Нет дыма без огня Браун Сандра

Лара отрицательно покачала головой.

— Я останусь здесь вместе с ними. Хотя бы до тех пор, пока ее не вывезут из операционной. Не думайте о нас. Я сама доберусь обратно.

Он внимательно посмотрел на Лару, потом коротко произнес:

— Пойду выпью кофе.

Лара следила, как Кей шел по стерильно чистому коридору спокойной твердой походкой, лишь слегка прихрамывая на правую ногу. Если не считать его несколько растрепанного вида, никто бы не догадался, что совсем недавно она его пробудила от пьяного сна.

Он посадил вертолет между многоэтажным гаражом и зданием больницы. Такое под силу только очень хорошему пилоту. Значит, Кей не просто хвастался, говоря, что может летать куда угодно и когда угодно.

Джен и Марион вернулись, позвонив по телефону, и заступили на свое долгое дежурство. Кей принес несколько пластиковых стаканчиков с кофе, бутерброды и булочки. Лара познакомила его с родителями Летти.

— Мы вам будем вечно благодарны, — проговорила Марион со слезами на глазах. — Что бы теперь ни случилось, но если бы вы нас сюда не доставили… Летти… она…

Кей не стал говорить пустых слов, неуместных в такой серьезный момент, а ободряюще прикоснулся к ее плечу.

— Я скоро вернусь, — пообещал он и без дальнейших объяснений ушел.

Новости из операционной поступали мучительно медленно. Всякий раз, когда на пороге комнаты появлялась операционная сестра, все трое напрягались. Но она заходила всего на секунду, и ее сообщения звучали всегда лаконично: врачи борются, чтобы стабилизировать состояние Летти и спасти от ампутации руку. День для больницы складывался особенно тяжелым. Несколько человек получили серьезные травмы в аварии на автостраде. Столкнулись три машины, в том числе автобус с пенсионерами, ехавшими на загородную прогулку. Врачи, сестры, сиделки — все оказались очень заняты, но, как заметила Лара, при этом не теряли головы.

Через час возвратился Кей с большой бумажной сумкой в руках. Он протянул ее Ларе и Марион.

— Я подумал, что вам следует переодеться.

В сумке они нашли брюки и майки. Их собственная одежда заскорузла от крови Летти. Они помылись и переоделись в туалетной комнате. Кей и слышать не хотел о том, чтобы взять деньги у Джека.

— Вы ведь сын Барни Леонарда? У вас прачечная и чистка. Вы ведете теперь дело отца?

— Верно, мистер Такетт. Я не думал, что вы меня знаете.

— Вы здорово стираете мои рубашки. И в меру их крахмалите. Так что будем считать, что мы квиты.

Они торжественно пожали друг другу руки.

Родные Леонардов приехали через час вместе с пастором. Они держались кучкой, говорили понизив голос и молились за Летти. Как врач Лара не впервые становилась свидетелем подобных сцен, и ее не смущало проявление человеческого горя.

Другое дело Кей, он явно чувствовал себя лишним, ходил взад-вперед по коридору и часто куда-то исчезал. Всякий раз, когда он уходил, Лара считала, что он уже улетел обратно в Иден-Пасс на одолженном вертолете, но Кей опять возвращался и спрашивал о Летти. Во время одного такого таинственного отсутствия он побрился и заправил рубашку в штаны. Отчего приобрел более благопристойный вид, еще, правда, далекий от совершенства.

Спустя почти семь часов после того, как Летти увезли в операционную, полный, средних лет человек в синем халате вошел в комнату ожидания и назвал имя Леонардов. Джек и Марион поднялись и взяли друг друга за руки, собрав все свое мужество, готовые принять любую весть.

— Я доктор Руперт, — представился хирург-ангио-лог. — Ваша девочка будет жить. Если не возникнут неожиданные осложнения, ей ничто больше не грозит.

Марион покачнулась и упала бы, не подхвати ее муж. Она громко, надрывно всхлипывала.

— Спасибо вам. Спасибо.

— А как ее рука? — спросил Джек.

— Мы сумели спасти руку от ампутации, но сейчас я вам не могу сказать, в какой степени восстановятся ее функции. Кровообращение нормальное, но возможны мышечные и нервные повреждения, которые проявятся позже. Доктор Каллахан, хирург-ортопед, скоро выйдет и поговорит с вами. Он расскажет вам о физиотерапии. Самое главное, она жива, и у нее хорошие физиологические данные.

— Когда я ее увижу? — поинтересовалась Марион.

— Она несколько дней будет находиться в отделении интенсивной терапии, но вы можете ее навещать. Вам сообщат, когда прийти. Доктор Каллахан сейчас к вам выйдет.

Когда родные бросились обнимать Джека и Марион, хирург повернулся к Кею.

— Вы доктор Маллори?

— Я доктор Маллори. — Лара протянула ему руку. — Я врач-терапевт в Иден-Пасс.

— Вы оказались на высоте, особенно учитывая серьезность случая. И вы так быстро доставили ее сюда.

— Спасибо за похвалу, — ответила Лара с усталой улыбкой. Потом тихо спросила:

— Скажите мне, как специалист, насколько нормализуются функции руки?

— Если бы я заключал пари, то сказал бы, что шансов на полное выздоровление пятьдесят на пятьдесят, и даже выше пятидесяти. Молодой организм быстро справляется с последствиями любой травмы. Если функции руки полностью восстановятся, то девочка вряд ли будет помнить об этом случае. — Он слабо улыбнулся; тяжелейшая операция наложила печать усталости на его лицо. — Но могу побиться об заклад, что она не будет высовывать руку в окно автомобиля.

Они снова обменялись рукопожатием. Сказав еще несколько слов родителям, хирург удалился. Джек и Марион обняли на прощание Лару, а затем отправились звонить другим родственникам и знакомым, чтобы сообщить радостную весть.

Лара с некоторым смущением посмотрела на Кея.

— Пожалуй, мне здесь больше нечего делать.

— Скажите, когда будете готовы, док.

Как только они поднялись в воздух, напряжение у Лары сменилось чувством разбитости. События дня давали о себе знать. Каждый мускул в теле ныл после утомительной работы. Она покрутила головой, пытаясь расслабить шею.

Прекрасный вид открывался сверху на землю, на которую опускались сумерки, но Ларе не давала покоя мысль, как близка была Летти Леонард, несмотря на ее усилия, к тому, чтобы навсегда покинуть этот мир.

Смерть ребенка, самое яркое доказательство непрочности земного существования. Лара глубоко переживала любую смерть, но такая смерть стала бы для нее настоящей трагедией, потому что напоминала о жестоких обстоятельствах, при которых она лишилась Эшли. Одно мгновение малютка Эшли счастливо ворковала и смеялась, а в следующее уже недвижимая лежала в луже крови.

Глаза Лары наполнились слезами. Если бы с ней рядом в тесной кабине не сидел Кей Такетт, она бы разрыдалась.

Она заставила себя сдержаться, ничем не выдав своих чувств. Вертолет приземлился на аэродроме округа Дабберт, и к нему тут же подбежал механик.

— Как девочка? — спросил он, когда Лара вылезала из вертолета.

— Жива, и руку тоже спасли.

— Слава Богу. Я было подумал, что ей конец. Привет, Кей. Как тебе вертолет, правда, классный?

— Привет, Балки. Отличная машина, — согласился Кей, отдавая механику ключи.

Лара показала на «универсал» Леонардов.

— Не могли бы вы попросить привести машину в порядок до того, как за ней приедут?

— Уже сделано, — откликнулся механик. — Бо прислал парня из гаража, чтобы отмыть кровь.

— Очень любезно с вашей стороны… Балки, если я не ошибаюсь?

Механик кивнул.

— Балки Виллис. Рад познакомиться с вами, мэм. — Он протянул руку. Лара ее пожала.

— Я доктор Лара Маллори.

— Да, мэм. Я так и подумал, что это вы.

— Уверена, что Леонарды оценят ваше внимание.

— Идея не моя. Кей позвонил из Тайлера и попросил, чтобы я все организовал.

Лара с удивлением взглянула на Кея. Тот равнодушно пожал плечами, будто не имел к этому никакого отношения.

— Чем бы ни кончилось дело, я решил, что их следует избавить от лишних неприятных воспоминаний. Ну как, едем?

— Едем? — Только сейчас Лара сообразила, что ей не на чем ехать. — Удобно ли будет…

Он показал на желтый «линкольн», стоящий неподалеку от ангара.

Лара попросила Виллиса поблагодарить любителя гольфа, чьим вертолетом они воспользовались.

— Пусть он пришлет мне счет за все расходы.

— Будет сделано. — Он отсалютовал Ларе и попрощался с Кеем.

— Вы мне тоже должны прислать счет, мистер Такетт, — сказала она по пути к «линкольну». — Какие у вас расценки?

Он широко распахнул перед ней дверь машины.

— Зависит от того, какие я предоставлял услуги.

Без улыбки она села в машину и первые несколько минут молча смотрела через стекло прямо перед собой на дорогу.

Когда они выехали на шоссе, ведущее к городу, Кей заметил:

— Знаете, ваше чувство юмора равно нулю. Вы хоть когда-нибудь улыбаетесь?

— Конечно. Когда слышу что-нибудь смешное.

— Понятно. Я не из тех, кто умеет вас смешить.

— Я сыта по горло всякими сальными намеками. Слишком часто я их слышала, чтобы они производили на меня впечатление.

Он потянулся, устраивая поудобнее на сиденье свое большое тело. Кожа обивки приятно заскрипела.

— Наверное, так судьба наказывает тех, кто когда-нибудь попадал в громкую историю, связанную с сексом.

— И это только одно из наказаний, помимо прочих.

Кей испытующе посмотрел на нее, потом перевел взгляд на дорогу. Они ехали в молчании по узкому шоссе в сгущающихся сумерках.

— Вы хотите есть?

Лара не думала об этом, но теперь, после его вопроса, почувствовала, что умирает от голода. Ее завтрак, до того как она отправилась полоть цветы, состоял из йогурта и двух чашек черного кофе.

— Да, — призналась Лара.

— Вы любите копченую грудинку?

— Почему вы спрашиваете?

— Я знаю местечко, где подают самую лучшую грудинку в мире. Может, заедем, попробуем?

Она взглянула на свою одежду, купленную Кеем для них с Марион в Тайлере.

— Я очень благодарна вам за одежду. Но мне неудобно появляться в таком виде в ресторане.

Он расхохотался.

— Да вы слишком нарядно одеты для Жареного Бобби.

— Какое подходящее имя.

— Его так прозвали не за успехи в кулинарии, а потому, что его самого зажарили.

Лара вопросительно посмотрела на Кея.

— Видите ли, однажды Бобби Симс повздорил с ковбоем по имени Малыш Пит Поли. Они оказались вместе на такцах после родео и затеяли ссору из-за женщины. Бобби победил в драке, чем очень оскорбил Малыша Пита всего пяти футов и четырех дюймов росту, притом в ковбойских сапогах. В ту же ночь Малыш Пит отомстил Бобби тем, что поджег его дом. Бобби спасся, только у него обгорели все волосы. С полгода он щеголял с головой, голой, как бильярдный шар, и к тому же слегка попахивал дымком. Все стали называть его Жареным. Вот тогда-то у него и возникла идея открыть ресторанчик.

Лара подозревала, что он плетет ей небылицы, но не успела выразить недоверие, как они въехали на стоянку при ресторане.

— Смотрите-ка, сегодня полно посетителей.

— Да это пивнушка, — запротестовала Лара. Вдоль крыши заведения тянулась гирлянда из лампочек, которые почти все перегорели. Гирлянда служила единственным украшением фасада. — Я не пойду туда.

— Подумать только. — Кей повернулся к Ларе. — А вы, оказывается, ставите себя выше нас?

Он загнал ее в угол. Если она откажется пойти с ним в забегаловку, он снова назовет ее снобом, фарисейкой и чистоплюйкой, не имеющей права указывать другим, когда у самой подмочена репутация.

С другой стороны, Лара не желала, чтобы по городу пошли слухи, что она появляется в обществе Кея Такетта. Можно себе представить, как заработают языки! Сначала докторша соблазнила сенатора Кларка, а теперь завлекает его младшего брата.

Но болтовня и сплетни — это дело будущего. А уничтожающее презрение Кея было реальностью сейчас. Она вышла из машины. Довольная усмешка украшала его лицо, когда он открыл ей дверь заведения; она еле стерпела унижение.

Внутри забегаловка показалась ей не лучше, чем снаружи. Табачный дым застилал потолок и редкие источники света. Одуряющий запах пива соперничал с оглушительным ревом музыкального автомата. Несколько пар толкались на тесной такцевальной площадке. Длинный бар занимал целиком одну стену, а столики располагались по темным углам.

Все головы повернулись к дверям, когда они вошли. Женщины разглядывали Кея; мужчины нацелились на Лару. Чувствуя на себе изучающие взгляды, она прошла за ним к столику.

— Вы пьете пиво?

Она опять услышала в его голосе вызов. Еще одна проверка.

— С жареной грудинкой? А как же.

Кей заложил два пальца в рот и пронзительно свистнул.

— Эй, Бобби, два пива!

— Чтоб мне провалиться на этом самом месте! — пробасил хозяин. — Два пива для пропащего Кея Такетта!

Кей сел напротив Лары и отодвинул в сторону прибор с приправами.

— Сначала спасаем жизнь ребенку, а потом пьем со мной пиво, и все в один день. А вы тоже умеете жить на всю катушку, дон!

Он не ждал ответа, да она и не успела бы его дать: круглый толстяк в белом переднике, запятнанном соусом и другими продуктами, появился у их стола, держа в одной руке за горлышко две бутылки с пивом. Другой рукой он приятельски хлопнул Кея по спине.

— Давненько я тебя не видел. — Он поставил бутылки на стол.

Лара успела поймать свою, прежде чем та перевернулась. Бобби не заметил промаха. Он продолжал приветствовать Кея.

— Слышал, ты только что вернулся из арабской страны. Там, говорят, если посмотришь на их баб хоть краешком глаза, они тебе тут же оторвут морковку. Это правда? Интересно, как ты-то, шельмец, там выжил? Я ждал, когда же ты меня навестишь, задница.

— Чудесное у тебя местечко, Бобби. Вижу, ты по-прежнему процветаешь, держишь и ресторан, и комнаты.

— Точно. Если людям хочется есть, пить и совокупляться, они знают, где можно получить все три удовольствия сразу. Как говорится, полное обслуживание. Вот моя философия. А это кто? — Он ткнул пальцем в сторону Лары.

Кей представил ее Бобби. Тот не стал скрывать своего удивления.

— Таи вы и есть та самая темная лошадка. Ну и ну, Кей.

Он откровенно ее осмотрел, что было предпочтительнее взглядов исподтишка, которые бросали на нее все остальные.

— Говорят, вы уже устроились. На месте старого дока Паттона. Верно?

— Верно. — Лара улыбнулась, заметив рубцы от ожогов у него над бровями и у линии волос.

— Чудеса, да и только. — Он переводил взгляд с Кея на Лару и обратно. — Кто бы мог подумать, что вы подружитесь.

— А мы вовсе и не подружились, — ответил Кей. — Просто так случилось, что мы вместе проголодались и зашли к тебе. Так что — будешь нас обслуживать или будешь трепаться целый вечер?

Жареный Бобби добродушно усмехнулся.

— Сейчас все подам. Мне бы только подзаработать. Что вы хотите?

— Два раза грудинку. Мне без подливки.

— Я подам подливку отдельно, и вы сами решите. Еще пару пива?

— Подашь вместе с грудинкой.

— Очень надеюсь скоро приболеть, — объявил Бобби, подмигивая Ларе. Он покачал головой, удивляясь неожиданностям, которые преподносит жизнь, и вразвалку вернулся за стойку.

Кей сделал несколько больших глотков пива. Лара отпивала понемногу и не торопясь.

— Вы поднимались в воздух прошлой ночью?

Он перестал пить, но держал горлышко бутылки у самых губ.

— Почему вы спрашиваете?

Лара отвела взгляд от его губ и бутылки с пивом.

— Просто любопытствую.

— Вы угадали, я летал прошлой ночью. На «Пайпер каб». Знаете, что это такое?

Она отрицательно покачала головой, хотя теперь имела об этом некоторое представление.

— Удобная штука, если хотите немного покататься. А все-таки почему вас это интересует?

Лара не решалась признаться, что после их ссоры на школьной стоянке, она, чтобы охладить свои чувства, поехала за город и видела, как сумасшедший, но опытный летчик шутил со смертью, не боясь разбиться.

— Я вспомнила о вашей ноге, — пояснила она. — Вы ее бережете при ходьбе. Значит, вам трудно летать.

— Она еще побаливает. Но я не могу не летать, иначе сойду с ума.

— Выходит, такой перерыв для вас редкость?

— Летать — моя профессия. Я работаю по контрактам. Соглашаюсь на любое предложение, если оно интересное.

— Это ваш критерий? Любая работа, если она интересная?

— И если за нее хорошо платят, — добавил он с усмешкой. — Я не нанимаюсь за гроши.

— Вы можете выбирать себе клиентов?

— Почти всегда. Некоторые настоящие миллионеры. У них дорогие современные машины. Они даже оговаривают в контракте, сколько часов пилот может лететь без сна и через сколько часов после выпивки. Они требуют от вас все документы, как это предусмотрено Федеральным авиационным управлением. Но встречаются и другие, с никудышными самолетами. Иногда не знаешь, как садиться в пункте назначения. А что касается требований к пилоту, то им достаточно, чтобы он видел хотя бы одним глазом.

— И вы летали при таких условиях?

— Именно «при таких условиях» я заработал кучу денег.

Послушав его разговор, Лара про себя решила, что как раз деньги его интересовали меньше всего.

— Вы любите летать, правда?

— Это у меня на втором месте после секса. Иногда даже лучше секса, не надо разводить антимонии, к тому же самолеты не обладают даром речи.

Она не поддалась на провокацию.

Он продолжал:

— Там наверху все такое ясное. Никакая чепуха не туманит мозги. — Кей прищурился, будто в поисках подходящего слова. — В небесах все просто и понятно.

— А по-моему, совсем не просто и совсем не понятно.

— Пилотирование — это от Бога, — произнес он, резко тряхнув головой. — Вы или рождены пилотом, или нет. Вы чувствуете машину нутром, а не умом. Вы или плохой летчик, или хороший, середины нет. Ваши решения или правильные, или ошибочные. Один просчет, и вам крышка. Тут все просто. Никаких раздумий и никаких сомнений. Сразу принимаешь решение, а там уж остается только уповать на Всевышнего.

— Разве сегодня все прошло просто? — напомнила она.

— Для меня, да. Я не участвовал в спасении ребенка, а только пилотировал вертолет. Это все, что от меня требовалось.

Лара не поверила, что он остался равнодушным к событиям. Кей не хотел признаваться, насколько дорога ему стала жизнь Летти Леонард и как сильно он бы огорчился, скончайся девочка по пути в больницу.

Жареный Бобби принес пиво и грудинку. На каждом блюде, помимо аппетитного куска мяса, лежали горка жареного картофеля, капустный салат под майонезом, половинка сладкого красного лука, два куска белого хлеба и красный перец размером с маленький банан. Кей тут же впился в него зубами, словно это был фрукт. От одного только запаха перца у Лары из глаз потекли слезы, и она отодвинула его в сторону. Что же касалось грудинки, то тут Кей ее не обманул, она оказалась необыкновенно вкусной. Мясо, которое много часов коптили над мескитовыми ветками, таяло во рту.

— Вы всегда мечтали стать пилотом? — спросила Лара между двумя кусками грудинки.

— А вы всегда мечтали стать врачом?

— Только врачом и никем другим.

— А когда вы были маленькой и играли в доктора, — спросил он с лукавой улыбкой, — то у вас все происходило как по-настоящему?

— Именно так, — подтвердила Лара, тоже улыбаясь. — Хотя и не совсем. Остальным надоедало играть в эту игру, они хотели играть в учителя, кинозвезду или манекенщицу. Ну а я хотела их лечить и ставить им компрессы. Мерила температуру и делала уколы с помощью карандаша или вязальной спицы.

— Все как у больших.

— Мои родители очень надеялись, что когда я вырасту, то позабуду об этом увлечении. Я не оправдала их надежд.

— Они планировали для вас другую карьеру?

— Родители хотели, чтобы я ничего не делала, а встречалась с друзьями, ходила на обеды и ужины в рестораны и клубы, занималась благотворительностью. В этом нет ничего плохого. Для многих женщин в этом вся их жизнь. Но не для меня.

— Мама с папой вас не понимали?

— Не могли понять.

Кей вопросительно поднял брови.

Лара пояснила:

— Я — поздний ребенок. Можно сказать, неожиданный и неприятный сюрприз. Но раз уж я появилась на свет, родители решили примириться с этим и расписали до мелочей всю мою дальнейшую жизнь. Когда я не пошла по намеченному пути, они стали мне напоминать, какая я для них обуза. Случалось, что я и была таковой, — задумчиво добавила Лара. — Как-то держала свою подружку чуть ли не целый день «в реанимации», пока обеспокоенные родители не явились за ней. Они обнаружили ее у меня в спальне на кровати, где она дышала через соломинку для коктейля. Удивительно, как та не задохнулась. Еще одну девочку я обстригла почти наголо, готовила ее к операции на мозге.

Кей рассмеялся, вытирая рот салфеткой.

— А потом еще история с Молли.

— А с ней что вы сделали?

— Я ее разрезала.

Кей как раз отпил пива и при ее словах поперхнулся.

— Что, что вы сказали?

— Молли была охотничьей собакой рыжего окраса, принадлежавшей нашему соседу. Замечательная собака, и я с ней играла с тех самых пор, как научилась ходить. Молли заболела и…

— Вы ее прооперировали!

— Нет, она сдохла. Безутешный сосед не мог себя заставить похоронить ее в тот же день. Собаку завернули в пластик и оставили на ночь в гараже.

— Боже мой. И вы произвели вскрытие.

— Во всяком случае, нечто подобное. Я уговорила подружку, которая утверждала, что мечтает стать медицинской сестрой, пробраться в гараж вместе со мной. Мы захватили с собой из кухни кое-какие режущие инструменты.

Кей смеялся, поглаживая подбородок.

— Мои знакомые девочки играли с Барби.

Оправдываясь, Лара пояснила:

— Молли не было больно, и я решила, что нет ничего плохого, если я ее вскрою и загляну внутрь. Я хотела узнать что-нибудь об анатомии, хотя еще и не слыхала такого слова.

— И что же случилось?

— Как только я стала вытаскивать из живота Молли разные органы, моя так называемая подружка подняла страшный крик. Хозяин Молли вызвал полицию. Полицейские прибыли на место происшествия одновременно с моими родителями, которые нас хватились. Они все ворвались в гараж, увидели эту страшную сцену, и начался настоящий ад. Родители, естественно, пришли в ужас и начали обвинять друг друга, что у того в роду есть «плохая наследственность». Сосед объявил, что порывает с нами всякие отношения. Родители моей подружки сказали моим родителям, что со мной явно что-то не в порядке и что меня следует показать психиатру, иначе я стану настоящей угрозой для себя и окружающих. Родители с ними согласились. После многочисленных и продолжительных встреч с психиатром, стоивших кучу денег, врач объявил, что я совершенно нормальный одиннадцатилетний ребенок. Единственной моей странностью была одержимость в том, что касалось человеческой анатомии, но с чисто медицинской точки зрения.

— Наверное, ваши отец и мать вздохнули с облегчением, когда узнали, что их дочь не чудовище.

— Не совсем так. Их по-прежнему тревожило мое странное желание стать врачом. В какой-то мере они до сих пор не могут с этим примириться. — Лара рассеянно вытерла пальцем каплю влаги, стекавшую по отпотевшей бутылке с пивом. — Мои родители весьма светские люди. Они дорожат внешними приличиями и недовольны, когда что-то нарушает размеренное течение их жизни. Я же не раз становилась таким нарушителем, начиная с появления на свет и кончая… — Лара подняла глаза и встретилась с его глазами. — И кончая происшествием в доме Кларка. Как и вы, мистер Такетт, они попрекали меня не за супружескую измену, а только за то, что я сделала ее общественным достоянием.

В этот момент человеческое тело плюхнулось прямо на середину их стола.