Нити судьбы Усачева Елена

– Она умирала от голода, – злым пророком вещал второй.

– Теперь Дина сама хочет стать Случаем, меняющим судьбы. Но это невозможно. Только Всевышний вправе что-то менять. Она поднялась против Его Воли.

На полуслове ангелы развернулись и пошли. Артур посмотрел им вслед. Она уже вмешалась.

– Что в этот раз предначертано?

– Это неважно, – донеслось до него в ответ. – Хранитель не должен изменять жизнь. Он должен соблюдать порядок вещей.

Ангелы удалились, оставив после себя черные следы. Артуру захотелось пойти за Диной, чтобы все узнать, но он не сдвинулся с места. Ему надо было оставаться здесь, около этого дома, где сидит шумная компания. Дина сама выбрала свою судьбу. Но от кого в этот раз она пытается спасти свою подопечную? Он думал – от него, потому что он сам не нравится Дине. А выходит? Хотя что в нем может нравиться или не нравиться бестелесному духу? Им же не разговоры за чаем вести всю краткую человеческую жизнь.

«Я выйду замуж в декабре…»

Этот декабрь уже заканчивается. До следующего далеко, а год будет сложным. Он это видел. Не связана ли эта сложность с его знакомыми? И не эти ли проблемы хочет ангел-Дина обойти по сухому бережку?

Как можно что-то выбирать? Жизнь – это тропа над обрывом. Справа скала, слева пропасть, остается идти только вперед. Быстрее или медленнее, но в одном направлении. Ни свернуть, ни остановиться, ни пойти вспять нельзя. Отсюда проистекает вечность – постоянное движение к цели. Одна трагическая смерть у ангела-хранителя Дины уже была, и совсем недавно. Выходит, сейчас она пытается избежать повторения, такой же страшной гибели подопечной. Но молодому человеку Артуру на карте судьбы написано встретиться с девушкой Диной и влюбиться в нее. Год сложный – что-то должно произойти – ссора, расставание. И раз ангел девушки этого не хочет, то через встречу с Артуром должна прийти смерть. Смерть Дины. Если же их развести, то ничего не будет. И смерти тоже. Или смерть это нечто неизбежное в любом случае?

Ну что же, хотя бы стало понятно, чего добивается ее ангел.

От поцелуев все мешалось в голове, дыхание сбивалось, Дина забывала дышать. Они стояли за кирпичной кладкой подъезда общежития Литературного института.

– Сам не понимаю, что со мной происходит, – бормотал Михаил, крепко сжимая руку Дины. – Хорошо, что я уезжаю.

– Плохо, – бормотала Дина, приникая к этому еще не понятному ей человеку.

Голову кружил сон. Он так ярко стоял перед ней. И Михаил… Он же точная копия человека из сновидения. Ее загаданная любовь – вот она, стоит перед ней. Дине тоже стало страшно. Это было какое-то безумие. Артур, Вадим, Костик. И вдруг, как награда – Михаил… И если Дина отлично понимала, что для нее значит это знакомство, то Михаил стоял с обмороченной головой, ошарашенный свалившимся чувством.

И тут его словно потянуло прочь.

– Мне надо идти.

– Куда?

– У меня срочное дело!

– Какое?

– Пока еще не знаю.

Ответ ударил по щекам, Дина отпрянула.

– Подожди меня здесь, я только сумку возьму! – Михаил бочком, сбивая снег с поребрика, протиснулся мимо Дины, завернул в подъезд. Заскрипела промерзшая пружина. Дина коснулась кончиками пальцев губ. Странно, но сейчас ей вспомнился другой поцелуй. Не такой холодный, а осторожный. Кто же это был? Не важно.

А снег все сыпал и сыпал, словно пытался затерять во времени следы убежавшего Михаила. Дина встряхнулась, пытаясь проснуться. Все это было неожиданно и слишком быстро.

– Вот, держи! – Михаил налетел на нее, сунул в промерзшую руку скомканный листок бумаги. – Не провожай меня! Обещай писать и приехать ко мне в Курск.

– Когда?

Он уходил, словно кто-то тянул его за руку, сжимавшую ремень дорожной сумки.

– Когда сможешь. На каникулы.

– Но я… – Дина испугалась. Все это было неправильно, ей хотелось говорить еще, рассказывать и – слушать.

– Все не то! Обещай! Я оставил телефон, адрес. – Михаил оглянулся, как будто его кто позвал. – Я все равно тебя найду!

– Конечно. – Дина перестала сопротивляться и пошла за ним, а он все пятился, отставляя сумку в сторону.

– Через месяц мы снова встретимся!

И тут Дина словно пробилась сквозь ледяную стену. Михаил уезжает! Они больше не увидятся! Не будет разговоров! Ничего не будет!

Они вместе бежали к метро.

– Как приедешь, сразу напиши мне! – кричала она, задыхаясь от бега.

– Завтра утром! – долетали до нее слова вырвавшегося вперед Михаила. – Ты не поверишь, но нас разделяют каких-то восемь часов дороги!

Он последний раз стиснул ее руку и ринулся вниз, в черноту метро. Заснеженные ступеньки справа резко контрастировали с темными на другой половине, словно вниз спускались светлые люди, а на поверхность уже выходили непроглядно мрачные.

Она вспомнила о бумажке. Белый лист намок, чернила поплыли.

Сверху стояла фамилия «Михаил Земляных», домашний адрес, телефон, e-mail. А ниже прыгающими неверными буквами шли два четверостишия. Там, где страница была сложена и замята, строчка затерлась.

Волна тревоги заставила вновь подойти к переходу. Догнать? Все объяснить? Это ведь только она понимает, что произошло. Что он ей предназначен. Что был сон, и сейчас они идут по вешкам судьбы.

Но бежать было не за кем, метро уехало, откуда отправляются составы в Курск, она не знает. Да и чернота ступенек из перехода пугала.

Дина снова глянула на листок. Сейчас на нем хорошо читались только две последние строчки.

«Но это, поверь мне, совсем и не важно.

Ты – дальше звезды. И ты – совесть моя».

Поверь мне…

Дина сунула бумагу в карман, тряхнула головой, смахивая снег. Мокрые волосы упали на лицо.

Четыре дня до Нового года, три недели экзаменов, на 25-е уже можно брать билет. Надо узнать, сколько он стоит.

От метро пошла вверх, слабо соображая, куда направляется. Засыпанная снегом улица, машины, пробирающиеся сквозь замерзшую воду, как задумчивые золотые рыбки сквозь сплошную зелень в аквариуме. Она шла и шла, пытаясь собрать в голове разбежавшиеся мысли, но они сыпались вместе со снегом на асфальт. Знак метро выплыл из белесого тумана, напоминая, что пора бы уже спуститься в тепло, к людям, к свету. А надо ли? Полузабытье тянуло к себе, звало остаться, холодными цепкими пальцами удерживало на поверхности, шепотом озноба советовало идти и идти, пока не упадешь в изнеможении.

Телефонный звонок заставил ожить.

– Ну, ты где? Взяла и ушла! – жизнерадостно кричала на том конце провода Ташка. – По тебе тут Артур извелся. Предлагает всем вооружиться и пойти войной на Курск. Мишка тебя с собой не увез?

Вдруг сообразила – поезда в Курск должны уходить с Курского вокзала. Это рядышком от нее.

– У меня все в порядке, – заговорила Дина, чувствуя, как приходит в себя, а вместе с тем начинает замерзать – мокрая голова, напитавшаяся влагой куртка.

– Мальчишек не прислать, чтобы они тебя встретили и до дома проводили?

Вспомнилось лицо Артура. Вечная насмешка в глазах, искривленный в улыбке рот. Поцелуй. Да, он однажды целовал ее в щеку. Губы у него были теплые. Именно этот поцелуй она вспомнила, стоя около общежития.

– Они доведут! – буркнула в ответ. – До дурдома они доведут!

Дала отбой и по белым ступенькам побежала вниз, в метро.

Дома первым делом развернула листок со стихотворением, расправила его, просушила и устроила в файл. Середина не читалась, но последняя строчка про звезду осталась нетронутой. Провела ладонью по холодной бесстрастной пленке обложки.

Пальцы с холода не слушались, первые буквы на клавиатуре ноутбука выстукивались с трудом. Земля Ми. ZemljaMi. Смешной адрес. Ее письмо будет первым.

«Здравствуй, далекий!

Ты сказал: «Между нами восемь часов», – и мне сначала показалось – какая малость. Треть дня. Четыреста восемьдесят минут. Но вот ты ушел, и я поняла, что это бездна, как чернота во мне, когда ты хочешь проснуться, но не можешь. А надо всего-то ничего – пойти на вокзал, взять тебя за руку и не отпускать. Но поезд уже ушел (затертая фраза, пошлая, но здесь – к месту), ты проезжаешь какую-нибудь деревню Немчиновку, читаешь у окна книгу (писатель, поэт? – ах, ну да, ты же поэт!), а внутри меня натягивается пружина расставания. Чем дальше ты, тем сильнее напряжение. И если нам когда-нибудь случится встретиться – только бы не ушибиться оттого, что пружина резко притянет нас друг к другу. Даже не знаю, что писать еще – столько всего накопилось за те пару часов, что тебя нет. Пожалуй, пойду совершу несколько подвигов, развеюсь.

Руки еще помнят холод улицы, теперь он навсегда связан с тобой. Когда я вошла в метро после долгой прогулки, кисти заломило от боли, я чуть не заплакала. Неужели наши отношения будут такой же болью?

Дина».

Ночь не спала. Прислушивалась к бесконечным звукам. Машины на улице, гремит грузовик, переезжая лежащий полицейский. Соседи слева, справа, снизу, сверху давали о себе знать. Они живы, они могут перемещаться. А она ждет. И пусть компьютер выключен, Дина была уверена, она услышит, как придет от него письмо. Свое сообщение она назвала «Вечер». А его каким будет?

Утром она сразу же села за стол. Компьютер долго скрипел, осыпался битами информации, словно злобно подшучивал над Диной, так и хотелось по нему стукнуть, чтобы он поторапливался. Ей надо в институт, у нее нет времени на препирательство с упрямой техникой.

Вот оно!

«Re: Вечер»

Нахмурилась. Мог бы придумать свой заголовок.

«О, прекрасная Дина! Тебя можно полюбить просто за твой слог!

Совершать подвиги? В смысле драконов за хвосты таскать? Пожалей, бедных)) Их и так мало осталось. Впрочем, вы, принцессы, любите такие забавы.

А у нас сыпется с небес какая-то белая, мелкая крупа, но она даже на статус снега не претендует, так, дрянь. В художественной школе нам когда-то говорили: запомните, дети, небо всегда светлей земли, это закон. А я сейчас смотрю за окно, там такое чернильно-железобетонное небо и такая съежившаяся бледненькая земля, – и понимаю, что меня, как всегда, обманули!

Что еще?? Москва заняла в воспоминаниях какое-то свое место, вписалась в тупичок за воротами, на которых кирпич. Не хочется никому рассказывать об этой поездке, хотя все и спрашивают, хочется просто знать, что ты где-то есть, что во мне теперь поселилось ожидание. Ты же ко мне приедешь? Помнишь? Ты обещала! Я теперь без тебя не смогу жить. И только одна мысль поможет мне дотянуть оставшийся между нами месяц – мы скоро увидимся.

Целую тебя, моя Королева.

Мне кажется, я определился со своими чувствами. Но об этом – потом. Лучше расскажи мне, что ты сейчас читаешь?

М.»

Текст письма она прочитала несколько раз, каждый раз с дрожью выделяя то одно, то другое место. Он? Любит? Об этом ведь не сказано ни слова! А что, если ей все только кажется?

В первую секунду хотела закрыть все программы, не отвечая. Надо подумать, надо подобрать правильные слова. Но целый день перерыва в письмах это больше, чем треть суток, это даже не бесконечность и не вечность. Это смерть.

Поэтому она потерла руки, прогоняя дрожь, и стала писать.

«Здравствуй, М.! Здравствуй, Маленький Принц (ничего, что я это говорю? но именно так хочется тебя звать!)!

Странное чувство, мне кажется, что мы знакомы очень давно. Не сутки (что было на самом деле), а столетие. Что мы уже жили вместе и, как во всех сказках, умерли в один день».

В этом месте Дина остановилась. Невольно вспомнился сон. Но все это было не то, не то.

«Драконов не жалко – я их придумываю, а они дальше сами плодятся, успевай головы рубить. У нас зима. Снег валит без остановки, засыпал лес у меня за окном, спрятал грязь, скрыл острые углы. Все стало ровным. Вчера прибегала под окно белка, ела семечки с ясеня. А сегодня скрипел снегирь. Что я читаю? Ты его не знаешь. Поэт. Зем-ля-ных. Молодой автор. Пишет несколько нервно. Но в целом отлично.

Значит, Москва для тебя закрыта? А мне казалось, что ощущения надо не закрывать, а развивать. Но да вам, поэтам, виднее.

А за окном снег. Тихий. Зима. Хорошо.

Не представляю, как буду встречать Новый год без тебя. Мне бы хотелось, чтобы это был наш праздник. Первый в череде сотни других.

С приветом из Москвы!

Дина».

Перечитала несколько раз. Подумала, не холоден ли тон? И сразу скакнула другая мысль – надо искать деньги на билеты и предупредить родителей, что поедет с Ташкой куда-нибудь. В тот же Курск. Почему бы Ташке на каникулы не поехать на юг? Восемь часов в поезде!

День прошел в полусне. Все казалось скучным и пустым. Несколько раз заходила с телефона в Интернет, проверяла почту.

Пусто. Пусто. Пусто.

И вдруг вечером – «Вам сообщение». Два равнодушных слова, за которыми бездна эмоций.

«Здравствуй, далекая. Здравствуй, близкая.

Буддисты называют разум безумным слоном и говорят, что мы существуем там, где существует наш разум.

А потому – здравствуй, близкая. Здравствуй!

Здравствуй – та, от которой пахнет домом, которого у меня так толком никогда не было – несмотря на то, что жилье было всегда.

Я брожу по ночному городу под звуки REM – It’s the end of the world as we know it [5]

Какого ты интересного автора читаешь. Похоже, у нас с тобой 100 %-е совпадение вкусов.

Москва не закончилась, она до сих пор окружает нас, и так – до конца января как минимум. Ну и потом – вот это твое письмо, которое я пробовал читать даже вслух, это тоже Москва…

А еще я вижу этих снегирей и эту белку, но все это, конечно, оттого, что ты очень хорошо пишешь.

И еще – я понял. Теперь я могу назвать все то, что происходит со мной сейчас. Ты и сама уже обо всем догадалась. Поэтому произносить не буду. Каждый день я становлюсь другим – и это тоже из-за тебя.

Даже не знаю, хочу ли я тебя увидеть или хочу сохранить свое чувство неприкосновенным.

Обнимаю.

М.»

Снегирь и правда прилетал. Песня этой птицы – знак удачи. Выходит, все будет хорошо? Белка тоже была. Дина долго наблюдала, как серая черточка носится по земле, а потом мчится через дорогу в сторону парка.

Само имя – Михаил – теперь вызывало у Дины улыбку. Все остальное стало неважным, ненужным, а потому забылось. Хотелось выключить компьютер и немного пожить с этим чувством восторга от непроизнесенного признания. Это было впервые! Так искренне. И хоть на большом расстоянии – но все равно рядом. Надо было только протянуть руку.

«Привет, близкий!

Говорить, что наша жизнь постоянная дорога – это банально. Много суеты и много лишнего. Когда-нибудь я к тебе привыкну – а пока меня удивляет твоя способность все менять в одну секунду. Ты пишешь, что каждый день становишься другим, вот и появляются изменения. Но все же… Это даже интересно – что ждать дальше.

Мысленно я уже собираюсь ехать к тебе. Не знаю, что ты сотворил (не иначе как чудо), но я не представляю, что будет, если я не приеду. Остановится Земля, снегири улетят в теплые края, белки уйдут в тундру. Не могу сказать, чем занимаюсь днем, – не помню. Жду твоего письма. Хотя все вокруг ждут только Нового года. Теперь и я его буду ждать, потому что в следующем году будешь ты.

Дина».

Ночью время от времени Дина ловила себя на том, что не спит. Смотрит в темный потолок, слушает время. Ждет. Ей никогда не нравилось ждать. А тут вдруг ожидание превратилось в такую прекрасную пытку. Между ними было всего восемь часов. Приблизительно такой же перерыв между письмами.

Компьютер выключать не стала, отправила его в спящий режим. Чтобы бдил, чтобы всегда можно было проверить.

– Ну, и куда ты пропала? – Голос Ташки был раздраженным.

– Я тут! – хотелось смеяться.

– Ты должна быть не тут, а здесь! – бушевала школьная подруга. – Все валится к чертям, а она где-то бродит. Обещала сегодня прийти пораньше.

Как она могла не заметить, что пробежали три дня?

– В магазин вместе пойдем? – Возвращаться с небес на землю было тяжело.

– Иди одна. У меня все равно денег нет.

Дина усмехнулась. Ташка… Как всегда Ташка…

– Тогда дай мне Костика, чтобы было, кому сумки нести.

– Приходи к часу, будет тебе провожатый, – проскрипела Ташка.

Надо не забыть спросить, какая трагедия у нее недавно случилась. Наверняка что-нибудь незначительное. Что важного может быть у подруги по сравнению с переживаниями Дины?

Прежде, чем выйти, Дина проверила почту. Его письмо снова было ответом на ее послание.

«Re: Перемещения в пространстве.

Огромное тебе спасибо, Дина! За твои письма, за то, что ты есть.

Кошка перестала со мной спать, так как в квартире кочегарят батареи и возле батареи теплей, чем в ногах у хозяина. Ну, или обиделась на что (а может, почувствовала, что у нее появился конкурент в моем сердце). В общем, она стала необщительная и разодрала мне руку, на всякий случай, как аванс.

Здравствуй, близкая. Здравствуй, далекая.

Но кто я такой, чтобы докучать тебе, о московская звезда, у которой столько всего происходит вокруг – белки, снегири, снег, и всюду – интересные люди. Я уже переболел юношеской убежденностью в том, что всем интересен на этом свете. Знаешь, у меня в жизни ни разу – никогда – не было таких расставаний, как то, когда я садился в метро, а ты была рядом. Мне кажется, люди тактично отводили от меня взгляд. Твои губы никак не хотели пускать меня к себе. Мы так и расстались – не почувствовав вкуса друг друга. Чушь, конечно, и сентиментальный бред.

А еще – очень хочется к тебе под крыло.

Ты пишешь так, как писала бы инкарнация бодхисатвы доброты, если бы инкарнации бодхисатвы доброты нужно и интересно было бы писать.))

Ты помнишь обо мне – иначе бы не было всех этих писем. Этого достаточно, чтобы я проснулся завтра в хорошем настроении. А может, чем черт не шутит, ты испытываешь нечто большее, чем любопытство ко мне? В твоих письмах удивительная интонация. В жизни мы ждем не правильного лица, а правильной интонации.

Я обнимаю твоих снегирей и твоих белок.

Все будет хорошо, о моя прекрасная Диана, богиня охоты, луны, красоты и природы, моя Тривия, повелительница трех дорог, коей подчинены небо, земля и недра.

М.»

Надо было бежать, но Дина все смотрела на монитор ноутбука, пытаясь собраться с мыслями. Стоило ответить сейчас, вечером времени не будет. А там – новый год, вечность или, наоборот, безвременье. Время именно отсутствовало, потому что только в таком состоянии она могла все забыть. Лицо! Да, она почти не помнила его лица. Оно было когда-то давно. Четыре дня назад. А сейчас остался только холодный поцелуй на губах да темные глаза. И еще сон. Он стал замещать реальность.

«Привет, Прекрасный Принц!

Нашла про тебя материал в Интернете. Ты, оказывается, известен в своих кругах. А я тут подпрыгиваю…

Что-то такое я о тебе хорошее думала… А! Я думала, что начинаю забывать, как ты выглядишь, и допридумываю все по новой. Поздравляю! Ты становишься героем моих сказок и видений! Добро пожаловать в мой персональный кошмар. И – с грядущим. Не Новым годом, а нашей встречей!

Дина».

Крышка ноутбука закрылась со щелчком. Дина погладила глянцевую поверхность. Отдохни чуть-чуть, завтра все начнется вновь.