Человек с двойным дном Гриньков Владимир

Женщина впервые услышала его голос. Ведь до сих пор он не проронил ни слова. И этот голос был ей незнаком. Она как-то сразу сопоставила голос… И повадки ее спутника, уже какое-то время казавшиеся ей не свойственные ему… И вопрос этот странный… И шрамы на лице… И она испугалась сделанного ею открытия так же сильно, как это случилось с ней совсем недавно, когда Корнышев, как черт из табакерки, выскочил ей навстречу из багажника с оружием в руке.

– Вы не Коля?! – ужаснулась она. – Вы кто такой?! Где Коля?! Что вы с ним сделали?!

* * *

По проспекту. Потом через дворы. На соседнюю улицу. По этой улице нельзя, тут его быстро вычислят. Поэтому снова во дворы. Субботний день. Дворы забиты легковушками – никто не уехал на работу. Тяжело продираться. А Корнышев еще успевал и женщину увещевать.

– Меня бояться не надо. Я вам не враг. Плохого не сделаю. Вот эти опасны. Которые гонятся за нами.

Женщина вертела головой, оглядывалась. Видела в заднем окне тревожные сполохи мигалок.

– Церемониться не будут, – раскрывал ей глаза Корнышев. – Гоняются за мной уже который день. А вы случайно рядом со мной оказались. Теперь вам некуда деваться, только убегать. Или вместе спасемся… Или нет…

– За что они вас так?

– Как?

– Гоняют, как зайца.

– Лицом не вышел, – засмеялся Корнышев. – Будь у меня физиономия другая – жил бы, и в ус не дул. Вы мне скажите: Коля – он кто вам? Муж?

– Да.

– Фамилия его – Маркин?

– Да.

– Он в ФСБ служил?

– Да. И почему – «служил»? Он и сейчас…

– И что – лицо у него такое, как у меня?

Женщина ответила не сразу. Затруднительно ей было объяснить.

– Вот такое, как у вас, – сказала она. – Один в один. Но это уже потом. А сначала – совсем другое.

– Ему операцию делали? – осенило Корнышева.

– Да.

– Для чего?

– Ну надо так. По службе.

Сейчас она неуверенно отвечала. Ее в подробности не посвящали.

– Но муж с вами это обсуждал? Что-то говорил? Все-таки лицо поменять – не шутка.

– Конечно, переживал. Да и вы, наверное, тоже? Да?

Она приняла Корнышева за еще одного двойника. Мужу ее слепили новое лицо, ну и этому вот бедолаге тоже – за компанию.

Корнышев ее вопрос пропустил мимо ушей.

Они как раз выезжали из двора, а навстречу – крохотный автомобильчик, управляемой девушкой. Девушка вцепилась мертвой хваткой в руль и смотрела сквозь лобовое стекло испуганным взглядом. Недавно, видно, начала водить машину. А тут ей предстояла парковка в переполненном автомобилями дворе. Она ужаснулась загодя. И в таком полуобморочном состоянии двигалась навстречу Корнышеву. Корнышев попятился, галантно уступая ей дорогу. Пропустил даму, только после этого нажал на педаль газа. Он видел, как автомобильчик с девушкой неуверенно пробирается между двумя рядами припаркованных машин, а навстречу выскочила было машина с мигалками, да и встала как вкопанная. Невозможно было проехать. Разгоряченный погоней инспектор вякнул для острастки «крякалкой» пару раз, да еще в микрофон прокричал что-то пугающе-повелительное, эти звуки усилились в квадратном колодце двора, обрушились громом на несчастную владелицу новенькой малолитражки, девушка окончательно впала в ступор, забыла про руль и педали, и под истошный вой клаксона въехала в радиатор машины инспектора.

– А вы-то не против были? – продолжал разговор Корнышев.

– Против чего? – невнимательно уточнила его собеседница, не без сожаления отрываясь от лицезрения случившейся аварии.

– Не против того, чтобы ваш муж стал жить с другим лицом?

– Это же служба. Работа у него такая, – ответила женщина, и в ее голосе угадывалась гордость. – А вы тоже из ФСБ?

– Да, – легко признался Корнышев.

– Ну, тогда вам все понятно. Я же знала, за кого шла замуж. Что всякое может быть. Хотя такого я, конечно, не ожидала.

Поджала губы, распереживавшись.

– Так он, получается, не погиб? – нащупывал дорожку к истине Корнышев. – Коля жив?

Женщина молча кивнула.

– А как же его убийство? Вы, значит, были в курсе?

– А как же! Коля меня предупредил. Иначе я бы сошла с ума. Он ведь мне сначала ничего не говорил про лицо. Про то, что операция будет. Сказал, что у него новое задание. Он уехать должен. Но не просто уехать, а исчезнуть. Будто его теперь и нет… Ой!!!

Они едва увернулись от встречной машины.

– Как вы водите! А я сразу сильно удивилась. Коля не умеет так. Права у него есть, а машины нет. А вы как гонщик прямо.

– И он вам сказал, что его убьют, но только не по-настоящему? – гнул свое Корнышев.

– Да. Только это большой секрет. Коля меня предупредил. Сказал, что никому рассказывать нельзя.

– А мне почему рассказываете? – засмеялся Корнышев.

– Вы для меня – это он, – ответила женщина. – Лицо то же самое.

И тоже засмеялась. Но смех ее был рефлекторным. Эхо корнышевского смеха. Она переживала, вспоминая ту давнюю историю.

– Он мне потому рассказывал, что я становилась вроде как вдовой. Вы представляете?! У меня даже сейчас мурашки по коже. Вот, посмотрите…

Корнышев посмотрел. Точно, мурашки. За ту секунду, на которую он отвлекся, их внедорожник успел снести зеркало какого-то «жигуленка».

– Ой!!! – испугалась женщина. – Вы осторожнее, пожалуйста! Так вот, про Колю. Я не соглашалась. С такими вещами не шутят. Страшно все-таки. Беду накликать можно. Коля меня уговаривал. Долго это продолжалось.

– А ему-то что за интерес? Он прямо рвался, что ли?

– Ну, начальство, видно, напирало. Я не думаю, что он сильно так хотел. Ему деваться было некуда. Начальство распорядилось. Так надо, мол. Считайте, что приказ. А тут я уперлась. Встала на пути. Коля злился.

Их все-таки снова настигли. Сначала Корнышев услышал завывание сирен, потом увидел и самих преследователей. На прямых участках городских улиц Святослав был слишком уязвим. Кольцо вот-вот замкнется.

Он рыскнул взглядом по сторонам. Деревья и кустарники тянулись за окном, сливаясь в одну сплошную стену. Кажется, это парк. Корнышев сбросил скорость и свернул на парковую аллею; промчался по ней, распугивая пенсионеров и мамаш с колясками. А дальше аллея стала бесконечно ветвиться. Раз свернул в боковую аллею, а метров через триста аллея вновь раздвоилась, и потом через каждые несколько сотен метров – еще и еще. Дорожки уводили их все дальше в глубь парка, и в этом лабиринте преследователи на время потеряли беглецов.

– Потом Коля меня убедил, – продолжала женщина. – Ну, свыклась я с этой мыслью, в общем. Он мне сказал: с тебя взятки гладки, мол. Тебе объявят, что погиб. Поплачешь, как полагается. Я еще подумала: ну как я смогу плакать? Я же буду знать, что он живой. Как слезы эти выдавить? А как труп мне показали…. На опознании… Страшный такой, черный…

Ее передернуло даже.

– Я сильно испугалась! И ревела так, что меня еле успокоили!

– Вы сказали, что про операцию он вам ничего не говорил.

– Да.

– То есть про свое новое лицо – ни слова.

– Точно.

– А когда же вы узнали про то, что он внешность поменял?

– Уже позже. Колю вроде как похоронили. Его товарищи пришли на кладбище. Много говорили хороших слов. И все очень искренне. Некоторые прямо плакали. Сережа Нырков хорошо сказал. Пообещал убийцам отомстить. И все поклялись тоже. Я так поняла, что никто из них не в курсе был того, что Коля на самом деле жив. Ну и я помалкивала, как было велено. Потом мне пенсию за Колю дали. Как вдове сотрудника. Так и жила. А потом вдруг Коля объявился.

– Уже с новым лицом?

– С новым, да. Причем так неожиданно! Я зашла в магазин. После работы. Стою у витрины, выбираю сыр. Вдруг сзади голос. Тихо-тихо. «Аня! Не оглядывайся! Это я!» Колин голос! Он меня подкараулил. Я прямо обмерла. Стою дура дурой. А он мне снова сзади: «Домой не иди! Иди в сквер, где кафе». А у нас там сквер такой… со скамеечками… Да, а тут витрина. Где сыр. Я же вроде выбираю. И меня уже толкают. Женщина, как помнится. Вроде я ей мешаю. Я посторонилась. Не выдержала, оглянулась. Думала, увижу Колю. А его-то и нет! Мужик стоит какой-то. Другой еще неподалеку. И оба незнакомые. А это он и был, который рядом. А лицо другое. Я и не узнала. Вот и пойми: то ли был Коля да ушел, то ли мне померещилось, что голос был. Решила, что все-таки пойду. В сквер этот. Иду, а меня трясет. Оглядываюсь. Нет никого сзади. Пришла. Вперед-назад. Нет Коли. Ну, думаю, еще разок пройдусь. И домой. А тут мужик какой-то на скамейке. Я еще подумала, что лицо знакомое. Что я его видела в магазине. И вдруг он Колиным голосом мне говорит: «Не пугайся, Аня, это я!» Ну, тут я, конечно, едва не спятила. Вот так мы и встретились.

– То есть тайная встреча была?

– Да.

– И он домой даже не зашел?

– Нет, что вы!

– А чего же он пришел? Ведь риск!

– Соскучился! А как же!

– Что-нибудь рассказывал?

– Про себя?

– Ну да! Где живет, чем занимается.

– Сказал, что нормально все. Да и потом он тоже мало что рассказывал.

– Вы с ним еще встречались?

– Да, он стал приезжать. Редко. Раз в два месяца. А то и в три.

– Далеко ему, видно, было добираться, – предположил Корнышев.

– Далеко, – подтвердила женщина. – Он как-то сказал, что в такой глуши живет, что хоть волком вой. И раз от разу все мрачнее был.

– Почему?

– Это только мои предположения. Ему работа новая не нравилась. Он, наверное, какие-то планы строил. Думал, что это его карьеру двинет. Ну, новую работу ему предложили, и как-то к лучшему все повернется. А потом пришло разочарование. Никакой карьеры. Тупик. Будто обманули его. Он рассчитывал на что-то, а получился пшик. Я почувствовала, что неладное с ним происходит. Сказала ему недавно: «Может, тебе уйти в отставку?» А он грустно так ответил: «С этой работы в отставку не уходят. Только вперед ногами если». Тяжело ему там, видно. Как он говорит: «Настоящее болото. Два барака, да тридцать уродов».

А ведь он уже в отставке, этот ее Коля. Потому что вынесли его вперед ногами. А эта женщина – теперь настоящая вдова. Без притворства. Только она еще этого не знает.

* * *

Корнышев жалел женщину и не желал ей зла. Поэтому он решил, что ее надо отпустить. И как можно скорее.

– Нам надо расстаться, – сказал он. – Вы можете вернуться домой.

Но она расставаться не хотела. Потому что этот мужчина был как ее Коля, каким она его знала все последние месяцы. А вокруг – незнакомая местность, похожая на лес.

– Может, вы меня домой отвезете? – несмело предложила женщина.

Корнышев покачал головой.

– Нельзя! – сказал он. – Нас обложили со всех сторон. Далеко уехать не дадут. Машина у нас приметная. А вы сейчас из машины выйдете и идите себе спокойно по любой тропинке. Вроде как прогуливаетесь здесь. Людей вон сколько. На вас и внимания не обратят.

Погоня была за машиной. А в лицо эту женщину не знает ни один инспектор. Потому что не видел ее ни разу в жизни. Так что женщина спокойно уйдет.

– Вы представляете, где мы сейчас находимся? – спросил Корнышев.

– Нет.

– Это Тропаревский парк.

– Ого! – округлились глаза у женщины. – Где мы оказались!

Они так метались по городу, что она совершенно запуталась.

– Ближайшая станция метро здесь – «Юго-Западная», – сказал Корнышев.

Он все здесь помнил. Он ориентировался в этом городе, хотя отсутствовал здесь много лет. Если бы не эта его память, он бы не смог уйти сегодня от погони, не был бы способен прокладывать маршрут так, чтобы перехитрить своих опытных преследователей. Он – Корнышев. Уверенность возвращалась к нему.

– Ну, я пойду, – сказала женщина.

– Да. До свидания.

Она вышла из машины, хлопнула дверцей, пошла прочь, не оглядываясь. Святослав дождался, когда она скроется за деревьями, и тоже вышел из машины. Он направился в другую сторону, не туда, куда ушла женщина, и уже через минуту оказался на широкой аллее. Здесь были люди. Никто никуда не спешил. И Корнышев тоже сбавил ход, в одно мгновение превратившись в москвича на утренней прогулке.

Аллея выводила к круглой площадке, от которой лучами во все стороны разбегались дорожки. И на той площадке стояла машина в милицейской раскраске. Два инспектора прохаживались рядом. Они перекрывают все узловые точки в парке и все выходы из него, догадался Корнышев. Чтобы не дать уйти исчезнувшему в лабиринте аллей внедорожнику. Сил у них пока недостаточно, и это единственное, что они сейчас могут сделать. Но скоро подтянется подмога, экипажи патрульные примчатся, милиции тут станет, как деревьев в парке, – и вот тогда они всю территорию проутюжат. Документы проверят здесь у всех. А у Корнышева нет никаких документов. Зато есть пистолет.

Надо уходить отсюда. И как можно скорее.

Впереди шла женщина с коляской. В коляске спал малыш. Корнышев нагнал женщину и теперь шел за ней, как привязанный. Метрах в пяти позади. При взгляде со стороны Корнышева и эту женщину можно было принять за супругов. То ли поссорились, то ли муж отстал немного, чтобы не было соблазна с женой поговорить, а то ведь так можно и ребенка разбудить.

Так они и прошли мимо милицейской машины. Ни один из инспекторов в их сторону даже головы не повернул.

Женщина с коляской шла по аллее, прямой, как стрела. Эту аллею Корнышев узнавал. По ней они с женой Коли Маркова въехали в парк на внедорожнике. Там, в конце аллеи – выход из парка. И там дежурит еще один милицейский экипаж. Корнышев его пока не видел, но готов был голову дать на отсечение, что так оно и есть. Он не хотел рисковать. Отстал от женщины с коляской и свернул под деревья, намереваясь выйти из парка по одной из многочисленных тропинок. Чутье его не подвело: через пять минут парк закончился. Тут была городская улица.

Проехали две милицейские машины. Похоже, что они очень спешили. Корнышев проводил их взглядом и пошел в противоположную сторону. У него не было четкого плана действий. Он хотел покинуть этот опасный район. Спешил оказаться где-нибудь подальше, снова затеряться в огромном городе.

Корнышев шел по улице, бросая по сторонам настороженные взгляды. Обычная городская жизнь вокруг. Пешеходы. Ничего подозрительного.

Так он неспешным шагом, не привлекая ничьего внимания, дошел до автобусной остановки. Здесь был только один старичок. Корнышев поинтересовался у него, каким автобусом можно доехать до метро. Старичок ответил ему обстоятельно и неспешно. Женщина пожилая подошла. Никакой угрозы. Корнышев понял, что перехитрил погоню, смог уйти.

К остановке подъехал автобус. Открылись двери. И из всех трех дверей одновременно на Корнышева бросились крепкие решительные парни. Буквально обрушились на него с высоты ступеней, смяли, опрокинули, впечатали в асфальт. Он даже понять еще ничего не успел, а на его запястьях уже защелкнули наручники.

* * *

Корнышев ушел бы, если бы не Нырков, который участвовал в погоне буквально с первых минут. Когда Святослав угнал его машину, Нырков немедленно поднял тревогу. Привлекли и милицию, и ФСБ. Уже через несколько минут Ныркова подобрала оперативная машина. Снова обретя мобильность, он возглавил операцию по поимке беглеца. Вскоре машину с Корнышевым засекли по приметам на одном из проспектов. Машины ДПС сели беглецу на хвост. Нырков, поддерживая с ними связь, подтягивал к месту событий оперативные машины ФСБ. Поэтому к тому моменту, когда Корнышев оказался в Тропаревском парке, он уже был плотно обложен со всех сторон, хотя об истинных масштабах развернувшийся операции и не догадывался. Силы были собраны большие.

Нырков увидел Корнышева из окна машины. Они как раз направлялись к парку, а Святослав шел по тротуару им навстречу. Оперативная машина была самой обычной на вид, без специальной раскраски, ничем не выделялась в потоке, и Корнышев даже не обратил на нее внимания. Нырков дал возможность водителю проехать мимо Корнышева, а потом сразу же вызвал подмогу. Корнышев вышел к автобусной остановке и там остался, чтобы ждать автобуса. Все остальное уже было делом техники.

Обезоруженного и скованного наручниками, Корнышева затолкали в подъехавший микроавтобус с затемненными стеклами, туда же сел Нырков. Кто-то еще сунулся было в салон, но Нырков его остановил: «Сам справлюсь!», после чего скомандовал водителю:

– Поехали!

И назвал адрес. На той улице был объект «Белуга». С чего начиналось, к тому и возвращаются. Корнышев смог оценить злую шутку судьбы.

– Где Аня? – спросил Нырков. – Где та женщина, которую ты увез с собой?

– Отпустил.

– Где отпустил?

– Здесь, в парке.

– Если хотя бы волос с ее головы упал… Если ты хотя бы что-то ей плохое сделал…

– Мы просто с ней поговорили, – пожал плечами Корнышев.

– О чем?

Нырков будто не поверил собеседнику. Ну какие у него могли быть разговоры с Аней? Что за общие темы нашлись? Издевается Корнышев, не иначе.

– У нее потом спроси, – посоветовал Корнышев. – Сама тебе расскажет. Если захочет.

Точно, издевается.

Нырков сдержался. Промолчал. Ехал, бросая на Корнышева хмурые взгляды. Вроде бы хотел продолжить разговор, но не знал, как подступиться. А Святослав смотрел в окно. Он уже обнаружил две машины сопровождения и понимал, что просто так ему от такого конвоя не уйти.

– Где был все это время? – спросил Нырков. – Что делал?

– По Москве гулял. Соскучился по городу.

– Ну-ну, – отозвался беззлобно Нырков. – Ну и как? Нахлынули воспоминания? Вспомнилось былое? Может, и имя настоящее свое вспомнил?

– Я – Корнышев Святослав Геннадьевич!

– А вот Захаров не согласен, – напомнил Нырков. – Он говорит, что ты – не Корнышев.

– Захаров – зверь опасный, – оценил Корнышев. – Себе на уме такой. Так охмурит, что перестаешь самому себе верить. Я даже засомневался одно время, было дело.

– В чем засомневался? В том, что ты – Корнышев?

– Да.

– А теперь уверенность вернулась?

– Вернулась.

– Думаешь, Захаров тебе врал?

– Точно!

– Зачем?

– Подробностей не знаю. Но в целом все понятно. Ему было нужно, чтобы я дрогнул и был зависим от него. Чтобы я без Захарова – ни шагу. Зачем-то я ему нужен. Какая-то есть цель. Скорее всего речь о неких больших деньгах. Захаров хочет до них дотянуться с моей помощью. И то, как он темнит, какие методы использует, подсказывает мне, что дело тут нечисто. Кажется, генерал не для государства старается. Для себя. А вас он просто использует. Вот как тебя, к примеру.

Корнышев внимательно посмотрел на собеседника. Лицо Ныркова было непроницаемо. Никак не признак силы. Скорее, признак неуверенности. Надо продолжать. Другой возможности, может быть, и не представится. Если Корнышев сумеет сильно удивить Ныркова, тот – чем черт не шутит! – дрогнет.

– Я с тобой почему говорю так откровенно, – произнес Корнышев доверительным тоном. – Мне кажется, что ты рядом с Захаровым оказался по ошибке. Сам не понял, куда попал. Я тебя сразу срисовал, как только мы стали общаться. Распознал, с кем имею дело. У каждого в жизни своя роль. Эти роли распределены и даже названия имеют. Вот, смотри. Мы говорим: «Мужик, трудяга». Или – «Блондинка в розовой кофточке». Только произнес, и сразу тип угадывается. А вот есть, например, такой тип: «Честный дурак». Это я про тебя. Только ты не обижайся. Ладно?

Лицо Ныркова стало еще непроницаемее. Зацепило его.

– Тебя используют, даже не объясняя, что к чему, – продолжил Корнышев. – Ты усердно тянешь лямку, не понимая, что вокруг творится. Ты льешь слезы на похоронах друга, клянешься отомстить – и никто тебе даже не объясняет, что Коля Маркин на самом дел жив.

Нырков вскинул голову и посмотрел с прищуром.

– Жив! – повторил Корнышев. – Ты хоть знаешь, что двойников на самом деле было двое? Как минимум. И один из них – это Коля Маркин. Он ростом и комплекцией, судя по всему, был на меня похож. Ну, только чуть повыше. Ты нас обоих видел. И меня, и Колю. Можешь сопоставить. Вот Коля и сгодился. Ему прилепили мое лицо. У кого хочешь можешь спросить. Хоть даже у доктора. Это тот хирург, который меня уродовал.

Нырков удивленно приподнял бровь.

– Я с ним разговаривал, – сообщил Корнышев. – Так что сведения точные. Можешь доктору фото своего друга показать. Наверняка он подтвердит. Он вот в курсе. А ты – нет.

Нырков, который руки скрестил на груди, пальцами правой руки выбивал нервную дробь.

– Или с женой Маркина поговори по душам.

Пальцы Ныркова перестали выбивать дробь.

– Она все эти годы знала, что Коля жив.

Нырков воззрился недоверчиво.

– Маркину сделали пластическую операцию, – невозмутимо доложил Корнышев. – А вместо Маркина его коллегам предъявили труп. Кто этот бедолага – я не знаю, – признался Корнышев. – Возможно, взяли из невостребованных. Такие в морге всегда отыщутся. И этот обгоревший труп охотно показывали всем: тебе, твоим коллегам и даже сторожу с объекта «Белуга»…

– Откуда знаешь? – хмуро осведомился Нырков.

– Я с ним разговаривал.

– Со сторожем? – не поверил Нырков.

– Да.

– Когда?!

– Сегодня ночью, – ответил Корнышев.

Нырков заметно растерялся, это было видно. Он не мог поверить Корнышеву. А с другой стороны, вот сейчас они приедут на объект «Белуга» – тут осталось ехать всего ничего, – и Нырков у сторожа сможет сам спросить. Так какой же резон Корнышеву врать?

– Я сначала сильно удивился, когда подробности узнал, – сказал Святослав. – Якобы погиб офицер ФСБ… капитан Маркин… На секретном объекте… В таких случаях расследование всегда по-тихому проводят. Узким составом. Своими, считай, силами. А тут нагнали милицейских оперов, шум, пыль… Потом я понял: это чтобы все, включая и бабушек на скамейках, знали, что Коли Маркина больше нет. Заметали следы. Чтобы никто капитана Маркина не связывал с двойником. Двойнику делали чистую биографию…

Его слова опутывали Ныркова, как паутина. Тот, осознав, наконец, что постепенно сходит с ума, замотал головой, избавляясь от наваждения, и вытянул из кармана мобильный телефон.

– Так ты говоришь – Маркин жив? – спросил задумчиво.

Будет звонить Ане Маркиной, понял Корнышев. На всякий случай он неопределенно пожал плечами. Нырков набрал телефонный номер. Лишь бы Аня уже включила свой мобильник.

Но Нырков неожиданно сбросил вызов.

– Ты все-таки скажи: ты с нею разговаривал? – спросил он, испытующе глядя на Корнышева.

– С Аней?

Нырков кивнул, не спуская взгляда с собеседника.

– Да, – подтвердил Корнышев.

– Это она тебе сказала о том, что Коля жив? Ты такими вещами не шути! – посоветовал Нырков.

Он отчаянно трусил. Просто не знал, как ему задать Ане вопрос про ее то ли мертвого, то ли живого мужа.

– Ты на нее зла не держи, – посоветовал Корнышев. – Она – настоящая жена сотрудника. Ей велено было молчать – она молчала.

Телефон Ныркова затрезвонил. Нырков едва увидел номер звонящего – поменялся в лице. Корнышев догадался, что это Аня.

– Ответь ей, – подсказал Корнышев с той ласковостью в голосе, которая свойственна людям в ситуациях, когда они заранее знают, что сейчас произойдет.

Нырков поднес трубку к уху с таким обреченным видом, будто это был ствол пистолета.

Было слышно, как женщина что-то затараторила. Но Нырков ее речь прервал.

– Аня! Ты мне ответь вот на какой вопрос, – сказал он, стараясь не встречаться взглядом с Корнышевым. – Твой Коля… Он – живой?

Замешательство женщины. Долгая пауза. Потом Аня что-то испуганно произнесла в ответ.

– Да какая разница, от кого узнал! – сказал Нырков, темнея лицом.

На него сейчас невозможно было смотреть без сострадания.

Женщина еще что-то ему говорила – был слышен ее голос в трубке – а он на ее слова уже не реагировал. Сидел с отрешенным видом, смотрел рассеянным взором и вряд ли что-то сейчас видел.

Он сегодня собирался посетить могилу своего героического друга. Вместе с его безутешной вдовой. Пять лет памяти и скорби. Цветы купил, большой букет. Никаких денег не жалко. Это же для друга. Пять лет ходил на кладбище, пил там водку, поминая Маркина. Вглядывался в фотографию друга на памятнике. И все время будто чувствовал за собой какую-то вину. Это вечная вина живых перед умершими. Пять лет Нырков страдал. И все эти пять лет Коля Маркин ходил по земле. Солнце это видел. Водку пил порой. С женою связь поддерживал. Аня тоже была в курсе, оказывается. И все ее слезы на кладбище, когда Нырков ее туда привозил – это было сплошное притворство. Такая актерская игра. Какой же он идиот!

– А много ты узнал за эти дни, – оценил Нырков.

Хотел при этом улыбнуться, но улыбка получилась как оскал. Страдал, бедняга. Больше всего в жизни мужчины боятся попасть впросак, выглядеть смешными. С ним надо сейчас разговаривать на равных. Не добивать его.

– Мне деваться некуда, – сказал Корнышев. – Мне надо как можно быстрее понять, почему в меня так вцепились. В чем причина. Иначе, чувствую, я не жилец.

– Почему бы тебе просто не исчезнуть?

– Не дадут! – убежденно произнес Корнышев. – Похоже, что не спрячешься. Я сам был очень далеко, аж в Африке, а мой двойник – в такой лесной глуши, где ни людей нормальных нет, ни самой жизни, если разобраться. А все равно нашли. И меня, и его.

В эти минуты Нырков слабо соображал. Очень уж был расстроен. Но последние слова Корнышева натолкнули его на очевидную мысль.

– Послушай-ка! – сказал он неуверенно. – А этот, которого убили… Твой двойник… Он – кто?

И смотрел на собеседника круглыми глазами, уже зная ответ, но не решаясь поверить в очевидное.

– По всему получается, что Маркин, – подтвердил его догадку Корнышев.

Надо быть с ним на равных. Нельзя сфальшивить.

– Мне Аня говорила, что муж ее однажды обмолвился: живу, мол, в такой глухомани, там два барака и тридцать уродов. Ведь похоже?

– Похоже, – эхом отозвался Нырков.

Прямо про поселок Красный. Стопроцентно верная характеристика.

– Но он, получается, задание выполнял, – сказал Сергей. – И погиб при исполнении.

Все-таки он был великодушным человеком, этот Нырков. Он в одну секунду все простил Маркину. Ведь друг его действительно погиб. Пусть и не сразу, не тогда, когда объявили, а позже.

– А кто же его все-таки убил? – спросил Нырков.

– Тот, кто охотится за мной.

– Но это же не Захаров? – вопросительно посмотрел Сергей.

– Вряд ли это он. Я был у него в руках, но он не сделал попытки меня убить.

– Ты про Потапова говорил, – вспомнил Нырков.