Отраженная в тебе Дэй Сильвия

Гидеон отпустил меня, чтобы обменяться рукопожатиями и похлопать, как это принято между друзьями-мужчинами, друг друга по спине.

— Арнольдо, это моя подруга, Ева Трэмелл.

Я протянула руку. Арнольдо взял ее, подтянул меня к себе и смачно поцеловал прямо в губы.

— Назад! — рыкнул Гидеон, отпихивая меня.

Арнольдо усмехнулся, его темные глаза полыхнули весельем.

— А кто это дивное видение? — спросил он, повернувшись к Шауне и поднеся ее руку к губам.

— Шауна, это Арнольдо Риччи, он будет вашим сопровождающим, если, конечно, переживет обед. — Гидеон бросил на друга предостерегающий взгляд. — Арнольдо, это Шауна Эллисон.

Она натурально просияла.

— Мой парень просто без ума от вас. И я тоже. Он делал лазанью по вашему рецепту. Умереть и не встать!

— Гидеон сказал мне, что ваш друг сейчас на Сицилии. — Голос Арнольдо был окрашен приятным акцентом. — Надеюсь, вы найдете время там с ним встретиться.

Я уставилась на Гидеона, будучи чертовски уверена, что таких подробностей насчет парня Шауны я ему точно не сообщала. Его ответный взгляд был исполнен шутовской невинности, за которой угадывалась едва заметная усмешка.

Я раздраженно покачала головой, хотя не могла отрицать, что этого вечера Шауне не забыть по гроб жизни.

Следующий час пролетел незаметно за превосходной едой и отменным вином. Я добивала порцию великолепного малинового сабайона, когда поймала на себе взгляд широко улыбавшегося Арнольдо.

— Bellissima — похвалил он. — Всегда приятно видеть женщину со здоровым аппетитом.

Я смущенно зарделась, поскольку поесть любила и решительно ничего не могла с собой поделать. Гидеон одну руку положил на спинку моего стула и поигрывал с моими волосами. Другой рукой он поднес ко рту бокал красного вина, сделал глоток, а потом облизал губы. Я знала: думал он о том, как бы вместо этого отведать меня. Его желание электризовало воздух между нами. Потянувшись под скатертью, я нащупала под джинсами его член и сжала. Он, уже наполовину набухший, мгновенно сделался твердым как камень, хотя ничем другим Гидеон своего возбуждения не выдал. Я не могла воспринять это иначе как вызов, а потому легкими, медленными движениями, чтобы никто не заметил со стороны, начала его поглаживать. Забавно, что Гидеон при этом продолжал застольную беседу: ни тон его голоса, ни выражение лица ничуть не изменились. Его самоконтроль восхищал меня и одновременно придавал храбрости. Я принялась возиться с ширинкой, желая расстегнуть ее, чтобы поглаживать член уже не через ткань.

Гидеон сделал еще один неспешный глоток и поставил бокал на стол.

— Только ты, Арнольдо, — произнес он в ответ на что-то сказанное его другом, перехватил меня за запястье как раз в тот момент, когда я пыталась расстегнуть верхнюю пуговицу и с нарочитым благоговением поднес мою руку к губам…

При этом незаметно и неожиданно цапнул меня зубами за палец, так что я даже охнула.

Арнольдо улыбнулся понимающей и слегка дразнящей улыбкой холостяка, адресованной товарищу, попавшемуся женщине на крючок. Гидеон ответил: голос его звучал текуче и сексуально, тон был игривым. Арнольдо откинул голову и расхохотался.

Я ерзала на сиденье: меня радовала возможность видеть Гидеона таким расслабленным и довольным.

Он взглянул на мою опустевшую тарелку, потом на меня и спросил:

— Готова идти?

— О да.

Я умирала от нетерпения: мне хотелось узнать, как все пойдет дальше и какими еще новыми сторонами откроется мне Гидеон. Потому что эту сторону его натуры я любила ничуть не меньше, чем могущественного бизнесмена в деловом костюме, доминантного любовника в постели, надломленного, неспособного скрыть слезы ребенка или нежного, утешающего меня, когда я плачу, партнера.

Он был столь сложен и оставался для меня полнейшей тайной: до сих пор мне удалось разве что поскрести поверхность этого феноменального явления, хотя и при этом я провалилась на огромную глубину.

— Классные ребята! — воскликнула Шауна, когда разогревающая команда завела пятую песню.

Мы еще на третьей покинули сидячие места и протолкнулись сквозь толпу к ограждению, отделяющему сиденья от танцевальной зоны перед сценой. Я встала перед барьером, а Гидеон позади, держась руками за ограждение по обе стороны от меня. Вокруг, напирая, бурлила толпа, однако я была надежно отделена от нее его телом. Стоявшую рядом Шауну таким же образом ограждал Арнольдо.

У меня не было сомнений в том, что Гидеон мог бы занять самые элитные места, однако я понимала, что это могло бы уязвить Шауну, поскольку у нее были фанатские билеты, да и пригласила нас сюда именно она. Меня восхищала его понятливость и гибкость.

Повернув голову, я взглянула на него:

— А эта группа тоже пасется у «Видал»?

— Нет. Но мне она нравится.

Я была рада тому, что он получал от шоу удовольствие, благо и сама ловила кайф: размахивала руками, подскакивала и что-то выкрикивала, подстегиваемая динамичным ритмом и зараженная энергией толпы. Вытанцовывала в кольце Гидеоновых рук. Кровь моя кипела, тело взмокло от пота.

Как только разогрев закончился, рабочие сцены принялись торопливо устанавливать аппаратуру и реквизит «Шести девятых». Благодарная за этот вечер, за удовольствие, за обалденную возможность ошалевать в обществе любимого мужчины, я развернулась, обхватила Гидеона руками за шею и припала губами к его губам.

Он подхватил меня на руки, так что ноги мои обвились вокруг его талии, и ответил пылким поцелуем, прижимая меня с такой силой, словно хотел, чтобы мы слились воедино. Люди вокруг нас свистели и выкрикивали фразочки от «Потеснись» до «Трахни ее, парень», но меня это не волновало, да и Гидеона, похоже, как и я, потерявшего голову в этом чувственном экстазе. Одна его рука, поддерживая за зад, прижимала меня к торчащему члену, другая удерживала за волосы, как ему хотелось, и он целовал меня жадно и безостановочно, как будто чертовски изголодался по мне.

Наши раскрытые рты скользили один по другому. Гидеон глубоко запихнул свой язык, трахая меня в рот, занимаясь с ним любовью. Я упивалась им, вылизывая, покусывая, постанывая от ненасытной потребности. Он всасывал мой язык, кольцо его губ скользило по нему. Это было чересчур. Взмокшая, я отчаянно желала ощутить в себе его наполняющий меня член.

— Ты меня кончить заставишь, — прорычал он перед тем, как прихватить зубами мою нижнюю губу.

Все эти ощущения переполняли меня настолько, что я даже не заметила появившуюся на сцене группу «Шесть девятых». Лишь когда зазвучала песня, я вернулась к реальности.

Я напряглась, мое сознание сквозь туман страстного вожделения откликнулось на новые звуки. Я знала эту песню. Гидеон отстранился, и глаза мои открылись. Через его плечо я увидела поднятые над головами фанаток написанные от руки плакаты:

«Бретт Клайн МОЙ». «Трахни меня, Бретт!» «Балдею от Бретта». «Бретт, ты гнев Божий!»

Черт побери! Кто бы мог подумать?

Впрочем, Кэри наверняка знал. Знал, но не предупредил. Возможно, решил, что лучше пустить все на самотек.

Ноги мои соскользнули с бедер Гидеона, и он опустил меня на пол, прикрывая щитом своего тела от истеричных поклонников. Чувствуя безумную дрожь в животе, я повернулась к сцене. Да, вне всякого сомнения, у микрофона стоял Бретт Клайн, и это его глубокий, сильный, дьявольски сексуальный голос изливался на тысячи пришедших увидеть и услышать его поклонников. Его короткие волосы были напомажены и вздыблены шипами с платиновыми кончиками, стройное тело одето в брюки карго и черную майку. С того места, где мы стояли, глаз его было не разглядеть, но уж мне-то был хорошо знаком их дивный изумрудный цвет. Лицо его отличала грубая красота и убийственная улыбка — ямочки на щеках сводили женщин с ума.

С усилием оторвав от него взгляд, я присмотрелась к остальным музыкантам, которых, как оказалось, всех знала, хоть тогда, в Сан-Диего, они не назывались «Шесть девятых». Тогда это были «Плененные души», и мне оставалось лишь гадать, что заставило их сменить название.

— Хороши, а? — спросил Гидеон, прижавшись губами к моему уху, чтобы было слышно.

Одной рукой он держался за ограждение, а другой обнимал меня за талию, прижимая к себе, и в то же время двигался под музыку. Это немыслимое сочетание тела Гидеона и голоса Бретта еще сильнее всколыхнуло мое и без того безумное возбуждение.

Закрыв глаза, я сосредоточилась на мужчине позади меня и том неповторимом ощущении, которое всегда пробуждало во мне пение Бретта. Его музыка пульсировала в моих венах, пробуждая воспоминания — и счастливые, и ужасные. Пронизываемая желанием, я раскачивалась в объятиях Гидеона. Его вожделение не оставляло сомнений, оно исходило от него жаркими волнами, проникая в меня, пробуждая такую похоть, что наличие между нами какой-то дистанции казалось уже невыносимым.

Схватив его прижатую к моему животу ладонь, я направила ее ниже.

— Ева. — Его голос сел от вожделения. Я заводила его весь вечер словами о том, что мои месячные закончились, дразнящими прикосновениями под столом, обжигающими поцелуями в перерыве. Он схватил меня за голую ляжку и крепко сжал. — Откройся.

Я поставила левую ногу на поперечину ограды, а голову положила Гидеону на плечо. Его рука была у меня под юбкой, язык скользил по моей ушной раковине, дыхание было глубоким и учащенным. Я услышала тихий стон, вырвавшийся у него, когда он узнал, насколько увлажнилась моя промежность.

Одна песня перетекала в другую. Гидеон растирал меня сквозь ткань трусиков сначала круговыми движениями, а потом вертикальными, надавливая на щель. Бедра мои подавались ему навстречу, влагалище сжималось, зад терся о твердый конец его члена. Я готова была кончить прямо здесь, всего в нескольких дюймах от множества людей. Вот что делал со мной Гидеон. Вот до какого безумия он меня доводил. Когда все его внимание было поглощено мной, а руки обшаривали меня, остальное не имело значения.

— Вот так, ангел. — Его пальцы сдвинули в сторону кромку трусиков и скользнули внутрь меня. — Я собираюсь трахать эту чудесную щелку день за днем.

Хотя вокруг нас толпился народ, громыхала музыка и уединение обеспечивалось лишь тем, что толпа была отвлечена на иное, Гидеон ввел свои пальцы в мое влагалище и задержал их там. Это основательное, неподвижное проникновение привело меня в неистовство. Я подала бедра вперед, насаживаясь на его руку, добиваясь оргазма, которого так отчаянно желала.

Песня кончилась, погасли огни, и погруженная во тьму толпа отозвалась ревом. Наконец, после того как публика была еще пуще заведена ожиданием, снова зазвучали гитарные аккорды. Раздались восторженные крики, зажглись огни, так что скоро это людское море было испещрено светящимися точками. Направленный луч высветил на сцене Бретта, сидевшего на барном стуле. Он был без майки, голый торс с рельефными мышцами груди и кубиками пресса поблескивал от пота. Он наклонил стойку микрофона, заставив при этом движении блеснуть пирсинг в его сосках. Женщины в зале разразились восторженным визгом, включая и Шауну, подпрыгивавшую на месте с оглушительным свистом.

Я полностью это воспринимала. Бретт, сидевший подтянув ноги на поперечину стула, с черно-серыми татуировками, покрывавшими его мускулистые руки, выглядел невообразимо сексуальным и вызывал просто оголтелое желание трахаться. Четыре года назад я на протяжении шести месяцев думать не могла ни о чем другом, кроме возможности дорваться до его наготы, была влюблена до безумия и так отчаянно нуждалась в ответном чувстве, что, когда он изменял мне, это разрывало меня в клочья.

Пальцы Гидеона начали двигаться во мне туда и обратно. Зазвучал басовый ритм. Бретт завел песню, которой я никогда прежде не слышала. Голос его был низким, исполненным чувства, каждое слово звучало отчетливо и ясно. Он обладал голосом падшего ангела. Гипнотизирующим. Притягательным. А его лицо и тело усиливали искушение.

Световое пятно погасло. Музыка смолкла, последовала наполненная тишиной пауза. Мелькали огни, бесновалась толпа, а я пребывала в смятении и растерянности. Меня шатало, сдавило грудь.

— Вот это песня, — прорычал Гидеон в ухо, не прекращая трахать меня пальцами, — заставляет думать о тебе.

Его ладонь массировала мой клитор, пока я не возбудилась так, что на глазах выступили слезы: я вскрикнула, содрогаясь в его руках, и, ухватившись за ограждение перед собой, полностью отдалась безостановочному потоку наслаждения.

Когда шоу закончилось, я могла думать только о том, что надо бы достать телефон и позвонить Кэри. Мы ждали, пока поредеет толпа, и я стояла, тяжело привалившись к Гидеону, черпая поддержку в силе его обнимавших меня рук.

— Ты в порядке? — спросил он, поглаживая меня по спине.

— В полном, — соврала я, хотя, если честно, сама не знала, как себя чувствую.

То, что Бретт написал обо мне песню, в совершенно новом свете подававшую нашу прежнюю связь, не должно было иметь значения. Ведь теперь я состояла в любовных отношениях с другим человеком.

— Мне тоже не терпится уехать, — пробормотал Гидеон. — Умираю от желания дорваться до тебя. Даже мысли путаются.

Я засунула руки в задние карманы его джинсов.

— Ну так давай уйдем.

— Тут есть отдельный выход за кулисами.

Я откинула голову, чтобы посмотреть на него, и он поцеловал меня в кончик носа.

— Можно выбраться отсюда быстрее, и мы не обязаны никому ничего говорить.

На миг я всерьез об этом задумалась. В конечном счете спасибо Гидеону, вечер уже удался выше всяких похвал. Но я отдавала себе отчет в том, что потом буду терзаться чувством вины, если лишу Шауну и Арнольдо, который тоже был поклонником «Шести девятых», такого незабываемого шанса. Ну и потом, если уж не врать самой себе, мне было интересно увидеть Бретта поближе. Я не хотела, чтобы он увидел меня, а вот сама — да, хотела.

— Нет. Давай возьмем их с собой.

Держа меня за руку, Гидеон заговорил с нашими друзьями, которые воодушевились услышанным, что послужило для меня своего рода оправданием, будто я делаю это исключительно ради них. Мы направились к сцене, потом в обход ее, к проходу, у которого Гидеон переговорил с могучим охранником. Пока тот что-то говорил в микрофон, Гидеон позвонил Энгусу и велел подогнать лимузин к заднему выходу. В это время наши глаза встретились, и у меня перехватило дух, так был жарок его обещавший наслаждение взгляд.

— Ну у тебя и мужчина, — произнесла Шауна, глядя на Гидеона чуть ли не с почтением. То не был взгляд хищницы, просто искренняя оценка. — Вечер прошел так, что в это поверить трудно. Я тебе чертовски обязана. — Она крепко обняла меня: — Спасибо.

— Тебе спасибо, это же ты меня пригласила.

К нам подошел высокий поджарый мужчина в стильных очках, с синеватыми прядями в шевелюре.

— Мистер Кросс, — приветствовал он Гидеона, протягивая руку, — я не знал, что вы к нам наведаетесь.

— Так я и не предупреждал, — спокойно отозвался Гидеон, пожимая ему руку.

Потом он вытолкнул меня вперед и представил Роберту Филлипсу, менеджеру группы «Шесть девятых». Затем были представлены Шауна и Арнольдо, после чего нас повели через боковое крыло, где царила кипучая активность.

Многие поклонники группы не расходились. Мне вдруг совершенно расхотелось видеть Бретта даже мельком. Конечно, слушая его, было очень даже легко забыть о том, как болезненно все у нас было. Слушая песню, сочиненную им обо мне, было очень легко все забыть. Но на самом деле эти эпизоды из моего прошлого были вовсе не тем, чем следует гордиться.

— Музыканты вон там, — сказал Роберт, указывая на открытую дверь, откуда доносились музыка и сиплый смех. — Они будут рады с вами познакомиться.

У меня вдруг подкосились ноги, да так резко, что Гидеон, остановившись, с недоумением посмотрел на меня.

Привстав на цыпочки, я зашептала ему на ухо:

— Неохота мне ни с кем встречаться. Если ты не против, я бы заглянула тут, за кулисами, в туалет, а потом пошла бы к лимузину.

— Может, подождешь несколько минут и я с тобой выйду?

— Да все со мной будет в порядке. Не беспокойся.

Он прикоснулся к моему лбу:

— Ты правда хорошо себя чувствуешь? Вид у тебя какой-то разгоряченный.

— Я себя так чувствую, что лучше некуда. И докажу тебе это, как только мы доберемся до дому.

Трюк удался. Он перестал хмуриться и ухмыльнулся:

— Ради такого дела я потороплюсь. — Он взглянул на Роберта Филлипса, а затем махнул в сторону Арнольдо и Шауны. — Можете отвести их туда? А я через минутку присоединюсь.

— Гидеон, правда… — протестующе пролепетала я.

— Я тебя провожу.

Зная этот тон, я позволила ему проводить себя до туалета, футов двадцать.

— Ну, уж потом я сама.

— Я подожду.

— Слушай, этак мы никогда отсюда не выберемся. Ступай займись своими делами, а уж до машины я как-нибудь дойду без провожатых.

Он одарил меня бесконечно терпеливым взглядом:

— Ева, я не оставлю тебя одну.

— Да я справлюсь. Серьезно. Выход вон там, — указала я дальше по коридору на открытые двойные двери, над которыми светилась надпись «ВЫХОД» и через которые уже выносили для погрузки технику.

— Энгус ведь там прямо напротив, верно?

Гидеон прислонился к стене и скрестил руки на груди. Я подняла свои руки вверх:

— Ладно. Сдаюсь. Будь по-твоему.

— А ты учишься, ангел мой, — с улыбкой произнес он.

Бормоча себе под нос, я удалилась в туалет и занялась делом. Когда я умывалась над раковиной, то посмотрела на себя в зеркало и подмигнула своему отражению. Зрачки мои потемнели и расширились, косметика поплыла от пота, так что глаза сделались словно у енота.

— И что он в тебе находит? — иронически спросила я у себя, думая о том, как превосходно при этом выглядит он.

Вроде тоже вспотел и все такое, но на его импозантной внешности это практически не сказывалось, не то что на моей. Но помимо неприглядного обличья, я не могла не думать о былых проступках и промахах. Не могла, пока находилась в одном здании с Бреттом.

Устранив пятна туши вокруг глаз с помощью бумажного полотенца, я отправилась обратно в холл. Гидеон находился всего в нескольких футах и разговаривал с Робертом, точнее сказать, слушал его. Музыкальный менеджер явно был чем-то возбужден. Заметив меня, Гидеон поднял руку, призывая чуточку подождать. Я же указала на выход в конце коридора, повернулась, пока он не успел меня остановить, и направилась туда. Торопливо проходя мимо артистической уборной, я заглянула туда и увидела смеющуюся Шауну с пивом в руке. Там было полно народу, царило оживление, и, судя по виду, она прекрасно проводила время.

Вздохнув с огромным облегчением, я поспешила дальше. Я выглянула наружу и заметила припаркованный в стороне от вереницы автобусов лимузин, а возле него Энгуса. Я помахала ему рукой.

Направляясь к Энгусу, я оглянулась, подумав о том, каким раскованным был Гидеон. Ему не было никакой нужды напрягаться, чтобы затащить меня в койку, я сама не могла дождаться возможности увидеть его голым.

Неожиданно справа от меня ярко вспыхнул огонек, я вздрогнула, остановилась и увидела Бретта Клайна, поднесшего спичку к зажатой во рту ароматизированной сигарете. Он стоял в сумраке, рядом с выходом, и осветивший его лицо дрожащий огонек на целую долгую минуту отбросил меня назад, в прошлое.

Бретт поднял глаза, увидел меня — и застыл. Мы таращились друг на друга. Сердце мое бешено колотилось от охватившего меня возбуждения, смешанного со страхом. Неожиданно он выругался и затряс рукой: догоревшая спичка обожгла ему пальцы.

Опомнившись, я, стараясь идти словно ни в чем не бывало, кратчайшим путем направилась к Энгусу и лимузину.

— Эй! Постой! — закричал Бретт.

Позади меня зазвучали шаги. Ощущая выброс адреналина, я обогнула грузчика с тележкой и, используя его как прикрытие, нырнула в просвет между двумя автобусами. Стоя между двумя открытыми багажными отделениями, я прижалась спиной к борту одного из автобусов, прячась в тени, стыдясь своей трусости, но зная, что мне нечего сказать Бретту. Я больше не была той девушкой, которую он некогда знал.

Он проскочил мимо, но я решила выждать, дать ему время осмотреться и отказаться от поисков, хотя исходила от нетерпения, поскольку понимала, что Гидеон вот-вот поспешит за мной.

— Ева.

Звук моего имени заставил меня вздрогнуть. Повернув голову, я увидела Бретта, подходившего с другой стороны. Пока я таращилась направо, он появился слева.

— Это ты! — хрипло произнес он, бросив сигарету на землю и раздавив ногой.

Я услышала собственный голос, произнесший нечто знакомое:

— Бросил бы ты курить.

— Ну вот, ты все о том же. — Он осторожно приблизился. — Шоу видела?

Я кивнула и, отойдя от автобуса, попятилась.

— Было здорово. И ребята у тебя потрясающие. Рада за тебя.

С каждым моим шагом назад он делал шаг вперед.

— Я все время надеялся как-нибудь встретить тебя вот таким образом, на концерте. И у меня возникали сотни различных идей насчет того, что из этой встречи может получиться.

Я просто не знала, что на это ответить. Казалось, воздух между нами сгустился так, что трудно было дышать. И в этом напряжении была своя притягательность.

Нет, ничем похожим на то, что я чувствовала по отношению к Гидеону, тут и не пахло. Это была не более чем тень, но ведь была же.

Я отступила дальше, на открытое пространство, где сновало туда-сюда множество народу.

— Почему ты убегаешь? — спросил он.

В свете парковочных огней я рассмотрела его как следует. Выглядел он даже лучше, чем раньше.

— Не могу… — Я сглотнула. — Нам не о чем говорить.

— Чушь! — Его взгляд буквально прожег меня. — Ты взяла и исчезла. Слова не сказала, просто перестала показываться. Почему?

Я потерла ноющий живот. Ну что тут можно было сказать?

«Наконец подросла и решила, что заслуживаю большего, чем быть одной из множества сучек, которых ты трахаешь по душевым в перерывах между выступлениями».

— Почему, Ева? Вроде все шло путем, и ты вдруг, на хрен, исчезла.

Я вертела головой, высматривая Гидеона или Энгуса, но не видела ни того ни другого. Лишь одиноко стоявший лимузин.

— Слушай, да все это было давным-давно.

Стремительно подавшись вперед, Бретт схватил меня за руки, напугав этим неожиданным агрессивным движением. Не находись мы на открытом пространстве, на виду у множества людей, я могла бы впасть в панику.

— Ты обязана объяснить мне, — заявил Бретт.

— Это не…

Он поцеловал меня. Губы у него были мягчайшие, и он припал ими к моим в поцелуе. А к тому времени, когда до меня дошло, что происходит, он уже держал меня так крепко, что вырваться не было возможности. И оттолкнуть его тоже.

К тому же в какой-то, пусть и краткий миг мне этого не хотелось. Я даже ответила на поцелуй, потому что влечение никуда не делось, и было приятно осознавать, что я могла быть чем-то большим, чем просто подходящей телкой. Он имел пряный вкус, испускал возбуждающий запах много работающего мужчины и вложил в поцелуй всю страсть воистину творческой натуры. Наконец, он был так знаком в очень интимном смысле.

Другое дело, что в конечном счете все это не имело значения. Не имело значения то, что у наших взаимоотношений была история, для меня весьма болезненная. Не имело значения, что меня восхищали его стихи. Не имело значения, что в течение полугода он чуть ли не на моих глазах развлекался с другими женщинами. Не имело значения и то, что это обо мне он думал, когда искушал со сцены мечтавших о близости с ним поклонниц.

Ничто из этого не имело значения, потому что я была безумно влюблена в Гидеона Кросса и нужен мне был именно он, и только он.

Охнув, я резко отпрянула — и увидела стремительно мчавшегося Гидеона. Не сбавляя скорости, он всем корпусом налетел на Бретта и сбил его с ног.

ГЛАВА 10

От толчка я сама отлетела назад и чуть не упала, а оба мужчины с тошнотворным стуком грохнулись на асфальт. Кто-то крикнул. Заголосила женщина. А вот я ничего не могла сделать: стояла застывшая, онемевшая, эмоции скрутились во мне в безумный клубок.

Гидеон, схватив Бретта за горло одной рукой, другой наносил мощные удары по ребрам. Молча, непрерывно, как боевая машина. Бретт хрипел, дергался и пытался вырваться.

— Кросс! Dio mio.

Я разрыдалась, когда появился Арнольдо. Он метнулся вперед и потянулся к Гидеону, но отшатнулся, когда Бретт резко вывернулся и сцепившиеся мужчины покатились по асфальту.

Парни из группы Бретта, выскочив наружу, пробрались сквозь быстро растущую толпу зевак и были уже готовы вступить в драку… но тут увидели, что Бретт схватился с главным акционером их звукозаписывающей компании.

— Клайн, долбаная башка! — заорал барабанщик Даррин, вцепившись обеими руками в свои длинные волосы. — Какого черта ты делаешь?

Бретт тем временам высвободился, встал на полусогнутые и припечатал Гидеона к борту автобуса. Гидеон, сцепив руки, вмазал ими Бретту по спине, как дубинкой, и, развивая успех, добавил два стремительных удара ногами, один боковой, наотмашь, а следом резкий прямой, в живот.

Бретт качнулся, но устоял, его мощные бицепсы вздулись, когда он нанес удар, однако Гидеон нырком ушел от него и сам влепил апперкот, от которого у Бретта резко дернулась голова.

Господи!

Гидеон не издал ни звука ни когда наносил удары, ни когда Бретт угодил ему прямо в челюсть. От его безмолвной ярости меня пробирал холод. Я чувствовала пульсировавший в нем гнев, видела, как он полыхает в глазах, однако это не мешало ему сохранять самоконтроль и действовать с ужасающей методичностью. Каким-то образом ему удалось разорвать контакт и отступить так, чтобы у него оказалось больше пространства для маневра, что позволяло надежнее держать оборону, а также нанести максимальный урон противнику.

И все из-за меня. Это я превратила этого веселого, сексуально озабоченного мужчину, очаровывавшего меня весь вечер, в исполненного холодной убийственной злобы бойца.

— Мисс Трэмелл. — Энгус взял меня под локоть.

Я с отчаянием посмотрела на него:

— Его необходимо остановить.

— Прошу вернуться в лимузин.

— Что? — (У Бретта из носа текла кровь, но никто не вмешивался.) — Вы с ума сошли?

— Нужно отвести мисс Эллисон домой. Она ваша гостья. Вы должны позаботиться о ней.

Бретт наметил очередной удар, а когда Гидеон уклонился в сторону, стремительно выбросил вперед другой кулак и, вмазав Гидеону в плечо, заставил его отшатнуться на несколько шагов.

Я схватила Энгуса за руки:

— Да что с вами такое? Остановите их!

Его бледно-голубые глаза потеплели.

— Ева, он сам знает, когда остановиться. — Энгус взглянул за мое плечо. — Мистер Риччи, прошу вас…

Короче говоря, Арнольдо попросту, причем довольно бесцеремонно, оттащил меня к автомобилю. Оглянувшись, я увидела лишь заслонявшие обзор спины зевак. Негодующе вскрикнув, я попыталась вырваться, но на Арнольдо мои потуги не произвели ни малейшего впечатления: он затащил меня в салон, сел сам, а когда спустя момент туда запрыгнула Шауна, Энгус закрыл дверь, как будто все было до обалдения нормально.

— Что вы все, черт возьми, делаете? — спросила я Арнольдо, дергая за дверную ручку, хотя лимузин уже плавно пришел в движение. От моих усилий не было никакого проку, открыть не удавалось. — Он же ваш друг. Разве можно бросать друга в таком положении!

— Он ваш возлюбленный, — с пробравшей меня до мозга костей холодной бесстрастностью отозвался Риччи. — И это из-за вас он оказался в таком положении.

Я откинулась на сиденье. Ладони мои взмокли, в живот будто кол всадили.

«Гидеон…»

— Это ведь ты Ева из песни «Золотая девочка», а? — тихонько спросила Шауна со своего места на противоположном сиденье.

— Интересно, а Гидеон… — начал было Арнольдо, явно удивленный этой связью, но тут вздохнул и добавил: — Да уж конечно, он знает.

— Это было давным-давно, — выдала я в свою защиту.

— Видать, недостаточно давно, — отозвался он.

Отчаянное желание объясниться с Гидеоном не давало мне покоя, не позволяло спокойно сидеть на месте, изводя и мучая. Я причинила боль любимому мужчине. Из-за меня досталось и другому, который всего-навсего оставался самим собой. И при этом у меня не было вразумительного объяснения случившемуся. Оглядываясь назад, я в толк не могла взять, что это на меня накатило. Почему я не вырвалась раньше? Почему ответила на поцелуй Бретта?

И что, спрашивается, должен был Гидеон со всем этим делать?

От мысли, что он может порвать со мной, я запаниковала. Как он сейчас? Может быть, пострадал? А может, ему грозит иск, ведь это он напал на Бретта? Я похолодела, вспомнив рассказ Кэри о том, как собирался вчинить иск получивший взбучку участник групповухи.

Жизнь Гидеона уже давно текла по накатанному руслу, но теперь его заносило из стороны в сторону — и все из-за меня.

Я взглянула на Шауну. Та задумчиво смотрела в окно. И Арнольдо тоже. Я испортила им незабываемый вечер.

— Мне очень жаль. — У меня вырвался сокрушенный вздох. — Надо же мне было все испоганить.

Повернувшись ко мне, Шауна пожала плечами и сочувственно улыбнулась, отчего у меня запершило в горле.

— Ну так уж и «все»? Вечерок удался на славу. Да и у тебя, надеюсь, все обернется к лучшему.

Лучшим для меня был Гидеон. Неужели я потеряю его? Неужели я лишила себя самого главного в своей жизни из-за какого-то нелепого, необъяснимого поступка?

До сих пор чувствуя губы Бретта на своих, я потерла рот, отчаянно желая, чтобы так же легко можно было бы стереть последние полчаса моей жизни.

Из-за расстройства мне показалось, будто путь до дома Шауны растянулся на целую вечность. Когда машина остановилась, я вышла с ней и обняла ее.

— Мне очень жаль, — снова сказала я, умирая от желания добраться, где бы он ни был, до Гидеона, но боясь выказать свое нетерпение. Кроме того, я не была уверена, что смогу простить Энгусу или Арнольдо то, что они забрали меня оттуда, и то, как они это сделали.

Арнольдо тоже обнял Шауну и заверил, что теперь для них с Дугом столик в его заведении будет зарезервирован постоянно. Это чуточку смягчило меня по отношению к нему: уж Шауну-то он весь вечер опекал от души.

Мы забрались обратно в лимузин и поехали к ресторану. Я свернулась клубком в темном углу и беззвучно рыдала, не в силах сдержать переполнявшее меня отчаяние. Когда мы подъехали к ресторану, я вытерла лицо собственной майкой и собралась выйти, но Арнольдо задержал меня.

— Будьте с ним помягче, — строго произнес он, глядя мне в лицо. — В жизни не видел, чтобы он с кем-нибудь был таким, как с вами. Не мне судить, стоите ли вы его, но вы точно можете сделать его счастливым. Тут сомнений нет. Сделайте это или отойдите в сторону. Не морочьте ему голову.

Не в силах говорить из-за застрявшего в горле кома, я лишь кивнула, надеясь, что он по моему взгляду поймет, что значит для меня Гидеон. Все!

Арнольдо исчез за дверями ресторана. Прежде чем Энгус закрыл дверь, я скользнула по сиденью к нему.

— Где он? Мне необходимо его увидеть. Пожалуйста.

— Он звонил. — Лицо Энгуса было доброжелательным, отчего у меня опять полились слезы. — Сейчас отвезу вас к нему.

— С ним все в порядке?

— Не знаю.

Я снова отодвинулась на сиденье, чувствуя себя физически больной, и едва ли заметила, куда именно мы направились, поскольку думала лишь о предстоящем объяснении. Мне нужно было сказать Гидеону, что люблю его, что никогда не покину его, если он останется со мной, что он единственный мужчина, которого я хочу, единственный, способный воспламенять мою кровь.

Когда машина замедлила движение, я выглянула в окно и увидела, что мы вернулись к амфитеатру. Пока я глазами искала Гидеона, задняя дверь, испугав меня, открылась. Развернувшись, я увидела, как Гидеон нырнул внутрь и сел на сиденье напротив.

— Гидеон… — подалась я к нему.

Страницы: «« « ... 7891011121314 » ... »»