Парящий дракон Крючкова Ольга

Глава 6

Родители наложниц, расположились на футонах, огорожённых ширмами, уже пребывая в сладостной дрёме, когда фусуме распахнулись, и вошла фрейлина.

– Госпожа Хитоми, прошу вас следовать за мной. – Произнесла она тоном, не терпящим возражений.

Госпожа Тоётоми Ода откинула покрывало, встала, наскоро поправив кимоно и причёску, последовала за фрейлиной. Минуя длинные коридоры, она вскоре попала в покои самой госпожи Аояги.

Фрейлина поклонилась и исчезла за фусуме, Хитоми уже собиралась опуститься на колени, как госпожа Аояги произнесла:

– Прошу вас, без церемоний. Входите…

Женщина, повинуясь воле хозяйки, прошла в покои и села на татами напротив неё.

– Вот так-то лучше… – заметила госпожа Аояги. – В данный момент император – в покоях Ихары. Думаю, всё пройдёт наилучшим образом…

– Мне бы тоже этого хотелось, госпожа…

Аояги изучающе смотрела на Хитоми.

– Ваше сходство с отцом поразительно, даже Ихара унаследовала его черты. Не заметить этого просто невозможно. Я хотела спросить вас… Вы знаете: как погиб Ода Нобунага?.. – Голос госпожи Аояги дрогнул. Хитоми поняла, что эта женщина, сидевшая перед ней и уже перешагнувшая свой пятидесятилетний рубеж, любила её отца.

– К сожалению, почти ничего. В Исияме это событие не обсуждалось, возможно, Тоётоми щадил моё самолюбие. Но я помню тот день, когда в замок привезли голову отца… – призналась госпожа Тоётоми Ода и смахнула рукавом кимоно набежавшую слезу.

– Простите меня за то, что причинила вам боль. Я не хотела… – тихо сказала госпожа Аояги.

– Я знаю, как отец любил вас. Конечно, он, как истинный самурай скрывал свои чувства, но… порой ему это удавалось с трудом. Не стоит извиняться, госпожа…

Женщины с пониманием воззрились друг на друга и почти одновременно прослезились, бесспорно, их связывало одно чувство – любовь к Нобунаге: одна любила его, как женщина, другая же – как дочь.

Дав волю эмоциям, поплакав и, наконец, успокоившись, Хитоми призналась:

– В Момодзоно я подслушала разговор канцлера и человека из Исиямы…

Госпожа Аояги напряглась.

– Заговор? – тут же догадалась она.

– Да… Я обо всём рассказала дочери, надеясь на то, что именно она разделит ложе с императором.

Госпожа Аояги пришла в неподдельное волнение.

– Мои верные люди постоянно докладывали, что в сёгун готовит свержение императора и сам мечтает занять трон Аматэрасу. Он даже вообразил, что принадлежит к одной из ветвей императорского рода! Какая нелепость! Все в поднебесной знают о его истинном происхождении. Увы, но император не внимал моим предупреждениям, предпочитая пренебрегать государственными обязанностями в угоду своего дурного настроения.

Невольно женщины воскликнули почти одновременно:

– Что же будет?!

– Надежда только на Ихару! Может быть, она пробудит в Гендзи вкус к жизни?.. – заметила госпожа Аояги.

Насладившись невинностью наложницы, Гендзи-тенно покинул её покои, поспешив к госпоже Аояги, дабы сообщить ей о заговоре.

Госпожа Аояги ещё не вставала с постели, когда сын, как никогда преисполненный государственной ответственности, вошёл в её покои.

– Простите меня, матушка, что нарушаю ваш сон. Но мне непременно надо посоветоваться с вами…

Госпожа Аояги тотчас поднялась.

– Я в таком виде…

– Сейчас это не имеет ни малейшего значения. Оставим придворные церемонии…

Госпожа Аояги вздрогнула и насторожилась: император был настроен чрезвычайно жёстко и решительно. Но в чём же причина такого поведения?

– Новая наложница разочаровала вас? – осторожно поинтересовалась госпожа Аояги.

– Напротив! Она оправдала все мои надежды. Я никогда не встречал такого прелестного и в то же время преданного создания, – признался император.

Госпожа Аояги выказала изумление:

– Вы говорите о преданности?

– Да, матушка, именно так. Ихара сообщила мне о том, что Тоётоми собирается коварно завладеть троном Аматэрасу. Меня же, как я понимаю, собираются либо убить, либо отправить в отдалённый горный монастырь!

– Увы, Гендзи, это так… Ночью я имела беседу с госпожой Тоётоми Одой, она поведала мне о многом…

– Хорошо, значит, это избавит меня от излишних подробностей. Я хочу услышать ваше мнение – для меня оно важно…

– Я рада, Гендзи, что вы не пренебрегаете мной в делах государственной важности, – заметила госпожа Аояги. – Я не сомневаюсь, что Ихара и госпожа Хитоми заслуживают доверия. Я даже знаю, чего они хотят.

Гендзи удивлённо посмотрел на мать: недаром его отец безмерно доверял ей и прислушивался к её советам – необыкновенная женщина, наделённая явно не женским умом.

– И чего же?

– Вернуть клану Оды былое величие, уважение и богатство. Ихара вполне может родить нескольких сыновей, но они будут считаться принцами лишь формально, потому как рождены от наложницы. Приоритет всегда остаётся за законными наследниками… А с вашей поддержкой она вернёт Адзути…

– Благодарю вас, матушка. Вы достаточно сказали.

– С вашего позволения я продолжу. Если Тоётоми будет повержен – иначе вас и ваших наследников предадут смерти – Ихара непременно должна получить Адзути. Тогда вы заручитесь поддержкой поистине преданного клана. Насколько мне известно, многие самураи клана Оды стали ронинами, они ждут только одного – возрождения.

Гендзи смотрел на мать, не скрывая восторга.

На следующий день, едва настал час Лошади, Гендзи-тенно и его военачальники, в том числе и Тайто Хиросэ, тайно собрались в покоях госпожи Аояги.

Все прибыли во время, Гендзи не пришлось ждать. Когда же пять военачальников расселись на татами подле императора (госпожа Аояги предпочла оставаться несколько в стороне), пришло время объявить о цели военного совета.

Гендзи сразу же приступил к делу, опуская все дворцовые формальности, дабы не терять драгоценного времени.

– Мне стало известно, что Верховный сёгун Тоётоми намеривается захватить Киото, меня и моих наследников умертвить и самому править Поднебесной. – Сказав это, император обвёл цепким взором собравшихся военачальников – ни один мускул ни дрогнул на их лицах. – Судя по вашему спокойствию, вы предполагали такой исход событий.

Присутствующие молчали.

– Государь, – наконец вымолвил один из военачальников, – всем известны планы сёгуна: остаётся лишь вопрос времени.

Гендзи помрачнел.

– Да, я слишком долго пренебрегал своими обязанностями, покойный император был бы мной не доволен…

– Вам известно, когда сёгун планирует выступить из Исиямы? – поинтересовался один из военачальников.

– Да, в середине следующей луны. Времени слишком мало… – с сожалением ответил тенно.

– Необходимо срочно покинуть Киото… Надо укрепить город… – посыпались предложения военачальников.

Госпожа Аояги долго наблюдала за военным советом, внимая каждому слову. Наконец, она не выдержала и прервала бесполезные разговоры:

– Позвольте мне сказать, тенно. – Гендзи сделал одобрительный жест рукой, госпожа Аояги приблизилась к нему. Военачальники замерли в недоумении: что может смыслить женщина в военном деле? Аояги же, со всей присущей ей решительностью, высказала своё мнение: – Думаю, надо срочно оставить Киото и укрыться с верными войсками в Сэгикахару, что в пяти ри от Адзути. Вокруг озера Бива простираются земли молодого господина Акэти, но, насколько мне известно, он – вельможа, а – не самурай и предпочитает пребывать в Исияме. В этих же местах живёт клан Тюсингура, к которому примкнули многочисленные ронины Нобунаги и Хисикавы. Поэтому появление императора они воспримут, как избавление от ненавистного сёгуна и непременно присоединятся к нам…

Гендзи и военачальники внимательно слушали госпожу Аояги, поражаясь её осведомлённости и решительности.

– Но численность войск сёгуна намного превосходит нас… – попытался возразить один из военачальников.

– Побеждать надо не числом, а умением и хитростью, – высказался Тайто Хиросэ. – Предложение госпожи Аояги мне кажется вполне своевременным. Если же мы упустим время, то за свою нерешительность и трусость поплатимся жизнями.

– Я поддерживаю начальника Левой дворцовой стражи, – высказался Токугава Иэясу, начальник Левой императорской гвардии. – В рядах моей гвардии много китайцев, скоро пятнадцать лет как они служат императору, и каждый из них мечтает отличиться в бою. Несомненно, преданность гвардейцев проверена временем, поэтому именно Левая гвардия должна обеспечивать безопасность императора при переходе в Сэгикахару. Необходимо как можно скорее покинуть столицу, взяв с собой самое необходимое: оружие, провиант, фураж для лошадей…

Гендзи-тенно проникся к словам Токугавы Иэясу. Он прекрасно знал историю начальника Левой дворцовой гвардии, который некогда был союзником Оды Нобунаги, что позволило роду Токугава – Мацудайра разделаться со своим давним заклятым врагом кланом Имагава. Но, увы, после смерти своего союзника Токугава Иэясу был вынужден стать вассалом Верховного сёгуна Тоётоми Хидэёси, за что тот милостиво одарил даймё землями вокруг Эдо. И лишь сравнительно недавно, когда клан Токугава достаточно окреп, Иэясу осмелился противостоять воле сёгуна, поступив на службу в императорский дом. Гензи-тенно не сомневался в преданности вернувшегося вассала.

– Итак, решено: мы покидаем Киото в ближайшие дни и укроемся в Сэгикахару. Господина Токугава Иэясу я назначаю Верховным военачальником. Вы все, а также ваши подчинённые, в том числе самураи из личной охраны и воины должны беспрекословно выполнять его приказы. Господин Тайто Хиросэ будет его помощником. Сборы начать незамедлительно!

Гендзи отдал все надлежащие приказы, касавшиеся похода в Сэгикахару, и направился в Южные покои своей супруги госпожи Хикари. Императрица, облачённая в кимоно «Зимнее утро»[122], возлежала на шёлковых подушках, предпочитая их жёстким традиционным татами, занимаясь стихосложением, в то время как трое музыкантов услаждали её слух игрой на китайских арфах, звучание которых она предпочитала более всего.

– Хикари, я хотел бы поговорить с вами, – решительно начал император, опуская излишние сантименты, давно исчерпавшие себя.

Госпожа Хикари нехотя оторвалась от своего занятия, поднялась с подушек, поклонилась, затем сделала жест рукой – музыканты удалились, и с обычной холодностью, давно царившей в отношениях с супругом, спросила:

– Что вам угодно?

– Над Киото нависла угроза. Прикажите собрать всё необходимое и также позаботьтесь о наследниках. Вскоре мы отправляемся в поход…

Госпожа Хикари недовольно фыркнула:

– В поход?! Жить в шатре посредине поля?! У меня нет ни малейшего желания…

Гендзи ощутил приступ ярости.

– Вы – моя жена и мать принцев! Приказываю вам собираться!

– Я не желаю покидать Киото, – решительно заявила императрица, – только лишь из-за того, что вам что-то почудилось. И ничего не говорите мне о Верховном сёгуне! Если бы он хотел захватить трон, он бы давно это сделал! Если вам угодно, я позабочусь, чтобы детей подготовили к походу надлежащим образом. Мальчикам это пойдёт только на пользу.

Гендзи внимательно воззрился на Хикари: «Неужели я когда-то любил это чудовище? Наверное, иначе как бы появились на свет наши дети…»

– Как вам угодно, оставайтесь во дворце, – сказал Гендзи совершенно спокойно.

Покинув Южные покои, император направился в павильон Глициний, где вот уже несколько дней, как обосновалась Ихара на правах наложницы. Предыдущая наложница, занимавшая павильон, была отправлена к родителям с щедрым вознаграждением.

Теперь же Ихара стала полноправной хозяйкой павильона. Помещение было просторным и изысканно обставленным, император приказал управляющему выполнять любую прихоть наложницы и доставлять всё чего та пожелает.

Ихара освоилась в новом жилище, оно вполне соответствовало её утончённому вкусу. Когда император вошёл в павильон, наложница занималась составлением икебана, но, завидев своего господина, тотчас поспешила навстречу.

Император не удержался и раскрыл объятия, наложница прильнула к его груди.

– Посмотри на меня, – сказал Гендзи. – Ты всё ещё робеешь передо мной?

– Да. Вы же – император, а я – ваша наложница.

Гендзи улыбнулся.

– В твоих ответах я с удовольствием ощущаю незаурядный ум, присущий всем Нобунага.

Ихара посмотрела императору прямо в глаза.

– Я чувствую, вы чем-то очень озабочены…

– Да. Тот разговор, что состоялся между нами при первой встрече, повлёк за собой определённые последствия, – признался Гендзи.

– Неужели войска сёгуна – уже под стенами Киото? – выказала волнение наложница.

– Пока нет, но… Кто знает… – неопределённо ответил тенно. – Я намерен покинуть Киото и укрыться в небольшом замке…

– Вы возьмёте меня с собой? – воскликнула Ихара и в порыве чувств обняла императора за шею, но тотчас спохватилась. – Ах, простите меня, я позволила себе слишком многое…

Гендзи растрогала подобная реакция юной наложницы, невольно он вспомнил леденящий холод, исходивший от госпожи Хикари.

– Конечно. Твои обязанности будут очень непростыми…

Ихара удивлённо приподняла брови.

– Я справлюсь, обещаю.

– Тогда приступим к ним прямо сейчас.

Гендзи поцеловал наложницу в шею и осторожно, не спеша, приспустил кимоно с её плеча.

Токугава Иэясу потребовалось три дня, дабы подготовить императорские войска к походу в Сэгикахару. Госпожа Аояги предпочла остаться во Дворце. Гендзи, недовольный тем, что она остаётся, впрочем, также как и императрица, выказывал беспокойство. На что госпожа Аояги сказала:

– Сёгуну нужен император и наследники. Я и госпожа Хикари – всего лишь слабые женщины. Зачем мы нужны ему? От нас только лишние хлопоты. Не думаю, чтобы Тоётоми опустился до такой степени, дабы стал сводить с нами счёты, тем более императрице ничего толком не известно, я же буду молчать. Отправляйтесь в Сэгикахару и не думайте о нас.

Гендзи не удержался от слёз. Госпожа Аояги сдерживалась из последних сил, хорохорясь перед отъездом сына и внуков. Императрица же, делившая ложе с молодым вельможей, не соблаговолила проводить ни мужа ни детей, предаваясь в это время любовным утехам.

…Забрезжил зимний рассвет, час Дракона вступил в свои права. Войско под предводительством господина Токугава, Гендзи-тенно в отдельном экипаже с детьми и кормилицей, его наложницы – также в экипажах, казначей с государственной казной в крытой повозке под пристальным оком охраны и немногочисленная прислуга были готовы к длительному походу.

Вскоре восемьсот воинов, повозки с фуражом, прислугой и провиантом, а также четыре экипажа двигались вдоль Первой линии по направлению к городским воротам, дабы покинуть спящий Киото.

Путь от Киото до Сэгикахары можно было преодолеть в течение одного дня. Император рассчитывал, что к вечеру в час Собаки войско, домашние и прислуга достигнут убежища.

На протяжении всего пути сыновья императора молчали, они не привыкли вставать рано и оттого весь день чувствовали себя вяло, теперь же, когда на горизонте появилась Сэгикахара, и вовсе засыпали.

Токугава Иэясу, как человек весьма предусмотрительный, отправил отряд верных людей в Сэгикахару сразу же после заседания военного совета, дабы те привели замок в надлежащий вид перед приездом императора и его семьи. Поэтому, как только экипаж Гендзи миновал мост, перекинутый через ров с водой, въехав во внутренний двор, в замке тотчас закипела жизнь. Прислуга, ожидавшая приезда императора, была во всеоружии: комнаты и парадные залы приготовлены, жаровни щедро отдавали тепло, согревая прибывших, ужин только и ждал того, чтобы его отведали.

Гендзи остался доволен предусмотрительностью господина Токугавы, о чём неприменул заметить.

Император прошёлся по замку: в последний раз он приезжал сюда почти двадцать лет назад, ещё при жизни отца. Сэгикахара никогда не была резиденцией императорской семьи, а лишь местом, где можно уединиться, отдохнуть от государственных забот и поохотиться в горах.

Гендзи невольно вспомнил: как последний раз с отцом стрелял из лука по жирным фазанам, которые здесь когда-то водились в избытке.

Покуда кормилица заботилась о наследниках, утомлённые дорогой наложницы также предпочли уединиться в своих покоях, император поднялся на стену замка, увы, она была не столь высока, как хотелось бы. Неожиданно Гендзи вновь посетила мысль, что он беспечно жил последнее время, даже не задумываясь над судьбой детей, не говоря уже о государстве.

Вокруг замка раскинулся военный лагерь из множества шатров, горели костры. Гендзи вдохнул холодный воздух, наполненный тревогой и дымом, ему стало невыносимо одиноко и страшно…

– Как я мог?! – сокрушался он. – Отец бы стыдился меня… А, если клан Тюсингура не поддержит меня? Лучше об этом не думать…

Он ещё немного постоял и, минуя дозорные посты, направился в свои покои.

Глава 7

С раннего утра император занимался государственными делами. Его секретари составили послания к кланам Тюсингура, Ямана и Акамацу, которые Гендзи скрепил своей подписью и печатью. Все эти кланы когда-то были союзниками Оды Нобунаги и поддерживали императора Митихито Огимати. Правда, многое с тех пор изменилось, но Гендзи, подписывая обращения к даймё, надеялся на их поддержку.

Замок клана Тюсингура располагался относительно недалеко от Сэгикахары, всего на расстоянии четырёх ри. Поэтому Токугава Иэясу отправился лично к Тюсингуре Корэмицу в сопровождении отряда самураев, дабы склонить его на сторону императора; кланам Ямана и Акамацу направили гонцов с посланиями.

…Дорога петляла вдоль озера Бива, господин Токугава несколько отвлёкся от тягостных мыслей и залюбовался местными пейзажами. Приближался час Овна, когда посланники вступили во владения даймё Тюсингура Корэмицу, и вскоре достигли его родового замка.

Замок выглядел почти так же, как и Сэгикахара, убежище императора. Клан Тюсингура никогда не славился богатством, но вот искусными воинами – пожалуй.

По мере приближения к замку Токугава Иэясу подыскивал веские аргументы, которые смогли бы склонить господина Корэмицу на сторону императора. Дозорные со стен замка заметили приближение отряда из двадцати самураев и были готовы поднять боевую тревогу, но зимнее солнце пробило серую небесную завесу, осветив своими лучами императорские штандарты.

Начальник замковой стражи поспешил с докладом к даймё:

– Господин, на подходе к замку отряд из двадцати самураев. Передовые держат императорские штандарты.

Тюсингура совершенно спокойно заметил:

– Мои верные люди доложили, что в Сэгикахару ждали прибытия высоких гостей. Видимо, кто-то из императорского дома решил нанести мне дружеский визит. Откройте ворота.

Отряд Токугава Иэясу беспрепятственно проследовал на территорию замка, самураи спешились.

Корэмицу Тюсингура поспешил навстречу к посланнику императора.

– Я приветствую вас в замке Тюсингура. Надеюсь, вы прибили с добрыми вестями?

Токугава Иэясу подошёл к даймё, поклонился и вручил ему императорский свиток:

– Я, Токугава Иэясу, Верховный командующий императорской гвардией.

– Прошу вас, господин Токугава, – Тюсингура направился к распахнутым сёдзи, – следуйте за мной.

Даймё и Токугава расположились в небольшом скромном зале, который отапливался посредством нескольких жаровен, каллиграфические свитки украшали деревянные стены. Токугава быстро сориентировался, о чём именно следует говорить с хозяином замка.

– Сёгун намеривается захватить Киото и провозгласить себя императором Поднебесной, – сказал он и отпил тёплый сакэ из глиняной чашки.

– С тех пор как в государстве существует двоевластие, сёгуны постоянно стремились к трону Аматэрасу. Видимо, его сила столь притягательна, что невозможно устоять… – резонно заметил Тюсингура.

– Император располагает сведениями, что Тоётоми собирается выступить из Исиямы в середине этой луны. Времени осталось слишком мало, я мог бы долго расточать перед вами светские любезности, но, увы, – сейчас это непозволительная роскошь. Не скрою – императору нужна помощь, иначе он и его наследники погибнут. – Продолжил Токугава.

– Эти сведения достоверны?

– Да, несомненно.

Даймё многозначительно хмыкнул.

– Много лет я ждал, когда же Гендзи-тенно осмелиться выступить против ненавистного Тоётоми, погубившего кланы: Нобунага, Уэсути, Конно, Ридзёдзи, Симаку, Одавара… И многие другие. Пятнадцать лет минуло, прежде чем он из юноши превратился в государственного мужа – поздновато… А ведь мы почти ровесники…

Посланник замер: что это значит – отказ?

– Прошу вас, господин Тюсингура всё взвесить…

– А что тут взвешивать? Я – не весы на рыночной площади Киото. Мой отец погиб в Адзути вместе с Одой Нобунагой пятнадцать лет назад. Не многим тогда удалось спастись, но тем, кто добрался до нашего замка, я дал приют и службу… Сколько же мне было? Кажется, тринадцать лет… Отец оставил меня в замке, приказав защищать младших сестёр и братьев. Тех, кто уцелел в Адзути, было семнадцать человек: пятнадцать ронинов и две женщины-сужанки, страшные вещи они рассказывали… – господин Корэмицу сделал глоток сакэ и прервал свой рассказ.

– Так вы согласны?

– Да, – коротко ответил даймё. – Сегодня же я пошлю вестового к молодому Хисикава, его замок находится по-соседству. Его отец и старший брат верно служили Нобунага и также погибли в Адзути при весьма таинственных обстоятельсвах. Думаю, род Хисикава сможет экипировать пятьдесят самураев, не более. Я же – сто двадцать, а если привлечь юношей, достигших четырнадцати лет, то, пожалуй, – сто пятьдесят. Итак, завтра к вечеру я обещаю прийти в Сэгикахару с отрядом из двухсот воинов.

Годайго спустился с гор в долину, дабы поохотиться на зайцев. И вот, когда он выследил животное, следуя по его петлявшим следам, то услышал стук копыт – приближались всадники.

Юноша замер и прислушался, его чуткий слух уловил многое…

– Отряд примерно из двадцати всадников, направляется к замку господина Тюсингура … или Адзути … или замку Хисикава.

Годайго забрался на холм, перед его взором предстала долина, запороженая снегом, вдали действительно виднелся отряд из двадцати воинов. По мере приближения отряда, юноша разглядел штандарты передовых – красный круг на белом поле…

Отряд приблизился к развилке дорог, первая шла к Адзути, вторая – к замку Хисикава, третья – к замку Тюсингура. Всадники проследовали в третьем направлении…

Годайго поспешил домой к матери, в горную хижину. Юноша, прожив всю свою жизнь в горах, и проводя время на охоте, сборе хвороста или, помогая матери по хозяйству, был силён и вынослив. До горной хижины его отделяли примерно три ри, но для него это было сущим пустяком.

Юноша, бегом, словно дикий зверь, передвигался по долине, дыхание его не сбилось, ибо такие пробежки были для него привычными. Вскоре он достиг отрогов Асигараяма и по едва заметной тропе, по которой ходят лишь местные крестьянки да дикие звери, поднялся к горной хижине.

Его матушка хлопотала по хозяйству, когда Годайго буквально, как вихрь влетел в хижину.

– В долине я видел отряд… У передовых – флажки с изображением красного круга на белом поле… Кто они? – выпалил Годайго и воззрился на мать, желая тотчас услышать от неё ответ.

Женщина занималась рисовыми лепёшками, но, услышав сбивчивый рассказ сына, отряхнула руки и вытерла их о холщёвую тряпицу.

– Это штандарты императора. Настал наш час! Обещай слушаться меня! – воскликнула женщина, и глаза её заблестели.

– Что с вами, матушка? – недоумевал Годайго.

– Отряд, который ты видел в долине – наша судьба. Идём со мной!