Черная борода Халилов Дамир

Глава 11

Пристрелить или влюбиться?

Хэндс – первый помощник Черной Бороды стоял перед каютой новой подруги пирата, пытаясь достучаться до нее. Третий день Реджина отказывалась не только есть, но и пить. Это приводило матросов в замешательство, а Тэтча – в ярость. Помощник легонько постучал костяшкой указательного пальца правой руки в дверь.

«Двенадцать раз стучу», – подумал он про себя, но не отступился от заветной двери. Почему он занимается этим лично? Мало что ли дел у него! Но нет, приказы капитана не обсуждаются. Стоя перед глухой преградой, Хэндс с тоской вспоминал минувшие дни свободы, когда он был корсаром и плавал на собственном судне. А потом – встреча с Черной Бородой, тогда еще молодым боцманом, полном надежд на новую, лучшую жизнь. Что свело их тогда вместе? Желание странствовать, богатеть, управлять кораблем и чужой волей. Ведь в море воля только одна – капитана. Если бы тогда Тич не спас Хэндса от преследовавших того за грабеж властей, то сидеть бы сейчас бывшему корсару как минимум за решеткой, а как максимум – болтаться на виселице. Впрочем, нынешняя жизнь тоже мало походила на свободу, так что теперь мужчина и не знал, что было бы для него лучше. «Лучше мне точно не станет, если дверь так и останется закрытой, – рассуждал он. – Тич изведет меня вопросами. Не проще ли выломать дверь и просто силой войти? Что уж он так церемонится с этой Реджиной? Неужели влюбился?».

Подобная мысль скорее походила на бред, потому что влюбленным пирата представить никак было нельзя. Но все же червячок сомнения в подобном категоричном утверждении волновал с того момента первого помощника. Так и не добившись отклика, он уже готов был развернуться и с повинной головой пойти к капитану, когда дверь тихонько приоткрылась. Тоненькая рука протянулась в щель, словно ждала, что сейчас ей подадут то, зачем пришли. Хэндс, обрадованный таким обстоятельством подал миску с едой, не в силах произнести ни слова. Он боялся спугнуть неожиданно улыбнувшуюся удачу. Когда девушка приняла все, что было с собой у помощника, дверь снова закрылась, а матрос со всех ног бросился к Тичу, чтобы сообщить тому хорошую новость.

Черная Борода ходил по палубе, похожий на загнанного зверя. Мысли крутились вот уже который день вокруг одной оси. И ею была светловолосая Реджина с большими иссиня-зеленоватыми радужками глаз, в которых таилась такая открытая душа, такой свет, что нельзя было с первого взгляда не притянуться в их глубину. То, что эта простушка не шла у него из головы, раздражало его невероятно, но в то же время волновало. Ни с одной женщиной он не чувствовал себя так глупо. Так одержимо. А она не поддавалась, не хотела принимать его чувства. Вернее, увлеченность.

Да, Тичу нравились женщины, он был падок на те радости, которые они были способны подарить телу мужчины. Но только никогда пират не позволял себе привязываться к подругам надолго. Ему, пожалуй, больше хотелось удобства, чтобы в каждом порту его ждала своя женщина, законная супруга. То, что они месяцами не виделись, нисколько не смущало его, потому что тогда ночь любви обещала быть жаркой, а речи – ласковыми. Итак, он мог только наслаждаться любовью супруг, количество которых все увеличивалось, при этом не особо тревожась о том, чтобы и им подарить не просто свое присутствие, но любовь. Он ощущал себя словно коллекционер, который собирает красивых бабочек в одну коробочку и любуется ими. Впрочем, тут были не только эстетические и плотские желания. Тич преследовал и гораздо более корыстные цели – после женитьбы оба супруга имели право на имущество друг друга. И тут снова мысли натыкались на Реджину – почему именно она? Ведь у нее нет совсем ничего. Отец проиграл ее в карты, идиот. Реджине бы радоваться, что теперь она сможет не нуждаться в средствах, но нет – упирается, артачится. Злой на девушку за такое поведение и на самого себя за привязанность к ней, Тич продолжал мерить палубу широкими шагами, когда к нему приблизился Хэндс.

– Твоя птичка сегодня соизволила покушать, – от слуха капитана не ускользнул насмешливый тон помощника. Он резко повернулся в его сторону.

– Ты говоришь правду или сам все съел? – капитан надвигался всей мощью на Хэндса.

– Конечно, правду! Сам подумай, надо мне врать? Дверь сама открыла и руку протянула.

Плошки взяла и закрылась, словно так все и было. Голод-то все равно свое дело сделает!

При этих словах лицо Тича преобразилось. Сам того не замечая, он улыбался, чувствуя облегчение. Значит, не все потеряно, просто нужно время и Реджина покорится ему.

– Хорошую новость ты принес мне, друг, – пират похлопал Хэндса по плечу и ободряюще подмигнул. Воодушевленный настрой пирата словно придал сил, ему захотелось взять с боем какой-нибудь корабль, чтобы снова выйти сухим из воды, снова одержать верх. Но это все завтра. А сегодня, пожалуй, стоит отпраздновать маленькую победу.

Вечером на корабле устроили пирушку. Ром лился рекой. Песни о пиратских приключениях устремлялись к звездному небу, а сердца матросов, опьяненные свободой морского ветра, распахнулись в ночь, будто большие шлюзы в дамбе, через которые вода устремляется прочь из своих преград. Тичу в таком настроении тоже хотелось рушить все преграды, так что он, изрядно выпив, отправился в каюту к своей прекрасной пленнице. С трудом ворочая заплетающимся языком, выкрикивая комплименты, которые в его устах походили на угрозы, капитан с силой ударил кулаком в запертую дверь. Отклика не последовало. Тогда он решил с новой силой навалиться и задействовал дополнительно широкое плечо. Потом в ход пошла нога со ступней внушительного размера. Потребовалось всего единожды нанести удар по деревяшке, чтобы дверь слетела с петель.

Войдя внутрь и окунувшись в ровное мерцание свечи, стоящей на столе, Черная Борода остановился. Реджина забилась в угол койки и испуганно смотрела на пирата. Ее плечики сотрясала дрожь страха, ноги, прижатые к телу и обхваченные обеими руками, напряглись, будто девушка собиралась в любой момент соскочить со своего ложа и выбежать прочь. Пленница беззвучно смотрела на громадную фигуру Тича, но глаза ее говорили очень красноречиво, что хоть она и боится, но это не мешает ей испытывать ненависть. Подвыпившего капитана, впрочем, это нисколько не смущало. Он упрямо двинулся к девушке. Грузно приземлившись на ее постель, Тич принялся тянуть руки, чтобы прикоснуться к Реджине. Волосы ее были распущены и золотистыми волнами струились не только по плечам, укрывая их, но и простирались по одеялу, такие они были длинные.

– Ну что, красавица, станешь, наконец, моей?

Реджина отшатнулась в страхе от подбирающегося к ней пирата. Ей все в нем было противно. А он уже протягивал руки, чтобы схватить ее. Как сопротивляться? Капитан гораздо сильнее. Если она станет сопротивляться, то сделает этим только хуже, понятно, но тело не хочет повиноваться. Сильно зажмурившись, девушка склонила голову, готовая ожидать самого страшного. Но тут внезапно чей-то голос послышался от разломанной двери. Реджина посмотрела туда и увидела плотно сложенного довольно высокого мужчину, с торчащими в разные стороны каштановыми волосами.

Такая своеобразная прическа придавала ему неряшливый вид, хотя взгляд был самым строгим.

– Оставь ее. Не всякая женщина должна принадлежать тебе, – голос Хэндса был тверд, руки скрещены на груди, а ноги широко расставлены. Тич обернулся.

– А, Хэндс, дружище! Присоединяйся к нам или не мешай!

От перспективы принадлежать еще кому-то, пойти от одного мужчины к другому, Реджине сделалось дурно, тошнота подступила к горлу. Пришедший матрос не сдавался. Подойдя к капитану и встав прямо перед ним, он повторил ту же фразу. Черная Борода посмотрел на приятеля как на назойливую чайку, которая от жадности скоро лопнет.

– Не зли меня, – прошипел капитан, выпрямляясь в полный рост. Конечно, силы были не равны, но Хэндс рассчитывал на свою ловкость и вертлявость, а потому продолжал отстаивать Реджину.

– Что тогда?

Но пират не стал отвечать на вопрос. Он просто выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил наугад. Пуля угодила в колено Хэндсу. Он опустился на пол, глухо застонав. У него хватило дыхания только на то, чтобы выдавить из себя:

– За что ты так?

– Лучше уж раз в три дня пристрелить кого-нибудь из команды, чем самому быть отправленным на корм рыбам…

На этом все закончилась. Черная Борода вышел из каюты, помощника отправили извлекать пулю, а дверь так и осталась прислоненной к стене. Такая же сломанная, бесхозная, как жизнь Реджины и Хэндса, ставшего навсегда инвалидом.

Следующей ночью девушка тайком пробралась на палубу, чтобы посмотреть на звезды, побыть наедине со своим одиночеством. Позади послышались шаги. Даже не поворачиваясь, она знала, что это Хэндс. Теперь его походку можно было отличить от любой другой, потому что теперь он передвигался с тростью. В шутку его сразу же прозвали «трехногим». Помощник не говорил ни слова. Просто приблизился и положил перед девушкой медальон. Его она узнала с первого взгляда – раньше он принадлежал Алексу, человеку, которого она любила. Ей тоже не требовалось слов, чтобы все понять. Она лишь слабо кивнула и отвернулась.

Через несколько часов, когда Хэндс вернулся на палубу с теплым покрывалом в надежде найти там Реджину, он увидел, что ее здесь больше нет. Привязанным к поручню остался только простой цветастый шарфик. Девушка спрыгнула вниз, где ее поджидала, потирая костлявые руки, смерть. Тич после гибели девушки неделю не выходил из запоя, а потом с новой силой принялся ублажать свои страсти. С тех пор между Хэндсом и Черной Бородой, закадычными друзьями, выросла стена из непробиваемого кирпича, на вершине которой высилось предательство. Только это случится позже, а пока пират продолжал грабить и свирепствовать в морях.

Глава 12

Жить по протекции

Талантливому и храброму Роджеру Эллиотту не составило особого труда сделать головокружительную карьеру, ведь он добросовестно проходил все офицерские должности. С чистой совестью харизматичный мужчина носил звание генерала, заслуженное собственными силами. Роджер уже успел отличиться в баталиях во время войны за Испанское наследство, а также поруководить полком. Перед глазами до сих пор стояло то сражение, когда он, имея в распоряжении намного меньшие силы, чем были у противника, сумел принести разгром баварской вражеской армии. Несколько раз его ранили, отчего иногда в боку покалывало и правая нога хромала. Теперь он вел относительно спокойный образ жизни, занимая пост первого английского губернатора Гибралтара.

Размышляя сейчас о своей жизни, он и сам с трудом мог поверить, сколько всего прошел, преодолел. На висках появилась седина, а сердце закалилось в боях и лишениях. На этом фоне его младший брат Александр Спотсвуд смотрелся довольно жалко – кое-как он дослужился за пять лет до офицерской должности. Растущая популярность Роджера позволила Александру с легкостью перепрыгивать офицерские ранги. По протекции брата, Спотсвуда назначили подполковником, а затем стремительно генералом-квартирмейстером, то есть по современным меркам – первым заместителем начальника штаба армии. Должность эта, надо сказать, считалась в британских войсках довольно высокой, хоть и не боевой, а больше по хозяйственной части. Теперь же Александр занимал должность вице-губернатора Виргинии. По большому счету, Роджер знал тамошнего малоинициативного староватого губернатора и понимал, что дела находятся в руках брата. Это то и пугало его. Александр никогда особо не умел распоряжаться деньгами, властью, так что мог вполне вляпаться в какую-нибудь заварушку. Конечно, свои соображения старший брат оставит при себе, когда Александр наведается к нему в гости.

До визита брата оставалось не больше получаса, а потому хозяин дома поспешно стряхнул с себя пыль воспоминаний и громко позвал немолодую помощницу, исполнявшую функцию экономки-смотрительницы в доме. Она обладала жестким характером, но при этом остро чувствовала, чего от нее хотят хозяева. Так и на этот раз – она была уверена, что речь сейчас пойдет о прибытии Спотсвуда-младшего, а потому приготовилась для исполнения особых указаний. Роджер встал с кресла, когда она вошла, откашлялся и мягко проговорил:

– Элиза, как вы знаете, скоро к нам в гости приедет мой брат. Приготовьте для него комнату на втором этаже, горячую ванну и свежие газеты.

– Лучше бы мозги себе прочистил и освежил, – проворчала женщина, когда, выслушав указания, готова была уйти. Роджер привык к подобным причудам помощницы, а потому не сердился. К тому же, было очевидно, что она недолюбливает Александра, в то время как в Роджере души не чает. Что ж, главное, – что со своими обязанностями справляется отлично. В этом хозяин дома убеждался многократно, убедился и в этот раз. Дверь Александру любезно открыла Элиза, приняв плащ и сопроводив в кабинет Роджера. Когда Спотсвуд-младший, тяжело ступая по мягкому ковру, вошел, Роджер раскинул руки в приветственном жесте и улыбнулся. Он старался не показать, какое впечатление на него произвела внешность брата. Тот заметно поправился, щеки обвисли, толстые короткие пальцы словно что-то нервно перебирали, не зная покоя. Он тоже расплылся в улыбке, которая чаще казалась какой-то неестественно любезной, такой, будто старший брат соизволил снизойти со своего пьедестала, – и на том спасибо. Роджер успел подумать, что не помешало бы Александру завести хоть любовницу для поддержания себя в форме, а то скоро совсем заплывет жирами и жалостью к самому себе.

Они шумно поприветствовали друг друга, обнялись, уселись каждый в свое кресло, один напротив другого. Разговор не шел, слова застряли где-то на полпути между мозгом и голосовыми связками, не желая двигаться вперед. Пожалуй, что такая опустошенность приходит с годами, когда знаешь друг в друге все стороны, так что с легкостью можешь предугадать следующий шаг, фразу, мысль. Становится просто неинтересно, а потому молчание оказывается единственным спасательным кругом, за который хватаются утопающие. Наконец, Александр начал разговор.

– Я слышал, ты приобрел новые земли? Любопытно было бы взглянуть.

– Да, прикупил несколько гектаров. Думаю начать там новое производство. Так сказать, вложиться в дело, – Роджер деловито улыбнулся, как человек, знающий, чего хочет от жизни. Брат с завистью смотрел на него. Надо тоже как-то его «умыть» и на ум пришло только одно:

– Да, в этом ты знаешь толк. У меня же все гораздо скромнее – небольшая торговля, промышленность. Только вот пираты не дают свободно развернуться. Мы терпим убытки из-за их налетов, а та часть товаров, которую удается сберечь, уже не приносит прибыли, которая предполагалась изначально. Мне думается, что стоит развернуть компанию по борьбе с пиратством, – тут мужчина взял паузу и выразительно посмотрел на Роджера. То ли совета ждал, то ли похвалы, одобрения…

– Пиратство – одно из проявлений человеческих пороков. Пока существует возможность легкой наживы, будет жить и подобный промысел в той или иной форме.

Но Александр ждал явно не этого. Он придал своему взгляду еще большую выразительность, а потом выдохнул и смело сказал:

– Мне нужно профинансировать задуманную компанию. Я уже вложил часть собственных средств, но этого мало. А ты сам знаешь, что у меня тоже семья… – дальше можно было не продолжать. Роджеру было ясно, зачем явился Спотсвуд. Конечно, разве братские чувства привели бы его в такую даль?! А он то, старый дурак, надеялся, что Александр изменился. Но нет. Чего только стоит та история с акулой, когда брат оказался настолько одержим жаждой денег, что придумал, как ему казалось, гениальную штуку. Золотой песок, вывезенный из какой-то колонии, в которой Спотсвуда назначили начальником после гибели первого, так завладел его сердцем и умом, что больше ни о чем тревожиться он не хотелось. Казалось, что вместо мозгов у Александра песок, только отнюдь не золотой. Опасаясь, что вскроется правда об обнаружении золотых приисков, он вывез часть золотого порошка с собой, а часть отправил на другом корабле.

Случилось так, что то судно захватили пираты, обнаружили драгоценный клад и, естественно, отправились как ни в чем не бывало разбойничать дальше. Понятно, почему Спотсвуд так зол на пиратскую братию, дело вовсе не в товарах, а в украденном золоте. Но огорчаться не стоило, потому что оставался запас, который Александр взял с собой. Роджер предполагал, что брату не спалось как минимум три ночи, прежде чем он додумался до следующей идеи. А она заключалась в том, чтобы спрятать остатки золота. И один тайник показался Спотсвуду крайне надежным, потому что никто бы никогда не догадался о нем.

Он приказал переплавить частички золота в кольца небольшого диаметра и засунул в куски мяса. Такая необыкновенная пища предназначалась акуле с мадагаскарских островов, которую Александру доставили прямо из моря ловцы. За свою нелегкую работу они получили по несколько сотен фунтов каждый, а Спотсвуд раздобыл прекрасный тайник, коим стать предназначалось акульему желудку. Мясо с золотом было скормлено хищнице, а сама она поместилась в большой аквариум, установленный в личном кабинете Александра.

И все бы сложилось замечательно, если бы вдруг акула не сдохла. А случилось это как раз в тот момент, когда хозяин отправился в поездку по неким важнейшим делам. Снова и снова бедный предприниматель представлял, как повара потрошат акулу, а в желудке ее вдруг обнаруживают золото. Вот радости то было! Горючими слезами плакал Спотсвуд, а потом, напившисья до беспамятства, пришел к Роджеру и все рассказал.

В первое мгновение брат не поверил своим ушам, но потом и смех и слезы начали тесниться в его сердце, требуя освобождения. Смех над всеми совпадениями, которые случились в этой истории, и слезы за глупость брата, его неосмотрительность. Да, он просто-напросто пропадет, когда Роджера не станет. Подобные мысли навещали его тем чаще, чем сильнее кололо в боку и болела нога. Странные предчувствия смутными снами являлись ночами, терзая душу. Он боялся не успеть, не доделать. Но в то же время было очевидно, что сам он не сможет так уж сильно помочь брату, как того бы желал. Вот и на этот раз мысли были такими же, с ними оставалось только что смиряться и ничего больше. Долго не спалось.

Ричард велел принести ему успокоительного. Верная Элиза принесла стакан с настойкой через несколько минут, немного посидела рядом и ушла. Хозяин дома снова погрузился в размышления. Успокоительное, приготовленное заботливыми и умелыми руками помощницы, понемногу начинало действовать. Веки тяжелели, тело обмякло, провалившись в простыни и одеяла. Тонкая струйка долгих терзаний о судьбе Александра словно вытекла из головы наружу, уступив место тягучему сну. Ровное дыхание вздымало и опускало по-прежнему крепкую широкую грудь Ричарда. Ладья спокойствия плыла по ночному небу к пламени рассвета.

За несколько минут до прихода солнца все внезапно смолкло в комнате. Абсолютно все. Когда Элиза вошла в комнату с приготовленным завтраком, то застала хозяина спящим. Окликнув его и не получив ответа, она приблизилась, открыла шторы. В ярком свете занимающегося утра женщина различила бледное неподвижное лицо Ричарда. Губы его посинели, все тело словно закоченело. Она закричала от испуга, неожиданности. На крик прибежал и Александр. Еще не дойдя до комнаты, он уже чувствовал, что случилось недоброе. Чувства не обманули – воскресным утром 1715 года его брат умер от сердечного приступа. У Александра больше нет заступника. Жизнь остановилась в своем развитии.

Глава 13

В плену за медикаменты

Элизабет стояла на палубе корабля и всматривалась в морские просторы. Для непривыкших каждый день видеть море, его ровная синевато-зеленая, а в шторм иссиня-черная окраска не представляла собой ничего особенного, кроме как природное творение. Для девушки же, вот уже 21 год любовавшейся с самого детства приливами волн, их безумным свирепством во время бури, ровным спокойствием, как сейчас, во всем этом виделось нечто большее. Она готова была поклясться, что чувствует пульсацию моря, которое дышит как живой человек.

– Дорогая, не стой так близко у края палубы, – оклик был знаком и этим утром отчего-то особенно показался милым, хотя чаще раздражал.

– Да, отец, я просто смотрела на горизонт, – девушка легко улыбнулась, убирая с щеки прядь светло-рыжих волос, задуваемых ветром в разные стороны, отчего она напоминала не то пламя костра, не то зарево пожара.

– Прекрасного принца высматриваешь?

– Ни в коем случае, только пирата! – Элизабет звонко рассмеялась, обхватив полноватого, но при этом высокого отца, который по губернаторской должности и моде носил белый парик, а сейчас обнажил уже понемногу седеющие рыжеватые волосы как у дочери. На шутку девушки он отреагировал недовольной гримасой, потому что был наслышан о злодействах, которые несли эти разбойники, ему представлялось просто кошмарным одно упоминание о них. Тем не менее, вслух высказывать свои переживания он не стал, а только суховато прокашлялся и сказал:

– Мы уже скоро прибудем, так что отдохнем. Пойдем-ка в каюту, ты мне что-нибудь почитаешь, тебе ведь это нравится.

Обнявшись, губернатор одного из штатов Индианаполиса Эдвин и его молоденькая дочь отправились вниз, в то время как наверху вот-вот готовы были разыграться совсем другие события, гораздо более увлекательные и опасные, нежели чтение. Как раз в тот момент, когда они сошли с палубы, на горизонте показалась черная точка. Она все росла и росла, приобретая очертания, становясь реальной. Наконец, только слепой смог бы не разглядеть, что, рассекая морские волны, прямо на корабль губернатора с невероятной скоростью мчится другое судно.

Его можно было бы счесть за торговое, если бы не флаг, реявший на самом верху мачты. На черном фоне устрашающе скалился скелет, держа в одной руке стрелу, а в другой – сердце, будто нарочно окрашенное ярко-красным цветом и придававшем зловещий контраст всему изображению. Когда опасность стала очевидна, на корабле губернатора зазвонили в колокол. Отец с дочерью услышали этот сигнал, не предвещавший ничего хорошего, и оторвались от книги. Сердце старика Эдвина тревожно застучало, а когда в каюту постучали, он готов был услышать что угодно, но только не то, что действительно услышал.

– Губернатор Эдвин, позвольте доложить. Прямо по курсу – пиратский корабль, – боцман неуверенно мялся в дверях каюты, готовый сам, казалось, в любую минуту хоть за борт броситься, лишь бы избежать гибели от рук разбойников.

Лицо губернатора побледнело и стало серым как у покойника. Он схватил дочь за руку, стиснув ей больно пальцы. «Оставайся здесь», – полушепотом проговорил он, словно боясь, что пираты его услышат. Заперев за собой дверь на ключ, мужчина тяжелыми шагами отправился вслед за боцманом в капитанскую рубку. И только они успели дойти, как откуда-то послышались крики, вопли. А потом что-то тяжелое ударило корабль, он качнулся так сильно, будто был сделан из картона, и потопить его – плевое дело. После такого опасного качания в дополнение ко всему до слуха троих мужчин донеслись голоса, выкрикивающие ругательства и улюлюкающие. Меньше, чем через минуту в капитанскую каюту вошел высокий человек с саблей наперевес. За его спиной стояли несколько матросов.

Высокий незнакомец был не кем иным, как знаменитым уже из газет пиратом Черная Борода. Губернатору Эдвину было известно не только его лицо, но и многочисленные истории о кровожадности пирата, а потому сейчас он смотрел на незваного гостя как на призрака, вызывающего ужас и трепет. Теперь губернатор лично убедится в правдивости всех историй, которые слагали про Черную Бороду. А тем временем он, бросив беглый взгляд на пленников, снял с головы шляпу, бросил ее на стол, словно был здесь хозяином и ровным тоном с легкой усмешкой проговорил:

– Добрый день, господа. С этой минуты вы – мои пленники. Прошу заметить, что если вы не станете сопротивляться, то будете живы. Такой расклад вас устраивает?

Капитан губернаторского корабля слабо кивнул, а вслед за ним и остальные. Ему хотелось что-то добавить, но пират остановил его жестом раскрытой ладони, предпочитая говорить сам.

– Прекрасно, что все довольны. А теперь направьте послание начальникам о том, что вы взяты в плен и пират Черная Борода ожидает за вас выкуп.

Капитан захваченного судна тут же отдал приказ отправить письмо куда следует. Но неожиданно встрепенулся.

– Эээ, простите… – замямлил он, – а какой выкуп назначить?

– А я разве не сказал? Мне и моим матросам нужны медикаменты. На нашем корабле ни с того ни сего начала распространяться какая-то зараза, но ром, к сожалению бессилен, – Черная Борода уже восседал в кресле капитана, оставив своих помощников караулить в дверях и рассказывал все таким превеселым тоном, словно речь идет о пустяках. – Так вот я и говорю, что за все ваши жизни мне нужны медицинские средства. Кстати говоря, вы знаете, что ром безвреден для печени абсолютно, потому что напрочь сносит голову? И если бы он помог моим матросам избавиться от всех болячек, то, поверьте, что мне бы и в голову не пришло всех вас беспокоить!

Звучный смех Черной Бороды раскатился по капитанской рубке, похожий на волнение морских волн в шторм. Впрочем, сам он и был штормом, пугавшим губернатора тем сильнее, чем больше тот вспоминал о дочери. Нет, ему не скрыть Элизабет от этого животного. А если он еще и болен чем-то, тогда совсем беда! Но, как говорится, чего больше всего боишься в жизни, то и приходит к тебе, так что уже через час после своего пребывания на корабле Тичу стало известно о рыжеволосой дочурке губернатора. Тич с удовольствием для себя отметил, что она довольно хороша собой – невысокого роста, маленькая и изящная, Элизабет, со своими пламенными волосами напоминала ему искорку. И он непременно должен завладеть ею, а что? Не пропадать же такой звездочке.

С долей иронии по этому вопросу Черная Борода переговорил с губернатором. Вернее, даже просто поставил того в известность, что собирается жениться на его дочери. Эдвин обомлел: так вот просто взять их в плен, а потом заявлять, что хочет сделать Элизабет своей женой, это чересчур! Старик схватился за сердце и начал медленно сползать со стула. Конечно, ему не позволили упасть в обморок, хотя он бы, наверное, предпочел умереть в эту минуту от горя. Ему было неизвестно, что хуже – если дочь откажет и тогда, скорее всего, ее либо убьют, либо возьмут силой, или если согласится, что в таком случае тоже не допустимо, ведь не может же она стать женой разбойника.

А Элизабет просто и не знала, как ей быть. С одной стороны вся эта история представлялась такой ужасной, что хотелось кричать. Но с другой – капитан пиратов очень даже интересен ей как мужчина и сам проявляет к ней заинтересованность. Вовсе это неправда, что пираты жестоки с женщинами, как она слышала раньше. Тич не такой. Он довольно обходителен и умеет слушать, а это подкупает. Можно рассуждать как угодно долго, но не лучше ли поддаться притяжению, исходящему от него? К тому же, Элизабет нравилось утешать себя мыслью, что она как бы приносит себя в жертву во имя спасения отца.

И спасать его спустя неделю правда пришлось. Медикаменты так и не пришли. Сообщалось, что корабль с грузом затонул. Черная Борода был зол. В порыве гнева он разломал несколько стульев, швырнув их об стену. Потом стремительно ворвался в каюту губернатора и начал кричать что-то. Элизабет, находившаяся здесь же, страшно испугалась за отца, а потому выступила в его защиту.

– Эдвард, вы ведь опытный моряк и знаете, что стихия иногда сильнее нас. Большой беды в случившемся нет, мы просто пошлем письмо еще раз и подождем новый корабль, – девушка подошла близко, положила свои маленькие ладошки на широкие плечи пирата, спокойно смотря ему в глаза. Тича удивила такая ее решительность, он смягчился.

– Да, придется ждать. Но уж пусть пока мы все торчим здесь, губернатор устроит нам веселье.

Элизабет вопросительно смотрела на пирата. А ответом оказалось сыгранная в этот же вечер свадьба девушки с Черной Бородой. Снова все было официально, снова Тич был женат. Спустя три дня доставили медикаменты, и пират отпустил пленников, никого при этом не убив. Чем объяснить такое несказанное великодушие, Элизабет так и не поняла. В то время она отправилась вместе с отцом, а Эдварда видела очень редко, только когда он бывал в Индианаполисе, так что, скоро любовь ее угасла. Она тайно начала жить с другим мужчиной, при этом официально оставаясь женой Черной Бороды, а тот продолжал странствовать и совершать невероятные поступки.

Глава 14

Сам себе дьявол

Хьюго всегда мечтал о приключениях, которые бы изменили его жизнь если не на 360 градусов, то хотя бы на 180. Хотя чем старше парень становился и чем более темный цвет приобретала его кожа от палящего техасского солнца, тем отчетливей он понимал, что приключения или перемены в жизни тебя не найдут, если ты сам не станешь активно искать их. И вот в один из прекрасных дней, как положено это говорить, Хьюго отправился в морской порт, потому что именно там, как он считал, можно проложить себе кратчайший путь до чего-то нового, а может и невероятного. У парня с собой было только несколько монет в кармане. Рассчитывал он устроиться моряком к одному из капитанов, желательно известных. Но, увы, брать в команду довольно щуплого по фигуре с невыразительными мускулами паренька никто не собирался. Одна неудача за другой, отказ за отказом. На Хьюго смотрели не меньше как на сумасшедшего, которому нечем заняться. Когда же в порту почти не осталось кораблей, на которые бы искатель приключений не обратился, его неожиданно остановил чей-то властный окрик:

– Эй, парень! Спокойная жизнь заела тебя хуже холеры? Если хочешь рисковать и богатеть, тогда тебе к нам!

Хьюго обернулся. Перед ним стоял крепко сложенный мужчина под два метра ростом – в шляпе и с саблей. В его лохматой бороде, казалось, слились ночи всех континентов, сделав ее такой густой и черной. Глаза незнакомца отражали ухмылку с самодовольством от того, что он производит мощное впечатление. Он приблизился, похлопал Хьюго по плечу.

– Ну чего ты застыл? Мне тут донесли, что работенку на корабле ищешь. Так вот не медли, а то я передумываю гораздо скорее, чем ветер меняет направление.

После этих слов молодой техасец понял, что удача, наконец, на его стороне, а потому не стал больше искушать ее своей медлительностью и с довольной улыбкой двинулся вслед за незнакомцем. Как оказалось потом, не знал этого невероятного мужчину, похоже, только простачок Хьюго. Ведь невозможно было не признать в высоком бородаче знаменитого пирата, которого все называли Черной Бородой. Это прозвище действительно ему очень подходило, потому что ни у кого больше такой густой растительности на лице новоиспеченный моряк не видел.

Как только Хьюго немного освоился с морской жизнью, заключавшейся пока для него в выполнении грязной работы на судне, он начал понимать, что ошибся в своем выборе. Теперь усталость стала его верной подругой, и прогнать ее можно было только с помощью сна, алкоголя или женщины. Ко второму и третьему парень оказался не столь пристрастен, а вот поспать любил. Это однажды едва не стоило ему жизни, когда ни с того ни с сего рассвирепевший Тич влетел в его каюту наподобие урагана и принялся трясти бедолагу за плечи, что-то крича. Кажется, он твердил про какой-то ад, про то, какие муки там ожидают всех матросов его корабля, потому что они беспробудные пьяницы, картежники и развратники, не способные защитить ни себя, ни уж тем более его, своего капитана. Парень пытался отпираться, но твердая рука Черной Бороды тащила тело Хьюго в сторону трюма. Грубо втолкнув моряка внутрь, капитан захлопнул дверь, чем-то подперев ее. В трюме битком сидели, стояли и лежали еще матросы. Одни из них были пьяными, другие – заспанными, а третьим, по-видимому, было вообще все равно. Впрочем, это мало волновало теперь Хьюго, потому что он начал подозревать, что Черная Борода больше должен исполнять роль сумасшедшего, нежели командовать таким великолепным судном, как «Месть королевы Анны». А Тич по ту сторону продолжал бушевать, выкрикивая нечто вроде: «Сейчас я вам покажу, что такое настоящий ад! Быть может тогда в ваших чертовых сердцах появится хоть капля человеческого!». При этом говоря про человеческое, он нимало не стыдился сам вести себя жестоко. Это поразило Хьюго.

Страх, притаившийся, словно тень, шептал за его спиной, что сейчас случится нечто страшное. И действительно, спустя каких-нибудь несколько минут после заточения моряков Черная Борода подпалил трюм. Хьюго и другие почувствовали, как дым проникает сквозь щели досок, а потом увидели огонь, ползший по дереву, похожий на змею. Только даже эта рептилия не смогла бы двигаться с такой скоростью, с какой двигалась стихия. Все это сопровождалось пьяным хохотом капитана, похоже, торжествовавшего победу своей власти. Некоторые из матросов, что сидели на полу, уже начинали постепенно задыхаться от дыма. Хьюго озирался по сторонам, силясь поверить в происходящее, и не мог. Он смотрел, как хмельные мужики что-то бубнят себе под нос, пытаясь встать, в то время как более-менее здравомыслящие ничего не делают. Могли хотя бы колотить в дверь, навалиться всей силой, орать, но нет! Хьюго злился на всех них и на себя, что не делает попыток спастись, как же так? Взяв себя в руки, он встал, ведомый жаждой жизни, и как можно громче произнес, обращаясь к морякам:

– Почему вы так просто сдаетесь, пока ваш капитан сходит с ума и распоряжается вашими жизнями как ему вздумается?

– Потому что один черт – что здесь, что там жизни нет! – откликнулся кто-то из глубины трюма, явно не трезво смотрящий фактам в лицо в буквальном смысле.

– Если вас устраивает сдохнуть здесь прямо сейчас, то я предпочту бороться, пусть даже не выберусь. Зато хоть попытаюсь, – последние слова парень произнес тихо и не столь уверенно, потому что на самом деле он понимал, что выбраться из такой передряги поможет только чудо. Огонь уже заполнил собой почти все пространство. Люди кричали от получаемых ожогов, кто-то стонал и даже выл. Хьюго попробовал выломать дверь одной своей физической силой, но ничего не вышло. Вместо этого на одежду попадали искры, так что он чуть не сгорел заживо в одну секунду. Тогда он принялся осматриваться в поисках подпорки, чего-то более крепкого и неодушевленного. Наконец в углу справа удалось рассмотреть какую-то железную палку, похоже, оставшуюся в качестве хлама, служившую раньше важной частью некоего механизма.

Ухватившись за железяку двумя руками, Хьюго принялся активно колотить ею в дверь. Совершить разбег на небольшом пространстве трюма с кучей людей было очень проблематично, а потому матрос делал всего несколько шагов назад, а потом ударял по щеколде. Видя все эти попытки, некоторые из матросов тоже вдохновились и под дружное гиканье друг друга стали выбивать дверь. Спустя каких-нибудь пять-шесть совместных толчков преграда поддалась, и пленники выбрались наружу.

Живительный и прохладный морской воздух показался вывалившимся на палубу матросам самым прекрасным подарком, какой только может подарить судьба. Как удивительно оказывается, что не ценишь способность дышать, даже не задумываешься о ней ровно до тех пор, пока тебе не перекроют кислород. Так теперь спасенные с жадностью впитывали в свои легкие молекулы свободы и жизни.

Но радости матросов Черная Борода не разделял. Просто потому, что храпел в собственной каюте, позабыв о горящих людях. Тут можно не на шутку обозлиться, если учесть к тому же, что недавно производимый дележ добычи происходил крайне неравномерно. А теперь еще и эти адские игры! Так что хоть и были моряки ослаблены случившимся, души их категорически протестовали.

В то время, как большинство предпочитало возмущаться молча, Хьюго решил предпринимать действия. Уже в этот же вечер, собрав выживших товарищей тайком от Тича, он выступил перед их лицом с горячей речью, разжегшей теперь пожары другого характера. Люди были обижены, оскорблены, а потому слушали простые, но верные слова как истину, открывающую глаза и расправляющую плечи. Через час вдохновленных напутствий Хьюго понял, что на этот раз он сильнее Бороды, ведь с ним народ, а значит можно объявлять восстание начатым.

В ту ночь много было сделано назло капитану: разбиты бутылки с его любимым ромом, выброшены за борт какие-то трофеи с прошлого боя. Ухитрились попрятать часть денег и спалили несколько кают. Когда наутро Тич, проспавший глубоким сном, увидел, что творится на его судне, то мало сказать, что он разозлился. Он выхватил из-за пояса сразу две сабли и начал совершать угрожающие выпады в сторону матросов обеими руками. Тогда себе на беду вперед вышел Хьюго. Взгляд его был решителен, а мускулы – тверды, так что вступить в схватку для него представлялось делом чести. Только Черная Борода сразу понял, кто здесь главный зачинщик и разбираться решил по-своему. На матросов ему плевать, те уже напуганы. А вот с выскочкой Хьюго нужно разделаться, иначе зараза бунтарского духа скосит самого Тича.

– Что ж, я вижу, что ты весьма инициативен, – обратился он к техасцу. – Смею думать о проявлении не меньшей активности в переговорах между нами.

– Нет времени заговаривать друг другу зубы. Хватит играть с нашими жизнями.

Борода цыкнул в ответ на такой выпад. Нет уж, нужно действовать до конца. Напустив на себя какой только был в его силах ровный вежливый тон, Тич продолжал заманивать.

– Ты действительно смелый, даже я не ожидал. А потому могу теперь поговорить с тобой откровенно. Только отпусти матросов по своим делам и все узнаешь.

Немного сомневаясь, медля, Хьюго смотрел в сторону собравшихся за его спиной людей. Может быть, стоит попытаться, чтобы избежать дальнейших жертв? В конце концов, с капитаном лучше дружить, а то мало ли что придет ему в голову еще испытывать на своей команде. После еще некоторых раздумий парень кивнул и оба скрылись в каюте Тича. Капитан понадеялся прельстить молодого парня сокровищами и показал ту самую карту, которую носил с юности с собой. Конечно, сокровищ там никаких нет, но это и неважно, главное – чтобы он поверил, тогда они смогут вместе уплыть на лодке вдаль от команды, и там уж бунтарь узнает, какими силами измеряется гнев Черной Бороды. Как и рассчитывал пират, Хьюго поддался искушению, поверив в сказку.

Очень скоро на воду была спущена лодка. Тич работал веслами сам, попутно рассказывая о месте, ожидавшем их. Хотя островок не имел ничего даже близко похожего на тот, который в свое время обшарил Эдвард, это вовсе не было важно. Главное – что карту теперь можно демонстрировать таким вот личностям как Хьюго и лишний раз притом убеждаться, что нет такого человека, не мечтающего разбогатеть, несмотря на всю свою кажущуюся добродетель. Своей же добродетелью Тич искренно считал выведение на чистоту с помощью денег. Вот и теперь, как ему представлялось, он совершает вовсе не преступление, а только очищает землю и собственный корабль от проходимца. И очистил очень легко – просто толкнул Хьюго с обрыва. А морякам соврет, что бедняга сам оступился. Если и догадаются о лжи, то хоть выступать не осмелятся больше.

Глава 15

Германа

В штате Вергиния вот уже несколько недель дули мощные ветра, грозящие вот-вот перерасти в ураган. Местные жители, любившие после обеда отдохнуть в тени на крылечке дома или под деревом теперь попрятались и улицы смотрелись непривычно пустыми, словно все разом вдруг решили сменить место обитания. Впрочем, вице-губернатор, Александр Спотсвуд, сейчас с радостью так бы и поступил – бросил бы все и уехал на какой-нибудь необитаемый остров, спрятался там, чтобы никого не слышать и не видеть. После неожиданной смерти брата мир вокруг Спотсвуда как-то резко окрасился мрачными тонами. Он вдруг стал замечать, что на него смотрят как на незначительного человека, приказания исполняют с большой неохотой, изобразив на лице нечто вроде снисхождения. Как так получилось, что он из уважаемой личности, перед именем которого многие трепещут, превращается в незаметную фигуру?… Над таким и посмеяться не грешно. В последнее время Александру даже стало казаться, что над ним и правда исподтишка смеются, вернее, даже насмехаются. Во что бы то ни стало он должен придумать как исправить положение. Заставить себя уважать, бояться, трепетать. И долго ломать голову над воплощением замысла не пришлось, жизнь сама все подсказала.

В ходу была рабовладельческая экспансия. А почему бы не создать собственную колонию? Только нужно придумать достойное название. А что если Германа? Так звали древнюю богиню, которая держала в рабстве людей за то, что они были трусливы. Каждый трус попадал к ней в услужение, как только предавал или обманывал своего друга, родственника, даже абсолютно чужого человека. Очень даже будет оригинально! Пусть рабы знают, что они на самом деле трусы и никто более, такая убежденность поможет держать власть в своих руках, так что решено! А откуда же взять людей? Чтобы вести негров нужны дополнительные средства, снаряженные суда, да и управляться с ними куда сложнее. Стоит поискать подобные селения с неграми в штате, а там можно устроить их выселение или нечто подобное, чтобы потом заставить работать на себя. И здесь словно удача сопутствовала вице-губернатору. Очень скоро он действительно отыскал подобное поселение, но только в другом штате. Зато хоть на суше, и переправлять по морю никого не нужно. Там тоже существовала колония, но только дела ее шли не так хорошо, а потому и особых мук совести никто не испытывал. Конечно, власти в соседнем штате Спотсвуд не имел, а потому нужно было действовать другим путем. Здесь пришлось пораскинуть мозгами, но, опять же, спас случай. Когда вице-губернатор объезжал территорию, ему по пути то и дело попадались мальчишки-голодранцы, надеявшиеся выпросить денег или еды. Обычно такая картина удручала Александра, но тут он решил воспользоваться услугами несчастных босяков. Подозвав к экипажу одного из мальчишек, он открыл дверь, и, пытаясь не сморщиться от брезгливости, а выглядеть дружелюбно, впустил того внутрь. Мальчик невысокого роста с россыпью крупных веснушек на щеках, довольный таким происшествием, ловил восторженные взгляды своих уличных друзей.

– Ты голодный, малыш? – узенькие глазки Александра создавали контраст с его пухлыми щеками, так что он походил на откормленного борова. Мальчик огрызнулся в своей манере, которой приучила его улица:

– Уж всяко голоднее, чем вы, сэр.

На такое замечание Александру хотелось отвесить оборванцу хорошую оплеуху, но он сдержался, сглатывая комок вставших в горле бранных слов.

– Я бы советовал тебе держаться полюбезнее с человеком, который хочет предоставить тебе работу и при этом прилично заплатить за нее.

Мальчик насторожился. Перспектива вкалывать, словно осел, не привлекала, но уж он найдет способ урвать побольше деньжат, при этом особо не напрягаясь. Как оказалось далее в разговоре, который состоялся только между ними двумя, в задачу мальчишки входит одно дело на несколько часов. Потом он должен будет со всех ног бежать, а уж если попадется, то пусть пеняет на себя. Александра же в причастности заподозрить не смогут. Во-первых, он станет все отрицать, а во-вторых, происходить действо будет на чужой территории, к которой вице-губернатор Вергинии не имеет никакого отношения, а соответственно – невиновен. Следующий шаг – отвести веснушчатого исполнителя на место. Но светиться не стоит в собственном экипаже. Мальчишке лучше отправиться туда одному. И чтобы не быть обманутым, Спотсвуд дал ему четверть от всей суммы, которую тот получит в конце, в качестве аванса. Стимулировать деньгами – гениально и просто. Конечно, глаза голодного мальчишки загорелись. Он готов был выполнить такое, на его взгляд, пустяшное дело, лишь бы иметь шанс выжить, а деньги для выживания – лучшее подспорье.

Итак, скрытый ночными тенями, которые подобно отравляющему сознание дурману опускались к основаниям домов, к ногам прохожих, чтобы люди перестали внятно соображать, отдались сну или друг другу в объятия и забыли до утра о тяготах жизни, мальчишка медленно пробирался к указанному месту. А место это было не что иное, как та самая соседняя колония, рабов из которой хотел заполучить для себя Спотсвуд. Дела в колонии шли не очень складно, а потому по части охраны здесь было худо. Просматривались совсем не охраняемые участки, открытые для любого желающего. Конечно, предполагалось, что любой здравомыслящий или хотя бы белокожий человек по собственной воле не станет туда лезть, но и тут случаются промахи. Тонкая фигурка мальчика скользила так бесшумно, будто была бесплотной. Как нельзя кстати пригодилась сноровка уличного воришки. Ступая осторожно по земле, пропитанной прохладой после дневного зноя, он чувствовал, как сердце непривычно быстро колотится.

Только теперь до него начал доходить смысл того, что он собирался совершить. Неужели он сможет пойти на это вот так просто? А как же люди? Ведь они тоже живые и, не имеет значения, что у них другой цвет кожи… И тут вдруг размышления ночного путешественника подтвердились видимой картиной. Он остановился, пригибаясь, чтобы остаться незамеченным, около небольшой хижины. Если не испугаться и немного высунуть голову, то можно увидеть, как над постелью какой-то довольно молодой еще женщины склоняется изящная фигурка. Волосы той, что стоит у постели, заплетены в множество мелких косичек, а в них – простые веревочки, вылинявшие, потерявшие цвет. То, что это одна семья – мать и дочь, мальчик понял из обрывка их разговора.

– Мама, тебе нужно поесть, хоть немного.

Женщина на кровати, сколоченной из почти прогнивших досок, слабо улыбалась.

– Не стоит обо мне тревожиться. Моя жизнь уже не так интересна, а у тебя еще многое впереди. Как жаль, что ты начинаешь жить в неволе. Но ты не сдавайся, продолжай бороться за мечту, за лучшую жизнь, – материнская рука с огрубевшими от трудов ладонями сжала тоненькие пальцы дочери. Та не могла говорить, потому что слезы душили ее, хоть и старалась она сдержаться. Видя все это, веснушчатый мальчишка недоумевал – зачем богатому господину понадобилось творить такое страшное действо, да еще под покровом ночи и чужими руками? Его руками…

Смотреть больше не было сил. Сомнений не осталось – куда бы он не заглянул, всюду будут нищета, голод, несвобода. Посланник Спотсвуда раздумывал. Хотелось найти оправдание, прежде чем совершить такой шаг. Пошарив старательней в закоулках сознания, он все-таки отыскал его. Вздох облегчения вылетел из груди, приземлившись маленькой птичкой на крышу хижины. Да, определенно, тот господин собирается освободить этих людей. С ними ничего не случится плохого, потому что от стихии можно спастись, а от рабства нельзя. Когда же мальчик разбудит огонь в своих руках, то их поселение сгорит, а господин приютит людей у себя, это будет очень благородно. Окрыленный такими мыслями, уличный оборванец осмелел.

В его пальцах мелькнула искра и через несколько минут подожженная веточка упала прямо перед дверью хижины. Теперь важно было быстро убежать, чтобы никто не смог поймать его на месте преступления. Он пустился наутек, а пламя постепенно распространялось вокруг. Как утешал себя мальчик, люди в колонии не пострадали, если не считать ожогов. Зато почти все постройки сгорели. Дело было сделано. Деньги получены. Сердце мальчика, имя которого Спотсвуд так и не удосужился спросить, наполнилось радостью, карманы порванных брюк – звонкими монетами, а желудок – едой.

После разгоревшегося в соседнем штате пожара как нельзя кстати объявился вице-губернатор Вергинии. Он предложил выкупить людей и землю. Расчет оказался верным – негры в то время скупались за бесценок, а участок, земля на котором только что выгорела, да к тому же абсолютно пустой, можно купить за полцены. Выгодно для себя завершив эту сделку, Александр обменял участок, получив для себя 13 километров земли в собственном штате. К тому же, теперь у него была собственная рабочая сила и колония. В ней он ко всему прочему придумал «налог на свободу».

Негры, желавшие стать свободными, могли внести за себя и родственников деньги или же оставить взамен себя какого-то другого человека. В первом случае получалось, что раб трудится абсолютно бесплатно, так как все его доходы, полагавшиеся на скудную одежду и питание, уходили в счет налога. К тому времени он мог заболеть, умереть и мало ли что еще, так что иной раз выходило, что никакой свободы не было. Оставляя же вместо себя кого-то еще, раб, по сути, должен был делать выбор между собой и другим. Ох, какие тут иногда разворачивались трагедии, когда мужья закладывали жен или дети – родителей. Все это забавляло Александра, он чувствовал себя господином, почти богом. Он почти добился того, о чем мечтал – создал государство в государстве. Не хватало только любви.

Глава 16

Преватирская республика

Тем временем мощный фрегат Черной Бороды прибыл к берегам острова Нассау на Багамах. Как только пират ступил на эту землю, он понял, что это идеальное место для воплощения мечты. Все здесь словно ждало своего часа, чтобы раскрыть тайну, которую хранил в себе остров. Здесь проливались потрясающие водопады, широкие равнины походили на ладони Бога, держащего на руках инструменты к изучению мира. Само небо вызывало ассоциации с гигантским стеклом лупы, сквозь которую создатель смотрит на созданные им творения. В воздухе парила легкость, сравнимая разве что с той, которую испытывает влюбившийся человек. Пока здесь не побываешь, не сможешь прочувствовать, какой прекрасной может быть жизнь. Особенное вдохновение коснулось души Тича, так что он с особым рвением принялся за идею, не дававшую ему покоя уже очень давно.

– Хэндс, – позвал он первого и верного своего помощника, – Срочно вспомни поименно ныне живущих пиратов!

– Ты хочешь со всеми ними расквитаться и стать единоличным морским грабителем? – прищурился Хэндс, ухмыляясь.

– Вполне было бы можно, если бы я страдал такой же манией величия как ты, но нет! У меня совсем иные цели, а потому не медли и записывай всех, кого знаешь.

Помощник согласился, но в то же время подал знак одному из матросов, оставшихся незамеченными капитаном. Зато понял он, в чем дело, когда больно упал со стула прямо на дощатую палубу. Хэндс расхохотался:

– Это тебе за манию величия!

Тич тоже смеялся, грозя кулаком матросам. Так невинно они иногда подшучивали друг над другом, но поручения все же исполнялись как можно скорее, потому что в противном случае матросам грозили совсем иные шутки, ведь Черная Борода был способен и на жестокость.

Итак, список составил несколько десятков имен. Затем было велено найти крепкие бутылки в количестве 50 штук, в каждую из них закупорить послание, содержащего в себе такие слова: «Если ты – истинный пират, то делом чести для тебя будет участие в создании Преватирской республики. В ней ты сможешь воплотить все свои идеи, а также прославить свое имя делами на пользу, процветание пиратства. Настройте компасы и направьте свои корабли в сторону острова Нассау, где вас примет с бутылкой рома Пират Черная Борода».

Теперь предстояло ждать, пока выброшенные в море бутылки найдут своего пирата. Однако, вопреки, как казалось Тичу, оригинальности идеи, такая тактика не принесла больших результатов. Из всего списка на остров спустя десять дней прибыли только пять пиратов: Джон Филипс, Генри Морган, Джордж Лаутер, Бартоломео Португальский, Бартоломью Робертс. Многие из них были похожи друг на друга, потому что носили большое количество оружия при себе, а также пышные бороды. Правда отличаться разительно они могли разве что ростом и физической подготовкой. Но каждый из них, бесспорно, обладал недюжинной решимостью и отвагой, не зря же они прибыли на остров, увлеченные идеей Черной Бороды. Кто-то из них слышал это имя, для кого-то оно открылось только теперь, тем не менее, мощь фигуры пирата произвела впечатление на всех пятерых.

– Да, что-то маловато вас собралось! – осматривая прибывших, протянул Тич. – Ну что ж, не будем терять времени и приступим к обсуждению основных правил собственного пиратского кодекса, ведь без него – никак.

Одобрительные возгласы послышались со всех сторон.

– Итак, какие будут предложения?

Первым отозвался Бартоломью:

– Я просто убежден, что каждому члену команды нужно гарантировать одинаковые права во время принятия решений, а также не обделить равной долей добычи и свободой в использовании этой доли так, как ему взбредет в голову, – пират немного помедлил и добавил, – если конечно, команда не голодает или не лишена чего-то другого.

– Красиво звучит, Барти, – пробасил Джон, – но не кажется ли тебе, что иметь право на участие в дележе добычи должен только тот член команды, который вносит свою долю в общую добычу? Следовательно, каждому члену команды нужно делать вклады, все просто!

Эти двое уже готовы были вступить в спор, который наверняка бы закончился кровопролитием, но тут вдруг отозвался совершенно не в тему Генри. С многозначительным видом он призвал к тишине и выпалил убедительно:

– Необходимо запретить игру в кости или в карты на деньги. По себе знаю, что на корабле это большая беда. Мало того, что пираты банкротят друг друга, раздевая чуть не до трусов, так потом начинают выяснять отношения.

– Ну конечно! А как же нам развлекаться в таком случае?

– Развлекайтесь чисткой оружия, – продолжил Генри. – Опыт опять же подсказывает, что пистолеты и сабли с остальным оружием должны всегда содержаться в чистоте и полной готовности. У нас, к примеру, было так, что в момент, когда следовало немедленно выстрелить, пистолет одного из матросов оказался засоренным, и он лишился головы.

Все расхохотались, в том числе и Генри. Тич согласно закивал и приказал записать это правило. Когда выкрики и комментарии утихли, подал голос еще один пират – Бартольмью. Надо сказать, что он не зря столько молчал, потому что голос у него оказался скрипучим.

– Женщинам нужно запретить вообще ступать на пиратский корабль, – заявил он.

– Тоже мне новшество! – выкрикнул Джон, – такое правило существует уже давно!

– Мне это известно, я вовсе не идиот, – пират покрутил пальцем у виска, – Хочу дополнить это правило тем, чтобы казнить любого, кто осмелится привести женщину на корабль.

Пираты приветствовали такое решение неодобрительными возгласами, а некоторые матросы были вполне согласны.

– Запретить покидать судно во время боя! А иначе казнь, ну или хотя бы высадка на необитаемый остров, смягчился оратор из числа пиратов.

Тич тоже вставил свое слово:

– Прекратить драться на корабле и вступать в дуэли между собой на саблях или пистолетах. Если хотите проливать кровь, то лучше вступайте в сражения с вражескими судами!

«Правильно, правильно!» – доносилось со всех сторон. Потом пираты собрались для отдыха, продлившегося несколько дней вместо задуманного одного вечера, а когда все более-менее протрезвели, то бурное обсуждение продолжилось. В итоге было решено дополнить список принятых правил, например, такими: для того, чтобы покинуть команду, матрос должен внести выкуп в энную сумму франков из расчета на тех, кто остался в команде; Капитану и квартмейстеру положена двойная доля от добычи; боцману, канониру и владельцу корабля надлежит получить по полторы доли; при проявлении трусости любым из членов команды, попытке скрыть от других часть общей добычи или бегстве, остальная часть команды имеет право принять решение о высадке виновного на необитаемом острове, при этом можно оставить ему бутылку пороха, бутылку рома, бутылку пресной воды и заряженный пистолет. Кроме всего прочего, необитаемый остров и заряженный пистолет ждали любого из команды в случае уличения его в краже, либо нечестной игре. Когда кто-то из команды ударит другого, то будет наказан избиением розгами и получит 40 ударов, такое же наказание ждет, если матросы не будут соблюдать осторожность в трюмах с корабельными запасами пороха, и выстрелят там из пистолета или зажгут свечу, подвергая жизни других опасности. Лишение части от общей добычи грозит тому, кто поленится почистить оружие, а также откажется выполнять корабельные работы. В ситуации, когда член команды проявит нетерпение в попытке завладеть женщиной, когда она не согласна, то итогом для него станет смертная казнь. Надо сказать, что это правило вызвало множество споров и пересудов, но окончательный голос Тича решил исход дела. В довершение ко всему, принимали «Пиратский кодекс чести», который составил аж целых 17 пунктов, действующих в частичной доработке и по сей день:

1. Каждому Настоящему Пирату надлежит гордиться своим громким именем.

2. У пирата есть только один закон, и называется он Пиратским кодексом чести.

3. Единственным настоящим домом пирата является пиратский корабль.

4. Пират имеет только одну настоящую семью – Пиратское братство.

5. Образом, которому должен следовать пират, являются исключительно его предшественники в пиратском деле.

6. Жизнь пирата является непрестанной цепью сражений.

7. Самыми страшными преступлениями настоящий пират считает не что иное, как трусость и предательство.

8. Пирату необходимо всегда быть готовым к риску собственной жизнью.

9. Призвание пирата – смелость и бесстрашие, потому что трусость в бою надлежит карать.

10. Пират обязан, если это необходимо, подчиняться лицам, вышестоящим по рангу.

11. У настоящего пирата сабли и пистолеты всегда вычищены и готовы к сражению.

12. Использование нецензурных выражений на корабле настоящему пирату запрещается.

13. Чтобы выразить свои чувства, мысли, в помощь – пирату пиратский жаргон, который разрешен на судне.

14. Наказание ждет любого члена команды, если тот проявил нечестность, либо оказался замеченным в воровстве.

15. Женщина может стать пираткой, если наравне с мужчиной обнаружит такие качества, как сила воли, решительность и смелость.

16. При прохождении пиратом определенного количества сражений, при приобретении необходимого опыта и навыков, его ожидает повышение в звании, согласно Пиратскому рангу.

17. Знаком наказания, клеймом на репутации пирата за нарушение или несоблюдение правил кодекса является черная метка.

Но после обсуждения, загулов, нового обсуждения, новых загулов, предстояло столкнуться пиратской братии с особенностями закона, который чертовски любит усложнять жизнь граждан. Республику и правила кодекса надлежало зарегистрировать, и, казалось бы, для пиратов нет ничего невозможного с их деньгами, хваткой, но не тут-то было. Власти, которому принадлежал остров Нассау, воспротивились столь сомнительному мероприятию. Вся задумка Тича рухнула, пираты, обозленные, но все же увозящие с собой кодекс, уплыли, а Черная Борода остался один на обломках разочарования.

Глава 17

Шестьдесят ящиков сахара в обмен на помилование

В памяти снова и снова вставал образ светловолосой девушки. Она стоит на палубе, длинные волосы ласкает ветер, одежды колышутся, создавая впечатление, что она – птица и вот-вот вспорхнет. И она действительно вспорхнула, отправившись прямиком на небеса. Только для того, чтобы оказаться наверху нужно сперва оказаться внизу, прыгнуть в пропасть. Эта девушка оказалась гораздо смелее, чем думалось, потому что она так и сделала. И навсегда потерялась для него, а ведь он влюбился. Впервые в жизни. Острая тоска, словно сабля вонзилась в грудь, заставив задохнуться отчаянием.

Тич резко открыл глаза и сон улетучился. Он снова в своей каюте. Ночная луна смотрится в воду и рассыпается сотнями маленьких бисеринок, которые образуют дорожку на поверхности моря. Пират тряхнул головой, чтобы отогнать надоедливое видение. Ему уже в который раз снилась Реджина. Та самая, которая прыгнула с палубы, так и не став его. Может быть, именно поэтому он до сих пор не мог забыть ее?! Она приходила каждый раз невидимым призраком, принося с собой жгучее чувство одиночества. Что-то было потеряно, что-то важное. Тич стал ходить из угла в угол по каюте, не в силах больше заснуть. Сделав очередной поворот, он вдруг остановился. Внезапная мысль вспыхнула в голове, похожая на всплеск пламени в ладонях ветра. Ему нужно вернуться в родной город. Да, именно этого не хватало. Бат ждет его. Тут же он выскочил на палубу, растолкал рулевого и приказал направить судно в свой родной город. «Встречай меня, Северная Каролина!». Благо что было до нее совсем близко, буквально рукой подать.

Утром жители городка Бат встречали Черную Бороду как настоящего героя. Отовсюду доносились радостные возгласы. Босоногие мальчишки и девчонки бегали по пирсу, старясь не упустить интересное. Как только пират уверенной поступью сошел на землю, его тут же подхватили на руки и всей шумной процессией двинулись в сторону главной площади. Стояла весна, все кругом расцветало, пело, а потому город казался особенно привлекательным, милым, родным. Тич знал, что его матери больше нет в живых, и не спешил идти домой. Может быть, есть родственники, но они наверняка сами найдут его, коль скоро он так помпезно и громко был встречен.

Как оказалось, родственников не пришлось долго ждать. Этим же вечером в маленький городской отель пришел мужчина с редкими черными волосами и взглядом, полным разочарования. У служащего внизу он спросил, как найти Эдварда Драммонда. Тот не понял о ком речь. Тогда незнакомец назвал прозвище «Черная Борода» и как по волшебству сразу были получены точные указания куда идти. Пришедший поднялся на второй этаж и постучал в номер 21. Когда перед ним предстал высокий силач с косматой бородой и щелочками веселых от хмеля глаз, сердце дрогнуло. В этом мужчине он узнал себя – те же черты, тот же прищур и улыбка. Наконец-то они встретились! Прокашлявшись, нежданный гость попросился войти.

– С кем имею честь?