Концептуальные исследования. Введение Кондратьева Ольга
36. Попова З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. – Воронеж: Истоки, 2002. – С. 36–91.
37. Попова З.Д. Проблема моделирования концептов в лингвокогнитивных исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин // Мир человека и мир языка / отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерово: Графика, 2003. – С. 6—17 (Серия «Концептуальные исследования». Вып. 2).
38. Прохвачева О.Г. Фреймовое представление концепта приватности в лингвокультуре США // Языковая личность: проблемы креативной семантики. – Волгоград: Перемена, 2000. – С. 91–98.
39. Слышкин Г.Г. От текста к символу: Лингвокультурные концепты прецендентных текстов в сознании и дискурсе. – М.: Academia, 2000.
40. Степанов Ю.С. Понятие // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – С. 383–385.
41. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. – М.: Академический Проект, 2001.
42. Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001. – С. 58–64.
43. Телия В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.
44. Тильман Ю.Д. «Душа» как базовый культурный концепт в поэзии Ф.И. Тютчева // Фразеология в контексте культуры / отв. ред.
B. Н. Телия. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1991. – C. 203–212.
45. Токарев Г.В. Проблема лингвокультурологического описания концепта (на примере концепта «трудовая деятельность»). – Тула, 2000.
46. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке. Функционально-когнитивный словарь. – Уфа: Башкирский ун-т, 1998.
47. Худяков А.А. Концепт и значение // Языковая личность. Культурные концепты: сб. науч. тр. ВГПУ, ПМГУ. – Волгоград: Перемена, 1996. – С. 97—103.
48. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. – М., 1997.
49. Чудинов А.П. Национальная ментальность и соответствующие ей метафорические модели // Ethnohermeneutik und Antropologie / Hrsg. von E.A. Pimenov, M.V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pdagogik, 2004. – S. 19–30 (Reihe «Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik». Band 10).
50. Wierbicka A. Lexicography and conceptual analysis. – Ann Arbor; Mich.: Karoma, 1985.
2.3. Теория концептуальной метафоры и ее роль в современных лингвистических исследованиях
Изучение метафоры имеет длительную историю. Как объект философской и теоретической рефлексии метафора была вычленена еще в античности, с тех пор теоретическое знание постоянно возвращается к осмыслению этого феномена языка и сознания человека. Метафора, по образному выражению В.В. Петрова, представляет собой золотую жилу, в которой «много самородков и самые крупные еще не найдены» (Петров 1990: 143). Каждое направление в лингвистике предлагает свое понимание метафоры, свою классификацию ее функций, новые методики изучения. Переход на антропоцентрическую парадигму исследования языковых фактов обусловил новые пути исследования единиц метафорического плана, метафора стала ключевым понятием при изучении концептуальных систем.
Более ранние теории, начиная с античности, рассматривали метафору преимущественно с точки зрения языковой формы (перенос имени на несвойственный ему денотат) и трактовали ее как средство украшения речи и реализации поэтической функции языка, т. е. метафора изучалась как исключительно языковое явление, связанное со словом, а не с мыслью или ментальными операциями.
Сама идея о том, что метафора концептуальна по своей природе, не является абсолютно новой. Еще Аристотель «в своем детальном исследовании образного языка говорил (что для многих исследователей его творчества покажется новым), что при метафоризации как переносе некоторого признака как одного объекта к другому, данный процесс осуществляется на основе концептуальных отношений – категориальных или по аналогии» (Шабанова 1999: 161).
И. Ричардс в работе 1936 г. утверждал, что «мышление метафорично… и оттуда [из мышления] происходят языковые метафоры», а К. Льюис предположил, что понимание одной истории фигурально, посредством другой истории, относится не столько к процессам выражения, и не столько к литературе, сколько к мышлению в целом, и представляет собой основной когнитивный инструмент (подробнее о предпосылках формирования концептуального подхода к метафоре (см.: Шабанова 1999: 161–162).
Таким образом, положение о возможности получать и актуализировать новое знание посредством метафор первоначально было выражено имплицитно (работы Аристотеля, К. Льюиса, Ф. Ницше, И. Ричардса и др.), находилось на дальней периферии исследовательского внимания, и лишь относительно недавно оно стало ведущим, когда в метафоре отчтливо увидели «ключ к пониманию основ мышления и процессов создания не только национально-специфического образа мира, но и его универсального образа» (Арутюнова 1990: 6).
С середины XX в. метафора начинает изучаться как «способ создания языковой картины мира, возникающей в результате когнитивного манипулирования уже имеющимися в языке значениями с целью создания новых концептов, особенно для тех сфер отражения действительности, которые не даны в непосредственных ощущениях» (телия 1988: 3). Начинает формироваться теория концептуальной метафоры.
В современных лингвистических разработках для обозначения данного феномена используются два равнозначных термина — концептуальная метафора и когнитивная метафора. Первый ориентирован на связь с терминами концептуализация и концепт, второй сопряжен с понятием когнитивизма. В настоящем пособии используется термин концептуальная метафора, что обусловлено его традиционностью, связью с исходной концепцией Дж. Лакоффа и М. Джонсона.
В настоящий момент разграничение образной и концептуальной метафор является вполне устоявшимся и присутствует в работах как зарубежных (М. Блек, Дж. Лакофф и М. Джонсон и др.), так и отечественных (Н.Д. Арутюнова, Е.О. Опарина, В.Н. Телия и др.) лингвистов. Активная разработка теории концептуальной метафоры российскими исследователями объясняется устоявшейся традицией изучения метафоры в системно-структурном аспекте. Так, в отечественном языкознании особо интенсивно развивалась теория регулярной многозначности (Ю.Д. Апресян, Л.В. Балашова, А.П. Чудинов, Д.Н. Шмелев) и исследование вещной (вещественной) коннотации абстрактных существительных (Успенский 1979, Голованивская 1997). Данные направления анализа метафоры, не ставя перед собой собственно когнитивных задач, по сути, во многом решали именно их. В настоящий момент уже можно говорить о том, что современные работы по концептуальной метафоре стремятся учесть достижения как семасиологического, так и собственно когнитивного подхода (см. работы Л.В. Балашовой, О.Н. Лагуты, А.П. Чудинова и др.).
Основоположниками теории концептуальной метафоры по праву считаются Дж. Лакофф и М. Джонсон, труд которых «Метафоры, которыми мы живем» (1980, перевод на русский язык – 1987) стал базовым для большинства исследователей феномена метафоры. Согласно концепции Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «…метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по своей сути» (Лакофф, Джонсон 1990: 387). Таким образом, заслуга Дж. Лакоффа и М. Джонсона состоит в эксплицировании того обстоятельства, что метафора не ограничивается сферой языка, как это ранее считалось, но распространяется и на сферу мышления. «Процессы мышления человека в значительной степени метафоричны…Метафоры как языковые выражения становятся возможны именно потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека» (Лакофф, Джонсон 1990: 390).
Основные положения теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона получают широкое распространение и начинают активно разрабатываться в рамках нового когнитивного подхода к языковым фактам. Интерес к метафоре когнитивной науки «связан с ее представлением как языкового явления, отображающего базовый когнитивный процесс» (Петров 1990: 139), метафора начинает рассматриваться как «глобальное свойство языка, один из способов мышления о мире и познания мира» (Балашова 1998: 3). Таким образом, метафоре отводится центральная роль в понимании и структурировании действительности.
При восприятии и осмыслении мира человеческим сознанием значительна роль не индукции и дедукции, а аналогии.
Человек осознает неизвестное через известное, абстрактное – через конкретное, т. е. происходит перенос знаний из одной содержательной области в другую. Метафора «отвечает способности человека улавливать и создавать сходство между очень разными индивидами и классами объектов… Эта способность играет громадную роль как в практическом, так и в теоретическом мышлении» (Арутюнова 1990: 15). С этой точки зрения, «метафора является языковым отображением крайне важных аналоговых процессов» (Петров 1990: 189), поскольку вербальное существование метафор становится возможным только потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека.
Аналоговый механизм метафоры в познании был также отмечен Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, указавшими, что «сущность метафоры состоит в осмыслении и переживании явлений одного рода в терминах явлений другого рода… Тем самым понятие упорядочивается метафорически, и, следовательно, язык также упорядочивается метафорически» (Лакофф, Джонсон 1990: 389). Таким образом, метафора – это не просто образное средство, связывающее два значения слова, а «основная ментальная операция, которая объединяет две понятийные сферы и создает возможности использовать потенциал сферы-источника при концептуализации новой сферы» (Чудинов 2001: 36).
Механизм метафорической концептуализации может быть описан следующим образом. До стадии метафоризации вербализованного понятия не существует, но существует некоторое предварительное знание о нем, позволяющее представить приблизительно объем понятия. Это предварительное знание об обозначаемом определяет выбор языкового средства, задавая определенные смысловые параметры. Затем непосредственно ненаблюдаемые мыслительные сущности соотносятся через метафору с более простыми или конкретно наблюдаемыми мыслительными сущностями, «происходит перенос концептуализации наблюдаемого мыслительного пространства на непосредственно ненаблюдаемое, которое в этом процессе концептуализируется и включается в общую концептуальную систему данной языковой общности» (КСКТ 1996: 55).
В концептуальной метафоре «вспомогательный компонент… не только дает имя обозначаемому, но и является основой для его осмысления, для вычленения и включения в новое значение важных, с точки зрения говорящего, сторон объекта» (Опарина 1988: 70). Метафорический перенос не произволен, существует некое содержание, инвариантно присутствующее в областях Источника и Цели, которое и составляет основание переноса.
Все исследования метафоры так или иначе основаны на идее переноса. Еще Аристотель указал, что метафора – это имя, перенесенное с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии. Именно «детализация этой идеи – что и как переносится – лежит в основе многочисленных подходов к метафоре» (Петров 1990: 135). Согласно теории концептуальной метафоры, «переносу» подвергается не изолированное имя (с присущим ему прямым номинативным значением), а целостная концептуальная структура (схема, фрейм, модель, сценарий), активируемая некоторым словом (фокусом метафоры) в сознании носителя языка благодаря конвенциональной связи данного слова с данной конвенциональной структурой (Кобозева 2002).
В исследованиях концептуальной метафоры также акцентируется внимание на данной особенности. Метафора определяется как понимание и ощущение одного явления в терминах другого, «при этом под явлением понимается не отдельно изолированный объект, как в случаях традиционного подхода к метафоре, а целостная картина видимого реального мира, которая используется для репрезентации и осмысления объемного и многоаспектного явления» (Шабанова 1999: 159–160). Своеобразие концептуальной метафоры, следовательно, состоит в том, что в ее основе «лежат не значения слов и не объективно существующие категории, а сформировавшиеся в сознании человека концепты. Эти концепты содержат представления человека о свойствах самого человека и окружающего его мира» (Чудинов 2001: 52).
Метафорической концептуализации подвергаются понятия абстрактные. Уже Ш. Балли писал, что «мы уподобляем абстрактные понятия предметам чувственного мира, ибо для нас это единственный способ познать их и ознакомить с ними других» (Балли 1961: 221). Эту особенность отмечают все без исключения исследователи концептуальной метафоры. Н.Д. Арутюнова совершенно справедливо заметила, что «без метафоры не существовало бы лексики "невидимых миров" (внутренней жизни человека), зоны вторичных предикатов, т. е. предикатов, характеризующих абстрактные понятия» (Арутюнова 1990: 9). Е.О. Опарина пишет о концептуализации «непредметных сущностей» или «объектов невидимого мира» (Опарина 1988), Л.Г. Лузина – «непосредственно ненаблюдаемых мыслительных пространств» (КСКт 1996), А.А. Новоселова – о «понятиях, недоступных в прямом физическом опыте» (Новоселова 2002).
Первоначально в качестве основной сферы бытования концептуальной метафоры выделяли только обыденную сферу. Дж. Лакофф и М. Джонсон постоянно упоминали о метафоричности в «обыденной понятийной системе», «обыденном способе ведения спора», «повседневном опыте и поведении» (Лакофф, Джонсон 1990: 387). Позднее обнаружилось, что область действия концептуальной метафоры несколько шире. В.Н. Телия называет основными областями функционирования концептуальной метафоры научную, публицистическую речь и обиходно-бытовой язык, особенно в тех областях, которые связаны со сферами мышления, чувств, социальных акций, морали и т. п. (телия 1988: 195). Е.О. Опарина отмечает, что преимущественными сферами функционирования концептуальной метафоры являются «обиходно-бытовая, общественно-политическая и научная, включая научно-популярную разновидность, т. е. все основные сферы, где наиболее часто возникает необходимость в обозначении объектов "невидимого мира" с отображением их объективных свойств» (Опарина 1988: 66–67).
В сфере непредметных сущностей, с которыми связана концептуальная метафора, можно выделить: человеческую сферу, т. е. обозначения эмоций, мыслей, видов деятельности, свойственных человеку; сферу явлений и процессов общественной жизни; явления и процессы, изучаемые наукой (Опарина 1988: 69).
В работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона представлена типология базовых концептуальных метафор, порождающих массу метафор более частных и находящих свое выражение в конкретном языковом материале. Эта классификация получает развитие и в трудах других лингвистов, хотя «у этой типологии нет единого классификационного критерия, поэтому большой материал остается за ее границами» (Лагута 2003: 108). Но более совершенной классификации пока не создано, и в исследованиях до настоящего времени присутствует с некоторыми модификациями типология базовых метафор, восходящая к концепции Дж. Лакоффа и М. Джонсона.
1. Структурные – одно понятие структурно метафорически упорядочивается в терминах другого. Концептуализируют отдельные области, путем переноса на них структурной организации других областей (любовь / жизнь – это путешествие).
2. Ориентационные – организация целой системы, понятий по образцу некоторой другой системы. Большинство понятий подобного рода связано с пространственной ориентацией, с базовыми пространственными оппозициями «верх-низ», «внутри-снаружи», «правый-левый» и т. п. (радость, здоровье, успех – верх; грусть, болезнь, неудача – низ).
3. Онтологические – осмысление опыта в терминах объектов, веществ и субстанций, что позволяет вычленять некоторые части опыта и трактовать их как дискретные сущности или вещества некоторого единого типа (инфляция – это сущность, психика – это хрупкий предмет; мысль – это молния, вода, птица, конь, насекомое; см. подробнее: Пименова 1999: 152–157).
4. Метафоры канала связи представляют процесс коммуникации как движение смыслов, наполняющих языковые выражения, по каналу, связывающему говорящего и слушающего.
5. Строительные (метафоры конструирования) – представляют смысл крупных речевых произведений как «конструкцию» из менее мелких «блоков» – смыслов (суждения имеют «фундамент», отчуждение имеет «стены» — возводить стену между говорящими).
6. Контейнерные – представляющие смыслы как наполнение конкретных языковых единиц (сердце – это сосуд, напоненный эмоциями, память – это переполненная емкость).
При метафорической концептуализации одно и то же «мыслительное пространство» может быть представлено посредством одной или нескольких концептуальных метафор» (КСКТ 1996: 55). Например, душа может уподобляться человеку, растению, сосуду, дому, зеркалу, музыкальному инструменту, и это далеко не полный список концептуальных метафор. В результате происходит экспликация различных сторон познаваемого объекта, что позволяет выделить его существенные свойства и воссоздать его целостный образ.
Немаловажное значение в теории концептуальной метафоры имеет вопрос о связи метафоры и культуры. Данная проблема имеет два аспекта. Во-первых, проблема о согласованности метафор с культурными ценностями. Дж. Лакофф и М. Джонсон утверждали, что «те ценности, которые реально существуют и глубоко укоренились в культуре, согласуются с метафорической системой». При этом культурные ценности существуют не изолированно друг от друга, а должны образовывать согласованную систему вместе с метафорическими понятиями, в мире которых протекает наша жизнь (Лакофф, Джонсон 1990: 405).
Во-вторых, проблема универсальности концептуальных метафор. Так, уже у Дж. Лакоффа и М. Джонсона присутствует упоминание о том, что не все культуры распределяют приоритеты по ориентационной шкале «верх-низ», существуют культуры, в которых более существенную роль играют понятия равновесия или расположения относительно центра. Это позволяет авторам сделать вывод, что главные ориентационные шкалы представляются общими для всех культур, но виды ориентации, принятые для конкретных понятий, роль ориентационных принципов, с точки зрения их приоритетности, «варьируются от культуры к культуре» (Лакофф, Джонсон 1990: 407). Следовательно, базовые концептуальные метафоры в значительной степени универсальны (например, метафора контейнера), но возникающие на их основе метафоры более частного характера могут обнаруживать некоторые специфические особенности.
Таким образом, в теории концептуальной метафоры развивается положение о связи метафор с мировосприятием определенной лингвокультурной общности. Метафорические стратегии отражают культурные традиции выбора средств осмысления абстрактных категорий, существование которых обусловлено различными экстралингвистическими факторами (территориальными, климатическими, социальными), типичными для конкретного языкового коллектива (Новоселова 2002).
Концептуальная метафора, подобно любой метафоре, проходит через стадию образа. Ее отличие заключается в конечном результате, «она стремится освободиться от образности» (Опарина 1988: 67). На эту же особенность концептуальной метафоры, по сути дела, указывает и О.Н. Лагута, по наблюдениям которой «на концептуальном уровне метафоричность снимается сразу же после того, как заканчивается формирование концепта» (Лагута 2003: 106). Это и дает право исследователям сделать вывод, что теория концептуальной метафоры нацелена прежде всего «на выявление глубинных переносов концептов, лежащих в основе обыденного употребления языка, которое воспринимается нами уже как буквальное, а не фигуральное» (Кобозева 2002).
Теория концептуальной метафоры является активно разрабатываемой областью когнитивных исследований. Постановка вопроса о концептуальной метафоре и ее функционировании в языке и речи позволила начать серьезные исследования в области мыслительных процессов человека. Метафора является инструментом мышления и познания мира, она отражает фундаментальные культурные ценности, так как основана на национально-культурном мировидении. Именно метафора «активно участвует в формировании личностной модели мира, играет крайне важную роль в интеграции ментальной и чувственно-образной систем человека, а также является ключевым элементом категоризации языка, мышления и восприятия» (Петров 1990: 135), что и обусловило столь пристальное внимание к данному феномену когнитивной лингвистики и лингвокультурологии.
1. Расскажите об истории изучения феномена метафоры.
2. Когда зарождается концептуальный подход к метафоре?
3. В чем состоит сущность концептуального подхода к метафоре?
4. Опишите механизм метафорической концептуализации.
5. Каковы основные сферы функционирования концептуальной метафоры?
6. Охарактеризуйте типы базовых концептуальных метафор, выявленные Дж. Лакоффом и М. Джонсоном.
7. В чем состоит своеобразие концептуальной метафоры по сравнению с метафорой образной?
8. Как решается в современных исследованиях вопрос о связи метафоры и культуры?
• Приведите примеры концептуальных метафор из разных сфер (научной, обыденной, публицистической).
• Продемонстрируйте, что один объект или явление может описываться посредством разных концептуальных метафор.
• Приведите примеры структурных и ориентационных метафор.
• Изучив анализ концептуальной метафоры «спор – это война» (Дж. Лакофф, М. Джонсон), выполните анализ метафор «любовь – это путешествие» и «любовь – это болезнь».
• Какие концептуальные метафоры формируют структуру концептов душа, сердце, ум, страх, время, слово?
• Вспомните фразеологизмы, пословицы и поговорки, поэтические строки, в которых присутствуют концептуальные метафоры, входящие в структуры концептов 1) душа; 2) тело; 3) сердце; 4) любовь; 5) слово.
1. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры / под ред. Н.Д. Арутюновой, М.А. Журинской. – М.: Прогресс, 1990. – С. 5 – 32.
2. Балашова Л.В. Роль метафоризации в становлении и развитии лексико-семантической системы (на материале русского языка XI–XIV вв.): автореф. дис… канд. филол. наук. – Саратов, 1998.
3. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. – М., 1961.
4. Кобозева И.М. К формальной репрезентации метафор в рамках когнитивного подхода // www.dialog-21.ru/archive_article.asp9param =7339&y=2002&vol=6077.
5. Лагута О.Н. Метафорология: теоретические аспекты. – Новосибирск: НГУ, 2003. – Ч. 1–2.
6. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон // теория метафоры / под ред. Н.Д. Арутюновой, М.А. Журинской. – М.: Прогресс, 1990. – С. 387–416.
7. Новоселова А.А. Метафорическая концептуализация сознания в русском и английском языках // www.dialog21.ru/archive_article. asp?param =7362&y=2002&vol=6077.
8. Опарина Е.О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте / отв. ред. В.Н. Телия. – М.: Наука, 1988. – С. 65–77.
9. Петров В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу // Вопросы языкознания. – 1990. – № 3. – С. 135–138.
10. Пименова М.В. Концепт «МЫСЛЬ» в наивной картине внутреннего мира // Этногерменевтика: некоторые подходы к проблеме. – Кемерово: КемГУ, 1999. – С. 152–157 (Серия «Этногерменевтика и этнориторика». Вып. 4).
11. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании русской языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / отв. ред. Б.А. Серебренников. – М.: Наука, 1988. – С. 173–204.
12. Шабанова Е.Л. Концептуальная метафора: Направления в исследовании (обзор) // Реферативный журнал. Языкознание 1999. – № 1. – С. 158–176.
13. Успенский Б.А. О вещных коннотациях абстрактных существительных // Семиотика и информатика. – М., 1979. – Вып. 14. – С. 142–148.
14. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991–2000). – Екатеринбург: УрГПУ, 2001.
15. Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Lived by / G. Lakoff, M. Johnson. – Chicago: University of Chicago Press, 1980.
2.4. Метод концептуального анализа в современных лингвистических исследованиях
В современной научной литературе отсутствуют четкое определение метода концептуального анализа, нет универсальной методики его проведения, имеют место, скорее, интуитивные шаги в этом направлении. Выбор методики исследования концептов во многом остается субъективным и определяется содержанием, которое вкладывает исследователь в термин концепт, материалом исследования, типом изучаемого концепта.
Р.М. Фрумкина в статье «Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога» поставила задачу рассмотреть существующие методики концептуального анализа и выявить суть данного анализа. В результате исследования был сделан вывод, что концептуальный анализ – это «отнюдь не какой-то определенный метод (способ, техника) экспликации концептов. Более уместно было бы говорить о том, что соответствующие работы объединены некоторой относительно общей целью, а что касается путей ее достижения, то они оказываются весьма разными» (Фрумкина 1992: 3).
Цель концептуального анализа видится большинству исследователей «в рассмотрении способов языкового выражения концептов, с другой стороны – в реконструкции структур концептов и стоящих за ними фрагментов языковой картины мира с помощью языковых и культурно-языковых данных» (Пименова 2002: 116), и «выявление структуры концепта возможно через наблюдение за сочетаемостью соответствующих языковых знаков» (Пименова 2003: 28).
С.Е. Никитина в своей статье «О концептуальном анализе в народной культуре» отмечает двусмысленность словосочетания «концептуальный анализ», поскольку оно может обозначать, во-первых, анализ концептов вообще, и, во-вторых, «определенный способ исследования, а именно анализ с помощью концептов или анализ, имеющий своими предельными единицами концепты, в отличие, например, от элементарных семантических признаков в компонентном анализе» (Никитина 1991: 117).
Широким пониманием концептуального анализа отличаются, в частности, работы В.Н. Телия, полагающей, что «концептуальный анализ – это исследования, для которых концепт является объектом анализа» (Телия 1996: 97). Смысл концептуального анализа при подобном подходе состоит в том, чтобы «проследить путь познания смысла концепта и записать результат в формализованном семантическом языке» (Телия 1996: 97).
Двуплановость истолкования термина концептуальный анализ позволяет говорить о концептуальном анализе при исследовании ключевых слов культуры даже в тех случаях, когда их описание производится с использованием методов компонентного анализа, метода лексико-семантического поля, ассоциативного эксперимента. Между тем концептуальный анализ представляет особый метод лингвистического исследования, обладающий своим инструментарием и определенным набором процедур. Поэтому закономерным представляется стремление лингвистов отграничить его от других методов, выявить его специфику в сопоставлении с близкими лингвистическими методами и приемами.
так, Е.С. Кубрякова, описывая фрагмент «концептуального анализа слова память», уточняет отличия концептуального анализа от семантического анализа и особо отмечает нетождественность их целей. Семантический анализ «направлен на экспликацию семантической структуры слова, уточнение реализующих ее денотативных, сигнификативных и коннотативных значений», концептуальный же анализ «предстает как поиск тех общих концептов, которые подведены под один знак и определяют бытие знака как известной когнитивной структуры» (Кубрякова 1991: 85). Таким образом, по наблюдениям Е.С. Кубряковой, семантический анализ «связан с разъяснением слова», а концептуальный анализ «идет к знаниям о мире».
Н.И. Толстой, сопоставляя исследования лексической семантики и концептуальный анализ, обращает внимание на близость их содержательных задач и целей, но и отмечает их взаимную противопоставленность. Он мотивирует это тем, что первая идет от языковой формы (лексемы) к семантическому содержанию, а вторая – «от единицы смысла – понятия, образа, концепта к языковым формам их выражения» (цит. по: Бижева 1997: 59). По наблюдениям Н.И. Толстого, оба типа анализа стремятся учесть все существующие узусы слова, все способы выражения одного смысла. Но лексическая семантика «больше ориентирована на парадигматику и видит свою задачу в идентификации лексемы относительно других лексем и способов выражения… Тогда как концептуальный анализ не отвергает признаков, носящих не дифференциальный характер, не выделяющих объект (понятие) из круга других объектов (понятий), а объединяющих их с другими объектами понятиями» (цит. по: Бижева 1997: 59).
В целом в настоящий момент можно говорить о двух тенденциях в изучении концептов. Во-первых, это изучение особенностей концептов и их функционирования в разного рода текстах (словарях, паремиях, художественных и публицистических текстах) и, во-вторых, экспериментальное исследование концептов, в частности методом свободного ассоциативного эксперимента и рецептивного эксперимента. В рамках ассоциативного эксперимента испытуемые реагируют на слова-стимулы любой словесной реакции, приходящей в голову, и в результате обработки данных производится интерпретация полученных ассоциатов как отражения концептуальных признаков исследуемого концепта. В рецептивном эксперименте исследуется знание и понимание значения языковой единицы носителями языка (подробнее об использовании данных методов в исследовании концептов см.: Попова, Стернин 2002: 115–124).
Экспериментальные методы в исследовании концептов, безусловно, перспективны и позволяют эксплицировать глубинные слои структуры концепта. Но экспериментальные методики в исследовании концептов имеют ограничения в области их применения. Так, использование ассоциативных методик продуктивно для описания современной концептуальной системы, но абсолютно неприменимо для реконструкции концептуальной системы древних периодов, следовательно, неприменимо и для нашего исследования.
Более продуктивным, применимым для изучения концептуальной системы любого исторического периода (как современной, так и древней) является изучение текстов разного типа. При этом методика концептуального анализа строится как анализ сочетаемости ключевого слова. Подобный метод впервые независимо был применен Н.Д. Арутюновой в книге «Предложение и его смысл» (1976), Б.А. Успенским в статье «О вещных коннотациях абстрактных существительных» (1979), а также Дж. Лакоффом и М. Джонсоном в исследовании «Метафоры, которыми мы живем» (1980, русский перевод 1987). В дальнейшем подобный тип анализа начинает все более активно применяться в работах исследователей проблемной лаборатории «Логический анализ языка» (Москва). Анализ классов слов, с которыми сочетается ключевое слово, позволяет выявить важнейшие черты изучаемого концепта.
Анализ концептов, основанный на изучении сочетаемостных свойств лексемы, являющейся именем, репрезентантом изучаемого концепта, получает в настоящее время все более широкое распространение. Л.О. Чернейко и Хо Сон Тэ, характеризуя специфику термина концепт, видят ее в том, что «концепт» – это не особый тип абстрактных имен, а особый ракурс их рассмотрения, объединяющий все виды знаний и представлений, накопленных народом и проявляющихся в сочетаемости имени (выделено нами. – М.П., О.К.) (Чернейко, Хо 2001: 51–52). Исследователи также отмечают, что «анализ сочетаемости… концептов…дополняя лексикографические данные, позволяет выстроить ту картину мира, которая присуща обыденному сознанию» (Чернейко, Хо 2001: 59).
И.А. Стернин, описывая методику исследования структуры концепта, отмечает, что «анализ сочетаемости лексем, объективирующих концепт в языке…дает возможность выявить некоторые составляющие концепта. Из сочетаемости можно выявить способы категоризации концептуализируемого явления…Выявленные способы категоризации (когнитивные метафоры) должны быть сформулированы как определенные содержательные признаки, входящие в структуру концепта» (Стернин 2001: 62–63).
Вслед за направлением логического анализа языка, концептуальный анализ определяется как один из распространенных способов реконструкции языковой картины мира, представляющий собой «анализ метафорической сочетаемости слов абстрактной семантики, выявляющей „чувственно воспринимаемый“, „конкретный“ образ, сопоставляемый в наивной картине мира данному абстрактному понятию и обеспечивающий в языке определенного класса словосочетаний (будем условно называть их метафорическими)» (www.krugosvet.ru).
Выбор данной методики мотивирован тем, что большинство концептов обозначают сущности высокой степени абстракции. Именно метафора выполняет концептуальную роль при обозначении непредметных сущностей в научной, общественно-политической и обиходно-бытовой сферах. Анализ сочетаемости слов абстрактной семантики позволяет выявить целый ряд различных и не сводимых воедино образов, сопоставленном ему в обыденном сознании и, как следствие, выявить важнейшие черты исследуемых концептов.
Таким образом, концепт в современных лингвистических исследованиях изучается путем выявления его признаков. Исследование и сопоставление стереотипных признаков концептов «позволяет выявить общие и специфические особенности народных (ненаучных) систем знаний о внутреннем мире человека, а также выводить некоторые заключения о свойствах национальной ментальности» (Пименова 2002: 104).
1. В чем проявляется двуплановость термина концептуальный анализ?
2. В чем заключается отличие широкого и узкого понимания концептуального анализа?
3. Какова цель концептуального анализа?
4. Что общего и различного в семантическом анализе и концептуальном анализе?
5. Какие методики концептуального анализа вам известны?
6. Расскажите об экспериментальных методах исследования концептов.
7. Как проводится исследование концептов в текстах?
8. Что дает анализ сочетаемости ключевого слова при исследовании структуры концепта?
1. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. – М.: Наука, 1976.
2. Бижева З.Х. Культурные концепты в кабардинском языке. – Нальчик: Кабардино-Балкарский ун-т, 1997.
3. Концептуальный анализ // Энциклопедия «Кругосвет» // www. krugosvet.ru/articles /77 /1007724a2.htm.
4. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова ПАМЯТЬ // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М.: Наука, 1991. – С. 85–97.
5. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М.: Наука, 1991. – С. 117–123.
6. Пименова М.В. Методология концептуальных исследований // Вестник КемГУ. Сер. Филология. – Кемерово, 2002. – Вып. 4 (12). – С. 100–105.
7. Пименова М.В. О типовых структурных элементах концептов внутреннего мира (на примере концепта душа) // Язык. Этнос. Картина мира: сб. науч. тр. / отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерово: Графика. – 2003. – С. 28–39 (Серия «Концептуальные исследования». Вып. 1).
8. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. – М.: Русские словари, 2000.
9. Попова З.Д. Методы и приемы исследования концептов / З.Д. Попова, И.А. Стернин // Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. – Воронеж: Истоки, 2002. – С. 96—189.
10. Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001. – С. 58–64.
11. Телия В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.
12. Фрумкина Р.М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста (концепт, категория, прототип) // НтИ. Сер. 2. – 1992. – № 3. – С. 1–8.
13. Чернейко Л.О. Концепты жизнь и смерть как фрагменты русской языковой картины мира / Л.О. Чернейко, Хо Сон тэ // Филологические науки. – 2001. – № 5. – С. 50–59.
Раздел 3
Методика концептуальных исследований
Современные способы познания мира известны – это научные исследования в той или иной области знаний. Язык при его глубоком изучении преподносит факты иного – донаучного – познания мира. Под влиянием развития науки и расширения культурных связей с другими народами полученные знания закрепляются в языке и в концептуальной системе. Другими словами, язык хранит все познанное народом на протяжении всей истории своего существования, в языке закрепляются некоторые (но не все) актуальные для носителей языка научные знания. Одной из насущных задач современной лингвистики является изучение отражения системы мировоззренческих знаний человека о мире в языке и его когнитивном каркасе, т. е. речь идет об исследовании концептуальной системы и языковой картины мира. Работы по этому вопросу появились сравнительно недавно.
Когнитивная лингвистика исследует не мир, а общие и субъективные знания о мире, отображенные в языке этноса или идиостиле, будь то знания обыденные, научные, религиозные или эстетические. Однако на развитие языка повлияли и некоторые философские системы, развивавшиеся как внутри общества, так и в других странах. Научные знания как факт общечеловеческой культуры ассимилируются в других языках, вовлекаясь в их концептуальную систему.
В современном лингвистическом концептуализме имеет место дифференциация двух основных направлений – когнитивного (сюда относятся также и психолингвистические работы, посвященные концептам) и лингвокультурологического. Данные подходы к изучению лингвокультурных концептов не являются принципиально взаимоисключающими, они различаются лишь векторами исследования по отношению к индивиду: лингвокогнитивный концепт – от индивидуального сознания к культуре, а лингвокультурный концепт – это направление от культуры к индивидуальному сознанию.
Все концепты, так или иначе объективированные в языке, могут быть распределены по трем понятийным (категориальным) классам (см. подробнее: Пименова 2006: 47–48). Концептуальная система образована следующими классами концептов:
I. Базовые концепты, к разряду которых можно отнести концепты, составляющие фундамент языка и всей картины мира; среди них:
1) космические концепты;
2) социальные концепты;
3) психические (духовные) концепты.
II. Концепты-дескрипторы, которые квалифицируют базовые концепты; среди них:
1) дименсиональные концепты, под которыми понимаются различного рода измерения (размер, объем, глубина, высота, вес и др.);
2) квалитативные концепты, выражающие качество (тепло-холод, целостность (холистичность) – партитивность, твердость-мягкость);
3) квантитативные концепты, выражающие количество (один, много, мало, достаточно-недостаточно).
III. Концепты-релятивы, реализующие типы отношений, среди них:
1) концепты-оценки (хорошо-плохо, правильно-неправильно, вредно-полезно, вкусно-невкусно);
2) концепты-позиции (против, вместе, между, впереди-позади (всех), рядом, вверху-внизу, близко-далеко, современный-несовременный);
3) концепты-привативы (свой-чужой, брать-отдавать, владеть-терять; включать-исключать).
Класс космических концептов (небо, земля, планета, солнце, звезда, луна, комета) включает в себя субклассы:
а) метеорологические концепты (погода, осадки, туча, гроза, дождь, гром, снег);
б) биологические концепты (человек, птица, зверь, насекомое, змея, рыба, растение, цветок, дерево, куст, трава, ягода, фрукты, овощи), построенные на понятийных оппозициях «живое-неживое», «съедобное-несъедобное», «рукотворное-природное», «человек-нечеловек», пищевые (ритуальная пища, повседневная еда, национальная кухня), соматические (тело / плоть, голова, сердце, печень), перцептивные (зрение, вкус, слух, в наивной картине мира предчувствие, уловление, нюх, чутье и др.);
в) ландшафтные концепты (поле, лес, луг, роща, чаща, бор, тайга, степь, гора, холм, озеро, море, река, океан, дорога);
г) предметные концепты, включая артефактные концепты (строение, завод, фабрика, конвейер, механизм, инструмент, посуда).
Класс социальных концептов образуют:
а) политические концепты[2] (включая идеологические концепты[3]);
б) концепты социального статуса (элита, «верхи-низы», крестьянин, рабочий, богатырь, правитель (вождь, князь, царь, император, генсек, президент), богатый, бедный), ремесленник (гончар, плотник, кузнец), интеллигент, ученый, хозяин, раб);
в) концепты национальности (русский, немец, китаец, американец, француз);
г) концепты власти и управления (демократия, диктатура, свобода, воля, анархия);
д) концепты интерперсональных отношений (влияние, независимость, соборность, рабство, подчинение, власть, родство; мир, война);
е) моральные (этические) концепты (честь, долг, обязанность, совесть, стыд, раскаяние; корысть, лесть, подлость, измена, верность);
ж) концепты занятий (труд, ремесло, лень, игра, образование, праздник, дело);
з) религиозные концепты (Бог, Богоматерь, святой, икона, мессия, пророк).
Класс психических (духовных) концептов формируют концепты внутреннего мира (душа, дух):
а) концепты характера (азартность, беспутность, терпение, благодушие, великодушие, гордость, грубость, доверчивость, мечтательность);
б) концепты эмоций (веселье, радость, счастье, злость, грусть, ликование, страдание, ревность, тоска, тревога);
в) ментальные концепты (знание, ум, мысль, понимание, память, представление, разум, рассудок, воображение, вдохновение, сознание);
г) концепты волеизъявления (желание, охота, воля, жажда, долг) (см. более подробный список этих концептов в: Пименова 2004).
Следует повторить, что границы между классами концептов размыты. Так, соматические концепты относятся к классу космических (биологических), при этом часть структур этих концептов представляет их в иерархии концептов внутреннего мира: сердце – реально существующий кровеносный орган, при этом сердце – воплощение характера (доброе / злое сердце), в наивной картине мира сердце – орган эмоционального переживания (сердцем веселиться / радоваться / печалиться). Совесть – концепт из класса социальных (моральных) и при этом – из класса концептов внутреннего мира, в наивной картине мира совесть – воплощение конфессиональной принадлежности человека (Менять веру, менять и совесть) и его национальности (Душа христианская, а совесть цыганская).
Нулевой концепт. Концептуальная система у каждого человека индивидуальна. Исследование индивидуальных концептуальных систем пока сводится к анализу авторских языковых картин мира. Принято считать, что язык полностью отображает концептуальную систему, однако это не совсем так. Для многих носителей русского языка слова клеврет, апологет, валоризация, монетаризм ничего не значат: в языке слова есть, а их содержание и тем более внутренняя форма просто не всем известны. Это можно было бы объяснить простым фактом заимствования данных слов из другого языка, но если валоризация, монетаризм в русском языке появились относительно недавно, то клеврет и апологет известны с XI в., и слова эти до сих пор активно используются в политическом дискурсе. Для наших современников малоизвестными могут быть целые концептуальные области: сельское хозяйство, животноводство, национальная кухня, мифология и др. Не каждый может раскрыть полное содержание концептов, скрывающихся за словами рожон, лён, конопля, крапива, взвар, Чур, Велес, Макошь. Слово, не выражающее никакого смысла для носителя языка, объективирует нулевой концепт.
Еще одной проблемой, не находящей на сегодняшний момент однозначного решения, является типология концептов и их структур. Предлагается большое количество вариантов классификаций, основанных на самых разнообразных критериях.
3.1. Типология структур концептов
Типология концептов может иметь различные основания. Концепты могут быть дифференцированы по различным типам. Первым типологическим основанием для классификации служит структура концепта.
В языке отображены как минимум два пласта концептуальной системы. К первому пласту относятся общенародные знания о мире: взгляды на природу и человека, система ценностей – то, что составляет базовую часть человеческого сознания. Эти знания выражаются в языке исконной лексикой. Второй пласт меньше по объему в сравнении с первым – это пласт надстроечный: то, что пришло из других языков и культур – философские системы, другие религиозные системы, чужая мифология и знания о новых открытиях и технологиях. Все это объективируется заимствованной лексикой. Такие знания фиксируются в виде отдельных концептуальных структур.
1. Исконные и заимствованные концепты. По признаку появления концепты национальной концептуальной системы можно подразделить на исконные и заимствованные. Исконные концепты зародились в национальной концептуальной системе, заимствованные были в нее привнесены из других национальных концептуальных систем. Примером исконных русских концептов могут служить князь, богатырь, Русь, соловей-разбойник, хлеб, земля, Русь, Змей Горыныч и др. Заимствованными являются, например, концепты идея, фантазия, император, президент и т. д. Показателем обычно выступает заимствованное слово – репрезентант концепта. При переходе концепта из одной национальной концептуальной системы в другую переносятся, как правило, только понятийные его признаки; образные и ценностные признаки развиваются по аналогии со схожими исконными концептами. Так, в русской концептуальной системе концепт идея появился в начале XVIII в. с перенесенными из западноевропейских языков понятийными признаками 'мысль', 'замысел'. Структура заимствованного концепта идея стала развиваться по аналогии со структурой исконно русского концепта мысль. Развитие науки и техники, политика и идеология влияют на создание новых концептов и их объективацию в языке. Появление в русской концептуальной системе множества заимствованных концептов (мистификация, фальшь, фальшивка, фальсификация, дезинформация, иллюзия) с общим понятийным признаком 'обман' указывает на их актуальность и востребованность в современном обществе.
По развитию концептуальной структуры можно судить об исконности или заимствованности того или иного концепта: у заимствованных концептов слаборазвитая структура. Даже при наличии многочисленных признаков они плохо группируются, что свидетельствует о малом времени, затраченном на осознание различных сторон этого концепта и внедрение его признаков в языковую практику. Чем обширнее представлены отдельные группы различными признаками, тем древнее концепт, на осознание его структуры затрачено больше времени, больше признаков усвоено носителями языка, значительная часть структуры такого концепта относится к общенациональным знаниям, а не индивидуальному опыту.
Заимствованные концепты, помимо слабо развитой структуры, имеют еще некоторые отличительные особенности. Многие признаки таких концептов пришли вместе со словом (мотивирующий признак не осознается народом, заимствовавшим концепт) в виде понятий и образов. При этом его мотивирующий признак не будет представлен в контекстах, в отличие от древних, исконных концептов, мотивирующие признаки которых все же осознаются носителями языка и реализуются часто в виде стертых метафор. Другими словами, мотивирующий признак заимствованного концепта неизвестен из-за незнания исходного языка, у исконных концептов этот признак востребован и актуален. Некоторые заимствования произошли в связи с развитием культурных связей между народами, а значит, и восприятием новых знаний. Такие знания связаны в первую очередь с мифологией и устным творчеством других народов. Некоторые знания пришли в виде конкретных философских теорий. Примером этому может служить тот же заимствованный концепт идея. Учение об идеях было предложено Платоном. Часть признаков этого заимствованного концепта восходит именно к его учению. Другая часть признаков относится к мифу об Афине, который, вместе с концептом идея и лежащим в его основе мифом, был привнесен во все западноевропейские языки, дойдя и до России.
2. Развивающиеся и застывшие концепты. По признаку развития структуры концепты можно разделить на развивающиеся и застывшие. Развивающиеся концепты – активно используемые в национальной концептуальной системе, пополняющие свои структуры новыми признаками. Примером могут служить концепты сердце, мысль и память, в XIX и ХХ вв. в их структурах появились новые образные – артефактные признаки 'мотор' (мотор барахлит «о сердце»; мысль не фурычит прост.), 'фотография' (запечатлелось / проявилось в сердце; мысли проявились на лице) и др. Структура концепта память пополнилась новыми понятийными признаками 'перцептивная способность к запоминанию' (моторная / слуховая / зрительная память), 'запоминающее устройство компьютера' (память компьютера; кибернетическая память; оперативная память).
Подтипом развивающихся концептов могут быть вариативные концепты, под которыми понимаются такие, слова-репрезентанты которых выступают вариантами друг друга. К примеру, концепт луна вербализуется в русском языке вариантом (полным синонимом) месяц. Первичным по времени создания является слово месяц. Позже в русском языке месяц вытесняется словом луна.
Застывшими считаются такие концепты, структуры которых перестали пополняться новыми признаками; обычно явление обусловлено исчезновением реалий, связанных с концептом, процессом перехода слова – репрезентанта концепта – из активного словарного запаса в пассивный (это так называемые архаизмы и историзмы). Примером застывших концептов могут служить вече, князь, богатырь, соловей-разбойник, царь, император.
3. Постоянные и трансформировавшиеся концепты. По признаку постоянства базовой структуры концепты бывают постоянными (сохранившимися) и трансформировавшимися.
Сохранившиеся концепты – такие, у которых понятийная и ценностная части структуры концепта не изменилась, несмотря на исчезновение или трансформацию референтов. В качестве примера можно назвать концепт правитель, понятийная и ценностная части структуры которого были перенесены на концепты князь, царь, император, президент. Трансформировавшиеся концепты – те, которые соответствуют новым реалиям и у которых исчезла референтная база. Так, понятийные признаки концепта придворный этикет были постепенно перенесены после революции 1917 г. на реалии советского правительства, при этом структура исходного концепта была трансформирована (особенно его сценарная часть, где субъект, объект и обстоятельства действий видоизменились). Концепты красна девица и добрый молодец, объективированные в русских фольклорных текстах, трансформировались и «дошли» до нас как: красна девица – красивая девушка – красавица и добрый молодец – молодой человек (юноша).
4. Первичные и производные концепты. По признаку первичности концепты делятся на первичные (основные) и производные. Основные концепты – те, что появились раньше и послужили базой для развития производных. На последнее указывают производные слова – репрезентанты концепта. Концепт мысль – первичный (основной) концепт; а замысел, умысел, вымысел – производные. Концепт знание – первичный концепт; а дознание, познание, признание – производные. Первоначально производные концепты входили как составные понятийные признаки в структуру основного концепта, позже они стали развиваться самостоятельно, однако их структуры до сих пор не достигли той степени развития, которая существует у первичного концепта.
Типология концептов может быть построена по признаку их востребованности.
1. Ведущие / ключевые и второстепенные концепты. По признаку актуальности концепты делятся на ведущие и второстепенные. Ведущие концепты еще называют ключевыми. К ним относятся такие концепты, которые широко представлены в паремиологическом фонде, фольклоре, художественной литературе. Примерами могут послужить концепты душа, сердце, ум, человек (мужчина, женщина, ребенок; семья), природа, мир, земля, солнце, небо и др. Второстепенные концепты находятся на периферии концептуальной системы, они вторичны, менее актуальны, их репрезентанты менее частотны, например концепты чиновник, консультант, демонстрация и др.
2. Постоянно актуальные, неактуальные и переменные концепты. В этой же типологической классификации выделяются постоянно актуальные, неактуальные и переменные («плавающие») концепты. Постоянно актуальные есть постоянно востребованные, ведущие (ключевые) концепты, неактуальные – второстепенные концепты, переменные («плавающие») – это концепты, периодически становящиеся актуальными и неактуальными. Примером переменного концепта в русской концептуальной системе может служить вера. Первоначально этот концепт базировался на языческих верованиях, позже – на христианских, в советское время база концепта вера была перенесена на политических лидеров (Ленин, Сталин), сейчас вновь в российском обществе актуально православие, признаки которого выступают как основная – понятийная – часть структуры этого концепта.
В зависимости от промежутка времени, когда концепт становится снова актуальным, он может стать трансформировавшимся. Переменные концепты могут менять имя, репрезентирующее концепт, и даже часть своей структуры. Так, в период войны на Кавказе в XIX в. в русской концептуальной системе был актуален концепт абрек. В последнее десятилетие этот концепт трансформировался и стал не менее актуальным под именами лицо кавказской национальности или чеченец.
Исторический фактор в исследовании концептуальной системы. Современная лингвистика, пройдя путь от изучения системы и структуры как формального выражения языка, обратилась к исследованию его имманентного остова – концептуальной системы. Концептуальная система подвержена воздействию на нее внешних культурных и исторических факторов. Например, концептуальная система политики в России включала в себя такие важные составляющие, как князь, воевода, вече, иго, которые относятся к типу застывших концептов, и концепты политика, уния и хартия, относящиеся к заимствованным.
Концептуальная система меняется, из нее исчезают исходные представления о мироустройстве. Современный человек с трудом осознает то, какими языковыми ресурсами он пользуется в повседневности. Особенно это заметно при анализе признаков концептов. Так, в выражениях выстрелить из пушки и стрелять глазами наш современник с трудом заметит метафору стрелы: выстрелить / стрелять букв. «выпустить стрелу». Такие же трудности будут в прочтении метафоры глубины в выражении углубиться в лес (глубина – это сложное понятие, включающее в себя сразу два признака: 'вертикаль' и 'объем', которые сохранились в русской концептуальной системе, но уже не осознаются носителями языка), метафор наказания громовержцем в сочетаниях молния поразила, удар молнии (в славянском фольклоре Перун – бог-громовержец, перуницы – молнии, его оружие наказания). За период существования этноса изменилась концептуальная сетка, ячейками которой носитель языка оперирует в своем познании действительности. Реликтовые знания, относящиеся к истории и фольклору, утрачиваются, вытесняются, заменяются, приспосабливаются к новым реалиям, однако язык хранит их и доносит до нас в виде стертых метафор.
1. Назовите трехчленную классификацию концептов.
2. Какие типы концептов вы знаете? Расскажите о типах концептов, выделенных: а) на основании различий в их структурах; б) на основе признака их востребованности.
3. Объясните, как соотносятся язык и культура.
4. Укажите, что понимается под онтологическими характеристиками языковой картины мира.
5. Что такое нулевой концепт?
Темы сообщений и рефератов
• Ключевые концепты.
• Этноспецифические концепты культуры.
• Заимствованные концепты.
1. Пименов Е.А. Концепт Gemt в немецком языке // Язык. Культура. Человек. Этнос / отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерово: Графика, 2002. – С. 79–82 (Серия «Филологический сборник». Вып. 3).
2. Пименов Е.А. Исследование концепта Trauer «печаль» посредством синонимического ряда / Е.А. Пименов // Ethnohermeneutik und Antropologie / Hrsg. von E.A. Pimenov, M.V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pdagogik, 2004. – S. 89–94 (Reihe «Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik». Band 10).
3. Пименов Е.А., Пименова М.В. Сопоставительный анализ заимствованных концептов (на примере русского концепта идея и немецкого концепта Idee // Концептуальные сферы «мир» и «человек»: коллективная монография / отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерово: Графика, 2005. – С. 143–177 (Серия «Концептуальные исследования». Вып. 6).
4. Пименова М.В. Типология структурных элементов концептов внутреннего мира (на примере эмоциональных концептов) // Вопросы когнитивной лингвистики. – 2004. – № 1. – С. 82–90.
5. Пименова, М.В. Проблемы когнитивной лингвистики и концептуальных исследований на современном этапе // Ментальность и язык: коллективная монография / отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерово: КемГУ, 2006. – С. 16–61 (Серия «Концептуальные исследования». Вып.7).
3.2. Методика исследования концептуальных структур
Исследовать культурные различия можно на основе выявления лингвистической универсальности, т. е. того, что объединяет все языки или их большинство. Считается, что мы живем под одним небом, нам светят одно солнце и одни звезды, однако мир разные народы описывают по-разному: небо, представляющееся в английском языке объемным (in the sky), а в русском и объемным (высоко в небе), и имеющим поверхность (на седьмом небе), и звезды, которые в русском концептуализируются признаками алмазов (небо в алмазах), в английском – падающие звезды концептуализируются признаками пули (shooting star «метеор, падающая звезда»), они же в русском – признаками душ (вон чья-то душа полетела на землю «о падающей звезде»). «Процесс означивания как таковой – это центральный аспект сложнейшей системы взаимодействия человека с окружающим его миром. Человек не может жить и развиваться, не построив – обязательно с помощью какой-либо знаковой системы – модель окружающего его мира. В общем случае в качестве такой системы выступает естественный язык» (Фрумкина 2001: 86).
Как пишет А. Вежбицкая, «только надежно установленные языковые универсалии могут дать солидную основу для сопоставления концептуальных систем, закрепленных в различных языках, и для объяснения значений, закодированных в одних языках (или в одном языке) и не закодированных в других» (Вежбицкая 2001: 46). Еще Г.В. Лейбниц предлагал концепцию «алфавита человеческих мыслей»: «хотя количество понятий, которые можно себе мысленно представить, бесконечно, возможно, что весьма невелико число таких, которые мысленно представимы сами по себе; ибо через комбинацию весьма немногих элементов можно получить бесконечное множество…Алфавит человеческих мыслей есть каталог тех понятий, которые мысленно представимы сами по себе и посредством комбинаций которых возникают остальные наши идеи» (Leibniz 1981: 430).
В языке отражаются различные модели «видения мира» (выражение В. фон Гумбольдта) носителей языка. Это различие закреплется в виде разнообразных возможностей формирования и развития языковых значений и форм. Слово в таком контексте выступает как символ, семиотическая формула того или иного образа, который можно восстановить через исследование соответствующих концептов. Внешний и внутренний миры представляются человеку через призму его культуры и языка. Язык является неотъемлемой частью этой культуры. В ходе теоретической и практической деятельности человек чаще имеет дело не с непосредственным миром, а с репрезентацией мира, с когнитивными моделями и языковыми схемами, т. е. с языком. Иначе говоря, у нас есть все основания «для утверждения о репрезентации в семантической структуре языка двух миров — онтологического, референтного, т. е. мира внеязыковых сущностей и событий, протоколируемых в языке, и лингвального, т. е. мира, созданного языком. Другими словами…не язык определяет мышление, а мир, созданный языком, является миром нашего человеческого существования. Наше поведение обусловлено законами этого мира, хотя и имеет, в то же время, онтологические рамки» (теркулов 2010: 24).
Исследование культуры отдельного народа возможно в рамках такого явления, как самопознание: «если признать, что высшим земным идеалом человека является полное и совершенное самопознание, то придется признать, что только та культура, которая может такому самопознанию способствовать, и есть истинная. Для того чтобы способствовать индивидуальному самопознанию, культура должна воплощать в себе те элементы психологии, которые являются общими для всех или для большинства личностей, причастных к данной культуре, т. е. совокупность элементов национальной психологии. При этом воплощать такие элементы культура должна ярко, выпукло, ибо чем ярче они будут воплощены, тем легче каждому индивидууму познать их через культуру в самом себе» (Трубецкой 1995: 119).
Язык – составная часть культуры, ее орудие. Язык народа есть не только инструмент общения и воздействия, но и средство усвоения культуры, получения, хранения и передачи культурно-значимой информации. «Индивид неповторим как биологическая и психологическая особь, но он рождается в уже готовый мир. Таким образом, дитя уже принадлежит своему социуму, своей эпохе и культуре. Развивающейся личности предстоит жить в соответствии с явными и неявными моделями и образцами, принятыми в данной культуре» (Фрумкина 2001: 86). Язык – это особый способ существования культуры, фактор формирования картины мира.
Когнитивный подход к исследованию семантики слова заключается в изучении самого значения слова, в котором фиксируются не только признаки, необходимые и достаточные для идентификации обозначаемого, но и наивные (обыденные) знания об обозначаемом. Такой комплексный подход к изучению концептуальной структуры позволяет реконструировать концепт через его языковое выражение. В языке концепт объективируется в виде конкретных слов – репрезентантов концепта – согласно закрепленным когнитивным моделям. Под когнитивной моделью понимается некоторый стереотипный образ, с помощью которого организуются знания, опыт и их оценка. Когнитивные модели, так или иначе реализованные в языковых знаках, обнаруживают относительную простоту структурных типов и представляют собой последовательную систему, построенную на универсальных законах.
Все когнитивные модели находят свое отражение в языковых схемах, которые носители языка употребляют для описания актуальных событий. Языковые схемы – это различные формы и способы выражения в соответствующем языке знаний об отдельных фрагментах мира. Все концепты имеют закрепленные и свободные формы выражения в языке; у слов – репрезентантов концептов – отмечены ограничения на сочетаемость. «Один из важнейших тезисов, осмысленных в рамках когнитивной лингвистики, состоит в том, что именно концепт определяет семантику языковых средств, использованных для его выражения» (Попова, Стернин 2004: 36).
По мнению Е.В. Рахилиной, «все те свойства, которые определяют сочетаемость, не являются собственными свойствами объектов как таковых, потому что они не описывают реальный мир. Они соотносятся лишь с отражением реального мира в языке, т. е. с тем, что принято называть языковой картиной мира» (Рахилина 2000: 338). Анализируемые лексемы и конструкции являются отобразителями своей объективной сферы, с их помощью моделируется действительность, в которой живет носитель языка.
Все элементы мира определяются прототипическими признаками. Так, дом – помещение, где живут люди, его образуют несколько комнат, у него есть составные части – окна, двери, стены и пол. Мяч – это некий рукотворный предмет, у которого круглая форма, функционально предназначен для игр, его бросают, пинают, им пасуют. Другими словами, мы определяем слово через признаки соответствующего референта, опираясь на языковую картину мира и свой опыт. Эти признаки позволяют нам вычленить некий объект из окружающего мира, идентифицировать, отграничить его от других. Все это нам позволяет сделать наш язык. В языке заложена система классификации и категоризации того, что нас окружает.
Когнитивные принципы организации информации восходят в прототипическому образцу, свойственному носителям конкретного языка. Одна из концепций прототипического подхода принадлежит Э. Рош, которая изложена в трудах по когнитивной психологии (см., например, Rosh 1978). Э. Рош ввела термин прототип категории, определяя прототип как единицу, проявляющую в наибольшей степени свойства, общие с другими единицами данной группы, а также как единицу, реализующую эти свойства в наиболее чистом виде и наиболее полно, без примеси иных свойств. Например, почти все птицы летают, страус и пингвин – исключения, они не типичные птицы, и потому они относятся к периферии категории «птицы». Категории имеют некую внутреннюю структуру, отражающую реалии объективного мира. По мнению Э. Рош, структура категории обладает центром и периферией. Центр – это типичные представители данной категории, чем дальше от центра, тем меньше типичность.
Читать бесплатно другие книги:
