Дикий мир. Колонисты Извольский Сергей
– Ладно, не парься. Дальше здесь куда?
– Направо уходи, по главной. И за переездом налево.
Когда выехали из поселка, слева потянулись поля, справа сплошной стеной подступал лес. Вова на своем кроссовере маячил сзади, притом прижимаясь слишком близко. Стас, посматривая в зеркала, ругался негромко – приходилось рассчитывать это и тормозить с оглядкой. Пару раз перед опасными поворотами тормозил качками, но Вова не врубался совсем и дистанцию не увеличивал.
– Блин, и так дорога стремная, сплошные чудеса на виражах, так и это чучело еще сзади висит! – недовольно прокомментировал Стас.
Дальше километров тридцать ехали без приключений, только Стас весь взмок, пока рулил. Пейзаж все так же разнообразием не баловал, слева поля, справа лес. А потом справа поля, слева лес. Населенных пунктов почти не было, проехали лишь несколько хуторов, две деревни да одну ферму, вполне современно выглядящую. Местность становилась все холмистей, горок стало больше, на одной из них Стас и остановился – в кусты сбегать да бензина в бак залить. В кустики, как оказалось, хотел не только он – мальчики все пошли направо, а девочки налево. После, пока Дим-Дим заливал бензин, Стас коротко проинструктировал Вову, как ехать и почему близко так прижиматься нельзя на такой дороге. В «кашкае», кстати, к несказанной радости, оказался почти полный бак. Проблемой меньше.
Буквально еще через пару километров горки пошли классные, как на Карельском перешейке, только виды красивые не открывались совсем – все тонуло в снежной пелене. На одной из таких горок, градусов, наверное, около сорока пяти даже, «лачетти» потащило так, что Стас еле выровнял машину. Те, кто ехал здесь до этого, тоже, видно, притормаживали, поэтому накатана дорога была прилично.
Стас, сквозь зубы матерясь, тормозил передачами, но «кашкай» начал неумолимо приближаться. Самое плохое, что дорога с горки шла не прямо, и сразу же после окончания спуска был поворот налево. Краем глаза Стас увидел, что кусты прямо по курсу завалены – кто-то, видно, там сегодня уже был. Дим тоже заметил и обратил внимание, но Стас отвечать не стал. Входя в поворот, он воткнул вторую, чуть повернул руль и нажал на газ. Зад понесло, но хорошо, привод передний, вырулил. Чуть-чуть всего юзом проехал.
– Учись, салабон, – довольный, обратился Стас к Диму.
Тот не ответил, только с кислой миной назад ткнул большим пальцем. «Ниссана» видно не было, но Стас сразу понял почему. Сдал назад – не ошибся.
Ушел «кашкай» плохо. Машина съехала с дороги в кусты метра на три, притом по диагонали, видно юзом повело, так боком и ушел. Самое плохое в ситуации было то, что тросом «кашкай» по прямой зацепить не получится, да и не на летней резине его тросом тягать.
Настроение у Стаса упало ниже плинтуса. Он развернул «лачетти» и сдал задом к обочине. Перед выходом глянул на мобильный – все так же. Поиск сети. Плохо. Выдохнул и полез на улицу, где Дим уже доставал из багажника лопату. А пассажирки «кашкая» в смятении стояли на дороге.
– Вова, как ты так лоханулся-то, у тебя же полный привод? – похлопал Стас по капоту, подойдя к севшему на брюхо «ниссану».
– Здесь не полный привод, – выглядел Вова испуганно и жалко.
– А подключаемый?
– Нет здесь подключаемого, «кашкаи» разные бывают, деревня епть, – зло выговорил подошедший Дим, обращаясь к Стасу, и начал лопатой обрубать ветки кустов вокруг машины.
Стас обошел «кашкай» кругом и, наплевав уже на чистоту, повалялся на брюхе, посмотрел, где откапываться надо. В принципе, грязно-то особо не было, испачкаться можно было только о мокрые ветки кустов, но сухим в ближайшие несколько часов он точно не будет.
– Идите в машину, грейтесь, что вы на снегу стоите! – крикнул он девушкам, показывая на «лачетти».
– Я сейчас буду материться много, чтоб не слышали, – буркнул Стас Диму, глядя вслед пассажиркам.
Судя по взгляду, Дим тоже понимал, что без такой-то матери этот «кашкай» вытащить явно не получится. А вытаскивать его надо, и быстрее, потому как картинка – «патрол» на спущенных колесах – стояла у обоих перед глазами отчетливо. Теплилась надежда, конечно, что местная блатата не дернется и не попытается догнать, но лучше на это не рассчитывать.
Не спрашивая разрешения, Стас запрыгнул в «кашкай», осмотрелся. Коробка автомат, вот ведь блин – поморщился он. Но тут же усмехнулся – не его коробка, не жалко.
– Дим, давай трос зацепим, попробуем.
– Ху… пробовать, копать сначала надо.
– Не ху… а ху… Давай трос цепляй, ты ж не будешь тут траншею рыть. Надо посмотреть, где больше мешает, там и копать.
Пока Дим-Дим цеплял трос, Стас переключил на первую передачу, покрутил руль, попробовал стронуть с места. Движок рычал как настоящий, но даже на пару сантиметров не сдвинуло. Очень плохо.
Выпрыгнув и посмотрев сзади, фаркопа на «кашкае» Стас не увидел.
– Вова, не тормози, – обратился он к стоящему в прострации ботану, – давай петлю, или что у тебя там, трос-то надо цеплять.
– Какую петлю?
Стас глубоко вздохнул и выдохнул. Чувствуя, что не последний за сегодня раз.
– Трос за что цеплять будем?
– А… не знаю, – озадаченно проговорил Вова.
Плюнув, Стас полез сам и через некоторое время нашел крышку на бампере, отковырнул. Так, резьба есть. Петли нет. Наверное, в багажнике.
– Вольдемар, открой багажник.
– А? Что?
Этой фразой Вова окончательно Стаса выбесил. После короткой тирады о том, кто он и что он, Володя быстро понял, что надо открыть. Петля нашлась в специальном держателе рядом с запаской.
Стас прыгнул опять за руль.
– Дим, давай!
Дим дал. Эффект был близок к нулевому – чуть дернуло, «ниссан» сдвинулся на пару сантиметров буквально. Дим дал еще раз, с таким же результатом.
Не сговариваясь, парни вылезли из машин.
– Чего давать, трос порвем только. Топор бери у меня в багажнике, деревья иди руби, чтоб под колеса кидать, я покопаю, – сморщился Дим.
Через полчаса Стас был мокрый насквозь. Взмок как мышь испуганная, да и снег мокрый, попадая на одежду, моментально становился влагой. А штаны промокли сразу же, стоило только на колени встать, заглядывая под брюхо «кашкая». Дим-Дим был такой же, да и нервничал так же, даже сильнее. Это Стас тут копался за прекрасную даму, а он ведь вообще сразу предлагал из кафе срулить, о чем теперь не преминул сообщить другу несколько раз.
«Кашкай» между тем уже смогли выпрямить, тот даже проезжал сам с полметра. Вот только враскачку выезжать не получалось – колеса зарываться начинали. Но хорошо резина зимняя еще стоит, не поменяна – в Питере-то в этом году снег рано закончился, уже к середине марта, так что и Стас, и Дим свои машины давно переобули.
Трос все же порвали, поэтому полчаса парни рыли чуть ли не траншею ровную, чтоб брюхом не зацепить край канавы, выезжая, и рубили сухие ветки с сосен, набрасывая их под колеса.
Совсем выдохшись, встали перекурить это дело. Стас старался не шевелиться, потому что при каждом движении мокрая одежда неприятно липла к телу. Дим молчал, выпятив нижнюю губу.
– Из-за этих твоих подружек…
– Не подружек, а одной прекрасной дамы, предмета вожделения и неразделенной любви. А других там я не знаю. На тебя, кстати, темненькая засматривается уже. О чем с ней тер, пока я тут копал, как негр на плантации? – сразу ответил Стас, не давая другу и слово вставить.
– Да так, – улыбнулся Дим, – спросил, как в библиотеку пройти. Давай еще попробуем. Спроси только, кто там из них за руль может сесть, давай мы с этим дятлом толкнем.
Вову парни уже напрягали толкать, и тот сейчас сиротливо стоял в сторонке, мерз. И на дятла даже не среагировал.
За руль «лачетти» села темненькая, уверенно кивнула, когда Стас ей объяснял, как трос в очередной раз не порвать. После он полез в «кашкай», воткнул первую передачу и проехал чуть вперед. Открыл дверь, высунулся. Вспомнил, переключил на заднюю, высунулся опять. Надавил на педаль, и «кашкай», рыча двигателем, медленно пополз наверх. Стас тормознул, скатился опять вперед, зажал тормоз и, глубоко вздохнув, опять надавил на газ.
– Давай! – заорал он, как только почувствовал, что машина опять идет вверх.
Почувствовался легкий толчок, когда «лачетти» поехал, натягивая трос, и «кашкай» пошел бодрее.
– Давай-давай, сладкая, давай! – заорал Стас, чувствуя, что осталось немного.
Сладкая дала, но немного не хватило. В канаве у самой обочины грунт был рыхлый, и колеса снова начали закапываться. Стас тут же отпустил педаль, чтоб не зарыться по самые мосты.
Вова промолчал, утираясь, а вот Дим-Дим высказал много чего, отряхивая грязь с куртки и очищая лицо снегом. Стас лишь пожал плечами – не специально же. Он только начал собирать наломанные сухостоины, чтобы снова набросать их в ямы от колес, как услышал приятный голос красавицы:
– Мальчики, смотрите!
Посмотрели. С горки, с которой машины скатились недавно, съезжала целая колонна – два тентованных армейских «Урала» и пожарный «ЗИЛ-131».
– Оба-на. Можно было пораньше поехать, но сейчас тоже хорошо, – с радостью в голосе сказал Дим-Дим и пошел на середину дороги, к кабине головного грузовика, который уже остановился.
– Здорово нервам армии! – громко сказал Дим, подходя к выпрыгнувшему из машины офицеру – совсем молодой парень, светлые волосы стрижены очень коротко. Узкое угловатое лицо, глубоко посаженные голубые глаза.
Когда Стас подошел поближе, офицер и Дим уже вполне приветливо разговаривали, хотя вояка вроде бы выглядел чересчур напряженно, как будто мыслями совсем в другом месте находится. Да и автомат у него за спиной висел с примкнутым магазином. Странно – удивился Стас.
Из кабины пожарного «ЗИЛа» в это время выпрыгнул мужик в штатском и быстрым пружинистым шагом пошагал в сторону беседующих парней. Следом выбрался дядька в таком камуфляже и обвесе, который Стас только в компьютерных играх видел. И военный тоже пошагал вслед за штатским, но не торопясь, степенно.
– …а это не вопрос, сейчас дернем, – услышал Стас окончание фразы, подойдя к Диму с офицером. – Бэтмен! Давай цепляй! – крикнул лейтенант – Стас рассмотрел погоны.
Только из училища, видно, но голос командный уже на уровне. Да и резкий паренек – подумал Стас, вспоминая своего ротного. Крутой тот был мужик, круче только яйца. Но справедливый.
– Лейтенант, почему встали? – подошел между тем товарищ в штатском.
Стас присмотрелся к нему – высокий, но длинным и нескладным не выглядит. Лицо скуластое, холеное, хоть сейчас на обложку журнала или на предвыборный плакат. Привык командовать – не, не командовать – повелевать, хотя и молодой, лет тридцать пять всего. Может, чуть больше.
Лейтенант смерил штатского долгим взглядом. Секунды тянулись как патока, а офицер все молчал. Лицо «повелевателя» наливалось багровым.
– Лейтенант! Ты вопроса не понял?
– Вон там, в канаве, автомобиль, – показал пальцем на «ниссан» лейтенант. – Вот водитель, – ткнул он пальцем в Дима, говоря медленно, будто ребенку объясняя, – попросил помочь. Вот этот грузовой автомобиль сейчас зацепит вон тот легковой автомобиль и всего за полминуты…
– Ты что из меня дурака делаешь? Быстро в машину! Ты…
– Слушай, иди на, а? – перебив высокого, скривился лейтенант и показал Диму рукой на «кашкай», мол, и за руль уже туда пора прыгать.
Да, по ходу не будет он ротным, подумал Стас, поразившись резкому ответу лейтенанта. Дим-Дим тоже не удержался, поперхнувшись. Видно, достала офицера служба уже, ведь, судя по поведению и замашкам товарища в штатском, лейтенанту повезет, если армия с ним просто попрощается, безо всякого волчьего билета.
Подошедший как раз в этот момент «универсальный солдат», услышав пожелание лейтенанта, разулыбался во все свое широкое лицо. Подойдя сзади, воин взял за локоть уже ярко-красного начальника и тихо сказал ему что-то. Штатский вроде хотел дернуться, но передумал и двинулся обратно.
– Приедем, ты погоны снимешь, ясно? – все-таки обернувшись, крикнул он.
– Тебе зубы жмут, что ли? Иди нах еще раз, – отворачиваясь, скривился лейтенант, – сниматель мля.
Стас с Дим-Димом переглянулись, думая об одном и том же, – неудобно: если б не они, лейтенант товарища и не послал бы. Может быть.
Головной «Урал» между тем встал вдоль дороги и задом начал сдавать к «ниссану». Стас подошел так, чтоб видеть зеркало заднего вида, и махал рукой, показывая насколько близко подъезжать. Пока махал, из кузова на него смотрело несколько бойцов. Глаза дикие, почти у всех автоматы с примкнутыми магазинами. Ничего себе войско, смотреть страшно, подумал Стас, незаметно к ним присматриваясь. И одеты вразнобой, кто в каске, кто без, у одного так вообще бушлат на белугу накинут.
«Урал» уже подъехал близко, и Стас поднял скрещенные руки. Из кабины сразу выпрыгнул водитель, ну ничем не напоминающий Бэтмена, и принялся сноровисто крепить трос к крюку на раме.
– Давай тихонько только, – обратился Стас к парню, но тот лишь рукой махнул, убегая.
Едва Стас запрыгнул в кабину, как грузовик тронулся с места, и «кашкай» мягко вышел из канавы, будто подталкиваемый огромной рукой. М-да, что ж они раньше-то не проехали, скривился Стас, вдруг полностью прочувствовав усталость в мышцах и неприятно ощущая мокрую одежду всем телом.
Он выровнял машину на дороге и, выйдя, двинулся в сторону Дима, который так и разговаривал с лейтенантом. У Дим-Дима уже было донельзя серьезное лицо.
– Командир, а что случилось-то? – подойдя, спросил Стас лейтенанта. – Чего вы все какие-то… нервные? И это… – кивнул он головой в сторону пожарки.
– Самим бы понять, что случилось. Вспоминаю, сам себе не верю, – посмотрел лейтенант на Стаса усталыми, мутно-красными от полопавшихся капилляров глазами, – вы куда сейчас?
– Сейчас в Красный Бор, а вообще в Киров рулим, – ответил Дим.
– Ясно. Давайте за нами, мы пока тоже в Красный Бор.
– Давай. И это, Саш, поехали на нашей, как раз и расскажешь что как. Давай не парься, у нас пивасика пару бутылок, коньяк есть. Хоть бахнешь, напряжение снимешь, – махнул Дим-Дим в сторону «лачетти».
Лейтенант подумал чуть, потом кивнул головой, бросил короткое «щас» и побежал ко второму «Уралу». Он крикнул что-то в недра кузова, и через несколько секунд оттуда выпрыгнул худощавый дядька с автоматом наперевес, побежав к головной машине. Стас указующе махнул рукой Вове, который уже устроился за рулем «кашкая», и прыгнул в «лачетти».
– За ним рули, – показывая на головной «Урал», сказал Стасу лейтенант, уже сидящий на пассажирском сиденье.
Дим-Дим залез назад и зазвенел пакетами с пивом. Бутылок оставалось еще много. Звонко хлопнули пробки сразу двух из них.
– Дим, мне тоже дай, – вдруг вырвалось у Стаса, – все равно тут полиции нет. Да и ты сам мент, если что.
Сделав несколько хороших глотков, Стас довольно крякнул и прикурил показавшуюся сейчас очень вкусной сигарету. Предложил пачку лейтенанту, тот отказываться не стал и тоже задымил, часто посматривая на сигарету.
Стас бросил пачку на торпеду и поерзал, устраиваясь поудобнее. Этот поворот, как назло, был последним в чудесах на виражах, и дорога дальше шла почти прямо. Ехали теперь не напрягаясь, держа приличную дистанцию от хорошо видной кормы «Урала».
– Саша, это Стас. Стасик, Саня тоже почти питерский, прикинь! Давайте за знакомство, – протянул вперед бутылку Дим-Дим. – Давай, Саш, рассказывай, что у вас произошло? – продолжил Дима, после того как бутылки столкнулись с глухим звуком.
Лейтенант помолчал чуть, глядя в окно. Стас, когда молчание затянулось, даже чуть оглянулся на Дима вопросительно – мол, может, тот вопроса не услышал, но тут офицер начал говорить:
– Короче, наша часть… узел связи и две роты, охраны и обеспечения. Но территория приличная. Стадион у нас большой с одной стороны, плац с другой, как аэродром, казармы вытянуты сильно, и военный городок тоже в длину сильно растянут.
Пока лейтенант говорил, часто делая паузы, жадно затягиваясь и долго подбирая слова, Стас с Димом снова переглянулись в зеркало заднего вида. Странный военный – спросили вроде об одном, а он историю непонятную завел. Но, по мере того как лейтенант говорил, парням становилось ясно, что тот просто издалека начал.
– Получается как бы квадрат, а посередине вроде бы тоже территория части, но на самом деле там черти непонятные обитают. Хотя там все по форме, типа связь, как и мы. Днем оттуда никто не выезжает и не въезжает почти никогда – только ночью. Я всего два месяца назад сюда прибыл и поначалу думал, что это станция закрытая какая-нибудь правительственная или еще что. Но дежурным по части походил, понял: ни фига там не связь. Видел ночью, кто туда заезжал, по-любому контора. Рожи протокольные, ни у кого больше таких нет.
И несколько таких кадров туда завозили, случайно увидел, как в фильмах про этих, сумасшедших профессоров, которые всякую муть придумывают. Вылезли двое, думая, что уже приехали, прямо на меня у КПП. Так за ними мигом метнулись, обратно в машину завели. Я тогда даже испугался, когда кабаны из охраны, что их в машину обратно усадили, на меня глянули. Показалось, меня прямо там в расход пустят. Раньше думал, только в кино такое бывает. Пиво есть еще? – прервавшись, обернулся лейтенант к Диму.
Тот моментально достал бутылку, сильно звякнув и открыв, протянул ее военному. Лейтенант посмотрел на недокуренную сигарету в руке, поставил пустую бутылку между ног и выщелкнул сигарету в окно. Потом высунул руку и, сильно размахнувшись, запустил пустую бутылку в придорожные кусты.
– А вкусные у тебя сигареты, тут такие хрен купишь, – взглядом спросив разрешения у Стаса и беря вторую сигарету из пачки, произнес лейтенант и продолжил рассказ: – Короче, никто не знает, кто там и что там. Я пробовал спросить пару раз по-тихому, но все молчат, как рыба об лед. Это вам, короче, чтоб вы ситуевину представляли… А вчера мы с учений возвращались, должны были по плану максимум к вечеру прибыть, но с этой грозой задержались.
На Серегином «Урале» – Петров Серега, второй взвод его, вон он сзади за нами тянет сейчас – с движкой что-то случилось. Я со своими остался, чтоб на тросу, если что, его дотащить. Пока чинили, пока туда-сюда, гроза эта звезданула. Но «Урал» сделали, сам поехал. Приехали ночью, уже под утро, а там, на КПП, караван этих упырей, – лейтенант неопределенно мотнул головой, но было понятно, что речь про загадочных обитателей части, – как раз перед воротами. Стояло машин… да, пять: легковая, два микроавтобуса и два грузовика импортных – все черные, антенн как у ежика иголок.
Мы как подъехали, так сам майор из КПП вылетел как пробка под ливень, нас послал оттуда. Приказал на полчаса свалить и не отсвечивать. Задом пришлось пятиться метров двести за поворот, как раз ливень стеной начался, видимости никакой. Встали, я задремал чуть, тут меня Бэтмен, водила, будит и показывает на часть нашу. Я со сна не понимаю ни хера, но вижу, там зарево полыхает – не пожар, но хер пойми что. А тут еще молнии как давай прям в часть колбасить, штуки три подряд, а потом, как по голове ударило, вырубило напрочь. Очнулся, меня старшина трясет. Смотрю, на улице уже светает, и снег падает. Во удивился! А потом врубаюсь – в части стрельба реальная идет. Рубануло, кстати, вообще всех, как старшина сказал, он первый очнулся… Ну двинули к части. Там сгрузились и на КПП. На КПП вообще никого. Мы там остались, а Серега со своим взводом к штабу двинул…
Было заметно, что лейтенант здорово нервничает, видимо, рассказ заставил его еще раз переживать эти мгновения. Он выкинул сигарету в окно, взял из пачки уже третью подряд. Прикурил и только после этого продолжил:
– Короче, стрельба не кончается, все плотнее, мы на нервах дико. Вдруг эта пожарка и микроавтобус появились – вместе с воротами выехали. В микроавтобусе спецы были, человек семь, и пара личностей непонятных типа козла этого, – махнул лейтенант назад, подразумевая прилизанного «повелевателя», – еще одну бабу видел. И следом парни бегут, из роты обеспечения, они в части все оставались. А за ними… Короче, упыри какие-то. Не, реально. На моих глазах нескольких парней догнали, разорвали просто. Дим говорил, кстати, синька есть? Дай, что ли, – неожиданно обернулся назад лейтенант.
Дим-Дим протянул ему бутылку с коньяком, тот с отсутствующим взглядом сделал несколько глотков, даже не поморщившись. Лишь затянулся несколько раз вместо закуски.
– Короче, я в кузов, давай огнем отсекать этих… уродов, – глотнув еще раз, продолжил лейтенант, – пацаны мои не десантура, конечно, но дрочил я их нормально, не все обоссались, даже стреляли некоторые. Тут пожарка рядом с нами тормозит, из нее этот спецназер вылетел как черт и давай всех в кузова загонять пинками. А микроавтобус сразу уехал, не останавливаясь, вроде в Красном Бору сейчас должен быть.
Короче, Серегины, второй взвод, тоже примчались, как и не уходили никуда. В части фейерверк. Мы по тапкам дали, я в кузове так же и был, в кабину этот спец прыгнул, километров пять мы проехали в темпе, потом остановились. Этот спец, который «Урал» наш вел, смотрю, старшего ищет. Ну я показался, своих вывел, построил. Мой взвод полностью выбрался, Серегин еще, восемь человек из роты обеспечения, три из пожарной команды да пара контрабасов левых, синие в дугу, фиг поймешь откуда. Как добежали еще.
Парни из обеспечения покоцаны многие, у некоторых чуть не истерика была. Короче, всех застроили, и этот спец речугу коротко толкнул, мол, секретный объект, биологические эксперименты, сбой системы, полная жопа короче. Рвем когти, скоро сюда прилетит большая ракета или самолеты, выжгут все напалмом. Сейчас сохраняем спокойствие и выдержку, как и положено воинам Советской армии, – так и сказал, кстати, и двигаемся в сторону Красного Бора, где нас накормят, напоят, окажут психологическую помощь. Погрузились, двигаемся, остальное вы видите.
Стас сидел, машинально управляя машиной, и переваривал услышанное. Нет, он поверил лейтенанту сразу, там, в глубине души. Бывает такое, когда знаешь уже, что правда, но все равно не верится.
– Н-да… – после небольшой паузы протянул Дим. – А что за мутанты? Как выглядят?
– Да такие… вроде люди, но только видно, что не люди. Не знаю, не объяснить. Увидишь если, поймешь.
– Слушай, а… ну Севастьяново, там же люди, с ними-то как?
– Микроавтобус к ним сначала должен был пойти, этот *** сказал, – лейтенант показал рукой себе за спину, где следовала остальная колонна, – что предупредить должны были. О, приехали уже, – ткнул лейтенант рукой с сигаретой вперед.
На показавшейся из-за пригорка табличке в названии города «Красный Бор» не хватало буквы С, и у буквы К были закрашенные части, так что можно было с некоторой долей фантазии читать как «Сраный Бор». Молодежь шалит, скорее всего, или соседи.
– Дим, а вы сейчас дальше ехать хотите?
– Да, а что? – наклонился вперед с заднего сиденья Дим-Дим.
– Не уезжайте пока. Здесь можете в нормальных условиях остановиться, ведь скоро наверняка дороги перекроют и не факт, что будут в тепле мариновать. Загонят машину к блокпосту – и до особого распоряжения. Или до особого совещания, – лейтенант невесело усмехнулся, – да и на улице не май месяц.
– Так ты думаешь, все так серьезно? – обернулся Стас к лейтенанту.
– Серьезно? – взметнул брови тот. – Слушай, у меня на глазах какие-то мутанты, прибежав из секретной части, рвали на части солдат, а ты спрашиваешь серьезно все или нет. В городке военном знаешь сколько народа было? Я его, спеца этого, спросил, почему уезжаем, там же люди, а он мне ответил, что больше там людей нет! Не знаю, что они на волю выпустили, но знаю, что это скорее надо обратно загонять. Так что, думаю, к вечеру тут уже все перекрыто будет, – лейтенант шумно выдохнул и помотал головой, будто наваждение стряхивая.
– Да, и я, кстати, вам ничего не говорил, если что, – после паузы посмотрел офицер на Дима и обернулся к Стасу: – Все, тормози. И дайте глотнуть на посошок, мне с этим бараном еще разговаривать.
24 апреля, вечер
Ермаков Станислав, Красный Бор
– Дим, а у тебя с наличными как?
– С наличными… хорошо. Без них грустно.
– Дима, блин. Есть?
– Есть.
– Много?
– Относительно.
– Чурка, как же ты меня достал, а…
Дим не ответил, а Стас глубоко затянулся и выпустил дым вверх, глядя в хмурое вечернее небо. Все застилали низкие облака, но снег прекратился еще пару часов назад. Ни одной расчищенной дороги с утра Стас так и не видел, и то, что снег закончился, его сейчас радовало.
Парни определились на постой в местной гостинице, очень, кстати, приличной и опрятной на вид, несмотря на клеенчатые скатерти и телевизор в номере, родом, наверное, еще из Советского Союза. Чистенько, уютно, да и по-простому. Электричества, правда, как и в Севастьяново, не было. Когда спросили об этом на рецепшен, пожилая тетка администратор сказала, что авария после грозы и аварии на линии электропередач, нигде по району света нет. Мобильники тоже не работали, да и местный телефон даже короткими гудками не отзывался.
Определившись в номер и переодевшись в сухое, друзья бахнули коньяка понемножку, а после, недолго думая, завалились спать и проспали до самого вечера.
Сейчас парни выбрались на променад, прогулялись вокруг гостиницы, глянув на здание администрации поселка и на главную площадь. Людей на улице видно практически не было. Стас с Дим-Димом вернулись на стоянку, откопали машину, чтоб совсем в сугроб не превратилась, и встали на крыльце покурить.
Про наличку заинтересовал вопрос Стаса нешуточно, потому как он вновь увидел знакомый кроссовер, припаркованный у гостиницы среди других автомобилей. Днем, когда парни отделились от колонны и остановились, прекрасная незнакомка со спутниками вышла из машины поблагодарить. На предложение Стаса вместе поужинать прямо не согласилась, но намекнула, что возможно, при определенных обстоятельствах. Именно из-за этого вечером круги парни нарезали, не отходя далеко от гостиницы. Стасу хотелось пригласить красавицу культурно посидеть, а в карманах денег почти не осталось – так, на сигареты. На карте были, но ни одного банкомата в городе не имелось, как тетенька на рецепшен сказала.
– За чурку ответишь… – протянул Дим после долгой паузы.
– А ты не тормоз, быстро сориентировался, – заржал Стас.
Помолчали еще чуть, пуская дым в небо. Сигарета у Стаса уже сгорела почти до фильтра, курить было уже невкусно. Поморщившись, окурок он выкинул.
– Дим?
– Ну чего?
– Так наличка есть у тебя?
– Смотря зачем.
– Девушек угощать, если что.
– А почему мы их? У них денег по-любому больше, чем у нас, пусть они угощают… – так же как и Стас, рассматривая небо, протянул Дим.
– Потому что тогда больше шансов, что она мне даст.
– Вот ты хитрый какой. То есть наличные даю я, а дать должна она тебе… Мне с чего профит тогда?
– Ну… даже не знаю. Большое человеческое спасибо тебя устроит?
– Пошли в магазин лучше, а то закроют скоро, – вздохнул Дим-Дим, – выходной же сегодня.
Закупившись алкоголем в магазине, в котором полки со съестным были на удивление полупустыми, парни под неодобрительным взглядом продавщицы двинули обратно к гостинице. Пока покупали, на улице уже потемнело, и снег опять пошел.
В общем зале гостиницы была и стойка регистрации, и кафе со столиками. Стас с Димом даже в номер подниматься не стали, устроились за одним из свободных. Открыли по пиву, пристроив пакеты с алкоголем под столом.
Зал освещали свечи, тени метались по стенам. Народ был, примерно половина столиков занята, притом по виду местных мало. Практически все разговаривали вполголоса, только одна компания уже поднабралась, но выглядели сидевшие там добродушно, отметил Стас. Попив пивка, друзья вышли покурить, оставив на стульях пакеты, типа занято.
На улице было свежо. И темно уже, хоть глаз выколи. На крыльце стоял курящий народ, и Стас с Димом отошли на несколько метров. Стас было начал сокрушаться по поводу отсутствия красавицы своей, но Дим приложил палец к губам, показывая взглядом на людей, а потом чуть постучал пальцем по мочке уха.
Слышимость была отличная, а послушать действительно было что. Один из стоящих на крыльце мужиков был местным, может не из Красного Бора, но из области точно – настолько уверенно перечислял он населенные пункты с комментариями. А вещи говорил мужик этот совсем нерадужные. Из услышанного разговора на повышенных тонах Стас с Димом узнали о том, что ни в Великополье, ни в Севастьяново нет ни света, ни мобильной и обычной связи.
Говорил мужик еще и про странный ров, преграждающий сразу несколько дорог по разным сторонам. А дальше совсем веселуха пошла – судя по его словам, по железной дороге на вокзал не пришло ни одного поезда, хотя со стоянкой в Бору должны были пройти куча скорых и три электрички. Дальше пошла агитация – говорливый звал за собой народ в администрацию или домой к главе района, чтобы тот объяснил, что происходит. Когда начались яростные дебаты, на манер брать Зимний или не брать, парни, докурив по второй сигарете, двинули обратно в зал. А в зале их ожидал сюрприз. За занятым ими столиком сидели знакомые девушки. И Вольдемара с ними не было.
– Привет, – просто сказала красавица, смотря Стасу в глаза, когда он посмотрел на нее, подходя, – не помешаем?
Стас не ответил, просто молчал и смотрел на нее. Дим быстро сориентировался и, уверив, что настолько прекрасные девушки никогда таким классным парням не мешают, успел метнуться за стаканами и уже откупоривал бутылку вина. Одну из двух, которые ранее Стас в магазине предусмотрительно цапнул, когда затаривались.
– Ну что, давай наконец знакомиться? – тихо спросила девушка Стаса.
– Давайте знакомиться, – услышав это, сказал Дим. – Дмитрий, это Станислав.
– Ольга… Ирина, – представившись, кивнула в сторону своей молоденькой спутницы красавица.
Дим-Дим тут же взял на себя роль души компании, балагуря и вино разливая, между делом раздавая комплименты. Темненькая Ирина зарделась сразу, это было заметно даже несмотря на ее загар и тусклый свет в помещениb, а вот Ольга только слегка улыбалась – привыкла.
– Мальчики, а вы чем занимаетесь? – спросила она, пригубив вино.
– Служа закону, служу народу, – резюмировал Дим свой род деятельности.
– Депутат, что ли? – хмыкнула Ольга.
– Не, полицейский.
– Писарем в офисе, – ответил Стас на вопросительный взгляд и вернул его, – а вы?
– Ира учится, а я книги пишу, – улыбнулась Ольга.
– Прикольно. Много книг уже написано?
– Пока ни одной. Но я стараюсь, – красавица обворожительно улыбнулась.
– А на жизнь чем зарабатываете? – поинтересовался Дим-Дим.
– Я слабая женщина, стараюсь таким не заниматься, – ответила Ольга, вытянув руку на отлете и рассматривая свой маникюр.
Лица у парней чуть вытянулись, но через некоторое время беседа вернулась в непринужденное русло.
25 апреля, ночь
Старцев Александр, поезд
Открыл глаза и ничего не увидел. Темнота. Тут же по коже холод пополз. Чувствую, что моргаю, а мрак перед глазами. Начиная паниковать, приподнялся и увидел слабые отблески света. Отпустило.
Откинул голову назад и опять закрыл глаза. Думать о чем-либо не было желания. Не совсем понимая, где нахожусь, потихоньку выплывал из беспамятства. Уже почувствовал, что кожа на ладонях и пальцах как задеревеневшая, и стоит лишь двинуть руками, как просто тупая боль в подживающих порезах, к которой привык, усилится.
Но если руками я мог и не шевелить, то дышать приходилось, и каждый вдох отдавался болью в ребрах. Некритично, но неприятно. Кроме этого, было холодно. Очень мерзко холодно, когда холод пробирает полностью, до костей. Руками все же пришлось пошевелить, пытаясь закутаться в одеяло. Сначала зашипел от боли в пальцах, потом заскулил тихонько от боли в расквашенных губах.
Закутываясь в одеяло, попробовал согнуть ноги в коленях. Лежал я на левом боку, согнулась только правая нога. Левая вообще не отреагировала. Я опять запаниковал и, уже не особо замечая боли, перевернулся на спину. Нога ниже колена как не своя, отлежал до такой степени, что вообще ее не ощущаю. Пока ворочался, краем меня догнали воспоминания. Последнее, что вспомнил, было мелькнувшее дерево с большим пластом земли на корнях.
Вспомнил все, но сейчас было немного не до этого – лежал на спине, не обращая внимания ни на холод, ни на боль, с дикой надеждой, что нога лишь затекла. Через пару долгих минут, которые сердце долбило грудь изнутри, пытаясь выскочить, с облегчением почувствовал боль в ноге от приливающей крови.
Расслаблялся недолго – пришлось сесть и начать массировать ногу, потому как боль стала совсем нестерпимой. Рядом со мной кто-то лежал, но на мои шевеления не реагировал. Зато отреагировала задница, причем неоригинально отреагировала, болью. Пришлось усесться боком, перенеся весь вес тела на правую ягодицу.
Справа, в коридоре, мелькали далекие отблески света, притом живого, как от костра. Глаза потихоньку начали различать в темноте, и я понял, что нахожусь в нашем перевернувшемся вагоне, в одном из пассажирских отсеков. Лежал я на матрасе, брошенном на пол, и укрыт был клетчатым одеялом. Рядом со мной было еще два человека. Перчатки, кстати, штурмовые, которые мне выделил Саня, до сих пор были на руках. Я поднял согнутые ладони на уровень лица. Не видно ни фига, но кожа на ладонях даже по ощущениям высохла. Попытался распрямить пальцы, не получилось. Когда понял, что зажившая кожа сейчас начнет рваться на краях всех порезов и ранок, остановился. Да и не надо пока особо, это так, на рефлексах. Многие ведь заживающие болячки ковыряют, непонятно для чего.
Хотелось опять откинуться обратно на матрас, свернуться калачиком, накрыться чем можно, ловя крохи тепла, и забыться во сне, но помешала жажда, сопровождаемая сушняком. И еще в сортир хотелось. Прямо как утром, совсем недавно.
Кряхтя, словно старый дед, я с трудом поднялся и, упираясь ладонями в стены, вышел в коридор. Источник живого огня оказался неожиданно близко, а казался далеким оттого, что пламя горело в буржуйке, и отсветов было очень мало. В коридоре, рядом с блестящей нержавейкой печкой, стоящей в пассажирском закутке, сидел Леха Николаич и закидывал дрова в маленькую круглую дверцу.
Увидев меня, он открыл рот, потом, видимо, передумал и просто махнул рукой приглашающе. Я кивнул, но, несмотря на пронизывающий холод, от которого после сна меня начало бить крупной дрожью, подавил желание доковылять до печки и просто обнять ее, а уже привычным способом двинулся на улицу через окно. Окно, кстати, было заложено изнутри черными осклизлыми сучьями, свежими еловыми лапами, каким-то тряпьем.
Аккуратно вылез, сдвинув в сторону часть конструкции, и замер. Ночь стояла темная, ни луны, ни звезд видно не было. И в густой темноте мягко и бесшумно большими хлопьями опускался на землю снег. Снежинки падали мне на вскинутое к небу лицо и быстро таяли.
Могильная тишина вокруг. Действительно могильная – некстати вспомнил я о лежащей неподалеку скорбной шеренге, которую еще с утра видел. Стало неуютно, даже повел плечами, разгоняя поползший по спине холодок.
Кстати, вроде ночь уже, притом такая кромешная, почему же так тихо? Почему меня еще никто не спасает, не берет интервью, не оказывает психологическую и медицинскую помощь? Но, отложив эти вопросы на потом, я честно отошел пару метров за дерево, дальше было страшновато. На пару секунд забылся, испытывая наслаждение от облегчения мочевого пузыря, хотя, пока расстегивал молнию, заболели порезанные пальцы. Вернувшись в неприятную действительность, как можно быстрее юркнул в вагон, чуть не уронив всю конструкцию, закрывающую окно. Подвинув на место входа несколько еловых лап, закрыв проход, двинулся к буржуйке.
В нашем отсеке, возле печки расселась вся честная компания и еще пара незнакомых человек. А, одного знаю, вроде тот самый доктор. Все во что-то кутались, кроме Лехи, который небольшим топориком рубил дрова, пытаясь делать это тихо. На плече у спящего Егора покоилась белобрысая головка проводницы – они оба сидели в уголке, укрывшись одним одеялом.
Вот те на, а я там в заднице где-то валялся. Спасаешь их от всякого быдла, а потом вот так вот… Но это я так отстраненно подумал, для проформы, даже обиды не шевельнулось ничуть. Либо действительно не трогает, либо просто эмоций нет уже никаких на сегодня.
Не спали трое – доктор, Леха и Толстый, мельком глянувший на меня и опять уставившийся пустым взглядом сквозь печку. Остальные, кто свернувшись калачиком, кто сидя привалившись спиной к стене, вроде дремали, укутавшись во что придется. Одна из девушек-подружек тоже была тут, вторую или не вижу, или нет ее здесь. Да и ладно – закончил я осматриваться и попытался сесть как можно ближе к буржуйке, непонятно откуда взявшейся.
– Молодой человек, постойте, – послышался тихий вкрадчивый голос. – Очнулись, это замечательно. Александр, если не ошибаюсь? – спросил меня подошедший доктор, перешагнувший через чьи-то ноги. – Иван, будем знакомы, – когда я кивнул, продолжил доктор. – Посмотрите прямо на меня, будьте любезны, – доктор мягко взял меня за голову обеими руками, чуть покрутил. – Сюда посмотрите, пожалуйста, – поводил Иван рукой со сжатыми пальцами в разные стороны, потом посветил маленьким фонариком мне в лицо. Яркий свет больно резанул по глазам, и я зашипел, отвернувшись.
– Тошнит, головокружение, голова болит? – На все вопросы я отрицательно мотал головой. – Руки, ноги, ничего не сломано по ощущениям? Внутренние органы?
– Жопа болит сильно, – буркнул я.
– Конкретно где? – все тем же вкрадчивым голосом без изменения интонации спросил доктор. – Мягкие ткани, тазобедренный сустав, копчик? Острая боль? Постоянная, пульсирующая?
Блин, ничего себе доктор. Сейчас еще смотреть полезет. И не прикалывается ведь.
– Да нет, это я так, пожаловался от безысходности. Терпимо, не парьтесь.
– Терпимо – это хорошо. Плохо, что болит. И все же, какой специфики боль? Ходить без проблем можете?
– Да не волнуйтесь, все в порядке. Можно погреюсь, ладно, а то продрог там сильно? – Бочком-бочком двинулся я к печке.
– Отдохните пока, если боли будут донимать, скажите обязательно.
– Уж обязательно.
– Ну и хорошо. Пойду ваших соседей проведаю. Если вы замерзли, значит, и им там не жарко.
Доктор тихо ушел. Я сделал круглые глаза и кивнул подбородком в ту сторону, куда он скрылся, глядя на Николаевича. Тот глаза также округлил и помотал головой, сделав неопределенное движение рукой.
– Лех, а попить есть? – прошептал я.
Он в ответ кивнул головой на несколько пластиковых бутылок, лежащих в сторонке. Не глядя, ухватил одну и начал жадно хлебать. Сразу же почувствовал, что у воды вкус странный, но пить не перестал. Напившись, начал рассматривать бутылку на свет.
– Дождевая, – пояснил Леха, наткнувшись на мой вопросительный взгляд, – да ладно, не брезгуй, экологически чистая… наверное.
Читать бесплатно другие книги:
