Любовь Стратегического Назначения Гладов Олег

Да. Я убил Взора.

Потому что — никто не смеет смотреть ТАК на Кривду, кроме меня.

— За что ты его убил?! — закричала тогда Кривда, бросившись на меня.

— А?! — орал беснующийся от ревности я. — Тебе будет не хватать его?! Да?! Он тебя что, пялил лучше, чем я?! Да?!

И я наотмашь ударил её по щеке. И её прекрасные глаза враз потемнели.

— Да! — выпалила она мне в лицо. — Да! Да! Да!

И моя бешеная ревность зашкалила, перевалив за опасную, красную отметку. Мой мозг вскипел. Кровь превратилась в кислоту. А слюна — в яд.

Я стал скопищем скверны.

Я хотел убить. Всех. Каждого.

Не пожалеть стариков. Изнасиловать всех женщин. Вырезать всех младенцев. Сжечь все города. Взорвать все храмы.

Только не ударить её ещё раз.

Последнее, что помню сквозь пелену злобной ревности, — хлопаю дверью, выбегая из квартиры.

А все МОИ смотрят мне вслед.

Их убили.

Всех разом.

Стёрли с лица земли.

Расщепили на атомы.

— Ты уверена, что это сделал ОН?

— Да, — Микса кивнула, — он единственный, кто остался жив.

Всем остальным в их бренные тела неведомые пока мне убийцы посеяли свинцовые семена.

Предатель. Иуда.

— Но почему Они не почувствовали опасности?

Микса и Два смотрели на меня.

— Ты ушёл. Взор был мёртв. Схема нарушилась. Круг разорвался. Мы перестали быть единым целым. Стали обычными.

Да. В своё время вместе собрались мы не зря. Взор был лучшим Смотрящим Вперёд и, находясь в Круге, наделял своей способностью других. Аэро был специалистом особого рода: когда ему было двенадцать лет, он на спор сбил какой-то американский летательный аппарат… Как же его там называли… Ах да — «Челленджер»…

Мы так привыкли быть одним целым, что когда два звена — Взор и Аспид — неожиданно выпали, все остальные растерялись.

Мы не были преступниками в обычном смысле этого слова. Помню Кривда, поняв, чем мы занимаемся, фыркнула и сплюнув произнесла:

— Это что ещё за стивенкинговские приколы? Или вы все тут из комикса «Люди Икс»?

Мы не нарушали закон. Обычными способами. И в Уголовном кодексе за наши деяния наказаний не предусматривалось.

Мы могли найти скрывающегося человека. Уничтожить самолёт. Заставить упрямца рассказать секреты. Предвидеть засаду и вычислить предателя.

Могли, когда были вместе.

Без пистолетов, взрывчатки и паяльников.

Мы не были уголовниками.

Но убили наших именно они.

Предатель, знавший, что в тот момент все слепы, открыл дверь и впустил убийц. Да, я давно замечал, что он хочет уйти. Но таким способом? Иуда.

Найду. Уничтожу.

Я вдруг посмотрел на сидящих за столом:

— Я так смотрю — вы тоже не мертвы.

Микса сразу повернулась к Два:

— Почему мы вышли из квартиры?

— Мне захотелось поиграть в песочнице.

Спокойно ответил он.

А Два не врёт. Никогда. Мне.

Горе мне. Горе.

Раз с Моими расправились таким примитивным способом, я сделаю так же. Нужно только узнать, кто стоит за предателем. Кому Мы помешали.

А ещё мне нужен пистолет.

Я посмотрел на часы: с момента сцены у музыкального ларька прошло всего пятнадцать минут. Я встал:

— Пойдёмте.

Микса и Два повиновались беспрекословно. Так. Не выделяться.

— Возьми меня под руку, — это Миксе.

Через полминуты по набережной, держась за руки, энергично прогуливается молодая семья. Мама. Папа. Сынок.

«Найти этого Иуду! Где?»

Я роюсь во внутренней картотеке, выискивая факты из прошлого: откуда родом? Где познакомились?.. Примитив… Так не найдём…

— Я хочу писать, — дёргает меня за руку Два. Мы недалеко от платного туалета.

— Микса? — я смотрю на неё.

— Да. Сейчас, — она подхватывает Два и направляется к сортиру.

Я останавливаюсь в тени большого дерева. Смотрю в сторону моря.

Давай, Аспид. Планируй!

— Эй, ты! — за спиной.

Я оборачиваюсь.

Трое. Молодой парень. Отчего-то бледная, не по жаре одетая в тёплый спортивный костюм девушка и крепкий мужчина в чёрных трусах, белых кроссовках и ярко-красной футболке.

Бегуны. Парень и девушка прожигают меня взглядом. Говорит мужик:

— Что ты говорил мне на набережной?

Так. Конфликта мне ещё не хватало сейчас.

— Я?

— Ты.

Я молчу секунду, потом пожимаю плечами:

— Короче, всё закончилось тем, что вы сказали мне «пошёл на хер».

— Извини.

Ничего не понимаю.

— Да я не обиделся. Сам виноват. Приставал к вам, мешал…

Мужик поднял руку, прерывая меня:

— Итак.

— Что — итак?

— Ты сказал, что знаешь, где ОН.

— Кто — он? — спросил я, уже понимая, кто им нужен.

— Николаев. Водитель автомобиля «КамАЗ», государственный номер…

Ох! Валентин. Неужели именно для этого — свела нас судьба? Как ты мне пригодился — Валентин.

Медлю пару мгновений.

— Да. Знаю.

Да, Бегуны, ведающие НЕЧТО — знаю. Скажу.

Но сначала — ответ на мой вопрос.

У меня тоже в запасе «Где»?

Где Иуда?

Мужик отвечает сразу, словно ждал:

— Самара. Развлекательный комплекс «Шесть на шесть». На третьем этаже — «Суши-Бар». Он — владелец.

Я отвечаю тоже сразу:

— Тихий. Больничный стационар «НефтеГазХима». Травматология. Палата номер 417.

Мужик кивает. Я добавляю:

— Это Приполярье.

— Мы знаем…

Через секунду они скрываются в кустах.

Самара! Я был совсем рядом! Ладно.

И краем сознания:

«Не повезло тебе, В. Николаев. Но ты сам виноват. Сполна огребёшь за всё».

А мне сейчас нужен пистолет.

— Мы всё, Аспид.

Микса и Два.

— Готовы? Идёмте.

Дверь всё ещё открыта. Стремительно пересекаем просторные комнаты. Телевизор включен. На огромном экране — мультфильмы. На кровати — уже одетая Ксения. Я, мельком глянув на неё, прохожу в ванную комнату.

— Почему ты… — начинает она и замолкает, заметив Миксу и Два.

Я закрываю за собой дверь. Становлюсь на колени и начинаю шарить рукой под выпуклым днищем ванны.

Ну же, Ярик! Не окажись треплом.

«Хм… — пальцы коснулись холодного металлического предмета. — Смотри-ка, не трепло…»

Шестнадцатизарядная армейская «Беретта» и два запасных магазина. Плюс — полупустая коробка патронов. Плюс глушитель. Отлично. Извини, Ярик. Мне нужнее.

Ксения сидит на кровати и испуганно смотрит на меня.

Кися-Ляля. Малолетняя нимфоманка, которая чуть не потеряла девственность под «Ну, погоди!»

— Уходи! — киваю я в сторону двери.

— Но…

— УХОДИ, — когда я ТАК говорю, все обычно предпочитают не спорить. Ксюша тоже не стала. Исчезла.

Я бросаю обоймы и коробку на кровать. Шестнадцать патронов в «Беретте». Две запасные обоймы. В коробке ещё тридцать два заряда — вот наш арсенал. Хватит? Нет?

— Закройте двери, — говорю я, — ты, Микса, смотришь в окна юго-запад. Ты, Два, северо-восток. Мне нужно подумать. Ясно?

Два и Микса расходятся в разные комнаты. Я прикручиваю глушитель. Ставлю пистолет на предохранитель и, спрятав его под подушку, сразу же засыпаю. Впадаю в анабиоз.

Мне нужно отключиться от окружающего. Совсем. Напрочь.

В этой глубокой дрёме я размышляю.

Не зря во сне, сменив на посту Кисю-Лялю, ублажающую своего Принца ртом, появилась Кривда, прошептавшая: «Думай, мой Принц».

Да.

Принц.

Принц Тьмы.

Думай. И заодно дай своему телу отдохнуть.

Привыкнуть, что ТЫ в него вернулся.

Когда я выпал, как звено, во мне исчезло всё. Словно разом разрядились аккумуляторы…

Но в аккумуляторе может сохраниться остаток энергии. Чуть-чуть. Для того чтобы лампочка мигнула, чихнул движок, проскочила искра.

Отсюда мои вспышки. И непонятные виденья, и неспособность видеть сны — проскочила искра — и…………………

Остаточное напряжение.

Разорванные куски.

Последние приветы от всех.

Симферополь. Вокзал.

— Ты что, Микса — куришь?

Раньше никогда не видел её с сигаретой, а теперь нервно дымит одну за одной. Причины её нервозности мне известны: Микса боится большого скопления людей.

— Ненавижу, когда вокруг столько людей, — говорит она, напряжённо смотря в стену. — Ощущение, что все на тебя пялятся.

— Скопофобия, — выдаёт Два, сидящий на чемодане и болтающий ногами.

Обычный с виду первоклассник. С виду.

— Что это ещё? — недовольно скосилась на него Микса.

— Ощущение, что на тебя все смотрят, — прокомментировал он.

Я хмыкнул.

Садимся в вагон. Мы купили все четыре места в купе. Два забирается на стол с ногами и выглядывает в приоткрытое окно. Микса сидит напротив и старательно избегает моего взгляда.

Микса — немка. Как и Кривда, собственно. Свихнувшиеся на идеях «RAF» две студенточки из весьма обеспеченной семьи. Им и деньги погибших родителей нужны были для финансирования RAFовских боевиков. Но они нашли кое-что получше. Нас. Меня.

Все Гансы, Максы и Фрицы померкли в глазах Кри.

Но Кри так и не смогла избавиться от своего акцента. А Микса говорит почти чисто. «Почти» — это маленький крючочек на кончике языка. Лёгкий налёт на русских словах. Похожий на прибалтийский говор.

Да. У Миксы куча комплексов. Можно сказать, что Микса — это и есть Фройлен Комплекс.

Она переживала, что младше Кри и что у той грудь появилась раньше.

Она комплексовала, что Кри — натуральная блондинка. Кри красивее. Кри умнее. Кри — то. Кри — сё…

Хотя сама Микса, если бы была повнимательнее, замечала бы взгляды, которые бросают на неё мужчины: стройная брюнетка с короткой стрижкой, симпатичная, если не сказать привлекательная.

И не Кри была источником комплексов Миксы. Так девчонку зашугали в школе во Франкфурте.

Невзлюбившие почему-то её одноклассники стреляли в Миксу из водяных пистолетов, подкладывали кнопки, вымазывали одежду чернилами. Обычная детская жестокость.

Кри училась в другой школе.

И у неё всё было наоборот. Достаточно просто посмотреть на Кри, чтобы понять это.

Однажды на каком-то школьном празднике мальчик подошёл к нарядно одетой Миксе и выстрелил ей в лицо из пистолета. Из водяного пистолета. Из водяного пистолета, наполненного ещё тёплой мочой. И Микса, зажмурившаяся, в мокром платье, сразу поняла, ЧЕМ именно в неё выстрелили.

— Бедная моя сестрёнка, — говорила мне Кри, рассказывая об этом случае, — она ТАК плакала, ТАК рыдала… Она просила маму больше НИКОГДА не отдавать её в эту школу. Хорошо, что мама послушала…

Да. Микса стояла, зажмурившись, а все дети вокруг смеялись. Потому что Курт заранее сообщил всем, чем заряжен его пистолет.

А перед этим смеялись, подставив ей подножку. А перед этим, когда сломали ей один каблук на туфельке и смотрели, как она, нелепо ковыляя, спешит к выходу. Неделя за неделей, месяц за месяцем…

Вот почему она не любит взгляды и чужой смех. Вот почему боится споткнуться на глазах у всех.

Боится выглядеть смешной.

— Катагелофобия, — сказал бы Два, если бы его спросили. Но его никто не спрашивает. Два мирно сопит в подушку. Уже глубокая ночь. Час назад мы благополучно миновали таможню.

Теперь я лежу на второй полке, глядя на пятна света, врывающиеся в окно и отдающие отблески потолку.

Стук колёс. Тишина. Но я знаю, что Микса не спит. Занимает одно из нижних мест.

— Где ты так долго был? — спрашивает вдруг она.

— Далеко. На Севере, — помолчав, ответил я.

— И что там?

— Ничего. Холодно. Снега много.

Да. Чего там много — это снега. Молчим.

— Ты откуда знаешь мои стихотворения?

— Я? С чего ты взял…

— Микса. Какой-то абсолютно левый чел в «чате» декламировал мои строки, ссылаясь на тебя.

Она долго молчала. Потом сказал тихо:

— Но мне на самом деле нравятся эти слова.

— Какие?

— Все. Особенно про «реактивные чувства».

— Где ты их взяла?

— Прочла у Кри в блокноте.

— Они же были посвящены не тебе.

— Я знаю, — печально сказала Микса и добавила чуть слышно:

— А жаль.

Или мне показалось?

«Шесть на шесть» — казино, боулинг, двенадцать кинозалов, сотни игровых автоматов, кафе, ресторан и — «Суши-Бар». Весь комплекс — трёхэтажное здание, снизу доверху одетое в чёрное, непрозрачное стекло.

— Так до х!!! я разной байды внутри и всего один грёбаный вход.

Уж что-что, а материться по-русски обе сестрички научились сразу. Микса курит третью за последние четверть часа сигарету. Мы сидим на трамвайной остановке. Прямо напротив развлекательного комплекса. Чемодан на вокзале, в камере хранения.

Я осматриваю плацдарм. Так я это называю. Мне не нужно подходить к зданию близко. Сейчас там маленький мальчик. Он с интересом заглядывает сквозь стекло центрального и единственного входа. Мало ли чего тут толчется этот пацан. Может, мама денег не дала на кино?

Два смотрит. Я вижу:

Металлодетектор. Прямо у входа. Три охранника.

— Ты куда, мальчик? — ловят его за руку, когда он пытается пройти с независимым видом внутрь.

— Я писать хочу, — говорит он жалобно. — А на улице нельзя. Мне мама говорила.

Охранник хмыкает. Присев на одно колено, смотрит прямо в глаза. Мои.

— Ну раз мама говорила, — он показывает пальцем, — вон мужской туалет. Только быстро, ладно?

Два кивает и теряется в толпе. Пятнадцать минут путешествует по этажам. Всё. Хватит.

По подземному переходу возвращается к нам.

— Ну что? — спрашивает Микса.

— Придумал, — отвечаю я, — ты всё ещё носишь те свои лечебные джинсы с медной нитью?

— Да.

— Отлично.

Дурацкие лечебные джинсы. С тончайшей медной нитью в структуре ткани. Штаны, нашпигованные железом. То, что нужно.

— Пи-и-ип!

— Стойте, девушка! — охранник придерживает посетительницу рукой: сработал металлодетектор, — что у вас в сумочке?

Посетительница смущённо улыбается, достаёт ключи.

— Сигареты и жвачку, если есть, тоже доставайте. Там фольга.

Она достаёт пачку сигарет. Кошелёк с металлическими деньгами.

— Прошу вас.

— Пи-и-ип!

— Стойте! Пройдите ещё раз. Ремень с железной пряжкой?