Власть мертвых Погодина-Кузьмина Ольга

– Следствие разберется.

– Разберемся, – согласился Демьянов. – Если появятся новые факты.

– С другой стороны, факты есть понятие относительное, – возразил второй следователь, снова начавший печатать. – Зависит, как их рассмотреть.

Георгию вдруг пришло в голову, что он напрасно доискивается тайных причин. Обычно размеры и способ передачи взяток обсуждались через адвокатов, но этот Демьянов, видимо, решил не усложнять себе задачу и действовать напрямую.

Второй следователь, рыжеватый парень лет двадцати пяти, достал из принтера несколько листков бумаги и протянул Георгию.

– Вот, посмотрите, тут как раз московские коллеги прислали запрос по Ковалю. Они там расследуют махинации с закупками лекарств. Слышали, наверное, за полгода уведены из бюджета триста миллионов. Одного из акционеров убили… Коваль там подвизался консультантом.

– Вы ведь тоже специалист по этим… как называется? Финансовым платформам, – заметил Демьянов.

– Мне нравится считать себя специалистом по всему сразу, – ответил Георгий. Он не притронулся к бумагам, и молодому следователю пришлось положить их на стол.

– Вообще, этот Коваль много кого консультировал. И нефтяной бизнес, и лес, и антиквариат. И все время рядом трупы. Наводит на разные мысли.

Георгий, решивший все же дождаться Эрнеста, не отвечал. Демьянов начал нетерпеливо постукивать пальцами по ящику стола.

– А вы как думаете?

– Никак.

– Странно, – удивился Демьянов. – А у меня тут информация, что вы в Италию визу запросили. И билеты приобрели. Я вот как раз решил вас вызвать, пока вы не уехали.

– Не вижу связи.

– А мне кажется, связь тут есть. Может, это вы заказали Коваля? У вас к нему и денежные счеты, и личные. Мы же все равно узнаем правду, а отказ от сотрудничества только усугубит вашу вину.

Георгий давно уже ощущал усталую неприязнь к этой комнате, похожей на все комнаты для допросов, в которых ему пришлось побывать, к этим людям, которые вторгались в его жизнь с хамской бесцеремонностью.

– Я не очень понимаю, что именно вас интересует. Убийство Сафонова, смерть Коваля? Махинации с лекарствами? Мои планы на отпуск?

Демьянов переложил бумаги в папке.

– Нам интересно все, что способствует восстановлению законности.

– И все, что поможет закрыть данное дело, – прибавил второй дознаватель.

– И чего вы хотите от меня? – прямо спросил Георгий.

– С одной стороны, если убийство Сафонова организовал и выполнил Коваль, есть основания переквалифицировать обвиняемого Воеводина в свидетеля. С другой стороны, оснований пока недостаточно. А может, это все же он убил?

– Хоть монету бросай, орел или решка? – добавил второй следователь.

Это был уже не намек, а прямое коммерческое предложение. Демьянов, кажется, даже взял отрывной листок, чтоб обозначить сумму, но тут, постучав, в комнату вошел Эрнест, и на лице обоих следователей изобразилась скука.

Формальности допроса в присутствии адвоката заняли не больше пятнадцати минут. Прощаясь, Демьянов протянул Георгию визитку.

– Если еще что-то вспомните, тут мой мобильный.

Эрнест поставил диагноз, как только они вышли из кабинета:

– Денег хотят товарищи и братья по шахматам.

– Неизвестно за что.

– Я позвоню Панибрату, выясним, откуда идет инициатива. Кстати, ты будешь смеяться, но Коваль прислал тебе письмо через своего поверенного. Я вчера получил конверт международной почтой.

– Письмо? – изумился Георгий.

Они сели в машину Эрнеста, тот открыл портфель.

– Да, ты значился в его посмертных распоряжениях. Наверное, что-то личное. Держи.

Георгий вскрыл конверт и по дороге на Мытнинскую два раза перечитал распечатанное на принтере и подписанное скупым росчерком послание с того света.

Уважаемый Георгий Максимович!

Вы, очевидно, удивлены тем, что читаете это письмо. Оно попадет к Вам в руки только в случае моей смерти, так что воспринимайте его как рукопись, найденную в бутылке. Это не попытка оправданий, я не считаю, что перед Вами в чем-то виноват. Просто мне хочется разъяснить некоторые моменты. В частности, я хочу донести до Вас причины, по которым я поступал именно так, а не иначе.

Для этого важно понять, что значил для меня Игорь. Я увидел его случайно, на открытии художественной выставки, и с первого взгляда был убежден, что он создан для меня, как высокопарно это ни звучит. Через несколько дней я нашел способ встретиться. Я не обманывал его, был достаточно откровенен, не скрывал своих намерений. Было непросто произвести на него впечатление, Вы уже испортили его легкими деньгами и легким отношением к жизни. Должен признать, Вы имели на него большое влияние. Но тогда я не стремился соперничать с Вами, я желал только обладать им единолично и безраздельно. Я не торопил события. Дал ему время привыкнуть ко мне.

Наша первая ночь вознаградила все мои ожидания. Его тело стало для меня настоящим откровением. Опытность в нем непостижимо сочетается с застенчивостью. Этим я, видимо, тоже обязан Вам. Хотя позже я и сам научил его многим изысканным приемам, так что все его будущие любовники останутся в долгу передо мной.

В молодости я вел весьма беспорядочную жизнь и даже сейчас иногда позволяю себе встречи на стороне как опыт возвращения с небес на землю. Но чувства такого высокого качества я не испытывал с кем-либо еще. Интимная близость и общение с ним до сих пор приносят мне самые сильные эмоции. Рядом с ним я слишком счастлив, как будто надеваю розовые очки, и в этом состояла моя ошибка.

Мир несправедлив. Вы получили его даром, не прилагая никаких усилий, не совершая жертв. Я же был готов на любую жертву.

Думаю, для Вас не будет лишним узнать, что я принимал некоторое участие в мероприятиях, которые в дальнейшем привели к неблагоприятному для Вас финалу и заключению в тюрьму. В силу обстоятельств в моих руках оказались важные свидетельства, которые затем попали к заинтересованным участникам дела. Да, я хотел отомстить, но вместе с тем стремился к восстановлению нарушенной Вами справедливости.

К сожалению, тогда я совершил несколько непростительных ошибок, позволив ситуации выйти из-под контроля. Те дни, когда Игорь находился в руках неуправляемых людей, стали настоящим испытанием для меня. Соглашаясь выплатить выкуп, Вы руководствовались рыцарством и присущей Вам игрой в благородство. Для меня же это был вопрос дальнейшего существования – без Игоря я не представлял дальнейшую жизнь.

Вы должны знать, что большая часть собранной Вами суммы ушла по назначению: на улаживание проблемы и выплату принятых в таких случаях компенсаций. Понадобилось также оплатить дальнейшую безопасность Игоря, и это стоило недешево. Я не буду даже упоминать размер счетов, потраченных на его лечение.

Мне пришлось испытать настоящий шок, когда я увидел его обезображенное лицо и тело. И тогда и сейчас я виню себя, что стал невольной причиной его страданий. Я живу с этим грузом на совести до сих пор.

Игорь знает, что я спас его жизнь и был рядом все это время, чем и заслужил его уважение и благодарность. Нам через многое пришлось пройти вместе. Полгода он лежал в больнице, перенес несколько сложных операций и период тяжелой психологической реабилитации. Его лицо сильно повреждено, он потерял несколько зубов, испытывает проблемы с позвоночником и другие последствия жестокого обращения. Но в моих глазах он остается таким же прекрасным, как был раньше. Его болезнь сблизила нас больше, чем счастливые моменты. Я ни к чему не принуждал его и не удерживал – он первый сделал шаг навстречу. Он понимает, что я – единственный человек в мире, для которого всегда была важна не его физическая красота, а душевное содержание. Мы много путешествуем, жили в Латинской Америке, затем переехали в Италию. Климат здесь более благоприятный, у нас комфортабельный дом с бассейном. Знакомые и соседи считают его моим приемным сыном. Я позаботился о том, чтобы после моей смерти он не нуждался и был в безопасности.

К сожалению, я не могу предотвратить Ваших попыток увидеться с Игорем после моей кончины. Но я призываю Вас хорошо все обдумать. Он не может вернуться в Россию, так как обвиняется в убийстве уголовного авторитета, а в криминальном сообществе, о котором идет речь, действуют звериные понятия. Пока я жив, нас защищают определенные силы, заинтересованные в сохранении стабильности. Но после моей смерти его безопасность никто не может гарантировать. Если он попадет в поле зрения соответствующих лиц, это станет поводом для самых непредсказуемых действий. Безусловно, такие действия затронут и Вас – человека, которому есть что терять, у Вас семья и сын.

Я не пытаюсь угрожать, всего лишь предостерегаю от необдуманных поступков. Этим Вы можете навредить Игорю, который и так уже перенес достаточно страданий по Вашей вине. Теперь Вы можете стать причиной его гибели.

Надеюсь, Ваше здоровье не слишком пострадало в тюрьме и Вы по-прежнему имеете все необходимое, чтобы наслаждаться жизнью. Думаю, вокруг найдется достаточно привлекательных объектов, куда можно обратить свой взгляд. Если Вам хочется, чтобы я выступил в роли просителя, я готов и на это. Мертвец умоляет Вас исполнить его последнюю волю: оставьте Игоря в покое, не ворошите прошлое! Он очень изменился и внешне и внутренне. Он имеет серьезные психологические проблемы. Жестоко заставлять его вспоминать то, что он с неимоверным трудом забыл. Я уверен, что при всех своих недостатках Вы – порядочный человек и не можете не прислушаться к моим доводам.

Сейчас я вижу, что мое письмо получилось несколько длинным и запутанным, но я должен был изложить свои мысли. Нам есть за что не любить друг друга, но это чувство никогда не мешало мне уважать Ваши деловые и личностные качества.

Хочу пожелать Вам мира в душе и в дальнейшей жизни, в которой Вам больше не нужно опасаться встречи со мной.

Майкл Коваль

Поцелуй земли

Скиллин утес миновав и избегнув свирепой Харибды,

Прибыли к острову мы наконец светоносного бога.

Гомер

Только на Сицилии, во время допроса у карабинеров в каком-то важном управлении, Игорь узнал, что Майкл умер своей смертью, от кровоизлияния в мозг. Мертвое тело бросили в бассейн уже потом; следов насилия, кроме кляпа во рту и веревок, полиция не нашла.

Меликян сдержал обещание. Он помогал Игорю отвечать на вопросы следователей, поддерживал, подбадривал. Переводчица Винченца и местный адвокат тоже не скрывали своей доброжелательности.

Понимая лишь отдельные слова итальянской речи, Игорь все же успел догадаться, что его выставляют пленником, фактически рабом сексуального маньяка. Коваль же, по версии защиты, пал жертвой собственных опасных пристрастий, как режиссер Пазолини. В доказательство приводились видеозаписи и приспособления для секса, найденные в доме. Все это производило нужное впечатление на полицейских.

Было ясно, что следователи не горят желанием поднимать финансовые и политические связи Майкла, чтоб не наживать служебных неприятностей. Версия со случайными грабителями стала основной, поэтому Игоря оставили на свободе и даже позволили забрать из опечатанного дома личные вещи. Оставалось только дождаться полицейского суда, подтверждающего отсутствие в его действиях состава преступления. От этого решения зависело, в каком статусе он будет проходить по делу – в качестве свидетеля или обвиняемого.

На это время они с Меликяном поселились поблизости к полицейскому управлению, в небольшой квартире с кухней. Сергей Атанесович занял комнату с двуспальной кроватью, а Игорь – детскую, где стоял раскладной диван. Вместе они завтракали и ужинали, Меликян научил Игоря готовить яичницу с помидорами и жареный сыр, регулярно угощал анекдотами от «армянского радио». Как-то за ужином он сообщил, что скоро на Сицилию должен прибыть Азарий Слезник, давний друг и компаньон Коваля, тоже коллекционер и любитель балета.

Игоря мало интересовал приезд Азария Марковича, он тут же забыл о нем. И когда рано утром сквозь сон почувствовал, как на его постель кто-то садится, он решил сначала, что это мертвый старик, нередко навещавший его ночами.

Но движение воздуха в комнате, плотская материальность тела и приторный запах туалетной воды свидетельствовали, что новый посетитель не принадлежал к миру призраков. Отдернув руку, которую сжимали холодные пальцы, Игорь сел в постели и узнал Азария Марковича.

– Что ты сделал с волосами? – удивился тот брюзгливо.

«Тебе-то какое дело?» – подумал Игорь, но вслух сказал:

– Так сейчас модно. Сколько времени?

– Десять утра. Я прилетел, как только смог. Какая ужасная смерть… по вине негодяев, грабителей. До сих пор не могу поверить, мы дружили тридцать лет.

– Мне надо одеться, – произнес Игорь.

Какое-то время Азарий выжидающе смотрел ему в лицо, потом поднялся.

– Что ж… Сергей уже готовит завтрак. Мы тебя ждем.

Меликян жарил яичницу с луком и беконом. Азарий Маркович неудобно сидел на стуле, всем видом показывая, что в этой кухне и в этой компании ему не по себе. Одет он был слишком нарядно и не по возрасту – в долгополый лайковый пиджак, в узкие брюки из какого-то блестящего материала. Шею закрывал шелковый шарф-фуляр. С его лица, из-за омолаживающих уколов напоминавшего восковую маску, не сходило выражение легкого удивления и брюзгливости.

– Багаж я оставил в отеле. «Хилтон» – это же хороший отель?

– А чего бы ему быть плохим? – пожал плечами Меликян.

– Странно, что там довольно дешево.

– А на Сицилии все дешево. И вкусно. Коваль же не зря тут окопался.

– Бедный Миша, он предчувствовал скорый конец, – снова вздохнул Азарий, придирчиво разглядывая Игоря, словно решал, как приспособить к делу бесполезную вещь. – Буквально месяц назад он взял с меня слово лично выполнить его распоряжения. Конечно обещал сделать все, что смогу.

Игорь достал из холодильника сыр, йогурт, молоко. Разлил кофе. Азарий сделал глоток, поморщился и отставил чашку, ничего не сказав.

– Так ты надолго? – спросил его Меликян.

– По крайней мере, на две недели. Сегодня открытие фестиваля, я должен сказать речь в его память. Ты пойдешь?

– Это без меня, – отмахнулся Меликян, жирно поливая яичницу кетчупом. – Игорь с тобой сходит, он любит классическую музыку.

– Не люблю, – возразил Игорь, вспомнив, что как раз в июле начинались концерты «Русских сезонов в Палермо», фестиваля, которым занимались Чистяковы и Майкл.

Никак не отвечая на реплику Игоря, Азарий Маркович повернулся к Меликяну.

– Со мной приехала Джудит. Мы хотим арендовать машину на это время, объехать остров. Миша рассказывал, здесь можно что-то посмотреть. Какие-то храмы, римская вилла, фермы, где можно купить местные продукты. Все это интересно.

– На кладбище, наверное, тоже хочешь съездить? – спросил Меликян.

Азарий поджал губы.

– Его уже похоронили? Если честно сказать, я не люблю могилы.

Было не очень понятно, зачем Азарий приехал к ним и почему держится так надменно. От Майкла Игорь знал, что Слезник как-то связан с нефтяным бизнесом, а попутно занимается организацией балетного фестиваля в Буэнос-Айресе и ведет дела благотворительного фонда, одним из попечителей которого числился и Коваль. Кажется, у них была и какая-то совместная оффшорная компания, об этом говорил итальянский адвокат.

– Так что там у вас сегодня? Концерт-банкет? – спросил Меликян, выкладывая яичницу на тарелки.

– Мне буквально половину, – покривился Азарий. – Я не ем жареного… Если тебе интересно, да, после церемонии открытия будет ужин, кажется, в каком-то хорошем ресторане. Я остановился в «Хилтоне», у меня там бонусная программа. Был очень тяжелый перелет, в Мадриде задержка рейса, духота… Нас обещали заселить в гостиницу после двенадцати, я хочу поспать хотя бы час, если смогу, привести себя в порядок. Говорят, театр очень большой, но акустика приличная. – Он посмотрел на Игоря. – Ты был в театре Массимо?

– Да, был. – Игорь вспомнил два или три скучных вечера, которые они провели в компании Лиды и Оксаны Вениаминовны. – В принципе, красиво. Там снимали третью серию «Крестного отца». Но я не очень все это люблю.

Подбритые брови Азария полезли вверх.

– Миша буквально жил этим фестивалем. Организаторы хотят почтить его память, люди рассчитывали выразить тебе соболезнования. Впрочем, как желаешь, я не привык кого-то просить… Хотя, кажется, ты сам заинтересован, чтобы узнать его последние распоряжения. Бедный Миша оставил для тебя письмо…

– Да куда он денется, – успокоил Азария Меликян. – Пойдет с тобой, себя покажет, людей посмотрит.

Спрашивать, почему Слезник не отдаст ему письмо Майкла прямо сейчас, было глупо. Игорь видел, что нужен Азарию для какой-то цели, и тот нарочно изображает равнодушие. Он сказал:

– Хорошо, я пойду.

– Одолжений не нужно. Если все это так неинтересно…

– Да интересно ему, что ты прицепился? – встал на сторону Игоря Меликян. – У него и одежда есть, не ударит в грязь лицом.

Азарий прожевал кусочек сыра, взглянул на часы.

– Сколько будет стоить такси отсюда до гостиницы? Ты можешь позвонить и заказать?

Договорились, что вечером Игорь встретится с ним и другими гостями в отеле, откуда они поедут в театр. Эта перспектива не слишком-то улыбалась Игорю, и Азарий Маркович в этот раз показался еще неприятнее, чем прежде, но Меликян убедил его, что Слезник располагает важной информацией, и эти сведения необходимо добыть.

– Старая лиса, ищет лаз в курятник. И ты будь хитрее, найди общий язык, попробуй из него побольше вытянуть. Нос задирать любой умеет, а ты учись быть человеком компромисса. Главное, не воображай, что всем так нужен твой драгоценный зад, есть и другие ценности.

Игорь не спорил с ним, хотя и понимал, что вряд ли сможет найти общий язык с Азарием, который почти не скрывал своих намерений. Ему пришло в голову, что это по просьбе Слезника Меликян заставил его сдать анализы на ВИЧ сразу по приезде на Сицилию.

Но все же он решил пойти в театр и даже подготовился к вечерней встрече, чтобы чувствовать себя увереннее, – нашел среди еще не разобранных вещей пошитый на заказ в Милане черный костюм, подходящий галстук, туфли. Ему всегда казалось, что в пиджаке он выглядит, как офисный менеджер, но Меликян одобрил его внешний вид, вызвал такси и даже пытался торговаться с водителем при помощи двух-трех недавно заученных итальянских фраз.

Азарий Маркович остановился в дорогом отеле на главной улице города. Он ждал Игоря в фойе, утопая в мягком кресле, сжимая в холеных пальцах крохотную чашку. Одет он был еще наряднее, чем днем. Шелковый шейный платок украшала булавка с бутылочно-зеленым камнем, на мизинце поблескивал старинный перстень. Окинув Игоря придирчивым взглядом, он указал место напротив.

– Все еще не понимаю, зачем ты обезобразил себя этой стрижкой. Ну, не суть важно. Удачный костюм, у Миши, конечно, был вкус. Мне скорее нравится Палермо, и отель достаточно приличный. Жаль, что поводом для нашей встречи стало неприятное событие… Впрочем, не обязательно все время упоминать об этом, будем тактичны в отношении моих друзей. Это очень образованные люди, представители американской элиты, из Чикаго. Тебе будет полезно с ними познакомиться, хотя бы в целях воспитания культуры.

– Вы говорили про письмо Майкла, – напомнил Игорь.

– Да, действительно. – Слезник уставился на него немигающими глазами. – Все это наверху, в номере. Сейчас у нас нет времени подниматься. Но после ужина мы сможем вернуться сюда.

– Там что-то важное?

– Мне кажется, важна любая память о человеке, который фактически заменил тебе отца. Или я не прав?

«Почему-то всех, кто заменяет мне отца, больше всего интересует та штука, которой делаются дети», – сказал бы на месте Игоря Бяшка, но Азарий Маркович вряд ли был способен оценить такое чувство юмора. Отставив пустую чашку, Слезник взглянул на свои золотые, отделанные эмалью, часы.

– Странно, где Джудит? Я не намерен опаздывать.

Но Джудит в вечернем платье уже выходила из лифта.

Это была коренастая, толстая американка с мужской стрижкой и грубым голосом. Всегда непосредственная, она не сдерживала эмоций – внезапно заливалась оглушительным смехом или вдруг покрывалась багровыми пятнами от обиды, часто без всякого повода. При виде Игоря ее лицо вспыхнуло краской смущения. В такси она что-то пробормотала на ухо Азарию.

– Джудит говорит, ты очень возмужал, – заявил тот, повышая голос. – Конечно, ты уже не тинейджер. Кажется, тебе уже двадцать три года?

Игорь не стал отвечать. В ноябре, еще в Буэнос-Айресе, Азарий и Джудит были на вечернике по случаю его дня рождения, и оба прекрасно знали, сколько ему лет. Он тоже знал, что Азарию за пятьдесят, а Джудит сорок восемь, что больше года она провела в психиатрической клинике после несчастливого романа с танцовщицей из варьете, а Слезник несколько лет жил с молодым студентом-медиком, пока тот учился на дантиста, и даже после его женитьбы поддерживал с ним дружескую связь.

– Нет, ему двадцать лет, но он выглядит старше, – сказала Джудит, прикрывая меховой горжеткой свой некрасивый улыбающийся рот.

– Да, гораздо старше, – согласился Азарий. – Но по-прежнему моложе нас с тобой.

В холле театра их ожидали супруги Леон и Валери, ровесники Азария, сухопарые и загорелые американцы. Валери придерживала у шеи норковое манто, сверкая большим, с полногтя, бриллиантом. Они пожали Игорю руку, выразили соболезнования. Майкла они помнили как прекрасного человека и тонкого ценителя прекрасного. Джудит, когда-то изучавшая русский язык, переводила их слова.

В фойе первого яруса, у входа в ложи, гостей встречали Чистяковы. Увидев Игоря, Оксана Вениаминовна помрачнела, но справилась с собой и даже вполне любезно обратилась к нему после того, как дружески обнялась, соприкасаясь щеками, с Валери, Леоном и Азарием. Лида, видимо, не посвященная в подробности истории с Виталиком, была приветлива, как и раньше.

– Мы все так расстроились из-за милого дяди Майкла, – вздохнула она. – Потом эти полицейские допросы, жуть! Представляю, как оно тебе. Но жизнь продолжается, точно? Тебя Азарий Маркович привез?

– Нет, я сам, – ответил Игорь, хотя это было неправдой.

Он чувствовал унизительную скованность из-за того, что и Чистяковы, и американские старики, и другие гости, которых сейчас знакомили друг с другом, считают, что он уже стал любовником Азария. Это подтвердил и полноватый мужчина во фраке, с кудрями до плеч, который долго тряс руку Игоря, а потом сказал:

– Позвольте выразить соболезнования. Господин Коваль много сделал для нашего фестиваля. Без его поддержки мы бы не выплыли! Надеюсь, Азарий Маркович возьмет его место в оргкомитете… Он с вами не делился планами?

Важные знаменитости, улыбчивые консульские работники, деловитые мужчины в смокингах, неземные балерины, старухи в мехах, дважды, трижды отраженные зеркалами, обнимались, жали руки, восклицали нечто радостно-фальшивое, собирались в живописные группы, словно, не дожидаясь начала спектакля, собрались разыграть свое представление. Официанты разносили шампанское, Игорь выпил два бокала подряд. Он продолжал испытывать неловкость, но одновременно наблюдал и думал. Зачем Майкл, Азарий и все эти высокомерные богачи тратили деньги и время, собираясь здесь? Майкл любил музыку, но деньги он любил больше. Он не раз упоминал в разговорах, что не участвует в проектах с прибылью меньше сорока процентов и никогда не рискует своими вложениями. Вероятно, и Азарий занимался фестивалем балета не только для того, чтобы знакомиться с молодыми солистами.

Ответов на эти вопросы у Игоря не было, как не было и особой надежды на то, что Майкл что-то ему завещал. Он даже не решил, поедет ли с Азарием в гостиницу, чтобы узнать о распоряжениях Коваля, – по крайней мере, уж точно не будет ради этого с ним спать. Он чувствовал себя потерянным и одиноким, как на вокзале, и время от времени ловил цепкие взгляды пожилых мужчин и женщин, которые приглядывались к нему, как к забытому на перроне чемодану.

Роскошное убранство театрального зала, тяжелый бархат расшитого занавеса и вся атмосфера волнующего ожидания на время отвлекли его от тревожных мыслей. Он несколько раз бывал в опере с Майклом и чаще всего скучал, но сейчас невольно ощутил волшебное обаяние театра. Обрывки музыки из оркестровой ямы, шум голосов внизу, как ропот моря, колебания горячего воздуха, блеск украшений, запахи вина и духов от входящих в ложу женщин – обещание праздника невольно будоражило нервы.

– Игорь, дорогой мой, твое место здесь! – Азарий помахал ему программкой, показывая окружающим, что у потерянной вещи объявился новый хозяин.

– Стравинский – мой самый любимый композитор, – проворковала Джудит, неловко выворачивая спину, чтобы вновь взглянуть на Игоря и залиться краской.

– Композиторы с иудейской кровью лучше всего выражают русскую душу, – заявил глубокомысленно Азарий и перегнулся через кресло, чтобы повторить эти слова по-английски для Леона и Валери.

Чтобы не участвовать в их разговоре, Игорь пока не садился, а смотрел вниз, на музыкантов в оркестровой яме, на публику, которая рассаживалась в партере. Он пересчитал ряды, разобрал славянскую вязь на протянутом вдоль сцены полотнище: «Весна священная. Картины языческой Руси» – и вдруг заметил в дверях человека, удивительно похожего на Георгия Максимовича. Тот на секунду остановился, осматриваясь, и быстро прошел в левую часть зала, которая была не видна с места Игоря.

Вспоминая острый профиль и движения незнакомца, Игорь понял, что ошибся, соблазненный мимолетным сходством. Однако, слушая официальные речи итальянского директора фестиваля и русских партнеров, он никак не мог успокоить нервную тревогу, которая вскоре отозвалась в резких звуках музыки. Свет погас, на сцену вышли танцовщики и балерины в белых трусах поверх телесных трико, а он все пытался мысленно сравнить два отпечатка памяти, давнишний и сегодняшний. Музыка возбуждала его. Представляя лицо Георгия, его глаза, нос, насмешливую складку губ, в какой-то момент он начал уставать от собственных усилий, и тогда вместе с легким сквозняком между портьерами скользнула тень, и он явственно почувствовал, как Майкл Коваль встал за его спиной и положил невидимые руки на плечи.

После спектакля особые гости фестиваля, а среди них Азарий Маркович, Джудит и американские супруги, были приглашены на банкет в ресторан пятизвездочного отеля по соседству с театром. Во дворе старинного здания под полосатыми тентами разливали вино и коктейли, разносили блюда с закусками. Говорили речи, пару раз упомянули имя Майкла, и Азарий сказал подходящие к случаю высокопарные слова. Затем Оксана Вениаминовна, которая обхаживала Слезника и его богатых друзей, усадила их за круглый столик в углу террасы. Начали о балете: «Потрясающе. Смело. Неожиданно. Даже не представить, что хореограф из Молдавии».

– Он давно живет и работает в Берлине, – сообщил Азарий. – Я видел десятки постановок «Весны священной», начиная с Брониславы… Кстати, мальчиком я был с ней знаком, она работала до глубокой старости. Но поменять мужские и женские партии, кажется, никто не пробовал. Любопытное впечатление, особенно этот молодой солист.

Затем Оксана Вениаминовна попыталась перевести разговор на финансовые трудности и предстоящую ротацию оргкомитета фестиваля, но Азарий не поддержал тему. Он заявил, что никогда не говорит о бизнесе за едой, к тому же сейчас озабочен устройством запутанных дел покойного друга.

– Он оставил завещание? – с провинциальной прямотой спросила Чистякова.

– Да, он готовился к уходу, – сухо сообщил Азарий. – Кое-что достанется его племянникам, остальное друзьями и компаньонам. Определенную сумму он выделил для матери.

– Его мать еще жива? – удивилась Лида.

– Она много лет содержится в санатории в Хамат-Тадер, на лечебных источниках. Они мало общались в последнее время, но примерно раз в год Миша ее навещал.

Игорь тоже ничего не знал о матери Коваля и в эту минуту подумал, что даже после смерти тот не откроет всех своих тайн.

– А Игорь? Ему, конечно, как сыну, достанется дом и что-то из предприятий? – поинтересовалась наивная Лида.

– Майкл оставил некоторые распоряжения и на его счет. – Азарий сделал строгое лицо, показывая, что не намерен делиться подробностями.

Джудит перевела слова Леона:

– Важнее всего сохранить коллекцию.

– Ужасно, если такая коллекция распылится, – поддержала Валери.

Азарий устало прикрыл веки.

– Я намерен сохранить коллекцию любой ценой, это моя святая обязанность. Конечно, хотелось бы сделать памятную выставку. Возможно, и здесь, в Палермо.

– Прекрасная мысль! Мы непременно должны это организовать! – обрадовалась Оксана Вениаминовна. – Вы знаете, он гостил у нас за день до трагедии. Может, если бы он послушал меня и остался, все повернулось бы иначе. Для меня это шок. Какой-то кошмарный сон!..

Игорь, раздраженный этим лицемерным славословием, спросил ее:

– А почему на фестиваль не приехал Виталик? И ваш муж? Я бы хотел их увидеть.

– Мужа задержали дела, но он непременно будет на гала-концерте. А Виталик, наш сын, поехал навестить свою девушку, дочь партнеров моего супруга по линии «Рособоронэкспорта», – ответила Чистякова, нервно поправляя волосы, обращаясь в основном к Азарию.

– Правда ли, что Коваль работал на русскую разведку? – совершенно неожиданно поинтересовалась сухопарая Валери.

Игорь понял ее вопрос без перевода. Он был уверен, что Азарий Маркович снова уйдет от ответа, но тот выдержал паузу и заговорил, разглядывая оливку в бокале с мартини:

– Миша всю жизнь играл. В детстве в мушкетеров, в юности на валютной бирже, потом с законом. С партнерами по бизнесу разыгрывал разведчика, с разведчиками – коммерсанта… Он любил рисковать. Я долго был уверен, что его болезнь – это тоже какой-то розыгрыш. В сущности, он был неисправимым романтиком…

Поначалу это утверждение показалось нелепым, но по размышлении Игорь готов был с ним согласиться. Сексуальные игрушки, которые Коваль привозил из каждой поездки, в полиции изучали с брезгливостью и недоумением, Меликян насмешничал над причудами покойника, но Игорь знал, что патологии в привычках Майкла было столько же, сколько актерства, желания примерить на себя чужую роль. И хотя сам он тяготился ритуалами их искусственной близости, но подчинялся всегда добровольно, зная, что Майкл не перейдет установленных границ. Он по-прежнему не испытывал скорби по умершему, но теперь испытывал чувство вины – эту холодность души.

– А чем болел дядя Майкл? – спросила простушка Лида.

– Дети в подвале играли в больницу, отрезали Маше одну ягодицу, – брякнул Игорь, сам не зная зачем, и Лида рассмеялась, а старшая Чистякова изобразила негодование.

Разговор вернулся к русскому балету. Леон что-то говорил про Дягилева, Чистяковы жаловались на затраты, а Игорь пил сухой мартини и курил, разглядывая гостей, переходящих от стола к столу. Он все отчетливее понимал, что должен уйти прямо сейчас, что ни за какие деньги не сможет перебороть отвращения к Азарию Марковичу, а если сможет, навсегда потеряет уважение к себе. Сейчас ему стыдно было вспоминать поездку к Вальтеру, курортный роман с Борисом – Азарий заставил его по-новому взглянуть на эти вещи. Здесь, среди богатых стариков и старух, он слишком ясно понимал, что больше не хочет продавать свою свободу. В который раз он подумал, что должен все же решиться и позвонить Георгию, рассказать ему все, что знает. Он даже составил первую фразу: «Привет, не беспокойся, у меня к тебе просто деловой разговор…»

Потом Чистяковы увели Слезника к другим столам, а Игорь перебрался под тенты и выпил пунша. Там его нашла Оксана Вениаминовна и отвела в сторону, чтобы торопливо и строго отчитать.

– Не хотела поднимать эту тему, но ты начал первый. Мы подтвердили твое алиби, хотя муж говорит, что ты можешь быть причастен. Но это уже дело полиции. Главное, не пытайся встретиться с Виталием, у него есть девушка, ему не нужны неприятности… Мне нужно знать, когда ты собираешься уехать с Азарием в Аргентину?

– С чего вы взяли, что я куда-то с ним поеду? – разозлился Игорь.

– Для тебя это был бы самый лучший выход.

– Разберусь сам, о'кей? – ответил он резко, и Чистякова повернулась на месте и решительно направилась к группе женщин в меховых накидках.

Игорь выпил еще и потянулся к новому коктейлю, но Азарий встал перед ним.

– Уже поздно. Я со всеми попрощался и вызвал такси. Идем, ты выпил лишнего.

Чувствуя неприятное, беспокойное опьянение, Игорь зачем-то последовал за ним.

Машина ожидала на парковке, водитель открыл перед ними дверь. Азарий сел, Игорь сейчас только вспомнил, что не собирался никуда с ним ехать. Он оглянулся в замешательстве.

В нескольких метрах от них, у входа в отель, стоял Измайлов и, зажав в зубах сигарету, смотрел прищуренным волчьим взглядом. Его глаза светились в темноте насмешливой злостью.

Игорь сел в такси, плохо понимая, с кем и зачем куда-то едет. Машина тронулась с места.

– Необходимо понять одну вещь, – тут же начал Азарий Маркович, – чтобы так себя вести, ты ровным счетом ничего из себя не представляешь. Молодость и наружность – это все, что ты можешь предложить. В Европе за это платят слегка дороже, чем в Таиланде, но нигде не платят много. Ты должен отчетливо уяснить, что на сегодня ты полный ноль. Ты абсолютно неэффективен. Ты упустил все свои шансы. Ты очень много куришь, при этом не имеешь денег, чтобы купить себе пачку сигарет… Да, ты можешь рассчитывать, что мужчины, как я сегодня, будут платить за твои сигареты, но проституция сразу закроет тебе двери в порядочное общество. Ты сейчас был в этом ресторане, ел деликатесы и пил хорошее вино только благодаря мне. Ты должен понимать, что в данный момент Азарий Слезник – твой единственный шанс. Я могу многое для тебя сделать. Если, конечно, захочу. Если ты меня убедишь, зачем я должен тебе помогать…

Игорь слушал его, едва разбирая смысл слов, и ничего не отвечал. Приняв молчание за выражение покорности, Азарий переменил тон.

– Я совершенно искренний человек и не скрываю своих намерений. Я готов на расходы, но для начала между нами должно быть понимание. Мы оба потрясены смертью Миши, все это выбивает из колеи. Вполне логично, что два близких ему человека решили поддержать друг друга… К слову, я собирался второпях, забыл половину необходимых вещей, но в отеле предоставляют все необходимое. Даже, представь себе, презервативы.

– Что? – переспросил Игорь.

– Не нужно изображать наивность, ты прекрасно понимаешь все, что я имею в виду.

Азарий хотел коснуться его руки, и тут стало понятно, что нужно делать. Таксист притормозил у светофора, и, поймав изумленный взгляд Слезника, Игорь выскочил из машины.

Прошло всего несколько минут, они успели проехать два или три квартала, но за это время Георгий мог вернуться в отель, скрыться в переулках, отправиться в аэропорт. Страх снова потерять его среди чужого мира заставил Игоря сосредоточиться только на одном. Еще не зная, что скажет и сделает, когда они встретятся лицом к лицу, он побежал, огибая прохожих и высаженные вдоль проспекта пальмы, все прибавляя скорость.

Измайлов стоял на том же месте, сунув руки в карманы брюк, издалека наблюдая за ним. Игорь замедлил движение и тут же почувствовал горячую боль в колене и под ребрами. За несколько метров от входа в отель он остановился, согнулся, глотая воздух открытым ртом. С этого расстояния они молча разглядывали друг друга.

– Куришь много? – спросил Георгий негромко, но Игорь расслышал.

Компания мужчин в смокингах и женщин в разноцветных коктейльных платьях спустилась с террасы. Оживленно переговариваясь, они заняли тротуар перед входом. Тогда Георгий кивнул и направился к стеклянным раздвижным дверям. Игорь последовал за ним.

В лифте, куда вслед за ними вошли две пожилые немки, Измайлов продолжал разглядывать его со злым, насмешливым прищуром.

– Как же твой кавалер?

– Он не кавалер, – ответил Игорь, пропуская женщин к выходу.

– А кто? Клиент? Помоложе-то не нашел?

Уже вдвоем они поехали выше, на восьмой этаж.

– Вот, нашел, – ответил Игорь с вызовом.

Измайлов цыкнул зубом, словно собирался сплюнуть.

– И сколько берешь?

– А что, думаешь, не хватит?

Тот стиснул челюсти, нехорошо усмехаясь, играя желваками на скулах, но не ответил. Лифт остановился, они вышли.

Бордовый ковер в коридоре приглушал звук шагов, зеркала в бронзовых рамах мерцали, словно годами перебирали в памяти отражения давно исчезнувших постояльцев.

Георгий открыл дверь в номер, прошел вперед, достал из холодильника бутылку минеральной воды, разлил по стаканам и снова оглядел Игоря пристальным, оценивающим взглядом.

– Ладно хоть без силиконовых сисек. И не в костюме горничной.

– Может, просто в химчистке?

Измайлов издал короткий хриплый звук, похожий одновременно и на сдавленный смех, и на возглас отвращения, шагнул вперед. Обняв, Игорь уткнулся ему в плечо, и тот стиснул ладонями его голову, прижался подбородком, губами и ноздрями к его затылку.

В эту секунду оболочка чувств сделалась проницаемой, между ними не было никаких преград. Два года Игорь ждал и боялся этой встречи, представляя Измайлова чужим, равнодушным, неприязненно-насмешливым. Но теперь он ясно ощущал, что их близость – простая и необходимая для жизни вещь и что Георгий тоже чувствует это всем своим телом и всей душой.

Еще там, у входа в отель, Игорь понял, что Измайлов изменился не только внешне, что и внутри сделался жестче и злее. Но вкус его губ, запах кожи и властная твердость плоти – все было прежним и принадлежало Игорю, как сам он принадлежал Измайлову, с первого раза и навсегда.

В постели Георгий жадно разглядывал его, трогал и гладил лицо, грудь, живот. Игорь тоже ласкал его, отдаваясь, принимая в себя, с дрожью нетерпения, как насыщаются после долгого голода. От их любовной страсти рождалась какая-то новая сила. Волшебная магия, сказала бы Фиона.

Не нужно было разговаривать, слова только мешали, но в самый жаркий момент Георгий выдохнул ему в ухо:

– Будешь шляться – размажу по стенке…

И еще:

– Уф, какой ты стал.

Больница, Байя-Бланка, Коваль, Борис, Азарий Маркович – все события этих двух лет рухнули, как в пропасть. Теперь Игорь ярко помнил только тот вечер, когда стоял на крыше «Альмагеста» и смотрел на звезды, готовый выполнить все, чего захочет от него этот чужой и уже неотделимо близкий человек. Сейчас ему казалось, он заранее знал, что Измайлов причинит ему боль, принесет несчастье, растопчет, прогонит, но сам не сможет уйти, и однажды они будут счастливы друг другом так глубоко, что за это можно заплатить любую цену.

Утром позвонил Меликян.

Страницы: «« ... 678910111213 »»

Читать бесплатно другие книги:

Любви с первого взгляда не бывает, это все знают. Почему же тогда известный скрипач Олег Тернов так ...
Наташа тяжело переживала смерть старшей сестры, Ольги. Прошли годы, горе не забылось, но стало глуше...
Программисты – мирная профессия, разве кто-нибудь будет с этим спорить? Сидят люди за компьютерами, ...
Если есть возможность отпраздновать Новый Год в параллельном мире, называющемся «Земля», ее надо исп...
Пятеро друзей-школьников попадают в параллельный мир, называющийся «Земля». Попадают не случайно – о...
Круизная яхта с дочерью украинского мультимиллионера и ее свежеиспеченным супругом на борту бесследн...