Музыкант и наследница Чинихина Мария

— Не знаю, не наша головная боль, — покачал головой Эдди.

— Ладно, я пошла, — сказала Альберта. — Отдыхай, папину гитару оставляю тебе. Буду иногда приходить, играть на ней. Для любимого брата.

— Ну уж нет, если захочу послушать гитарную музыку, позову отца.

— Я сочинила кусок, который войдет в новую пластинку Группы, а мое имя укажут на буклете… Зря ты не веришь в мои способности, — гордо заявила Альберта. — Папины друзья назвали меня маленьким гением.

— Я верю, что ты гений, но смотри спор не проиграй, — Эдди улыбнулся и приготовился к драке.

Когда Альберта была маленькой, а он не уступал ей, или она не шла на компромисс, у них начиналась долгая война подушками. Клариссе с трудом удавалось разнять их.

— С дядей Моном. Никакой связи с отцом до славы, сама говорила несколько минут назад…

— Точно, — воскликнула погрустневшая Альберта. — Кусок я могу и подарить… и никто не узнает, что я дочь «Анри-легенды».

— Пиши музыку для себя уже сейчас, а отец с друзьями разберется сам. У тебя же есть музыкальный класс. Зачем ездить к отцу в студию?

— Дядя Мон помогает мне с техникой, кусок проскочил сам собой, друзья папы удивились… Как жаль… Пойду найду его… и расскажу о споре и как для меня это важно…

Альберта гордо махнула головой и выбежала из спальни. На пороге столкнулась с Клариссой. Няня несла поднос с полотенцем, льдом и лекарствами от ушибов. Альберта и не подумала, чтобы придержать дверь и помочь ей войти.

Эдди вылез из-под одеяла и приподнялся немного. Кларисса присела на кровать и начала обрабатывать ссадины. Эдди радовался, что в панике мама забыла наказать его няню.

— Я накажу родителей обидчиков Эдди, — заявила Элизабетта по дороге в Зеленую оранжерею, чем удивила Анри.

Женское общество разбавили мужчины, как и предвидел Кеннет Пен час назад. Мэгги уехала, не дождавшись ее возвращения, но приехал редактор Жасмин и занял плетеное кресло воспитанницы, пришел и Клаус, он обнимал Энни, если не говорил по телефону. Кеннет Пен пересел в кресло Клариссы, заметив, что Элизабетта вернулась. Он и не думал уходить. Элизабетта и Анри заняли единственное свободное место. Элизабетта закуталась в шаль и обняла мужа.

«Пусть видит, у меня все хорошо в семье».

Анри Смит наслаждался прощением Бетт Андре, по дороге она призналась и в этом, и не обращал внимания на разговоры Жасмин о свадьбе, высказывания Энни насчет погоды и вечной занятости Клауса, который работал и в Зеленой Оранжерее. По телефону он планировал систему охраны на выходные.

Мэтью внимательно прислушивался к каждому слову Клауса, чтобы передать информацию человеку в шляпе. Он надеялся, что после столь подробных сведений, его издатель от него отстанет и он спокойно сможет подумать о личном счастье. Еще утром редактор не знал, что делать с чувствами, которых он ранее не испытывал, но к вечеру понял, что готов к переменам. Жасмин не была похожа на прежних «девушек» и с каждым разом он открывал в ней что-то новое. Вот сейчас даже сама Элизабетта не смела мешать подруге — Жасмин смеялась, шутила и в Зеленой Оранжерее хозяйкой была именно она.

— Нет, — шепнул Анри вполголоса, чтобы его услышала только Элизабетта. — Не смей так делать, бабушка никогда бы себе не позволила лишний раз спорить с Большим Советом.

— Они в долговой яме и зависят от меня.

Анри перевел взгляд на Кеннета Пена и спросил:

— А это что за тип?

— Советник по Культуре. Избран в понедельник, а сегодня Эрон представил его Большому Совету. Сын мистера Пена. Кеннет Пен, — ответила Элизабетта и демонстративно положила голову на плечо мужа.

Кеннет Пен напрягся. Она начала играть с ним, значит все идет по плану. Для смелости он выпил, заметив, что и взгляд музыканта меняется. Кеннет Пен мечтал заглянуть в глаза человека, который посмел бросить вызов его отцу и переманить лучших исполнителей, студийных работников, «забрать» у корпорации часть продвинутой аудитории и снизить доходы, пусть и не по значительным статьям. А Кеннет Пен, как ни пытался «испортить» имидж престарелой легенды, не выходило. Многие издания отказывались печатать сомнительного качества материал, беспокоясь о реакции в Золотом Дворце. Анри Смит — муж королевы, следовательно, был неприкосновенен, как и она.

— Зачем ему Большой Совет? — спросил Анри.

Бетт Андре не знала, как сказать правду. Анри Смит мог начать выяснять отношения в Зеленой Оранжерее, забыв о приличиях. Под хохот Мэтью Саммерса, Энни, Мелани и Натали она сказала, склонившись к его уху:

— Только не горячись. В планах Кеннета Пена законодательно прикрыть распространение не соответствующей стандартам музыки. Он недоволен, что ты перешел дорогу его отцу, а теперь подвергаешь молодежь сомнениям и крадешь прибыль корпорации, когда Великий Певец Туртан наступает на пятки, прибрав основную аудиторию «за сорок». Думаю, тебе поступит аналогичное предложение о сотрудничестве и от него. Идет борьба за каждую проданную пластинку. Кеннет Пен не может победить тебя за стенами Золотого Дворца, так как ты защищен моим именем, вот он и пробрался в Большой Совет. Уничтожит и тебя, и Великого Певца Туртана с его однодневками. Идеальный план!

— Ты же не позволишь?! — в панике воскликнул Анри. — Музыканты… они верят мне… Мы с Моном задумали несколько проектов к осени. Веста занялась покупкой радиостанции и музыкального еженедельника! До конца месяца студия выпустит новую пластинку Саши и Рони. Не могу поверить, что Кеннет Пен в качестве мести готов перечеркнуть мои планы новым указом!

Анри Смит еле сдерживал себя, чтобы озвучить соображения насчет коварных действий Кеннета Пена в полный голос. Бетт Андре успела приложить палец к его губам и Анри Смит замолчал.

— Нет, дело не в мести, а в прибыли. У Элизабетты реальной власти только на пятьдесят процентов — сторонники Эрона Конли, — сказала Бетт Андре. — Если Кеннет Пен получит поддержку всех членов Большого Совета, он выиграет, а Элизабетта будет вынуждена утвердить закон Пена. Он знает, что будет так. Он уверен…

— Я ему врежу, — сказал Анри Смит и готовился встать. — Сейчас.

— Тише, давай после поговорим! Успокойся! — Бетт Андре поцеловала мужа. Сидящие в оранжерее забыли, что нужно смеяться. Привстал от неожиданности и Кеннет Пен.

— У меня есть несколько идей. Первая — ты идешь сам в Большой Совет. Должность Жасмин придумает, и вносишь на обсуждение свой проект. Вторая — я использую историю с Эдди, чтобы дискредитировать пару влиятельных голосов, на чью поддержку рассчитывает Кеннет Пен, они проголосуют за тебя, плюс мой голос. Третья — я напомню чиновникам о долговой яме. У Кеннета Пена ничего не выйдет.

— И все равно я ему врежу. Не понимаю, как у него хватает наглости притуплять сознание людей и зарабатывать на этом огромные деньги!

«Это выгодно всем», — подумала Бетт Андре и вздохнула.

— Я тоже беру с подноса то яблоко, которое вкуснее с виду, и лежит в красивой коробочке с рюшечками. И не всегда понимаю, что оно гниловато… Эдди отвлечет. Альберта пристанет с расспросами — королева я или не королева…

Жасмин выдала новую шутку. Все захохотали, а Кеннету Пену было не смешно. Он подошел к не прекращающей перешептываться парочке и обратился напрямую к Элизабетте:

— Мое почтение вам. И вашему мужу. Полагаю, речь молодые супруги ведут обо мне? Хотел бы присоединиться и узнать подробности.

Анри Смит зашевелился, но Бетт Андре прижала его к креслу и не позволила встать.

— Всегда мечтал познакомиться с вами лично, мистер Анри, — продолжил Кеннет Пен. — Вы столько лет работали у моего отца, а я ни разу не поддался влиянию рекламы и не купил даже последнюю пластинку Группы! И на концертах ваших не был!

— Рад за вас, вы познакомились со мной сейчас, — процедил Анри Смит сквозь зубы. — Оправдал ожидания?

— О, сколько пафоса в голосе, мистер Анри! Но хочу предупредить… И только из-за душевного расположения к вашей красавице жене… С понедельника между нами начнется война, — сказал он. — О моих планах она вам поведала, думаю, а я рассказал ей далеко не все, впрочем, имейте терпение. С вашего разрешения.

Кеннет Пен загадочно улыбнулся, отвесил поклон Элизабетте по старому обычаю и покинул Зеленую Оранжерею.

— Бетт, я хочу свадьбу в Золотом Дворце! — воскликнула Жасмин. — Мэтью съехал с квартиры, я предложила ему пожить в моих апартаментах.

— Скажи Клаусу, он поможет с пропуском, — ответила Элизабетта, лишь бы подруга отстала. Личность и судьба редактора ее не интересовала, она забыла, что давала кому-то там интервью. Ее не волновало, где жених Жасмин будет жить. И с кем. Золотой Дворец огромен. Но отдельный флигель был только у ее семьи.

— Анри, а тебя я хочу попросить сыграть! Твои друзья устроили настоящее шоу на вашей свадьбе с Бетт! Хочу испытать подобные эмоции. Мэтью поклонник Группы…

— Будет сделано, — ответил Анри и получил белоснежную улыбку Жасмин в благодарность. — Милая, — обратился Анри Смит к Бетт Андре. — Не хочешь пройтись и посмотреть на закат?

— Конечно, дорогой, — подыграла Бетт Андре и поднялась с колен. — С вашего позволения, — обратилась Бетт Андре к друзьям, и Анри Смит вывел жену из Зеленой Оранжереи.

У пруда они встретили Клариссу и Альберту. Дочка играла с лохматым щенком. Заметив родителей, Альберта передала поводок няне, а сама подбежала к маме и папе и схватила Элизабетту за край юбки.

— Мама! Мама! — воскликнула она. — Ты королева?

— А что такое, радость моя?

Элизабетта опустилась на колени и обняла свою дочку. Альберта без конца задавала ей этот вопрос.

— Джес и Сара говорят, что я врушка. Я люблю посочинять, но… — Альберта задумалась.

Элизабетта мельком глянула на Клариссу. Няня замешкалась. Не было даже куста, где можно было бы спрятаться.

Анри вмешался в разговор и этим помог Клариссе.

— Милая, не слушай Альби, — сказал он. — Кларисса жаловалась на Альберту по дороге домой, что сбегать она стала. Часто. Вот и не знает Альберта как сделать, чтобы ты няню наказала или уволила…

Альберта недовольно топнула ножкой. Опять папа не поддержал. И мама, кажется, верит ему, а не любимой дочке.

— Мама!

— Радость моя, теперь можешь говорить подружкам, кто твои родители. И Эдди может. У нас дела с папой… Анри, идем…

Альберта побежала за родителями:

— А папины друзья назвали меня «маленьким гением». Я кое-что придумала для пластинки Группы на гитаре, но Эдди сказал, если я сыграю отрывок завтра еще раз, мое имя напишут в буклете, и я проиграю спор дяде Мону!

Анри улыбнулся. Элизабетта смотрела на мужа и не совсем понимала, о чем говорит Альберта.

— Мы придумаем тебе псевдоним, дорогая, — сказал Анри, — и ты не проиграешь.

— Точно, — крикнула Альберта и задергала юбку матери.

— А что за спор? — спросила Элизабетта.

— Я обещала дяде Мону, что отдам ему сотню, больше у меня в копилке пока нет, если папа поможет мне прославиться. Он дал мне десять лет на завоевание мира и смеялся, что я без папы не смогу, и грозил, что он узнает, если я надумаю соврать.

— Глупости говоришь, Альби, — сказала Элизабетта. — Папа поможет, ведь так? — Она вопросительно посмотрела на мужа.

«Чтобы наша дочь подпирала стены студий, музыкальных корпораций, теле и радио компаний, или играла в Парке, на улице? Ты готов допустить это? Я лучше тебя знаю, как делают звезд и что для этого нужно. Лишние разочарования Альберте ни к чему. Будущее нашей дочери — муж магнат или наследник. Ты объяснял мне ее увлечение детскими глупостями… Идет четвертый год с тех пор, как она сыграла первый концерт на фортепиано. Тяга Альберты к гитарам и барабанам растет! И нашей дочери не место среди музыкантов, которые еще больше ее увлекают!»

— Альберта поспорила и ей решать, как поступить. Любой талант получит признание, куда бы ни пришел. Тебе ли не знать, милая?

Анри Смит ехидно улыбнулся. Альберта снова задергала юбку платья матери.

Бетт Андре бросила гневный взгляд на Клариссу, настоящая дочь королевы никогда бы не допустила подобного поведения — и дома, и в школе.

— Мам, я хочу с папой на Остров, на фестиваль.

— Нет, радость моя, папа поедет один. Да скажи что-нибудь!

Анри склонился над дочерью.

— Мама права, и я уже говорил, что на Острове слишком опасно и скучно для ребенка. Подрастешь, и мы вместе отправимся на лучшие фестивали мира. Дядя Мон не узнает, но тебе будет полезно набраться опыта й.

— Правда? — с надеждой в голосе спросила Альберта и отпустила юбку матери.

Анри кивнул и передал руку дочери Клариссе, которая сказала, что щенок скучает без хозяйки.

Как только няня и дочь ушли на достаточное расстояние, Бетт Андре развернулась и громко заявила.

— Ты обещал, что интерес Альберты к профессии музыканта угаснет к восьми годам! Ей девять!

— Альберта одумается, — спокойно ответил Анри Смит и присел на траву. Бетт Андре устроилась рядом. — Согласен, у нее растет интерес к славе, но неужели ты думаешь, что я позволю музыкальной индустрии сломать нашу дочь? Реальность такова, что только Кеннет Пен или Великий Певец Туртан осуществят ее желания. Альберта видит музыку с другой стороны и считает, что с талантом можно многое. Успехом Группы я назову везение и эпоху. Двадцать лет назад были люди, которые умели ценить стиль и новаторские идеи. Что происходит сейчас? Два прихлопа три притопа, вульгарный имидж, кошелек спонсора и ты звезда. Альберта вырастет и поймет это сама, думаю, до совершеннолетия.

— Она не простит, если узнает, что ты обманул ее, — сказала Бетт Андре.

В парке было пусто. Солнце клонилось к закату. Анри Смит улыбнулся.

— Что? — спросила Бетт Андре, заметив пристальный взгляд мужа.

«Я не смогу отпустить ее… Какой бы она ни была… Она моя судьба… Мой Ангел… Мать моих детей».

— Ты прекрасна, — только и смог произнести Анри Смит.

Эдди нарочно оставил рюкзак в машине и вернулся к месту стоянки, чтобы забрать. Кларисса не придала значения обману воспитанника. Няня весь недолгий путь от ворот до крыльца пререкалась с его сестрой. Альберта вздумала капризничать — мама запретила бывать в студии у отца.

— А как же мой кусок! — жаловалась она Клариссе.

— После школы едем домой, и не проси…

— Но Кларисса! Я сделаю для тебя все, только скажи маме о дополнительном занятии! Прошу…

Кларисса оставалась непреклонной. Альберта топнула ножкой, обозвала Джес дурнушкой, предложила Саре создать группу поддержки «Анри-легенды», Сара выбрала концерт Туртана, Альберта надулась еще больше и в классе села за самую дальнюю парту. У нее не было желания ни с кем общаться, все мысли только и были о студии папы и не записанном куске для его пластинки…

А Эдди тем временем приоткрыл двустворчатую дверь и в один миг оказался в мире знаний. Он любил эти стены, выкрашенные белой краской, любил ходить по просторным коридорам. В одиночестве. Во время урока. Пока не видят Жак или Лью. Он любил бывать на чердаке во время большой перемены. Дворник частенько забывал запирать дверцу и Эдди спокойно выбирался на крышу. Ему нравилось сидеть на деревянном ящике, смотреть на ясное небо и как под ногами переливается в суете и уличных звуках Город, или как метут школьный двор. О тайном месте не знала даже Кларисса.

На первом этаже было все еще шумно. Опаздывающие ученики закрывали шкафчики и бежали к лестницам на этажи. Через пять минут громкий звонок известит о начале первого урока. В конце месяца мадам Эдмон вывешивала на специальной доске черный список, и мало кто из учеников хотел в него попадать.

Эдди не спешил в класс и нарочно растягивал шаги. Он спрятался в подсобке уборщицы и стал выжидать, когда коридор опустеет. Он рассчитывал прийти на урок после звонка, так как раздумал встречаться с Жаком и Лью. Отец пообещал некую славу на один день, но Эдди не успел ее ощутить. Его толкнули, как в обычные дни, а крутые ребята даже заметили. Даже если бы он и упал, то ученики перескочили через его худое тело…

Звонок оглушил стены школы. Эдди подтянул ремни рюкзака и выбрался из подсобки. За минуту он преодолел последний пролет и очутился на четвертом этаже. Коридор резко опустел, стало тихо. Эдди спрятался за широкой колонной. Иногда он высовывал голову, чтобы убедиться, что у дверей класса пусто и можно идти дальше. Перед сном Кларисса рассказала, что она поговорила с мадам Эдмон и учителя с сегодняшнего дня не посмеют его наказывать. Эдди уже хотел бежать в класс, как вдруг заметил одну девочку. Худую, со светлыми волосами до плеч. Ровно остриженными. Круглое лицо светилось от небывалого счастья в карих глазах. Лучи солнца золотили румяные щеки. Полные жизни. Девочка шла, напевая детскую песенку, прыгала по воображаемым клеткам на полу и не торопилась на урок. В конце коридора девочка остановилась и забралась с ногами на подоконник. Рюкзак оставила на полу и сидела в таком положении минут пять.

Эдвин не мог видеть, что она делает, а подходить ближе он не решался.

На подоконнике сидела Элис, подруга Жака.

— Я смогу! — вдруг крикнула Элис в пустоту коридора. Ее звонкий голос эхом долетел до Эдди. От неожиданности он пошатнулся. — Всегда так… — Элис спрыгнула с окна, а Эдди три раза досчитал до десяти, подтянул лямки рюкзака, выбрался из своего укрытия и смело пошел Элис навстречу. Посреди коридора он и Элис столкнулись.

Элис подняла на странного мальчишку глаза. Она где-то видела его. Только не могла вспомнить…

«Точно, ботаник-неудачник, поговорю с ним, а потом Жака натравлю, если обидит».

— Прогуливаешь? — спросил Эдди.

— Да. А ты?

— Хотел проверить, накажут за опоздание или нет. Потом увидел тебя и решил пропустить урок.

— Здесь всех наказывают, правила едины, — напомнила Элис. — У нас контрольная. Я не сильна в математических уравнениях и формулах, Келли очередную двойку влепит. Не понимаю, зачем туда идти? Знаешь, отец случайно встретил мадам Эдмон в больнице и предложил оплатить ее лечение с условием, что я поступлю в класс с углубленным изучением информатики. Зачем? Если мне не интересно. Я хочу быть хореографом и сегодня в четыре часа у меня первый урок. Отцу соврала, сказала, что останусь на дополнительное занятие.

Элис открыла рюкзак и показала расписание. Эдди прочитал, что в школе танцев на углу Главного Проспекта у нее действительно состоится урок вальса.

— Твой отец? Кто он?

— Мистер Солли, владелец информационной корпорации. Занимается обеспечением информационной безопасности в Золотом Дворце. Знаком с мистером Силано, отцом Жака, и с мистером Конли.

Элис рассказывала о связях семьи хвастливым тоном и свысока, словно пыталась задеть его, Эдди, но она умолчала, что «без шепота» отца Жака на ухо маме у ее папы ничего бы не вышло.

— Поздравляю, ты должна гордиться. Корпорация твоего отца открывает нам будущее, — сказал Эдди. — Не хочешь погулять? По Городу? — вдруг предложил он. — Наказание мы все равно заработали, нам нечего терять.

— Давай, — поддержала его Элис. — А ты, оказывается, не такой ботаник и неудачник, как говорит Жак. Часто прогуливаешь?

— Периодически, — соврал Эдди. — Я не силен в предметах по программе и с трудом здесь учусь. Мне помогает моя сестра.

Коридор и лестница оказались пустыми. Двери классов запертыми. Мадам Эдмон работала в своем кабинете. Техничка мыла полы где-то на верхнем этаже. Элис и Эдди благополучно выбрались на шумную улицу и теперь брели по Проспекту к самому центру. По дороге рассказывали веселые истории. Эдди вдруг пожалел, что отпустил водителя. Ходить пешком было непривычно, к тому же он хотел машиной мамы произвести впечатление на Элис.

— А правда, что вчера тебе подарил гитару «Анри — легенда»? И подписал? — быстро протараторила Элис и затормозила на перекрестке, пока горел красный.

Эдди задумался:

— Да. Гитара у меня дома. Я не увлекаюсь рок-музыкой и не знаю, кто такой «Анри-легенда». Ездил на экскурсию, потому что меня потащила туда Альберта, моя сестра…

— Да ну! — воскликнула Элис. — А Жак поклонник Группы и современную поп-музыку в стиле «Туртан» не признает. Однажды я пришла к нему на день рождения… пораньше… Меня впустила мама Жака и проводила в комнату. Жак склонился над старым проигрывателем и поставил одну из первых пластинок Группы. Я села на диван. Жак в кресло. Жак махнул рукой, попросил отключиться и забыть моих любимцев Туртана, Лею и Жюли. Я подчинилась, закрыла глаза и прислушалась. Эдвин, — тут Элис схватила Эдди за руку. — Ты не поверишь, но с того момента цепкие ритмы, бесконечная смена настроений, рваный вокал привлекают больше, чем примитивная мелодия в песенке Туртана. Сара и Джес обвиняют меня в чудачестве, но мне все равно.

Эдди улыбнулся. Стало приятно, что Элис так высоко оценила музыку группы отца. Они не спеша брели по тротуару, пока не оказались на Главной площади. Площадь не пустовала, что было непривычно для буднего дня. Туристы в смешных шапках заняли открытые веранды местных кофеен и любовались стенами Главного Городского Собора и крышей Делового Дворца, где проходили Заседания Большого Совета. Собор занимал правую часть площади, Деловой Дворец — левую, по центру располагался Главный фонтан, увенчанный скульптурами предков королевской семьи. Влюбленные парочки заняли мокрый от воды бортик и не спешили уходить.

Эдди и Элис, держась за руки, пробежали под холодными струями и с трудом нашли себе свободные места. Они протиснулись к студенту, который был один, листал учебник и книгой был заинтересован.

Элис спросила:

— Неужели ты не слушал пластинки Группы? Сестра не крутит дома?

— Нет, — упрямо ответил Эдди и подставил бледное лицо под лучи солнца.

— А в школе, как и Жак, всех «Анри-легендой» достает!

— Только Жака слушают, а Альби всерьез не воспринимают.

— Девчонка и…

Элис поспешила замолчать. Не время напоминать тому, кто владел нужной вещью, о происхождении и статусе.

— Договаривай, я привык, — сказал Эдди.

Элис не захотела. Притворилась, что потеряла бумажку с адресом школы танцев и стала копаться в своем рюкзаке.

Эдди покачал головой. Впервые он почувствовал, что такое независимость. Прогулки под присмотром Клариссы в Парке разбавляли скучную жизнь, но в последние дни Эдди не получал истинного удовольствия, как в первые недели. Здесь, у фонтана, он находился среди обычных людей и искренне радовался новым эмоциям. Холодные брызги попадали ему за шиворот, но было так здорово чувствовать прохладу и свежесть уличной воды. Сосед-студент не отрывал глаз от формул в книге. Влюбленные парочки никак не могли расстаться перед работой или учебой. У Главного Собора столпились вокруг гида туристы с фотокамерами разных моделей…

— О чем ты мечтаешь? — спросил Эдди.

— Вырасти! — ответила Элис и посмотрела на голубое небо. — И научиться танцевать! А еще я хочу, чтобы меня полюбил сказочный принц. Жак бывал в Золотом Дворце с отцом. Я рассказала ему о мечтах, а он посмеялся, что, не смотря на значимую должность отца, к ним относятся, как к домашней прислуге, но мне все равно, я знаю, когда-нибудь и я пройдусь по старинным коридорам, в темноте, и прочувствую незабываемую атмосферу в этих стенах. Финансы папы позволяют построить замок, но в нашем дворце нужной атмосферы не будет.

— Вдруг тебе уже повезло, и настоящий принц в тебя влюблен, а не сказочный? — усмехнулся Эдди.

— Да ну тебя! — Элис толкнула его, показывая, что даже он, «ботаник-неудачник», не имеет права разрушать детскую мечту.

— Прости, не хотел тебя обидеть.

— Я могу мечтать о принце, но выйду замуж за Жака Силано. Он реальнее и перспективнее. Наши отцы дружат и договорились.

— Нужно верить в мечту, и она сбудется, — Эдди про себя жалел, что дал Альберте обещание оберегать тайну семьи…

— Могу теперь я спросить?

Элис повернулась и Эдди увидел блеск в карих глазах. Ранее он видел, как Элис идет по коридору, в юбке в складку и черном пиджаке. Но в лицо никогда не смел смотреть. Он даже не замечал, что на правой щеке у нее есть родинка. И присутствие черного пятнышка на румяном лице казалось странным. В одну секунду родинка напугала наследника (ботаника-неудачника) и он отвернулся. Стал смотреть, как некоторые горожане со стаканами кофе в руках пересекают центр площади, поглядывая на часы, как туристы перемещаются с гидом к Деловому Дворцу. Женщина показывала им рисунки и что-то объясняла про технологию постройки. Часть группы отделилась от основной. Полноватый мужчина фотографировал крышу Делового Дворца, молодой паренек ходил вокруг колонны, пока охранник не попросил его отойти, а белокурая девица пришла позировать у Фонтана. Эдди немного сдвинулся, чтобы не попасть в объектив камеры ее спутника.

— Только обещай, что ответишь честно, — напомнила о себе Элис.

— Спрашивай, — приказал Эдди.

Элис на тон его голоса внимания не обратила:

— Ты можешь передарить мне гитару «Анри-легенды»? Ты говорил, что для тебя она не имеет никакой ценности. Обещаю — буду беречь, любоваться и протирать пыль ….

Эдди задумался.

— Гитару от …, — он сделал паузу. — «Анри-легенды» я спрятал в самом темном углу комнаты. Клятвенно обещаю, что передарю ее тебе.

— Ты классный! — вдруг воскликнула Элис и обняла Эдди.

Блондинка заметила смеющихся детей и попросила спутника сфотографировать и мальчика, и девочку. На этот раз Эдди не удалось спрятаться… Его лицо, как и лицо Элис светилось от счастья, и он забыл об осторожности. И люди на площади перестали его интересовать. Внешне они казались другими, отличались от тех, кого он видел в Золотом Дворце каждый день. Но у них были другие лица и манеры. Эдди захотел изучить каждого, кто проходил мимо фонтана.

— Мы можем поехать к тебе домой прямо сейчас. Я успею до танцев!

— Нет, — замялся Эдди. — Я очень далеко живу… За Городом, но не волнуйся, я привезу гитару утром и перед занятиями отдам тебе… Или после танцев… Я загляну после урока ….

— Вот и славно, — поблагодарила его Элис. — А тебе точно будет удобно?

— Да, — ответил Эдди.

— Тогда с этого момента мы друзья? — Элис протянула ему руку.

— Друзья, — Эдди принял маленькую розовую ладошку и вдруг услышал рассерженный голос Клариссы. Совсем близко.

— Вот ты где! — кричала няня.

Кларисса бежала к фонтану от Перекрестка, сбивая каблуки черных туфель. Эдди сгорбился. Ему стало стыдно.

— Вы решили, что сбежали и остались незамеченными? — возмущалась на всю улицу няня.

Блондинка жестом велела спутнику сфотографировать и странную девицу в серой юбке. Даже, как она снимает Эдди с бортика и бросается к его ногам, чтобы зашнуровать левый ботинок.

— Охранник видел вас и сказал, в какую сторону вы пошли. Слава Богу, не догадались свернуть в переулок.

— А кто эта женщина? — осторожно спросила Элис у Эдди, пока Кларисса возилась с его шнурками.

— Моя няня, отец приставил. Не у тебя одной папаша с приветом.

— А!.. Понятно.

— Собирайтесь, — строго сказала Кларисса и взяла рюкзак Эдди. — Я отведу вас обратно. — Она схватила воспитанника за руку и потащила на Проспект, а Эдди понял, что сопротивляться бессмысленно.

— Мало мне твоей сестры, — ворчала Кларисса.

Блондинка и ее спутник вернулись к группе туристов. Спутник стал куда-то звонить, а девушка забрала у него фотоаппарат и бросила в черную сумку.

Анри купил стакан кофе в автомате и толкнул плечом дверь своего кабинета. За столом у окна сидела Веста. Она склонилась над бумагами — пыталась разбить участников Фестиваля по сценам — и не заметила, как он вошел. В этом году Анри задался мыслью соорудить десять площадок, по числу лет существования Фестиваля, который ежегодно собирал не только продвинутую молодежь, но и более зрелую публику с развитым музыкальным вкусом. Так окрестил аудиторию Группы в свое время сам Анри. Элизабетта на пару с Эроном Конли пополнили бюджет этого года до предела, и они с Вестой не знали, куда потратить имеющиеся у них деньги.

— Жена не знает, как приостановить бесконечные гастроли Группы? — спросила Веста, выхватив очередной спонсорский чек из руки Анри Смита. — И привязать к Золотому Дворцу? В любом случае денег мистера Конли нам бы хватило.

— Я буду гастролировать, как бы Бетт Андре ни намекала — чеком или должностью в Большом Совете. Если у нас не ограниченный бюджет, что мы можем замутить еще такого новенького? И не обычного?

— Ночь убила, чтобы все обдумать, — пожала плечами Веста. — И вот что я предлагаю. Нам нужен пафос. Дорогой свет, звук, оформление сцен, развлекательные площадки и детские аттракционы, бесплатный бар и фуд-корд в зоне VIР, повышенный гонорар группам новичкам…

Веста щелкнула пультом и на белом экране на дальней стене замелькали разные картинки. Цветные и черно-белые. Веста комментировала каждую, а Анри Смит не всегда успевал уловить ход ее мысли. Но основные идеи ему понравились. Он оценил их.

К тому же фоном гремела музыка. В коридоре кто-то громко спорил и мешал сосредоточиться.

Веста видела, что Анри Смит не все понял, а как объяснить все свои задумки она не знала. К тому же настроение было не очень. Билли утром устроил скандал. Муж требовал, чтобы она ушла из студии, но ради общего ребенка Веста сдержалась и стерпела все упреки, понимая, что Билли только из—за личных неудач вымещает злость на бывшем друге. Кеннет Пен, в отличие от своего отца, не слишком жаловал провокационные идеи, которые работали в прошлом, но не в настоящем, и требовал от главного менеджера стандартного похода. Из офиса муж почти всегда возвращался удрученным, и за ужином терпеливо молчал, если Веста хвасталась успехами Анри Смита, а она все ждала, когда же Билли, разочарованный семейством Пен, попросит ее поговорить с бывшим другом. Но Билли даже намека на возможное примирение не давал.

— Твой сын — душка, — сказала Веста.

Анри молчал. Смотрел в потолок и, казалось, наслаждался посторонними звуками, а не мелькающими на экране картинками.

— На тебя похож. Внешне. Пусть и стеснительный.

— Зато у Альберты количество энергии в организме зашкаливает. Не знаю, как от нее отвязаться. Заупрямилась и хочет ехать со мной на Остров. На фестиваль.

— Так возьми дочь с собой, в чем проблема? — Веста взяла карандаш со стола и ударила им по ноге Анри, который и не думал «возвращаться».

— Что? — переспросил он.

— Говорю, возьми детей на Фестиваль. В этом году там будет детская площадка. С конкурсами, развлечениями и аттракционами. Я же показывала. Твоя женушка на пару с Эроном Конли сделала нам очень своевременный подарок, вот увидишь, по итогам года «Фестиваль на Острове» займет первое место и обгонит Кеннета Пена с его «Пляжной музыкой» и Великого Певца Туртана с «Диско-Эстрадой в Городе».

— Я должен поговорить с Бетт. Эдди и Альберта и ее дети. Я не могу взять и увезти сына и дочку на Остров…

— Подкаблучник! Так и скажи, боишься разозлить жену.

— Нет, — в голосе Анри проскользнуло волнение. — Вноси Эдди и Альберту в список гостей. И Бетт Андре. Бетт запиши под именем Кларисса Санчес, как няню детей. Лишняя пресса на моем празднике, не музыкальная, мне не нужна.

— Готово, — сказала Веста, когда внесла семью Анри Смита в список VIР гостей. — Кстати, ты опаздываешь на запись. У Группы время с трех до шести. Хотя Мон еще не явился…

Веста посмотрела на электронные часы. Анри Смит взял гитару и наиграл несколько аккордов, чтобы убить время и, возможно, сочинить стоящую вещь. Еще одну. Последние десять лет он слушал молодые группы, завидовал им, но себя перебороть не мог, чтобы взяться за написание «настоящих» искренних песен. Когда-то давно он пел, о чем думал. И не боялся реакции тех людей, которые его знали. И мелодическая вставка, придуманная Альбертой, а не им, хоть как-то спасет поклонников от разочарования, когда они купят очередную пластинку Группы.

И сейчас мелодия не шла к нему, как и текст. Анри Смит забыл все, что сочинил до этого дня, и разговор с Вестой забыл. И претензии Бетт Андре. И ее ухмылку в компании Эрона Конли. Анри Смит не знал, О ЧЕМ ДУМАТЬ. Сидел на своем диване и видел белую стену, хотя там все еще светился экран. И на нем застыла последняя картинка — колесо обозрения со стеклянными кабинками и летящие на полной скорости вагонетки. Вздохнув, он спрятал гитару за спинку дивана и подумал, что мог бы провести утро с Бетт Андре — во время завтрака она просила посетить два общественных мероприятия. Анри Смит нагло соврал, что у него срочная запись в студии.

— Я поняла! — воскликнула Веста и с укором посмотрела на Анри. — На месте жены я бы давно выгнала тебя. А что? Дома никогда нет. Не сомневаюсь, она упрашивала провести с ней первую половину дня, но ты приехал на студию побренчать на гитаре и поваляться на диване! Все вы, мужики, одинаковые. Мне вот интересно, почему?

Анри Смит усмехнулся. Он не мог предположить, что Веста, его подруга и «жилетка», решится упрекнуть и сказать ему правду. В лицо.

— Я такой и меня не изменить, — произнес Анри Смит. — Музыка успокаивает, музыка дает мне славу, музыка дает деньги, и я могу делать все, что хочу. Бетт Андре не может приручить меня, и она злится из-за этого. Сам не понимаю, почему мы вместе столько лет? Мы изначально знали правду, и что принадлежим к разным мирам, но нас то притягивает, то отталкивает, подобно двум переменным в космосе. Чувств надолго не хватает, как только они уходят, на время, я предпочитаю уйти. Думаю, Бетт Андре хочет видеть меня каждый день, а если бы это было на самом деле… мы бы надоели друг другу и разошлись.

— То есть ты за отношения на расстоянии?

— Не вижу ничего плохого, — ответил Анри Смит. — Бетт Андре желает выходить со мной в свет чаще. Демонстрировать, как нарядную игрушку. В последний раз я надевал смокинг на свадьбу, а парадный костюм — несколько раз в году, когда был вынужден пойти с ней, чтобы она отвязалась. Мы часто ссоримся из-за этого. Мы можем накричать друг на друга, не разговаривать, но я знаю одно — я не могу долго злиться на нее, она на меня.

«Нет, — подумала Веста. — Как бы Билли не раздражал грубостью и эмоциональными всплесками, как бы ни проявлял ревность и неприязнь к Анри, он может быть ласковым, внимательным, заботливым. Душевное состояние моего мужа зависит от настроения, и я давно привыкла. Я не смогла бы осознавать, что почти год, он где-то далеко от дома, не известно с кем и что делает. Такая жизнь не для меня. Я все еще люблю Анри Смита и иногда позволяю себе смотреть на него иначе, он, как всегда, ничего не замечает, говорит со мной, рассказывает о детях и жене. Он мой друг. Я привыкла видеть его другом и уже не могу строить планы, чтобы завоевать его. Однажды я почти проговорилась о своих чувствах, но сбежала. Как девчонка. Что я ждала в тот момент? Что он сделает первый шаг? Его опередил Билли. Я вышла за него замуж спустя два года после свадьбы Анри Смита. Билли стал близким и дорогим человеком, (дети меняют мужчин и отцом он будет заботливым, внимательным. Я верю). А еще замечаю, что обычно раздражена и хочу Билли упрекнуть, если в офисе Пена появляется новая молодая секретарша. Мы редко говорим с Билли о работе — мы трудимся на два разных лагеря, но иногда Билли пытается аккуратно выведать у меня планы Анри. Я корректно отвечаю, что Анри не доверяет мне, как прежде. Тогда Билли начинает ухаживать. Я сдерживаю броню, как могу, а вчера попросила Анри не рассказывать о серьезных и перспективных проектах…».

— Ты бы мог простить ей измену? — спросила Веста.

Анри не ответил. Веста поняла по холодному и отрешенному взгляду, что в этом случае он уедет на очень продолжительные гастроли.

— А Бетт?

— Спроси у моей жены сама, если интересно, — отрезал Анри Смит. — Вчера около нее вертелся один тип, Пен младший. Я хотел врезать ему, но не из ревности. Кеннет Пен задумал серьезно на законодательном уровне свернуть деятельность студии. Он вошел в состав Большого Совета и у него готов ряд законопроектов, касающихся распространения не стандартной и самобытной музыки. Он объявил открытую войну мне. Великого Певца Туртана помиловал, видишь ли, меломанов у корпорации украл Анри Смит… Хотя… Кто знает.

— Жена… Она…

— Бетт Андре заявила, что ничего сделать не сможет, если Кеннет Пен убедит Большой Совет в разумности своих идей, и депутаты единогласно проголосуют за него. Как вариант для ответных действий, она предложила мне вступить в Большой Совет и развязать войну с корпорацией Пена на территории Делового Дворца. Без фактов, доказательств, убеждений, Большой Совет не примет все, что ему предложат. Я не хочу… Но другого выхода нет. Более десяти лет мы работали, чтобы найти своего слушателя, и тут явился некий Пен младший с личной местью. И он готов все разрушить одним росчерком пера моей жены.

— Анри Смит не простит предательства Бетт Андре? — значит, дело не в измене, решила для себя Веста. — Но ты же понимаешь, что ею движет закон, и она не имеет права его преступить.

— Я не понимаю, почему она приняла предложение бабушки? Протирать дорогим платьем кресло? Она не сделала ничего… для Страны Королевы… Большой Совет ею управляет, а не она им, хотя уверяет, что это не так.

— Отличные новости! — человек в шляпе потер ручку черного портфеля и задвинул его под ноги. Мэтью Саммерс сидел напротив, в новом костюме, ботинках и галстуке. Вчера он успел пробежаться по магазинам вместе с Жасмин, и его совсем не беспокоило, что расплачивалась она. Жасмин привыкла тратить много денег.

— Надеюсь, мы расстаемся с вами? — спросил редактор и приоткрыл окно. Было душно, и Мэтью изнывал от жары в плотном, зато новом костюме. — Вчера вы многое услышали и, как я понял, теперь сами можете легко пробираться в резиденцию Элизабетты.

— Нет, — возразил гость. — Рисковать я не стану. Фотографии детей сделаете вы. Для личной картотеки. На память… Я задумал более надежный способ отомстить… Впрочем, об этом позже… Жасмин верит вам, используйте ее доверие. Когда вы переезжаете?

— Вечером, в семь мы встречаемся на моей бывшей квартире, — ответил погрустневший Мэтью. — Жасмин поможет с вещами. Хотелось бы уточнить, она живет на этаже для сотрудников, доступ в королевский флигель ограничен узкому кругу лиц. Не понимаю, чем сведения с общего этажа могут вам помочь?

— Я же сказал, узнаете позже, — отрезал человек в шляпе. — На сегодняшний момент я приказал вам поселиться в Золотом Дворце. Вы выполнили мое указание. На неделе получите новые инструкции. Ждите.

Мэтью Саммерс внутренне сопротивлялся, но не мог возразить. Ему было противно, что он, по случайной неосторожности и оплошности, попал в зависимость от этого человека. С каждой новой встречей бедный редактор понимал, что «издатель» с головой явно не дружит. Добывать информацию это одно, уже никто ничего не докажет, а если он втянет его в криминал? Мэтью опасался за собственную участь и пятой точкой чувствовал, что человек в шляпе руки пачкать не станет. Для этого у него есть он, пешка.