевики волоком вытащили их из-под навеса, и в это время из здания, весело гогоча и возбужденно переговариваясь, повалили остальные.

Седой сразу обратил внимание, что большинство из них оставили автоматы внутри и вооружены в основном пистолетами и кинжалами, и сразу же отправил в эфир два тональных посыла, передавая сигнал «внимание». В ответ последовательно прозвучали один, два, три и четыре щелчка, что свидетельствовало о том, что все группы приняли его сигнал.

Далее события развивались стремительно.

Боевики развязали пленных, и они, разминая руки, поднялись на ноги. Бородатые о чем-то с ними поговорили и окружили кольцом. Один из пленных был отведен под навес, под охрану двоих пулеметчиков, а второй остался в кругу.

Начать штурм немедленно означало верную смерть для обоих пленных, поэтому Седой выжидал. Он знал, что охранников пленного и дозоры по периметру разведчики уже держат на прицеле, но второй пленный, находясь в кругу боевиков, был по-прежнему под угрозой. Нужно было выждать момент, когда внимание зрителей будет полностью захвачено зрелищем.

Из строения вышел, играя мышцами, огромного роста раздетый до пояса чеченец, и остальные одобрительно заорали. Круг раздался, но что происходит внутри, Седому видно не было, хотя было ясно, что пленному предстоит драться со здоровяком-чеченцем. Боевики заорали «Аллах акбар», задвигались – драка началась.

Седой повторил сигнал «внимание» и, выждав короткую паузу, скомандовал «штурм».

Почти одновременно рухнули охранники и дозорные боевиков. Через мгновение стали валиться зрители рукопашного боя, но часть из них, быстро сообразив, что их выбивают из бесшумного оружия, бросилась в здание, вышибая на бегу окна и двери. Нескольким боевикам удалось укрыться внутри.

Но кольцо неумолимо сжималось, разведчики короткими перебежками быстро приближались к зданию. Один бил короткими очередями по окнам, не давая боевикам прицельно выстрелить, двое в это время перебегали; затем стреляли двое – бежал один.

– Кум! Трассерами – по окнам! – скомандовал Седой пулеметчику.

Первые же две короткие очереди трассирующими пулями подожгли что-то внутри строения. Пули чавкали по стенам, отваливая пласты глины и осыпая головы боевиков глиняной крошкой.

На столах, накрытых к обеду, подпрыгивали и улетали сбитые пулями металлические тарелки и пластиковые стаканы. Очереди ПКМ прошивали насквозь глинобитные стены, и очень скоро боевики поняли, что спасения нет. Из окон полетели автоматы и пулеметы, и кто-то заорал: «Русские, не стреляйте! Мы выходим!»

Седой, находившийся уже у входа в строение, дал команду «прекратить огонь» и крикнул:

– Руки за голову! Выходить по одному!

Из кошары вышло шесть боевиков, их выстроили лицом к стене и обыскали.

Немец и Саня Калмык, прикрывая друг друга, ворвались внутрь и осмотрели помещение, обнаружив там троих тяжелораненых и одного убитого «чеха».

– Где пленные? – спросил Седой хромого чеченца, который открывал ворота.

Ответил ему стоящий рядом, по внешнему виду славянин:

– Он после контузии не разговаривает и почти не слышит. А пленные за хатой в сарае. Надо убрать сено, и будет видно люк.

– Ты откуда? – спросил Седой.

– Какая теперь разница, – ответил с горечью боевик. – Давно я здесь, и обрезанный, и имя у меня новое – Абдулла, а значит «раб Аллаха».

Пленных связали и оставили под охраной снайпера Качка и сапера Миши Экстрима.

Разведчики быстро раскидали тюки с сеном и обнаружили сваренный из толстой арматуры люк. Сбив одним выстрелом замок, разведчики включили фонари и спустились вниз по обнаруженной в сарае лестнице. Забившись по углам, в подвале ютились пять теней в оборванных, неопределенного вида одеждах.

– Военная разведка, мы свои, – сказал Седой.

Ответом ему была тишина. В зловонном подвале было сыро и холодно. Где-то капала вода. Седой посветил в том направлении и увидел, что из расщелины в каменной глыбе, являвшейся сводом подвала, в ржавое ведро стекает тоненькая струйка. Видимо, из него они и пили. Он снова осветил людей у стен и поразился полному отсутствию жизни в их глазах.

– Выводите их наверх, – сказал он разведчикам и поднялся по скрипучей лестнице. Вызвал по рации вертолеты и вышел на площадку перед строением.

К нему подошел один из привезенных боевиками пленных и представился:

– Капитан Сущенко, взят в плен при нападении на колонну полка под Джалкой. Мой товарищ – зампотех роты капитан Миронов. Подойти не может – эта горилла успела его сильно избить до вашего появления.

Он помолчал и робко протянул Седому руку: «Спасибо вам и вашим людям».

Седой молча пожал руку и по рации запросил Кума, не покидавшего свой наблюдательный пост. Кум ответил, что пока все тихо.

Разведчики собрали документы у погибших боевиков и передали их Седому. Тот просмотрел документы и в очередной раз отметил, что в отряде только треть чеченцы – остальные разномастный сброд. Саперы осмотрели кошару: выяснилось, что в строениях была оборудована база отдыха боевиков, с нарами, постельным бельем, запасом продуктов и боеприпасов.

Седой подошел к освобожденным из плена пацанам. Один из них что-то тихо рассказывал Калмыку и Джонику.

– Как они? – спросил Седой.

– В шоке, – ответил Джоник. – Несколько дней назад «чехи» привезли каких-то «киношников», по виду не русских. Всех пленных вытащили из подвала, построили, выбрали пятерых самых крепких и устроили побоище. Первого забили палками. Второму отрезали голову. Третьего убили выстрелом в затылок. Четвертого – из автомата. Пятому тоже отрезали голову – видать, фантазия исчерпалась. Все это – на глазах вот этих пацанов, которых после побоища опять закинули в подвал. А «киношники» спокойно снимали – наверное, не впервой. Вот так они и жили, ожидая подобной расправы каждый божий день. Каково, а? – Джоник сплюнул и глубоко затянулся дымом сигареты.

Саперы снесли все найденное оружие и боеприпасы в одно место и уже заканчивали подготовку кошары к подрыву. Пленные боевики безмолвно лежали лицом вниз у стены; казалось, что они даже дышать боятся, так как слышали все, что рассказал их недавний узник.

Седой хмуро посмотрел в их сторону, и в это время ожила рация. Из штаба сообщили, что для их эвакуации вылетели вертолеты и через двадцать минут они будут в точке.

Седой посмотрел на часы – 15.00. С начала штурмовых действий до получения сигнала об эвакуации прошел 1 час 20 минут…

История третья

Колонна

Колонна Центроподвоза, изрыгая в атмосферу облака ядовитых выхлопов, медленно втягивалась в горловину ущелья. Воздух сотрясался от надсадного рева сотни могучих двигателей машин, карабкающихся по горному серпантину. Впереди колонны шел, лязгая траками по каменному крошеву дороги, танк Т-72, оборудованный противоминным тралом. Как единый живой организм, колонна жила сейчас по своим законам, установленным правилами военных перевозок. Над цепью машин постоянно нависала плотная пелена, сотканная из пыли и выхлопных газов. С обеих сторон дороги высились каменные исполины гор, кое-где поросшие невысокими деревцами и кустами шиповника и боярышника.

Колонна, состоящая из «наливников» с горюче-смазочными материалами и грузовых «Уралов», загруженных под завязку боеприпасами, именно по этим причинам шла под усиленным охранением. Более ста несущих в своем чреве смертоносный груз машин тяжело взбирались в гору. Готовилась беспрецедентная по своим масштабам спецоперация, призванная полностью выбить боевиков из вотчины Басаева – Веденского района Чечни.

Поскольку для подготовки и проведения операции задействовались силы различных силовых структур – от общевойсковых до спецназа ФСБ, в охранение колонны были выделены группы сопровождения разнородного состава, в том числе и два БТРа разведгруппы «Каскад», один из которых шел в голове, второй – замыкал колонну.

Разведчики вот уже два часа глотали дорожную пыль, закрыв нижнюю часть лица «банданами» – этими универсальными головными уборами, изобретенными русскими крестьянками и именуемыми ими же «косынками». Предназначались они изначально для защиты от палящего солнца, пыльных бурь и суховеев. Противогаз, конечно, был защитой более надежной и эффективной, но никому бы и в голову не пришло передвигаться под палящими лучами солнца, надев на голову герметичный резиновый презерватив. Нулевая видимость, обусловленная пыльным шлейфом, следующим за каждой машиной, сводила на «нет» все усилия разведчиков рассмотреть что-либо на горных склонах. БТР разведчиков шел третьим в колонне, пропустив вперед танк и БМД-2 десантников.

Колонна миновала узкий участок ущелья и длинной змеей начала движение на перевал. Седой толкнул в плечо бессменного водителя боевой машины – Саню Филина и кивком головы указал на площадку контроля на обочине дороги. Филин резко принял влево и вывел БТР на площадку. Оператор-наводчик привычно развернул башню стволами на горный склон. Теперь задачей разведчиков было пропустить всю колонну, прикрывая машины в случае необходимости огнем спаренных пулеметов БТРа. Разведчики спрыгнули с «брони», разминая затекшие ноги, и заняли места согласно боевому расписанию. Прямо над ними на горном склоне расположился пулеметный расчет десантников. Они приветственно помахали разведчикам руками и знаками показали, что контролируют огнем противоположный склон. Такие пулеметные гнезда при прохождении колонн размещались на всем протяжении маршрута через каждые 500–600 метров на наиболее опасных участках дороги.

Около разведчиков остановилась КШМ, из которой выпрыгнул молодцевато-подтянутый подполковник ВДВ. Привычный камуфляж сидел на нем как влитой, перетянутый ремнями портупеи. Он подошел к Седому, на ходу доставая из планшета карту.

– Смотри, командир, – сказал он. – Вот здесь, – подполковник ткнул желтым прокуренным ногтем в точку на карте, – 23 минуты назад было замечено передвижение крупной группы боевиков. Порядка тридцати человек. Двигались в нашем направлении. Наша разведка дала целеуказания, и по квадрату отработала артиллерия. Результат мы не знаем, так как сеанса связи с разведчиками еще не было. Но, сам видишь, группа двигалась наперерез колонне, удаление минимальное, так что – возможны сюрпризы. Вы уж, братишки, будьте повнимательнее; знаете, какой груз везем…

Командиры пожали друг другу руки, и КШМ запылила дальше, следуя своим маршрутом.

Седой перешел через дорогу и внимательно осмотрел склон, прикрывающий площадку контроля. Где-то там, в нескольких сотнях метров от дороги, была обнаружена группа «духов». Они могли идти к дороге только с одной целью – осуществить нападение на колонну, иной цели быть не могло…

Он вернулся к своим и подозвал к себе пулеметчиков – Кума и Джоника.

– Так, братцы, – сказал им Седой. – Берете с собой Качка и Серого. Поднимаетесь на горку и смотрите, чтобы в тыл пацанам-десантникам никто не зашел. В то же время плотно контролируете и свой тыл. Потому что если на колонну спланирована засада, то она будет двусторонней. Вперед!

Седой снова перешел дорогу и махнул рукой пулеметчику-десантнику. Тот на каблуках, как на лыжах, лихо съехал по каменной осыпи к дороге и козырнул Седому.

– Сынок, – обратился к нему Седой, перекрикивая рев автомобильных моторов, – нехорошая информация поступила – рядом с дорогой «духов» видели. Кто-нибудь из вас пусть вылезет на карниз и за тылами присмотрит. Не расслабляйтесь, ребятки!

Десантник сверкнул белозубой улыбкой и, снова козырнув (видать, любит службу пацан), быстро взобрался на свой утес.

А мимо нескончаемым потоком, соблюдая строгий интервал, шли и шли бензовозы и грузовики с боеприпасами, разделяемые через десяток машин бронетехникой с чумазыми, пропыленными разведчиками на броне.

Площадка контроля была выбрана с таким расчетом, что позволяла визуально наблюдать движение головной части колонны до поворота горной дороги. Только небольшой участок ее, метров 200–250, скрывался уступом горы. Седой подошел к краю площадки и, приложив к глазам бинокль, осмотрел доступный взгляду отрезок дороги.

Танк уже подходил к повороту, метрах в двадцати за ним пылила БМД. Около тридцати автомобилей уже миновали позицию разведчиков.

Звука взрыва Седой не услышал – все звуки вокруг перекрывал рев двигателей. Он только увидел, как Т-72 вдруг вспух огненным шаром, разбрасывая вокруг себя искры сдетонировавших боеприпасов, и свечой вверх устремилась оторванная взрывом башня танка. Через мгновение взрыв подбросил метра на полтора остановившуюся в нескольких метрах от подбитого танка «бээмдешку», к которой тут же устремились с горы дымные хвосты отстреленных из РПГ гранат. Еще через мгновение от боевой машины осталась только груда искореженного дымящегося металла. Обе машины намертво закупорили и без того узкую дорогу, лишив остальную автотехнику возможности маневра. Вся колонна представляла теперь собой идеальную мишень.

А с горки напротив погибшего танка уже замелькали вспышки выстрелов – по колонне открыли огонь пулеметы «духов». Прямо над головой разведчиков застучал пулемет Кума. Седой оглянулся на звук очереди, и Кум знаком показал ему, что на противоположный склон вышла группа боевиков. Сразу же заработал и пулемет Джоника. Дымящиеся гильзы посыпались вниз, увлекая за собой мелкие камешки. Теперь уже все разведчики заметили мелькающие за гребнем горы фигуры боевиков, которые давали в сторону колонны две-три очереди и тут же укрывались за камнями. Уйдя под защиту массивного корпуса БТРа, разведчики стали прицельно выбивать «духов».

Сержант-десантник что-то орал, усиленно жестикулируя, пытаясь привлечь внимание Седого. Наконец ему это удалось, но за звуками боя что-либо расслышать было невозможно. Седой показал ему на свои уши и отрицательно качнул головой. Тогда десантник привстал в своей стрелковой ячейке и рукой показал ему на позицию пулеметчиков-разведчиков. Седой обернулся, но горный склон не позволял ему рассмотреть, что творилось за их спинами, а тем более – дальше за гребнем. Он прижал к щеке пружинный поводок микрофона и тональным сигналом вызвал на связь Джоника, у которого была рация. Джоник ответил, не прекращая вести огонь.

– Жека, соседи сигналят, что у вас за спиной какая-то херня завелась. Отправь Серого за гребень – пусть посмотрит!

Насколько своевременной оказалась эта команда, он узнал спустя несколько минут.

– Командир, нам в тыл заходят «чехи», – доложил Джоник. – Серый говорит, что они волокут с собой ДШК. Их человек пятнадцать.

Седой осмотрелся. Рядом с ним вел огонь Вано. Чуть дальше, привстав на одно колено, одиночными стрелял Вован. Лежа около колес БТРа, палил Костян, который был старшим боевой тройки. Седой, пригнувшись, подобрался к Костяну и толкнул его в плечо.

– Костя, в тыл пулеметчикам заходят «духи» с ДШК, – сказал он. – Бери с собой своих пацанов и разберись там. Их человек пятнадцать. Серый пусть идет с вами.

Костян в ответ только кивнул и, забрав с собой Вано и Вована, полез в гору.

Бой между тем разгорался. На связь вышел Олег Немец, который был старшим на втором БТРе в хвосте колонны, Седой дал ему команду находиться на месте, поскольку дорога забита, а помощь личным составом пока не нужна.

В середине колонны уже начавших подъем на перевал машин громыхнуло. Седой увидел, как «Урал» сделал стойку на передних колесах, а под задними рвануло так, что оба моста, вращаясь, взлетели в небо. И сразу же в кузове сдетонировали 3 тонны боеприпасов. Машина находилась метрах в ста от разведчиков, однако волна раскаленного воздуха опалила и их. Взрывная волна развернула и опрокинула «зэушку», которая вела огонь по гребню, не давая боевикам головы поднять, а не то что вести прицельный огонь. Теперь колонна осталась без артиллерийского прикрытия. Только КПВТ БТРа разведчиков продолжал методично долбить склон, да где-то за уступом горы еще огрызалась огнем БМД десантников.

Последовало еще несколько взрывов фугасов на дороге. Часть из них сработала в промежутках между стоящим транспортом, не причинив особого вреда, и Седой понял, что минная постановка была подготовлена боевиками заранее. А это значит, что они знали о колонне за несколько дней до ее прохождения и успели подготовить и фугасы, и засадные группы. В то время как сами разведчики узнали о колонне только накануне выезда. Как всегда, кто-то из вышестоящих штабов продал информацию противнику, совершенно не считаясь с числом жертв, к которым приводит его продажность.

В это же время группа Костяна вышла на гребень. Скрываясь за кустами боярышника, разведчики прошли десяток метров и нос к носу столкнулись с боевиками, которые, пригнувшись, двигались им навстречу. В такие мгновения все решает выучка и быстрота реакции: кто выстрелит первым, тот и останется в живых. Разведчики оказались более подготовленными и первыми открыли огонь, сразу уничтожив 5–6 «духов». Остальные, не видя за густой листвой противника, открыли беспорядочный огонь и начали отходить от опасного участка. Разведчики, которые шли цепью, сделали рывок, сокращая расстояние, и обнаружили отходящих боевиков. Далее все было просто. До автоматизма отработанные в тире и на полигонах движения: выстрел, уход с линии огня (кувырок, перекат или просто использование естественного укрытия), выстрел – и снова все по той же схеме. Ни один из боевиков не смог спастись от губительного огня. Серый не ошибся – «духи» действительно тащили с собой ДШК, укрытый промасленной ветошью. Счастье, что это оружие «духи» не успели привести к действию – огонь ДШК насквозь пробивает борта боевых машин, а человеческую плоть рвет в клочья…

Разведчики хотели было уже уйти на исходную позицию, как вдруг где-то рядом с ними застучал крупнокалиберный пулемет. Не было сомнений, что «духи» успели установить еще один ДШК и теперь лупят из него по колонне. Его нужно было уничтожить во что бы то ни стало, и разведчики вновь отправились на поиск.

Пулеметную точку они обнаружили буквально в 20 метрах от места предыдущей стычки. Четверо духов – пулеметчик с помощником, гранатометчик и снайпер – вели огонь по колонне. ДШК басовито рычал, выплевывая из ствола снопы огня и смертоносный веер пуль. Увлеченные боем боевики не услышали приближения разведчиков…

Костян вышел на связь и доложил Седому об уничтожении двух групп противника.

– Костя, прочешите гребень по ходу движения колонны, – приказал Седой. – Раз они разбились на мелкие группы, их можно последовательно выбить. Только, пожалуйста, аккуратнее. Обязательно проверьте, не выставили ли «духи» тыловое охранение. Не нарвитесь на бродячие группы.

Внизу на дороге «каскадеры» тоже не сидели без дела. По вспышкам выстрелов они вычислили и подавили несколько огневых точек, расстреляв их из «подствольников».

Двоих разведчиков Седой отправил вдоль колонны с заданием собрать выживших бойцов и организовать их оборону, так как разрозненные кучки солдат палили в белый свет, не нанося никакого ущерба противнику, а только обозначая свое местонахождение, тем самым вызывая прицельный ответный огонь.

Ящера Седой отправил за поворот серпантина дороги, за которым осталась другая – большая часть автотранспорта колонны. Тот нашел командира группы сопровождения десантников, доложил ему обстановку и передал просьбу Седого выслать разведдозоры на гребни, чтобы не допустить просачивания боевиков в хвост колонны. Командир десантников до его прихода успел растащить колонну, обеспечив возможность прохода боевых машин в обе стороны дороги, и выставил БМД на позиции для ведения огня по склонам. Его разведчики плотно перекрыли возможные места выхода «духов». Но этого было недостаточно. Нужно было выходить на гребни и там блокировать подходы к колонне. Командир разведчиков – молодой, крепко сбитый лейтенант – оказался понятливым и тут же отдал необходимые распоряжения. Ящер, выполнив приказ, вызвал по рации Седого и запросил дальнейших инструкций.

– Иди с группой десантников по южному гребню, – ответил ему Седой. – Там сосредоточены основные силы «духов». Далеко не удаляйтесь, но если выйдете на огневые точки, давите их. Ваша главная задача – не допустить прорыва боевиков по гребню в вашу сторону. Если они подорвут одну-две машины в хвосте колонны, то вся колонна будет заперта здесь и уничтожена. Да, еще проверьте местность за гребнем на удалении метров сто, не более. Их слишком много, они не могли прийти в таком количестве пешком; где-то рядом должен быть их транспорт. Вот его нужно уничтожить обязательно!

Лейтенант отправил с Ящером человек пятнадцать разведчиков, назначив его старшим над ними. Выставив дозоры, Ящер взял с собой троих десантников и выдвинулся в указанном направлении. Седой оказался прав – под прикрытием полуразвалившихся корпусов коровника стояли три «КамАЗа» и два «уазика». Охраняло их пятеро «духов», напряженно вслушивающихся в звуки боя. Когда раздавался очередной взрыв со стороны дороги, они самозабвенно орали «Аллах акбар», выкидывая вверх правую руку с оттопыренным указательным пальцем. Что и облегчило задачу разведчикам…

Уничтожив охрану, разведчики заминировали подходы к стоянке со стороны дороги, установив полтора десятка «озээмок». А затем подготовили машины к подрыву, пробив бензобаки и заложив тротиловые шашки с детонаторами 2,5-минутного замедления.

Они отошли к лесочку и, выждав установленное время, увидели, как почти одновременно сработали их взрывные устройства. После взрыва в небо полыхнуло огнем, а затем пламя пожара надежно укутало всю технику «чехов»…

Командир отряда боевиков, совершивших нападение на колонну, пришел в Чечню в далеком 1995-м вместе с Хаттабом и десятком других воинов Аллаха. Мало кто из вновь прибывших знал, что Гулям Гафур на самом деле был когда-то Джалалом Гафуровичем Гулямовым, лейтенантом Советской Армии, командиром взвода обеспечения мотострелкового полка, дислоцированного в Пули-Хумри. Что в свое время он приложил руку к организации пожара вещевых складов и продбазы в Пули-Хумри, после чего благополучно перешел на сторону афганцев, где был с почетом принят. А все потому, что был он байского рода, уйгуром по национальности и с детства слушал рассказы старших о несметных табунах чистокровных арабских лошадей, которыми владели предки. О караван-сараях, расположенных в Ургенче, Термезе, Ташкенте, Ашхабаде, Кабуле, хозяином которых был его дед по матери – Абдумуталип Мулла Ахунов, ушедший в тридцать шестом с отрядом басмачей в Афганистан. Молодой лейтенант приглянулся Ахмад Шаху Масуду, который и направил его на учебу в Пакистан. К моменту заброски его в Россию он носил уже погоны майора пакистанской внешней разведки и оперативный псевдоним «Гулям Гафур». Он не лез в верхние эшелоны власти, как Хаттаб, Аль-Валид, Абу-Хавз, Абу-Сайях и другие. Он тихо и незаметно делал свое дело, собирая информацию по России, ее вооруженным силам, но и регулярно передавая ее своим хозяевам. Но в последнее время удача редко улыбалась моджахедам, и многие полевые командиры пали в священной войне с неверными. По просьбе Хаттаба Гулям Гафур принял на себя командование отрядом в 120 моджахедов и провел несколько мелких по масштабам операций.

Нынешнее нападение на колонну «федералов» было спланировано и подготовлено при непосредственном участии Хаттаба и обещало большой военный успех, а значит, и значительное увеличение счета Гуляма в банке Исламабада. Поначалу все шло по плану, но через 15 минут боя Гулям Гафур вдруг осознал, что инициатива переходит к русским, что они наращивают сопротивление, подавляя одну за другой его огневые точки. В довершение ко всему он услышал характерный звук подрыва техники с той стороны, где русских не было, а наоборот, была укрыта техника его отряда. Оглянувшись на звук, он увидел медленно растущий столб яркого пламени и черного дыма там, где стояли машины, и понял, что его отряд остался без средств эвакуации. А рация уже разрывалась от воплей раненых моджахедов о помощи. Многие позывные его боевиков вообще не отвечали на его вызовы, а тех, кто еще отвечал, то есть продолжал вести бой, становилось все меньше и меньше. Гулям был грамотным командиром. Он принял единственно верное решение – передал сигнал к отходу, надеясь вывести большую часть отряда. К тому же в воздухе с минуты на минуту могли появиться вертолеты противника. Под прикрытием пулеметчиков моджахеды начали отход к площадке эвакуации, то есть к развалинам коровников.

Гулям воевал давно, но, выводя остатки отряда прямо на засаду десантников, думал лишь о том, как вынести раненых. Ведь до базового лагеря нужно было прошагать километров 15, а носилки были в сгоревших машинах. Он не просчитал вариант, что те, кто сжег колонну моджахедов, непременно дождутся их прихода. Причем дождутся на заранее подготовленных позициях.

Когда боевики вышли из подлеска на открытую местность и уже подходили к коровникам, во фланг им ударили пулеметы и автоматы разведчиков-десантников, пробив значительную брешь в их рядах. Уцелевшие боевики в панике бросились к коровникам, надеясь укрыться за их стенами, но попали на минное поле, а в спину им летели, рассыпаясь веером, пули разведчиков. Не многим удалось уйти…

Седой умылся теплой водой из фляжки и присел на колесо, оторванное взрывом от машины с боеприпасами. На дороге БМД десантников медленно освобождали проезжую часть, сталкивая в пропасть останки погибших в бою машин. Бойцы выносили на обочину убитых и раненых, около которых суетились два врача, оказывая первую помощь. На гребне северного склона показался отряд Костяна, который издалека приветственно помахал рукой сидящим на горячей броне БТРа разведчикам.

Сильно хромая, вдоль дороги шел человек в обгоревших лохмотьях, с перевязанной головой и кистями обеих рук. Только когда он подошел почти вплотную, Седой с трудом узнал в нем так недавно молодцевато-подтянутого старшего колонны, подполковника ВДВ. Седой встал с колеса, и они молча обнялись.

– Твои? – с трудом ворочая во рту шершавым спекшимся языком, спросил подполковник, кивнув головой на разведчиков, медленно спускавшихся с горы.

– Мои, – ответил Седой и протянул десантнику пачку сигарет.

Они присели на колесо и закурили.

– Как думаешь, могли бы мы каким-то образом избежать сегодня таких потерь?

Седой задумчиво жевал фильтр сигареты. Он провел по Чечне не один десяток колонн и знал ответ на вопрос. Он мог бы сказать, что маршрут перед прохождением колонны обязательно проверяется, что непосредственно перед прохождением колонны проводится инженерная разведка дороги, которая выявляет и обезвреживает заложенные боевиками фугасы. Что саперы и после инженерной разведки идут под прикрытием разведчиков впереди колонны и ищут фугасы, которые могли быть заложены после прохождения ими маршрута. Что по гребням впереди и в середине колонны должны следовать разведгруппы. Что обеспечить качественную охрану колонны, в которой более сотни машин и которая растягивается на десяток километров, практически невозможно. Что при такой протяженности колонны в небе должны находиться две двойки вертолетов воздушного наблюдения…

Седой мог бы все это сказать подполковнику ВДВ, сидящему сейчас рядом с ним и болезненно переживающему потерю людей и техники. Мог бы… но не сказал. Потому что прекрасно понимал его состояние и то, что большинство из сказанного он примет на свой счет, и это еще больше усугубит его душевную боль.

Поэтому Седой выплюнул сигарету и сказал совсем не то, что думал:

– Братское сердце, мы сделали все, что могли! И даже больше того, что могли… А то, что в организации и формировании колонны были допущены серьезные просчеты, – это не наша с тобой вина!

– Слушай, мне доложили, что кто-то из твоих офицеров командовал моими разведчиками в засаде. Кто завершил разгром банды, они?

– Завершили твои орлы, а советник – вон он, легок на помине, – Седой кивнул головой на приближающегося Ящера. Тот лихо, чертом вывернулся из-за БТРа и слегка заплетающимся языком (приложился, видимо, у десантников к заветной командирской фляжке) доложил, что задание выполнено.

– Скажи мне звание, фамилию, имя, отчество – представление к ордену на тебя оформим, – обратился к нему подполковник.

Ящер виновато посмотрел на Седого и, отвернувшись, ничего не ответил.

– Младший сержант Игорь. Кличка Ящер, – ответил за него Седой, поднимаясь с колеса и давая понять, что дальнейшие вопросы неуместны.

Подполковник тяжело встал, оглядел разведчиков, их камуфляж без нашивок и знаков различия, БТР без опознавательных знаков и бортового номера… и все понял.

– Тебя-то хоть как звать-величать? – обратился он к Седому. – За кого мне чарку сегодня поднять?

– Седой, – ответил тот. – Зовут меня – Седой.

Подполковник улыбнулся в ответ и молча заковылял к своим десантникам, которые продолжали растаскивать по обочинам сгоревшие машины…

История четвертая

Последний бой

Гешка шел первым в боевом охранении. Чуть приотстав, метрах в десяти от него шли Могила и Курдюк.

Река, с ревом перекатываясь через огромные, шлифованные многотонными массами воды валуны, грохотала, запертая в узкой теснине ущелья. У переката река разливалась на два узких рукава, один из которых резко уходил за каменную стену, а второй, изгибаясь змеей, – в лес.

Разведчики передвигались по узкой полосе галечника, разделявшего сейчас оба рукава реки. Кроме рева и беснования горной реки, ни один посторонний звук не долетал в тесную каменную щель, называемую на карте «ущелье Ямансу».

Гешка был старым разведчиком… За плечами было Приднестровье, Абхазия, осетино-ингушский конфликт, Первая чеченская… И вот уже второй год он «топтал» Вторую чеченскую. И все – в разведке.

Опасность он почувствовал, еще только ступив на вымытый рекою галечник. И хоть не видел ничего, представляющего угрозу, все же подал остальным знак «внимание» и взял оружие на изготовку. И это спасло жизнь и ему, и остальным…

Разведдозор «духов» показался из-за стены совершенно неожиданно. Трое боевиков одновременно вышли на открытое пространство и нос к носу столкнулись с Гешкой. Тот первым открыл огонь (сказалась многолетняя выучка) и увидел, как пули, проходя сквозь густую черную бороду «духа», развевают ее струйками раскаленного воздуха. Затем, казалось, загрохотало со всех сторон! Это основные силы «духов» поперли прямо по реке, веером расстреливая открывшееся пространство.

Гешка прыгнул за огромный валун, росший прямо из воды, и тут же по нему зашлепали пули. Оглянувшись назад, Гешка не увидел своих пацанов, но, судя по коротким очередям, бившим из-за его спины, они были живы и вели огонь. Он резко выглянул из-за камня и выпустил в скопище «духов» прицельную очередь, успев удивиться, что их так много…

Тем временем подошли остальные разведчики, и бой в ущелье разгорелся с новой силой. Замкнутое пространство теснины, закованное в миллионы тонн скальных пород, не выпускало звуки наружу, заставляя их множиться многократно и с силой вбивая эхо в барабанные перепонки. Скоро Гешка совсем оглох – в ушах стоял только непрерывный колокольный набат, разбивающий мозг на отдельные кусочки…

«Духов» было очень много, и скоро они начали потихоньку продвигаться вперед, оттесняя разведчиков в лес. Гешка, оказавшийся оторванным от группы, не знал и не видел этого, продолжая выбивать «духов» из-за своего прикрытия. Времени оглянуться и посмотреть, что происходит сзади, у него попросту не было – нужно было постоянно вести огонь, чтобы не дать «духам» возможности окружить его.

И вдруг все резко стихло. И рев реки, потревоженной людьми, которые сошлись здесь, чтоб убивать друг друга, показалсяГешке сказочной мелодией…

Он выщелкнул из окна приемника пустой магазин и лихорадочно зашарил по карманам разгрузочного жилета, пытаясь найти полный. Тщетно – карманы разгрузки были пусты. В горячке боя он расстрелял все боеприпасы. Гешка вогнал в подствольник последний ВОГ и выглянул из-за валуна.

«Духи», не глядя в его сторону, таскали из воды и укладывали на галечник своих мертвых… Гешка сразу прикинул расклад сил – на десяток погибших в перестрелке и раненых «духов» – около пятидесяти живых, обозленных потерями и распаленных боем…

Он беспомощно оглянулся. Зря… Ясно было и так, что разведчики отошли, видя явное преимущество «духов» в живой силе.

Гешка схватился за рацию, но выдернул из чехла только треть ее корпуса, разбитого пулей или осколком…

«А как же я? – с тоской подумал Гешка. – Неужели про меня забыли?» Он знал, что его не бросят, что вот сейчас в лесу, куда отошла разведгруппа, обнаружится его отсутствие, разведчики перегруппируются и пойдут сюда, чтобы вытащить его из смертельной западни. Но он понимал и то, что стоит ему подняться из своего укрытия – и его тут же обнаружат. До спасительной линии леса – около ста метров, десяток из них нужно будет пробежать по воде. Да его срежут на первых же двух-трех шагах! Страх, нет, не страх – ужас, граничащий с паникой, змеей пополз в его сердце. «Думай, солдат, думай, – лихорадочно шептали губы. – Должен быть выход, должен». Гешка вынул из кармана разгрузки гранату и на всякий случай разогнул усики, удерживающие кольцо чеки. Он решил подорвать себя, если «духи» вдруг зайдут за валун и обнаружат его. Гешка знал, что бывает с разведчиками, попавшими в плен к боевикам. Сначала издевательства по полной программе, а потом… Потом – секир башка!

Разведчик взглянул на небо, забросанное белыми легкомысленными барашками облаков, и ему вдруг почудилось, что кто-то оттуда, с небес, ободряюще улыбнулся ему… Он помотал головой, отгоняя наваждение, и снова посмотрел в небеса. Прямо над его головой расплывался в ярко-синем небе ясно различимый крест из ослепительно-белых облаков… Разведчик не верил ни в бога, ни в черта. Но сейчас он понял, о чем сказали ему небеса…

Совсем рядом по воде зашлепали шаги, и Гешка услышал будничный разговор двух чеченцев. Они говорили так, как будто не было только что смертельного боя у этой реки…

– …лехш вар (тебя искал), – говорил первый.

Второй что-то неразборчиво ответил.

– Сунна ши машша (ты дашь мне два одеяла), – снова говорил первый.

Второй все так же невнятно что-то пробормотал ему в ответ.

– Баркал, Ваша (спасибо, брат), – радостно ответил первый, и в этот момент они вышли из-за валуна.

Гешка согнулся в три погибели, приготовившись к бою. Лишь бы они подошли к нему поближе, посмотреть на тело.

– Мил ву (кто это)? – спросил первый и попытался поднять голову Гешки за подбородок. Гешка распрямился, как боевая пружина, и в два быстрых, как молния, удара ножа покончил с незваными визитерами. Их тела поплыли, кувыркаясь в горном потоке, окрасив кровью прозрачную воду реки.

Гешка взял автомат и гранату в левую руку, а правой неловко перекрестился. «Ну, с богом!» – прошептали его побелевшие губы…

Он вышел из-за валуна и швырнул гранату прямо в гущу боевиков, которые с удивлением смотрели на тела, неожиданно появившиеся в реке. Еще летели с неба камешки, заброшенные туда силой взрыва, а Гешка выстрелил из подствольника свой последний ВОГ. Взяв бесполезный теперь автомат за ствол, как дубину, он пошел прямо на боевиков, оторопевших от неожиданности… И успел срубить двоих-троих ударами приклада прежде, чем длинная очередь из пулемета разорвала его тело пополам.

«Ну все, – прошептали его мертвеющие уста. – Принимай, Господи, душу мою…»

Саламбек – амир отряда боевиков – подошел к телу разведчика и присел рядом, пристально вглядываясь в его глаза. Они еще не подернулись смертной дымкой и, казалось, все видели и понимали. В них читались покой и умиротворение. Саламбек присел на корточки и, что-то прошептав про себя, закрыл эти серые, такие нездешние глаза…

История пятая

Жизнь и смерть

Сандаль – Мишка Сандулов – на сопровождение колонны попал впервые; им подменили кого-то из пулеметчиков, поскольку по штатному расписанию разведроты он и числился разведчиком-пулеметчиком. Но на сопровождения посылали только контрактников, а срочники тянули солдатскую лямку в нарядах и караулах. В разведвыходы их тоже старались не брать, и нудная служба в расположении уже изрядно поднадоела всем солдатам – разведчикам срочной службы. Они с завистью поглядывали на праздничных построениях на контрактников, на груди которых сияло по несколько орденов и медалей за успешно прове-денные операции, и мечтали о боевой работе…

Но строгий и злой (на вид) командир подразделения еще на первом построении, когда они только прибыли после «учебки» в Чечню для дальнейшего прохождения службы, сказал как отрезал: «Срочников в горы не брать! Пусть матери получат их обратно живыми!»

Сандаль, несказанно довольный тем, что попал в боевое распоряжение на выезд, полчаса бегал по роте, выпрашивая у всех подряд бандану, чтобы выглядеть на броне бывалым разведчиком. Наконец ему повезло – Андрюха Кум, контрактник, прошедший три войны, порывшись в своей необъятной сумке, выудил старую, выбеленную потом и палящим солнцем бандану и ткнул ее Сандалю: «Пользуйся!»

Ревя надсадно моторами, броня – три БТРа и БМД-2, на борту которой красовалась гордая надпись «ДАШКА», – вырулили за ворота КПП и отправились под Балансу, где должны были принять под сопровождение колонну…

…Руслан впервые шел с отрядом на колонну «федералов», потому что амиром отряда был его родной старший брат Иса. Выполняя просьбу матери, тот старался уберечь младшего брата от серьезной работы, поручая ему заниматься вместе с арабом-подрывником Сулейманом изготовлением самодельных взрывных устройств. Но два дня назад брату исполнилось девятнадцать, и он ходил по пятам за Исой, упрашивая взять его на операцию. Иса посчитал, что брату уже пора набираться боевого опыта, и разрешил ему участвовать в нападении на колонну.

…Колонна шла в густом облаке пыли, змеей извиваясь по серпантину горной дороги. Сандаль, уже давно растерявший боевой задор, стучал по броне костлявым задом, потому что не знал, что для таких вот поездок у каждого разведчика есть своя подкладушка, называемая на солдатском разговорном языке «поджопником». Кроме того, усевшись лицом к зеленке на корме «ДАШКИ», как указал ему сержант Куценко, он ловил всеми дыхательно-выдыхательными путями густые порции пыли, выбрасываемой траками «бээмдэшки» в раскаленный солнцем воздух, пока, обернувшись, Куценко не заметил, что солдатик уже просто задыхается, и не обвязал его по самые глаза его же банданой. Дышать сразу стало легче…

…Боевики вышли на гребень горы, когда инженерная разведка прошла впереди колонны и машины стали втягиваться в западню. Когда шедший первым в колонне танк с минным тралом поравнялся с валуном, за которым укрылся Иса с гранатометом, тот крикнул в микрофон рации «Аллах акбар!» и, встав на одно колено, выстрелил из РПГ, целясь в моторный отсек. Танк вздрогнул и встал как вкопанный, выпалив в воздух тугим выхлопом грязного серо-черного дыма. А потом из его чрева рвануло свечой вверх оранжево-алое пламя. Пальба началась со всех сторон…

…Сандаля как пушинку смело с брони взрывной волной, которая больно стеганула его по ушам. Кувыркнувшись в пыли, из которой пули выбивали веселые серо-желтые фонтанчики, Сандаль свалился с дороги и укатился бы в обрыв, если бы его пулемет не зацепился ремнем за обломок какой-то коряги. Сандаль повис на ремне, оглохший, враз отупевший, не понимающий, что происходит и зачем. Ужас заполз в его сердце и, казалось, рвет его на части. Потому что, кроме бешеного стука своего сердца, резкой болью отдававшегося в ушах, Сандаль ничего не слышал. Мимо него прокатилось, подпрыгивая на камнях, пылающее колесо от машины, обдав его жаром и смрадом горящей резины… И это было последнее, что он запомнил из картины боя.

…Иса приказал Русику (как любовно называли Руслана родные) постоянно находиться около него. Но когда все начали стрелять по колонне, Руслан выполз на гребень и увидел жуткую картину апокалипсиса, подобную той, что он когда-то видел в американском боевике про похождения бравого солдата Рэмбо. На дороге все пылало, гремело и взрывалось. Около горящих машин корчились в предсмертных муках солдатики, похожие с высоты гребня на маленьких детей. Злые строчки трассеров летели сверху вниз и снизу вверх, перекрещиваясь в воздухе, и, противно визжа, рикошетом отскакивали от камней. Оцепенев от ужаса, Руслан ждал, когда же наконец какая-нибудь из пуль попадет в него. Вдруг кто-то схватил его сзади за штаны и оттащил от гребня. Руслан обернулся и увидел перекошенное злобой лицо брата. «Стреляй!» – прочел Русик по его губам, потому что голоса брата он не услышал. Но Руслан был так испуган, что забыл напрочь о том, что в руках у него автомат. Он только отрицательно помотал головой и попытался уползти от гребня вниз, туда, где не было огня, грохота, смерти… Но брат, схватив его за шиворот, легко приподнял над землей и влепил ему тяжелую затрещину. У Руслана как будто огненный шар разорвался в голове. Уже ничего не соображая, он встал на ноги и сделал два шага к гребню. В этот момент прямо у него под ногами разорвался выпущенный из пушки БМД снаряд, обрушив участок гребня, и Руслан полетел вниз – к пылающей и рвущейся дороге… Пытаясь уйти от языков пламени и яростно вгрызающихся в каменное крошево дороги пуль, он на четвереньках переполз через черное от копоти и крови полотно дороги и сорвался в пустоту – черную и манящую…