Герой высшего качества Казаков Дмитрий

Глава 14

Угнетенные и угнетатели

Егор ожидал, что за ними будет отправлена погоня, но ее, как ни странно, не было.

Ехали до самого рассвета, путали следы, меняли направление, а когда солнце взошло, даже осторожный Ганди-Ла признал, что опасность миновала и можно становиться на привал.

— Как-то уж больно все легко, — бурчал усевшийся на сосновую ветку Аладдин, пока они расседлывали лошадей. — Никаких вражеских орд, героических поединков и все такое. Иллюминация из черепушек, один хилый демон, которого можно отлупить палкой, две жалких собачонки, и все. Не нравится мне все это, честно я вам скажу. Подозрительно.

Егор слушал его вполуха и никак не реагировал — спать после махания мечом и бешеной скачки хотелось сильно. Рахива выглядел довольным, Бешеный Соня, как обычно, спокойным, а Яхирон хвастливо поблескивал и с удовольствием вспоминал ночную стычку.

— Как я его… хрусть!.. И пополам! Жаль, что не удалось голову никому отрубить, да и голов было всего две… Маловато. Но какой был удар! Жаль, что никто не оценил. А то бы этот удар попал в «Десятку выпадов года», да что там года, десятилетия! Поверь мне!

Все это сильно напоминало мальчишеское хвастовство после драки в песочнице.

— Я посторожу, — предложил Бешеный Соня, то ли преисполнившийся бодрости опосля победы над демоном, то ли просто выдрыхшийся вчера вечером, и его предложение было принято.

Егор почти ждал, что ему вновь явятся насланные Тремя Пальцами кошмары, но если чего и видел во сне, то не запомнил. Сначала провалился в черную бездну, а затем с немалым трудом вынырнул из нее и обнаружил, что его трясут за ногу, а Яхирон вопит в ухо, что пора вставать.

Стряхнуть с себя сонную одурь смог, только забравшись в седло.

Некоторое время двигались по лесу, а затем выбрались на широкую дорогу, мощенную каменными плитами, кое-где выщербленными, но состыкованными так плотно, что в щели между ними не смогла пробиться трава.

— Один из трактов времен императора Горохопуприса, — сообщил Аладдин, вновь входя в роль экскурсовода. — Его государство существовало в период мира и благоденствия примерно четыре тысячи лет назад и занимало почти все земли между реками Ферт и Риаро. От тех времен, как и положено, остались легенды, таинственные руины, пара мутных хроник и система путей сообщения.

Дорога шла прямо на юг, словно ее начертили с помощью исполинской линейки, выглядела солидной и древней.

— О, селение! — воскликнул Ганди-Ла, когда впереди на холме показалось скопление домишек. — Очень вовремя. Заедем, прикупим продовольствия, а заодно разузнаем, что и как.

Деревня оказалась большой, со своим обветшавшим храмом, посвященным всем богам разом, и даже с корчмой. Понятное дело, что путешественники немедленно двинулись к ней, оставили пони у коновязи и вошли.

— Мир вам, странники, — приветствовал их хозяин заведения, бородатый и маленький, похожий на гнома.

— И тебе, — ответил рахива. — Пиво есть?

Презрительная улыбка красноречивее всяких слов поведала, что думает хозяин о тех корчмах, где не бывает пива. Едва успели рассесться на монументальной, точно памятник Церетели, лавке, как он притащил три огромные деревянные кружки с колышущимися шапками белой пены.

— Три менки с вас, — сказал корчмарь.

— Извини, но их у нас нет, — Ганди-Ла развел руками, — есть только золото.

Хозяин вытаращил глаза при виде шестиугольной монеты, добытой, похоже, Махотом в Некрополе Петрона. Но взял, попробовал на зуб, а затем поднес к висевшему на шее амулету в виде прищуренного глаза.

— Настоящая… — протянул он. — Но дивная, дивная штука… никогда я такой не видывал.

— Что-то народу у тебя немного? — Егор решил начать разговор издалека.

— Так все в поле, батюшка. Работают. Вечером явятся — поесть, выпить, позубоскалить, морды друг другу набить.

— Да? — честно говоря, будущий экономист имел смутное представление о том, как развлекаются обычные крестьяне в квазифеодальном обществе фэнтезийного типа. В голову лезли мысли о плясках вокруг майского шеста и разгульных свадьбах, когда все дружно ползают на карачках. — А как обстановка в целом? Угнетает вас этот, который вами правит?

Зато Егор твердо знал, что обитатели земель под властью Темного Властелина должны испытывать разнообразные притеснения, если они, конечно, не относятся к классу приспешников.

Корчмарь на злодейского приспешника не походил.

— Потрясающая глупость, — прокомментировал усевшийся на потолочную балку Аладдин, которому пива не досталось. — Сначала монета, теперь вопрос. Этот тип понял, что вы издалека, и вскоре все крестьяне в окрестностях будут трепаться о троих явившихся с севера чужаках, что один из них носит дубину, второй — меч, а третий и вовсе — ящерица-переросток.

— Угнетает, батюшка, как есть угнетает, — хозяин корчмы тряхнул толстыми щеками. — Налогами задушили, грабят раз в месяц, по расписанию, еще и на постой халявный встают, если посланцы Самого. — Сказано все это было без души, словно по обязанности. — Еду заказывать будете? Есть бараний бок с кашей, поросенок с хреном, ягнячьи ляжки, шпик пяти сортов, карп тушеный, караси в сметане жареные, заяц фаршированный, баклажаны с чесноком, икра осетровая, медальоны из телятины, каша с гусиными шкварками, пирог с голубями, кура-гриль и еще закуски всякие.

Егор на мгновение потерял дар речи.

— Меня бы так угнетали! — восхитился советчик. — Если бы не профессиональный долг, я бы выдал рекомендацию этого черного мага не трогать. Вон у него какие откормленные трудящиеся массы, точно на убой, и при этом они еще имеют наглость на что-то жаловаться.

И точно, в корчму зашел селянин, дородный, словно боров перед осенним мясоедом.

— О! — изумился он, увидев чужаков. — Доброй выпивки вам, путники!

— И тебе, — ответил рахива и повернулся к хозяину: — А с едой пока погодим, жажду утолим, а потом тебя позовем…

Хозяин понимающе улыбнулся и поспешил к селянину.

— Но как же так! — в отчаянии воскликнул Егор, когда дар речи к нему вернулся. — Они же должны ютиться в убогих землянках, терпеть нужду, голод и холод и мечтать об освобождении…

— Может, они и мечтают? — звякнул лежащий на лавке Яхирон, но особой убежденности в его словах не было. — Что явится герой на рыжегривом коне… э, со сверкающим мечом и…

— …и закажет медальоны из телятины и осетровую икру, — хихикнул Аладдин.

— Наверное, это хитрый обман, — решил Егор, — для того чтобы вводить в заблуждение путников. Типа «потемкинской деревни». А вокруг лежат выжженные, разграбленные земли, где бродят злобные орки, летают голодные призраки и воняет пеплом сгоревших домов.

— Может, оно и так, — дипломатично сказал Ганди-Ла. — Но я намерен этим обманом воспользоваться. Поесть как следует, да еще и взять жратвы в дорогу. Но ты, если хочешь, можешь ничего не заказывать. Вдруг местная еда заколдована так, что герои от нее мрут точно от яда?

Выскажи такое предположение кто другой, Егор решил бы, что над ним издеваются, но рахива выглядел серьезным, как баллистическая ракета, и в желтых глазах его была озабоченность, а не насмешка.

— Я тоже есть хочу, — заявил Бешеный Соня. — Бараний бок. И еще пива. Два. Или лучше три.

— В кои-то веки это приложение к дубинке показало, что у него тоже есть мозги, — вздохнул под потолком Аладдин, и Егор понял, что моральных сил для того, чтобы изображать «стойкого героя», у него нет.

Слишком уж соблазнительные запахи доносились с кухни и слишком вкусным было пиво.

Из корчмы вышли примерно через час, ощущая себя всемерно угнетенными.

В первую очередь — тяжестью в набитых до предела желудках, во вторую — такой же тяжестью в захваченных с собой мешках.

— Прикинь, если мы будем все время так жрать, то я скоро растолстею и перестану быть похожим на героя, — сказал Егор, с некоторым трудом забравшись в седло.

Рыжегривый пони, озадаченный тем, что вес наездника увеличился, повернул голову, чтобы проверить, не влез ли на него кто посторонний. А вдобавок потянул воздух ноздрями и раздраженно фыркнул, показывая, что не нанимался возить любителей пива.

— Это ты намекаешь, что сейчас на героя похож? — осведомился Аладдин. — Ну, если в темноте да с перепою…

Егор даже не посмотрел в сторону пустившегося в гнусные инсинуации советчика.

— Легкой вам дороги, — пожелал вышедший на порог хозяин, и они поехали дальше, сначала по единственной улице селения, а затем по тракту времен императора Горохопуприса.

Деревня скрылась из виду, но вскоре показалась другая, немного меньше, но зато на самом берегу Риаро. Около воды сушились сети, по реке скользили рыбачьи лодки, а собаки, рванувшиеся облаивать чужаков, выглядели сытыми, будто питались никак не объедками.

Егор чувствовал себя обманутым.

Мир вокруг был на диво банальным, без налета зловещести, не имелось даже захудалой темной пелены на небе. Не стояли вдоль дорог виселицы с казненными, не выли по лесам волкодлаки, не смердели жуткие болота, возникшие на месте плодородных угодий. Ничего не указывало на то, что эти земли находятся во власти беспощадного и злобного Темного Властелина.

Ганди-Ла с любопытством вертел головой, Махот дремал в седле, переваривая обед, Яхирон не напоминал о себе, мерно покачиваясь в такт конским шагам, а Аладдин болтался где-то в вышине, подобно непомерно ожиревшему жаворонку.

Разве что не пел.

Мирная, идиллическая картина рухнула в один миг, когда с юга прикатился топот копыт.

— Что? — встрепенулся Егор.

— Враги! — воскликнул меч. — Давай на них нападем!

— Если нападем, они точно станут врагами, — Ганди-Ла задумчиво почесал в затылке. — Лучше посмотрим, кто это, но на всякий случай приготовимся к бою. Эй, Бешеный Соня, очнись!

Махот тряхнул головой и пошевелил дубиной, показывая, что находится в сознании.

Топот надвинулся, и из-за поворота дороги появилась группа всадников в кольчугах и остроконечных шлемах вроде тех, в которых изображают древнерусских витязей.

— Стой! — завопил тот, что скакал впереди, в красном плаще, и всадники дружно натянули поводья.

Эти ребята были неплохо вооружены — мечи у пояса, щиты, короткие копья и даже арканы, но при этом не выглядели особенно злобными или опасными. Обычные стражники, которых в любом фэнтезийном мире — точно головастиков в теплом пруду, по своре у каждого барона, графа или князя.

— И к вам это тоже относится! — сварливо заявил обладатель красного плаща, указав на Егора.

Пришлось останавливаться.

— Ну, и чего вы молчите? — осведомился предводитель стражников.

— А что мы должны говорить? — удивился Ган-ди-Ла.

— Можете ничего не говорить, но обязаны при этом трепетать и раболепствовать перед нами, а вдобавок предъявить свои грамоты по угнетению с отметками за последний месяц, — объяснил красноплащный. — Ну?

— Трепещу. И раболепствую, — объявил Бешеный Соня, и мускулы на его ручище, сжимавшей рукоять дубины, слегка напряглись.

Оценив размеры оружия, предводитель стражников, которых было всего десятеро, решил не развивать тему.

— Но грамоты-то предъявите, — попросил он, и на добродушном лице появилось умоляющее выражение. — Это мой… как его?.. профессиональный долг… потребовать их у вас. Ну?

— Что за хлюпики, во имя всех богов Вселенной? — пробурчал спустившийся с высот Аладдин. — Раньше таких не взяли бы в армию Темного Властелина даже чистильщиками сортиров и убиральщиками трупов. О времена, о нравы!

— Мы, э, не совсем местные, и хотели бы узнать, что это за грамоты такие? — спросил Ганди-Ла, в душе коего любопытство исследователя взяло верх над осторожностью геройского сподвижника.

— Ох, темнота, — вздохнул красноплащный. — Главный у нас кто? Черный маг! А значит, должен всякие злодейства творить и садизм учинять. Иначе всю силу свою потеряет. Но всякий в его владениях может раз в месяц платить особый угнетательный сбор, который идет в зачет насилий, ограблений и издевательств. Кто не хочет, может не платить, и того мы, да и все прочие людишки на службе у Трех Пальцев, обязаны всячески третировать и обижать. А отметки об уплате сбора делаются как раз в грамоте по угнетению. Поняли, остолопы?

— Вот так! Интересная и практичная концепция построения социума на основе тотального зла, — рахива уважительно закивал. — А как вы будете нас унижать и третировать?

Яхирон негромко лязгнул в ножнах, показывая, что ему тоже хотелось бы это знать.

— Сейчас, погодь… — похоже, с дураками, что не платят угнетательный сбор, предводитель стражников давно не сталкивался. — Только загляну в должностную инструкцию.

Из седельной сумы был извлечен солидного вида пергаментный свиток с болтавшейся на шнурке черной печатью, и для консультации подозван один из стражников, похоже, что самый грамотный.

— Ага, все ясно, — сказал красноплащный после нескольких минут плямканья губами и вглядывания в свиток. — Тут четко сказано — избиение, отбирание материальных ценностей, гнусные насмешки.

— Так это, можете приступать, — разрешил Егор, испытывая желание рассмеяться во все горло.

Слишком уж жуткие и мерзкие воины на службе Темного Властелина напоминали не шибко умных представителей лимиты, охраняющих беспорядок на улицах российской столицы.

— То есть как, у вас нет грамот? — предводитель стражников опешил и даже немного побледнел. — Да вы что…

— Это еще неизвестно. Может, и есть, — сказал Ганди-Ла. — Просто мы хотим познать всю прелесть угнетения, ощутить боль скованного цепями векового рабства трудового народа, чтобы преисполниться решимости и с удвоенной силой бороться за его освобождение.

Физиономии у стражников обиженно вытянулись, в глазах появилась растерянность. С придурками, что готовы добровольно подвергнуть себя угнетению, они, судя по всему, вообще никогда не встречались.

— Нехорошо издеваться над людьми, — проворчал Яхирон. — Отрубили бы всем головы, и все.

— Это что? Глумиться над вами? — спросил красноплащный. — Насмешки, избиения и прочее? Можно, конечно, если только вы пообещаете не оказывать сопротивления, а оружие бросите.

И он опасливо покосился на дубину Бешеного Сони.

Порхавший над головой Егора Аладдин не выдержал, захохотал, потерял высоту и едва не врезался носом в землю. Но даже это не остановило впавшего в настоящую истерику советчика — издавая кудахтающие звуки, он улетел на обочину и шлепнулся в траву, где принялся кататься и дергать ногами.

— Это как? — спросил Махот. — Мне не нравится.

— И мне! — заявил Яхирон. — Чтобы меня бросали, да еще в самый ответственный момент?

Стражники вытаращили глаза, завертели головами, пытаясь определить, кто произнес последнюю реплику.

— Хм, ну… — предводитель стражников неуверенно потянул из ножен меч.

— Не делай этого, — предупредил Ганди-Ла. — Давай мы лучше заплатим угнетательный сбор прямо на месте и безо всяких грамот. Деньги у нас есть, правда не местные, но зато золотые. И тебе проще, и нам мороки меньше, и самое главное, — он улыбнулся, — никто не пострадает.

Вояки Темного Властелина, которым полагалось быть алчными и продажными сволочами, вместо того чтобы немедленно согласиться и принять взятку, выпучились еще больше, став напоминать отряд верховых сов.

— Ты это, что, подкупить нас хочешь? — недоверчиво спросил красноплащный. — Нас, доблестных воинов Пятой Ужасающей Тысячи, славной не только победами, но и выдающей честностью, а также невероятной скромностью?

— Слово «ужасающий» в данном случае используется для характеристики умственных способностей? — сквозь смех выдавил Аладдин, но его никто не услышал.

— Хм… не совсем, — рахива понял, что ошибся, но оказалось поздно.

— Хватай их, ребята! — завопил предводитель. — Покажем им, что такое настоящее угнетение!

Вопреки приказу двое стражников метнули копья. Одно пролетело над головой Егора, другое воткнулось в выставленную дубинку Бешеного Сони. Махот заревел и вскинул свое громадное оружие.

— Давно бы так! — Яхирон будто сам прыгнул в руку Егору. — Пойдут клочки по закоулочкам!

Рыжегривый пони заржал, когда его пнули каблуками в бока, но послушно ускорился. Волшебный меч лязгнул, столкнувшись с обычным, ударил сноп белоснежных искр. Егора дернуло в сторону, и он осознал, что убил человека, просто насадив его на клинок.

Хруст и удаляющийся вопль возвестил, что дубинка Бешеного Сони вышибла кого-то из седла.

— Видит Тарсес, я хотел решить все миром, — мрачно сказал Ганди-Ла, швыряя в одного из врагов огненный шар.

— Маг! Смотрите! Маг! — заорал один из стражников, но быстро заткнулся, поскольку крайне затруднительно издавать какие-либо звуки в том случае, если у тебя перерублена шея.

Яхирон радостно присвистнул, вскинувший аркан вояка лишился кисти и, воя от боли, свалился наземь. Бешеный Соня насильственным образом спешил еще одного стражника, и тут бой прекратился, так как уцелевшие вояки из Ужасающей Тысячи дружно закричали, что сдаются.

Из десятка в седлах остались четверо, все бледные и трясущиеся, и меж них — обладатель красного плаща. Из упавших выжили только двое, один ухитрился перенести удар Махота и теперь мотал головой, стоя на четвереньках, а второй, с обрубком вместо кисти, скрипел зубами от боли.

— Давай отрубим этим падлам головы! — Яхирон от возбуждения дрожал и покачивался в руке Егора, с острия капала кровь. — Хотя сначала можно руки и ноги, чтобы помучились! Это будет приятно и познавательно!

— Не стоит делать этого, — сказал кто-то голосом сильным и властным.

Аладдин перестал смеяться, те из стражников, что могли удивляться, удивились заново, и на лице Бешеного Сони появилась легкая озадаченность. Ганди-Ла отчего-то резко помрачнел и даже испустил печальный вздох, а Егор посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос.

На обочине, там, где начинались густые заросли малины, стоял высокий и тощий эльф, и кончики его ушей воинственно топорщились. В руке он держал посох из белесого, странно поблескивающего дерева, серый балахон свисал до земли, а желтые глаза смотрели яростно и пристально.

— А ты кто такой? — поинтересовался Яхирон.

— Мое имя — Бурбурэль Посох, — сообщил эльф, — и в данный момент я возглавляю отряд Хранителей.

— Хранителей? — Егору представилась кучка хоббитов с волосатыми ногами и перепуганными лицами и золотое колечко на пальце одного из них, тысячи лет назад изготовленное в подземной кузнице.

— Да спали меня Оро, — эльф махнул рукой, и из малинника выбралась крайне разношерстная компания.

Хоббитов меж них не было.

Зато имелся гном с бородой, как у Карла Маркса, и длинными гибкими пальцами, гоблин с ехидным взглядом прирожденного зубоскала, еще один эльф — на этот раз молодой, вооруженный луком и канонически голубоглазый, а также некто сутулый, лысый, одноглазый и настолько вонючий, что это ощущалось даже на расстоянии в десяток метров.

— Ну, ваще. Кто это? — спросил Егор, разглядывая висящий на поясе у странного существа меч.

Бурбурэль вопрос проигнорировал.

— Мы хотели вмешаться и помочь вам в схватке с богопротивными слугами Темного Властелина, но вы справились сами, — сурово заявил он. — А вообще прибыли на помощь герою, отправляющемуся на великую битву со Злом, что ныне приняло облик хозяина Серого замка.

Предводитель «богопротивных слуг» открыл рот так широко, что в него пролетела бы не только ворона, но и средних размеров альбатрос, а его подчиненных начало бить мелкой дрожью.

— Герой? — через стиснутые зубы спросил тот, что остался без руки. — Не повезло нам…

— На помощь? — Егор хмыкнул. — Ко мне? А вы уверены, что она мне нужна? У меня есть верные сподвижники и славный меч. С ними мы прошли через сонмы опасностей и пройдем и дальше, до самой победы.

Он не собирался уступать какому-то там Бурбурэлю, пусть даже и Посоху, право произнесения выспренних речей.

— Давай отойдем в сторонку на пару слов, — предложил желтоглазый эльф. — А вы, идиоты, последите, чтобы богопротивные слуги не разбежались. Аэрозэль, лук-то подними!

— Есть, шеф! — ернически воскликнул гоблин, молодой эльф поспешно выполнил приказ, а сутулое одноглазое существо, немного похожее на циклопа-недоростка, потащило клинок из ножен.

Егор убрал Яхирон в ножны, несмотря на его сопротивление, развернул пони и направился к Бурбурэлю. Оказавшись рядом с Посохом, уловил сильный запах свежей древесины, а приглядевшись, понял, что палка в руках остроухого шевелится, точно живая.

— Теперь можно спокойно поговорить, — сказал Бурбурэль, когда они отъехали немного в сторону. — Надеюсь, ты понимаешь, молодой человек, какая ответственность на твоих плечах?

В голосе эльфа звучали гневные, рычащие нотки, и, услышав их, Егор вспомнил своего декана, Олега Петровича по прозвищу Тигр, и почувствовал, как начинают дрожать колени.

— Э… да, — пискнул он.

— Это хорошо. Надеюсь, ты понимаешь, что должен действовать не абы как, а в соответствии с каноном? Что ты не имеешь права отклоняться от традиций! Отступи ты от них хоть на волос, твой подвиг не будет зачтен, а память о тебе не воплотится в легендах, преданиях и анекдотах Нифигляндии.

Егор бросил отчаянный взгляд на последовавшего за ними Аладдина, но тот лишь развел руками — все так и есть, остроухий не врет.

— Я понимаю… — промямлил Грачев. — Но зачем мне все эти… Хранители?

— Честно тебе скажу, — Бурбурэль заговорил тише, доверительнее, — компания и в самом деле не самая качественная, но! — он выразительно поднял палец. — Зачем тебе в первую очередь нужны сподвижники?

— Зачем?

— Чтобы погибнуть! Героически, трагически, славно и с пользой, чтобы ты пролил над ними скупую мужскую слезу и поклялся отомстить, дабы ненависть твоя крепла, а решимость возрастала, — эльф говорил убежденно, сверкая глазами и размахивая посохом, и видно было, что он на самом деле верит в собственные слова. — И в конечном итоге попасть в те самые хроники, сказки и анекдоты. Мы одолели тысячи миль, прошли через Великое Дупло, чтобы добраться до тебя. Поэтому ты не можешь просто так послать нас всех подальше и сказать: «Я сам». Это будет неразумно и эгоистично.

— Ну ладно, хорошо, — сдался Егор. — Но почему ты сказал, что не стоит убивать этих стражников?

— Спали меня Оро, но это же очевидно! — разгневался Бурбурэль. — Если исчезнет целый десяток воинов или их найдут мертвыми, то начнутся широкомасштабные поиски виновников. Понятно, что мелкие приспешники злодея не могут поймать героя, но жизнь попортят и нервы потреплют.

— Так что же делать?

— Впихнуть в головы этих типов фальшивые воспоминания — о том, что они поссорились и сами начали рубить друг друга, — эльф улыбнулся немного самодовольно. — По-моему, блестящая идея.

— Но кто… — начал Егор, но взглянул на одежду собеседника, на посох в его руке и понял, что хотел задать дурацкий вопрос. Стало ясно, отчего при виде желтоглазого эльфа помрачнел рахива — рыбак рыбака не любит издалека, а уж вблизи… — Э, вы — маг?

— Лучший чародей Смутного леса, — без тени скромности заявил Бурбурэль. — Пошли, я их быстренько заколдую, и наш объединившийся отряд продолжит дорогу. Нифигляндия на краю гибели, так что медлить нет времени!

Егор вновь посмотрел на Аладдина и обнаружил, что тот умильно лыбится во всю харю: набитый понтами и грозными речами эльфийский чародей оказался СУКА по нраву.

Пришлось разворачивать пони и возвращаться туда, где ждали Махот и Ганди-Ла.

— Ну что, поговорили? — шепотом осведомился рахива. — Этот дядя — колдун, и такой, что не мне чета, — он печально вздохнул. — Аж жуть. Дракона бешеного — одной левой, демона первой категории — плевком.

Бурбурэль тем временем рявкнул на Хранителей, и те поспешно отступили на обочину, оставив спешенных и сбившихся в кучу вояк из Ужасающей Тысячи в одиночестве.

— Милостивый господин, не губите нас, — запричитал красноплащный, отвешивая желтоглазому эльфу поклон за поклоном. — Не знаю, что вы хотите делать, но лучше убейте просто, как тот невидимый господин предлагал. Ежели мы выживем, нас колдуны-дознаватели замучают, наизнанку вывернут. Лишите жизни, чтобы мы считались павшими на боевом посту и на наших малых детей не падала тень подозрений в измене, якобы совершенной их отцами.

— Не забывайся! Я добрый маг и не могу вас банально прирезать, — высокопарно сказал Бурбурэль. — Не бойтесь, больно не будет, клянусь в этом Королевским Дубом и всеми древоточцами в его стволе.

А затем он показал, что такое высшая магия, так же превосходящая обычное чародейство, как спецэффекты студии Джорджа Лукаса превосходят жалкие потуги какой-нибудь российской кинокомпании.

Вскинутый посох сверкнул крохотным маяком, и над магом-эльфом вырос настоящий шатер из света. Бешеный Соня уважительно крякнул, Яхирон издал нечто вроде металлической отрыжки, а Ганди-Ла принялся отчаянно бормотать что-то магически невразумительное.

— Хорош старикан, — одобрительно проговорил Аладдин.

Шатер рухнул вниз, и каждый из выживших стражников оказался заключен в сияющий полупрозрачный кокон. Их предводитель задергался, попытался сделать очередной поклон, но замер, словно вмурованная в янтарь муха. Мгновением позже застыли остальные.

Бурбурэль опустил посох и повернулся: