Полёт шмеля (сборник) Векшин Николай

Глава 6

Но зловещий глаз, странное дело, не оказал «паркеру» никакого сопротивления. Ручка пронзила его насквозь, как пустое место, и воткнулась в спинку кресла, пропоров кожаную обшивку. И я по инерции, проделав энергичный пируэт вслед за «паркером», свалился на бомжа. Но бомж исчез. Подо мной было только кресло.

«Какой Вы, однако, злой», – иронично молвил бомж, выходя из-за портьеры. Изумлению моему не было предела. Поэтому я не нашелся, что ответить, и по-детски буркнул обиженно: «А Вы вонючка!». «Ничего, я пойду помоюсь и стану чистым…», – веско с намеком изрек бомж, по-хозяйски взял Аэлиту под локоть и удалился с ней в следующую комнату, плотно прикрыв дверь. Щелкнул замок. Понятно, в ловушке.

Я плюхнулся в кресло, еще хранившее след мерзкого запаха, и постарался задуматься. Мысли скакали в разные стороны, как блохи. Зачем меня сюда заманили? Аэлита с этим «бомжом» заодно или нет? Но бомж вовсе не бомж, это раз. С Аэлитой у него, как видно, сговор, это два. Она с самого начала действовала по его указивкам, это три. Все мои «случайные встречи» с ними обоими были подстроены, это три. Черт! Не три, а четыре. В коньяк они добавили что-то, препятствующее способности анализировать, это пять. Нечто вроде мозгового релаксанта? Чтобы я бездумно выдал все секреты? Не на такого напали. Так, так… Что еще? По-видимому, в моих прикидочных формулах уже содержится решение. Решение, которое я проглядел. Что именно проглядел?

Я встряхнул головой и мучительно попытался сконцентрироваться. В антигравитационных формулах фигурируют: площадь, вес, гравитационная постоянная, расстояние, коэффициент аэродинамичности, подъемная сила… Стоп. Зачем охотнику за изобретением нужны абстрактные формулы, когда у него в руках есть конкретное летающее чудо – Аэлита? Да и сам охотник, по-видимому, умеет делать нечто подобное. Он ведь в момент нанесения удара «паркером» исчез из кресла. Как он смог вдруг оказаться за портьерой? Полтергейст? Но нет: лететь он вроде бы не летел. Просто мгновенно оказался в другом месте. Но это невозможно. Мистика. Что-то тут не так.

А хорошо бы отсюда удрать. Я встал, подошел к окну. Металлическая решетка. Значит, окно отпадает. По двум сторонам комнаты две двери. Одна закрыта на ключ. А другая-то нет! Но ведь там лев. Через него мне не прорваться. А если он, на мое счастье, спит? Тогда можно попробовать потихонечку. А если проснется?

В мучительных сомнениях я на цыпочках подошел к двери и прислушался. Тихо. Тут пришла мысль, что вдруг лев подойдет к двери и откроет, толкнув лапой. Волна холодного ужаса окатила меня от затылка до пяток. Я инстинктивно вцепился в дверную ручку. Но тут же сообразил, что открыть такую дверь – на себя – животное не может.

Я осмелел и заглянул в замочную скважину. Лев был на месте. Он лежал в центре и, похоже, спал или дремал. Опасаясь, что зверь услышит, я задержал дыхание. Абсолютная тишина. Приложив к скважине ухо, я попытался уловить хоть какой-нибудь звук. Ничего. Ни сопенья, ни шороха, ни даже вздоха. Странно. Огромный зверь дышал совершенно бесшумно.

Движимый исследовательским инстинктом, я приложил к скважине нос и втянул воздух. Никакого запаха. Никакого! Этого не может быть. В зоопарке от клетки со львом всегда несёт изрядно. Не пахнущий зверь? Стерильный? Очень странно…

И тут я вмиг прозрел. Лев не настоящий! Он механический. Ну, конечно! Огромная механическая игрушка, идеально воспроизводящая вид и повадку царя зверей. Но все же – игрушка, не более. Вдохновленный этим открытием, я приоткрыл дверь и слегка просунулся туда.

Лев находился на месте. Но уже не неподвижный. Он приподнял свою величественную голову и повернул морду в мою сторону. Но ведь, прежде чем прыгнуть, ему придётся встать. А я успею спрятаться и захлопнуть дверь. Интересно, лев-игрушка меня видит или это только кажется, что он пристально смотрит? Несомненно, он на меня реагирует. Значит, механический зверь оборудован сенсорами. Но почему от него не исходит никаких звуков? Мелькнула смутная мысль. Надо проверить…

Я решился. Приоткрыл дверь пошире и просунулся по пояс. Лев встал. Совершенно бесшумно! Такая махина и – ни звука. Я прицелился и швырнул в него «паркер». Ручка пролетела насквозь.

Это не игрушка! Это – изображение. Просто объемное кино. Голография. И как я сразу не догадался!? Теперь понятно, как «летала» Аэлита и каким образом её хозяин, исчезнув из кресла, вмиг очутился за портьерой. Для светового луча переместиться с одного места на другое не проблема. Только не ясно, где находится источник луча и кто им управляет.

Как известно, в голографии источником света обычно служит лазер. Кстати, поясню для несведущих, голография не от слова «голый», а от греческого holos – весь, целый. Принцип получения трехмерных изображений в голографии хорошо известен. Сначала объект освещают двумя когерентным лучами – опорным и пробным. Эти два луча можно получить от одного когерентного источника вроде лазера с помощью специальной фазовой пластинки, узкой щели или зеркальной дифракционной решетки. При прохождении этих двух лучей, отраженных объектом, на белом экране возникает интерференционная картина: чередование темных и светлых колец, напоминающих мишень в тире. Если вместо экрана поместить фотопластинку, то на ней отпечатаются все кольца. Если потом фотопластинку с кольцами снова осветить опорным лучом, то происходит так называемое восстановление волнового фронта и, в частности, появляется мнимое объемное изображение, видимое глазом под определенными углами. Если вместо фотопластинки использовать особую фотопленку и сделать много кадров, то потом, прокручивая ее через «опорный» кинопроектор, можно смотреть объемное кино.

Интересно, а как это устроено, что голографический лев на меня реагирует? Кино не может реагировать. А, понял! Конечно, всё же наверняка есть сенсоры. Они чувствуют моё движение и управляют лучом, формирующим фигуру льва. Они должны быть расположены где-то в стороне, по-видимому, там же, где локализован источник луча. Я решительно вошел в львиную комнату и стал её осматривать, не обращая внимания на грозные движения псевдо-хищника, глупо топчущегося на месте.

Не углядев сходу нигде ни луча, ни сенсоров, я решил, что нет смысла далее тратить время на осмотр, а надо побыстрей отсюда убираться.

Я пренебрежительно продефилировал мимо псевдо-льва, отворил входную дверь, вышел в ночную темень сада и ступил на освещенную Луной дорожку. И тут же вздрогнул, ощутив на своем плече тяжелую лапу…

Глава 7

Лев!? Я в ужасе замер, чувствуя на плече лапу хищника. Ноги чуть было не подкосились, но над ухом вовремя раздалось восклицание: «Викентий, стойте!» Я обернулся. Уф-ф-ф-… Это не лев. Это Аэлита повисла у меня на плече, стараясь удержать. Я брезгливо убрал её руки:

– Отстаньте! И идите к своему повелителю.

– Трус!

– Марионетка!

– Нет! Просто он мой брат.

– Кто?

– Борис.

– Какой еще Борис?

– О, господи, ну какой же Вы иногда бываете…. тормоз…

– А-а-а… Так этот подонок – Ваш брат?

– Он лёг спать. А я потихоньку забрала у него Ваш пиджак, деньги и все бумаги.

Она сняла с себя мой пиджак, наброшенный на плечи, и протянула. Увидев моё замешательство, приказала:

– Надевайте-надевайте, а то замёрзнете, ведь ночь холодная.

– А Вы?

– Я одела теплый свитер. Но давайте, Викентий, отложим беседу и поскорей отсюда уйдём. А то Борис может проснуться и хватиться, что нас нет.

И Аэлита, сунув мне в руки пиджак, решительно направилась по дорожке к калитке. Я влез в рукава и бегло ощупал карманы, удостоверившись в наличии денег и бумаг. Потом целеустремленно последовал за женщиной, с инстинктивным интересом поглядывая на привлекательный горизонт заднего вида. А временами целомудренно отводил глубокомысленный взор на звёзды и Луну.

Мы пришли в город. По дороге я успел выкурить три сигареты. Повёл Аэлиту к себе домой. Она не возражала. Это наполнило мою исстрадавшуюся душу надеждами и энтузиазмом.

Усадив женщину на диван, я выставил на стол всё, чем был богат холостяцкий холодильник: колбасу, сыр, шпроты, две бутылки водки и пять пива. Водку, как и пиво, я храню в холодильнике, ибо тёплую водку пьют только алкаши, пацаны и дегенераты. Из морозильника достал сало и шоколад. Круто нарезал ржаной хлеб. И пододвинул всё поближе к Аэлите. Она деликатно отломила кусочек шоколадки и аппетитно захрумкала. Я налил себе и ей по полстакана ледяной прозрачной жидкости, опрокинул порцию внутрь, радостно крякнул и зажевал хлебом с салом. Аэлита понюхала свою порцию и нерешительно спросила: «А можно пива?» – «Долить?» – «Нет! Что Вы! Вместо. Я водку не пью». Я перелил её дозу себе и тут же принял, закусив колбасой и шпротами. А она стала потягивать пиво, оставляя на краях стакана пятнышки красной помады.

Я включил музыку, выбрав витиеватый джаз, и решительно сел на диван, вплотную к женщине. Она не отстранилась. Душа моя возликовала, предвкушая радость тела. Аэлита обворожительно улыбнулась и задала провокационный вопрос:

– Викентий, а Вы правда открыли новый способ полётов?

– М-м-м… (о господи, как же хочется её обнять и расцеловать! как трудно держаться в рамках приличия!). Ну, не то чтобы уже открыл, но, похоже, что скоро смогу. А что?

– Интересно. Тогда, может быть, я тоже пойму, почему летаю.

– Аэлиточка, не валяйте дурака. Я прекрасно знаю, что Вы вовсе не летаете.

– То есть как это? Вы же сами видели!

– Ха! Видеть-то видел, но это было всего лишь голографическое кино.

– Какое еще кино?

Я понимающе усмехнулся и доходчиво пояснил:

– Интерференция сдвинутого по фазе когерентного света с последующим восстановлением мнимого изображения с плёнки.

– Как-как?

– Ну, кто-то, вероятно Борис, снял Вас на специальную кинопленку, а потом получил с её помощью Ваше двигающееся объемное изображение. И киношного льва точно так же он сделал, а потом для устрашения показал мне. Лев – голографический. Вот почему он не имел запаха и оказался проницаемым для «паркера».

– Какого еще паркера?

– Для пишущей ручки, которой я попытался проткнуть Бориса. Но и брат-то Ваш в кресле был всего лишь изображением!

– Изображением?

– Ну конечно!

– А что – изображение может взять в руки бумагу?

– Какую такую бумагу?

– На которой Вы написали формулы и отдали Борису.

– Ах, чёрт! А ведь действительно: как мог Борис дать мне ручку, а потом забрать бумагу, если он не настоящий? Кстати, в отличие от льва, от него воняло. Ничего не понимаю…

Я отупело уставился на бутылки, пытаясь сосредоточиться и ухватить суть дела. Но в мыслях был вакуум. Тогда я принял еще одну стаканную дозу, надеясь на активацию глубинных структур мозга. Аэлита при этом поморщилась, а затем спросила:

– Что подразумевалось под «икс» в той формуле, которую Вы дали Борису?

– Это был не «икс», это «хэ».

Аэлита на секунду замерла, потом чуть смутилась, но тут же, не удержавшись, прыснула от смеха.

– А на самом деле? – спросила она заинтересованно, когда отсмеялась.

– На самом деле в формуле фигурируют известные физические величины, ничего особенного.

– Тогда в чем загвоздка? Объясните.

Почувствовав себя уважаемым педагогом, я взял лист бумаги и стал карандашом выписывать символы, поясняя, что каждый означает. Собеседница внимательно слушала и переспрашивала. Всё-таки ей явно не хватало знаний из физической оптики. Пока я ей объяснял, понял сам. Эврика! Врубился! В формуле не хватает коэффициента, выравнивающего размерность! Это ж азбука: правая и левая часть уравнения должны иметь одинаковую размерность. Как это я умудрился упустить сей тривиальный момент?! Если в уравнении слева сантиметры, то и справа должны быть именно сантиметры, а не килограммы. Теперь всё ясно. Вот как удачно сактивировался мой мозг алкоголем и красивой женщиной.

Удовлетворенный найденным решением, я огласил вывод:

– Вот теперь всё понятно, причём, не только на счет шмеля, но даже про крупные объекты.

– Значит, я в твоих глазах – всего лишь крупный объект? – игриво спросила Аэлита с подвохом.

– Не! Ты… ты… очень даже… э-э-э… симпатичный объект! – обрадовано воскликнул я, заметив, что мы перешли на «ты».

Когда общаешься с красивой женщиной на «Вы», она кажется недосягаемой царицей, а когда она сама переходит на «ты», то становится доступной, как булочка с маслом.

«Человек не объект и не функция для», – глубокомысленно изрек я и попытался заключить собеседницу в объятия. Но руки мои встретились друг с другом. Аэлита исчезла. Что за странная манера невоспитанно испаряться в самый ответственный момент!

Глава 8

Проснувшись наутро, я мутно оглядел комнату, мучительно соображая: Аэлита мне приснилась или она тут была? А если была, то это было только ее изображение или реально она сама? Увидев на столе бутылки и закуску, я понял, что не приснилась. Ведь не стал бы я вытаскивать из холодильника столько бутылок для себя одного. При этом, не углядев вокруг ни туфелек, ни еще каких-либо предметов женской экипировки, я решил, что имел дело с фантомом.

Хлебнув из горлышка немного пива (тёплое! вот гадость!) я уселся за стол с намерением позавтракать остатками колбасы и сыра. И тут же обратил внимание на следы помады на втором стакане. Значит – была, была в натуре! Но как же тогда она умудрилась внезапно исчезнуть?

Давай разберем всё по порядку. Когда Аэлита несколько дней назад пришла ко мне в лабораторию, она была или не была? Была. Как же не верить своим глазам? Мы беседовали. Голосок у неё такой приятный. Как же не верить своим ушам? А когда она висела над полом, я тронул её за пятку. Пятка была на месте. Настоящая пятка. Причем, без чулка. Как же не верить своим рукам? Так. Потом Аэлита ушла. Ушла? Точно, ушла. И даже запах духов ушел вместе с нею. Как же не верить своим ноздрям? Получается вывод. Женщина при нашей первой встрече была не миражом. Итак, она сумела зависнуть над полом реально. Зависнуть… Но ведь это невероятно! Секундочку. Почему невероятно? Судя по выведенной мной вчера формуле, не только мелкие объекты, вроде шмеля, могут терять вес, но и крупные. Стоп. А где же вчерашний листочек с формулами? Я обшарил карманы, перетряхнул постель, заглянул под диван, сунулся даже в холодильник. Нету. Нигде… Ай да плутовка! Стырила!

Так, значит, она всё же работает на своего братца… А меня развела, как наивного чудака. Впрочем, почему «как». Вот именно.

В прихожей раздался звонок. Я подошел и открыл дверь. На пороге стоял Борис. На этот раз от него ничем не воняло, и это радовало.

– Где Аэлита? – спросил он мрачно.

– Улетела, – съязвил я, с облегчением поняв, что, похоже, она братца своего тоже кинула.

– Врёшь. Она у тебя, – убеждённо изрек он.

– Зайди и проверь, – усмехнулся я и пропустил его в комнату.

Он осмотрелся и затем деловито заглянул на кухню и ванную.

– Ты еще в туалете погляди, – иронично подсказал я.

Молча смерив меня презрительно-испепеляющим взглядом, Борис потопал на балкон.

– Ага, именно оттуда она и прыгнула к звёздам, – бросил я ему вслед.

Вернувшись, сохраняя угрюмое выражение и выставив вперед волевую нижнюю челюсть, он по-хозяйски уселся на диван и хотел было закурить. Кстати, отметил я, на сестру он лицом нисколько не похож.

– Вообще-то, мог бы, пожалуй, подымить на балконе. А еще лучше – шел бы ты домой, Боря.

– Слушай, ты… умник, заткнись. Я подожду тут, пока она снова придёт.

– Глупо и не умно. Вдруг у неё другие планы.

– Придёт. Больше ей деваться некуда.

Он задумчиво подул в сигарету но, однако, вернул ее в пачку, не закурив. И мирным тоном заявил: «Викентий, в наших общих интересах – найти Аэлиту. Причем, чем быстрей, тем лучше».

– Так ты ж уверен, что она сейчас сюда придёт. Зачем же нам её искать? Кстати, дело это неблагодарное: только нашел, она тут же исчезает. Опять ищи. Хватит с меня.

Борис, покрутив пачку в руках, снова вытащил сигарету, смял и демонстративно бросил на пол.

– Знаешь что, Боря, кончай сорить и вали-ка отсюда, пока цел, – сердито сказал я и нагнулся, чтобы поднять сигарету. И тут же получил по затылку такой мощный удар, что аж померкло в глазах.

Очнувшись в лежачем положении, я медленно перевернулся и увидел над собой ухмыляющуюся физиономию.

– Ну, что, мистер Шерлок-Холмс, еще добавить? – довольным тоном проронил он.

Преодолевая ломоту в затылке, я сел, опираясь на правый локоть, и, чтобы выиграть время, задал дурацкий вопрос:

– Добавить? А с какой целью?

– Да просто руки на тебя чешутся. Все карты мне спутал.

– В каком смысле?

– Да во всех! – зло крикнул он мне в лицо.

И в этот момент я нанес ему левой рукой крепкий тычок в нос.

Конечно, когда сидишь, то удар совсем не тот. И левой это все же левой. Но все-таки удар в нос это удар в нос. Его оказалось достаточно чтобы противник отпрянул и на миг потерял контроль над ситуацией. Вскочив, я нанес ему с правой сокрушительный удар в подбородок.

Он рухнул, тяжко промычав что-то нечленораздельное.

Я потер костяшки занывших пальцев о коленку и подумал: «Экий паразит. Крепкая, однако, у него челюсть».

– Мальчики, вы уже дерётесь? – вдруг раздался милый голосок Аэлиты.

Я обернулся. Из-за двери выглядывала симпатичная мордашка. Глаза искрились смехом. Вот поганка, весело ей! Я решил, что тоже не буду унывать и ответил:

– Мы пытаемся подружиться. А ты пришла ему на подмогу или как?

– Я пришла, чтобы ты не наделал глупостей.

Она шагнула из прихожей в комнату. На ней был костюм Евы.

Глава 9

От изумления я обомлел и впал в нирвану.

– Ы-ы… Т-ты… Это… э-э… М-м-м… Д-д-а-а-а…

– Викентий, хватит сыпать междометиями. Ты что – ни разу в жизни обнаженную женщину не видел?

– Э-э… Как тебе сказать… В общем… Ну, ты даёшь!

– Может, тебе валерьянки накапать? Или пивка плеснуть?

Она деловито, как ни в чем ни бывало, перешагнула через своего братца, как через пустое место, и прошествовала к столу, демонстрируя при этом щедрые богатства женской природы. Наполнила стакан пивом и протянула мне.

– Тьфу, гадость! – отрицательно мотнул я головой.

– Не поняла. Тебе не нравится мой вид? Ты что – ханжа?

– Да нет, я про тёплое пиво. А ты – обалдеть! Э-э… прости, я к нудистам не привык.

– А я к занудам.

– Извини. А ты м-м… не стесняешься? М-меня и Бориса?

– Тебя – нет. Ты ведь исследователь, знаешь анатомию. И поэтому не должен падать в обморок при виде женских прелестей. А Бориса можно вообще не стесняться, ведь его на самом-то деле тут вовсе нет.

– То есть как это нет?! Сейчас очухается и будет.

– А ты закрой глаза на пару минут.

– Зачем?

– Он исчезнет.

– И ты тоже? Как раньше?

– Нет, не бойся, я теперь не исчезну. Ну, что смотришь недоверчиво, как дитя на фокусника? Опять пытаешься включить логику? Не надо. Ты сердцем слушай!

– Что-то многовато проблем возникает, когда начинаешь действовать по сердцу.

– Но ведь зато так жить интересней, верно?

– Это точно, – усмехнулся я и послушно смежил веки. Хотя закрывать глаза вообще-то совсем не хотелось. Было на что поглазеть.

Подождал с минуту-другую и спросил: «Ну, что, теперь можно?». Ответа не последовало.

Открыл глаза. Борис испарился. Аэлита тоже. Чёрт, побери! Опять прокололся! Я раздраженно стукнул себя ладонью по макушке.

И тут раздался радостный звонкий смех: «Обманула, обманула!». Аэлита весело выскочила из прихожей. На ней, словно для контраста, был строгий деловой костюм, вроде тех, которые носят бизнес-леди на официальных переговорах.

– К…к…как ты быстро оделась! – удивился я.

– А я не одевалась! Я в этом пришла.

– Послушай, перестань меня дурачить. Я же только что прекрасно видел тебя… н-н… не одетой.

– Голой?

– Ну, да, без совсем одежды, ой, то есть – совсем без одежды.

– Ишь, какое у тебя богатое воображение! – снова рассмеялась Аэлита.

– Причем тут воображение? Борис-то ведь исчез! Или он просто ушел? Ты не могла бы объяснить? Что всё это значит?

– Какой ты нетерпеливый… Всё-таки в тебе дух исследователя сильней, чем зов самца… И это мне даже нравится. А на счет Бориса не волнуйся. Исчез и исчез. Он вряд ли вернется. По крайней мере, в ближайшее время. Викентий, не нервничай, смотри на происходящее трезво, без фантазий, не усложняя.

– Ты хочешь сказать, что у меня глюки?

– Может, и глюки. А может и нет… Кстати, я тебе в том виде понравилась или не очень?

– Не то слово!

– Ну, и какая же я была? Красивая?

– А ты что, не в курсе?

– Расскажи, не упрямься. Интересно, каков твой мужской взгляд, взгляд со стороны.

– Ну, ты была как… В общем… Такая… Ух!

– Ага, вижу, ты опять перешел на междометия. Поконкретней можешь?

– Фигура супер. Как гитара. Ну, и это… как её… грудь… Короче говоря, с ума сойти!

– И чего же ты…?

– Да, знаешь, как-то малость растерялся. Слишком неожиданно.

– Хочешь, будет медленно?

Она демонстративно плавным движением сняла пиджачок, лениво уронила его на диван и начала неторопливо, как при замедленной киносъемке, расстегивать пуговички блузки. Воображение моё тут же разыгралось, как у затворника-монаха. В мозгах туманно возникла обнаженная фигурка, недавно виденная. В горле застрял комок от избытка чувств. Я воодушевленно шагнул к Аэлите. Она вдруг остановилась и расхохоталась, не удержавшись:

– Ой, Викушенька, ты просто прелесть! Такой терпеливый мужчина! Настоящий джентльмен.

Сглотнув комок в горле, я хрипло попытался пошутить:

– З-з-начит, демонстрация нижнего белья отменяется?

– А ты… Ты уверен?..

– В чем?

– В себе. И во мне.

– Я люблю тебя! – выпалил я лихорадочно, неожиданно для самого себя.

– Вот с этого и надо было начинать, – облегченно сказала Аэлита. Она задумчиво подошла вплотную. Потом внимательно посмотрела мне в глаза. Кротко улыбнулась. Вздохнула. И положила мне на плечо свою голову. И я потерял свою…

Глава 10

Конечно, читателям интересно узнать в мельчайших подробностях, что и как дальше произошло. Умрите от любопытства. Интимные моменты постельной сцены я деликатно опускаю. Ну, не прельщает меня слава порнографа вроде скандального Владимира Сорокина. Скажу только, что все эмоции и ощущения были настоящими и не сводились лишь к телодвижениям. Любовь превращает секс из удовольствия в счастье.

Однако счастье, как и удовольствие, не может длиться вечно (а жаль!). Наступил вечер. Мы с Аэлитой обессилено лежали на диване и тихо улыбались друг другу.

– Кешенька, я так рада, что нашла тебя.

– Ну, Литка, это еще вопрос, кто кого нашел.

– Я! Я первая пришла к тебе. Забыл?

– Шутить изволишь. Не каждый день в лабораторию являются симпатичные девушки, которые – ха-ха! – якобы умеют летать. Кстати, куда ты тогда, когда пришла, умудрилась спрятать голографический проектор?

– Какой еще проектор?

– Ну, Литка, не валяй дурака! Думаешь, я не понимаю, что на самом-то деле ты не взлетала. И вообще это была не ты, а всего лишь твоё объемное изображение – фантом.

– Хи-хи-хи! Так значит, ты считаешь, что познакомился не со мной, а с фантомом?! Весёленькое дело! Хорошо, а как же звук? Я ведь с тобой разговаривала!

– Ну и что? Вот в кинотеатре тоже есть звук…

– Ты до меня дотрагивался!..

– Думаю, это было еще что-то, дополнительное, нечто вроде гипноза.

– О господи, ну какой же ты упёртый! Ладно, предположим. Но как же – твой шмель, летающий вопреки аэродинамике? И ведь ты сам говорил, что большие объекты (помнишь, ты назвал меня объектом! – хи-хи!) тоже так могут…

– Могут-то могут, но для этого надо, как я теперь понимаю, чем-то махать вроде крыльев или пропеллера, опираться о воздух или собственную струю. Но ты, как помню, ни руками, ни ногами особо не двигала и никакую струю, пардон, не пускала. А, значит, выведенная мной «шмелевая» формула тут ни причем. Таким образом, либо ты что-то путаешь, либо нарочно меня разыгрываешь.

– Дурак! Хотя у меня не было никакого проектора, никакого пропеллера и, тем более никакой такой поганой струи, но я летала, летала на самом деле!

– Брось свои фантазии! И не считай меня кретином. Что – и внезапно исчезающий Борис, как ты, умеет летать? Может, его голографический лев тоже временами парит над крышами, как Карлссон, и сбрасывает на головы прохожих банки с вареньем?

– Нет, лев не летает. И он действительно только фантом, причем, примитивный. Лев – результат первого успешного опыта, пробная модель, сделанная два года назад. Борис научился вызывать образ льва в мозгу человека, посылая мощные высокочастотные импульсы от сконструированного им СВЧ-генератора.

– Что?! Что ты сказала?!

– А ты думал, я идиотка? Что не могу понять простых вещей? Да, я не сильна в оптике и голографии. На биофаке МГУ, где я когда-то училась, мы физику проходили не слишком тщательно. Но Борис (он закончил физфак) мне всё объяснял. Я пришла в его лабораторию, когда опыт со львом уже состоялся. И Борис хотел научиться генерировать такие импульсы, чтобы в мозгу возникало не только изображение, но и всё остальное – звук, запах, тактильные ощущения… И он сумел. Варьируя частоту импульсов и накладывая разные сигналы от многочастотного генератора, Борис добился того, что в мозгу испытуемого стали возникать яркие образы, не отличающиеся от реальных…

– Стоп! Ты хочешь сказать, что как раз я и оказался для вас обоих этим самым испытуемым? Эдаким кроликом с мозгами?

– Прости меня, любимый, но вначале было именно так. Дело в том, что у нас с Борисом в лаборатории сначала получалось индуцировать в голове только достаточно простые фантомы: предметы, растения, животные… Это удивительное чувство, когда вдруг начинаешь под действием генератора ясно видеть и ощущать то, чего нет. Это как сон наяву. Нет, это просто как наяву. Мы проводили опыты только на себе самих; никаких других испытуемых не было, чтобы не произошла утечка информации. Сам понимаешь, какая это бомба. Но у нас возникла серьёзная проблема: почему-то не удавалось индуцировать фантомы людей. Дело в том, что возникновение фантома в мозгу зависит не только от генератора, но и от самого мозга, от его восприимчивости и, по-видимому, от каких-то других его свойств. Каких – не известно. И мы решили подключить к экспериментам кого-нибудь другого, причем – постороннего, желательно – с достаточным интеллектом и сильным воображением, чтобы легче преодолевался индукционный мозговой барьер. Выбор пал на тебя. Мы хорошо знали твои смелые публикации по биоаэродинамике и надеялись, что сможем получить с тобой хороший результат, э-э… не раскрывая тебе всех секретов…

– Ага, вы вдвоём решили меня надуть!

– Кеша, прости! Прости, пожалуйста! Я ведь не думала, что всё так обернётся.

– Как обернётся?

– Что мы полюбим друг друга.

На этот аргумент у меня контраргументов не нашлось. Собственно, теперь всё вроде бы прояснилось, и на душе стало спокойней. Но тут я вспомнил про слишком агрессивное поведение Бориса:

– Не понимаю, с чего это твой братец меня так невзлюбил. Как будто я у него что-то украл. А ведь украл-то или, по крайней мере, пытался украсть именно он у меня (формулу и деньги), а не я у него.