Московская принцесса Волков Роман

Глава 14

«Битва за урожай» – странное и какое-то старорежимное выражение – в последние дни приобрело для Ульяны настоящий смысл. Работа кипела с утра до вечера. Конечно, молодежь не проводила в поле целый день (по закону не положено), но находились активисты, которые возвращались помогать в уборке урожая и в послеобеденное время. Торчать в лагере было как-то скучно, да и стыдно. Ведь всем прекрасно было известно, сколько еще осталось работы, сколько всего необходимо успеть сделать, пока не начались осенние дожди.

Родион говорил, что погода в такое время – основной друг и враг. Если начнет лить раньше времени, можно потерять большое количество зерна и овощей, потому что убирать на мокрой земле комбайном нельзя – увязнет. Да еще и хранить мокрое зерно и капусту-морковку, сушить… В общем, все спешили.

С помощником комбайнера Уля сейчас виделась редко, разве что в столовой иногда, когда он приходил на завтрак или обед. Но чаще парень спозаранку садился в своего железного монстра и весь день пропадал в поле. Временами девушка приносила ему что-то из еды или просто свежую воду, потому что перерывов Родион почти не делал и к вечеру, конечно, был совершенно измотан.

Впрочем, и она не отсиживалась. О соревновании с Матильдой речи уже не шло. Во-первых, они как-то умудрились к концу смены найти общий язык, и собачиться было просто глупо, а во-вторых, урожай сейчас был важнее, чем любые разборки и соревнования. Потому Ульяна думала об одном – успеть сделать как можно больше.

Косметичка давно покоилась в тумбочке, маникюра у девушки вовсе не было, просто коротко подстриженные ногти без лака, даже без слоя укрепителя. Иногда Уля смотрела на свои руки и удивлялась, как такое может быть, чтобы она ощущала себя совершенно другим человеком? Та московская «принцесса» стала для нее почти чужим человеком, незнакомкой, о которой девушка вспоминала редко и с некоторым чувством неловкости. Это была я?

Солнце палило нещадно, в воздухе постоянно висело какое-то горячее марево. Влажность воздуха заставляла покрываться потом с головы до ног, как только желтый диск показывался из-за облаков. Ульяна отчетливо чувствовала приближение осени. Вот-вот зарядят ливни, с деревьев облетит листва, и все, что они не успеют убрать, так и погибнет на поле. А ведь это какая работа, сколько сил вложено.

С этими мыслями она начинала работать с еще большим остервенением, словно от этого зависела ее жизнь. Но удивляться времени не было. Уля изменилась, и сама понимала это. Но решила, что подумает над всеми переменами уже дома, когда будет время.

Единственное, что ее сейчас волновало, кроме уборочной страды, – Родион. Она очень сблизилась с ним и, даже несмотря на то что сейчас виделись и говорили редко, это чувство близости не пропадало. Иногда вечером, совсем выдохшись и практически падая с ног, они встречались, чтобы посидеть где-нибудь на пригорке, глядя на окрестности, и помолчать. И это было так здорово, что у Ульяны даже слезы на глаза наворачивались. Один раз Родион задремал у нее на плече – так устал. И она сидела, боясь пошевелиться, и изредка гладила его по волосам, чувствуя себя ужасно взрослой и одновременно какой-то совсем девочкой – доверчивой и беззащитной…

Из задумчивости и воспоминаний Улю вывел оглушительный раскат грома. Не успев даже сообразить, что стряслось, она почувствовала, как на нее обрушилась стена воды. Ливень начался такой, что стало не разглядеть ничего в двадцати метрах.

– Ах, черт! – выругалась девушка и огляделась по сторонам. Ребята, работавшие неподалеку, тоже стояли в растерянности, озираясь по сторонам и бессмысленно отирая воду, льющуюся по лицу. Работа встала.

Но раздумывала Ульяна недолго. Посмотрев на кочаны капусты, которые забрызгивало землей прямо на глазах, она выпрямилась, закрутила волосы потуже и крикнула:

– Народ! Не останавливайтесь!

И энергично принялась за работу, больше не обращая внимания на потоки воды, барабанящие по голове и спине. Через несколько минут, приподняв голову, Уля увидела, что ребята ее послушали, и почти все снова принялись за работу. Кто-то передавал дальше ее призыв, и девушка верила, что и остальные не подведут.

Если раньше она работала как заведенная, то теперь просто превзошла себя. Хрустящие кочаны молодой капусты быстро устилали за ней края грядок. Девчонки еле поспевали за Ульяной, собирая срезанную капусту в кучи. Скоро из лагеря пришла машина, и Степа, перекрикивая шум дождя, предложил ребятам возвращаться в лагерь. Большинство отказалось – уехали только самые младшие. Остальным раздали полиэтиленовые плащи с капюшонами, и юные аграрии снова вернулись к работе.

Дождь не заканчивался до самой ночи. Когда стало темнеть, Степа, уже не слушая возражений, загнал молодых ударников в автобус и отвез в лагерь. На ужин Уля уже думала не ходить – так устала, но Валя и неугомонный вожатый вытащили ее буквально силком.

– Нельзя так, Уля, – приговаривала соседка по комнате. – Хоть чая горячего надо попить, а то заболеешь завтра, кто же будет урожай убирать и народ вдохновлять?

Не имея сил возражать, девушка поплелась за подругой, зябко поеживаясь под полиэтиленовым плащом. Народу в столовой было немного, все усталые и молчаливые. Быстро поев и даже не почувствовав вкуса пищи, Ульяна залпом выпила стакан сладкого чая и налила себе еще один, чувствуя, как внутри все понемногу оттаивает и наливается теплом. Мыслей в голове не было, только скомканные куски ваты перекатывались где-то на грани сознания. Вернувшись в комнату, Уля наскоро переоделась, рухнула на кровать и мгновенно отключилась.

На следующий день к обеду снова полило. И теперь уже дождь, похоже, не собирался останавливаться вообще. Шли дни, Ульяна работала как проклятая, каждый вечер падая на кровать и не запоминая, как заснула. Что-то ела, пила горячий чай, чтобы отогреться. Огромные резиновые сапоги, в которые наливалась вода, здорово натерли левую ногу. Но ничего этого девушка не замечала.

Через несколько дней, приехав утром на поле, увидела, что Родион – одетый по-походному и тоже в полиэтиленовом плаще – о чем-то говорит со Степой. Вожатый кивает и посматривает на нее (или, может, показалось, и он смотрел на всю группу). В общем, с этого дня они с Родионом работали рядом, что придавало девушке еще больше сил и желания победить в этой «битве за урожай».

Глава 15

Конец августа в таком напряженном ритме наступил как-то внезапно. Дожди кончились неделю назад, и уборочная страда более-менее вошла в обычное русло. Да еще и студентов навезли на уборку урожая, так что теперь рабочих рук уже хватало, и школьникам не нужно было гнать из себя душу. Впрочем, многие не обратили внимания на пополнение и всё так же ежедневно ездили в поле и помогали всеми силами.

Ульяна незаметно для самой себя как-то выбилась в неформальные лидеры, и ребята (да и Степа) теперь часто обращались к ней, решая разные организационные вопросы. Теперь «принцессой» ее уже не называл никто, зато за глаза (Валя об этом рассказала) многие стали называть «бригадиром». И это было приятно и как-то очень ответственно.

В общем, в последние дни, когда до отъезда оставалось совсем немного времени, жизнь Ули вошла в налаженное русло: восемьдесят процентов времени составляла работа в поле, а остальные двадцать – разные насущные вопросы и сон. Зато благодаря такому распорядку они почти ежедневно могли общаться с Родионом, который также работал вместе со всеми – ведь поля сейчас больше напоминали болота, и на комбайне ездить было совершенно невозможно.

– Ты что думаешь насчет следующего года? – спросил он ее однажды, когда Степа объявил обеденный перерыв и народ гуськом потянулся с поля к машинам, которые привезли еду.

– А что насчет следующего года? – не поняла Уля.

– Ну, ты сюда собираешься еще приехать или как?

Девушка внезапно осознала, что у нее осталось меньше недели, и нужно будет возвращаться домой. К старой жизни, старым знакомым. Без Родиона, без здешних подружек, без ежедневных зарядок и полевых работ. Внутри сделалось пусто и неудобно.

– Конечно, приеду, – уверенно кивнула девушка. – А как же иначе? А ты? Ты в Москву не думаешь?

Ожидая ответа, Ульяна вся подобралась, сжалась, словно резиновый мячик в зубах дворняжки, аж в ушах звенеть начало.

Парень поглядел на нее, молча прошел шагов десять, размышляя над чем-то. Уле захотелось схватить его за плечи и хорошенько тряхнуть, чтобы он ответил. Ответил прямо сейчас, сию секунду, потому что иначе у нее просто ребра треснут от того, как сильно в них колотится сердце.

– Я же думал в сельхозакадемию поступать… – начал Родион медленно. – Думал в пензенскую, чтоб от дома недалеко, да и подрабатывать можно…

У девушки внутри все оборвалось и рассыпалось мелкой крошкой.

– Ну, да. Понятно.

– А потом подумал, что в московскую тоже можно, почему нет? В Тимирязевку. Работа везде найдется. Пусть не на комбайне. Так летом вернусь, снова сяду за руль. После страды я и не сильно-то тут нужен.

Сначала Ульяна своим ушам не поверила, даже губы закусила, чтоб удостовериться, что это не снится ей все, не мерещится. А потом не выдержала, рванулась и обняла парня изо всех сил.

– Здоровооооооо!!!

Он хмыкнул вроде как досадливо – громко, мол, – а на самом деле довольно. Ульяна не видела его лица в этот момент, но была уверена в этом. Родион засмеялся, обнял девушку, потерся щекой о ее шею, и со всех сторон сразу заулюлюкали – ребята не могли пройти мимо обнимающейся прямо посреди поля парочки.

Но Ульяне было все равно, да и ее парню (Родион – мой парень! – от этой мысли в животе прямо солнце взорвалось), судя по всему, тоже. Он немного отстранил ее, внимательно посмотрел в глаза и сказал негромко:

– Все-таки ты принцесса.

Уля аж вскинулась вся – она отлично помнила, как Родион к ней поначалу относился, когда она только приехала и еще смотрела на всех окружающих, как на мусор, думая, что столичное происхождение и дорогие шмотки делают ее выше, умнее и лучше других.

– Неправда!

– Правда-правда, – чуть усмехнулся парень. – Спящая красавица, которая проснулась сама, не дождавшись поцелуя принца. Надо будет это исправить, а то как-то не по-сказочному, да?

Он лукаво скосил глаза на девушку, зашагав вперед и все еще сжимая ее руку. Ульяна почувствовала, что краснеет. И от внезапной стыдливости, и от радости, и от нетерпения одновременно.

– Угу, – только и смогла промычать в ответ.

От этого Родион развеселился еще больше, заулыбался шире, а в глазах у него заплясали золотистые искорки.

– Ну вот, в Москве все и поправим.

Вечером они еще долго обсуждали планы на будущее. И поступление Родиона в Тимирязевку, и мысли Ули насчет собственного высшего образования, и знакомство с родителями с обеих сторон, и о том, чтобы будущим летом снова вернуться сюда. Возвращаясь в корпус, девушка пританцовывала и что-то напевала себе под нос. Казалось, что жизнь вокруг стала какой-то более яркой, свежей, интересной.

Возвращение домой немного пугало – старое болото из социальных сетей, сплетен, тусовок и походов по магазинам уже не казалось привлекательным. Это все было смертельно скучно с позиции приобретенного за последние три месяца опыта. Но зато Ульяну радовало, что она увидит папу с мамой – они очень редко созванивались и переписывались этим летом, и девушка по-настоящему по ним соскучилась.

Теперь-то она была им невероятно благодарна, что, наплевав на ее капризы, они все-таки решили отправить ее в «школу жизни». Ведь если бы не это, она бы столько всего пропустила. И никогда бы не встретила Родиона. И даже если бы по какой-то невероятной случайности они когда-нибудь столкнулись бы, сто процентов прошли бы мимо друг друга. Он бы посчитал ее столичной «принцесской» без царя в голове, а она бы непременно окрестила его «деревенщиной», если не похуже. И они ни за что, ни за что на свете не держались бы за руки и не планировали свое будущее. От этой мысли Ульяна вся передернулась.

Собирая сумку и прощаясь с Валей, Степой, Матильдой и другими ребятами из отряда, она была спокойна, в хорошем настроении и даже нисколечко не расстроена. Они договорились встретиться в будущем году, обменялись фотографиями, телефонами и адресами (и не только электронной почты, но и самыми настоящими. Ведь не у всех здешних жителей был доступ в Интернет, а письмо написать не такой большой труд).

Когда к воротам лагеря подъехала машина родителей, Ульяна шла за руку с Родионом, который нес ее сумку и улыбался, встречаясь с ней глазами.

Девушка не думала, как представит своего избранника родителям или что он может произвести какое-то «не то» впечатление. Ей казалось, что он просто обязан нравиться всем. А через пару недель Родион приедет в Москву – уже договорился, чтобы его документы переслали в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию – и она покажет ему родной город, и…

Представление прошло как-то буднично. Рукопожатия, взгляды мамы и папы, недолгое и немного сумбурное прощание. Ульяна и опомниться не успела, как машина уже катила по шоссе. Через несколько часов она будет дома. Так странно возвращаться в старую жизнь. Хотя она не будет старой, она будет совсем другой. Пообещав себе это, девушка обратила внимание, что папа что-то ей говорит.

– Что?

– Спрашиваю, как впечатления от последних каникул?

Уля встретилась взглядом с глазами отца в зеркале заднего вида, помолчала. Она и сама не знала, какие у нее впечатления.

– Я счастлива.

– Ишь ты, – улыбнулся Валерий Петрович, поглядев на жену. – Ну, рассказывай.

И Ульяна выложила все как на духу. Она уже очень давно не была так откровенна с родителями. Но сейчас чувство благодарности и какое-то безграничное доверие к миру подтолкнули ее пересказывать события этого лета без утайки и недомолвок. Рассказ получился длинный, немного путаный, но родители слушали, не перебивая и ничего не комментируя. Вид у обоих к финалу повествования был немного ошеломленный.

– Ну, вот. И скоро Родион должен приехать в Москву – будет учиться в Тимирязевке.

– А ты сама? – подала голос мама.

– Я на экономику, думаю, пойду. Тоже в Тимирязевку.

Теперь Уля прекрасно знала, чего она хочет и как этого добиться. Будущее больше не было туманным и безынтересным – наоборот, она возлагала на него большие надежды. И собиралась эти надежды воплощать в жизнь.

Достав телефон, Ульяна набрала сообщение Родиону:

«Начинаю писать нашу сказку. До встречи!»