Роковая строфа Щеглова Ирина
– Ничего не бойтесь, – проговорил Кузнецов. – Вы – молодчина! Я потрясен вашим мужеством, не всякому даже опытному человеку под силу то, что удалось вам.
– Новичкам везет, – наконец, непроизвольно улыбнулась Валентина.
Кузнецов снова заговорил по-английски, расспрашивал что-то о Роберте, Валентина отвечала почти бездумно.
– Скажите, как вам все-таки удалось вырваться от них? – быстро переспросил Кузнецов, Валентина едва успела уловить смысл вопроса. Она замялась, не зная, как лучше ответить:
– Там был один человек, его зовут Мигель… он дал мне документы и вывез нас вместе с малышом на своем гидроплане. Потом он пропал, оставил нас в гостинице под присмотром какого-то старика и исчез. Представляете, я до сих пор не знаю, известно ли Вике о моем новом имени… Когда я бежала из гостиницы, то думала, что у меня совсем нет шансов, Мигель говорил, что хочет переправить нас в Никарагуа, но ведь он был заодно с Викой, по крайней мере, он на нее работал. Как я могла верить ему? – Валентина говорила быстрым шепотом, время от времени вставляя типичные австралийские словечки, специально для бармена, если тот захочет узнать о чем там болтают посетители за последним столиком в углу.
– Мигель, скорее всего, убит, – сообщил Кузнецов. – Вероятно, он действительно хотел помочь вам. Поэтому, даже если Вика знала о поддельном паспорте, то не знала на чье он имя.
Валентина вспыхнула и закрыла ладонями лицо:
– Мне жаль Мигеля, – с трудом выговорила она, – хотя, не могу не сказать: я испытала огромное облегчение, узнав о его гибели. Вероятно, вы правы, Мигель сам сделал для меня паспорт, Вика не знала о нем, иначе, она давно нашла бы нас с Андрюшей. Наверное, Мигель поплатился именно из-за своей двойной игры. Ему не надо было возвращаться к Вике.
– Судя по всему, он не мог не вернуться, – пояснил Кузнецов, – иначе, его все равно убили бы, рано или поздно, те, или другие. Так что не судите его, все-таки, он поступил с вами по-джентельменски…
Валентина опустила голову и покусывала губы:
– Наверное, вы правы, – сказала она по-английски.
– Теперь вы в безопасности, – Кузнецов снова перешел на русский. – Вас охраняют.
– То есть, за мной следят, – горько усмехнулась Валентина.
– Ну зачем вы так, – вздохнул Кузнецов.
– Ах, Василий Васильевич! Если бы вы знали, сколько мне всего пришлось передумать и пережить! И вот, сижу я теперь перед вами и не знаю, зачем вы здесь: то ли на беду, то ли на счастье. Я ведь понимаю, что юридически я кругом преступница. Начиная с поддельного паспорта и замужества и … в общем, мне можно инкриминировать и похищение ребенка, так ведь? – Валентина пристально посмотрела в глаза Кузнецова, но он выдержал ее взгляд и не отвел глаза.
– Бедная вы, бедная, – покачал он головой. – Мы все очень виноваты перед вами, ну ничего, ничего, все теперь образуется…
– Вы не понимаете, Василий Васильевич, – покачала головой Валентина, – все только начинается! Я живу по подложным документам, Андрюша считается моим сыном, и теперь он автоматически – гражданин Австралии, Роберт настаивает на его усыновлении, а я так и не смогла ничего объяснить ему. Вот такая вот катавасия, как все это разгрести, ума не приложу.
– Не волнуйтесь, Валюша, – сказал Кузнецов, – ведь вы гражданка России, это очень легко доказать. Скоро мы заберем вас домой, и все инциденты будут исчерпаны.
Вот теперь Валентина действительно испугалась:
– Василий Васильевич, – она сцепила пальцы, так, что побелели костяшки, – я люблю своего мужа! Сжальтесь!
Василий Васильевич негромко крякнул и откинулся на спинку сиденья. Валентина с ужасом поняла, что ее семейное счастье не было предусмотрено спецслужбами и теперь вся ее дальнейшая жизнь целиком и полностью зависит от порядочности сидящего напротив нее человека. Она почти не знала Кузнецова, лишь каким-то шестым чувством, едва уловимо, ощущала: этот человек не подведет, не должен подвести. Но уверенности не было; как не было ее и тогда, когда она с грудным ребенком на руках скрывалась от бандитов. Как не было ее и после, когда она встретила Роберта – мужчину ее мечты; как нет ее и теперь, потому что ее жизнь, ее судьба, все, что ей дорого висят на волоске, и этот волосок готов вот-вот оборваться…
Сердце предательски сбилось с привычного ритма, виски сдавило, мир поплыл перед глазами. Валентина открыла рот и судорожно вдохнула. Чтобы восстановить сердечный ритм, надо было успокоится и сделать несколько глубоких вдохов и вдохов на счет шесть, так ее учили давным-давно, в прошлой жизни. Она прикрыла глаза и, превознемогая подступающую панику, начала считать…
– Валюша, что с вами? – услышала она как сквозь вату. Обеспокоенный Кузнецов склонился над ней.
– Нет, нет, ничего, – Валентина провела ладонью по лбу и попыталась улыбнуться.
– Вы уверены?
– Конечно.
Кузнецов уселся на свое место и выдохнул:
– Ну и напугали же вы меня!
– Извините, такое случается, – смутилась Валентина.
– Вот что, – сказал Кузнецов, – давайте-ка покинем этот гостеприимный бар, я смотрю, мы слишком заинтересовали официанта.
Валентина поспешно поднялась, при этом ее шатнуло, но Кузнецов ловко поддержал ее и повел к выходу.
Он усадил ее в машину и сунул в руки крохотный мобильник:
– Возьмите для связи, – коротко сказал он. – Вы уверены, что сможете доехать самостоятельно?
– Не беспокойтесь…
– Валя, – он бережно взял её руку в свои ладони, – обещаю, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы сохранить вашу семью. Ничего не бойтесь, а главное – не делайте глупостей. Живите спокойно, о вас есть кому позаботиться…
– Я постараюсь, – тихо сказала Валентина. – Но, все-таки, Василий Васильевич, скажите, – взмолилась она, – что известно о Шахматове?
– Пока ничего определенного сообщить не могу, – вздохнул Кузнецов, – но вы не беспокойтесь, – спохватился он, заметив, как побледнело у Валентины лицо, – его и Вику ищут, и уж поверьте мне, найдут. Живите спокойно. – Он пристально посмотрел на Валентину и спросил:
– Вам что-то известно?
Она стушевалась под его взглядом, опустила голову:
– Не знаю… возможно… мне показалось, там, в Кейптауне… В общем, я могу ошибаться, но мне кажется, я видела Вику. – Она испуганно посмотрела на Кузнецова и замолчала. Он задумался. Потом выпустил ее руку из своих, улыбнулся ободряюще и кивнул ей:
– Ничего. Это мы проверим. Держите со мной связь и ничего не бойтесь. Меня не будет некоторое время, но помните, вас охраняют. Если что-то случится непредвиденное, вас обязательно известят. А сейчас, поезжайте домой и держите телефон наготове. Кстати, Маргарита Истомина с самого начала утверждала, что вы непременно спаслись сами и спасли ее сына. Она очень верит вам, Валя.
– Как она? – спросила Валентина.
– Она очень больна. Сейчас она вместе с Андреем находится в швейцарской клинике.
Валентина вздрогнула. Конечно, она не раз думала о несчастной женщине, не раз представляла себя на ее месте, но в то же время, собственные переживания и злоключения заставляли ее забыть о той другой страдалице.
– В той самой? – переспросила Валентина.
– Да…
– Но, ведь она выздоровеет?
– Теперь, я думаю, у нее появился шанс, – ответил Кузнецов. – Поезжайте.
Он захлопнул дверцу и махнул рукой. Валентина медленно вырулила с парковки и выехала на шоссе. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, она увидела одинокую фигуру Кузнецова, глядящего ей в след. Валентина вздохнула и нажала на педаль газа. Ее ждали дома. Надо было ехать, надо было жить дальше.
Когда Эмили разбирала покупки, Валентина молча удивлялась предусмотрительности Кузнецова, в ее пакетах был тот самый набор продуктов, который она закупала обычно. И когда он только успел?
81
На следующий день вернулся Роберт. Он был так счастлив снова увидеть свою Виви, как теперь он называл жену, что Валентине стало совестно. Изо всех сил она старалась не огорчать мужа, чего ей это стоило, одному Богу известно. Валентина смеялась его шуткам, внимательно слушала его рассказ о том, где он был и что делал, рассказывала в свою очередь о домашних делах. Но, се-таки, если бы не Эмили, постоянно приходившая на помощь, Валентна едва справилась бы с собой.
Только ночью, оставшись вдвоем с Робертом, Валентина испугалась по настоящему. Последние события жгли её каленым железом, ей необходимо было выговориться, но как? Кузнецов ничего не сказал по этому поду. Сама она не догадалась просить, а может, побоялась. Теперь же, проклиная себя за нерешительность и непредусмотрительность, Валентина мучилась пуще прежнего.
– Виви, что с тобой? Ты не скучала? – настойчиво допытывался Роберт, целуя её тело.
– Что ты, дорогой, как ты мог подумать! – Задыхалась от нежности и желания Валентина, прижимая его голову к своей груди.
– Ты как будто не слышишь меня, – жаловался Роберт, – ау, любовь моя, где ты!?
– Я здесь, с тобой…
– Правда?
– Правда…
– И всегда будешь со мной? – не унимался он.
– Пока не прогонишь, – грустно улыбалась она.
– Почему ты так говоришь? – обиделся Роберт.
– Ах, прости меня, прости, – и она исступленно целовала его, как будто не верила в завтрашний день.
Ведь действительно, она не верила. Да и кто на ее месте поверил бы? Если бы можно было все рассказать! Нет, только не сейчас, только не этой ночью!
А ночь отсчитывала минуты и часы, ночь разливалась любовной негой, заполняла спальню, выплескивалась в окно, текла по холмам, вливалась в реку и стремилась к океану, чтобы заполнить его собой и нестись с его волнами в бесконечном танце жизни.
82
Дни текли за днями, не принося с собой новостей. Кузнецов не давал о себе знать. Иногда Валентине начинало казаться, что о ней все забыли. Это словно бы успокаивало ее, повергало в некое сонное состояние условной безопасности. Валентина, предоставленная самой себе, часами сидела в саду, или гоняла по окрестностям на машине. Эмили полностью взяла на себя все заботы о доме и Андрюше, то ли по собственному наитию, то ли по просьбе Роберта, об этом Валентина не знала, да и не интересовалась. Пожалуй, она наслаждалась предоставленной ей возможностью ничего не делать. Ее нервная система медленно приходила в норму, как у любого здорового человека, перенесшего сильный стресс, а теперь отдыхающего. Конечно, все это можно считать условным и относительным отдыхом, но, тем не менее, Валентина была признательна судьбе и за такую передышку.
Роберт предложил поехать на север континента, где царило вечное лето. Валентине очень хотелось, но она не могла решиться, ведь Кузнецов по-прежнему не давал о себе знать. Роберт рассказывал о Большом Барьерном Рифе, и Валентина вспомнила, как кто-то из её знакомых говорил, что считал бы свою жизнь прожитой не зря, если бы ему удалось понырять на этом Рифе.
«Подумать только, – мечтала Валентина, – ведь я могла бы прямо сейчас сказать Роберту и мы отправились бы и к Рифу, и еще куда угодно, сколько здесь всяких красот, о которых я даже представления не имею»! Но вместо этого, Валентина ссылалась на несуществующие болезни, нежелание, плохое настроение, она находил тысячи причин и отговорок.
Роберт недоумевал, взгляд Эмили выражал, как казалось Валентине, сострадание, но она тоже не могла понять истинной причины Валентининых отказов.
Наконец, ситуация обострилась настолько, что Валентина не выдержала и решилась позвонить Кузнецову. Для этого ей понадобилось уехать из дома. Снова пришлось искать предлог, потому что Роберт ни за что не хотел отпускать ее одну. Валентина улучила момент, когда он отлучился по своим делам и буквально сбежала от Эмили. Не придумав ничего лучшего, Валентина снова поехала в тот же супермаркет, где встречалась с Кузнецовым. По крайней мере, будет хоть какая-то отговорка, думалось ей. В магазине она зашла в отдел, где продавалась всякая техника и сделала вид, что звонит посоветоваться относительно какой-то покупки. Кузнецов не отвечал. Валентина, совершив несколько неудачных попыток дозвониться, начала заметно нервничать. Она подумала о том, что существует большая разница во времени, что Кузнецов, возможно, просто спит, ведь должен же человек спать, хоть иногда, пусть он даже трижды специальный агент, но ведь он не робот. Отчаявшись, она отправила ему сообщение с просьбой связаться с ней как можно скорее. Досадуя на себя и на свою неудачу, Валентина не сразу покинула отдел, а задержалась на некоторое время у полк с телевизорами. Она рассеяно скользила взглядом по телевизионным экранам, где транслировались какие-то передачи. Ни сами передачи, ни телевизоры не интересовали Валентину, ей надо было подумать, собраться с мыслями, относительно того, что ей делать и говорить дальше. Ей было безумно жаль Роберта и стыдно перед Эмили. Ведь это преступно, держать в неведении двух таких прекрасных людей, ставших для нее настоящей семьей. Надо было на что-то решаться. Но на что и как?
Какое-то сообщение привлекло ее внимание и вернуло к действительности. Она остановила взгляд на одном из экранов и прислушалась. Шла какая-то новостная передача и дикторша как раз рассказывала об очередной террористической акции, совершенной…
Нет, не может быть! Она не расслышала половины, а потому могла ошибиться. Но говорили определенно о Швейцарии… конечно, об одной из клиник… но, как же это, надо немедленно уточнить!
Валентина обратилась к одному из продавцов:
– Скажите, это какой канал?
– Это – европейский новостной…
– Я, к сожалению, не расслышала, о чем там говорили…
Продавец мельком глянул на экран, там уже что-то сообщалось о спорте.
– Что вас конкретно интересует, – переспросил он.
– Мне показалось, что говорили о каком-то происшествии в Швейцарии, – сказала Валентина.
– Да, возможно, только я тоже почти не слышал, – признался продавец.
Валентина разочарованно отступила от него.
– Да вы не расстраивайтесь, новости повторяются несколько раз в день, – успокоил ее продавец.
– Да, конечно… благодарю, – ответила Валентина и поспешно покинула магазин. Теперь ей просто необходимо было услышать передачу от начала до конца. И еще одна мысль засела у не в голове: если все, что она услышала – правда, то не пришла ли пора открыться, хотя бы перед Эмили? Господи, да почему же не звонит Кузнецов!
Домой она вернулась взъерошенная и бледная, так что даже напугала видавшую виды Эмили.
– Да что с тобой происходит, Вивиан!? – не выдержала она, столкнувшись с Валентиной, влетевшей в дом и бросившейся к телевизору.
– Сейчас, Эмили… сейчас, сейчас, – просила Валентина, лихорадочно щелкая кнопками пульта, – вот, вот оно!
Валентина замерла, уставившись в экран. Эмили в полном недоумении остановилась за ее спиной. Действительно, шел повтор тех самых новостей. Но теперь уже Валентина с жадностью ловила каждое слово, сказанное дикторшей.
В одной из Швейцарских клиник было совершено нападение на российскую гражданку, находящуюся на лечении. Нападение совершено членами преступной террористической организации, которые ранее держали у себя пострадавшую в заложницах. В ходе операции, удалось обезвредить преступников и спасти заложников. Один из бандитов погиб, другие арестованы. Ведется следствие и поиск остальных членов банды…
Валентина видела за спиной у тележурналиста, ведущего репортаж, до боли знакомую долину, покрытые лесом склоны гор, ленту шоссе, вьющуюся, словно речка. А вот и корпуса клиники, но далее оператора не пустили, стоят у самых ворот. Валентина тут же вспомнила эти ворота, ну еще бы! Сколько раз она входила и въезжала в них, когда встречалась с Ритой Соболевой. Да ей известен там каждый кустик, каждый квадратный метр парка! Но, подумать только, как же это? Неужели Вика решилась на штурм? Да и Вика ли? Голова шла кругом. Там кто-то погиб, но кто?
– Вивиан, – сказала Эмили, – что такого интересного в этом сообщении?
Валентина совсем было забывшая о существовании тетушки Роберта, встрепенулась, резко обернулась к ней и пристально посмотрела прямо глаза:
– Возможно, это сообщение имеет ко мне самое прямое отношение, – медленно произнесла она.
– Понимаю, – кивнула Эмили, – ты думаешь, это те самые террористы, у которых ты была в заложницах?
– Почти уверена.
– В таком случае, надо все рассказать Роберту, он разузнает поточнее.
– Да, наверное, – нехотя согласилась Валентина. Она взяла Эмили за руку и тихо попросила, – Эмили, дорогая, не все сразу… мне очень тяжело, но я клянусь, вы скоро все узнаете. Все объясниться, обещаю. Я просто хочу, чтобы вы мне верили: ты и Роберт, потому что никого в мире нет у меня ближе вас, и это правда!
Эмили быстро наклонилась и поцеловала Валентину в щеку:
– Не беспокойся, мы тебе верим! И, спасибо тебе…
В глазах Эмили стояли слезы. Женщины обнялись порывисто и заплакали обе. Но эти слезы не были горькими, это были слезы облегчения и радости от того, что лед непонимания, наконец, растоплен.
Роберт застал обеих женщин сидящих вместе на диване. В доме стояли глубокие сумерки, никто не вспомнил о том, что пора включить свет. Он сел рядом и обнял обеих. Так они и провели вечер все вместе, наслаждаясь наступившим миром.
Кузнецов отозвался на следующий день. Он прислал сообщение, в котором говорилось, что есть новости, но все подробности при встрече.
83
Встреча состоялась через несколько дней. Кузнецов предложил изменить место, Валентине пришлось сказать Эмили, что ей необходимо отлучиться по делам, касающимся последних событий. Эмили предложила самый простой вариант: сказать Роберту, что они поедут вместе. Вряд ли Роберт станет протестовать, к тому же он сейчас загружен работой. Пока Валентина будет решать свои проблемы, Эмили побудет неподалеку, зайдет в магазин или просто посидит в кинотеатре. На этом и порешили.
– Надеюсь, те с кем ты встречаешься не террористы? – спросила Эмили.
– Нет, не террористы, – призналась Валентина.
– Это все, что я хотела узнать, – успокоила ее Эмили, – остальное расскажешь, когда посчитаешь нужным.
Женщины выехали вместе.
На этот раз встречались в парке. Валентина узнала Кузнецова сразу, как только увидела его, сидящего на скамейке. Она бросилась к нему. Он поднялся на встречу, приветливо махнул рукой.
– Ну, как вы тут? – спросил он, улыбаясь, но улыбка была невеселая, усталая.
– У нас тихо, – быстро сообщила Валентина. – Я слышала в новостях о Швейцарии… Василий Васильевич, это то, о чем я думаю, или нет?
Кузнецов вздохнул и рассказал, что Вика предприняла попытку захвата Маргариты Истоминой непосредственно в клинике. Судя по всему, она намеревалась убить её, если не удастся похитить.
– Но ведь все обошлось? – Валентина побледнела и с ужасом ожидала ответа Кузнецова.
– Мы были предупреждены, – сказал он.
– Кем?
– Шахматов сам сообщил Андрею о готовящемся нападении на клинику. Мы же усилили охрану, вот и все, – пояснил Кузнецов.
– Шахматов! – ахнула Валентина.
– Да, сам, – подтвердил Василий Васильевич. – Я ведь из-за этого и уехал, и не звонил так долго по той же причине.
– Так вы всех арестовали? – с надеждой спросила Валентина.
– К сожалению, Вике удалось скрыться…
– А Шахматов?
– Шахматов погиб, – вздохнул Кузнецов.
– Боже мой! – Воскликнула Валентина, – как же это?
– Совершенная случайность. Судя по всему, он не должен был принимать участие в операции. Так и все арестованные бандиты сообщают. Но он каким-то образом оказался там в самый разгар… Так вышло, что он закрыл собой Андрея, когда разъяренная Вика направила на него пистолет.
– Все-таки, он был хорошим человеком, – тихо сказала Валентина.
– Он был сложным человеком, – уточнил Кузнецов, – несомненно, он отдавал себе отчет в том, что происходит. Жаль, что так вышло. Слишком много белых пятен во всей этой истории.
Валентина сжала виски ладонями и качала головой:
– Что же теперь делать, Василий Васильевич? Что делать? Я уж подумала, что могу быть свободна, а теперь выходит, что эта безумная все еще на воле, все еще угрожает…
Ведь она теперь совсем бешеная, чего натворить может!
– Ничего она не может, – остановил Валентину Кузнецов, – теперь, она, если станет предпринимать что-то, сразу угодит в расставленные сети. У нее только одна возможность спастись – залечь на дно и ждать.
– Так-то оно так, – с сомнением в голосе произнесла Валентина, – но я не думаю, что Вика так просто оставит поле боя. Чем больше она проигрывает, тем сильнее ожесточается. Теперь, когда она лишилась Шахматова, ей и терять нечего. Она будет мстить.
– Ну, милая моя, с одной Викой мы уж как-нибудь справимся, – перебил ее Кузнецов.
– А мне-то что прикажете делать? – не унималась Валентина.
– Жить, и ни о чем не беспокоится, – отрезал Кузнецов.
– А мой муж? Я приехала к вам сюда не одна. Со мной Эмили. Я пообещала ей все рассказать.
– Так расскажите! – сказал Кузнецов.
– Да, но ведь надо же, чтобы мои слова кто-нибудь подтвердил.
– Хорошо, я подтвержу, – согласился он.
– Прямо сейчас? – не унималась Валентина.
– Если хотите, прямо сейчас.
Валентина решительно потребовала у Кузнецова телефон и позвонила Эмили. Тетушка находилась недалеко, в ближайшем кафе; и, честно говоря, была как на иголках, принимаясь неоднократно ругать себя за то, что так неосмотрительно оставила девочку одну…
– Где ты, детка?! – воскликнула Эмили, услышав в трубке голос Валентины.
– Тебе надо встретится с одним человеком, – без предисловия заявила та.
– Иду! – быстро согласилась тетушка, – когда и где?
Договорились, о том, что Эмили придет в парк, а потом они уже все вместе решат, где им удобнее всего будет разговаривать.
Эмили появилась очень скоро. Кузнецов чинно раскланялся перед ней и предложил дамам осмотреть окрестности во время автомобильной прогулки, на которую он приглашает обеих. В самом деле, лучшего и придумать было нельзя. Обе женщины мгновенно согласились.
В то же день Кузнецов рассказал Эмили историю Валентины. Он говорил, не вдаваясь в подробности, предварительно поставив Эмили в известность о своей настоящей миссии на Австралийском континенте. Он рассказал о том, как Валентина, по просьбе спецслужб, оказалась заложницей на острове Шахматова, как она спасла чужого младенца, как бежала от террористов под чужим именем…
Эмили слушала молча, и так же молча сидела рядом Валентина, ожидая решения своей участи.
Когда Кузнецов закончил, Эмили устало прикрыла глаза и некоторое время думала, не произнося ни слова. Наконец, она встрепенулась и обратилась к Валентине:
– Так значит, ты русская?
– Да, – подтвердила та.
– Как, говоришь, тебя зовут?
– Валентина Иванова.
– Ва-лэн-ти-на, – по слогам произнесла Эмили, – С ума сойти! – и добавила зачем-то, – Святой Валентин, покровитель всех влюбленных! – Эмили всплеснула руками, потом хитро глянула на Валентину и продолжила, погрозив пальцем. – Хотя, я почти угадала тогда. Твой акцент и все такое… Знаешь, Вивиан, прости, уж я привыкла к Вивиан, почти ничего нового я не узнала от господина Кузнецова. Я вижу, ты боишься меня, как будто думаешь, что я стану тебя в чем-то обвинять. Это не так, дорогая. Вспомни, ты приехала ко мне с рекомендательным письмом от моей старинной подруги. И я, естественно, наводила о тебе справки. То, что ты сала жертвой террористов, было известно с самого начала, и то, что ты не американка, я тоже знала. Стало быть, я – твоя сообщница, – засмеялась Эмили. – Ах, мне так хотелось, чтобы у Роберта была такая женщина как ты, что я согласна была принять тебя любую, какие там у тебя документы, поддельные, неподдельные… Я и Роберту так же сказала…
– Эмили, так ты говорила с Робертом? – всполошилась Валентина.
– Конечно, говорила, а как ты думала? – усмехнулась Эмили. – Я, правда, не могла предположить, что ребенок чужой… Надо же, наш Эндрю, и, вдруг, чужой… Да, это несколько осложняет дело… Как вы думаете, господин Кузнецов, можем мы оставить ребенка у себя?
– Боюсь, что это невозможно. Его родители с ума сходят. Матери этого малыша пришлось пережить страшные вещи…
– Да, понимаю, – согласилась Эмили. – Как же теперь Роберту все это рассказать, а?
Валентина не выдержала и заплакала.
– Ну, ну, – Эмили суетливо начала рыться в сумочке в поисках платка, – вот, возьми-ка. Не плачь, глупенькая, придумаем что-нибудь, на то мы и женщины. А детишек ты ему своих нарожаешь: мальчиков и девочек.
Валентина принялась вытирать слезы, переданным ей платочком.
– Я думаю, вопрос с малышом гораздо сложнее, чем просто разговор с Робертом, – сказал Кузнецов. – Ведь ребенок родился на острове в Карибском море, после чего не был нигде зарегистрирован, причем, по поддельным документам, которые Валентина получила от Мигеля, мальчик считается сыном некоей гражданки США, но на самом деле, его как бы и не существует.
– Вы забываете, что теперь Эндрю считается гражданином Австралии, – добавила Эмили, а это еще более осложняет дело.
– Да, работы предстоит – непочатый край, – согласился Кузнецов.
Женщины ехали домой. Теперь они были объединены общей тайной и общей же заботой. Теперь, когда у Валентины появилась надежда, а у Эмили – понимание происходящего, обе они стремились почти к одному и тому же: сохранению с таким трудом созданной семьи. Еще очень многое предстояло пережить им, осознать и принять; но главное уже произошло, они были вместе и собирались бороться за свое трудное счастье. Они ехали к Роберту, который еще ничего не знал и по-прежнему считал себя счастливейшим человеком, отцом маленького Эндрю и мужем самой прекрасной женщины в мире. Каково-то придется ему, когда правда обрушится на него? Но Валентина и Эмили знали, теперь их двое, и они были полны решимости отстоять свою семью, во что бы то ни стало.
Кузнецов тоже ехал по серой ленте шоссе, но его путь лежал в Сидней, откуда он вылетит в Европу, в швейцарскую клинику, где его ждут с нетерпением, где он должен рассказать во встрече с Валентиной и о маленьком Андрюше, вновь обретенном сыне Риты и Андрея.
Вроде бы, все налаживалось. Но была еще неистовая Вика, бывшая телохранительница погибшего Шахматова. И эта новая угроза нависла над семьей, словно снежная лавина над горной деревушкой. Никто не знал, в какой момент и где объявится эта страшная женщина, совершившая множество жестоких преступлений, по-прежнему неуловимая и неуязвимая, как само зло.
Итак, жизнь продолжалась; жизнь, непредсказуемая и неумолимая, похожая на коварное жерло непотухшего вулкана. Что ж, нашим героям предстоит еще потрудиться, для достижения своих целей и осуществления надежд.
Так пожелаем им удачи!
Часть 6
Изгнанные из рая
84
Белый гидроплан, издалека похожий на большую чайку, чуть покачивался в спокойной воде. Двоих, прилетевших сюда на нем, забрала шлюпка. Третий – медленно погружался в океанскую пучину, равнодушный отныне ко всему. Люди забыли о гидроплане, они больше не нуждались в нем.
Мужчина и женщина, быстро вскарабкались по аварийному трапу на борт судна. Капитан сухо приветствовал их на английском. Он попытался помочь женщине, протянул ей руку, но она игнорировала этот знак мужского превосходства и ловко прыгнула на палубу, мужчина менее уверенно последовал за ней. Капитан окинул обоих ничего не выражающим взглядом, затем отдал короткое распоряжение матросам, доставившим пассажиров, и те занялись шлюпкой.
– Сейчас вам укажут вашу каюту, – сообщил капитан и кивнул подбежавшему помощнику, – проводи…
Немногословный, как и капитан, помощник, быстро пошел по палубе.
– Следуйте за ним, – велел капитан, – увидимся за ужином, господа. – Он, круто развернувшись, удалился, а пассажирам ничего другого не оставалось, как последовать за помощником.
Мужчина обернулся и бросил несколько растерянный взгляд на стремительно уменьшающийся гидроплан. Судно набирало ход.
Когда-то эти двое странных пассажиров были людьми весьма влиятельными и, можно сказать, могущественными. Мужчина был известен как Борис Петрович Шахматов, женщина же числилась его личным телохранителем, с весьма обширными полномочиями… Она представлялась Викой, но настоящее имя ее было другим. По данным спецслужб, Вика на самом деле звалась Ниной Мироновной Глушко: бывшей спортсменкой, бывшей снайпершей, весьма преуспевшей на этом поприще в чеченскую войну, теперь уже бывшей телохранительницей, бывшего магната и богатея Шахматова. Нынче же, оба: и он, и она, объявленные в международный розыск, заметали следы, чтобы не попасть в сети, расставленные Интерполом. Здесь, кстати, стоит упомянуть и о третьем неизвестном, так и не ставшем пассажиром судна, но неким образом бывшем на гидроплане с беглецами. Этим третьим был пилот Мигель, безжалостно застреленный Викой, заподозрившей его в измене.
Итак, двоих оставшихся подобрал обычный, казалось бы, океанский сухогруз, имеющий приписку к порту Кейптауна и принадлежащий кампании, якобы, специализирующейся на перевозке кофе, сахарного тростника и другого продовольственного сырья. Это по документам… На самом деле судно, равно, как и его экипаж, выполняли совершенно иные функции.
Когда, спустя несколько дней, волнения улеглись, и к Шахматову вернулась способность сопоставлять и рассуждать, ему показалось странным и то, что Вика, в отличие от него, была прекрасно осведомлена об истинном назначении судна, и то, что судно вообще появилось и подобрало двух беглецов, объявленных вне закона.
О, нет, Шахматов никогда не отличался наивностью! Не следует думать, что он не догадывался раньше о некоторых весьма темных делишках своей боевой подруги. Но он не был щепетильным и, к тому же, привык доверять Вике. Что же, она снова спасла его. Другое дело, какую цену он заплатил за свое спасение?
Предоставленный самому себе, Шахматов не находил никакого дела во время всего путешествия, поэтому времени у него было предостаточно. И, хотя капитан поселил пассажиров в одну каюту, Вика почти все время отсутствовала. Говорили они крайне мало. К тому же, после убийства Мигеля, Шахматов начал испытывать к своей любовнице непреодолимое отвращение; она, в свою очередь, чувствовала возникшую между ними отчужденность, но почему-то не стремилась ее преодолеть.
Шок тех самых страшных, первых часов, когда стало понятно, что падение острова неизбежно, прошел, и теперь Шахматовым овладела апатия. Он чувствовал себя тряпичной куклой, безвольной и ненужной, брошенной кем-то в этот плавучий металлический ящик, набитый непонятными механизмами и другими куклами; но эти другие знали, зачем они, а Шахматов не знал. И никто не говорил с ним, никто ничего не сообщал, не советовался, не спрашивал, не требовал. Такое положение было непривычным, даже неправильным. Ведь, если он – Борис Петрович Шахматов перестал быть нужным, если от него больше нет никакой пользы, то не проще было бы выбросить его за борт, как того несчастного пилота? Но он, по-прежнему, жив, его кормят, его везут куда-то, о нем заботятся… Что бы это все значило?
Но вопрос так и оставался без ответа, как и другие, возникающие поминутно вопросы. Пожалуй, Вика могла бы дать ответ хотя бы на часть из них, но она молчала, а Шахматову не хотелось говорить с ней. Он знал, получив ответы, он получит и новые вопросы, думать о которых ему не хотелось бы. Да и к чему лукавить, Борис знал или предполагал, что знает, ответы на все свои вопросы. Так к чему огород городить?
Что касается Вики, то надо заметить, последние события сильно изменили ее. И раньше не отличавшаяся мягкостью и женственностью, теперь она напоминала автомат, работающий по никому не ведомой программе. О чем думала она, чего хотела? Об этом не знал никто; а если кто-нибудь думал, что знает, то этот человек глубоко заблуждался.
Она частенько говорила с кем-то по спутниковому телефону, время от времени запиралась с капитаном в его каюте, или еще ее видели, одиноко стоящую на носу судна. Там она могла простаивать подолгу, словно забыв обо всем на свете, завороженная мерным шелестом волн за бортом и беспредельностью водной массы, по сравнению с величием которой их корабль казался ничем – пылинкой, случайно занесенной и колеблемой всеми ветрами вселенной.
Наконец, после нескольких дней плавания, Шахматов спросил у Вики, впрочем, без большого интереса, скорее равнодушно:
– Куда мы направляемся? – в это «мы» он вложил некоторую долю сарказма, потому что «мы» – это слишком сильно, никаких «мы» давно не было. Был корабль, с его капитаном, грузом и командой, и была Вика. Шахматов вполне отдавал себе отчет в том, что он – пустое место, и сего мнением никто считаться не станет; а спросил, потому что надо же было хоть что-то спросить.
Как ни странно, Вика ответила определенно и точно:
– Сейчас мы идем в Кейптаун, потом я попробую кое с кем связаться. Возможно, нам помогут и в дальнейшем, – она замолчала, задумавшись, – может быть, у тебя тоже есть какой-то план, – вскинув голову, спросила она.
– У меня? – удивился Борис. – Какие у меня могут быть планы… нет, ничего…
– Борис, – Вика несколько замялась, было заметно, что ей неприятно то, о чем она хочет сообщить, – ты, наверное, думаешь, что по моей вине лишился всех своих средств?
– Ну, почему же по твоей? – усмехнулся Борис. – Я взрослый человек, знал, во что вязался.
Вика вздрогнула, опустила глаза и прошептала:
– Я постараюсь вернуть…
– Что вернуть? – усмехнулся Борис. – Деньги? Чушь! Мы вне закона, изгои, нелегалы. Как ты представляешь себе дальнейшее наше существование? Впрочем, тебе, возможно, все это нравится… н-да. – он рассмеялся невесело, – жизнь полная приключений, рыцари плаща и шпаги… бред!
– Конечно, бред! – разозлилась Вика, – я было, подумала, что у тебя нервы сдали, и теперь ты немного – того… Так что же, кишка оказалась тонка? Отказываешься от борьбы?
– Где-то я это уже слышал, – остановил ее Борис, – мы теперь борцы за идею, да?
– Все лучше, чем за сумасшедшую девку! – крикнула Вика в сердцах.