Настоящая фантастика – 2012 (сборник) Дяченко Марина и Сергей
– Вы… изобрели телепортацию?
– Это неважно. Осмотритесь.
Президент вздохнул. Если этот псих и изобрел способ мгновенно переноситься с места на место, психом он от этого быть не перестал. Вот только…
– Где мы?
– Япония.
Девочка успела убежать в дом – нищую хибару, если называть вещи своими именами, – со своим букетом, вернуться и теперь сидела под окном на деревянной скамеечке, сворачивая листок бумаги и иногда от излишнего усердия высовывая язык. Очень милая девочка, просто кукла… В хорошем смысле. Что-то у нее не ладилось, по крайней мере, она уже трижды повторяла процедуру, разворачивая и снова сворачивая лист и что-то бормоча на неизвестном Президенту языке.
Затем – единственная причина, по которой он не заметил этого сразу, заключалась, конечно, в шоке от общения с гостем – до Президента дошло, что же странного было в поведении этой девчушки. Они ведь только что возникли из ничего прямо у нее в саду!
– Она нас… не видит?
– Нет. Мы не принадлежим этому месту.
– Что вы имеете в виду?
– Сорвите цветок, увидите.
Цветок был последней каплей. Пальцы просто прошли сквозь стебель, не встретив ни малейшего сопротивления. Не удалось также поднять с земли камешек – хотя ладонь чувствовала опору с текстурой именно мелких камешков, да и ноги не проваливались сквозь гравий дорожки. Но вот траву они при ходьбе не тревожили. С какой-то усталой обреченностью Президент вдруг осознал, что этот тип – вовсе не сумасшедший изобретатель.
– Скажите хотя бы…
– Нет.
– В каком смысле?
– Я не являюсь человеком.
– О Боже!
– Смотрите на девочку. Красивый ребенок, правда?
– Да… Что она делает?
– Это называется оригами. Она пытается сложить фигуру, но все время пропускает один этап. Ребенок, что с нее взять!
Фигуру. Смотреть на девочку. Зачем? Что за ключ у этой шарады?
– Что… что это за фигура?
– Звезда. – Что-то в тоне гостя заставило Президента вздрогнуть, а в следующий миг звезда и вправду вспыхнула.
Мгновенно, без всяких переходов и подготовок, мир стал нестерпимо, невероятно ярким. Предметы превратились в собственные тени, и даже тени были, казалось, сотканы из света, жесткого, лишенного полутонов. Отстраненно Президент удивился, что не чувствует ни жара, ни боли. А через мгновенье по ушам ему резанул детский крик.
Девочка лежала на земле, скорчившись, прижав колени к животу и закрывая лицо руками. Руки стремительно покрывались ожогами, а узоры на платье дымились. Затем ее одежда вспыхнула, а еще мгновением позже пылали уже и дом и сад. И незаконченная звезда оригами на обугленном крыльце. Затем ударил гром, вот только обычный гром не уносит прочь дома и не вырывает с корнем деревья.
Следующие несколько секунд Президент не помнил. Он пришел в себя, стоя на коленях и пытаясь пиджаком сбить с ребенка пламя. Пиджак беспрепятственно проходил сквозь девочку.
– Что вы стоите?!
Гость действительно стоял чуть в стороне, глядя на происходящее, но не пытаясь вмешаться. На его кукольном лице ничегошеньки не отражалось.
– Вы не сможете ей помочь.
– А… а вы? Пожалуйста! Она же умирает!
– Никто.
Девочка – то, что недавно было ребенком, – умирала. Похоже, она не могла сделать вдох, пыталась, но не могла, ее тельце сотрясала крупная дрожь.
– Воздух слишком горячий, – произнес гость. – Плюс триста по вашей шкале.
– Что произошло?! Это…
– Это Хиросима. В конце Второй мировой войны сюда сбросили бомбу. Вы сбросили. Это память. Эхо, которое остается, когда звука уже нет. Девочка умерла, даже праха ее теперь не найти.
– Прошлое… Боже…
Ветер теперь дул со стороны, противоположной той, где была вспышка, дул с силой урагана, и этот ураган был горяч… Президент, впрочем, не чувствовал ни ветра, ни жара. Он только видел, как горело в этом горячем вихре все, что еще могло гореть.
– Это все… запись? Вроде… кино?
– Нет. Это все – есть. Это – то, из чего выросла ваша история. Простите. Вам не понять.
– Заберите меня из этого кошмара!
– Осмотритесь.
– Что?!
Гость исчез. Президент остался один, среди выжженных остовов домов. Сначала он звал и умолял, затем просто молча бродил по улицам, заваленным обгоревшими трупами, десятками, сотнями тел. Небо хмурилось, и вскоре с него начали падать крупные хлопья пепла. Они пролетали сквозь Президента, кружились в воздухе, покрывали землю тонким ковром. В воздухе пахло горелым деревом, раскаленным камнем, но все перекрывал запах горелого мяса. Президенту казалось, что он сходит с ума, он никогда не думал, каково это – быть единственным живым существом в целом городе – ни людей, ни животных. Ни даже микробов. Иногда он слышал голоса, но всякий раз оказывалось, что это скрип остывающих камней. Он был уверен, что остался здесь навсегда.
Гостя он нашел к вечеру, на берегу того, что раньше было, видимо, декоративным прудом. Вода в пруду все еще дымилась, но уже не кипела, на поверхности плавали вареные карпы.
Гость сидел на коврике, скрестив ноги на восточный манер, и двумя серебряными вилками разделывал одну из рыбин.
– Получилось изумительно, – произнес он. – Не желаете?
– Странно, – резюмировал он, глядя на то, как Президент, скорчившись, опорожняет свой желудок. – Вы столько всего здесь видели, а добила вас эта рыбка. – Он вздохнул и пинком отправил столик в пруд.
– Пора.
Они снова были в кабинете. Несколько секунд Президент просто стоял неподвижно, затем медленно поднес руки к лицу и уставился на свои ладони. Он и сам не знал, зачем он это сделал. Руки дрожали. Гость истолковал его жест по-своему.
– Не беспокойтесь, – произнес он. – Вся радиация осталась там.
– Зачем…
– Чтобы предоставить вам ВСЮ информацию.
– Я…
– Вы никогда не задумывались, что это может быть так страшно?
– Нет. Боже, нет!
– Это основная проблема вашей расы. Ваша технология давно переросла возможности вашего воображения. Но не буду вам мешать. Вы тут речь сочиняли.
Гость исчез, оставив хозяина кабинета ходить кругами по ковру. Его трясло. Несколько раз он брал диктофон, затем клал его на стол. Снова брал, словно, держа в руках пластиковую коробочку, он мог забыть недавний опыт… Затем он включил диктофон и, глубоко вздохнув, начал…
– Сегодня я хотел бы начать свою речь с извинений. Мы были самой сильной страной на Земле. Мы ею и остались. Но часто вместе с силой приходит ощущение вседозволенности, и мы перешагнули грань, применяя силу и неся боль и страдания там, где можно было творить добро. И я говорю вам – мы должны остановиться. Мы должны вернуть Соединенным Штатам уважение – не страх, а именно уважение других народов. Так было раньше – пусть эти времена вернутся. А для этого мы должны отказаться от насаждения своих взглядов силой оружия. Мы должны сосредоточиться на ликвидации внешнего долга нашей страны, пусть даже для этого придется потуже затянуть пояса. Мы должны прекратить создание новых, все более изощренных видов оружия, свернув военные отрасли до необходимого минимума. Мы больше не будем восприниматься в роли агрессора. И если Россия или Китай захотят вступить с нами в конфронтацию…
Он остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену, и несколько секунд стоял неподвижно, без единой мысли. Да сколько же можно!
– …если Россия или Китай захотят вступить с нами в конфронтацию…
Ответ – вот он, на ладони. Но как забыть девочку из Хиросимы, сгоревшую у него на глазах? Он даже не спросил, как ее звали.
– …если Россия или Китай захотят вступить с нами в конфронтацию…
– …нам нечего будет им противопоставить.
– Вы запутались. – Гость снова развалился в кресле, в голосе его звучало сочувствие. – А почему они решат с вами воевать? Такова человеческая природа?
Президент тоскливо посмотрел на своего мучителя.
– Это политика, – ответил он наконец. – Если мы не подавим конкурентов сейчас, то они подавят нас потом.
– Это игра?
– Да. – Президент вздохнул и за неимением кресла присел на краешек гостевого стула. – Но я даже не представлял…
– Девочку звали Рэйко.
Президент закрыл лицо руками. Больше всего на свете ему хотелось спрятаться и чтобы его никто никогда не трогал. Именно то, чего он никогда не получит.
– Зачем вы мне это говорите?
– Чтобы предоставить вам ВСЮ информацию. Я уже объяснял.
– Зачем? Вы… курируете нас?
– Нет. Я просто проходил мимо.
Президент вздохнул.
– Это игра в вероятности, – сказал он. – Если я не нападаю, когда я сильнее, существует вероятность, что, когда экономика Америки ослабеет, а экономика, скажем, Китая, вырастет, он, в свою очередь, нападет на нас. Вероятность оценивается… есть разные методы… ну, в общем, она довольно велика. Понимаете?
– Нет.
– У меня нет выбора, погибнет девочка или нет. Выбор только в том, будет это наша девочка или чужая.
– Вы делите детей на своих и чужих? Вам не понравилась Рэйко? Я постарался выбрать обаятельного ребенка.
– Будьте вы прокляты! – прошептал Президент.
– За что? За Хиросиму? И кстати, вы говорили о нападении на вас Китая, а сами собираетесь воевать с Россией. Получается нестыковка.
– Ресурсы. Если мы не получим к ним доступа сейчас…
– Спасибо, я понял. Китай сделает это, когда станет сильнее, а вы ослабнете.
– Да.
– Договоритесь.
– Это… – Президент растер лицо ладонями. Как объяснить пришельцу, что такое политика? – Это часть игры. Можно согласиться, это нейтрализует действия оппонента сейчас. А потом, когда тебе выгодно, нарушить соглашение.
– Зачем вы играете?
– Да как вы не понимаете? Мы не придумывали этих правил!
– Они сложились сами?
– Да. И я понятия не имею, как их изменить. Послушайте… Послушайте, но ведь вы могли бы…
– Нет.
– Вы даже не дослушали…
– Я не буду блокировать ваши попытки вести войны. Я вам не нянька.
– Но вы уже вмешались.
– Я просто проходил мимо. – Кукольное лицо наморщило кукольный лоб. – Ну ладно. Что будет, если я проведу все ключевые фигуры вашей политики через тот же опыт, что и вас?
– Я… – Президент чуть не плакал. – Мы…
Ответ был опять очевиден, и опять – безжалостно жесток.
– Успокойтесь. И говорите правду, сколь бы неприятной она ни была.
– Найдется кто-то, кто сможет принять ситуацию и действовать даже после того, как он видел, как все это выглядит… в реальности. И он получит преимущество. В игре.
Гость побарабанил пальцами по полированной поверхности стола, пробормотал что-то, Президент лишь разобрал «как все запущено».
И исчез.
– Постойте! – Тишина.
– Пожалуйста! Вы не можете вот так взять и уйти. – Тишина. Вздохнув, Президент поднял диктофон, повертел в пальцах, отложил. Снова поднял…
– Сегодня мы – самое сильное государство на Земле. Но иногда сила вынуждена быть жестокой, как бы нам ни хотелось этого избежать…
Позже, во время выступления, телеоператор покажет его лицо крупным планом, и зрители увидят, что Президент плачет.
Андрей Бочаров
Инструкция к конструкции, или Техника военная – серьезная!
Одно и то же событие, один и тот же объект часто воспринимаются нами совершенно по-разному в зависимости от того, под каким ракурсом мы их наблюдаем и оцениваем. Так что иной раз выбор системы координат оказывается даже существеннее самого наблюдаемого явления. Вы сами так не считаете, кстати?
– Первый, смотри. К ним транспортник пристыковался. А чего приехал, чего привез? Указания какие-нибудь поступали?
– Второй, быстро посмотри архивные данные. Пока никаких инструкций от «Старшего вычислителя Твиссела» по поводу вмешательства не поступало.
Случилась эта история году так в 1980-м. Ну или вообще не случилась. Или случилась, но вовсе не так все было. Но ведь даже и марксизм – не догма. А просто руководство к действию. Правильно мыслю? Тогда слушайте мою байку. И не перебивайте глупыми вопросами.
Так вот, космонавт Чашин, задумчиво глядя в иллюминатор орбитальной станции «Привет-7», за которым с наружной стороны маячило нечто похожее на стальную рыболовную сеть, спросил космонавта Плахова:
– Миш, ты как думаешь – это полный писец?
– Хрен его, Серег, знает. Но очень на то похоже…
А вся фишка тут была в том, что на самом деле он не раскрылся. Ну не то чтобы совсем не раскрылся. Но лучше бы он совсем не раскрылся, чем так раскрылся.
Вы не поняли, о чем я говорю? Да о пресловутом ОРТ-11. Орбитальном РадиоТелескопе. Почему именно одиннадцать, спросите вы? Потому что это его диаметр в метрах. Но потенциальный противник подумает, разумеется, что это тротиловый эквивалент в килотоннах или радиус действия в километрах. И как всегда будет в корне не прав.
Собственно говоря, в действительности он вроде бы и раскрылся. Поскольку так было сказано в Сообщении ТАСС и напечатано во всех газетах. По телику и то картинку все время крутили. Летит такой космический аппаратик, а на нем антенночка в сеточку большая-пребольшая присобачена. И даже невооруженным взглядом видно, как на нее сигналы всякие поступают. То ли от квазара, то ли от пульсара. Само собой, это не документальная съемка была, а анимация. С компьютерной анимацией тогда у нас еще совсем плохо было, даже хуже, чем сейчас, если вы способны поверить, что хуже, чем сейчас, что-то может быть. А вот приличных художников-мультипликаторов хватало.
Но как сказал один мудрый человек: «мы-то с вами знаем, что в действительности у нас все обстоит совсем не так, как на самом деле».
Хотите знать, почему он толком так и не раскрылся? В двух словах не расскажешь. Вот в трех словах можно. Потому что «техника военная – серьезная». Знающим людям ничего дальше объяснять не надо. А вот для вас мне придется всю историю рассказать в деталях.
Итак, пиропатроны взорвались в штатном режиме, и вся конструкция начала раскрываться. И все было бы нормально, если бы не установленный на космическом аппарате в последний момент прибор «Метан».
Но это уже отдельная песня. Как вы думаете, что такое «Метан»? Никогда не догадаетесь. МЕТеориты из АНтивещества. Круто, согласитесь?
А дело было в том, что одна очень крупная и серьезная контора пробила себе на пять лет программу финансирования. Под эти самые метеориты из антивещества. Выделено было примерно половина всех средств, запланированных на астрономические исследования. С другой стороны, подумаешь, пару обсерваторий построим чуть позже. В следующем столетии, например.
А вот антивещественные метеориты – это совсем другой коленкор. Представьте только, мы обнаруживаем такой антиметеорит на дальних подступах к нашей Солнечной системе. Меняем его траекторию полета. Как меняем? Да фиг его знает. Потом придумаем по ходу дела. Вопрос-то ведь чисто технический. Команду ему такую отдадим. Ну и направим этот метеорит, например, на Соед… тьфу, хотел сказать – на потенциального противника.
Пусть этот метеорит совсем маленький. Ну, скажем, тонну весит. Но он же из чистейшего антивещества. Сейчас въехали в тему? Теперь мы ему устраиваем контакт с обычным нашим веществом. Прямо над славным городом Вашин… тьфу, например, над столицей потенциального противника. Представляете, как шарахнет? Про Е равно эм на це в квадрате помните? Офигительный фейерверк получится, удовольствия выше крыши.
Разумеется, тут есть некие непринципиальные детали. Вопрос: откуда этот самый антивещественный метеорит к нам залетит? Ответ: из какой-нибудь антигалактики в другой антивселенной. Вопрос: почему он тогда в нашей вещественной Галактике сразу не шарахнет? Ответ: а это как с «Титаником». Айсберг ведь не сразу еще в своей Антарктиде растаял. А плыл себе и плыл по морю-океану. Пока в нужное время в нужном месте и не оказался. Зато сколько переполоха устроил.
Вот и этот антиметеорит проявит сознательность, а где-то даже и классовую солидарность вкупе с политической зрелостью. Пусть он и антивещественный. Но ведь – не антиобщественный. Вот и потерпит, родимый, немножко. Зато уж потом, когда команда поступит на подрыв… Тут он себя во всей красе и покажет. Сольется своим антивеществом с нашим веществом в таком экстазе, что энергии немерено выделится. Причем мгновенно. И от потенциального противника останется один пиз… тьфу, словом, ничего от него вообще не останется.
Так вот, продолжу. Планы утверждены, финансирование выделено. И какое финансирование, обзавидуешься. Проведен НИОКР (научно-исследовательские-и-опытно-конструкторские-работы), и даже все промежуточные квартальные премии за успешное выполнение важной темы, имеющей большое военно-прикладное значение, уже получены.
И что имеем в результате? Прибор для обнаружения этих самых антивещественных уже готов. Запускать надо. А в пятилетней программе освоения космоса он не значится. Вообще не прописан он отдельной строкой. Значит, года на три запуск откладывается. А ордена с медалями получить? А очередные воинские звания? Ну, хрен с ней, с Ленинской-то премией, но уж Государственную – точно заслужили.
Поэтому в последний момент его ставят на транспортный корабль «Заря», куда раньше, причем в плановом порядке, запихнули этот самый ОРТ-11.
Время будущее – вещь очень хрупкая. И если фиг знает что вытворять в своем настоящем, то можно оставить своих потомков совсем без будущего. Это если выбрать одну точку во времени за начало отсчета. Ну или нас оставить без времени настоящего, если безобразничать в нашем прошлом. Это если выбрать другую точку отсчета. Все относительно!!! Это еще наши дальние-предальние предки знали. Хвала преподобному Эйнштейну.
Повезло тем, у кого были вменяемые предки. Чтобы, по крайней мере, в течение пары-другой последних тысячелетий за ними постоянно приглядывать не надо было. А вот нам с предками не очень подфартило. Поэтому нам с напарником надо висеть тут. На космической станции, закинутой во время прошедшее. С обратной стороны Луны. Чтобы не засекли в оптическом диапазоне. Генератор обратной радиоинтерференционной волны делает нас невидимыми вплоть до мягкого рентгена. Ну а уж в жестком рентгене мы не излучаем, чай, не мутанты какие. Простые обычные сотрудники Службы контроля за прошлым. Как любим неформально пошутить – простые техники на службе у «Старшего вычислителя Твиссела». Так мы называем про себя центральную гиперпроцессорную систему пересчета прошлого.
Удовольствия по полгода болтаться в прошлом – никакого. И тугрики не очень большие капают. Хотя работа все равно престижной считается. Опять же кое-кто не прочь иной раз забавный сувенирчик с собой отсюда притащить. Если он очень маленький, разумеется. Поскольку запрещено это строжайше под угрозой полной аннигиляции.
Но вот теперь маразм начинает стремительно сгущаться и крепчать. Дело в том, что в свое время одна светлая голова додумалась поручить разработку конструкции ОРТ-11 не там какому-нибудь п/я 34567 или в/ч 76543. Не серьезной военной организации, где на тридцать полковников один генерал, а подполковники и ниже там вообще не водятся. Как слоны в Антарктике или, наоборот, пингвины в джунглях. А выбрана была для разработки столь серьезного изделия сугубо гражданская организация СтальПроектМонтажСтрой.
Голова действительно была светлая. Потому что серьезная военная организация такую конструкцию разрабатывала бы лет двадцать. Ну и финансирования на разработку запросила бы больше, чем на строительство БАМа ушло. И примерно с тем же результатом на выходе.
Вообще-то разработка серьезной военной техники происходит примерно так. Есть очень солидная организация. Колючая проволока – в три ряда. И камер слежения понатыкано как иголок на еже. Чтобы враг не догадался, что это очень серьезная организация. Враг подумает – какой же дурак будет так секретный объект демаскировать? И окажется, как всегда, в корне не прав. Потому что враг – хитер и коварен. Но вместе с тем – недалек и примитивен. Он же в своем Массачусетском технологическом изучал фигню всякую. Вместо истории КПСС, марксистско-ленинской философии, политической экономии и научного коммунизма. Ну и как при таких изъянах в образовании ему диалектически подойти к восприятию окружающей действительности в ее революционном развитии?
Словом, есть очень солидная организация. Или п/я номер такой-то, или в/ч номер этакий-то. П/я – это почтовый ящик, а в/ч – воинская часть. Если это п/я – то там больше в костюмах ходят. А ежели в/ч – то в основном в форме с погонами. Хотя бывает и наоборот. Чтобы враг не догадался, уже поняли.
Но алгоритм работы примерно одинаковый. Скажем, лаборатория в составе двадцати человек разрабатывает в течение года изделие – «Хитрый винт». Именно изделие. Так это надо по инструкции называть. А вторая лаборатория примерно аналогичного состава в течение года разрабатывает другое изделие «Хитрая гайка». В принципе, мужики из обеих лабораторий полдня в курилке вместе треплются. Но – на животрепещущие темы. О футболе, о бабах, о видах на квартальную премию. А вы думали, они Призывы ЦК КПСС к очередной годовщине чего-то там обсуждать будут?
Общение по делу – только через Первый отдел. Посмотреть чертежи можно, но там копию сделать или какие-то заметки – уже нельзя. В смысле можно, конечно, делать заметки. Но в секретную тетрадь. Которая в том же Первом отделе и храниться должна. Без права выноса за пределы.
Почему так строго? А потому что техника военная – серьезная.
И движется разработка этих двух изделий строго по графику. План написания плана работы. Отчет о написании плана работы. План написания отчета о работе. Отчет о написании отчета о работе. Как раз поквартальная отчетность получается. Зато раз в квартал – премия в размере месячного оклада. Тоже неплохо, согласитесь.
На дворе у нас 31 декабря. И наконец-то проводятся натурные испытания. Почему именно 31 декабря? Потому что к 30 декабря, как всегда, не успели. А вот если к 31 декабря не успели бы, то вместо годовой премии – всем клизма. Начальству – с алмазной крошкой, исполнителям – просто с толченым стеклом. Поэтому такого случая, чтобы к 31 декабря не успели, – отродясь не бывало. И быть не могло по определению.
Испытания проходят вполне успешно. За исключением мелкого пустяка. Изделие «хитрый винт» не вкручивается в изделие «хитрая гайка». Ну или изделие «хитрая гайка» не накручивается на изделие «хитрый винт». Это смотря с какого конца на ситуацию поглядеть – с хитровинтового или с хитрогаечного. Но с какого конца ни погляди – не накручиваются они друг на друга. Резьба у них слегка не совпадает.
Но с промежуточными отчетами о выполнении работ по комплексной теме «Хитрому винту – хитрую гайку» ведь все было нормально. Одних премий сколько уже выдано было, зря, что ли? Поэтому испытания признаются успешными, оба изделия Госкомиссией принимаются. Но в итоговом отчете по результатам испытаний указывается, что доработка обоих изделий для их более успешного совместного функционирования не помешала бы. А это – новое финансирование. Еще год спокойной жизни. С квартальными премиями и прочими атрибутами.
Именно поэтому какая-то светлая голова и поручила разработку изделия ОРТ-11 не серьезной военной организации. А этому самому СтальПроектМонтажСтрою. Вот, например, купол цирка они могут спроектировать. Притом так спроектировать, что даже в самую снежную зиму вся эта конструкция держаться будет. Без всяких скидок на аномальные погодные условия и прочие форс-мажорные обстоятельства.
А поскольку у этого СтальПроектМонтажСтроя не было по-военному четкого понимания степени важности возложенной на них задачи. То они сделали все как всегда. В срок. В полном соответствии с техническим заданием. Надлежащего качества. И даже не все выделенные на разработку средства освоили. Что с них взять, одно слово и то – штатские. В смысле не американские, разумеется. Что им в плюс. Но и не военные. Что им в минус.
Так вот. Когда они проектировали этот самый ОРТ-11, то рассчитали и зону его раскрытия. Чтобы там ничего постороннего не было. Но ведь никакое изделие «Метан» тогда вообще не обсуждалось. А когда Наверху было принято решение в последний момент этот самый «Метан» установить, то им об этом никто не сказал. Не из злого умысла вовсе. Просто степень секретности проекта «Метан» была гораздо выше, чем форма допуска у разработчиков ОРТ-11. Обычная ситуация, между прочим.
Но опять же, чай, не дураки сидят Наверху. У кого – очень много звездочек на погонах. У кого – и не так много, но уж зато эти звездочки диаметром в половину ОРТ-11. А ведь есть и такие, что у них и звезд много, и звезды эти просто огромные. Почти как кремлевские. Тож не хреново, согласитесь. Не может быть, чтобы такие люди и не продумали все как следует. Разумеется, они хорошенько подумали. И решили. Что поскольку изделие «Метан» находится с другой стороны космического аппарата, то всяким там стальхренпроектам про это знать не обязательно. И даже просто вредно. Мысль, в общем-то, здравая. Если бы не совершеннейший пустячок. Для изделия «Метан» не оказалось свободных каналов телеметрии. Что совершенно в порядке вещей. Вы-то, конечно, можете этого и не знать, но свободные каналы телеметрии – это как мед у Винни-Пуха. Не успел начаться, а уже закончился. На любом проектируемом космическом аппарате их изначально в три раза больше, чем нужно на самом деле. Но в действительности выходит так, что нет их вообще в наличии.
Поэтому рядом с нашим Метанчиком спешно прикрутили и дополнительный передатчик телеметрии. А вот антенку для него… Ну что, еще не догадались? Антенку установили на том месте, где посвободнее было. А посвободнее там было именно потому… Правильно. Потому что туда специально ничего не ставили, чтобы не мешать раскрытию антенной конструкции этого самого ОРТ-11.
Поэтому пиропатрончики сработали. Крепления, стягивающие аккуратно сложенный ОРТ-11, разлетелись на кусочки. Пружинки стали разворачивать всю эту сложную сетчатую конструкцию. Тут-то на пути и попалась антенна телеметрии изделия «Метан». А телеметрическая антенна – с круговой поляризацией. Вся из себя такая спиральная. Как шуруп. Уж если что на нее накрутилось, то хрен само по себе без очень большой отвертки обратно скрутится. Хотя и с отверткой не факт что скрутится.
В результате антенна как бы раскрылась. Электромагнитные волны как бы сфокусировались на входном рупоре приемного устройства. Приемник усилил как бы регистрируемый сигнал. И выдал как бы усиленный сигнал на телеметрию…
…А тут уже ведущий инженер Института Космических Изысканий АН СССР Валерий Алтынин, сидя у осциллографа в Центре удаленной космической связи в Уссурийске, громко прокукарекал в эфире: «Есть сигнал!!!»
За что был впоследствии награжден орденом Трудового Красного Знамени. И диссер ему потом быстро за год написали всем отделом по высочайшему распоряжению научного руководителя программы члена-корреспондента АН СССР Симеона Миколаевича Кармашова.
Хотя Алтынин был на самом деле дважды прав. Во-первых, с материнским молоком надо впитывать народную мудрость: «Наше дело – прокукарекать, а там – хоть не расцветай».
Во-вторых. Сигнал действительно был. Поскольку выдам вам страшную военную тайну. На выходе любого высокочувствительного приемника всегда есть сигнал. Другое дело, что в данном случае сигнал ничем не отличался от собственных шумов приемника. Но ведь главное – это вовремя прокукарекать, усвоили это уже, наконец?
– Первый, ты это видел? Они же сами себя в эту сетку поймали. Это что получается, ребятам теперь полный тушкан, что ли? Жалко их. Давай придумаем что-нибудь?
– Второй. Получил ответ из Центра. Любое вмешательство запрещено. Строжайше. Если сумеют сами выпутаться – значит, повезло им. Хотя формально, если следовать всем инструкциям, шансов у них никаких нет.
– Ну и что теперь? Тупо будем ждать, пока все припасы закончатся?
– Что значит закончатся? Нам же завтра транспортник принимать под завязку набитый.
– Проснись. Забыл, что ли? Эта же хренотень нам свободный стыковочный узел закрыла.
– Угу. Размечтался я что-то. Ну пару недель, если все экономить, мы протянуть сможем.
– Какие пару недель? Опять спишь, что ли? У моей дочери через неделю день рождения. А я ей подарок обещал.
– Фига се, точно. Ведь у твоей Машки день рождения в следующий четверг. Хорошо, что напомнил. А сколько лет ей исполняется-то?
– Уже двенадцать…
– Ни фига се, почти невеста. Скоро так дедушкой станешь. Если мы из этой жопы выбраться сможем.
– Типун тебе на язык. Дважды типун на язык. Как дважды Герою СССР. Я еще не готов стать дедушкой. В смысле еще не готов спать с бабушкой.
– Ну попроси жену, когда в зону связи войдем, чтобы подарок Машке от твоего имени купила.
– Хрена купит она. Я Машке обещал куклу Барби. Настоящую.
– Ты что, совсем прифигел? Писатель-фантаст, что ли? Где ты настоящую Барби достанешь-то?
– Сам ты фантаст. Причем с большой буквы «П». Все рассчитано было. Послезавтра прилетаем. Через три дня в Кремле очередную Звезду Героя вручают. Под это дело я бы талончик в спецсекцию «Детского мира» выклянчил бы.
– Ну ты и авантюрист. Думать надо, что дочке обещать. Ладно. Тут серьезно поразмыслить надо. Доставай «Акацию». Если еще осталось чуть-чуть. Поработаем с ней вне графика.
Тут мы с вами слегка вклинимся в диалог. Вы же, наверное, не знаете, что такое прибор «Акация». А прибор этот выпускал во всем Советском Союзе только один завод. Старейший, ереванский. И готовился он не за пару месяцев по ускоренной технологии. На его изготовление уходило по технологическому процессу строго 10 лет. И в настоящих дубовых бочках. Только для членов Политбюро. Ну или для кандидатов. В члены. Иногда и на орбиту доставляли. Так вот прямо в бортжурнале и писали – с 14–00 до 15–00 проводили эксперименты с прибором «Акация».
– Ну что, Миш. Сам понимаешь, раз дочке обещал, то деваться некуда. Прямо сейчас и пойду, была не была. А ты дверку за мной прикроешь. И в окошечко будешь смотреть. Ну а если не получится, ты уж Машке потом куклу Барби как хочешь, но обеспечь.
– Как же, размечтался. Ты на гулянку собрался, а я тут один куковать останусь. Фиг тебе. Вместе пойдем. Тащи скафандры.
– Это же прямое нарушение инструкции. Потом не отмажешься.
– Угу. Накажут нас с тобой примерно. На поселение сошлют. А то сейчас мы не в самой дальней жопе торчим. Земля в иллюминаторе…
– Ладно, главное, нам кусачки не забыть. Сначала я надеваю скафандр, ты их мне к руке тросиком привязываешь. Потом ты надеваешь скафандр. Ну и под гармошку с частушками молодцевато отсюда и вываливаем на гулянку…
– Первый. Смотри – они оба вышли. У них что – инструкции нет? Как можно обоим выходить? Малейшая неисправность – и уже обоим нельзя вернуться.
– Второй. Работа у них такая. Висеть на волоске. Вот у нас работа – наблюдать. И строго соблюдать. Инструкцию. Поступит приказ – вмешаемся. Но приказ не поступит. Точнее, приказ уже поступил – никаких действий.
– Первый. Погибнут же ведь оба. Не могу я на это спокойно смотреть. Ты тут оставайся, а я к ним сейчас перемещусь.
– Второй. Ты же знаешь. Есть инструкция. Одно твое движение, и мне сейчас придется тебя аннигилировать. Никаких обид.
– Ну и говно же ты, Первый…
– Ты совершенно прав, Второй. Я действительно – редкое говно. И именно поэтому тут я – первый и главный. Учи историю. А также физику. Чтобы всплыть на самый верх – надо быть легче окружающей среды.
На кой фиг вообще был нужен этот самый ОРТ-11 – толком никто не знал. Кроме научного руководителя проекта Симеона Миколаевича Кармашова, члена-корреспондента АН СССР. Он был человек глубоко верующий, правда, верующий не вообще, а в частности. А верил он в существование внеземных цивилизаций и в свою избранную роль в деле установления контакта с ними. Соответственно, именно с этой целью он и пробивал этот проект. Но человек он был неглупый и знал, что под это дело никто ни гроша не выделит. Поэтому всяким многозвездочным и большезвездочным он рассказывал сказки и байки. Ну, вроде как я вам сейчас спагетти по ушам развешиваю. Что если назапускать этих самых ОРТ-11 штук так десять. А еще лучше – штук так стопятьсот. То в режиме сверхкосмического и суперорбитального апертурного синтеза мы сможем получить картинку территории потенциального противника с офигенным разрешением. Вплоть до количества звездочек на погонах. Разумеется, если у них звездочки на погонах – металлические, а не дешевые пластмассовые. Чего быть не может, поскольку не может быть никогда. Ибо вряд ли тамошние военачальники так уж сильно отличаются от тутошних. По крайней мере, в этом вопросе. Поскольку еще с рыцарских времен статус воина определяется прежде всего весом и количеством навешанных на него металлических прибамбасов.
Со сверхкосмическим и суперорбитальным апертурным синтезом, правда, возникали чисто технические сложности. Поскольку нужна была такая радиоэлектроника, как у японцев. Лет через двадцать тому вперед будет. Но это же непринципиально. И вообще, война – фигня, главное – маневр.
А ситуация ведь сложилась просто аховая. Настолько аховая, что Наше Самое Высокопоставленное Лицо взяло трубочку специального телефона. Чтобы позвонить ихнему VIPу.
– Слушай, друг, выручай. Дело есть на тыщу рублей. Ну или на тыщу баксов. Если на ваши деньги.
– Разумеется. Какие проблемы. Постараемся помочь. Всеми ресурсами.
– У вас там ведь шаттл уже в состоянии предпусковой готовности стоит. Будь другом – устрой ему срочно первый вылет. С гуманитарной миссией.
– Слюшай, дарагой. Какой такой шатл-матл, бакшиш-гашиш, мальчиш-кибальчиш. Не павериш. Ат тебя услишал, что он уже гатов. А мне наша касмическое насяльника сказал – и не мичтай.
Единственным результатом этого разговора явилось то, что была раскрыта глубоко законспирированная сеть советских агентов в НАСА. Агенты, правда, были не очень. Для фотосессии в «Плейбое» точно не подошли бы. Кроме как секретную информацию поставлять – ни на что больше не годились. Словом, не очень жалко таких было. Тем не менее их обменяли вскорости. На парочку-троечку тоже наших. Только не резидентов, а диссидентов. Хорошо, что у нас диссиденты всегда как грибы после дождя. Не успеешь одного нашего резидента обменять на одного нашего же диссидента. Глядь, а уж новые подрастают. В урожайный год там не раскрывали столько наших резидентов, сколько мы им тут впрок на обмен диссидентов назаготавливали.
На эту тему даже частушка была такая, если кто помнит. «На вора и хулигана обменяли Корвалана. Где б найти такую плятть, чтобы Брежнева сменять».
Однако ж сейчас все наоборот. Мы им теперь таких пляттей засылать навострячились, что они нам готовы их и забесплатно вернуть. Лишь бы мы только не отказались. Забрать их обратно. Чтобы потом спеть с ними вокально-инструментальным дуэтом: «С чего начинается Родина…»
– Первый. Смотри!!! У них получилось!!! Хоть ты и редкое говно, но сейчас я даже тебя готов расцеловать. Пусть потом целый час зубы чистить и с мылом умываться после тебя…
– Тут тонкий психологический расчет, Второй. Подбор экипажа – дело очень серьезное. Если я выйду один в космос и случится проблема какая. Ты вылезешь меня спасать. И мы оба, скорее всего, погибнем. Если ты выйдешь один в космос и с тобой что-то случится. То я останусь здесь и буду фиксировать все подробности происходящего. В результате общая смертность не превысит 50 %, а полученный опыт позволит усовершенствовать инструкцию.
И поэтому по действующей инструкции при необходимости в космос выходит именно второй номер, а не первый.
– Слышь, Серег. А что, в этой спецсекции детскомировской – настоящие куклы Барби? Прямо вот из самой Америки?
– Нет, блин. Там исключительно продукция Урюпинского завода средств малой механизации. И именно ею все наши вожди отовариваются для своих внучат. Честное слово, Миш. Дурак ты дураком. Прямо не дважды Герой, а дважды дурак Советского Союза. А я тебя еще как приличного с собой на прогулку в космос брал.
– Тогда вместе сходим туда. Я тоже твоей Машке куклу Барби куплю. Может, они разные бывают. Да хоть одинаковые. Даром, что ли, мы с тобой как говно в проруби несколько часов болтались в открытом космосе. Я вот даже сейчас скафандр снять не могу. Просто нет сил. Помог бы, что ли. Если сам еще можешь шевелиться. И как ты эти тросики кусачками ловко покромсал…
– Хрен его знает. Просто когда меня эта сетка за собой от корабля потянула… То я подумал – хорошо, что в этом полете ты мне в напарники достался. Знал, что притянешь обратно.
– Фигня это все. Жаль вот, что мы весь ресурс «Акации» выработали перед выходом. Ничего, зато уж у твоей Машки на дне рождения план выполним, перевыполним и еще встречный план родной стране выдадим на-гора.
Читать бесплатно другие книги:
